Текст книги "Мой брат Михаэль"
Автор книги: Мэри Стюарт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)
14
В комнате Нигеля стояла тишина, которую мы, англичане, называем беременной. Но, по крайней мере, больше не приходилось подавлять желание обсуждать Даниэль… Мы встретились глазами в зеркале.
– Хотел избавиться от нее, да?
– Постепенно приучаешься читать мысли?
– Почему? Кроме, разумеется, очевидных причин.
Он помрачнел.
– Потому, что мне это не нравится, Камилла. Слишком многое случается. То ерунда, то, возможно, очень важные вещи. Даниэль и этот мужчина, например… Или она и Нигель, начинаешь думать…
– Тогда я права. Повернись к свету и дай посмотреть шею… ты не хотел говорить при ней о мальчике? Шрам, наверное, останется, у тебя есть в комнате что-нибудь, чем продезинфицировать?.. Думаешь, он не ушел в горы?
– Да. Нет. Есть чем продезинфицировать, думаю, что не ушел.
– Тогда не забудь помазать, а кровь остановилась… А какое отношение все это имеет к нам, то есть к тебе, конечно?
– Этот грек… Говоришь, его зовут Димитриос?
– Да, я встретила его вчера на обратном пути. Они были вместе.
– Что там, кстати, случилось утром? Что ты ему должна?
– Да ерунда. Он говорил мерзким тоном, как людей сбрасывают с горы, а мы были близко к краю, он видел, что я боюсь, и веселился… И Даниэль вместе с ним. А я чувствовала себя дурой.
– Камилла, я вижу ничего тебе не взбрело в голову по поводу этого Димитриоса.
– Взбрело в голову? В каком роде? Он мне не нравится, и я думаю… – Тут до меня дошло. – Димитриос!
– Вот именно. Ты помнишь? У Ангелоса есть брат Димитриос Драгумис. Он живет в Итеа, обрати внимание в Итеа.
– И я там видела джип… Даниэль из Афин поехала прямо туда! Если это тот самый Димитриос, то брат Ангелоса – ее любовник, и я видела его дом. Она была в гостях ни у какой ни Елены, а у него, и я готова спорить, даже если джип не доказательство, что в это время она была там!
– Ты уверена, что это та же машина?
– Точно, я же сказала, что узнала куколку. Кто-то возился с мотором, не Димитриос, но все равно, я чувствую, что права. Это тот же Димитриос. Это полностью объясняет, почему она проявляет к тебе такой интерес. Или частично.
Он не обратил на это внимания.
– Ну допустим, любовник Даниэль – Димитриос Драгумис. Есть ли у нее подруга Елена неизвестно, но в Итеа она ездила часто. Она рассказывала, что купаться, что нашла там заливчик с чистой водой, но где, не объясняла. Она могла там встречаться с Димитриосом, который выезжал ловить рыбу. Я говорил тебе, что он рыбак?
– Она сказала, что он гид.
– Гида с таким именем в Дельфах нет, точно знаю, а раз уж он решил врать… – Не закончив предложения, он уставился на свою сигарету. – Допустим, он отправил Даниэль в Афины нанять машину по делу жизни и смерти, то есть чертовски срочно.
– Допустим.
Он поднял глаза:
– Дорогое удовольствие. И зачем рыбаку машина?
Я опять села на кровать.
– Не знаю. Продолжай.
– Она это сделала, но нашла предложение получше, не отменила заказ и не сообщила его имени. Отбросим весь бред о мсье Саймоне и неожиданное вмешательство мисс Камиллы Хэвен. О чем говорят действия Даниэль?
– О срочности и секретности?
– Именно. Очень хочу понять, чего может быть срочного и секретного у Даниэль и Димитриоса, двоюродного брата Ангелоса.
Пауза. В открытое окно влетел жук, громко стукнулся об стену и прожужжал обратно в темноту.
– Но машина, – сказала я, – почему машина? Зачем рыбаку машина из Афин, да еще таким странным способом?
– Об этом я и говорю. Он рыбак, у него есть лодка. А теперь и джип, полученный из Афин, о котором никто не знает. Для меня это значит одно – транспорт.
– Срочный секретный транспорт… Но, Саймон, это – абсурд.
– Почему?
– Я понимаю, к чему ты ведешь. Думаешь, он нашел сокровище Ангелоса, раньше обнаруженное Михаэлем. И джип и лодка нужны, чтобы… Ой!
– Что?
– Мул, Саймон, мул!..
Он кивнул.
– Ага. Нельзя затащить джип на Парнас. И мул, и джип проявились в день моей встречи со Стефаносом.
– Ну Саймон, это только догадки. Мула мог взять и Нигель. Куда-то он же делся.
– Проще было купить ослика у датского художника. Он стоил очень дешево, и деньги у Нигеля имелись, и прятаться ему ни к чему, даже наоборот – реклама, чем больше шума, тем лучше.
– Понимаю. Но все равно у него был очень таинственный вид.
– Нет, не взял он мула. К тому же мул исчез ночью в понедельник, когда мальчик был здесь. Потом-то он пошел гулять с Даниэль, но не думаю, чтобы они…
– Ты прав. Это не он. Я кое-что вспомнила. Когда мы смотрели театр, что-то двигалось на горе – я подумала ветер, коза или ослик. Но там звучал и металл…
– Дикие звери не носят подков, местные жители ходят в веревочных туфлях… Камилла, ты слышала, как Димитриос уводил ворованного мула.
– А он, значит, слышал нас…
– Наверняка. Хотя боюсь, что Электру он не оценил. Вряд ли он разбирается в классике.
– Да не только. Мы же говорили про Михаэля…
– По-английски, может, не понял. Будем надеяться, что нет.
– Ну все равно, Саймон, невозможно поверить, что Димитриос искал четырнадцать лет, а сейчас вдруг неожиданно нашел, именно сейчас, когда ты здесь. Слишком большое совпадение. Да он вообще не мог найти, если Ангелос ему не сказал, а тот ведь пропал. Это не сокровище твоего брата, я не верю!
– Не совпадение.
– А что?
– Ты смотришь не с той стороны. Два события действительно случились одновременно – мое пребывание здесь и находка сокровища. Ты называешь это совпадением. А я – причиной и следствием.
– Ты хочешь сказать…
– Что эти два события действительно связаны, но не случайно. Димитриос нашел клад именно потому, что я здесь.
– Ты хочешь сказать, что он следил за нами?
– Именно так. Он мог узнать, куда мы идем, и пойти следом.
Я сказала хрипло:
– Все правильно. Когда я ждала вас у пещеры, кто-то двигался на вершине скалы. Он мог за мной следить.
– Уверена?
– Не совсем. Там было движение, я посмотрела, но ничего не увидела. Солнце светило в глаза.
– Понятно. Ну что же, это мог быть Димитриос. А потом он пошел за нами, чтобы встретиться с Даниэль. Это вполне могло быть.
– Значит я несправедлива. Я подумала, что они были вместе, а я им помешала.
– У него не было времени спуститься туда раньше тебя. Большую часть пути спрятаться негде. – Он немножко подумал. – Давай обсудим последовательность событий. Димитриос пытался выяснить место смерти Михаэля. Даже с подробными инструкциями Ангелоса он не мог ничего найти – все ориентиры, даже скала Кошачий Зуб, пропали во время землетрясения. Сам Ангелос на его месте оказался бы не менее беспомощен.
– Помнишь, Нико говорил про призраков на горе и свет…
– Нико говорил массу ерунды, но это, возможно, и правда. Димитриос искал клад. Догадаться, что Стефанос покажет мне место смерти Михаэля было достаточно легко. О предстоящем приезде знали все. Если бы Димитриос решил нанять или купить машину, всем бы стало интересно зачем. А тут Даниэль ездит взад-вперед на джипе, разумная идея – познакомиться и купить молчание и помощь обещанием поделиться. Все распланировано, вдруг шеф Даниэль решил уехать. Пришлось отправлять ее в Афины нанимать машину, там она ошиблась, но не очень существенно. Оставалось только найти мула или ослика – джип ведь в расщелину не притащишь – и тут опять помогла Даниэль. Она работала с археологами, знала где что лежит и как это можно получить… Ты что?
– Я вспомнила. Пропал не только мул, гид сказал, еще инструменты.
– Так, так… В этом есть смысл или нет? Или я слишком спешу?
– А потом, все, что ему оставалось делать, это ждать и следить за нами. Слишком просто.
– Очень просто. Я должен был подумать об этом сразу, но, честно говоря, мне не приходило в голову, что что-нибудь от находки Михаэля могло сохраниться. Пока я не увидел следов землетрясения. Больше факты никак не укладываются, но наш друг Димитриос явно благотворительностью не займется.
И тут я спросила:
– А зачем он пришел сюда сегодня? Просто повидаться с Даниэль?
– Вот об этом я и думал, когда сказал, что мне это не нравится. Все, что мы узнали или угадали, если хочешь, достаточно понятно и прямолинейно. Но Нигель… Совершенно непонятно, куда он тут вписывается.
– Ты имеешь в виду, что грек приходил встретиться с ним?
– Нет. Димитриос что-то искал, хотелось бы знать, что. И очень интересно, куда делся Нигель.
– Рисунки исчезли
– Что? А, со стен. Да. Надо выяснить, что еще… – Он начал ходить по неубранной маленькой комнате. – Нет, сиди, не так уж трудно тут все обыскать, хотя все и вверх дном.
– По крайней мере Димитриос с собой ничего не взял.
– Это точно, у него на это не было времени. Хоть одна положительная сторона в сегодняшнем приключении.
– Может, Даниэль говорила правду? Может, он зашел сюда просто спрятаться, когда услышал тебя?
– Ни в коем случае, – он открыл шкафчик у душа и копался внутри, – у него не хватило бы времени вывинтить лампочку. Он сделал это сразу, как вошел в комнату. Значит, у него было какое-то дело на минуту-две, и он не хотел, чтобы его застали врасплох. Я его услышал почти сразу, я не спал, а лежа думал про Нигеля, поэтому немедленно встал, оделся и пошел. Он не совсем закрыл дверь, очевидно, чтобы не скрипеть. Когда я увидел движущийся луч фонаря, я понял, что это – не Нигель, и стал осторожнее. Но как только я открыл дверь пошире, он обернулся.
Я засмеялась.
– Да, а ты соврал Даниэль, что он напал на тебя. Я смотрела. Ты полетел на бедного парня головой вперед прежде, чем он успел тебе сказать добрый вечер.
Он усмехнулся.
– Были причины. Как только я туда сунулся, он обернулся и вытащил нож. Я решил не дать ему времени придумать, как можно его использовать.
– Понятно… Все, что можно сказать, так это что для представителя нашей мирной профессии, реакции у вас очень ускоренные, чтобы не сказать больше.
Он продолжал улыбаться.
– Бурная юность, и уроки Михаэля дают плоды. Боюсь, мне это понравилось, я, кажется, люблю драться. Камилла… Его вещей нет.
– Всех? Не только для рисования?
– Рюкзака на крючке, полотенца, мыла, одежды, даже пижамы под подушкой. Значит, он действительно намеревался уйти. Нелепый ребенок, мог бы мне сказать и избавить тем от бессонницы. Ну что же, по крайней мере, он не сидит где-нибудь на горе с подвернутой ногой… Проверим еще и здесь… Вот нож грека, я слышал, как он падал. А этот жуткий шум мы, значит, произвели, когда уронили корзину для мусора… Ну и грязища, апельсиновая кожура, обломки карандашей, обрывки ненужных рисунков…
– Ради бога, разреши помочь!
Я соскользнула с кровати на пол и собрала бумаги.
– Я уберу, чини стул и выпрямляй стол. А разбитые стекла лучше оставить на утро, найдем щетку… Саймон!
Он аккуратно расставлял мебель.
– Что?
– Это совсем не ненужные рисунки. Законченные эллинические типы. Вот голова, похожая на Стефаноса, вот – на статую, девушка, пастушок и еще, смотри… Он, конечно, не хотел их делать, они ему не нравились, но он ведь не мог позволить себе просто так их выкинуть! А это-то с какой стати?..
– Что это? – сказал он резко.
– Это. Странная прекрасная голова молодого человека в цветочном стиле, причем порванная, не просто смятая, как все остальные. Не надо было ему этого делать, такая красивая!..
Саймон молча взял у меня рисунки, посмотрел, спросил:
– А что здесь еще? Цветов нет?
– Нет, только типы, кроме этой красивой головы.
Он вздохнул вроде бы с облегчением, и я поняла, что он испугался не меньше меня.
– Тогда еще ничего. Все самое хорошее он взял с собой, кроме этого, – он уронил фрагменты самого красивого портрета, – может, мы когда-нибудь и узнаем, что так вывело его из себя. Скорее бы…
Я сказала резко:
– Цикламен!
– Что он тоже здесь все-таки?
– Нет, я вспомнила кое-что, по-моему, важное. Вчера в горах я видела цикламен на скале. Я сразу не поняла, то есть, наверное, поняла подсознательно, потому что подумала про Нигеля, но это был тот самый цветок с его рисунка. Уверена. Значит, Нигель тоже был там! И, может, он нашел пещеру Ангелоса, и это объясняет его странное поведение в понедельник ночью. Саймон, я почти уверена!
Саймон сказал хрипло:
– Если он что и нашел, то только в понедельник. Этот рисунок он сделал в понедельник.
– Да, и говорил, что ничего не рисовал, пока мы не нашли цикламен и портрет. А вчера утром уходил и старался, чтобы его никто не видел. Может, все-таки Нигель взял мула? Может, мы неправы про Даниэль? Может Нигель пытается вытащить оттуда, что там есть?
Саймон сказал вообще уже не своим голосом:
– Ну а что, если да? И если он налетит на этого чертова грека прямо в процессе, тот-то точно в этом замешан.
– Может, они вместе…
– Может.
– Саймон, не переживай так. Одно очевидно – он ушел сам. Все собрал и выбросил ненужное. Даже и что-то аморальное он делает по собственной воле. Ты же не можешь до такой степени и помимо его желания о нем заботиться?
– Думаю, что нет. По крайней мере, до наступления дня.
– Пойдешь туда, конечно?
– В любом случае собирался, а теперь, по-моему, обязан. – Он молча смотрел на меня, маска непроницаемости опять скрыла лицо. – И возьму тебя с собой. Иди спать, нам рано выходить.
Я встала:
– А Стефаноса и Нико не возьмем?
– Нет. Во-первых, это слишком долго, во-вторых, если Янгель и Димктриос там еще что-нибудь оставили, я хотел бы без свидетелей разобраться при чем тут Нигель, и кому все это принадлежит. Если это оружие и золото, право собственности – сложный политический вопрос, особенно сейчас.
– Господи, я об этом не подумала.
– А теперь, давай я тебя провожу… Между прочим, все никак не скажу спасибо за замечательный удар по башке Димитриоса.
– У меня бы ничего не вышло, но он, кажется, думал, что я – Даниэль. И я все равно промазала.
– Все равно, это было прекрасно.
Он открыл дверь, и я вышла в коридор первой.
15
Саймон разбудил меня около шести. Я сонно сказала: «Войдите!» – и только тогда поняла, что я не в отеле, и это, скорее всего, не горничная с чашкой чая.
Я посмотрела на дверь, она приоткрылась, раздался голос Саймона:
– Камилла!
– Да, Саймон!
– Как, по-твоему, ты уже можешь встать? Пора идти. Кофе готов, приходи, когда оденешься.
– Хорошо.
– Хорошо.
Дверь закрылась, я выскочила из кровати и начала быстро одеваться. За окном вершина горы расцвела от солнечного света, как абрикосовое дерево. В комнате было прохладно, что мне, впрочем, понравилось. Меньше удовольствия я получила от ледяного потока воды из крана – из обоих кранов, – но в любом случае умывание в Дельфах доставляет мало удовольствия. Вода жесткая, как пемза, и примерно так же действует на кожу… Зато я окончательно проснулась и подскочила к двери Саймона, наполненная предвкушением замечательных приключений.
– Входи.
Он говорил так свободно и громко, что я изумленно на него уставилась. Он понял.
– Соседка выехала час назад. Я следил за ней до начала дороги. Не знаю куда она отправилась, но, во всяком случае, на север.
– То есть или в Итеа, или в Амфиссу.
– Да. Кофе?
– Прекрасно. Пахнет как в раю. У тебя и рогалики есть? Ты – чудо!
– Сходил в булочную, когда Даниэль уехала. Вот сахар.
– Спасибо. А ты думаешь, куда?
– Или забирать Димитриоса в Итеа, хотя он мог прекрасно взять машину, когда убегал ночью… А, что толку гадать… Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо, спасибо. А ты? Как плечо? Он тебе ничего не поломал?
– Точно. Я в полном порядке. Готов к чему угодно.
Он сидел на краю кровати, чашка кофе в одной руке, рогалик в другой, и выглядел полностью расслабленным и довольным.
– А ты? Готова к приключениям?
Я засмеялась.
– Трудно поверить, что два дня назад я писала подруге, как со мной никогда ничего не происходит. Гете, кажется, говорил, что надо знать, чего просить у богов, они ведь могут удовлетворить просьбу. Чего хотела, то и получила.
Он не улыбался в ответ. Помолчал минуту и сказал серьезно:
– Знаешь, вообще-то не надо бы брать тебя с собой.
Я допила кофе и стала смотреть в окно. Пролетела бабочка, опустилась вниз, приникла к опаленному солнцем камню и тихо зашевелила крыльями – черный бархат с золотом.
Он продолжал:
– Пойми меня правильно. Не думаю, что есть настоящая опасность, но день будет тяжелым, особенно после прошедших двух. Можно наткнуться на Димитриоса, он наверняка будет там, но, если будем осторожны… Не думаю, чтобы он нас ждал. Он скорее всего, считает, что я посмотрел на это место, и больше оно меня не интересует.
– В любом случае я сказала Даниэль, что мы едем в Ливадию.
– Сказала? Умница. Она, значит, проявляла интерес?
– Ага, проявляла. Прямо спросила, куда ты сегодня пойдешь. Боюсь, я ей не доверяла из принципа, и соврала.
– Замечательно. У Димитриоса нет причин нас ждать. Он не думает, что я могу что-нибудь знать о сокровище, что бы оно из себя ни представляло. Если Михаэль что-то написал, вполне можно было ожидать, что я бы уже давно приехал. Сигарету?
– Спасибо.
Он наклонился и зажег огонь.
– Нет, думаю, он считает, что это паломничество закончилось. Тем лучше. Но мы все равно будем осторожны. Посмотрим, что там происходит и при чем тут Нигель, а потом решим, что делать. С другом Димитриосом я справиться могу при прочих равных условиях. И Нигеля бояться я отказываюсь – даже если он и впутался во что-то ради денег, он не способен на насилие. Так я думаю, по крайней мере.
– Согласна.
– Даниэль… Не буду утверждать, что могу с ней справиться, – он усмехнулся, – но я ее точно не боюсь.
– Мы можем ошибаться. Может, там один Нигель.
– Возможно.
Он продолжал говорить и засовывал в сумку свежие рогалики, фрукты, шоколад, воду – спартанская кормежка.
– В любом случае, находка Михаэля в данный момент меня больше всего интересует в связи с мальчиком. Ты уверена, что узнала цветы?
– Абсолютно.
– Это – наш единственный факт, остальное – догадки. Он был там и пришел крайне возбужденным. И Димитриос зачем-то посещал его комнату. Зафиксируем факты, а дальше пусть все идет своим чередом. Пошли?
Солнце было уже жарким, но скалы еще не согрелись. На достаточно широкой дорожке мы могли говорить.
– Я сегодня надеюсь только вот на что – если ты права, мы наткнемся на Нигеля, увидим, что он задумал и вобьем хоть немного смысла в его глупую молодую голову, прежде чем он впутается во что-нибудь непоправимое. Или найдем пещеру.
И тут я не удержалась.
– Скажи, почему ты разрешаешь мне идти с тобой?
Во второй раз за время нашего знакомства он, кажется, растерялся, молчал, будто подбирал слова.
Я продолжила.
– Стефаноса и Нико ты не берешь? Без меня ты шел бы быстрее, кирие Лестер. И прекрасно знаешь, что, если мы наткнемся на Димитриоса, прием будет очень жарким. Почему ты не отправляешь меня домой заниматься моим вязанием?
Ветка сосны бросила тень на его лицо, но мне показалось, что он улыбается.
– Ты знаешь причины очень хорошо, кириа Хэвен.
– Причины?
– Да.
– Ну, может, потому, что я так хотела приключений, что четыре глаза – лучше, чем два, если мы хотим найти Нигеля и пещеру?
– Не совсем. Мне показалось, что тебе это нужно.
Я повернула на узкую тропинку и пошла вверх между соснами.
– Может быть. Ты… Довольно много замечаешь, правда?
– И ты знаешь еще одну причину.
Под соснами была тень, но щеки мои покраснели.
Я сказала:
– Да? – и разозлилась, потому что это вроде бы предполагало ответ, и быстро заявила: – Конечно, чтобы показать цикламен.
– Конечно, – сказал Саймон умиротворяюще.
Мы дошли до стадиона, пересекли тени его ворот и покинули деревья. Сверкали и пели птицы, их песни отражались от камней и звенели между скал. По крутой тропинке мы направились к скалам Парнаса.
По дороге мы никого не встретили. Идти было довольно легко, и было, где спрятаться в случае тревоги. Но горячая пустыня расколотых скал казалась пустой, как вчера. Мы шли короткими бросками – очень быстро, но в тени останавливаясь отдохнуть и осмотреться. Когда показались скалы, окаймлявшие нужную нам ложбину, Саймон остановился и обернулся.
– Думаю, стоит остановиться и поесть. Вот хорошее место в тени, и нас будет не видно, а мы сможем наблюдать за долиной и скалами. Хочу увериться, что никого нет поблизости, прежде чем идти дальше.
Я с благодарностью села, и он вытащил еду. Есть – здорово.
Наблюдал Саймон. Когда я закончила, он расслабился, откинулся к скале, зажег для меня сигарету и не проявлял ни нетерпения, ни даже любопытства. Мы молча курили, а он скользил глазами по окрестностям. Периферийным зрением я заметила движение, повернула голову. Ничего. Но что-то было, я не могла ошибиться. Только я собралась дернуть Саймона за рукав, как увидела опять… Коза, всего лишь коза. Да не одна, две, три, идут известным им путем. Раздался звук свирели, еле слышный, и замолк. Что-то пасторальное, из Аркадии, мифы, пастушки, фавны и зеленые равнины. Но это – Парнас, дом ужасных богов. Я опять расслабилась, думала о богах, Парнасе, Саймоне… Он почти мечтательно смотрел на скалы, погасил сигарету и протянул мне руку.
– Пойдем? Никого вроде нет, но обойдем эту равнину-поляну и выйдем, где вчера. Устала? Опять борешься зачесть британских женщин? Пошли.
Саймон лег на край скалы и посмотрел вниз. Через сто лет он подал мне знак, и я, полная напряжения, легла рядом с ним. Внизу никого не было.
Я посмотрела на него с немым вопросом.
– Здесь Димитриос.
Сердце мое задергалось, вены напряглись, как провода, казалось, встать не могу. Я опустила голову на неожиданно холодную руку.
Саймон продышал мне в ухо:
– Он только что скрылся прямо под нами, за выступом в углу. Ты там вчера ходила?
– Да.
Мне пришлось сглотнуть, чтобы сказать более или менее ровным голосом:
– А что он делал?
– Не знаю. Болтался. Ждет кого-то или чего-то…
Он сильнее вжался в землю.
Прямо из-под нас вышел Димитриос. Он курил и щурил глаза на ярком солнце, медленно шел по камням к северному разрыву в скалах. Периодически он останавливался и наклонял голову, вроде прислушивался. Грек подошел к выходу и остановился, глядя в сторону Амфиссы, потом посмотрел туда, откуда пришли мы, и вернулся. Бросил окурок, зажег новую сигарету. Я заметила пот на его загорелом лице, желтовато-белую пыль на бледно-голубых джинсах, рубашке цвета хаки и красном платке на шее. Он сделал несколько нерешительных шагов в нашем направлении, собрался с мыслями и быстро вышел из впадины.
Саймон прошептал:
– Ушел. Ходил встречать Даниэль или Нигеля? Дадим ему минуты две.
Мы дали ему пять очень долгих минут, потом пошли вниз, вихляясь, как горные козы, и нырнули под нависшую скалу в углу. Вот и полоса бриллиантовой зелени с крохотными голубыми колокольчиками, но кое-что изменилось. Цикламен исчез. Трещина, в которой он рос, расширилась, на свежей траве – каменная плита. Вчера она прислонялась к скале, маскируя вход в пещеру – семь футов в высоту, полтора – в ширину. Пещера Михаэля. У меня пересохло во рту. Я заговорила, но Саймон не слушал, смотрел по сторонам. Ни движения, ни звука. Следы мула на траве. Я показала на них, и Саймон кивнул:
– Значит, мы правы… Сейчас войдем, подожди минуту, внимательно за всем следи, я скоро вернусь.
Он исчез в темноте. Снова где-то вдалеке раздался обрывок свирельной мелодии. Я стояла, сжав кулаки, и не шевелилась.
Саймон появился, как призрак. Я бросилась к нему в бархатную тьму и будто ослепла. Он взял меня за руку, отвел подальше от входа и включил фонарь. Широкий проход спускался на пять-шесть ярдов вниз и поворачивал налево. Чисто, прохладный свежий воздух. Спуск стал круче, поворот направо и основная пещера – огромная, как кафедральный собор, потолок теряется в темноте, выступы и впадины стен глотают свет. Колонны сталактитов и сталагмитов, обломки скал и кучи камней, как массивные гробницы. Где-то капает вода. Восхитительное место, хотя кругом пыль и мусор, и свежие, и нетронутые столетиями.
Саймон сказал мягко и лениво:
– Смотри.
Я уже начала к нему привыкать, сердце мое вздрогнуло от возбуждения. В тусклом круге света что-то более правильной формы, чем скалы вокруг… Пыльные очертания ящика. Рядом проблеск металла – лом и лопата.
– Видишь? Уже открывали и что-то волочили в пыли – след.
Он провел фонарем вокруг. Больше ничего – пустота, тишина, только звук близкой воды. Мы подошли к ящику, Саймон наклонился, ни к чему не прикасаясь.
– Это не золото, Камилла. Оружие. Маленькие и полезные автоматы Стем. Для этого товара есть несколько отличных рынков сбыта как раз сейчас. Ну, ну…
– Не верю, что Нигель может этим заниматься.
– Если подумать, я тоже не верю. Очень интересно…
Он прошел дальше в темноту за большой сталагмит.
– Саймон, неужели это все пролежало тут с войны? И не испортилось?
Он засмеялся.
– Ты говоришь, будто это – рыба… Господи, сколько здесь оружия, его отсюда несколько дней вытаскивать. Понятно, что… Золото!
Я двинулась вперед так быстро, что споткнулась об основание сталагмита и чуть не упала.
– Где?
– Осторожно. Эк тебя сокровища привлекают… Вот.
Луч фонаря светил на обломки скалы. Среди пыли и осколков – два металлических ящичка, угол одного разворочен, оттуда живым светом сияет драгоценный металл.
– Вот и маленькая находка Михаэля. Вот почему Мика убили. Но не совсем понятно… – Саймон остановился, замолчал, потом продолжил ровным голосом. – По крайней мере, мы правы. Два ящика, и скорее всего, есть еще под обломками.
– Они очень маленькие, правда?
– Золото в два раза тяжелее свинца. Вытащить все это отсюда непросто. Боюсь, ты права про мальчика. Он шел именно сюда вчера утром и работал здесь, пока Димитриос был в Дельфах.
– Все равно мы не знаем, вместе они или нет. Если грек пришел, нашел тут художника и поступил с ним так, как с тобой…
– Нет. Выкинь это из головы. Здесь явно должны действовать двое. Ангелос, конечно, прикрыл ящики камнями, но остальное насыпало землетрясение. Разгребать эти обломки – работа та еще. Димитриос просто не успел бы ничего сделать один. Если Нигель нашел пещеру, вчера еще ничего нельзя было вытащить. Показал он ее или Димитриос нашел ее сам по нашим следам, не важно, один человек не успел бы, к тому же нужно было притащить инструменты. А Даниэль на такую помощь физически неспособна. К тому же она поехала на север, А Димитриос явно ждет кого-то, кто повел нагруженного мула встречать джип. Нигеля. Похоже, они начали с оружия, а золото оставили до последней минуты. Ты меня слышишь?
– Знаешь, я не доверяю Димитриосу.
– Мысль века, особенно хорошо она звучит сегодня. Камилла, дорогая, ты меня удивляешь.
Он тоже меня удивлял, но я старалась этого не показывать.
– Я думаю о Нигеле. Даже если они и работают вместе, то только потому, что мальчик нашел пещеру, а греку нужна помощь. Только работа закончится…
Я остановилась и облизала сухие губы.
– Знаю. Теперь мы здесь, и нам предстоит об этом позаботиться.
– Да, но… Что мы можем сделать?!..
– Ждать, что же еще? Мы пока не знаем как легли карты, но скоро, наверняка, выясним. – Он включал и выключал фонарь. – Здесь есть, где спрятаться и услышать их на подходе. Лучше, если Нигель придет один, ну а если Димитриос… – Саймон улыбнулся, но это меня не успокоило.
Я вдруг сказала обвинительным тоном:
– Ты хочешь, чтобы он пришел первым!
– Ну и что! – Он заулыбался сильнее, глядя на выражение моего лица. – Боже мой, Камилла, неужели непонятно? Я мечтаю, чтобы он вернулся, надо расплатиться за тебя, за себя, да еще и разобраться с этим идиотским мальчиком… Лучше бы пришел он, ясно?
– Ясно.
Он легко прикоснулся к моей щеке:
– Не бойся, моя хорошая. Я не дам тебя убить и не оставлю на съедение волкам, я совершенно не собираюсь драться честно… а ты спокойно можешь бить его фонарем по голове.
– А если он вооружен?
– Уверен, что нет – в его джинсах пистолет бы не поместился. А нож у меня тоже есть, подобрал в комнате Нигеля. Поиграемся… – Он опять засмеялся. – Бедная Камилла… Постой тут, я вернусь.
Он вышел из пещеры. Я стояла в темноте и ощупывала в кармане фонарь Димитриоса, который на всякий случай взяла с собой. Вернулся и встал рядом.
– Никаких признаков жизни, рассмотрим все поближе. Погуляй вокруг, поищи дырку, куда мы спрячемся, если он придет.
Он опустился к куче обломков, осторожно прикасаясь к пыльным предметам. Так же, наверное, двигались руки Михаэля, когда он сделал свое открытие четырнадцать лет назад. Меня слегка прознобило, если привидения существуют, сейчас появится призрак Ангелоса.
Пещера оказалась очень большой. Я шла между сталактитовых колонн, массивных, как у Аполлона в Дельфах. Спрятаться можно, где угодно. Луч фонаря трогал стены, проваливался в никуда темных проходов… Вдруг он на секунду налился живым, скользящим сиянием. Я остановилась. Более четкий звук воды. Я пошла вперед, пол приподнимался. Воздух стал чище, очевидно, где-то тут ручей, который поит траву и цветы у пещеры. Знакомая куча отбитых скал, к стене, как пьяница, прислонился кусок сталагмита… В этом было что-то очень знакомое. Так же вчера был закрыт вход в пещеру. Я подошла, уже зная, что найду.
Звук воды стал ясным. И еще то, что я слышала два раза, обрывочно, как галлюцинация – флейта, свирель Пана, короткий нежный обрывок мелодии, еще, тишина, пение воды. Звуки летели из-за этого обломка. Я наклонилась. Узкий проход, примерно восемь дюймов в ширину, но ведь проход же. И он уходил не в темноту, в свет.
Я забыла о Димитриосе, сказала:
– Здесь проход, пойду посмотрю, – и, не слушая, был ли ответ, полезла в щель. Скалы царапались, хватали за одежду, потом расступились. Проход пошире нежно шел вверх, ровный пол, гладкие стены, все светлее, звук воды ясен и громок. И снова этот звук – музыкальная фраза в таинственно неопределенной тональности… Поворот. Впереди необузданное греческое солнце, арка, а в ней шевелится сияющая зелень – трава, ветви стройного дерева. Очень маленькая долина.
Отсюда не было выхода – замкнутое пространство, как шахта, заполненная светом. Столетия назад в эту пещеру вела галерея, но крыша упала, впустила солнце и семена травы и дикого винограда, ручей напоил их, так что теперь в самом сердце горы существовал этот маленький колодец живого света с крышей шевелящейся зелени какого-то нежного дерева. Музыка прекратилась. Единственный звук – журчание ручья и шорох листьев. Но я больше не думала о Пане и его свирели. Здесь был сам Аполлон.
Он стоял в десяти футах от выхода из тоннеля, обнаженный, в руке лук. Его взгляд проходил над моей головой туда же, куда он смотрел две тысячи лет.
Саймон вырвался из темноты тоннеля на яркий свет со словами:
– Камилла, я… – и замолчал, будто ему перехватило горло.
Я подвинулась.
Он сказал на выдохе:
– О боже! – и остановился рядом со мной. Ветер шевелил занавес листьев. Свет мерцал и горел на луке, скользил по бронзе шеи и лица. Разбитая золотая стрела лежала в траве у ног статуи.
