Текст книги "Любовь по-французски"
Автор книги: Мэрилин Ялом
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Куртуазная любовь: как французы изобрели рыцарский роман
На мой взгляд, человек ничего не стоит,
Если он не стремится к любви…
И не важно – мужчина это или женщина.
Бернар де Вентадорн, около 1147-1170
У меня есть подруга-француженка, которую зовут Марианна, она вышла замуж за Пьера в 1977 году Это случилось вскоре после ее развода с первым мужем, когда забота о дочерях-близняшках легла исключительно на ее плечи. В то время ей было двадцать девять лет, а Пьеру – сорок девять. Жанна, сестра Пьера, предостерегала его, что с такой разницей в возрасте он легко может стать обманутым мужем. Пьер ответил, что, когда придет время, он сам займется выбором любовника для своей жены. Марианна не стала ждать, пока Пьер найдет ей любовника. Прожив лет пятнадцать в браке с ним, она влюбилась в Стефана – француза и своего ровесника. Стефан и Марианна делали все возможное, чтобы не выдать своей тайны, но ее часто видели выходящей из квартиры любовника, и слухи дошли до Пьера, который в первый момент им не поверил и был взбешен. Не колеблясь, он поставил жену перед выбором между ним и любовником. Будучи глубоко признательна Пьеру, который помог ей вырастить дочерей, и до безумия любя Стефана, Марианна разрывалась между двумя мужчинами и была не в состоянии оставить ни того, ни другого. Она обратилась к сестре Пьера Жанне, умоляя ее как-нибудь уладить дело.
Она была согласна до конца своих дней сохранять супружеские отношения, если бы ей позволили, не задавая лишних вопросов, уходить из дома раз в неделю, причем в воскресенье она была бы всегда дома. После многих часов болезненных и откровенных разговоров Пьер, подавив голос собственной гордости, принял ее условия. Их брак продолжался еще двенадцать лет. Когда Пьер заболел неизлечимой болезнью, Марианна преданно ухаживала за ним до самой его смерти. Она искренне оплакивала его, а потом переехала, наконец, к Стефану.
...
Большинство союзов в высших слоях буржуазного общества не имели никакого отношения к любви. Даже самый намек на отношения вне брака сурово осуждался, любовь считалась бесполезным и разрушительным чувством.
На мой взгляд, эта история – квинтэссенция французского любовного романа. Поскольку я была знакома со всеми ее персонажами, могу сказать, что они вели себя достойно. Марианна никогда не рассказывала ни мне, ни кому-либо еще об их уговоре. Я узнала о нем от Жанны. Хотя многим из их общего круга было известно, что Марианна и Стефан – любовники, никто никогда ни словом не намекнул на их отношения. Внешне все соблюдали правила поведения, принятые в обществе.
Как случилось, что Марианна, Пьер и Стефан смогли жить по такому чуждому условностям сценарию? Где можно найти истоки подобного поведения? В мыслях я тотчас же переношусь в Средневековье, вспоминая истории страстной любви Ланселота и Джиневры, Тристана и Изольды, и другие легенды о женщинах, сохранивших добрые отношения и с мужем, и с любовником. Адюльтер как литературный сюжет появляется во Франции в XII веке. Впоследствии он получил широкое распространение, и не только во французской литературе. Он составляет основу содержания таких всемирно известных романов, как «Госпожа Бовари» Гюстава Флобера и «Анна Каренина» Льва Толстого. Не меньшей популярностью он пользуется и в наши дни.
В Средневековье в реальной жизни женщины находились во власти мужчин, причем это мог быть как отец, так и муж или священник. Так и Элоиза полностью подчинялась сначала воле своего воспитателя, а потом – своего учителя, любовника, супруга. Во власти Абеляра она познала и плотские утехи, и истинную любовь. По его настоянию она отправилась в Бретань, чтобы разрешиться там от бремени, и оставила своего ребенка на попечение его семьи. Она тайно вышла замуж за Абеляра вопреки запретам, которые накладывал на него духовный сан, и по его приказу удалилась в монастырь, где воспитывалась, будучи ребенком. Она даже приняла постриг, хотя не имела никакой склонности к монашеской жизни. Даже такая исключительная женщина, как Элоиза, подчинялась традиционному диктату мужчин. Несомненно, так жила почти каждая женщина Средневековья, будь она крестьянкой или принцессой.
В отличие от брака Абеляра и Элоизы большинство союзов в высших слоях буржуазного общества не имели никакого отношения к любви. Даже самый намек на любовь вне брака сурово осуждался, поскольку amor,как это слово писалось в старофранцузском языке, считалась бесполезным и разрушительным чувством. В высших кругах брак был делом семейным, и зачастую семьи стремились преумножить собственность и обзавестись выгодным родством, не думая об интересах будущих супругов. Девочек уже после тринадцати лет могли выдать замуж за мужчин, равных им по социальному положению, которые были старше их вдвое, а то и втрое.
...
В лирической поэзии XII века и устном народном творчестве отражались как женские, так и мужские фантазии.
Но в литературе и песенном творчестве все было иначе. В лирической поэзии XII века и устном народном творчестве отражались как женские, так и мужские фантазии. Женщины все чаще становились покровительницами искусств при провинциальных дворах местной знати.
Сменилось всего несколько поколений, и эпические поэмы, рассказывающие о сражениях, уступили место рыцарским романам о бесстрашных рыцарях и благородных дамах. Если же дама была замужем, то это лишь придавало повествованию некоторую пикантность. В такого рода литературе любимая женщина почти всегда была чужой женой. А со временем дама и ее возлюбленный непременно вступали в отношения fin’ amor, что обычно переводится со старофранцузского как «истинная» или «куртуазная» любовь. Такое видение любовных отношений, воспетое в романах и сказаниях, в конце концов, стало образцом для подражания, независимо от того, стояла ли за ними супружеская измена или нет. Сегодня такие отношения принято называть романтической любовью.
...
Францию XII века потряс культурный взрыв, утвердивший права любовников на страсть вопреки всем социальным и религиозным запретам и признавший самоценность любви.
Позвольте мне одно отступление. Разумеется, задолго до XII века мужчины и женщины испытывали друг к другу чувство, напоминающее романтическую любовь. В Библии говорится о том, как царь Давид воспылал страстью к Вирсавии и как Исаак возлюбил Ребекку. Древнегреческая трагедия донесла до нас имена Федры, снедаемой любовью к Ипполиту, и Медеи, решившейся из мести возлюбленному убить собственных детей. Греческая поэтесса Сафо упросила Афродиту, чтобы та обратила ее безответную любовь во взаимное чувство, а философ Платон писал об однополой любви как об идеальном чувстве, которое не порождает никаких дополнительных обязательств: воспитания общих детей, совместного ведения хозяйства и т. п. И кто не помнит охваченной страстью карфагенской царицы Дидоны, наложившей на себя руки, когда ее оставил Эней, о чем повествует великая эпическая поэма древнеримского поэта Вергилия «Энеида»? Или игривое произведение Овидия «Искусство любви»? Очевидно, любовь существовала всегда, и именно ей человечество обязано тем, что все еще существует на планете Земля.
Если на протяжении XII века во Франции и появилось нечто новое в истории любви, то это был культурный взрыв, утвердивший права любовников на страсть вопреки всем социальным и религиозным запретам. Даже в истории Абеляра и Элоизы, уходящей корнями в традицию подчинения авторитету церкви и мужскому диктату, ощущается свежее веяние, поскольку она признает самоценность любви.
...
При дворе Марии Шампанской рыцарские романы в стихах стали настоящей страстью придворных.
В средневековых романах пылкие любовники попадают в паутину неудержимого желания, и им приходится противостоять священникам, родителям, соседям, вездесущим мужьям… Естественно, мужья приходят в бешенство, когда узнают, что их жен тянет к другому мужчине. Женщины клевещут на мужей, когда ими пренебрегают. Благоразумные мужчины подпадают под власть колдовских чар женщин, которых в романах всегда изображают молодыми, прекрасными и беззащитными. Обезумевшие старухи оплакивают утрату своей красоты, цепляясь за любовь молодых мужчин. Деньги, положение в свете и возраст будущей супруги важнее такого эфемерного и неопределенного чувства, как любовь. Как бы ни велика была разница между замком XII века и современным домом в пригороде, все это в равной степени касается и нас. В сердечных делах мы похожи на героев французских средневековых романов. И только потерянная любовь заставляет нас скорбеть и каяться в том, чего мы не успели или не сумели дать своим возлюбленным.
Здесь я расскажу вам о том, как французы придумали и распространили по всему свету идеал куртуазной любви. Первыми были трубадуры, бродившие по югу Франции. Именно они начали слагать и распевать стихи, посвященные прекрасной даме. На севере Франции менестрели распевали о том же, что и трубадуры, добавляя своим песням изысканности и изящества. На севере при дворе Марии Шампанской рыцарские романы в стихах стали настоящей страстью придворных. Самые известные из них – романы Кретьена де Труа о Ланселоте и Джиневре, которые, судя по всему, будут читать и перечитывать, будут подражать им на протяжении многих столетий. Придворный Марии Шампанской Антреас Капелланус написал трактат «Искусство куртуазной любви». Он распространил правила куртуазной любви по всей средневековой Европе. Отношения менестреля и прекрасной дамы удивительным образом развиваются в поэтических размышлениях о любви Конона де Бетюна. А в Англии Мария Французская поэтически описывает испытания, ожидающие любовников. Необходимым дополнением нашей коллекции песен, стихов и романов о любви станут причитания несчастной жены, широко распространенные в фольклоре разных народов. Путешествие в культуру XII века позволит нам сделать некоторые обобщения, даст пищу для размышлений о том, как изменялось на протяжении веков отношение общества к любви.
...
Герцог Аквитании Вильгельм IX, дед Элеоноры Аквитанской и первый трубадур Франции, создает образ возлюбленной-госпожи, которой с радостью служит и повинуется, невзирая на то, что в ранних своих произведениях относится к женщинам почти так же, как и к лошадям, которых следует объезжать.
В начале XII века герцог Аквитании Вильгельм IX, прозванный Трубадуром, создал образцы любовной лирики, которые вслед за ним стала распевать вся Европа. Положенные на музыку стихи, написанные на родном для него прованском языке, были посвящены любви и любимой женщине, которую он называет donna, то есть дама. Отвергая привычные правила, Вильгельм IX предоставляет женщине полную власть над мужчиной. Правда, в своих ранних произведениях он относится к женщинам почти так же, как и к лошадям, которых следует объезжать. Но в других стихах Вильгельм IX создает образ возлюбленной-госпожи, которой он с радостью служит и повинуется. Эта модель поведения вскоре укоренится в романской культуре, а впоследствии пустит ростки по всей Европе.
До самой своей кончины в 1127 году герцог Вильгельм слыл самым могущественным аристократом Франции. У него было больше земель, чем у короля, и он даже отказался быть его вассалом, как было в ту пору принято. Вильгельм прославился набегами на своих соседей, кроме того, он был предводителем неудачного крестового похода в Святую землю. Но главное – он был дамским угодником, и любому полю боя предпочитал любовные сражения.
Все его женщины были порядочными, и, возможно, некоторых из них он взял силой, как привык отбирать земли своих соседей. Когда ему надоела вторая жена, он поменял ее на виконтессу де Шательро. Пожалуй, им обоим было неважно, что она была замужем за одним из его вассалов. Неудивительно, что Вильгельма отлучили от церкви. Удивительно другое – именно он стал «отцом» представления о том, что такое романтическая любовь.
Это отрывок из стихотворения Вильгельма, где он говорит о высоком отношении к женщине:
Излечит меня наслажденьем
И поразит меня гневом.
А коль осчастливит любовью —
Покорюсь и приму с благодарностью,
Не кичась, сохраню все в тайне,
Не обижу ни словом, ни делом.
В своих стихах Вильгельм предстает почтительным, смиренным, трогательным поклонником своей дамы, готовым исполнить любой ее каприз. Как далек этот образ от жестокого и злобного тирана, мучившего своих подданных! Откуда в нем это? Может быть, это было влияние женщины, возлюбленной Вильгельма – виконтессы де Шательро? Или влияние христианства и Образа Пресвятой Богородицы и Приснодевы Марии? Черпал ли он вдохновение в арабских любовных песнопениях, которые можно было услышать как в далеком Багдаде, так и в соседней Испании? Ученые продолжают дискутировать об этом. Важно другое: перемены в характере Вильгельма привели к формированию абсолютно нового взгляда на отношения мужчины и женщины.
Слово «наслаждение» становится ключевым в поэзии трубадуров. Им обозначается мистическое слияние во взаимном экстазе двух тел и двух душ. Как чудесно сказал трубадур Бернард де Вентадур, воспевший внучку Вильгельма IX Элеонору Аквитанскую: «Наслаждайся мною одним. Наслаждение, моя госпожа, прежде всего»1. Элеонора на протяжении пятнадцати лет (1139–1154) была женой французского короля Людовика VII. По свидетельству современников, она была энергичной, красивой и своевольной королевой, способной ускользнуть с супружеского ложа. Ее усердный муж отличался прямолинейностью, его холодный ум не воспринимал всех тонкостей переменчивого нрава супруги. После расторжения брака она оставила ему двух своих дочерей во Франции и вышла замуж за Генриха Анжуйского, ставшего впоследствии королем Англии Генрихом II. Став английской королевой, Элеонора родила еще трех дочерей и пятерых сыновей. Всю жизнь она покровительствовала трубадурам и менестрелям, которые пели по-окситански – а lа langue doc– на прованском наречии, распространенном на юге Франции, и на языке жителей северных районов Франции – a la langue d’ oil, который сегодня мы называем старофранцузским языком.
...
Элеонора была энергичной, красивой и своевольной королевой, способной ускользнуть с супружеского ложа.
Трубадурами могли быть и знатные люди, и простолюдины, а случалось, что в роли трубадура выступала и женщина, тогда ее называли trobairitz (дама-трубадур).Графиня де Диа, чье творчество приходится на 1150–1160 годы, отважно пишет об эротической любви:
Мой милый друг,
Ты так прекрасен,
Ты в моей власти,
Когда я засыпаю
Рядом с тобой
И дарю лишь тебе
Поцелуи любви,
Знай – сильнее всего
Я хочу тебя видеть
На месте мужа,
Но только если
Ты обещаешь выполнять
Все мои желания 2.
Немного найдется женщин, с такой определенностью представляющих себя в роли властительницы! Она намекает на то, что какой бы мужчина ни оказался рядом с ней, он должен подчиняться ей во всем. Правда, существует легенда, что графиня де Диа была замужем за Вильгельмом де Пуатье и безответно влюбилась в поэта и вельможу Рембо Оранского, которому она слагала совсем другие стихи.
Спела бы, да не могу разомкнуть уста —
Переполняет меня ненависть к человеку,
Которого люблю больше всех на свете.
Не могут тронуть его ни доброта, ни любезность,
Ни моя знатность, ни красота, ни острый ум.
Меня отвергли, меня обманули,
Будто я уродина,
На которую страшно смотреть 3.
Как и Вильгельм IX Аквитанский, графиня де Диа не притворяется, утверждая, что любовь возможна и без сладострастной близости. К радости потомков, сохранилась музыка, на которую была положена одна из баллад этой дамы-трубадура, и сегодня мы можем услышать ее в исполнении Элизабет Леснес, собирательницы средневековой музыки.
На севере Франции менестрелей называли trouveres– труверы, – они подхватывали мотивы песен трубадуров, их музыка испытывала значительное влияние школы пения собора Парижской Богоматери. Слушая музыку XII–XIII веков, мы понимаем, как были близки в ту пору церковные песнопения и мирские песни. Сохранилось достаточно много рукописных текстов, по которым можно было исполнять песни под аккомпанемент лютни. Менестрели любовь идеализировали: прекрасная дама была для них недосягаемой. Ей приписывались все мыслимые достоинства: и красота, и кротость, и чувствительная душа, не знающая греха, – все эти свойства возлюбленной поэт превозносил в своих песнопениях. В отличие от трубадуров южной Франции менестрели воспевали страстное желание, а не процесс его реализации.
Влюбленный поэт был исполнен страдания. Например, Гас Брюле, живший в начале XIII века, с гордостью провозглашал:
Пусть сердце мое
Страдает от великой любви,
Ведь ни у кого нет
Столь верного сердца,
Как мое…
Или еще:
Любовь принуждает меня
Любить ту, что меня не любит,
Ждут меня на Земле
Только страданья и муки…
И снова страдания:
Я готов пережить эти муки,
Может, тогда она будет
Ценить меня больше?..4
Страдание становится своего рода испытанием, через которое должен пройти влюбленный, желающий снискать благосклонность своей дамы. Но каковы бы ни были ее чувства к нему, он обязан был быть покорным и неизменным в своей преданности, несмотря на зловредных соперников, встающих у него на пути. Соперников певцы и сказители называли villains,что значило «люди низкого сословия, простолюдины». Со временем и в английском языке появилось слово villainсо значением «злодей, негодяй» [1] . Соперники могли открыть секрет ревнивому мужу или оклеветать влюбленного, а то и нанести ему увечье.
Начиная со второй половины XII века странствующих менестрелей, воспевающих любовь к прекрасной даме, можно было встретить при дворе не только во Франции, но и в Англии. Женщины становились движущей силой высшего общества. Их мужья часто отлучались из дома – на войну или на охоту, а женщины управляли повседневной жизнью замка, вникали во все нужды семьи, командовали слугами, развлекали себя и придворных, беседовали с церковнослужителями, гостями, принимали друзей и возлюбленных, ухаживали за приживалами, зазывали бродячих артистов. На портретах тех лет мы видим дам прошлого во время торжественных обедов. Как источают они довольство и наслаждение музыкой, едой, танцами, как они радуются fin’ amor– «истинной любви». В литературе появляется множество персонажей-женщин, их роли в жизни аристократического общества становятся все разнообразнее. Все чаще у ворот замка собиралась непритязательная публика, чтобы послушать странствующих певцов, а в самом замке аристократы заслушивались любовными историями, которые под музыку или речитативом исполняли для них профессиональные певцы и сказители. То, что прежде считалось поэтической вольностью, допустимой при описании только мужских подвигов, теперь вполне могло относиться и к женщине. В ожесточенном бою мужчины сражались друг с другом за место под солнцем, а в придворной любовной игре они отстаивали свое право быть «покорнейшим слугой» прекрасной дамы.
Как хотелось бы мне пожить в те времена, когда так менялось отношение к чувствительности, когда рыцарю было совершенно недостаточно верного коня и булатного меча. От придворных теперь требовалось благородство, умение танцевать, сочинять стихи, говорить комплименты и играть в шахматы. Как мне хотелось бы взглянуть в озадаченное лицо старого вояки, слушающего сказки о любовных искушениях, или в лицо доброй матери, которая учит дочь не только рукоделию, но и умению играть на музыкальных инструментах, петь и разбираться в шахматных партиях. В своей книге «Рождение шахматной королевы» (Birth of the Chess Queen) ярассказала о том, что настольные игры, ставшие непременным занятием аристократов, позволяли им проявить свои чувства, передавать тайные послания и оставаться наедине с возлюбленным, не подвергая опасности свою репутацию. В отличие от игры в кости, которая вызывала смятение чувств, споры и азарт погони за прибылью, шахматы стали для знати своеобразной моделью любовного ритуала.
...
Шахматы стали для аристократов своеобразной моделью любовного ритуала, эта игра позволяла проявить свои чувства, передавать тайные послания и оставаться наедине с возлюбленным, не подвергая опасности свою репутацию.
Любовный ритуал сложился в узком кругу высших сословий, среди избранных лиц, бывавших при дворе. Французское слово courtoisie– «куртуазность, учтивость, любезность, галантность» – и родственное ему английское courtesyпроисходят от cort(двор) или в современном французском – corns– [kur], а в современном английском – court– [kot]. При дворах французских королей и прочей знати любители courtoisie– «куртуазности» – следовали определенному своду правил. Все участники собраний должны были соблюдать учтивость и стремиться к идеальным любовным отношениям, воспетым трубадурами южной Франции и менестрелями северной.
Самым знаменитым двором того времени, где развивалась новая модель любовных отношений, был двор Марии Шампанской, старшей дочери Элеоноры Аквитанской и Людовика VII. Благодаря браку с графом Генрихом Шампанским, заключенному в 1164 году,
Мария стала хозяйкой правящего дома в Труа, где оставалась вплоть до своей смерти в 1198 году Под ее покровительством и при ее непосредственном участии проходили так называемые любовные суды,где она лично вынесла семь приговоров придворным, позволившим себе нарушить любовный этикет. К примеру, какими подарками имели право обмениваться любовники? Графиня Шампанская считала, что это может быть «носовой платок, ленты для прически, золотой или серебряный венец, застежки для одежды, зеркало, пояс, кошелек, завязки для одежды, гребень, муфта, перчатки, кольцо, духи, вазы, подносы…»5. При выборе любовника из двух поклонников, равных друг другу во всем, кроме богатства, графиня считала, что предпочтение следует отдать тому, кто первым объяснится в любви. Поразительно, каким комментарием она сопровождает свои рекомендации: «В самом деле, для богатой женщины более достойно полюбить бедняка, чем богача».
...
Для богатой женщины более достойно полюбить бедняка, чем богача.
Особенно куртуазную публику занимал вопрос, который непременно нужно было решить для правильного толкования романтической любви. Необходимо было понять, возможна ли истинная любовь между супругами. Графиня, которой в ту пору исполнился тридцать один год, ответила так: «Супруги не могут требовать любви друг от друга». По ее мнению, в основе брака лежит взаимная ответственность, она-то и препятствует возникновению непосредственного влечения, необходимого для истинной любви. Другие знатные дамы присоединились к ее мнению. Виконтесса Ирменгарда Нарбонская полагала, что привязанность супругов и любовь, вспыхнувшая между любовниками, – это совершенно разные чувства, а Аделаида Шампанская – королева Франции, третья жена Людовика VII, – добавила: «Мы не осмелимся возражать графине Шампанской: истинная любовь не может существовать между супругами».
Казалось, что этот вопрос был урегулирован самыми высокопоставленными дамами света. Но вот в 1177 году Мария Шампанская стала оказывать покровительство Кретьену де Труа, самому знаменитому французскому писателю того времени. Его сочинения в жанре рыцарского романа пользовались огромной популярностью при всех дворах французских аристократов, а со временем разошлись и по всей Европе. Некоторые его романы повествуют о том, что истинная любовь между супругами вполне возможна. В одном из первых сочинений Кретьена «Эрек и Энида» герой так упивается брачными радостями, что почти забывает о своем рыцарстве. Чтобы доказать свою доблесть, ему приходится отправиться в поход за славой. Как ни странно, его супруга хочет сопровождать его. Она получает разрешение с условием, что никогда не заговорит с ним. В этой истории действуют гигантские чудовища, доблестные рыцари и другие сказочные персонажи. Когда супруги прибывают ко двору короля Артура, они наконец обретают покой и тихое семейное счастье.
...
«Ивейн» – поучительная история о том, что семейная жизнь требует от мужчин преклонения перед женщиной и последовательного исполнения ее воли, даже если это связано с отказом от совершения военных подвигов.
В романе «Ивейн, или Рыцарь со львом», который Кретьен написал в конце жизни, рассказывается о рыцаре, завоевавшем свое счастье в смертельном бою: он убил на поединке своего сюзерена и женился на его вдове. Но вместо того, чтобы наслаждаться ее любовью, он просит у жены позволения следовать за рыцарями, пребывающими на службе у короля Артура. Он хочет снова участвовать в сражениях и рыцарских турнирах. Она отпускает его на год с условием, что по истечении этого срока не примет его. Ивейн попадает в такие запутанные ситуации, что забывает и о своей супруге, и о своем обещании вернуться в срок. Она запрещает ему показываться ей на глаза, и он сходит с ума от горя. Ему приходится пройти через суровые испытания, достойные подвигов Геракла, чтобы вернуть рассудок и завоевать благосклонность жены. «Ивейн» – это поучительная история о том, что семейная жизнь требует от мужчин преклонения перед женщиной и последовательного исполнения ее воли, даже если это связано с отказом от совершения военных подвигов. Кретьен де Труа пытается примирить романтическую любовь с требованиями семейной жизни. Когда он волею судеб оказался при дворе Марии Шампанской, которая не верила в истинность супружеской любви, он написал роман о Ланселоте и Джиневре, где впервые заговорил о том, что супружеская измена может послужить причиной безвременной смерти обманутого супруга.
Кто не слышал о любви сира Ланселота и королевы Джиневры, супруги легендарного короля Артура? О Джиневре и до XII века ходили легенды: многим доводилось слышать об изысканной и капризной даме, персонаже древних кельтских сказаний. Но до Кретьена де Труа никто не думал о том, что сир Ланселот мог быть ее любовником. В романе Кретьена перед нами совершенный рыцарь и совершенный влюбленный. Его необычайную силу в бою питает глубокая любовь к королеве Джиневре. Ничто не может остановить Ланселота, когда он вступается за честь своей прекрасной дамы, пытаясь вырвать ее из рук пленившего ее злодея. Единственной и желанной наградой Ланселоту за все его старания и страдания будет ее любовь.
Анализ текста позволяет понять, как Кретьен в любовном романе соединил кельтский миф с поэзией трубадуров. Этот роман можно считать прообразом любовных романов, все еще популярных и в наши дни.
Кретьен считает полное повиновение женщине высшего света своего рода привилегией для мужчины. Он говорит о Марии Шампанской:
Поскольку моя госпожа Шампанская
Хочет, чтобы я начал новый
Роман, я с радостью начинаю,
Ведь я ее верный слуга
И сделаю все, что ей будет угодно7.
В сцене при дворе короля Артура мы видим баронов, королеву и множество прекрасных дам, говорящих между собою на изысканном языке.
Автор подчеркивает качества, которые восхищают его в женщинах: она должна быть красавицей и уметь ясно излагать свои мысли. Привлекательная внешность и умение вести светскую беседу давали женщине неограниченную власть над мужчинами, а потому стали своеобразным стандартом очарования для француженок. Такое отношение к знаниям и умениям светской женщины сохраняется и по сей день, причем не только во Франции.
...
Привлекательная внешность и умение вести светскую беседу давали женщине неограниченную власть над мужчинами, а потому стали своеобразным стандартом очарования для француженок.
Дружелюбную сцену светского общения нарушает появление принца Мелеганта, который объявляет, что у него плену находятся подданные короля Артура – рыцари, дамы и девушки. Он не намерен освобождать их, но может обменять на королеву Джиневру, если при дворе короля Артура найдется достаточно отважный рыцарь, который приведет ее к нему в качестве заложницы. Он должен победить принца в бою, тогда Мелегант вернет всех пленников и королеву.
Король Артур вынужден отправить королеву ко двору злобного принца, но он посылает ей вслед отряд, в том числе своего племянника сира Гавейна и рыцаря Ланселота. По законам жанра читателю сразу не сообщают имя удивительного рыцаря. Оно становится известно лишь тогда, когда читатель одолел уже едва ли не половину романа. Для читателя остается тайной и то, что он и Джиневра поклялись любить друг друга. В ее словах, обращенных к возлюбленному накануне отъезда ко двору злодея, содержится лишь скрытый намек:
О, любовь моя,
Если бы только
Ты знал…
Первая часть романа посвящена приключениям Ланселота в поисках Джиневры. Его путь пролегает через неведомые земли, где он подвергается опасным испытаниям, ввязывается в жестокие схватки, побеждая злодеев и чудовищ. Все события развиваются по законам рыцарского кодекса чести, чего и ожидает читатель от безупречного рыцаря: порок наказан, а добродетель торжествует. Некоторые перипетии сюжета явно напоминают читателю о кельтской мифологии. Но в романе Кретьена присутствует некоторая странность, которая появляется вместе с подзаголовком «Рыцарь тележки».
В начале своего путешествия Ланселот лишается коня, и ему приходится воспользоваться повозкой, которой управляет карлик, чтобы найти свою королеву. Ланселот колеблется, садиться ли ему в телегу, где прежде возили разбойников. Автор называет эту колымагу «странствующим позорным столбом», она вызывает смех или внушает ужас простому народу, который шарахается в сторону, встречая ее на своем пути. Понятно, что Ланселоту не хочется, чтобы его видели сидящим в столь бесславной повозке, хотя, по словам автора, напрасно он стыдился, поскольку Любовь приказала ему как можно скорее найти свою королеву.
Он послушался Любви
И заскочил в телегу,
Забывши всякий стыд, —
Так приказала ему Любовь.
Путешествие в телеге с такой дурной репутацией не мешает Ланселоту оставаться благородным рыцарем. Он побеждает во всех битвах, даже сражаясь с превосходящими силами противника, и он всегда относится к женщинам учтиво, даже если их требования абсурдны.
Одним из искушений Ланселота была его встреча со слепой молодой женщиной, предложившей ему кров в замке, если он разделит с ней ложе. Он старается уклониться, но все же принимает ее предложение, решив про себя, что просто приляжет рядом с ней. В этой сцене, написанной с присущим автору мастерством, иронией и юмором, мы узнаем некоторые подробности и тонкости этикета, принятого в высшем свете. Стол покрыт скатертью, на нем стоят серебряные кубки, инкрустированные золотом, и два кувшина: один наполнен черносмородиновым вином, другой – пьянящим белым вином, между приборов расставлены зажженные свечи. Все это создает атмосферу чувственности и неги. В средневековом романе никто не отправляется спать тотчас после ужина. Верх изысканности – чаши с теплой водой для мытья рук и искусно вышитое полотенце. Кретьен пристрастился к этой роскоши при дворе Марии Шампанской, о чем он с гордостью сообщает своим читателям.
