Текст книги "Греческий миллиардер и Я (ЛП)"

Автор книги: Мэриан Ти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

– Давай не будем ссориться из-за них, – предложил Миколас. – Я бы лучше сосредоточился на нашей предстоящей женитьбе.

Его серьёзный тон заставил Вельвет взглянуть на него. Она всё ещё чувствовала некую неловкость, сидя у него на коленях. Это казалось абсолютно бессмысленно, но по какой-то причине, Миколас находил данную позицию самой удобной для них, так что Вельвет старалась привыкнуть к ней.

– Ты видишь, как люди реагируют на нашу помолвку. Гарантирую, что после замужества не станет проще. Как думаешь, сможешь это выдержать? – Миколас старался не быть слишком напряженным, пока ждал ответ. Третья жена его отца Шанталь не смогла этого вынести. Шанталь стала ему второй матерью, из всех жён его отца, она единственная относилась к нему, как к родному сыну. Но, в конце концов, она была не в силах терпеть все колкости и замечания о том, что она миссис Саллис № 3. Когда она ушла, больше никогда не оглядывалась назад, ни единого раза не попыталась связаться с ним, и это стало одним из самых болезненных испытаний, которые выпали на долю Миколаса.

Настороженность Миколаса была настолько ощутима, что Вельвет тут же поняла, что она не безосновательна, и что он не просто так спрашивает, сможет ли она всё это перенести. Сердце Вельвет сжалось, как только она представила себе десятилетнего Миколаса, который ждал звонка Шанталь, пока его отец не обронил фразу о том, что она сейчас слишком занята тратой денег, которые получила после развода, чтобы вспоминать о мальчишке.

– Миколас, между нами так всё не закончится, – ответила она, сглатывая. Мысль о том, что он боится, что Вельвет окажется второй Шанталь, ещё больше вселяла в неё надежду, что Миколас сможет полюбить её, ведь так?

В этот самый момент её переполняло настолько огромное чувство любви к нему, что было невыносимым испытанием не закричать об этом. Вельвет пыталась подобрать успокаивающие слова, чтобы не выказать своих чувств, но ничего не шло на ум.

Миколас всё ещё был напряженным.

И Вельвет выпалила:

– Позволь… – «Мне любить тебя? Ни за что!» – Позволь мне… ублажить твой член!

Миколас моргнул. Он не был уверен спросить в своём ли она уме, или тут же поставить её перед собой на колени.

– Мне это и вправду не послышалось?

Её лицо стало пунцовым, но чёрт её подери, если она теперь отступит.

– Я слышала от именитых докторов, что минет является замечательным антистрессовым средством.

Он сухо поинтересовался:

– Ты вообще когда-нибудь брала в рот член?

Она тут же выпалила:

– Раз уж он у тебя такой огромный, имеет ли значение, делала я это раньше или нет?

После подобного заявления, практически о том, что у него самый огромный член в мире, его губы непроизвольно растянулись в улыбке.

– Ты великолепно справляешь с поддержанием мужского эго.

– А ты слишком много разговариваешь, – ответила она, всё ещё пытаясь привести чувства в норму. «Бог ты мой! Неужели ли нельзя уже перейти к сосательной части, и постараться забыть то, что именно она это всё только что и предложила?»

Всего мгновение спустя она поняла, что стоит быть осторожной со своими желаниями. А ещё через секунду она уже стояла на коленях, а Миколас отрегулировал табурет именно так, чтобы его член был на уровне её лица. Это было первое настолько близкое знакомство с его огромным возбуждённым членом, и данное зрелище было явно впечатляющим.

На самом деле, Вельвет решила, что это было пугающее зрелище. Конечно же, она не сможет поместить в себя всю его длину. А что, если он врежется в её глотку? Вывернет ли её от этого наизнанку?

Когда она услышала, как Миколас давиться со смеху, поняла, что все свои опасения озвучила вслух. Вельвет уставилась на него.

– Это не беспочвенные опасения, ты засранец!

– Поможет ли тебе тот факт, что женщины уже прежде сосали мой член, и пережили данное испытание?

Она слегка побледнела, а затем жестко отрезала:

– А как тебе понравиться, если я скажу, что другие мужчины уже ласкали своим языком мою киску?

Его лицо напряглось.

– Мне бы захотелось их убить, – Миколас понял её цель. Он осторожно запустил пальцы в её волосы. – Я не в силах изменить прошло, любовь моя. Но я больше никогда не стану говорить о других женщинах. Откровенно говоря, мне даже не хочется ни о ком другом думать, кроме тебя. Просто этот твой вопрос застал меня врасплох.

– Лучше бы ты этого не говорил, – и прежде, чем она растеряла свою уверенность, Вельвет накрыла губами головку его члена.

Внезапное ощущение тёплого и влажного рта Вельвет на его плоти, заставило Миколаса громко застонать.

– Как же чертовски хорошо, – его пальцы скользили по её волосам, сжимая их в кулак.

Чувствуя её замешательство в попытках найти необходимый ритм, он прошептал:

– Расслабь губы. И перестань думать о моих размерах, сосредоточься только на том, как ты хочешь его сосать.

Вельвет постаралась точно последовать указаниям Миколаса, и вскоре поняла, что взяла нужный ритм. Её язык инстинктивно начал двигаться, будто зная, что делать, чтобы усилить желание её жениха. Её жених. Одна только мысль об этом захватывала и тут же пугала, заставляя кровь быстрее бежать по венам. Данные чувства подпитывали её желание сосать отчаяннее и сильнее. И плоть Миколаса становилась ещё более упругой и влажной.

– Да, вот так вот… – едва разборчивые слова с хрипом сорвались с его губ. Вельвет просто сводила его с ума. Вельвет была гордой женщиной и сильной женщиной, и сам факт о том, что он не принуждал её к этому, а она сама пожелала доставить ему удовольствие, придавала ей уверенности. Заставляло ещё больше хотеть его, как мужчину, а не миллиардера.

Вскоре он был не в силах сдержаться, чтобы не схватить его за голову, заставляя её сосать быстрее и сильнее.

– Ты должна остановиться сейчас же, если не хочешь, чтобы я кончил тебе прямо в рот, – прорычал он предупреждение.

Но именно этого и желала Вельвет. И усилив свои действия, она схватилась за его оголённые ягодицы, для поддержания равновесия.

Миколас громко выругался и уже через мгновение изливал своё горячее семя, жестко трахая её рот, и с последними толчками проникая в неё до упора. С удивлением он наблюдал, как Вельвет старается проглотить всё до последней капли, и начисто вылизывает кончик его члена, от чего он вновь издал протяжный стон.

Когда она закончила, Миколас вновь усадил её себе на колени, и, облокотившись спиной о стену, прошептал:

– Ты фантастическая.

– Спасибо. Наверное? – Она не хотела выказать, насколько важны были для неё эти слова, даже если это и было сказано всего лишь в порыве страсти. От нахлынувших мыслей Вельвет захотелось удариться головой о кухонную поверхность. Боже, неужели это и есть любовь? Мысли всегда где-то в облаках, и ноги, словно ватные? Даже сейчас она была не в силах оторвать от него взгляд. В груди всё сжималось от вида его оголённого тела, подобного греческим богам, и от того факта, что он совсем оголённый, а она полностью одета, делу никак не помогало.

Вдруг он встал, и, подхватив её на руки, вновь отправился в каюту.

– Но ты ведь ещё не поел.

– Я съем это на десерт. А моим основным блюдом станет твоя киска.

И Миколас не оставил ей ни минуты для возражения, потому что уже через мгновение она лежала обнажённая на спине с его головой, опущенной между её ног.

Глава восьмая

Дни до свадьбы Вельвет пронеслись мимо, как ураган. Все, кто только мог спросить к чему такая спешка с их женитьбой, спросили. И Вельвет и Миколас с удовольствием выдавали различные варианты.

– Она сказала, что не подарит мне своё тело, пока не увидит на пальце обручальное кольцо, – был ответ Миколаса одному влиятельному банкиру, который застал их врасплох за ужином в одном из ресторанов Афин.

– Мне хотелось поскорее притянуть его к алтарю, пока он не разгадал, что я с ним всего лишь из-за денег, как и все другие, – это был её ответ супер модели, с которой они случайно оказались на красной дорожке одного публичного мероприятия. Модель оказалась одной из его бывших подстилок, и едва смогла сдержать злость и разочарование. Но Вельвет так вздёрнула подбородок, что девушка тут же сбежала прочь в своём экстра коротком платье и на заоблачных каблуках.

Воспоминания о неприятных разговорах заставили Вельвет тяжело вздохнуть. У неё было предчувствие, что на сегодняшней вечеринке, устроенной одним из бизнес партнёров Миколаса в честь их свадьбы, которая уже послезавтра должна состояться, будет не меньше подобных инцидентов с вопросами. Тем более, что мероприятие проходило в одном из самых популярных ночных клубов Афин, и большинство гостей уже были в сборе.

Закончив разговор с очередным доброжелателем, Миколас обратил внимание к Вельвет, и заметил морщинку, которая исказила её лоб. Это совсем не радовало его, поэтому Миколас тут же притянул её к себе, и усадил на колени.

Она тут же обвила его шею руками, хотя ради приличия и стала протестовать:

– Что это на тебя нашло?

Если бы Миколас был до конца честным с ней, то сказал бы, что не имеет ни малейшего понятия. Он не делал такого прежде не с одной из своих женщин. По правде говоря, он вообще презирал публичное выявление чувств, и все его пассии были в курсе, что могут рассчитывать максимум на мимолётное прикосновение. Миколас предположил, что это по той причине, что он понимал, дай любой из тех женщин только повод, они тут же вцепятся в него мёртвой хваткой. А вот Вельвет была совсем другой. Она практически шипела на него каждый раз, когда он пытался взять её на руки на людях, от чего ему ещё больше хотелось прижать её поближе.

Вельвет неожиданно укусила его за ухо, на что Миколас тут же встретил её взгляд, вздёргивая бровь, хотя его член моментально отреагировал на такой ход.

– Ты витал в облаках, – Вельвет приходилось всё проговаривать ему на ухо из-за слишком громкой музыки в клубе. – О чём думаешь?

– О твоём вопросе, – его слова щекотали кожу её шеи, от чего Вельвет вздрогнула. Когда он усмехнулся и притянул её ещё ближе, она поняла, что именно такой реакции он и ждал.

– Засранец.

Миколас только улыбнулся в ответ.

– Но я действительно именно об этом и думал, любовь моя.

– Оу. Ну и как, надумал ответ?

– Да, – выдохнул он ей на ухо. – Просто люблю сводить тебя с ума.

На этот раз, всё её тело пробрало дрожью, и даже когда она отважно встретила его пристальный взгляд, трепет не покидал её. Серьёзно? Когда Вельвет посмотрела на него, поняла, что он действительно говорит правду, и ту же ласково проворковала в ответ:

– Засранец, – и тут же вновь укусила его за ухо в отместку. Миколас не раз предупреждал её не возбуждать его в общественных местах. Это было стопроцентное отвлечение, а он не любил быть отвлечённым в окружении людей, которым не доверял.

Но, конечно же, как только он предупредил не делать подобных вещей, она тут же взялась за это с пущим рвением. Он вроде как хотел видеть в ней сексуальную кошечку на публике, хотя знал, как она этого не любит.

Осознание того, как много в них схожего, заставило Вельвет ещё раз прикусить мочку его уха.

– Какого чёрта, Вельвет? – Но то, как его член упирался в её бедро, говорило о том, что он совсем не несчастен от её действий.

– Думаю, что хочу, чтобы ты взял меня сейчас же, – проговорила она ему на ухо.

Он посмотрел на неё так, словно хотел одновременно придушить и трахнуть хорошенько.

В ответ она захлопала ресницами.

– Пожалуйста? – А уже через мгновение она смеялась. Он никогда не медлил, когда речь заходила о сексе. В считанные секунды они оказались в женском туалете, Миколас быстро запер дверь, и припечатал её к стене.

– Со мной шутки плохи, – его голос казался звериным рыком, и был наполнен диким желанием прежде, чем он впился в её сочные губы.

– Но ведь тебе понравилось, не так ли? – Промурлыкала она. Он уже высвободил свой член, и в очередной раз разорвал её трусики, обрывки которых отбросил в сторону на пол к её сумочке. Вельвет притворно вздохнула.

– Потрошитель трусиков, – но она едва успела договорить, как он уже скользнул в её уже влажную киску, в самое желанное им место на свете.

Миколас не утруждал себя разговорами, полностью сосредоточившись на том, как получше трахнуть Вельвет. Он не сводил с неё глаз, каждый раз выходя и проникая в неё, ему нравилось наблюдать за её расфокусированным взглядом, который полнился желанием. Ему нравилось, как она слегка постанывала, зная, что такого она не делала больше ни с кем.

Его член был всё ещё внутри неё, когда Миколас понёс её к умывальнику, припадая губами к груди. Он склонил её так, чтобы без труда войти сзади, и прорычал:

– Крепче держись.

Вельвет сделала, как было велено. И, слава Богу, потому что на этот раз, Миколас не собирался сдерживаться. Он проникал в неё с такой силой, что она была не в силах издать хоть малейший звук. Он превратился в дикого зверя, до боли впиваясь руками в её грудь, и, о, Боже, она не могла насытиться им.

Даже звук ударов его яиц о её бёдра, действовал на Вельвет гипнотически, как и шум жадных проникновений в её тугую и полную соков желания киску. Но вскоре, ей стало мало воздуха, сердце грохотало, как ненормальное, и она становилась всё туже и туже…

Миколас грубо схватился за одну из её оголённых ягодиц прежде, чем зажать между пальцами клитор.

– Кончи для меня, моя любовь.

Моя любовь.

Вельвет вскрикнула, неожиданные слова Миколаса заставили её тут же получить разрядку, и она продолжала стонать, пока он рычал её имя, наполняя горячим, липким семенем, которое стало стекать по бёдрам Вельвет.

Конечно же, она знала, что это было его обычное греческое «любовь моя», что приравнивалось к ласкательному слову. Но сегодня впервые он произнёс эти слова на английском языке, а не как обычно, на греческий манер. И, о, Боже! Как эти слова заставили её почувствовать себя… любимой.

Внутренне смятение заставило Миколаса ожесточиться. Он и сам понял, что сказал Вельвет. Он надеялся, что она не обратила на это внимания. Это были просто ласкательные слова. Твердил он сам себе, словно уговаривая. А она же в свою очередь думала на что угодно, только не на это.

А он был бы ещё большим дураком, беспокоясь о том, что она себе напридумывала. Это были не его проблемы, даже если и так. То, что состоится завтра – просто брак по расчёту, не более.

Миколас сохранял молчание, пока вытирал её всё ещё чувствительную плоть и бёдра своим платком.

Сидя на раковине, Вельвет взглянула на него и сказала:

– Всё в порядке.

Медленно он поднял голову.

– Что в порядке?

Её губы слегка изогнулись.

– Я не из тех, кто ходит вокруг да около, поэтому скажу прямо. Ничего страшного, что ты сказал то, что на самом деле не имел ввиду. Я всё понимаю, Миколас, – она выдавила улыбку. – Ты не то имел в виду, когда сказал «моя любовь», и это нормально.

Миколас заговорил только тогда, когда начисто вытер её бёдра.

– Никогда не думал, что скажу это, но… – он нежно поцеловал её в губы, – лучше бы ты назвала меня «засранец».

Вельвет моргнула, а затем захохотала, когда напряжение, повисшее между, ними отступило.

– Засранец. Ты, мать твою, чёртов засранец.

– А это было немного больше, чем я просил, любовь моя, – сказал Миколас, помогая ей встать с раковины.

– Воспринимай это в качестве бонуса, – отрезала она.

Миколас и Вельвет сохраняли молчание, и каждый был настолько занят своими мыслями, что даже не обратили внимание на длинную очередь, собравшуюся из женщин снаружи уборной. Как только они добрались до бара, Миколас тут же заказал себе выпить. А Вельвет достала телефон, проверяя его на входящие сообщения и письма, но это никак не отвлекало от мыслей о том, что она ОГРОМНАЯ ЛГУНЬЯ.

Она была не против того, чтобы Миколас Саллис звал её своей любовью?

Как уже и сказала, огромная…

У неё перехватило дыхание, и все мысли тут же испарились, как только она увидела одно непрочтённое письмо от своего адвоката Лестера Уилкинса. Он был приятным пожилым человеком, который взял её под своё крыло абсолютно безвозмездно, когда ей было восемнадцать лет, и она не имела ни малейшего понятия, что делать со своей жизнью.

Я получил письмо от мистера Гарфилда, составленное его адвокатом, я, конечно же, ознакомился с его содержанием, и вот моя профессиональная точка зрения, а также человека, который считает себя твоим приёмным отцом – не читай его. Но кончено же, решать тебя, и я на всякий случай сделал скан-копию письма.

Вельвет улыбнулась бы, если бы могла. Лестер Уилкинс был капризным пожилым человеком, и уже через час каждый клиент старался сбежать из его кабинета. Но только не Вельвет, она впоследствии стала его союзником. Мистер Уилкинс слишком хорошо её знал. Она была упрямой. У неё и правда, не было выбора. Это был единственный способ для неё, чтобы выжить.

Вельвет кликнула на прикреплённый файл, чтобы прочитать его.

Клянусь, что это последний раз, Дотти. Мне нужны деньги…

Эти слова моментально перебросили её в прошлое. Ей было восемнадцать, а Вейн явился в общежитие. Он поднял на уши весь её этаж, тарабаня в дверь, и изрекая ругательства. Ему было безразлично, что кто-то может узнать, что её родители наркоманы, и что «зелёного змея» они любят больше, чем свою собственную плоть и кровь.

Мой друг Эрни рассказал о замечательной возможности, как хорошо и быстро заработать деньги. После этого, обещаю, больше не буду просить. Никогда.

Ей было двадцать, и она считала, что смогла перебороть мир. Потому что Вейн и Линди прошли полную реабилитацию. Вельвет полагала, что они вновь станут семьёй. Но в первый же день, когда их выпустили из центра, Вейн пришёл к ней за деньгами на последнюю дозу. «Одна последняя доза», сказал Вейн, растягивая слова на распев. Пожалуйста, пойми маму с папой. Мы должны сделать это. Именно в тот момент Вельвет и поняла, что Вейн, Линди и «зелёный змей» станут семьёй, а она никогда не станет частью этого.

Ты так много сделала для меня и мамы. Если ты захочешь с нами встретиться, ты знаешь, что мы всегда рядом. Мы очень сильно любим тебя, детка. И правда, хотим увидеться.

Вельвет вспомнила, как в первый раз отказалась дать им деньги, и Вейн пришёл в бешенство. Ударил её так сильно, что чуть не сбил с ног. А Линди была не чем не лучше, призывая мужа вправить немного мозги их неблагодарному отродью. Дотти знала, как близка она была к тому, чтобы и вовсе не появиться на свет, став жертвой аборта. Вельвет обязана им своей жизнью. Быть может ей, и правда не помешает напомнить об этом.

Обещаю, что на этот раз ничего с тобой не случится. Больше никто не причинит тебе вреда. И ты ведь знаешь, что это было простое недоразумение. Я говорил ей, что ты только дашь ей деньги взаймы. Я не просил её грабить тебя, или угрожать убить.

Это была версия Вейна. История же Вельвет не была такой безоблачной. Он отправил одну из своих подружек, о которых Линди, конечно же не знала, домой к Вельвет, и эта женщина пришла в сопровождении группки подростков, которым только и хотелось поскорее нюхнуть кокаина.

Это была худшая ночь в жизни Вельвет. Даже хуже, чем, когда она впервые услышала выстрелы и поняла, что её дом больше не является для неё безопасным. Конечно же, когда ей было восемнадцать, и в дом пришёл плохой парень, она знала, что родители на её стороне. Тогда он просил кровь или деньги.

Но в тот день, когда она открыла дверь подружке Вейна, её родители стали тем «плохим парнем». Они однозначно точно были «плохим парнем», когда та женщина угрожала ей, что отдаст на расправу подросткам, если она тут же не отдаст все деньги, которые только у неё были. И это были её родители, из-за которых к её горлу был приставлен нож, и от которых ей пришлось спасаться бегством с третьего этажа, выпрыгнув в окно.

Нужно всё оставить в прошлом. Ненависть – плохое чувство.

Он был так чертовски неправ. Даже со сменой её имени и содержания всей информации о месте её пребывания под секретом по решению суда, она никогда не сможет, не станет бежать от прошлого. Оно было всегда рядом с ней, отражалось на реальности и суждениях.

Прошлое было тем, о чём она думала каждый день, когда берегла и складывала каждую копейку своей зарплаты, чтобы не оказаться одинокой и беспомощной, какой была в восемнадцать лет, фанатично старалась свить какое-то гнёздышко для себя.

Именно прошлое заставило Вельвет заниматься саморазвитием, чтобы быть уверенной, что может жить, ни на кого не полагаясь. Ни на Мэнди, ни Маири, ни даже на Миколаса. И ограничивая риск остаться с разбитым сердцем, когда люди, которым она доверяла, бросали её. Снова и снова.

Твой любящий отец, Вейн.

Вельвет закрыла глаза.

«Слабость – гадость. Слабость – гадость. Слабость – гадость».

Как, чёрт возьми, Вейну просто удавалось называть себя любящим отцом? И как чертовски смешно от того, что каких-то три ничтожных слова всё проясняли.

Конечно же Миколас Саллис на самом деле не имел ввиду то, что сказал, называя её «любовь моя». Как она могла ожидать того, что некто такой, как он полюбит её, когда даже родной отец считал, что грамм наркоты стоил дороже её собственной жизни?

Не важно, как она изменилась, или сколько всего сделала, на самом деле она не была Вельвет Ламберт. Она была Дотти Гарфилд, и ей не стоило этого забывать, и надеяться на счастливый конец своей сказки.

Глава девятая

Миколас беспокоился. Что-то случилось прошлой ночью, что-то, что изменило Вельвет. Когда они добрались до дома, она притворилась, что у нее болит голова. А этим утром она притворилась спящей. Было ясно, что она не хочет с ним разговаривать, и у него не было ни одной чертовой мысли, почему.

Или было?

Краска окрасила его широкие скулы, когда он вспомнил то время, когда взял ее в дамской комнате и назвал ее так, как не называл ни одну женщину до этого.

Моя любовь.

Он откинулся на спинку своего кресла и устало закрыл глаза. Проклятье, почему он кончил, произнося эти слова? И почему она сделала из этого такую огромную проблему? Она даже не моргнула глазом, когда он называл ее точно так же на греческом. Почему сейчас?

Кроме того, он женится на ней завтра. Что она могла еще просить?

Но чувство раздражения все еще присутствовало. У него не было привычки рано уходить из офиса, но он обнаружил, что кратко информирует своего секретаря отменить все встречи на сегодня и едет обратно домой в 10 утра.

Будь ты проклята, Вельвет, подумал Миколас, в спешке обгоняя другую машину, чтобы добраться домой. У него было отвратительное ощущение, что, если он не вернется так быстро, как только может, последствия будут самыми ужасными.

И он был прав.

****

Вельвет выждала целых десять минут с тех пор, как Миколас ушел, прежде чем встать с кровати. Не оставляя времени подумать, она двигалась так быстро, как только могла, приняла душ и стала собирать свои вещи. У нее нет сейчас работы, но, в конце концов, у нее достаточно накопленных денег, чтобы плыть по течению, пока она не разберется со всем.

Воспоминания переполнили ее, когда она прошла через каждую комнату пентхауса Миколаса, который больше был похож на одноэтажный дворец. Один этаж, который вероятно был размером с баскетбольное поле с трибунами.

Просторная кухня с мерцающей гранитной столешницей и блестящим серебряным оборудованием, редко используемым, пока она не стала жить с Миколасом. Сейчас это была одна из самых используемых комнат в доме, потому что Миколасу нравилось получать ее в качестве завтрака, до реальной еды.

Балкон с мраморными перилами был местом, где она и Миколас иногда пили кофе до того, как он уедет на работу, и, если она была в настроении подразнить его, местом, где она настаивала на том, чтобы сделать ему минет, потому что знала, что только с ней он способен рискнуть и немного побыть эксгибиционистом.

И библиотека. Там он мог работать вечером после ужина, и она была с ним, читала книгу. Иногда она заставляла его поболтать, а в другие времена он впутывал ее в дискуссию. Они никогда не были до конца откровенны, но легко читать между строк, когда ты любишь другого человека так сильно.

Но для него это было не то же самое.

Она помнила это.

Их спальня – нет, его спальня – хранила больше всего воспоминаний, и каждое из них ранило. Уверена, все время здесь у них был здесь фантастический секс, но это был только секс. Ей даже больше нравилось время после, время когда он хотел, чтобы она была ближе, и они просто лежали и болтали. Когда он был уставший, она пыталась заставить его улыбаться, рассказывая ему о своих вопиющих планах, о том, что она купит, когда она станет миссис Саллис. Когда его твердое тело сотрясалось от беззвучного смеха, это была ее первая наград, вторая, конечно же, наступала, когда Миколас спускался вниз по ее телу.

Здесь, так же в этой спальне, он дал Вельвет помолвочное кольцо, в первую ночь, которую она провела в его кровати. Она проснулась с прекрасным кольцом на пальце, с Миколасом, весело рассказывающим ей, что он купил самое кричащее и яркое кольцо, которое только смог найти.

Таким образом, издеваясь, с серьезным голосом говорил он ей, тебе будет завидовать каждая женщина, когда ты расскажешь им, что тебе достаточно одного взмаха ресниц, чтобы заставить меня купить самый большой камень в городе.

Вельвет яростно зажмурилась. Это были хорошие воспоминания, но она не могла надеяться, что так будет всегда. Ей необходимо уйти сейчас, до того, как она потеряется в мечтах и снова станет уязвимой.

Вельвет волочила свой чемодан вниз по лестнице, когда услышала, как открывается замок на двери. Ее сердце подпрыгнуло к горлу, когда дверь начала открываться. На мгновение она почувствовала, что вот-вот встретится с незваным гостем, и она была одна, чтобы защитить себя.

Но это был всего лишь Миколас.

Она почти вздохнула с облегчением, но затем до нее дошло.

О боже, это был Миколас! Что он здесь делает?

Вельвет была настолько потрясена, что выронила свой чемодан и закричала страшным голосом, когда он упал ей на ногу. Миколас, как обычно, молниеносно действовал в таких ситуациях, и Вельвет обнаружила себя на его руках, пока он нес ее на диван.

Опустившись на одно колено, он осторожно снял одну балетку и поднял ее ногу для того, чтобы осмотреть.

– Вероятно, потребуется день или два, чтобы нога зажила. – Подняв глаза, Миколас оставался равнодушным, когда увидел, что Вельвет стиснула зубы от боли. – Как ты думаешь, это случилось, потому что судьба покарала тебя за то, что ты хотела оставить меня?

Она посмотрела на него.

– Засранец.

Обычно это заставило бы его улыбнуться, но сейчас лицо Миколаса только ожесточилось.

– Почему ты уходишь от меня? И почему таким образом?

– Не твое чертово дело. – И это было все, что она собиралась сказать об этом, подумала Вельвет, захлопнула рот и решительно уставилась на золотой причудливый узор на обоях позади Миколаса. Чтобы ни случилось, она не должна смотреть на него. Если она это сделает, все будет кончено. Полностью.

– В любом случае, что ты тут делаешь так рано? – пробормотала она, пока тишина между ними росла и становилась все тяжелее.

Он саркастично спросил.

– Я извиняюсь за то, что не спросил в какое время мне позволено быть у себя дома. Для тебя ведь это ужасно неудобно?

Она откинулась назад,

– Вроде того!

Потеряв терпение, он заставил Вельвет взглянуть на него.

– Больше никаких игр! Почему ты уходишь от меня? Разве я так плохо к тебе относился, что у тебя не осталось другого пути, кроме как уйти?

Черт бы его побрал, подумала Вельвет, стараясь остановить поток слез. Если бы он преподнес это, как ее вину, тогда она бы знала, что сказать, пошла бы в наступление, потому что он вел бы себя как осел. Но он не сделал этого. Он спрашивал, что сделал он, хотя по правде, это была ее вина.

Миколас выругался, когда Вельвет просто посмотрела на него, и ее глаза заблестели от непролитых слез.

– Ты настолько упряма. Я даже не знаю, почему я мирюсь…

– Тогда не делай этого, закричала Вельвет, прежде чем остановиться себя. О мой Бог, она превращается в мегеру прямо на глазах. Если бы у нее была хоть частичка гордости и достоинства, она бы уехала прямо сейчас, до того как станет хуже и она скажет больше, чем ей следует.

Но Миколас только покачал головой на ее слова.

– В этом нет никакого чертова смысла…

– Я ухожу от тебя, и это все! – Эти слова потрясли их обоих.

Миколас побледнел. Услышав эти слова, произнесенные, несомненно, честно, он посмотрел правда в глаза. Он попытался представить свою жизнь без Вельвет, но она была мрачной и бессмысленной.

– Почему ты делаешь это со мной, Вельвет?

Она покачала головой.

– Мне просто надо уехать.

– Это не ответ.

Слезы начали катиться по ее лицу, и она изо всех сил старалась не потонуть в тех эмоциях, которые обрушились на нее.

– Мне просто необходимо уехать…

– Отвечай мне, черт возьми!

– Потому что я должна! Прежде чем ты сделаешь меня слабой, я должна уйти! – Плотину прорвало и теперь она просто не могла остановить эмоции, которые переполняли ее сердце. – Скажи мне, Миколас. Скажи мне правду! Почему ты женишься на мне так скоро? Почему?

Миколас был ошарашен внезапным взрывом чувств Вельвет. Ее глаза были безумны, голос задыхался от слез. Она выглядела так, как будто в любой момент развалиться на кусочки.

– Успокойся – он попытался ее удержать, но она сбросила его руки.

Она пыталась выбить его из колеи, но он был слишком сильный и слезы доконали ее.

– Ты не можешь мне ответить, не так ли? – прорычала она. – Ты не можешь…или не хочешь!

Он снова попытался удержать ее и снова она боролась изо всех сил, как дикая кошка, все время пытаясь ударить его, но закончилось все тем, что она причинила боль только себе, забыв о своей травме.

– Дерьмо! – зарыдала она от боли, и глупо, или нет, в этом она тоже обвиняла Миколаса.

В конце концов Миколасу удалось утихомирить ее, прижав ее руки к бокам, чтобы она перестала пытаться побить его.

– Твою мать, не могла бы ты успокоиться! Ты беспокоишь меня, черт побери!

– А ты убиваешь меня! Почему ты не задаешь мне тот же вопрос? Почему? – она сердито посмотрела на него, несмотря на продолжавшие капать слезы. – Разве ты не хочешь узнать почему я так тороплюсь выйти за тебя? Разве ты не хочешь узнать, почему я попросила всего лишь чертовых сто тысяч, когда я знаю, что ты можешь себе позволить дать мне и миллиард? СПРОСИ МЕНЯ, – прокричала она.

– Почему же? – проорал он в ответ. – Почему –

– Потому что я люблю тебя.

Все силы покинули ее, как только эти слова слетели с ее губ. Она посмотрела на Миколаса, и ее грудь сдавило так сильно, как будто у нее вот-вот будет сердечный приступ. Но, конечно, это было не по этой причине. Это случилось из-за того, что она так его любила.

– Я не хочу этого. Ты пугаешь меня, Миколас Саллис. Ты пугаешь меня, а я так усердно работала над тем, чтобы не бояться. Я боролась, чтобы стать сильной, но ты делаешь меня слабой. Ты заставил меня влюбиться в тебя, и ты заставил меня лгать. Ты заставил меня назвать цену, когда для меня и не могло быть никакой цены, чтобы выйти за тебя, потому что…. я люблю тебя.