Текст книги "2048"

Автор книги: Мерси Шелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

– Могу себе представить… – Сол снова представил себя самого в роли мультиперсонала: одна субличность где-то шляется по ночам, другая потом расхлебывает.

– В общем, они подстраивают сценарий дремля под эту активную зону… Э-э, погоди, куда это ты летишь? Левее давай, нам не этот холм нужен.

Действительно, Сол в задумчивости слегка отклонился от курса и невольно направил киб в сторону холма, чем-то отличающегося от остальных. Странное шевеление, которое он издали принял за толпу людей в белом, не имело ничего общего с людьми. Теперь было видно, что на холм со всех сторон сползаются белые камни. На вершине огромные продолговатые валуны вставали дыбом, образуя круг. Булыжники поменьше забирались на них сверху. Когда киб оказался над холмом, каменная ограда замерла.

– Что это было? – Сол снова набрал высоту и развернулся, как подсказал Кобаяси. В мониторе заднего обзора покинутые камни снова стали расползаться.

– Давненько ты не был за городом, большой белый брат, – захихикала голова японца. – Хотя и правда, многовато гадостей на полчаса полета… Сначала махаоны новой модели, теперь вот эта завлекалка для туристов. Да и вокруг меня какие-то ужасные логли плавают, Гоку еле успевает чистить корпус. Не иначе как столоверты решили подстраховаться. Запустили пару слоев мусорной защиты на основных транспортных путях, чтоб посторонних сбить.

– Если твои дружки из «Мэнсон Сисоу» точно так же запускают свою поэзию в дремли, не завидую их биржевым показателям…

– В том-то и дело, что так грубо вставляем ее мы. Прикидываем предпочтения клиента на основе того, что он смотрел раньше, какая у него профессия, ну и так далее. Это неэффективно, и вдобавок на грани легальности. На всех развитых континентах давно запрещена безличная реклама, не подтвержденная интересом потребителя в заданной сфере. Скоро и наша мэрша обещала такой закон подкликать.

– А Мэнсон что же, невинная овечка?

– В этом отношении – да. Они привязывают рекламу к конкретным проблемам пользователя. А проблемы можно отследить по тем самым зонам остаточного возбуждения. Скажем, человек днем проиграл на рободроме. У него осталась эта неприятность в мозгу. Она его гложет даже во сне – по нейросети блуждает «огонек». Дремодем отслеживает эту картинку и корректирует дремль. Если это классический мэнсоновский хардкор, то парня начинает насиловать та самая марсианская робобурилка, которая выиграла у него на рободроме. Но в конце концов клиент сваливает инфернального неорга с помощью подвернувшегося под руку… э-э-э…

– Ну-ну? – Сол едва сдерживал смех.

– Ну, не знаю. Например, с помощью универсального карманного хаптика «Нанопак-Спорт».

Голова Кобаяси так комично наморщила полированный лоб, что Сол не удержал смешок. В нем проснулся сценарист. И как это частенько бывало, на фоне даже маленького приступа профессионального интереса все остальное сразу упростилось. Настроение стало улучшаться. Страхи насчет раздвоения личности показались дешевой выдумкой… вот-вот, для порнотриллера. Рамакришна много раз рассказывал, как люди становятся мультиками. Ничего похожего.

А хоть бы и стал? При современной медицине мультики живут даже лучше моников. По крайней мере, сценаристы из них самые лучшие. Взять того же Раму – не успевает отбиваться от деловых партнерш с самыми высокими и стройными технологиями.

– Чего ты ржешь, очень удобная вещь! – Кобаяси, похоже, всерьез решил отстаивать свой рекламный мини-сценарий. – Там бейсбольная бита, две ракетки, вибратор и удочка. Все в одном хаптике. Просто берешь его в руку и говоришь, в какой форме распаковаться. Кстати, «Нанопак» неплохо платит за свою поэзию в дремлях… Вон тот холм, рядом с которым куча кибов, видишь? Садись там.

Сол опустил киб на зеленую лужайку между холмами. И сразу отметил, что рядом нет ни одного дешевого такси, ни одного взятого напрокат гирокоптера с забродившей биотеслой. Да что там такси! Стоящие на поляне кибы, похожие на шляпки огромных грибов, не просто выдавали достаток хозяев. Большинство из них были женскими моделями – плавные линии, неброские цвета… Никаких ярких, грубо торчащих финтифлюшек в мужском ретро-стиле. Ближе к лесу стояла даже пара изящных меганевр, их тонкие прозрачные крылья поблескивали в сумерках. Столь высокое собрание среди нежилых холмов наводило на мысль о пикнике политических деятельниц или экзеков высшего звена.

– Марсианскую робобурилку не уложишь раскладной теннисной ракеткой, – задумчиво пробормотал Сол, разглядывая пижонскую парковку из своего ободранного такси.

– А чем надо?

– Ну, обычно в этом случае используют пищевые палочки «Мацусита» со встроенным анализатором жратвы.

– Ага, белый брат начал острить. Значит, врубается.

– Я понял только, что ты сам ни Бага не знаешь про эти «блуждающие огни» и их использование.

– Успокойся, люди Мэнсона понимают в этом не больше моего. – Голова Кобаяси сверкнула красными зубами. – Они стащили этот интель из лаборатории нейротеологии отца Саймона. «Сады Саймона» знаешь? Вот у кого самый мощный интель! Они там проводили подробнейшее оптическое сканирование мозгов тысяч людей во время религиозных экстазов. И на основе этого создали искин-сервис под названием «Телеванг». В его основе – как раз тот самый дремль с отслеживанием остаточных возбуждений. Говорят, первой версией этой игрушки был «верт». Но в нем они несколько обсчитались с функцией удовлетворения.

– О-о, так я и знал… – проворчал Сол. – Это та самая гадость, от которой девица из «Сексодрема» умерла у меня на руках, да? Ты мне тогда тоже обещал, что мы лишь перекупим у нее кое-какой второсортный интель.

– Так она потому и умерла, что в большие игры сунулась со своей игрушечной студией. Я ей честно предлагал: переходи под нашу шару, хватит торговаться! Если даже сам Саймон не смог удержать эту технологию у себя… Не знаю даже, что там случилось. Знаю только, что Мэнсон послал к нему пару каких-то уродов, они выжали этого попа как говорящий лимон. А сегодня Мэнсон предложил Рамакришне продавать такие дремли через нас. Захотел подстраховаться, хитрец! Рама отказался, но я убедил его, что мы можем просто перекупить этот интель и самостоятельно делать такой продукт.

– Теперь я точно не врубаюсь. – Сол попробовал было отстегнуть ремень безопасности, но тот не давался. – Если ты не знаешь, как оно работает, и этот твой перебежчик от Мэнсона тоже не знает… Как ты, интересно, собираешься вести с ним переговоры?

– А никак. Переговоры будешь вести ты, как самый умный. Я буду наблюдать. Мне нужно только понять, продает ли он нам интель Саймона или хочет впарить какой-то голяк. А для этого надо лишь понаблюдать за лицом, причем с третьей стороны.

– Знаю, знаю… ваши добрельские штучки… – Сол снова подергал застрявший ремень безопасности.

Однако вместо того, чтобы отпустить пассажира, ремень вдруг начал расширяться и еще плотнее облеплять тело. В памяти всплыл заголовок из вчерашнего новостного куреля: «Загадочная смерть отца Саймона».

Сол изо всех сил рванулся из кресла. Это привело лишь к тому, что ремень расширился до размеров простыни и крепко запеленал всю верхнюю половину Сола. Край эластичной ткани сдавил горло.

– На помощь! Маки! – прохрипел Сол.

– Ты забыл оплатить дополнительную помывку стекла, красавчик! – развратным голосом сообщил грудеобразный штурвал.

– О Баг! Маки, почему ты не заплатил…

– Ты же вроде не хотел, Сол. Может, имеет смысл подать на них в суд? Юрискин будет здесь через пару минут.

– Я раньше задохнусь, глупая тряпка! Выдай ей, сколько надо, сейчас же!

Щелк-щелк.

– Спасибо, что воспользовался услугами компании «Аэрос», пупсик! Напоминаю, что прежде чем покинуть наше такси, ты как хорошо зарекомендовавший себя клиент имеешь право на льготный сеанс антистрессового эротического массажа всего за…

– Не надо. Жди здесь моего возвращения, мне еще обратно лететь.

– В таком случае, «Аэрос» желает тебе приятного отдыха на природе. Если у тебя есть…

– Нету, нету у меня!!!

Сол выскочил в темноту, тут же поскользнулся и упал лицом в какие-то тонкие мокрые щупальца. Их касание было пугающим, но как ни странно, приятным. На миг возникло ощущение, что нечто подобное с ним уже было, причем совсем недавно. Он поднялся и огляделся.

Оказалось, что он просто стоит в высокой мокрой траве.

– Я не стал тебя предупреждать про санитарный дождь, потому что он закончился две минуты назад, – меланхолично сообщил Маки и включил сушилку.

# # # # #

С вершины холма ночной город выглядел как океанская волна, только что накатившая на берег. Хорошо сфокусированные огни давали лишь редкие отсветы в ненужную сторону, и это приглушенное мерцание равномерно текло с запада на восток, словно фосфоресцирующая пена. Один только музейный даунтаун, именовавшийся Старым Городом, выдавал себя ярким пятном старинного, очень неэкономного освещения. Однако прямо над ним висела луна, так что это пятно света вполне можно было принять за отражение ночного светила на воде.

По дороге к вершине Сол представлял себе что угодно, только не полное отсутствие всего. Но на холме оказалось именно оно. Там даже не было автомата по продаже «Псило-Колы». Неужели опять не тот холм?

Тем не менее, когда глаза привыкли к темноте, ему удалось разглядеть несколько фигур, прогуливающихся на подступах к вершине. Теперь надо было спешить: Кобаяси сообщил, что приземлился с другой стороны и тоже поднимается. Однако демонстрировать знакомство с ним ни в коем случае нельзя. Зато нужно проследить за человеком, около которого Кобаяси на несколько секунд встанет «спина к спине». Рядом с этим человеком Сол должен сесть во время церемонии. Дальше, по словам Кобаяси, человек Мэнсона сам выйдет на диалог.

Он успел обойти только половину периметра, когда на вершине, представляющей собой небольшую плоскую площадку, появилась фигура в светлом балахоне. Фигура молча подняла руки. Прогуливающиеся стали сходиться к ней.

Сол засуетился. Он так и не встретил Кобаяси. Все люди, идущие в сумерках к вершине, были одеты одинаково: строгие черные костюмы, белые сорочки. Точно в дешевом дремле, создатели которого поленились работать над каждой фигурой и просто наделали копий, да еще сумраку напустили.

Хуже того, почти все собравшиеся были японцами. А в темноте, как шутила Шейла, «все желтки серые». Женщин было явно больше, но даже их было непросто отличить от мужчин – сверху на японках были почти такие же, как у мужчин, черные пиджаки, а длинные узкие юбки легко могли сойти за брюки. Сол попытался было ориентироваться по запаху, но вскоре понял, что чесночный аромат очень популярен у большинства собравшихся.

К счастью, знакомый кариес сам неожиданно вплыл в поле зрения. Кобаяси не спеша прошел мимо, вежливо улыбаясь какой-то девице, идущей рядом. Девица скромно лыбилась в ответ.

Перед вершиной возникло легкое столпотворение. Кобаяси пропустил вперед худощавого парня со светлыми волосами. А затем, продолжая пялиться на девицу, повернулся к парню спиной.

В тот же миг чья-то крупная фигура заслонила Солу обзор. Но он все же успел запомнить человека Мэнсона. К японцам-блондинам, этим презревшим природу генопанкам, большинство «желтков» все еще относились с неприязнью. Встретить второго такого же в приличном обществе – маловероятно. В три прыжка Сол достиг площадки, проскользнул среди черных пиджаков и втерся между блондином и Кобаяси.

И вовремя: участники ритуала уже рассаживались, образуя круг. Через минуту сидели все, кроме человека в светлом балахоне. Лицо его скрывал капюшон. Человек оглядел собравшихся и плавно опустился на колени. Все одновременно вздохнули, но никто ничего не сказал. Сол покосился на Кобаяси: тот сидел, закрыв глаза, и глубоко дышал. То же самое делал сосед-блондин справа.

Сол прикрыл глаза. Внимание сразу переключилось на звуки. Справа кто-то сопел шумно и тяжело. У кого-то слева заурчало в животе. «Интересно, как же я узнаю, когда открывать глаза?», подумал Сол и на всякий случай слегка приоткрыл левый.

Все продолжали глубоко дышать. Сол попробовал делать то же самое: получилось на удивление приятно. Эх, давненько же ему не приходилось проводить время вот так – просто сидеть на природе и дышать, и ничего больше! Забытое удовольствие от того, как расправляются легкие, на душе становится спокойно, и все вокруг – небо, холмы, город вдали – начинает вдруг казаться таким близким…

Собравшиеся вдруг резко выдохнули и шлепнулись головами вперед, словно каждого треснули по затылку. От неожиданности Сол чуть не вскочил на ноги: ему показалось, что все умерли. Вот она, больная фантазия дремастера… Внимательно поглядев на соседей, он убедился, что это был всего лишь поклон. Каждый поставил ладони перед собой на землю, образовав из сведенных пальцев треугольник. В эти треугольники все и упирались теперь лбами.

Следуя совету Кобаяси «просто повторять за остальными», Сол тоже выставил ладони вперед и опустил на них голову. Но сразу приподнял обратно: земля пахла.

Однако и тут ему не дали сосредоточиться на новых ощущениях. Все остальные, продолжая упираться головами в треугольники из ладоней, начали нестройным хором выкрикивать какие-то слова. Разобрать их было невозможно, поэтому Сол стал негромко произносить «бу-бу-бу», стараясь попасть в ритм с другими.

К его радости, после выкрикивания трех или четырех загадочных слов все подняли головы от земли и сели нормально. На фоне далеких огней города было видно, как некоторые темные силуэты на другом конце круга слегка встряхивают руками, очищая ладони от налипшей земли.

– Друзья… – мягко произнес человек в светло-сером балахоне. Даже по голосу Сол не смог определить его пол. Такой промежуточный тембр бывает и у мужчин, и у женщин, и…

Ну нет, уж никак не у искинов. Вот в чем особенность этого голоса, понял Сол. Какие-то лишние, совсем ненужные нотки, на которые искин вряд ли стал бы тратить батарейки. По этим ноткам почти всегда можно отличить голос живого человека. Другое дело, что к некоторым надо слишком долго прислушиваться. У человека, чье лицо было скрыто капюшоном, эти нотки в голосе были яркими, словно их специально усиливали долгими тренировками.

– Великие сестры Кои, – капюшон быстро поднял руки вверх и тут же опустил, – доверили мне провести этот… вы можете называть его «семинаром», если слово «ритуал» вызывает у вас слишком много вопросов.

Со стороны собравшихся послышались одобрительные смешки. Сол насчитал на голой лысине холма семнадцать человек, включая себя.

– Как вы знаете, мировоззрение Кои предписывает своим последователям достаточно жесткий образ жизни, основанный на отказе от техники.

Снова кивки со стороны сидящих, однако более сдержанные. Сол повертел головой, разглядывая соседей. Справа блондин, за ним какая-то пожилая японка. Слева Кобаяси, за ним та девица, с которой он обменивался улыбками. Остальные лица скрыты темнотой.

– Поэтому прошу всех отключить персональные искины и другие электронные устройства, особенно устройства связи. То, что нельзя отключить, требуется перевести в спящий режим.

Над толпой пролетела пара недовольных вздохов.

– Это условие – не только принцип Кои, но и залог вашей безопасности во время ритуала.

Голос из капюшона был по-прежнему мягким, но не предполагал возражений в силу какой-то уверенной отстраненности. Ведущий словно бы намекал, что ему лично наплевать, какие трагедии произойдут с непослушными – однако это произойдет непременно, если они не послушаются.

Собравшиеся завозились. С разных сторон донеслось фырканье, хрюканье, чмоканье и другие сигналы звуковой идентификации. Слева теребил свой пиджак блондин-перебежчик из студии Мэнсона. Похоже, отключение его искина потребовало сложного мануального подтверждения. Зато Кобаяси, сидящий справа, почти не шелохнулся. Лишь на миг пальцы правой руки японца сложились в какой-то жест, и вот уже снова открытая ладонь лежит на колене. Видно было, что маркетолог «Дремлин Студиос» не в первый раз участвует в таких ритуалах.

Отключив искины, многие стали как-то странно ерзать. После перевода Маки в спящий режим Сол и сам почувствовал, в чем дело: макинтош моментально остыл, а сидеть на земле без подогрева было прохладно.

«Хоть бы скамейки какие-нибудь поставили, как в нормальном лесу», подумал Сол, вспоминая, что это уже второе за день несоответствие с сиденьями. Днем в баре студии, где обычно сидят на полу, пришлось сидеть на стуле. Прямо какой-то день смены стереотипов.

– Теперь, когда нас не беспокоит грубая техника, поговорим о более тонкой.

Серый капюшон вдруг исчез из поля зрения. Сол вытянул шею: оказалось, что человек в балахоне умудрился как-то очень быстро переместиться. Он сидел теперь с другой стороны круга, сразу позади девицы, которая сидела за Кобаяси. При этом ведущий не пересекал центр площадки и даже как будто не поднимался с коленей. Собравшиеся зашевелились, поворачиваясь на голос.

– Под словом «техника» понимают и те умения, которыми обладает сам человек. В частности, методы меметики и нейролингвистики. Поэтому Кои отрицательно относятся даже к самому изложению своих принципов на каком-либо языке, отделенном от активной деятельности. Слова, вырванные из контекста, могут быть легко искажены. Однако мне все-таки придется дать некоторые пояснения по поводу того, что здесь будет происходить. Ведь наши семинары – это не ритуалы Кои в чистом виде, а лишь вводный курс для тех, кто интересуется нашим учением, однако пока не может полностью посвятить себя чистой жизни. Ну что ж, даже час такой жизни может вернуть человеку многое из утерянного! Вот и сегодня, я вижу, у нас появились новички…

Солу показалось, что все собравшиеся разом поглядели на него. Или нет? Сосед-блондин тоже как-то нервно повел плечами. С белых волос посыпалась светящаяся перхоть, припорошив пиджак блондина красными, зелеными и голубыми точками. Еще один бзик новояпонской моды? Надо будет упомянуть в присутствии Шейлы, решил Сол. Наверняка это обойдется Кобаяси дороже, чем кариес от лучших дентодизайнеров.

– Для удобства новичков, – продолжал серый балахон, – я опишу наш ритуал на языке компси. Это учение совершенно противоположно принципам Кои. Однако компси наиболее распространено сегодня среди так называемых экзеков…

Пожилая японка, сидящая позади блондина, громко хмыкнула. Ей явно что-то не понравилось – то ли термин «экзеки», то ли популярность компси среди них.

– …Да, коммуникативная психология неплохо подходит руководителям. – Серый балахон как будто отвечал на хмыканье. – Данное учение относится к человеку как к электронному устройству, которое управляется собственной программой-драйвером. Компси учит, что наиболее качественное взаимодействие между этими низкоуровневыми программами возможно только при активном использовании хорошей коммуникативной «прослойки», своеобразной операционной системы, которая позволяла бы запускать нужные драйверы в нужное время. Очевидно, такая прослойка сама должна быть достаточно умной. Иначе это будет уже не совместная работа, а обмен потоками мусора.

«Прямо как у сбесившихся мультиков», подумал Сол. Позабытые страхи снова вернулись. Может, Кобаяси специально позвал его на это мероприятие? И заставил слушать эту лекцию, чтобы намекнуть – с тобой кое-что не в порядке, белый брат, но я никому об этом не скажу, хотя тебе придется заплатить одолжением за одолжение…

Кобаяси поймал взгляд Сола и улыбнулся, как вежливый незнакомец. За его головой мерцал город, словно сеть из титановых бусин дремодема.

– …Однако слишком самостоятельная операционная система может превратить объединение в жесткую стандартизацию, а задачу распределения ресурсов – в задачу поддержания себя самой. Это означает, что программы, управляющие отдельными устройствами, будут работать совсем не так эффективно. Многие даже забудут, как они работали «в полную силу» до тех пор, пока не отдали контроль «умной прослойке».

Пожилая японка справа вежливо кашлянула.

– У вас есть вопрос. – Капюшон поднял руку в сторону кашля.

– Эти намеки на прослойку… – Японка покряхтела, меняя позу. – Мне обещали, что здесь не будет пропаганды сетевой розни. А то, что вы говорите, уже похоже на лозунги антикоммуникационных партий. «Пролетарии всех стран, разъединяйтесь!» или как они там говорят.

– О нет, никакой пропаганды. Хотя вы верно подметили, аналогия достаточно широкая и приводит на ум самые разнообразные явления. Бюрократическая волокита, корпоративная этика. Но с таким же успехом… Позвольте, я просто процитирую великого учителя из другой, но близкой к нам школы: «Неорганические существа охотятся за нашим сознанием и сознанием любых других существ, которые попадаются в их сети. Они дают вам знания, но дорогой ценой, ценой наших жизней. Они способны обратить в рабство каждого из нас, потворствуя нашим желаниям, балуя и развлекая нас.» К сожалению, автору этих слов, непревзойденному Отцу Карлосу, пришлось съесть слишком много галлюциногенных кактусов, чтобы сделать такое открытие. Но я надеюсь, вы поняли, о чем идет речь?

– Да-да, спасибо! – Пожилая попыталась изобразить поклон сидя, как в самом начале церемонии. – Я как-то сразу не сообразила, почему вы велели отключить… Извините.

– О нет, это вы извините меня! – В голосе из-под капюшона звучала искренняя печаль. – Кажется, и меня не миновало искушение абстрактных аналогий. Поэтому перейдем к делу. Итак, отдавая контроль системам-посредникам, люди забывают многие полезные возможности своих собственных внутренних программ. Но учение Кои позволяет вспомнить…

«А ведь это именно то, что мне нужно – вспомнить», мысленно согласился Сол.

Увы, на душе не стало легче. Если он – скрытый мультиперсонал, то узнать об этом было бы неплохо. Но с другой стороны, если вторая его субличность пока спит – стоит ли ее будить сейчас, когда у него нету… Ну конечно, у него нету управляющей прослойки! Искин-контролер, которого Рамакришна регулярно крыл самыми суровыми индийскими демонами. Вот что помогает субличностям мультика не вступать в постоянные конфликты. А без него… Интересно, до чего может дойти мультик без контролера?

А может, они здесь именно это и практикуют, осенило вдруг Сола. Рамакришна рассказывал, что в Дели-5 есть радикальная каста, которая делает персонокластические операции всем, у кого, по их мнению, заметно наличие дополнительных субличностей, подавленных грубой культурой моников.

Сол представил самого себя бегающим по холму и кричащим на два голоса одновременно. Маки переведен в спящий режим, медики прилетят не сразу. Потом его, конечно, поймают и подлечат… Возможно, как мультик он будет писать сценарии не хуже, чем раньше. Но блестящей карьере конец. Тут уж конкуренты постараются.

– …Наш сегодняшний ритуал продемонстрирует вам, как можно включить в себе программы, которые до сих пор были блокированы из-за того, что их функции взяла на себя слишком самостоятельная система-посредник. Более того: с помощью этого ритуала вы убедитесь, что в памяти каждого человека есть куски программ, которые сами по себе, по одиночке, не имеют смысла. Но будучи объединены, эти разрозненные коды образуют единый скрипт. Машинная цивилизация приучила нас к мысли, что такие распределенные системы возможны только в Сети, объединяющей машины. Но такое возможно и с людьми. Кто из вас уже знаком с ритуалом «тройка»?

Со всех сторон послышались утвердительные ответы. Кобаяси тоже пробормотал «да». А сидящий с другой стороны японец-блондин закивал так энергично, что светящаяся перхоть долетела до рукава Сола. Он автоматически сложил пальцы в команду для Маки. Ах да, он же отключен… Ладно, будем надеяться, что эти светлячки не содержат кожных маркеров, которыми юнцы метят сексуальных партнеров.

– Прекрасно! – Серый балахон как будто и в правду был рад количеству положительных ответов. – Тогда вы можете легко перейти к «кругу», минуя «стол». Это чем-то похоже на «тройку», но посложнее. Адепт, практикующий «тройку», должен ежедневно знакомиться с двумя незнакомыми ему людьми. Причем не использовать искин для выяснения личностей. После знакомства адепт должен в течение получаса обсуждать с каждым из незнакомцев различные способы достижения личного счастья и взаимного уважения. На следующий день все повторяется сначала.

Сол с сомнением поглядел на Кобаяси. Неужто этот хитрый волкот обсуждает свои проблемы с незнакомцами и ничего не просит взамен?

– Наверняка во время такого общения вы чувствовали, что с некоторыми незнакомцами у вас возникает неожиданное взаимопонимание, словно вы знакомы уже давно. Таким образом, ритуал «тройка» демонстрирует наличие у нас распределенных скриптов, которые включаются, когда вы соединяете вместе их фрагменты, записанные в разных людях. Сегодняшний «круг» – следующая ступень. Это запуск распределенного скрипта большой группы. Мы называем это «вызов Духа».

Фантастическая картинка, нарисовавшаяся в воображении Сола полминуты назад, существенно дополнилась. Теперь ему представлялось, что не он один, а все семнадцать человек бегают по холму, крича на разные голоса. Группа неконтролируемых мультиков – это уже не шутка. Может, у них предусмотрены какие-то меры контроля?

– И еще одно отличие: сегодня мы будем использовать невербальную коммуникацию. Это сложнее, хотя в любом случае способ коммуникации не определяет напрямую, как вы будете воспринимать происходящее. Ведь даже короткий и примитивный знак может быть сигналом для включения сложных программ… Например, запах может вызвать яркое аудиовизуальное воспоминание целого дня.

«А кто-то может спутать яркое воспоминание с дремлем», мысленно добавил Сол, вспоминая рассказ Кобаяси о дремлях с флешбэком.

Однако постой… Человек в сером балахоне говорит о чем-то другом. Как же это он сформулировал? Ага, вот: другие программы мозга, которые оказываются доступны лишь тогда, когда перестаешь пользоваться системами-посредниками. Шитый Баг! Вот кому Сол мог бы рассказать, что несколько месяцев не пользовался дремодемом. Этот чел непонятного пола наверняка знает, какая тут связь. Если бы с ним сейчас поговорить наедине…

– Попрошу всех взяться за руки, – произнес балахон.

«Так вот как они себя контролируют – держат друг друга!» Сол вдруг обнаружил, что его левая рука уже занята. И как только Кобаяси опять умудрился схватить его прежде, чем он заметил? Сол инстинктивно отдернулся. Кобаяси поглядел на него с удивлением. Ах да, сейчас всем нужно так сделать… Он отдал руку маркетологу. Тот принял ее подчеркнуто аккуратно, словно бокал из старинного стекла, которое бьется без самовосстановления.

Справа уже ждала рука другого соседа. Ладонь у блондина была мокрая и костлявая.

Но было и кое-что похуже. Теперь, схваченный с двух сторон, Сол почувствовал себя в ловушке. Будь у него включен эмпатрон, паника отобразилась бы тонким черным зигзагом. Парализующая волю трещина росла тихо, но удивительно быстро.

«Это с непривычки,» сказал себе Сол и глубоко вздохнул, стараясь унять дрожь. Ерунда, просто день такой нервозный. Полчаса назад испугался какого-то дурацкого ремня безопасности в кибе. Здесь то же самое. Эй, нечего дергаться по любому поводу.

Ага, уже лучше. Как там говорил балахон? – мы просто забыли… И верно: раньше, когда не было искинов с их моментальной, невидимой связью, люди даже здоровались руками. Потом пошли все эти эпидемии в Старой Европе… Вот и отвыкли. А вообще-то ничего особенного. Даже приятно. Да и Маки потом все продезинфицирует.

Но почему так долго не проходит эта дрожь? Ах вот оно что! Не только он сам, но и соседи с непривычки нервничают. У Кобаяси рука дрожит мелко-мелко. Зато блондина так и вовсе трясет. Но что самое странное – в дрожи появляется общий ритм, словно волны ходят туда-сюда по телу, все нарастая и нарастая… И уже непонятно, кто…

Она стояла прямо перед ним, синие пузырьки лопались в уголках губ. Небольшие подростковые грудки хорошо просматривались под мокрой ночной рубашкой; казалось, острые лиловые соски вот-вот порвут тонкую ткань. Вокруг пустых голубых глаз на бледном лице темнели фиолетовые разводы – словно еще одна пара сосков, вывернутых наизнанку. Ну да, она ведь умерла от передозировки «верта» за несколько минут до того, как они с Кобаяси приехали, чтобы уговорить ее перейти на работу в «Дремлин». Такой они и нашли ее, ведущую сценаристку «Сексодрема» – на дне бассейна среди неоновых крабов.

Мертвая улыбнулась. У нее был маленький подбородок, словно бы вдавленный в череп. Нижняя губа совсем терялась, отчего лицо выглядело очень детским и одновременно каким-то зверским. Она склонила голову набок – прямые белые волосы наискось перечеркнули лицо и закрыли один глаз. Глядя исподлобья и продолжая улыбаться, девушка стала медленно поднимать руку.

Сердце Сола забилось сильнее. Это был уже не просто страх – настоящий тихий ужас, смешанный со странным удовольствием, которое притягивало, требовало продолжения…

Мертвая коснулась его груди. Ногти впились в плоть и пошли дальше, к сердцу, которое само рвалось им навстречу. Вот она берет его в руку, сжимает…

Перед глазами что-то всплеснулось. Девушка исчезла, все поле зрения затянуло розовым.

– Извини, Сол! – зашептал Маки в левом ухе. – Меня Гоку разбудил, у него следящий контур в кибе остался. Тебя пытались дезактивировать через медяк. Оказывается, в нем такая классная дыра есть – кто попало может его дистанционно включить, даже без тебя и без меня. Я пока блокирую этот имплант, хорошо? А то он совсем сдурел: перепутал положительный биофидбэк с отрицательным. Тебя напугали, а он врубил кардиостимулятор и начал тебе еще больше сердечный ритм ускорять.

Сол сглотнул слюну и с трудом кивнул.

– Вообще эти кардиостимуляторы – опасная штука! – продолжал Маки. – Я тут сейчас в Сети поискал: у одного покойника-француза такой же забыли в теле, так из-за него крематорий взорвался… Ага, есть! Гоку засек взломщика. Вот гляди, откуда все шоу транслируется.

В розовом сумраке перед глазами Сола повис прямоугольник фантомного экрана. Очевидно, съемка велась с киба Кобаяси. Киб быстро летел к незнакомому холму. На вершине холма виднелся другой киб с открытым верхом. Рядом стоял человек в сомбреро, хорошо защищающем лицо от наблюдения с воздуха. А в самом кибе…

Сол сразу узнал ее – толстую карлицу, сидящую посреди «тарелки». Перед Рождеством с ее снимками носились все журискины. Примадонна ЭмоТВ, вынужденная оставить карьеру. Скандал случился именно из-за этих ужасных снимков: большинство «звезд» чувственных фильмов никогда не показывают публике свои лица.