Текст книги "Пламя"
Автор книги: Мэй Макголдрик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)
Глава 36
Мать, стоявшая в центре крипты, кивнула.
Ощущая, как в горле отдаются тревожные удары сердца, Джоанна с ужасом смотрела в холодное помещение, где суетились несколько женщин.
– Ты решила присоединиться к нам пораньше, – сказала Мать, протягивая ей руку.
– Я… я подумала, что будет лучше… если я увижу весь обряд. Стараясь сделать это незаметно, она оглядела помещение склепа, пытаясь обнаружить признаки пребывания здесь Гэвина. Однако глубокие тени подземелья предлагали для укрытия слишком много мест позади надгробий. Он мог находиться где угодно, и в любом случае было уже слишком поздно пытаться что-то с этим сделать.
Мать повернулась к Молли.
– Поскольку наша сестра уже здесь, почему бы не предложить ей какую-нибудь работу?
Домоправительница неуверенно повернулась к ней. Джоанна понимала, что даже в такой маленькой общине, как эта, сам факт, что она была дочерью последнего владельца замка, разделял их как пропасть. Чтобы облегчить задачу, она подошла к старшей по возрасту женщине и взяла у нее из рук вязанку камыша.
– Может, я займусь этим? – предложила Джоанна. Молли кивнула и отдала ей вязанку. Присоединившись к двум другим женщинам из аббатства, Джоанна подключилась к работе. Тем не менее она продолжала внимательно вглядываться в затененные углы в поисках Гэвина. Ей было ясно, что если даже она и обнаружит его, то вряд ли сможет что-то сказать. С другой стороны, она надеялась, что, увидев Гэвина, по крайней мере, сумеет успокоить отчаянный стук своего сердца и гнетущую тревогу, которая сжигала душу.
Но его здесь не было. Женщины молча продолжали работать, а она с ужасом осознала, что его попросту не было в склепе.
– Вы полагаете, что Маргарет сможет выполнить свои обязанности, или мне следует…
– Конечно, она сможет!
Вопрос Молли и резкий ответ Матери сразу же привлекли внимание Джоанны. Она подошла к ним.
– Перед тем как прийти сюда, я заходила в комнату Маргарет. И ее там не было.
Аббатиса повернулась и встретила взгляд Джоанны.
– Несмотря на свои проблемы, Маргарет знает, что она – носитель чаши, и, чего бы ей это ни стоило, выполнит свои обязанности. Я полагаю, что сейчас она уже у озера и готовится к порученной ей части ритуала этой ночи.
– У озера? – недоуменно спросила Джоанна. Мать обернулась к Молли и слегка кивнула той.
– Почему ты ей не рассказала? Лучше, если она будет все знать заранее, чтобы с большим пониманием воспринять особый смысл этого ритуала.
Когда Джоанна перевела взгляд на домоправительницу, то ощутила, что склеп наклонился и начал медленно вращаться.
Худощавая экономка выпрямилась во весь рост и начала свой рассказ.
– Один раз в году в полнолуние – в годовщину той самой ночи, когда души наших святых сестер были призваны на небеса, – мы начинаем наше ежемесячное поминовение с особого ритуала у озера.
– Но… но почему у озера?
– Мы пойдем туда, чтобы присутствовать при жертвоприношении, – просто пояснила Молли. – В другие месяцы Маргарет приносит сюда уже наполненную чашу, но в эту, единственную в году ночь она ожидает нас у озера, чтобы провести этот ритуал вместе с нами.
В какой-то момент Джоанне показалось, что бешено колотящееся сердце сейчас разорвет ее грудь. Она вспомнила, как Маргарет сидела с кинжалом и держала на коленях голову священника с перерезанным горлом. Она уже не могла больше слушать то, о чем говорили женщины.
Где мог быть Гэвин? «Матерь Божья, – крикнула про себя Джоанна, – пусть не случится то, о чем я подумала».
– … помазывать лицо свежей кровью… это очищение…
Джоанна уставилась на Молли диким взглядом. Что та сказала? Выронив вязанку на пол, она бросилась к двери. Но твердая рука, взявшая ее за локоть, заставила девушку остановиться.
– Ты слышишь их? Они уже здесь!
Костлявые руки Матери впились в ее тело, но казалось, что голос старой аббатисы доносится откуда-то издалека.
– Сейчас не время уходить, сестра. Мы начинаем.
Джоанна ощутила, как ком страха безжалостно сдавил ее горло.
– Но…
– Все будет хорошо, дитя. Все будет хорошо!
– Прекратите идиотскую болтовню и освободите мне руки.
– Что бы вы делали, если бы я не решил спуститься сюда раньше времени? – Этол уперся плечом в дверной косяк и явно не спешил на помощь.
– Мне бы перерезали глотку. – Гэвин в очередной раз попытался ослабить ремни, связывающие его руки. – Но при встрече со святым Петром я попросил бы отправить меня назад, чтобы я мог разделаться с вашей гнусной телесной оболочкой. Быстрее, вы, ленивый пес, у нас очень мало времени.
Этол выпрямился в дверном проеме.
– У нас есть время. Я уже слышу, как женщины собираются в крипте. Честно говоря, вам крупно повезло, что я заметил свечу сквозь приоткрытую дверь. Но тут что-то… – Он с отвращением посмотрел на убитых животных. – А где Джоанна?
– Освободите мне руки, – потребовал Гэвин. – Я не собираюсь допустить, чтобы… Этол!
Гэвин крикнул недостаточно быстро, чтобы предупредить горца. Рукоятка кинжала сильно ударила Джона Стюарта в голову позади уха, и тот беззвучно рухнул в проеме дверей.
Они шли сквозь тьму. Потрескивание свечей и шарканье ног по грязи и камню были единственными звуками, нарушавшими мертвую тишину пещеры.
Зажав горящую свечу в руке и вместе с другими женщинами двигаясь вслед за Матерью к подземному озеру, Джоанна чувствовала, как слезы стекают по ее лицу. Облаченные в белые одеяния женщины оказали ей честь, предоставив место позади аббатисы, но она ощущала, что глаза каждой из представительниц паствы внимательно наблюдают за ней, контролируя каждое движение.
Ей не оставалось ничего, кроме как идти вместе со всеми. Их было много, и она не могла силой освободиться от них, поэтому решила изображать добрую волю и заинтересованность, по крайней мере пока они не достигнут озера. Единственная остававшаяся у нее надежда была связана со словами о том, что женщины присутствуют при жертвоприношении. Если то, чего она боялась, случилось, возможно, что Гэвин еще не пострадал.
Джоанна держала одну руку на рукоятке маленького кинжала, висевшего на поясе под белой мантией, которую ей дали. Она готова была скорее умереть, чем допустить расправу над ним.
Они уже почти пришли. Джоанна ощутила дуновение холодного влажного воздуха с озера. Следуя за Матерью в пещеру, она тайком осматривала местность в поисках Гэвина, но не обнаружила никаких следов его пребывания.
У края воды на глыбе, где она еще раньше заметила темные пятна, возле деревянного стола потрескивал маленький костер. Рядом с ним стояла одетая во все белое Маргарет, неподвижная и молчаливая, как покойник.
Джоанна посмотрела в дальнюю сторону пещеры. Там не осталось никаких следов ее соломенной лежанки и скудных пожитков. Она содрогнулась при мысли о том, что совсем недавно нашла здесь убежище и даже подходила к этому алтарю Зла.
Женщины образовали вокруг Маргарет полукруг, и Джоанна увидела, что Мать вышла в центр и встала возле сестры. Воцарилась общая тишина, и Мать вознесла сухощавые руки вверх.
– Сестры! – призвала она. – Во имя душ наших умерших сестер мы призываем Силу.
– Мать! – ответил ей хор женских голосов. – Мы призываем Силу!
Не успело растаять эхо этих слов, как над водами озера пронеслись воздушные вихри. В изумлении глядя на Мать, Джоанна почувствовала, как волосы у нее встали дыбом, когда порывы ветра начали раздувать ее балахон.
– Сестры! Ради нас и в память об их боли мы призываем Силу.
Это не было похоже ни на что из того, что она видела в своей жизни раньше. Ветер усилился. Что-то появилось здесь – некая сила, энергия, источник которой она не могла объяснить. Джоанна увидела, что женщины простерли руки к небу, покачиваясь и позволяя порывам ветра ласкать свои тела. Она ощутила мягчайшее прикосновение руки на лице и, вздрогнув, повернулась, но не увидела ничего, кроме воздуха – плотного, заряженного и теплого, как в летнюю ночь.
– Они здесь, сестры. Они с нами, – нараспев произнесла Мать. Ошеломленная Джоанна смотрела, как Маргарет подняла свечу и медленно двинулась в направлении коридора, ведущего к комнате, используемой в качестве бойни.
«Она намерена привести его сюда!» – вскрикнула про себя Джоанна, трясущейся рукой хватаясь за кинжал.
Мать и ее сподвижницы снова начали распевать псалмы, в то время как глаза Джоанны внимательно изучали лица присутствующих. Все они находились в состоянии транса, раскачиваясь и выкрикивая призывы, в то время как воздушные вихри продолжали вращаться вокруг них. Она посмотрела на Мать. Серые глаза женщины светились, как сотня свечей. В ней ощущалась Сила. Она сама была Силой!
Джоанна посмотрела вниз, на каменную глыбу, на пятна у ног Матери. Эти красные пятна… Это была кровь.
Она помотала головой.
– Нет, – шептала она. – Пусть я ошибусь. Пусть этого не будет.
Никто ее не слышал. Ветер кружил вокруг них с нарастающей яростью. Его завывание уже перекрыло звуки песнопений. Она поднесла руки к ушам, пытаясь приглушить этот шум. «Этого не может быть, – твердила себе Джоанна. – Это не Сила!»
Пронзительные крики иглами вонзались в ее мозг, и она никак не могла от них избавиться. Джоанна закрыла глаза, и в ее сознании замелькали видения. Двор замка, летняя луна… Невинные женщины из аббатства перед кровавым железным крестом, а позади них – языки пламени… Издевательства мужчин… Она вскрикнула, и это видение сменило другое. Лицо Дункана, лицо Матери…
Вопль, перекрывший все остальные звуки, прорвался сквозь ее видения. Джоанна еще сильнее прижала руки к ушам.
– Больше не надо, – кричала она. – Не надо!
Внезапно наступила мертвая тишина. Джоанна медленно открыла глаза, уверенная, что все глядят на нее. Однако, к ее удивлению, взгляды были направлены в другую сторону, и она вслед за ними посмотрела в темноту прохода, где исчезла Маргарет. В воздухе воцарилась мертвая тишина. Ветер стих.
Еще один вопль прорезал полутьму. Это был женский вопль. Джоанна осознала, что это не ее крик. И по-прежнему ни малейшего дуновения ветра.
Маргарет, шатаясь, как раненое животное, появилась в проходе с безумным взглядом и громкими стенаниями.
– Ма… ки… Ма… ки… ва! – с плачем приближаясь к Матери, бормотала женщина что-то невнятное. Ее свеча исчезла, а вместо нее в руке Маргарет сверкал длинный кинжал.
– Где он? – закричала Джоанна, вырываясь вперед. – Что ты с ним сделала?
Чьи-то руки схватили ее. Джоанна попыталась освободиться, в то время как Маргарет упала на колени, тряся головой и пытаясь заговорить.
– Ма… ки… ва… ки… Ви… ки… ла…
– Что ты хочешь сказать, Маргарет? – спросила Мать, выходя вперед и поднимая ее с колен. – А где Аллен?
Глава 37
Джоанна наблюдала за тем, как Гэвина вытолкнули на свет. Его лицо, искаженное яростью, потеряло свой обычный цвет, а огромная фигура неуверенно раскачивалась на ногах, которые, как она могла видеть, были связаны у щиколоток.
Издав крик, она попыталась броситься к нему, но руки полудюжины женщин крепко держали ее.
Позади Гэвина из тоннеля вышел Аллен. Лицо управляющего было скрыто под нависающим сводом пещеры, но острие тускло блеснувшего кинжала, которое он прижимал к спине Гэвина, ясно свидетельствовало о его намерениях.
– Что все это значит? – Голос Матери, холодный, как горный снег, казалось, заморозил даже воздух пещеры.
– Это полнолуние, сестра. Это день повиновения, – глухо ответил Аллен.
Но это был не тот человек, которого Джоанна знала раньше. Что-то было не так. Это ощущалось в его голосе, в его глазах. Джоанна почувствовала, как холодный страх ползет по спине, и дернулась в державших ее руках.
Не спуская глаз с лица Аллена, Мать сделала шаг в его сторону.
– Зачем ты привел сюда хозяина?
Швырнув факел на землю, Аллен приставил кинжал к лицу Гэвина, а другой рукой стал толкать его к каменной глыбе у озера. Джоанна прикусила губу, когда кровь, появившаяся на щеке Гэвина, побежала по подбородку. Гэвин повернулся и бесстрашно посмотрел на своего мучителя.
Голос Матери, прорезавший застывший воздух, был таким же острым, как лезвие Аллена.
– Я спрашиваю, зачем ты привел сюда этого человека?
– Он землевладелец. И мы принесем в жертву его кровь.
Джоанна вырвала одну руку и замотала головой. Управляющий сошел с ума! Лицо Аллена превратилось в маску безумия, и она понимала, что он собирается расправиться с Гэвином.
– Наши святые никогда не требовали от нас человеческой крови. И мы никогда не желали увеличить меру насилия в этом мире.
– Ха! – Аллен подтолкнул Гэвина поближе. – Каковы бы ни были их намерения или твои, это не имеет значения. Насилие порождает насилие, и кара божья падет на грешника до седьмого колена…
– Нет, брат! – возразила Мать. – Это не так. Нас привела сюда память об их жертве. Сила, которую мы призываем, – это сила святых, а их защита – это то, что мы ищем. Прощение не предполагает покарания, Аллен. Ты должен освободить хозяина. Мы не пойдем против воли наших давно умерших сестер.
– Независимо от того, как сильна твоя ненависть? – закричал он. – Я знаю, какой камень лежит на твоем сердце.
– Ничего ты не знаешь.
– Я помню о зле, которое заставило почернеть сердца этих людей. Неужели ты считаешь, что я могу позволить ему уйти?
– Да, Аллен! Ты отпустишь его, – настойчиво повторила Мать. – Не важно, что уготовано нам жизнью – страдания или боль. Это не важно. Мы не оскверним память наших сестер.
– Не оскверним? Может, ты забыла, что означает это слово? – прорычал он, вталкивая Гэвина в круг женщин и затем на каменную глыбу. Он уставился на Мать немигающим взглядом, и она ответила ему тем же. – Но я не забыл, как тебя использовали по назначению, а потом, как собаку, вышвырнули за порог. Я не забыл, как ты истекала кровью нерожденного ребенка, валяясь в грязи на ступенях замка под железным крестом.
Аллен протянул руку и схватил Маргарет за плечо, грубо притянув ее к себе. Колени немой подогнулись, и она рухнула на землю.
– Посмотри на нее! – Аллен показал на женщину, лежавшую у его ног. – Это наша сестра. Блудница! Но все-таки наша сестра. Что случилось с ней? Она не может говорить с той ночи, но она не забыла… И я никогда не забывал!
Эхо его голоса уже затихло в глубине пещеры, прежде чем Мать заговорила снова.
– Это было так давно. Зло было причинено мне, и…
– Он – причина этого зла! – Бескровное лицо Аллена повернулось к Гэвину. – Это он заставил нас страдать.
– Нет, Аллен. Это был Дункан. И он уже давно мертв.
– Я знаю, что Дункан мертв, сестра. – Он продолжал смотреть на Гэвина. – Я убил его. Мне пришлось ждать много лет, но я уничтожил его. Как и его сыновей. Да, все они умерли за грехи, которые совершили против моих сестер. Но ни один из них не умер так, как я этого хотел. Только священник встретил свою смерть так, как он того заслуживал! Слишком много таинственности, слишком много заботы о том, что должно быть известно всему миру.
– Аллен, ты не понимаешь, что говоришь!
– Я знаю, о чем говорю, – закричал он. – Ты считаешь меня сумасшедшим?
– Аллен…
– Ты думаешь, это легко – всю жизнь носить тайну в сердце?
– Тайну?
– Да, ведь это я был исполнителем проклятья Айронкросса. Наш прапрапрадед был управляющим у первого землевладельца в ту летнюю ночь. – Его глаза светились безумным блеском. – Он убил первого хозяина. А его сын, внук и так далее воплощали это проклятие в жизнь. Да, сестра. Мы и есть проклятие!
Аллен сбил Гэвина с ног и, закинув голову хозяина назад, обнажил его горло.
– Я – проклятие замка, сестра! Я – рука Бога. А сейчас дай мне чашу и кинжал, и мы еще раз очистимся от грехов замка Айронкросс. Дай мне чашу, Маргарет!
Гэвин увернулся от Аллена, и в тот же момент Маргарет бросилась на брата. С молниеносной скоростью кинжал в ее руке мелькнул в воздухе и вонзился в грудь Аллена.
– Уб… Ви… уб… Ви… уб… уб…
Ошеломленный внезапным нападением, управляющий уставился на оружие, торчавшее из груди, а затем на сестру, которая, продолжая выкрикивать обрывки слов и рыдать, попятилась от него и наконец замерла на месте.
Гэвин действовал быстро. Повернувшись на бок, он ударил управляющего связанными ногами, и Аллен камнем рухнул на плиту. Гэвин навалился на него прежде, чем тот смог пошевелиться, и плечом загнал кинжал глубоко в его сердце.
Единственными звуками в пещере были последние хриплые вздохи управляющего и мягкое, шепчущее эхо ласкового ветерка.
Джоанна оттолкнула державшие ее руки и бросилась к Гэвину. Выхватив кинжал, она перерезала путы, стягивавшие его запястья и щиколотки. Гэвин отодвинулся от мертвого управляющего, и не успел он подняться на ноги, как Джоанна уже бросилась в его объятия.
– Я думала, что потеряю тебя, – всхлипывала она, не в силах сдерживаться. – Я решила, что это конец.
Его руки неистово сжали ее в объятиях.
– Я люблю тебя, Джоанна. – Он стал нежно гладить ее по спине. – Теперь все уже позади.
Голос Гэвина звучал сдавленно, и Джоанна, отстранившись, стала осматривать его в поисках возможных ран. Гэвин был очень бледен, но, прежде чем она смогла открыть рот, чтобы выразить свою озабоченность, он поцелуем заставил ее молчать. И в тишине пещеры они прильнули друг к другу в простом и невероятно прекрасном акте проявления любви.
Мгновением позже Джоанна помогла Гэвину подняться на ноги. Если не считать пореза на щеке, у него не было видимых повреждений, но он был еще довольно слаб. Тем не менее он не позволил ей беспокоиться по пустякам, и, поднявшись, они вместе подошли к Матери.
Группа женщин спустилась с каменной плиты, а старая аббатиса стояла в центре, обнимая Маргарет. Когда женщины расступились, пропуская Джоанну и Гэвина в середину, молодая женщина увидела, что Мать подняла голову и встретилась взглядом с Гэвином.
– Теперь вы знаете, что мы не имеем к этому отношения.
– Я знаю, – ответил Гэвин. – Похоже, что у вашего брата был свой собственный ритуал.
– Нам рассказали о проклятье Айронкросса, когда мы были детьми, – заговорила Мать. – Тогда же мы услышали и историю о несчастных поруганных женщинах, рассказы об их смерти и о гибели землевладельцев. Но никогда ни слова не было сказано о том, что наш отец или дед были каким-то образом причастны к этим злодеяниям. – Аббатиса отрицательно покачала головой. – Да, они оба были управляющими, это правда, но я не могу поверить, что они являлись убийцами.
– Я вам верю, – кивнул Гэвин. – После того, что сделал с вами Дункан, Аллену легко было представить себе прошлое так, как он хотел.
Голова Маргарет лежала на плече Матери, и аббатиса поддерживала ее, ласково поглаживая волосы рыдающей сестры.
– Я должна была гораздо раньше понять, что происходит. Все эти смерти… все эти предполагаемые несчастные случаи. И такое случалось не только с землевладельцами. Сейчас многое представляется совсем иначе. Все, кто наносил ему обиду или бросал вызов, погибли. Я должна была догадаться.
– Это Аллен вынудил священника к бегству. – Гэвин кивнул. – И убил отца Вильяма, когда они возвращались в Айронкросс.
Голова Маргарет приподнялась, и ее глаза, обращенные к Матери, наполнились слезами.
– Ал… уб… Ви… – Она кивнула.
В сознании Аллена его сестры были приравнены к святым. Мать посмотрела на хрупкую женщину, которую крепко прижимала к себе.
– Именно по этой причине он никогда не разрешал Маргарет выйти замуж, когда она была помоложе. Основным мотивом убийства священника является то, что Вильям посмел прикоснуться к ней, а не что-то другое. Я полагаю, что, по разумению Аллена, такое преступление могло быть покарано только смертью.
– О… уб… Де…
– Он убил и Дэвида, – расшифровал речь Маргарет Гэвин, внимательно глядя на нее. – Этол поручил конюху присматривать за этим озером, и тот наткнулся на укрытие и вещи Джоанны, но после этого уже никто не видел этого парня. – Он кивнул в сторону немой. – Но, похоже, Маргарет могла быть свидетельницей и этого убийства.
Женщина утвердительно кивнула головой, прежде чем вновь опустить ее на плечо сестры.
– В ту самую ночь полнолуния, когда в огне погибли твои родители, – произнесла Мать, глядя на Джоанну, – я впервые почувствовала, что с братом происходит что-то неладное. У него был обеспокоенный, но в то же время торжествующий вид, причем без всяких видимых причин. Именно его странное поведение перед собранием заставило меня вернуться, чтобы поговорить с ним. Однако к тому времени, когда я попала в секретные проходы под замком, южное крыло было уже полностью охвачено пламенем.
– Я полагаю, что мы шли одним и тем же маршрутом, – прошептала Джоанна, неотрывно глядя на Мать. – Но я, должно быть, потеряла сознание в проходах южного крыла.
– Дым был настолько плотным, что вполне мог стать причиной твоей смерти.
Джоанна и Гэвин уставились на Мать.
– Так это были вы, Мать! – тихо произнесла Джоанна. – Это вы спасли меня из огня. Вот откуда вам известно о моих обожженных руках.
Мать какое-то время молчала, а потом грустно улыбнулась.
– Верно, Джоанна. Я принесла тебя вниз, надеясь, что там ты будешь в безопасности. Затем я вернулась в Оулд Кип, но так и не смогла найти Аллена. Остальные пытались делать все, что было в их силах, чтобы погасить пожар, поэтому я вернулась к подземному озеру вместе с другими, но тебя там уже не было. Позднее, когда ты не пришла ко мне и решила сохранять свое спасение в тайне, я начала бояться, что ты подозреваешь нас. Но я понимала, что должна позволить тебе самой докопаться до истины.
– Я могла бы умереть в этих потайных коридорах. Но вы спасли мою жизнь несмотря на то, что сделал с вами Дункан. Все, что произошло, вызвано жестокостью моего родственника, – настаивала Джоанна. – Если бы не ужасный грех, совершенный против вас, свидетелем которого был Аллен, то….
– Нет, – прервала ее Мать. – Мой брат нашел бы другую причину. Сейчас все становится гораздо понятнее, моя дорогая. Еще ребенком, до того как он стал свидетелем преступлений Дункана, он был слишком погружен в прошлое. Похоже, что это семейная черта. – Старая женщина посмотрела на неподвижное тело, лежавшее на плите. – Его поведение, его действия уже давно должны были нас насторожить. В то время как всех нас вполне удовлетворяло жертвоприношение фазана при полной луне, он собирался убить дюжину овец. Сейчас я понимаю, что он, по всей видимости, всегда стремился к тому, чтобы стать верховным жрецом, как в древней вере, – ритуальным убийцей, который проливает кровь.
Джоанна посмотрела на мертвого управляющего, кровь которого стекала на каменную глыбу.
– Мы оказались слепы…
Говоря это, Мать глядела куда-то в сторону.
– Что мы будем с ним делать? – спросил Гэвин, крепко прижимая к себе Джоанну.
– Он… он все-таки был моим братом, и я печалюсь о нем. Я буду молиться за его грешную душу. Но я не смогу забыть, что его жестокие поступки навсегда запятнали светлую память о наших сестрах. Он чуть не уничтожил все, за что мы боролись столько лет, чтобы помнить… обещание целительной Силы.
Джоанна, ощутив легкое пожатие руки Гэвина, посмотрела в его темные глаза, давая понять, что согласна с ним. Молодая женщина направилась к Матери.
– Мать, – прошептала она, привлекая к себе внимание аббатисы. – Нет необходимости в том, чтобы разговоры о случившемся с Алленом, о его связях с женщинами из аббатства и участии в их ритуалах распространились за пределы этого места. Вы сделали слишком многое и делали это слишком долго, чтобы падение одного человека разорвало узы, связывающие между собой многих людей. – Джоанна нежно обхватила ладонями иссушенные временем руки Матери. – Почему бы не оставить его с нами? Мы похороним его во дворе часовни и позаботимся обо всем, что нужно будет сделать.
Наступила долгая пауза, прежде чем Мать кивком выразила свое согласие.
– Ты приедешь, чтобы увидеться с нами? – спросила она, заглядывая в глаза Джоанны.
– Я приеду и привезу с собой мужа.
В глазах Матери блеснули ласковые огоньки, когда она одобрительно посмотрела на Гэвина.
– Хорошо, возьмешь его с собой. А мы будем приветствовать его как нашего хозяина.
Когда аббатиса и ее сестра повернулись, чтобы уйти, Джоанна снова подошла к Гэвину и взяла его руки в свои. Выстроившись в цепочку, остальные женщины уходили от подземного озера. Но кухарка Гибби задержалась и подошла к Гэвину, виновато глядя ему в глаза.
– Мне следовало догадаться, что Аллен неспроста лично пришел и забрал ваш поднос с едой сегодня днем.
– И все равно я думаю, что дурно мне стало именно от твоей стряпни!
Тучная кухарка покраснела как помидор.
Гэвин усмехнулся, давая понять, что это всего лишь шутка.
– Я знал, что должно произойти нечто подобное. К счастью, то, что он добавил в мою еду, не было предназначено для убийства, так что я потихоньку начинаю приходить в себя.
Женщина одобрительно кивнула.
– Поправляйтесь, хозяин, а я приготовлю такое угощение, которого вы никогда не забудете.
– Согласен, ведь я тебя для этого и держу, – сказал он ей вслед, в то время как Гибби замкнула цепочку уходящих женщин.
Джоанна проследила, как те скрылись из виду. Они остались с Гэвином вдвоем.
– Я убила бы тебя, Гэвин Керр, собственными руками! – взорвалась Джоанна, как только убедилась, что их уже никто не услышит. – Надо же быть таким упрямым идиотом! Я никогда не встречала более твердолобого человека, чем ты. Черт побери, ведь ты даже не горец. О чем ты думал, спускаясь сюда в одиночку?
– В одиночку? Ничего себе, клянусь дьяволом! – Гэвин крепко сжал ее руку и повел за собой туда, откуда привел его Аллен.
– Куда ты меня ведешь? – спросила она, на ходу поднимая факел, брошенный управляющим. – И что ты собираешься делать с его телом?
– Думаю, что три моих лучших воина охотно придут сюда позже и обеспечат ему достойное погребение. А сейчас, любовь моя, мы не можем больше здесь оставаться.
Джоанне пришлось почти бежать, чтобы поспеть за его размашистым шагом. Они быстро двигались по переходам, но Джоанна все же улучила момент и потянула его за руку, заставляя замедлить шаг.
– Гэвин, а ты подозревал Аллена?
– Да, с того самого момента, когда он повел меня в южное крыло, прямо к комнате, где пол уже готов был провалиться. Он разместил там приманку, несколько ценных книг, которые я просто не мог не увидеть. Он был не единственным подозреваемым, но вскоре я обнаружил, что он всегда отсутствовал во время покушений на мою жизнь. Позже, когда был перерезан мост у Адских ворот, я понял, что Этол тут ни при чем, но тот, кто это сделал, должен быть достаточно сильным, чтобы едва не стряхнуть нас с веревок.
– Тогда почему ты не остановил его?
– Было слишком много такого, чего я не знал. Слишком много вопросов оставалось без ответов. Я даже не знал, действовал ли Аллен в одиночку или же являлся сообщником Матери и женщин из ее аббатства.
Джоанна снова потянула его за рукав, заставляя идти еще медленнее.
– Тогда я очень рада, что ты предпочел выждать, – сказала она невинным голосом. – Было бы ужасной ошибкой возложить на них ответственность за преступления, которые они не совершали. – Она усмехнулась и покачала головой. – Только подумать, сколько вреда мы могли натворить вместе, если бы были во всем согласны друг с другом или же, наоборот, противоречили один другому.
Гэвин кивнул.
– Это точно. В замке Айронкросс не осталось бы ни одной живой души. Мы перебили бы всех.
Джоанна пожала плечами с преувеличенным ужасом и посмотрела в темноту, простиравшуюся перед ними.
– Так куда ты меня ведешь?
– Ты узнаешь это очень скоро.
Схватив ее за руку, Гэвин поспешил вперед. Однако буквально через несколько мгновений, когда они приблизились к помещению бойни, его шаги замедлились.
– Ну что там еще, Гэвин, о чем ты мне не сказал? Прошу тебя, только не говори, что нас ожидает очередной труп.
Когда они завернули за последний угол, он с улыбкой глянул на нее.
– Я бы не был таким оптимистом, любовь моя. Ты просишь слишком многого.
При виде распростертой фигуры горца, неподвижно лежавшего возле двери в комнату, у Джоанны перехватило дыхание.
– Он мертв?
– Я не настолько везучий человек, – поддразнил ее Гэвин, сделав знак поднести светильник поближе, пока он аккуратно переворачивал горца на спину. – Нет, он не умер. У Джона Стюарта слишком крепкий череп, чтобы умереть от нежного удара по голове.
– Нежного… удара? – простонал Этол, и его веки задрожали. – Моя голова раскололась на две и…
– Вы мерзавец! – проворчал Гэвин, рассматривая глубокую рану на голове графа. Кровь уже начала сворачиваться, образовав вокруг места удара большой сгусток. – Все это время, пока мы с Джоанной спасали Шотландию от воплощения дьявола, вы здесь мирно дремали! Почему вы не прикрывали мой тыл?
– А разве… о… эй, прекратите вращать эту комнату! – Этол, щурясь, уставился на них. – А что случилось с вашим тылом?
– Вы, кажется, намеревались быть здесь, внизу, на случай опасности, – напомнил Гэвин.
– Опасности? Какой опасности? – спросил горец, пытаясь раскрыть глаза пошире. – Существует какая-то опасность?
Гэвин посмотрел на Джоанну и усмехнулся.
– Наконец-то мои мольбы услышаны! Похоже, что последний удар действительно превратил нашего дорогого графа в абсолютного болвана, любовь моя.
– Раненый или нет, слышишь, ты, подлый пес, но я не позволю какому-то бродяге с равнины называть меня «любовь моя». – Этол начал с крика, но затем сморщился от боли и закончил свою тираду шепотом: – Клянусь ранами Христовыми, я должен позаботиться о своей репутации!
