Текст книги "День гнева (Недобрый день)"
Автор книги: Мэри Стюарт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 30 страниц)
8
Мордред уже вернулся в Камелот, когда его настигли вести о сраженьях на южном побережье. Никаких подробностей. Помня о своих обязательствах перед Сердиком, он собрал полки, какие имелись, и поспешил на юг, нагнав армию западных саксов как раз в тот момент, когда прибыл задыхавшийся второй гонец с более полной, но еще более странной версией произошедшего.
Его история была такова: грузовые корабли короля Артура были замечены жителями Саксонского берега, они появились вскоре после того, как долгие корабли саксов, не дотянув до гавани в устье Итчена, высадили свой груз поселенцев на мелководье в заливе, защищенном с моря Тюленьим островом. Затем сперва налетела буря, потом встал туман, которые и скрыли британский флот. Новоприбывшие саксы, обеспокоенные и не знавшие, чего ожидать от вынырнувших из тумана кораблей, поспешили увести своих женщин и детей подальше от берега и собрались готовой к защите толпой в пределах видимости маяка. Прибрежные жители, которые вышли встретить новоприбывших, быстро их успокоили. Они теперь в безопасности. Корабли Верховного короля, вне зависимости от того, находится ли на борту одного из них Верховный король, не станут заходить в гавани Берега, которые, согласно договору, уже много лет как переданы саксам.
Но не успели отзвучать эти заверенья, как с маяка задыхаясь, прибежал гонец. Повернув под прикрытием шквального дождя, корабли пошли к берегу и прямо сейчас высаживают вооруженных людей на пляжи совсем недалеко к западу от сторожевой башни. Все выглядело так, будто предупрежденный о новой волне саксонских переселенцев Артур надеялся остановить их на море, но, потерпев неудачу, послал свои войска на берег перебить их или захватить в плен. Тех, кто выражал сомнения в рассказе гонца – это были саксы, много лет живущие в этих краях, и среди них сам Синрик, – новоприбывшие отказывались слушать. Слишком велик был риск. Если бритты настроены решительно и если дать им время выгрузить на землю лошадей… слава Артуровой конницы всем известна…
И потому саксы, сколь бы они ни устали и ни готовы к бою, побежали на пляжи и вступили в схватку с воинами Артура. Завершилась она для саксов поражением и бойней, и теперь, побитые и измученные, они тащатся в глубь острова, увлекая за собой напуганных жителей селений Берега, а по пятам за ними мчится конница Артура. И, как сказал в заключенье гонец, бросив косой и полный недоверия взгляд на Мордреда, саксы – мужчины, женщины и малые дети – взывают к своему королю о помощи против Артура, истребителя законных и мирных переселенцев, нарушителя договоров, вторгшегося в принадлежащее им по праву королевство.
Эта скорбная повесть была отбарабанена на грубом наречье саксонских крестьян. Маловероятно, что Мордред понял хотя бы одно слово из трех. Но он уловил главное и, застыв возле Седрика, почувствовал, как на него наползает холод, будто кровь вытекает из его тела – из головы в ноги и прямо в землю. Человек умолк; Сердик начал было задавать вопрос, но, прервав его, Мордред, забыв на сей раз об учтивости, сурово потребовал:
– Верховный король? Так он говорит? Что, сам Артур там?
– Да. Похоже, так оно и есть, – сказал, едва сохраняя хладнокровье, Сердик. – Сдается, с договором мы поспешили, принц Мордред!
– Это известно наверняка?
– Наверняка.
– Это все меняет. – Мордред усилием воли заставил себя спокойно произнести эти слова, бывшие явным преуменьшеньем, но мысли его неслись вскачь. Случившееся может привести – уже привело – к полной катастрофе для него, для королевы, для будущего Британии.
Сердик, внимательно наблюдавший за ним из-под кустистых бровей, только кивнул.
– Расскажи мне, что в точности там случилось, – поспешно попросил Мордред. – Я едва понял его речь. Если есть хотя бы возможность ошибки…
– По дороге, – отозвался Сердик. – Поедешь рядом со мной. Нельзя терять времени. Похоже, Артур не удовлетворился тем, что захватил поселки Берега, он изгнал из них жителей в глубь острова и собирает для погони свою конницу. Нам нужно защитить наших людей. – Он пришпорил своего пони, и когда Мордред дал шпоры коню, чтобы нагнать его, старый король повторил остальные подробности из повести гонца.
Еще прежде, чем он успел закончить, Мордред, который в нетерпеливой ярости кусал губы, взорвался:
– Это же нелепо! Вот уж точно “место для сомнений”! В такое просто нельзя поверить! Чтобы Верховный король нарушил собственный договор? Разве не очевидно, что его корабли прибило к берегу штормом и что они причалили там, где смогли? И прежде всего, если бы он намеревался атаковать, он сперва высадил бы конницу. Сдается, что он был вынужден высадиться, а люди Синрика напали на него по одному лишь подозренью, не сделав даже попытки вступить в переговоры.
– Верно ты говоришь. Но по словам гонца, переселенцы видели лишь, что перед ними корабли бриттов; на королевском корабле не было штандарта. И это само по себе подозрительно…
Сердце Мордреда словно подпрыгнуло у него в груди: стыд и надежда слились воедино; так, значит, есть еще шанс, что все сложится хорошо. (Хорошо? В своих стыде и надежде он даже не помедлил, чтобы обдумать эту мысль. ) Выходит, возможно, что самого Артура там не было? Артура кто-нибудь видел? Узнал? Если его штандарта не было…
– Как только бритты вышли на берег, они подняли королевского дракона. Артур был там. Этот человек видел его своими глазами. И Гавейна тоже. Гавейн мертв. Пусть это и неожиданность, но она нам на руку.
Подковы лошадей мягко хлюпали по раскисшей от дождя дороге. Дождь хлестал им в лицо. После долгого молчания, когда ему удалось совладать с голосом, чтобы он снова звучал сдержанно и ровно, Мордред произнес:
– Тогда, если Артур жив, его договор с тобой еще в силе. Это отменяет новый союз, заключенный в предположении его смерти. Более того, с уверенностью можно сказать, что он не станет нарушать этот договор. Чего он этим добьется? Он сражался только потому, что на него напали. Король Сердик, ты не можешь развязать из-за этого войну.
– Какими бы ни были причины, договор был нарушен, – отрезал Сердик. – Он ввел вооруженные отряды в мое королевство, и он перебил моих людей. А другие были изгнаны из своих домов. Они воззвали ко мне о помощи, и я должен ответить на их призыв. Я выбью истину из Синрика, когда мы встретимся. Если ты не хочешь скакать с нами…
– Я поеду с вами. Если король и вправду ведет войска домой через территории саксов, то делает это из необходимости. Он не желает войны. Это я знаю. Произошла трагическая ошибка. Я знаю Артура, и к этому времени знать его должен и ты, король. Он предпочитает зал Совета, а не поле брани.
– Быть может, потом. – Улыбка Сердика была мрачной. – После того, как с оружьем возьмет свое.
– Но почему? – возразил Мордред. – Хорошо, поезжай, соедини силы с Синриком, если не видишь иного выхода, но поговори и с Артуром прежде, чем случится еще какое безрассудство. Если ты не хочешь говорить с ним, ты должен дать мне соизволение поговорить с ним самому. Мы еще выйдем из этого шторма в свободные воды, король.
– Хорошо, – после тяжелой паузы отозвался старый король. – Ты знаешь, что тебе нужно делать. Но если дело дойдет до сраженья…
– Нельзя его допустить.
– Если Артур хочет битвы, я буду сражаться с ним. А ты… Что станешь делать ты, принц Мордред? Ты свободен от своих обязательств по отношению ко мне. И подчинятся ли тебе твои люди? Они ведь были его людьми.
– А теперь мои, – отрезал Мордред. – Но, с твоего позволения, я не стану испытывать их верность на этом поле. Если переговоры ни к чему не приведут, тогда посмотрим.
Сердик кивнул, и остаток пути оба всадника проделали в молчании.
Как показали последовавшие события, Мордред был прав, говоря о своей армии. По большей части его полки состояли из тех людей, кто проходил обученье и служил под его началом и кто с готовностью признал его королем. Если вот-вот начнется новая война с саксами, народ – городской люд, торговцы, фермеры, процветавшие теперь на землях, которые стали безопасными благодаря старым договорам, – не желал в ней участвовать. Недавний указ Мордреда, в котором он объявлял о своем решении подтвердить договор и более того – заключить союз с могущественным королем Западных саксов, был встречен громким одобрением в залах и на рыночных площадях. Его командиры и солдаты верно следовали за ним.
А вот возьмутся ли они за оружие против самого Артура – какова бы ни была на то причина, – совсем иное дело. Но, разумеется, до этого не дойдет…
Артур, оставив в арьергарде пикеты на защиту вытащенных на берег кораблей, пока под руководством кормчих. матросы залатывают нанесенный им бурей урон, быстрым маршем повел свое войско внутрь страны, надеясь обойти отставшие группки саксонских беженцев и без дальнейших превратностей достичь границ собственного королевства. Но дозорные, ехавшие впереди войска, вскоре вернулись с вестями, что сам Сердик, выступивший на выручку своему сыну, стоит теперь меж бриттами и их домом. И уже сейчас в просвете меж холмами они видели копья саксонских боевых дружин, а в арьергарде, смутно различимые за пеленой дождя, мелькали значки крупного конного отряда как будто под собственным штандартом Артура, Золотым Драконом на алом поле. Вскоре нетрудно было и опознать самого Мордреда, скачущего подле Сердика во главе саксов.
Солдаты узнали его первыми. “Мордред, предатель”, —прокатился по рядам бриттского войска шепот. Тут было немало тех, кто слышал предсмертные слова Гавейна, а теперь при виде самого Мордреда, надвигавшегося во главе армии саксов, на таком заметном лоснящемся вороном жеребце, что был даром Артура, этот шепот перерос сперва в рокот, а затем в рык, который вздымался все громче и громче, будто разносимое эхо последнего вздоха Гавейна.
– Мордред! Предатель!
Крик словно взорвался в мозгу Артура. Сомнение, все усиливавшиеся утомление и горе, обвинения, брошенные Гавейном, которого Артур любил, несмотря на все его недостатки, тяжким гнетом ложились на плечи короля, притупляя силу и ясность мысли. Охваченный смятеньем, подхваченный волной горя стольких потерь, он наконец вспомнил, словно ветры принесли и это тоже – на сей раз из прошлого: проклятие, предсказанное Мерлином и эхом повторенное Нимуэ. Мордред рожден ему на погибель. Мордред – несущий смерть. Мордред – здесь, на темном поле сраженья. Мордред идет против него во главе саксов, его исконных и заклятых врагов…
Червоточина подозрения, ужалившего внезапной болью, превратилась в уверенность. Сколь бы он ни надеялся на ошибку, правда вот она, прямо у него пред глазами. Мордред – предатель.
Движется, стягивается армия Сердика. Король саксов, выбросив руку вверх в приказе, говорит с Мордредом. В полчищах за спиной двух вождей – зловещие крики, удары мечей о щиты.
Артур никогда не был из тех, кто ждет неожиданности. Он использует ее. Прежде чем Сердик успел построить свою свору для битвы, напала Артурова конница.
Мордред с криком дал шпоры коню, но рука Сердика схватила его поводья.
– Слишком поздно. Сегодня разговоров уже не будет. Возвращайся к своим полкам. И держи их от меня подальше. Ты меня слышал.
– Доверься мне, – только и сказал Мордред и, развернув коня, ударил его поводьями по шее, галопом посылая через ряды саксов.
Его полки, отстав немного от саксонских дружин, еще не видели, что происходит. Приказы регента были отрывисты, а тон не терпел возражений. В них не было ни слова о бегстве, но подразумевали они именно это. Своим командирам он сказал кратко:
– Верховный король вернулся и вступил в битву с Сердиком. Мы не примем участия в этом сражении. Я не поведу вас против Артура, но я не могу встать на сторону Артура против человека, чью руку я сжал, заключая с ним договор. Пусть свершится этот день, а новый начнем как разумные люди. Мы возвращаемся в Камелот.
И так, не окровавив мечей и на свежих лошадях, армия регента быстро отступила к своему лагерю, оставив поле двум стареющим королям.
Звезда Артура еще прочно держалась в небе. Он, как предсказал Мерлин, уходил победителем с каждого поля, куда приводил войска. Саксы смешали ряды и отступили, и Верховный король, помедлив лишь для того, чтобы подобрать раненых и похоронить своих павших, двинулся на Камелот, по всей видимости, вдогонку бегущему войску Мордреда.
О битве при Сердик-ислиге сказать можно лишь то, что никто не праздновал победу. Артур победил в сражении, но вновь оставил земли на волю саксонским хозяевам. Саксы, подобрав своих павших и подсчитав потери, увидели, что старые их границы до сих пор целы. Но Сердик, глядя вслед армии бриттов, уходившей с поля в полном и невозмутимом порядке, принес клятву своим богам:
– Настанет и другой день. Даже для тебя, Артур. Настанет и другой день.
9
День настал.
Пришел он с надеждой на перемирие, как время здравого смысла и умеренности.
Мордред был первым, кто выказал это здравомыслие. Он даже не предпринял попытки войти в Камелот, не говоря уже о том, чтобы захватить его и удерживать против законного государя. Он остановил свои войска на небольшом расстоянии от цитадели, на широком поле, раскинувшемся вдоль берега извилистой речушки Кэмел. Это был их учебный плац, и старый лагерь уже ждал там с новыми подвезенными припасами. Что было и к лучшему, поскольку вести о надвигающейся войне уже разлетелись по стране. Крестьяне, послушные слову, разнесенному молвой и ветрами, укрылись в цитадели, их жены, дети и скот расположились на общинной земле к северо-востоку за стенами. Мордред, обходя ночью сторожевые посты, нашел, что его люди озадачены, начинают гневаться, но хранят ему верность. Расхожим мнением было, что Верховный король на склоне лет ошибся в своих сужденьях, и все случившееся вскоре будет прошено и забыто: и то, что он нанес обиду саксонскому королю, и то, что он также причинил зло и своему сыну, регенту Мордреду, который был верным хранителем и защитником и королевства, и супруги короля. Так говорили солдаты Мордреду, и дух многих укреплялся, когда Мордред заверил их, что следующим шагом станут переговоры. И эти переговоры, сказал он, прольют свет дня на темные дела минувших дней.
– Ни один меч не будет поднят на Верховного короля, – не уставал повторять солдатам Мордред, – если только наветы клеветников нас не вынудят защищаться против него.
– Он просит переговоров, – сказал Артуру Борс. – Ты согласишься?
Войска Верховного короля были стянуты неподалеку от лагеря регента. Меж двумя армиями бежала, поблескивая в тростниках и кувшинках, речушка Кэмел. Грозовые небеса прояснились, и солнце вновь светило во всем своем летнем великолепии. Позади шатров и штандартов Мордреда поднимался величественный холм Каэр Кэмел, а на его плоской вершине на фоне неба сияли коронованные золотом башни Камелота.
– Да. У меня на то три причины. Во-первых, наши люди устали и им нужен отдых; прямо перед ними – дома, которых они не видели много недель, и чем дольше они тут простоят, тем больше будут стремиться вернуться туда. Во-вторых, мне нужно время и подкрепление.
– А в-третьих?
– Ну, быть может, Мордреду есть что сказать. Он не только залег меж моими людьми и их очагами и женами, но между мной и тем, что принадлежит мне. А это требует объяснений больше, чем способен дать даже меч.
И так две армии настороженно стали лагерем друг против друга, и между ними с должным почетом и эскортом засновали гонцы. Из Артурова лагеря тайно и спешно выехали еще три гонца: один в Каэрлеон с письмом к королеве, другой – в Корнуолл с посланием, в котором Верховный король приказывал Константину присоединиться к нему, и третий – в Малую Британию с просьбой к Бедуиру о помощи и, буде возможно, личном присутствии.
Скорее, чем думалось, появился высматриваемый гонец. Бедуир, хотяЈ еще и не совсем оправился от раны, уже в пути, а с ним его великолепная кавалерия, и к Камелоту они подойдут уже через несколько дней. Ветер попутный, и Узкое море они пересекут быстро и без затруднений.
И в то же самое время до сведения короля дошло, что . некоторые из малых королей с дальних пределов Британии собирают силы для выступленья на юг. И саксы по всему Саксонскому берегу, как доносили лазутчики, стягивают силы для вторжения в глубь острова.
Ни то, ни другое не было делом рук Мордреда, и в действительности он бы даже предотвратил это, будь на этой стадии такое возможно; но Мордреда, как и Артура, без его желания, без всякой на то причины, с каждым часом судьба все ближе подталкивала к тому краю, от которого ни один из них уже не сможет сделать ни шагу назад.
В далеком северном замке у окна, где среди берез пели утренние птицы, чародейка Нимуэ, откинув покрывала, села в постели.
– Я должна ехать в Яблоневый сад.
Пеллеас, ее супруг, лениво выпростал руку из теплой постели, чтобы затянуть чародейку назад.
– На расстояние полета ворона от поля битвы?
– Кто сказал, что это будет поле битвы?
– Ты, моя дорогая. Во сне прошлой ночью. Она приподнялась на локте; роба сползла у нее с плеч, а расширенные глаза были мутны со сна и трагичны.
– Прости, милая, – мягко сказал он, – это тяжкий дар, но к сему дню ты к нему уж привыкла. Ты говорила об этом и ждала этого давным-давно. Нет ничего, что ты могла бы сделать.
– Только предостерегать, и снова предостерегать.
– Ты предостерегла их обоих. А до тебя то же предостережение изрек Мерлин. Мордред станет Артуровой погибелью. Теперь это грядет, и хотя ты говоришь, что Мордред в сердце своем не предатель, люди или обстоятельства вынудили его действовать так, что в глазах всего света, и, уж конечно, в глазах короля, его поступки – деянья предателя.
– Но я знаю богов. Я говорю с ними. Я хожу их путями. Они не положили нам переставать действовать только потому, что мы полагаем, что действия наши опасны. Угрозы они всегда скрывают за улыбкой, и за каждым облаком притаилась честь и удача. Возможно, иногда мы и слышим их речи, но кто способен толковать их без тени сомнений?
– Но Мордред…
– Мерлин желал бы, чтобы он был убит при рождении, и король тоже. Но через него уже произошло немало добра. Если сейчас их можно свести для беседы, королевство еще можно будет спасти. И я не стану сидеть сложа руки и полагаться на проклятье богов. Я отправлюсь в Яблоневый сад.
– И что ты сделаешь?
– Буду твердить Артуру, что здесь нет предательства, а есть одни только желанье и честолюбие. Те два качества, какие он сам в избытке являл в молодости. Он послушает меня, он мне поверит. Они должны поговорить, иначе эти двое разломят нашу Британию на две половины и позволят ее врагам ворваться в сотворенный ими разлом. А кто на сей раз восстановит ее?
В королевские палаты, что стоят у римского моста в Каэрлеоне, явился гонец и привез Гвиневере послание. Она знала прискакавшего: он не раз возил послания от Мордреда к ней и назад.
Перевернув письмо, она увидела печать и побелела как мел.
– Это не печать регента. Это печать с кольца короля, что было у него на руке. Так, значит, его нашли? Мой господин действительно мертв?
Гонец, так еще и не поднявшийся с колена, поймал выпавший из ее руки свиток и, поднимаясь, отступил на шаг, но так и не свел с лица королевы расширенных в удивлении глаз.
– Нет, почему же, госпожа. Король жив и в добром здравии. Выходит, до тебя еще не дошли вести. Много произошло печальных и горьких событий. И вести далеко не добрые. Но король благополучно возвратился в Британию.
– Он жив? Артур жив? Так, значит, письмо – дай мне письмо! – от самого короля?
– Ну разумеется, госпожа. – Гонец вновь вложил свиток ей в руку.
Краска вновь прилила к ее щекам, но рука, взламывавшая печать, дрожала. Смятение чувств отражалось у нее на лице, будто тени бешено скользили по бегущей воде. На другом конце комнаты тревожно смотрели ее женщины, сбившиеся заплаканной кучкой, и гонец, послушный жесту старшей среди них, неслышно вышел из комнаты. Дамы, жадные до новостей, в шорохе юбок поспешили следом.
Королева даже не заметила их ухода. Она начала читать.
Когда придворная дама, ведавшая гардеробом и прислужницами королевы, вернулась в покой, она застала Гвиневеру одну и в явном расстройстве.
– Что такое? Госпожа моя плачет? Когда известно, что Верховный король жив?
– Я пропала, – вот и все, что могла вымолвить Гвиневера. – Они воюют и, к чему бы это ни привело, я пропала. Позже она встала.
– Я не могу тут оставаться. Мне нужно возвращаться назад.
– В Камелот, госпожа? Войска их там.
– Нет, не в Камелот. Я поеду в Эймсбери. Никто из вас не должен следовать за мной, разве что это будет по собственному вашему желанью. Мне здесь ничего не понадобится. Скажи фрейлинам от моего имени все, что сочтешь нужным. И помоги мне собраться. Я уезжаю. Да, сейчас, сегодня ночью.
Гонец Мордреда, прибывший, когда утренние телеги грохотали на рынок по мосту через Иску, нашел дворец в смятении, но королевы в нем уже не было.
