Текст книги "Star Wars: Уязвимая точка"

Автор книги: Мэтью Вудринг Стовер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

ГЛАВА 2
ПРЕСТУПЛЕНИЯ ГОРОДА

У него была масса времени для того, чтобы ознакомиться с комнатой для допросов. Четыре на три метра Дюракритные глыбы с вкраплениями гравия, чьи грани поблескивали словно слюда. Стены от уровня пояса до потолка когда-то были кремового оттенка. Пол и нижняя часть стен когда-то давно были выкрашены в зеленый цвет оттенка блуждающих водорослей. То, что осталось от первоначальных красок, теперь пестрело плохо подкрашенными местами, окруженными плесенью.

Сковывающее кресло, что держало его, было в лучшем состоянии. Зажимы на его запястьях были холодными и прочными, Винду не смог найти в них слабины. Зажимы на лодыжках прорезали небольшие отверстия в коже ботинок. Пластина на груди почти не давала дышать.

Никаких окон. Один фонарь отбрасывал мягкий желтый свет из соединения между стеной и потолком. Другой был сломан.

Дверь была позади него. Любая попытка обернуться и посмотреть на нее причиняла слишком большую боль. Стол из дюрастила в центре комнаты был испещрен пятнами ржавчины. Он заставлял себя думать, что это ржавчина. Надеялся на это. По другую сторону стола стоял одинокий деревянный стул с содранной со спинки обивкой.

Куртка и рубашка Винду были изодраны в клочки там, где первый выстрел попал в плечо. Кожа под ними была обожжена и превратилась в один большой черный синяк. Выстрел, установленный на оглушение, входит в кожу очень неглубоко, но ударная сила испаряющегося пара все равно напоминает мощное попадание дубиной. Выстрел взметнул его в воздух и развернул. Глухая боль в черепе свидетельствовала о том, что минимум один выстрел задел голову. Этого он не помнил.

Он не помнил ничего с момента первого выстрела и до момента, пока он не очнулся в этом сковывающем кресле.

Он ждал. Он долго ждал.

Его мучила жажда. Нестерпимое давление в желудке почему-то заставляло голову болеть еще сильнее.

Изучение комнаты и осмотр повреждений занял немного времени. Все остальное время он вспоминал смерть Флор.

Он знал, что она умерла. Должна была умереть. Она не смогла бы прожить и пары минут после того, как ополчение оглушило его: без Силового зажима на артерии она бы истекла кровью за несколько секунд. Она лежала в этом грязном проулке, уставившись на скрадываемые огнями города звезды, а остатки ее сознания постепенно темнели, растворялись и наконец совсем исчезли.

Раз за разом он слышал тот булькающий хлопок. Раз за разом он относил ее в прикрытие. И останавливал ее кровотечение. И пытался говорить с ней. И получал выстрел от людей, которые, как он думал, бежали на помощь.

Ее смерть проникла внутрь него, глубоко под ребра. Она пожирала его: маленький нарост инфекции, что разрастался час за часом, пока не превратился в пульсирующий нарыв. Боль, отвращение, испарина. Дрожь.

Лихорадка разума.

Не потому, что ответственность за смерть этой женщины лежала на нем. Пожирала она его потому, что ответственность за ее смерть на нем не лежала.

Он понятия не имел, что она сейчас попадет под блас-терный выстрел. Сила не дала ни малейшего ключа или подсказки. Ни следа плохого предчувствия или, если быть точнее, ни одного намека, что все его плохие предчувствия собирались сложиться в нечто действительно ужасное. Ничего. Совсем ничего. Это угнетало его. Что случается с джедаем, который более не может верить Силе?

Может быть, это и сломило Депу?

Он встряхнул головой, чтобы выкинуть прочь эту мысль. Он сконцентрировал внимание на внешнем, на каталогизации малейших деталей тюрьмы. Пока не убедится во всем сам, пообещал он себе, он будет придерживаться презумпции невиновности в отношении Депы. Подобные сомнения не достойны ее. И его. Но они все возвращались и возвращались, сколь бы сосредоточенно ни смотрел он на изъеденную плесенью краску на стенах.

«… Я знаю, ты считаешь меня сумасшедшей. Но это не так. Со мной случилась вещь гораздо более страшная.

Я теперь в здравом уме…»

Он знал ее. Он знал ее. До глубины костей. Самые сокровенные уголки ее сердца. Ее скрытые мечты и мельчайшие, призрачные надежды. Она не могла участвовать в убийстве мирных граждан. И детей.

«… Потому что нет ничего опаснее джедая в здравом уме»…

Не могла.

Но секунды сливались в часы, и уверенность в его голове постепенно становилась все слабее, пока наконец не сменилась отчаянием. Словно он пытался убедить себя в чем-то, что, как он сам знал, было неправдой.

Он почувствовал, как позади открылась дверь, – легкий ветерок коснулся сзади его шеи. Кто-то зашел в комнату и встал немного сбоку. Мэйс обернулся, чтобы посмотреть: невысокий мужчина, человек, немного пухлый, одетый в невероятно чистую, учитывая жару и грязь, форму ополчения цвета хаки. Мужчина принес с собой небольшой чемоданчик, покрытый коричневой кожей какого-то животного. Он откинул прядь немного секущихся волос металлического оттенка прочь от темных глаз и одарил Мейса приятной улыбкой:

– Нет, пожалуйста, – он махнул рукой в сторону двери. – Посмотрите лучше туда.

Повернувшись чуть дальше, Мейс увидел коридор. В дальнем его конце стояли двое людей из ополчения. Оба наготове. Оба целятся Винду в лицо.

Мейс вздрогнул. Необычная поза для охраны.

– Достаточно понятно? – мужчина обошел Мейса и стол, ни на секунду не попадая на линию огня, и открыл свой маленький чемоданчик. – Мне сказали, что у Вас легкое оглушение. Давайте не будем превращать его в нечто смертельное, хорошо?

Сила показала Мейсу на этом мягком теле десятки мест, в которые надо было нанести всего один удар, чтобы убить… или обезвредить ту или иную конечность. Этот мужчина не был воином. Но энергия рвалась из него во все стороны: значимый человек. Мейс не увидел никакой прямой угрозы от мужчины, лишь улыбчивый прагматизм.

– Не слишком разговорчивы? Я вас не виню. Что ж… Меня зовут Джептан. Я начальник безопасности столицы. Мои друзья зовут меня Лорз. Вы можете называть меня полковник Джептан, – он подождал с все той же нейтрально располагающей улыбкой. Несколько секунд спустя он продолжил. – Что ж… Мы знаем, кто я. И мы знаем, кем вы не являетесь.

Он открыл идентинабор Мейса.

– Вы не Кинсэл Трэппано. И, как мне кажется, даже не корреллианец. Биография ваша не интересна. Контрабандист. Пират. Наемный ствол. И т. д., и т. п., – он опустился на деревянный стул и сложил пальцы вместе на животе. Он смотрел на Мейса с приятной улыбкой. Молча. Ожидая того, что он что-нибудь скажет.

Мейс мог растянуть его ожидание на дни. Не пройдя джедайскую подготовку, ни один человек даже близко не представляет себе, что такое настоящее терпение. Но Депа все еще там. Где-то там. Что-то делает. Чем дольше он будет до нее добираться, тем больше она сможет сделать. Он решил говорить.

«Для него – небольшая победа, – подумал Мейс. – Для меня – никакой потери».

– В чем меня обвиняют?

– Зависит от того, что вы совершили.

– Официальная версия? Джептан пожал плечами:

– Ничего не зафиксировано. Пока.

– Тогда почему я задержан?

– Мы допрашиваем вас

Бровь Мейса вопросительно изогнулась.

– О да. Допрашиваем, – Джептан подмигнул. – Еще как допрашиваем. Я прекрасный следователь.

– Вы не задали мне ни одного вопроса. Джептан улыбнулся, словно довольная лозная кошка:

– Вопросы вообще неэффективны. В вашем же случае они бесполезны.

– Видимо, вы действительно хороши, – ответил Мейс, – раз смогли это узнать, не задав ни одного вопроса.

Вместо ответа Джептан достал из чемоданчика световой меч Мейса.

Маскировку в виде светящегося стержня кто-то снял. Остались лишь черные следы от клея на металле. Полковник провернул меч в руке и улыбнулся:

– И пытки, видимо, тоже будут пустой тратой времени, не так ли?

Он положил световой меч на стол и раскрутил его, словно бутылку. Мейс чувствовал вращение меча сквозь Силу, чувствовал, как надо коснуться его своим разумом, чтобы поднять его в воздух, включить и либо направить лезвие на полковника Джептана, чтобы убить или взять его в заложники, либо разрезать зажимы, что удерживали его в этом кресле…

Он не помешал вращению.

Два стрелка наготове в конце коридора теперь приобрели смысл.

Вращение светового меча постепенно замедлилось, пока не прекратилось окончательно. Его излучатель оказался направленным точно в грудь Мейса.

– Думаю, сей предмет указывает на то, что вы не тот, за кого себя выдаете, – произнес Джептан.

Ловкий трюк. Мейс вновь смерил его взглядом. Полковник вежливо, не прерывая, выдержал его испытующий взгляд.

– Джептан, – сказал, наконец, Мейс, – могло бы быть и корунайским именем.

– А оно им и является, – ухмыльнувшись, подтвердил полковник. – Мой дедушка по отцовской линии лет эдак семьдесят назад вылез из джунглей. Но это, кх-м, не принято обсуждать… Вы понимаете? Не в приличном обществе.

– А что, оно здесь, у вас, еще осталось? Приличное общество?

Джептан пожал плечами:

– Мое имя не более чем досадная помеха Может быть, эта самая частичка корунайской крови во мне и делает меня слишком гордым для того, чтобы его заменить.

Мейс согласно покачал головой: скорее в ответ на собственные мысли, чем на что-то еще. Если мужчина перед ним касался Силы достаточно хорошо, чтобы управлять вращением светового меча, то он мог бы и достаточно легко скрыть свои намерения. Мейс переосмыслил свою оценку опасности с «низкой» на «неизвестную»,

– Что вы хотите от меня?

– Во-от. Это уже серьезный вопрос, не так ли? Вы могли бы сделать для меня массу вещей. Например, могли бы послужить хорошей ступенькой в моей карьере. Джедай? Даже джедай-новичок может представлять ценность для определенных людей. Я имею в виду, что у меня ведь в руках здесь, кажется, вражеский офицер? Конфедерация теоретически могла бы щедро наградить меня. На самом деле я просто уверен в этом. Возможно, они бы даже дали мне медаль, – он склонил голову набок и искоса посмотрел на Винду. – Похоже, вас не слишком взволновал подобный вариант развития событий.

Если бы он собирался передать Мейса сепаратистам, Джептан бы не сидел сейчас здесь. Мейс ждал. Молча.

– Да, пожалуй, – вздохнул полковник. – Я не слишком интересуюсь политикой. И есть кое-что иное, что вы могли бы сделать для меня.

Мейс ждал.

– Ну что ж, смотрите. У меня есть джедай. Возможно, джедай, имеющий значение, так как мы поймали его рядом с трупом начальницы планетарной Республиканской разведки, – он вновь подмигнул Мейсу. – О да, Флоремиррла и я были старыми друзьями. Слишком старыми для того, чтобы политические разногласия смогли встать между нами. Понимаете?

– Я думаю, она бы порадовалась искренности вашего горя.

Джептан и глазом не моргнул. Даже его улыбка ничуть не изменилась:

– Трагично. После стольких лет, проведенных в опасных местах, быть убитой простым выстрелом из бластера, случайным попаданием. Правда, она все же не была просто зрителем в пьесе: ее с трудом можно было бы причислить к «мирному населению», не так ли?

Мейс про себя отметил: возможность того, что этот человек начнет сильно ему не нравиться, стала более реальной.

– Если бы ваши люди не выстрелили в меня, она до сих пор была бы жива.

Джептан пожал плечами:

– Если бы мои люди не выстрелили в вас, вы вряд ли бы доставили мне удовольствие беседой с вами.

– Неужели это удовольствие стоило жизни друга?

– А это мы еще посмотрим, – их взгляды пересеклись на секунду. Мейс встречал ящериц с более экспрессивным взглядом. Хищных ящериц.

Он вновь пересмотрел свою оценку опасности. На более высокую.

Джептан сел, словно человек после сытного обеда:

– Итак. Возвращаясь к вопросу о джедае. Мне кажется, что джедай, о котором идет речь, достаточно немало умеет. Возможно, он вообще до ужаса опасен. Ведь он полностью отвечает описанию того парня, что сломал несколько костей моим лучшим людям.

– Это были ваши лучшие? Сожалею.

– И я, мастер-джедай, и я. Ну и вот я задумался, какое же дело могло привести такого важного, опасного джедая, как вы, на такой маловажный мирок, как Хару-ун-Кэл. Вряд ли вы приехали сюда просто для того, чтобы поиздеваться над служителями закона. Я подумал, а не связано ли ваше дело случайно каким-то образом с каким-нибудь другим джедаем? С тем, что носится по высокогорью и творит всякие не-слишком-джедайские штучки? Например, убивает мирных граждан. Может быть, ваше дело связано с ней?

– И что с того?

Джептан откинулся на стуле так, что его ножки слегка оторвались от пола, и взглянул на Мейса поверх округлостей своих пухлых щек:

– Мы охотимся на этого джедая уже продолжительное время. Я даже назначил награду за нее. Боль-шую награду. Возможно, если кто-то бы полностью… мм-м… разобрался с моей проблемой в виде уже имеющегося джедая, я бы счел это более чем достойной компенсацией. Возможно, я бы даже не стал с грустью вспоминать о той награде и медали, о которых мы говорили ранее.

– Понимаю.

– Может быть, и понимаете. А может быть, и нет. В этом и проблема: у меня не получается удостовериться в вашем понимании.

Мейс ждал.

Джептан раздраженно кашлянул и опустил ножки стула на пол:

– С вами непросто вести беседу.

Это не требовало ответа, поэтому Мейс не ответил.

– Видите? Именно об этом я и говорю. Ну, полагаю, мне следует выразиться более ясно, не так ли? Я сейчас на распутье: я могу выбрать любой путь. Я бы хотел получить награду. О да, хотел бы. Но при имеющемся выборе я бы предпочел, чтобы моя проблема с джедаем с высокогорья была решена. Но я не знаю, какое решение все же лучше. Для моего будущего. Я сомневаюсь. Понимаете? Я колеблюсь. Мне нужна небольшая гарантия. Вы понимаете, о чем я?

Наконец Мейс понял, о чем идет речь:

– Насколько небольшой должна быть эта гарантия? Глаза Джептана замерцали тем же тусклым свечением, что и грани гравия в стене:

– Десять тысяч.

– Я дам вам четыре.

Джептан хмуро посмотрел на Мейса, Мейс посмотрел в ответ: лицо его словно было высечено из камня.

– Я могу оставить вас здесь на очень долгий срок…

Мейс ответил:

– Три с половиной тысячи.

– Вы оскорбляете меня! Что, неужели я даже не достоин того, чтобы со мной поторговаться?

– Мы торгуемся. Три тысячи двести.

– Я уязвлен, джедай-мастер…

– Вы хотели сказать, мастер-джедай, – произнес Мейс. – Три тысячи.

Лицо Джептана помрачнело, но после секундной попытки побороть неуступчивый взгляд Мейса Винду (попытка, обреченная на провал) он встряхнул головой и вновь пожал плечами:

– Три тысячи. Я думаю, кому-то следует уступить первым, – он кашлянул. – В конце концов, война идет.

Его отпустили на рассвете.

Мейс спустился по побитой временем каменной лестнице Министерства юстиции. Перистое облако над Дедушкиным уступом розовело цветами утра. Фонари побледнели. Но улицы были по-прежнему переполнены людьми.

Дорожная сумка висела у него за спиной. Бластер был прикреплен к лодыжке. Световой меч был спрятан во внутреннем кармане куртки под левой рукой.

Он скользнул в толпу и позволил ей унести его своим течением.

Бесконечная вереница лиц проносилась перед ним, встречая его взгляд безо всякого интереса или не встречая вовсе. Колеса транспортов стучали по дороге. Музыка вырывалась из открытых дверей и вытекала из персональных проигрывателей. Периодически звучный рев гудков паровых краулеров заставлял толпу прижаться то к одной, то к другой стороне дороги. В такие моменты его кожа покрывалась мурашками от случайных чужих прикосновений. Запах человеческого пота смешивался с мочой юзземов и мускусным зловонием тогори-аннев. Он вдыхал неповторимый резкий аромат локтевых гланд т'ланда-тилов и дым горящих на огне из ламм листьев портаака, и ему не оставалось ничего, кроме как удивляться тому, насколько чуждым казалось все это. Но здесь чужаком был сам Мейс.

И он не мог понять, что же ему делать дальше.

Из личных дневников Мейса Винду

Я должен был уже быть на пути к Депе. Я бы мог отправиться в «Зеленую Мойку высокогорья» и выйти на контакт с оставшимися агентами Республиканской разведки. Я бы мог нанять собственную команду. Взятка, донная Джептану, полностью опустошила кредитный счет «Кинсэла Трэппана» (на нем никогда не было больше нескольких тысяч), но зо этим счетом ведет наблюдение Совет джедаев. Новые ресурсы поступили бы при первой же необходимости. Паровой крау-лер было бы не так уж сложно достать, а улицы переполнены опасно выглядящими людьми, которые, вероятно, пожелали бы наняться. Я бы мог сделать кучу всего.

Вместо этого меня куда-то уносит поток толпы.

Я понял, что боюсь. Боюсь еще раз ошибиться.

Непривычное чувство. До Джеонозиса я даже не думал, что подобное вообще возможно.

В Храме мы запоминаем, что единственной ошибкой, которую может совершить джедай, является потеря доверия к Силе. Джедай не «придумывают, что делать дальше», и не «вырабатывают план». Подобные действия противоречат бытию джедая. Мы позволяем Силе течь сквозь нас и следуем ее течению, несущему к миру и справедливости. Большая часть подготовки джедая посвящена тому, чтобы научить нас доверять своим инстинктам, чувствам, а не разуму. Джедай должен научиться «не-думать» над ситуацией, «не-действовать»: стать пустым сосудом, который Сила заполнит мудростью – и действием. Мы чувствуем правду тогда, когда перестаем анализировать ее. Сила действует через нас, когда мы прекращаем пытаться. Джедай не принимает решений. Джедай доверяет.

Если взглянуть немного иначе, нас не учат думать. Нас учат знать.

Но на Джеонозисе наше знание подвело нас всех.

Харуун-Кзл уже научил меня тому, насколько трагичными могут быть последствия веры в то, что случившееся на Джеонозисе было единичным случаем. Это может произойти и снова.

Произойдет снова.

Я не знаю, как это остановить.

Приехать сюда одному казалось правильным… но это было правильным с точки зрения интеллекта, а он обманывает. Отправиться за Депой самому – я чувствую, это было верным… но я более не могу доверять своим чувствам. Тени в Силе заставляют наши инстинкты работать против нас.

Я не знаю, что делать. И я не знаю, как решить, что делать.

Но существуют инстинкты, которые слабо связаны с джедайской подготовкой. Один из них сработал, словно окрик «Эй, приятель!» из-за спины, и заставил Мейса обернуться. И не увидеть никого.

Ощущение пришло сквозь Силу.

Мейс пробежался взглядом по морю из лиц, голов и дыма паровых краулеров. Перекошенные вывески кафе мокрые из-за влажного воздуха. Тележка, запряженная усталым траводавом в противочесоточном ошейнике.

Водитель, вопящий электронным голосом: «За два кре-да! Куда угодно по городу! За два креда!» Неподалеку рычит юззем с замутненными алкоголем глазами. Он запряжен в двухколесное такси: сейчас он обернулся в упряжи и схватил человека, сидевшего на сиденье. Поднял его над головой огромной лапищей, показывая сильно искривленные когти на другой, и рычит: «Нет денег? Без проблем. Я голоден».

Еще один окрик…

На этот раз Мейс уловил направление. В людской массе образовался выступ, который позволил ему заглянуть на сотни метров вперед по улице: стройный корун, раза в два младше Мейса, темная кожа, одет в прилегающую к телу коричневую рубашку и штаны гхошина из джунглей. Мейс успел заметить быструю вспышку белых зубов и намек на удивительную синеву глаз, затем корун развернулся и пошел дальше по улице.

Эти удивительные глаза… Мейсу показалось, что он видел их раньше. На улице прошлой ночью, приблизительно когда начался мятеж…

Мейс последовал за ним.

Ему нужно было идти хоть куда-то. А это направление выглядело многообещающим.

Молодой корун явно хотел, чтобы за ним шли: каждый раз, когда толпа смыкалась меж ними и Мейс терял его, очередной окрик сквозь Силу направлял его взгляд.

У толпы свой жизненный ритм. Чем быстрее старался двигаться Мейс, тем большее сопротивление он встречал: локти, плечи, животы и даже пару раз старинный жест – кулак, упирающийся в грудь – вкупе с не слишком приветливыми предположениями о том, что Винду никто не учил ходить нормально, и предложениями заполнить этот пробел в его образовании. В подобных случаях он просто говорил: «Тебе не стоит со мной драться». Он не давал себе труда подкреплять это Силой – хватало одного взгляда в глаза.

Один особенно перевозбужденный парень не сказал ни слова и предпочел пообщаться путем мощного хука, направленного в нос Мейса. Джедай наклонил голову, словно склоняясь в вежливом поклоне, и кулак молодого человека ударился в лобную кость обритого черепа Мейса. Винду уже собирался перейти к дружеским советам на тему терпения, ненасилия и цивилизованного поведения (или, по крайней мере, к мягкой критике неправильности удара), но увидел агонию на лице постепенно сползающего вниз и держащегося за разбитые костяшки парня и вспомнил одну из любимых фраз Йоды: «Самые важные уроки преподаются без слов». Так что он лишь пожал плечами, извиняясь, и пошел дальше.

Давление толпы упорно противопоставляло преследование закону уменьшающейся отдачи: Мейс не смог бы добраться до молодого коруна без привлечения еще большего внимания и возможных травм не достаточно вежливых людей. Иногда, когда корун бросал быстрый взгляд назад, Мейсу казалось, что он замечает некий намек на улыбку, но между ними было слишком большое расстояние для того, чтобы прочесть ее смысл. Была ли улыбка ободряющей? Дружественной? Просто вежливой? Предвещающей неприятности?

Хищной?

Корун свернул на более узкую, более темную улицу; здесь егце задержались остатки ночи. Толпа уступила место двум спящим после вечерней гулянки в опасной близости от лужи блевотины яркорам и трем или четырем пожилым балавайским женщинам, подметающим лестницы к подъездам их любимых многоквартирных домов. Привычный утренний ритуал их перебранки нарушился с появлением Мейса Они поправили платки, удерживающие не выпавшие пока волосы, вцепились в рукоятки своих веников и стали молча наблюдать за ним.

Одна из них плюнула ему под ноги, когда он проходил мимо.

Вместо того чтобы как-то ответить, он остановился. Теперь, вне основных трасс и вне постоянного гула голосов, шагов и колес, он смог различить новый для этого утра звук, призрачный, но четкий: мощный, резкий гул, аритмично пульсирующий, словно чашка, качающаяся на волнах почти спокойного моря.

Репульсор. Может быть, не один.

Из-за эха от выстроенных по обе стороны улицы линий домов казалось, что звук идет отовсюду. Но он не нарастал. А когда Мейс вновь почувствовал оклик Улыбчивого и отправился дальше по улице, звук не стал тише.

«С другой стороны дома, – подумал Винду. – Двигается наравне со мной».

Может быть, свупы. Или спидер-байки. Не спидер: репульсоры спидеров звучат на одной ноте, их жужжание не пульсирует во время движения аппарата.

Звук привлекал к себе все больше внимания Мейса.

Он продолжал следовать за Улыбчивым сквозь сеть сплетающихся и разветвляющихся улиц. Некоторые из них были наполнены шумом и толпами, но большинство пребывало в тишине, прерываемой лишь переговорами вполголоса да мерным шуршанием полимерных шин по дороге. Соединенные друг с другом верхние этажи образовывали над головой настоящие крыши, превращавшие утро в единственную за день вспышку синевы в постоянно клубящемся в иное время сумраке.

Сплетающиеся улицы уступили место запутанным переулкам. Еще один поворот, и Улыбчивый исчез.

Мейс оказался в маленьком закрытом дворе площадью метров в пять. Внутри – ничего, кроме огромных переполненных мусорных ящиков. Мусоропроводы, словно вены, разрисовывали стены домов вокруг. Самое низко расположенное окно отстояло от земли метров на десять и было забрано решеткой. Наверху, на самом краю крыши острый взгляд Мейса различил шрам потертого кирпича: Улыбчивый, видимо, быстро взобрался по веревке и втянул ее за собой, лишая Мейса возможности дальнейшего преследования.

Тупик.

Прекрасное место для западни.

Мейс подумал: «Наконец-то…»

Он уже начал думать, а не изменили ли они свои намерения.

Мейс открыл разум и замер, спиной к прямой линии переулка,

В Силе они казались энергетическими полями.

Четыре сферы осторожности и плохих намерений, скрытых под адреналиновым предвкушением: они ждут удачной охоты, но не расслабляются, дабы не дать жертве ни единого шанса. Двое остались на выходе из переулка, обеспечивая прикрытие и представляя собой резерв. Еще двое бесшумно продвигались с оружием наготове, приближаясь на минимальное расстояние для выстрела. Мейс чувствовал, как точки прицелов скользили по его коже, обжигая, словно аридузианские лавовые жуки.

Гул репульсоров усилился и стал более четким: сверху, с каждой из сторон. Спидер-байки, определил Мейс: когда его восприятие с помощью Силы распространилось и на них, он почувствовал пугающую угрозу мощных орудий на носу байков, а на свупы оружие ставили редко. На каждом по одному ездоку. Они кружили над крышами домов, за пределами видения, занимая позицию для перекрестного огня.

Становилось все интереснее.

Мейс почувствовал лишь приятное предвкушение. После целого дня неуверенности и притворства, после того как пришлось скрывать свою личность, давать взятку и не замечать свободно разгуливающих головорезов, он откровенно предвкушал предстоящую простую и незамутненную драку.

Но затем он обратил более пристальное внимание на собственные мысли и одернул себя.

Ни один джедай не совершенен. У всех есть свои недостатки, с которыми приходится бороться каждый день. Несколько личных недостатков Мейса были хорошо известны джедаям его близкого окружения: он их и не скрывал. Напротив, частью особенной мощи Мейса было то, что он мог легко признать свои слабости и не побояться попросить помощи для того, чтобы разобраться с ними.

Его недостатком, имеющим отношение к данной ситуации, было то, что ему нравилось драться. Подобное для джедая было очень опасным

А Мейс был очень опасным джедаем.

С помощью жесткого самоконтроля он справился с предвкушением и решил вначале поговорить. Если убедить их не атаковать, то можно будет спасти их жизни. И они производили впечатление профессионалов: возможно, он просто смог бы заплатить им за нужную информацию.

Вместо того чтобы выбивать ее из них.

Когда он окончательно принял решение, люди позади него вышли на позицию. Действительно профессионалы: они молча подняли оружие, и два сфокусированных луча плазмы устремились к его спине.

Даже у лучшего стрелка между решением выстрелить и нажатием на курок лежит пауза в четверть секунды. Глубоко в Силе Мейс почувствовал их намерение еще до того, как решение было принято, – эхо из собственного будущего.

Еще до того, как их пальцы начали нажимать на курок, он начал двигаться.

Когда лучи бластеров были на четверть пути к цели, Мейс уже почти полностью развернулся, и центробежная сила распахнула его куртку. Когда лучи бластеров были на середине пути, Сила перекинула световой меч ему в ладонь. На трех четвертых пути лезвие меча начало появляться, а когда лучи наконец достигли своей цели, они попали не в плоть и кость, а в метровый поток бурлящей фиолетовой энергии.

Мейс рефлекторно отбил лучи обратно в нападавших, но вместо того, чтобы отскочить от лезвия, лучи прошли – насквозь, слегка зацепили ребра Мейса и попали в мусорный бак позади него: тот загрохотал и зашатался, словно звонящий колокол.

Мейс подумал: «Видимо, у меня все же неприятности».

Но до того как эта мысль полностью сформировалась в его мозгу, двое стрелков (глубинная, все рассчитывающая часть мозга Мейса отметила, что оба они были людьми) переключили свои орудия на режим очереди. Слепящий поток лучей заполнил переулок.

Мейс швырнул себя в сторону, переворачиваясь в воздухе. Один из лучей чиркнул его по подбородку, попал в ногу и превратил кувырок в падение, но джедай все же смог нормально приземлиться за одним из поворотов переулка. Он кинул быстрый взгляд на ногу: луч не пробил кожу ботинка.

«Оглушающий режим, – подумал он. – Профессионалы, которым я нужен живым».

Пока он пытался прочувствовать, что же они собираются делать дальше, он заметил, что его лезвие какого-то необычно бледного цвета. Слишком уж бледного.

Пока он так сидел в укрытии, уставившись с отпавшей челюстью на постепенно бледнеющий луч света, лезвие стало почти совсем прозрачным, мигнуло и совсем погасло.

Он подумал; «А вот это уже, возможно, большие неприятности».

У его светового меча кончился энергетический заряд.

«Это невозможно, – прорычал он. – Это не…»

Внезапно у него в горле встал ком: он понял,

Джептан.

Мейс недооценил его. Бесчестный и жадный? Да. Глупый? Совершенно точно нет.

– Джедай!

Голос мужчины из переулка: один из стрелков.

– Давай не будем все усложнять, а? Нет никакой нужды в том, чтобы кто-то пострадал.

«Если бы это было действительно так», – подумал Мейс.

– У нас здесь куча всего, джедай. Не только бластеры. У нас есть глоп. У нас есть найтинит. У нас есть оглушающие сети.

Но они еще ничем из этого не воспользовались. Наемники, определил Мейс. Может быть, охотники за головами. Не ополченцы. Глоп-гранаты и усыпляющий газ дорого стоят, а луч из бластера не стоит почти ничего. Так что они явно собирались экономить кредитки.

И они давали ему время подумать. А он собирался заставить их пожалеть об этом.

– Хочешь знать, что у нас еще есть? – Мейс услышал его смешок. – Посмотри наверх, джедай…

Над крышами парили два спидер-байка, пилоты в шлемах выравнивали плоскости движения. Их передние ускоряющие крылья отбрасывали рассветные солнечные зайчики во двор. Подвешенные бластерные пушки смотрели на него дулами, опаленными плазмой. Он был полностью открыт для их перекрестного огня. Но они не стреляли.

Мейс еще раз убедился: его хотели взять живым, Один выстрел по нему из подобной пушки, и его останки придется собирать по всей окрестности.

Но это не значило, что пушки не могли сделать ничего другого. Ведущий байк выстрелом оставил в глиняной стене над головой Мейса дыру размером с туловище. А обломки, избив и порезав, придавили Винду к земле.

По коже потекло что-то теплое, и он почувствовал запах крови: крупный порез. Остальные повреждения пока что оценить было трудно. Мейс прорвался сквозь обломки и нырнул за мусорный бак. Это не помогло: пилот спидер-байка выстрелил в край бака, и тот ударил джедая так сильно, что Винду чуть не потерял сознание.

Под обстрелом. Оглушенный. Порезанный. Побитый. Без меча.

Харуун-Кэл разрывал его на кусочки, а он не пробыл здесь и одного стандартного дня.

– Ладно! – он приподнялся и высунул руки из-за мусорного бака так, чтобы пилоты спидер-байков могли их видеть. Световой меч свободно болтался на одном из пальцев. – Ладно! Я выхожу. Не стреляйте.

Пока Мейс выбирался из-за бака с поднятыми руками, ведущий спидер-байк сместился немного в сторону. Второй байк немного взлетел, чтобы обеспечить лучшее прикрытие. Мейс проковылял до выхода из переулка, сделал глубокий вдох и вышел из-за угла. Оба стрелка медленно вышли из-за укрытия: один – из-за мусорного ящика, второй – из углубления дверного проема. Двое парней из поддержки остались по обе стороны дальнего выхода из переулка.