Текст книги "Цветное видение"

Автор книги: Мэри Розенблюм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

В общем-то, не было ощущения, что этот форт защитит нас от Зороана. Сова со светящимися глазами спланировала откуда-то и устроилась на ветке яблони, на которой был построен форт. Возможно, форт все же лучше, чем ничего. Мы помогли Крису забраться туда, а потом залезли сами. Я огляделась по сторонам: не видать ли где серебряного сияния – но нет, ничего подобного не было.

Внутри было здорово. Фанерный пол, потемневший от непогоды, но чистый. Полки, сооруженные из старых ящиков от яблок, забитые дисками и книгами. Мне тут понравилось больше, чем в некоторых местах, которые мы снимали. Крис почти падал на старые диванные подушки у стены.

– Эй, с тобой все нормально? – спросил его Джереми.

– Кажется, да, – отозвался Крис, – Устал только.

– Слушайте, мне бы надо домой, – Джереми оглянулся через плечо, – Если я приду сильно поздно, мне влетит – даже если из школы не звонили насчет прогула. Я попробую выбраться сюда на ночевку. Завтра, правда, не выходной, но иногда мама разрешает мне спать здесь и среди недели. Заодно принесу еды и чего-нибудь из вещей.

– И воды тоже, ладно?

Стоило мне произнести эти слова, и я поняла, как сильно хочу пить. И Крис тоже – готова поспорить.

– Тут где-то должна быть газировка. На прошлой неделе я припрятал пару банок, так что мама не должна о них знать.

Джереми пошарил в полках-ящиках и вытащил две банки колы.

– А вот фонарик – на тот случай, если я не скоро вернусь. Только светите так, чтобы в окошки не было видно, а то мама может заметить. Я появлюсь сразу, как только смогу.

Джереми соскочил наземь и направился к дому.

Становилось прохладно. Я вскрыла колу, уселась рядом с Крисом и протянула банку ему. Он сделал несколько глотков и сел. В жизни не пила ничего вкуснее этой теплой газировки. Мы прикончили банку в одну минуту. Птицы пели по-ночному: нежно-розовым, синим и зеленым, с небольшими проблесками света, как у светлячков, которые запомнились мне, когда мы жили в штате Огайо.

– А как так получилось, что ты перворожденная, но ничего не знаешь о магии? – через некоторое время поинтересовался Крис.

Я немного подумала.

– Наверно, я просто была не в курсе, что это и есть магия, – Я пожала плечами. – Просто мир был таким… в нем был робкий народец, и единороги, одни животные разговаривали с мамой, другие – нет.

Я снова пожала плечами.

– А как… как Зороан забрал ее?

Я сглотнула. Этот момент до сих пор снится мне. В кошмарах.

– Она… Она провалилась сквозь дверь, которая однажды просто взяла и открылась. Мы гуляли в лесу. Тогда я была еще совсем маленькой.

Я снова пожала плечами. Мне до сих пор мерещится эта дверь, а за ней – ничто, и мамино лицо, когда она туда проваливалась.

– Папа велел никогда ни с кем об этом не говорить. И я не говорила. Пока не встретила тебя, – сказала я Крису, – И я не знаю… – Я уставилась на пустую банку из-под колы, – Кажется, я начала думать, что… понимаешь, что, может быть, все было совсем не так, как мне запомнилось.

Джереми все не возвращался. Возможно, его мама узнала, что он сбежал с уроков, и теперь у него неприятности. Интересно, нас он не выдаст? Может, и расскажет обо всем, если ему слишком уж сильно влетит. Джереми явно не хотелось, чтобы мы шли к нему. Вызовут ли они полицию? Отдадут ли Криса обратно мистеру Телеомаре, как думает Джереми? Я следила, не появился ли грязно-серый вой полицейской машины или серебряный туман. А что толку, даже если я их замечу? Что мы можем сделать? Мне вспомнилось, как кричал Крис – и вдруг меня словно стукнуло: ведь Зороан то же самое делал и с мамой. А потом я поняла, что Крис плачет, тихо-тихо, и от этого темно-золотого плача мне сделалось еще грустнее.

Я обняла Криса за плечи, потому что знала, что он думает о том же, о чем и я.

– Ребята, вы здесь?

Ох, до чего же приятно было услышать шепот Джереми!

– Здесь, здесь! – отозвалась я.

Когда он забрался в форт, волоча за собой рюкзак, мне захотелось обнять его.

– Ты не разболтал про нас!

– Чего-чего? Ты вправду думала, что я такое трепло? Вот спасибо, Мелани! Я друзей не сдаю! – Его слова были уродливо-оранжевыми.

– Извини, пожалуйста, – Мне сделалось очень стыдно, – Я думала… У меня никогда раньше не было настоящего друга. Я, если можно так выразиться, не знаю правил. Тебе влетело?

– Еще как! Дай-ка сюда фонарик. – Джереми опустил рюкзак на пол и включил фонарик, – Меня теперь никогда никуда не выпустят из дому, раз я сбегаю с уроков. А твой отец, наверно, позвонил в полицию, когда ты не пришла домой. Кто-то видел, как мы уходили вместе. Я сказал, что ты была очень расстроена и я пытался отговорить тебя уходить, но ты меня не послушала, а потом я подумал, что раз уж все равно ушел из школы, то почему бы мне не погулять? Маме понравилось, что я пытался тебя отговорить, потому, думаю, она мне поверила. Может быть. Я вам принес воды – налил в бутылку из-под молока – и стащил кое-что из кладовки в гараже. На кухню я заходить не решился… Мне пришлось пройти мимо родительской спальни. Они сейчас ругаются, выясняют, кто виноват, что я такой, – Джереми улыбнулся, но улыбка получилась какой-то неубедительной, – Думаю, верх возьмет мама, а крайним окажется папа.

Вода отдавала кислым молоком, но я не жаловалась, да и Крис тоже. Также Джереми принес арахисовое масло и пачку крекеров.

– Больше ничего не удалось добыть. – Джереми поморщился, – Остальное все в консервных банках. Так что вот.

Он достал с полки старый столовый нож и принялся мазать крекеры маслом.

– Крис, ты не хочешь мне объяснить, что происходит? Пока не явилась полиция и нас всех не арестовали.

– Насчет полиции можешь не беспокоиться.

Крис набил рот крекерами, и мне снова представилось, как он сидел в своем кресле днями и ночами среди этих лоз.

– Беспокоиться надо о Зороане, – с набитым ртом продолжал Крис. – Он хочет заполучить всю силу перворожденных. – Крис проглотил крекер и глотнул еще воды, – Она становится более концентрированной. Сила перворожденных. Раньше перворожденных было много. Но некоторые умирают, не заведя детей. Поэтому тех, кто владеет этой силой, все меньше и меньше. Если Зороан завладеет всей силой… – Крис пожал плечами, – думаю, наш мир просто исчезнет. Или, возможно, Зороан превратит его в нечто другое. Или воспользуется этой силой, желая всем все испортить. Я… я просто не знаю. Но он тайно похищает перворожденных вот уже… наверно, тысячу лет, если не больше. Через некоторое время его вычислили, и мы стали осторожней. Но сейчас он настолько силен, что с ним просто невозможно бороться. Выход один – держаться подальше от его ловушек, вроде той, в которую я угодил. – Крис отвел взгляд. – Ему требуется некоторое время, чтобы полностью вытянуть всю силу из перворожденного.

Меня передернуло, а у Джереми округлились глаза.

– А что бывает после того, как он… вытягивает всю силу? – спросил Джереми в конце концов.

– Не знаю. – Крис посмотрел на крекер, который держал в руке. – Наверное, просто смерть. В смысле… никто ведь никогда не возвращался, – Он снова посмотрел на крекер, уже окончательно раскрошенный, – Наверное… я просто надеялся… я думал… Чего мне было терять? – Теперь его голос сделался тусклым, будто старый металл, – Я думал: вдруг они все тогда снова будут со мной?

Я бы тоже попыталась, если бы считала, что это может вернуть маму.

– Ладно, ладно, тайм-аут окончен! – Джереми замахал руками, – Я теперь верю в магию. Меня в жизни больше никуда не выпустят, потому что я прогулял школу. Меня, возможно, арестуют за похищение. И потому я хочу объяснений. Что происходит? Только по-человечески, пожалуйста. – Он сердито посмотрел на Криса, – Что это за штука с перворожденными? Что мы видели, когда забрались туда… все эти странные деревья и прочее? Где находится твой мир?

– Здесь, – Крис пожал плечами, – Я думаю, вам открываются истинные обличия, когда вы рядом со мной. Это… представь, что ты можешь видеть только красное, синее и зеленое, а все желтое для тебя невидимо. Что тогда будет?

– Мы будем постоянно врезаться в школьные автобусы.

– Но ты и не чувствуешь желтых вещей. Ты просто не знаешь, что они тут есть. Ты проходишь сквозь них.

Джереми задумался.

– Мир станет занятным местом.

– Нет никакого солнца – только свет. Никаких одуванчиков, лютиков, желтых «М&М».

Я вспомнила о робком народце и единорогах, за которыми я иногда наблюдала, когда была с мамой.

– И откуда мы узнаем, что желтое существует?

– Это был просто пример, – Крис снова пожал плечами, – Пока, скорее, смахивает на то, что вы видите только желтое. А все остальные цвета – нет.

Он взял старый нож, которым Джереми намазывал крекеры маслом.

Нож превратился в ослепительный кинжал с синими драгоценными камнями на рукояти.

– Ухты!

У Джереми глаза на лоб полезли. Да, это вправду было клево.

– Как ты это сделал? – Джереми потрогал кинжал, ойкнул и сунул порезанный палец в рот, – Я его нашел когда-то в куче хлама в лесу. Но я его отмыл, прежде чем пользоваться, честно!

– Думаю, ребята, вы можете видеть истинное обличье, когда вы рядом с кем-то из нас. – Крис посмотрел на нож. – Я не знаю, что вы видите… или не видите… но могу предположить почему. Потому что вы рядом со мной.

Я подумала про мистера Бизли с драгоценным камнем в голове. Интересно, не он ли сказал мистеру Телеомаре, что я в классе миссис Бэнкс? Крис повернулся ко мне.

– Мелани, а я так и не знаю, почему ты не можешь видеть этого сама. Ты же перворожденная.

– Э-э…

Они оба посмотрели на меня.

– Наверное… думаю, это потому, что мой папа не волшебник. И даже не желает это обсуждать.

Крис явно был потрясен.

– Так не бывает!

– Я же есть. И что в этом плохого?

Я сверкнула глазами.

– Эй, а почему этот форт не превращается в замок или еще во что-нибудь? – вмешался Джереми. – Почему он выглядит так же, как всегда?

– Он сделан из мертвых деревьев. – Крис слегка поморщился, – Это и есть его истинное обличье.

– Угу, – Джереми нахмурился. – Но как могло получиться, что я себе чуть локти не рассадил, когда съезжал с той каменной стены, а потом, когда мы все оттуда выбрались, я оглянулся, а за спиной был обычный старый заброшенный дом, как я и думал?

– Потому что меня поблизости не было, и Зороана тоже не было. – Крис задумался. – Не знаю, Мелани, как ты увидела мой дом в первый раз. Ты точно не можешь видеть истинный мир?

Я пожала плечами, все еще немного злясь на Криса. На самом деле, как теперь припоминается, сперва я увидела яблоню. А потом заметила стену. Что вообще-то странно, потому что дерево прислонилось к стене. Помню, как в тот день прогуливалась по лесу, и мне было ужасно жалко себя. Из-за компании в классе. Шла я себе и думала о маме и обо всех тех интересных штуках, которые случались, когда она брала меня в лес, и о том, до чего же жаль, что папа не говорит о ней. Тут наткнулась на яблоню, и мне захотелось сорвать с нее несколько цветков. Я все еще продолжала вспоминать маму, когда обнаружила стену и залезла на нее, и… дальше вы в курсе.

И, знаете… мне вот думается, что, может быть… мир вовсе и не изменился. Может, это я изменилась. И дело не в том, что я не могу видеть робкий народец и единорогов, и существа в деревьях. Может быть… Может, и могу – но не вижу. В смысле, если вы кому-то расскажете, что встретили единорога или кого-то из робкого народца, про вас подумают, что вы врете или свихнулись. Может, я стала бояться… верить в них? Где-то в глубине души испугалась, что меня сочтут сумасшедшей?

Мне стало ужасно грустно: я как будто предала маму. И ведь папа же никогда не утверждал, что всего этого на самом деле не существует. Он просто велел не говорить об этом. Возможно, его отношение заставило меня слишком прислушиваться к людям, которые считают, что ничего такого не бывает. Джереми продолжал расспрашивать о магии и о том, что особенного видит Крис, но я не обращала внимания на их разговор. Мне просто было тоскливо, и я смотрела наружу, на темный двор Джереми.

Только вот… он уже не был темным.

Ой, блин!

– Смотри! – Я схватила Криса за руку, – Вон туда! Видишь? Нет, туда!

Серебро. Истолченные в порошок лезвия. Сова, которая к нам прилетела, внезапно метнулась вниз из темноты, настойчиво ухая зеленым, и закружила вокруг дерева.

– На что смотреть? – Джереми прищурился. – На птицу?

Судя по виду Криса, тот тоже не понимал, в чем дело.

– Мистер Телеомара… Зороан, – Внезапно меня бросило в дрожь, как от холода, – Вы что, не замечаете эту серебристую фигню у дома? Он там.

– Умбра Зороана? – Крис уставился на меня. Я никогда прежде не обращала внимания, что глаза у него зеленые и что они у него светятся, как у той совы. – Я его чувствую. Он близко. Ты хочешь сказать, что видишь его умбру?

– Не знаю. Что такое умбра? Я вижу, когда он говорит. Вот ты говоришь золотым, а Джереми – желтым. Может, нам стоит убраться отсюда?

Но было поздно. Поток серебряного бритвенно-острого тумана зазмеился по двору, покружил вокруг качелей и скрылся под фортом, за пределами моего поля зрения. Сова камнем рухнула вниз. Серебряный туман метнулся сверкающей вспышкой и поглотил птицу, как это мог бы сделать мистер Бизли. Сова пронзительно ухнула один-единственный раз, потом что-то лопнуло, словно мыльный пузырь, и сова… просто исчезла. А потом… потом бритвенный туман возник в дверном проеме, словно огромный серебряный мистер Бизли… так стремительно, что мы даже не успели разглядеть. И ринулся на Криса, как мистер Бизли – на мышь.

Я встала у него на пути.

Он врезался в меня, как пожарный шланг под напором. Больно! Он словно состоял из лезвий. Не сдержавшись, я закричала и попыталась ухватить этот туман, но он был как вода, и мои руки просто прошли сквозь него. Ощущение было такое, будто на руках сгорела вся кожа. Я закрыла глаза. Я больше не могла этого выносить, и…

…и все прекратилось. Оказалось, что рядом со мной стоит Крис с тем золотым кинжалом в руках, а последние струйки тумана утекают из форта.

– Эге-ге-й, Крис, круто! – Джереми хлопнул Криса по плечу, и тот пошатнулся. Казалось, что он едва удерживает кинжал, словно тот весит целую тонну.

– Что случилось?

Я оглядела себя. Все нормально. Никаких ожогов, даже легких.

– Он очень силен, – Крис внезапно опустился на пол, – Возможно, из-за всей силы перворожденных, которую он успел отнять. Я… боюсь, не смогу противостоять ему.

В его словах снова появился оттенок цвета собачьих какашек. Что-то тут неладно. Крис посмотрел на меня.

– Мелани, если ты вправду способна видеть его умбру, это может очень помочь нам. Говори мне, где она. Если мне удастся прорубиться сквозь нее, она лишится своей силы.

– Ты же перворожденный. Так может, если ты ткнешь его этим кинжалом, ему конец? А? – Джереми уселся рядом с Крисом, – Я все равно ничего не могу разглядеть, но разве это не то, о чем говорит пророчество?

– Мне нужно пронзить оружием его тело, когда оно в истинном обличье, а не просто проткнуть его умбру, – Голова Криса поникла, – Он не подпустит меня к себе вплотную, а мне не хватит силы его достать, – Крис взглянул на меня, – Это был очень храбрый поступок, Мелани, – попытаться остановить его умбру, кстати, она могла убить тебя. Ты не только храбрая, но еще и везучая.

Именно что везучая, но ни фига не храбрая. Дура, да и все! Я потерла руку. Джереми посмотрел на меня с явным уважением. Я состроила ему рожу.

– Крис, что же нам делать? – Голос у меня дрожал, – Есть какой-нибудь способ не впускать его?

– Тут нет ничего такого, чем я мог бы воспользоваться, чтобы его задержать, – Крис оглядел форт, – Был бы тут еще один перворожденный – возможно, нам бы хватило сил удержать его снаружи. Возможно.

Тут я ничем помочь не могла. Раз мой папа не волшебник, то и я не волшебница.

– Да ладно тебе, Крис! – Джереми только что не подпрыгивал. – Мелани видит эту штуку, умбру. У тебя есть кинжал. Значит, надо браться за дело вместе. Не можешь же ты просто спокойно сидеть и ждать его!

Пока Джереми излагал свое мнение, я выглянула во двор. Было уже очень поздно – тот глухой, холодный ночной час, когда, проснувшись, чувствуешь, что ты единственное живое существо на свете. Ага, а вот и он. Идет через двор, как через класс. Я очень хорошо его видела, хотя было темно и даже луна не светила. Серебристое вещество плавало вокруг него, как будто он шел через свой собственный туман над морем.

– Здравствуй, Мелани, – Он поднял голову и улыбнулся мне, словно учитель, который видит, что ученик хулиганит, но не очень из-за этого переживает, – Джереми, ты тут совершенно зря. Тебя ждут большие неприятности, твои родители никогда больше не будут тебе доверять. Но если ты прямо сейчас тихонько вернешься в дом, они не проснутся. Я даже не оставлю тебя после уроков в наказание за прогул. Ты волновался задруга, а это хорошо. Теперь отправляйся в постель. Увидимся утром.

Он говорил так дружелюбно. С таким беспокойством за Джереми. Я посмотрела на Джереми. Тот поежился. Мне самой и то захотелось пойти в дом, лечь в постель и увидеться с мистером Телеомарой утром.

– Мелани, тебе следует немедленно отправиться домой. Твой отец очень волнуется. Он может… ты же понимаешь, если он решит, что потерял тебя, как твою мать когда-то, он может сделать с собой что-нибудь ужасное.

Я вскочила. Папа! Я и вправду не подумала о нем, а ведь мистер Телеомара прав…

– Прекрати, Зороан, – Голос Криса напоминал лягушачье кваканье, но теперь его золото сделалось очень ярким, оно прямо-таки искрилось. – Хватит испытывать на них свои фокусы.

Мне словно вылили на голову ведро воды.

– Джереми, он врет, – Мой голос тоже звучал паршиво. – Не слушай его.

– Это не ваши проблемы, дети, – Зороан все еще продолжал улыбаться, – Это не ваш мир. Все, что здесь происходит, никак вас не касается. Идите домой. Ложитесь спать. Утром все будет в порядке.

Серебристые слова издавали сладковатый запах. Слова не пахнут. Неправильно, неправильно, все неправильно!

– Джереми, стой! – Я поймала его, когда он направился к двери, – Это фокус, или заклинание, или что-то вроде того.

Но Джереми меня не слышал. Он не остановился. На самом деле и мне хотелось последовать совету мистера Телеомары.

А потом… потом из леса вышел мой папа.

– Мелани! – позвал он.

Он остановился у края двора. Что он тут делает?

– Мелани! – крикнул он снова.

Его зеленые слова звучали… испуганно.

– Папа! – отозвалась я. Получился какой-то мышиный писк, но папа услышал.

– Солнышко, ты в порядке? – Он двинулся к дереву, не обращая внимания на мистера Телеомару, словно тот был невидимкой. – С тобой все нормально?

Мистер Телеомара преградил ему дорогу.

– Отправляйся домой, – приказал Телеомара, и серебристый туман сгустился вокруг папы, – Немедленно отправляйся домой.

И тут я осознала, что Зороан не даст мне уйти, что Крис прав – он хочет заполучить и меня тоже.

– Я вижу тебя. Знаю, что ты такое. – Папа не сошел с места. – Она не принадлежит твоему миру. Прочь с дороги.

Я никогда не слышала, чтобы папа с кем-то так разговаривал.

– Поздно! – Мистер Телеомара ухмыльнулся, – Она тоже теперь моя.

Папа ему врезал.

Джереми радостно заулюлюкал, а мистер Телеомара шлепнулся на задницу, его серебро исчезло, и на секунду я подумала, что все будет хорошо.

А потом серебряный туман снова поднялся из травы и окутал папу. Папа, пошатываясь, отступил. У него был открыт рот, как будто он кричит, но я ничего не слышала, и еще он выгнулся назад, как перед падением, но застыл на месте.

Он мог умереть в любое мгновение – лопнуть, как мыльный пузырь, и просто исчезнуть. Как та сова. Я это точно знала, словно мне кто-то это объяснил.

Я перворожденная. Я первый ребенок моей мамы. Я выхватила у Криса кинжал. Крис завопил, но мне было все равно. Я выпрыгнула из форта и приземлилась на четвереньки. Зороан не обратил на меня внимания: он смотрел на папу и веселился, как мистер Бизли, собирающийся съесть мышь. А я подползла к нему, приподнялась и, держа кинжал обеими руками, вонзила его Зороану в ногу.

Кинжал растаял.

Просто взял и растаял.

А мистер Телеомара посмотрел на меня и улыбнулся.

– Полукровка! – сказал он.

А потом на меня как будто напал великан. Я отлетела, ударилась о ствол яблони и сползла на землю.

Мамин первый ребенок – да, но вместе с тем и папин первый ребенок. Может, мистер Телеомара и прав. Может, никакого истинного мира для меня не существует.

– Мелани! Мелани! – Джереми выпрыгнул из форта и поднял меня, – Как ты? Что случилось?

И тут до меня дошло. Кажется. Я взглянула на форт, заметила место, где фанера треснула, и ухватилась за него. Я оторвала длинную щепку, длиной почти с мой палец, и сунула ее Джереми.

– Ударь его этим! Ты же первый ребенок, да? Пожалуйста, Джереми! Это – твое оружие истинного обличья. Ударь его!

Я не стала ждать ответа Джереми, а просто кинулась на Зороана, молотя его кулаками и пытаясь выцарапать ему глаза. Серебряный туман сжался вокруг меня, как горящая рука, и мне стало нечем дышать. Зороан смеялся, я тоже должна была умереть…

…и поверх его плеча, сквозь боль и туман, я увидела, как Джереми замахнулся – безумная, глупая затея! – и вонзил Зороану в спину дурацкую щепку.

Она вошла так легко, что Джереми поскользнулся и упал ничком. Все вокруг закачалось, как при землетрясении. Я лежала спиной на земле, а Крис вывалился из форта и чуть не грохнулся на меня сверху. Форт разваливался на части. Все три ветви дрожали. Я перевернулась. Зороан стоял, вскинув руки. Серебряный туман исчез бесследно. Лицо Зороана беспрерывно менялось: молодые, старые, мужские, женские, даже детские лица – они сменяли друг друга все быстрее и быстрее, пока наконец его лицо не превратилось в размытое пятно. А потом пронесся такой ледяной ветер, словно он долетел с зимних звезд, и вонял он как дохлый опоссум, которого я нашла под крыльцом нашего нынешнего дома, когда мы в него въехали.

И отворилась бездонная дыра, из которой исходили ледяной ветер и вонь. Последние остатки форта рухнули; книги, диски и доски полетели в дыру, и я тоже скользила к ней, как будто ветер волок меня, и Джереми очутился на краю и уже перегнулся над ним, и я ухватила его, и Крис скользил тоже, и…

…что-то с силой обхватило меня за пояс и рвануло обратно, я вдруг очутилась на яблоне. Ветер прекратился. Дыра исчезла. На другой ветке сидел Джереми, а Крис находился в развилке ветвей, где прежде был форт. От форта ничего не осталось.

Папа лежал на траве и как будто спал. Вдруг ветка подо мной наклонилась и вроде как стряхнула меня на траву. Я помчалась к папе. Он пошевелился и сел, я была так этому рада, что слова не могла вымолвить. Я просто разревелась и уткнулась носом в его грудь. Он обнял меня так крепко, что аж больно стало, и я почувствовала себя счастливой.

– Ух ты! – Голос Джереми был бледно-желтым. Джереми все еще сидел на дереве. – Клево вышло, – Он засмеялся, но смех получился какой-то нервный. – Вот так и делаются хорошие концы для фильмов ужасов.

– Зороан исчез. Он уничтожен и никогда больше не вернется. Ты исполнил пророчество. Как у тебя это получилось? – Крис соскользнул на землю. Он явно был сбит с толку. – Ты не… ты не один из нас. Ты не мог этого сделать.

– Он тоже первенец, – вмешалась я, по-прежнему прижимаясь к папе, – А в пророчестве говорится об истинном обличье. Ты обмолвился, что дерево, из которого сделан форт, имеет истинное обличье для нас… для Джереми. Я подумала, что кинжал растаял, потому что я не… не принадлежу ни тому миру, ни другому.

Мне очень трудно было выговорить это, и я не смотрела на папу.

Он поднялся на ноги и поднял меня, а потом взял меня за плечи и развернул к себе.

– Ты – часть обоих миров, – очень тихо произнес он, – Именно этого и хотели мы с твоей матерью, – Папа с усилием сглотнул, – Когда он… забрал ее, я испугался. Я хотел, чтобы ты… чтобы ты была в безопасности, – Он осторожно убрал мне волосы с лица, – Я был не прав. Мне следовало рассказать тебе о… о ее мире. Когда прилетела сова, я увидел, что это одна из тех сов, с которыми часто разговаривала твоя мать, и понял, что допустил ошибку. Я последовал за совой.

Та самая сова со сверкающими глазами?

– Зороан убил ее, – прошептала я. – Я не знала…

Я и сама толком не понимала, что имела в виду.

– Мне очень жаль. – Папа снова прижал меня к себе.

– Ой! – вскрикнул Джереми. Яблоня стряхнула его на землю. – Ладно, ладно, я извиняюсь за то, что построил на тебе форт. Эй, хватит!

Джереми пригнулся, уклоняясь от тонкой ветки, которая с силой прорвалась через его шевелюру.

– Поверить не могу, что ты и вправду это сделал… – Крис протянул Джереми руку. – Все истинные существа в долгу перед тобой. Я никогда больше не буду считать, что ваш народ менее значителен, чем наш, только потому, что вы не видите истинный мир. Он же мог прикончить тебя в мгновение ока!

– Хорошо, что я этого не знал! – Джереми быстро взглянул на меня, но слова его были солнечно-желтыми, – Ты клевый, Крис, – Он запустил пятерню в волосы, выбирая оттуда листья и мелкие веточки. – Надеюсь, ты будешь где-нибудь поблизости? Пока я сижу под вечным домашним арестом. Мне ужасно хочется посмотреть на этот ваш мир. Покажешь?

В этом весь Джереми! Я улыбнулась.

– Да ты только позови! Под какой бы домашний арест тебя ни засадили. – Крис рассмеялся, – Я тебя услышу, – Вид у него сделался задумчивый, – Скорее всего, мне следует ближе познакомиться с вашим миром. Даже не знаю… Мне никогда в голову не приходило, что это может быть важным. Но вдруг это и вправду важно?

– А то! – Джереми состроил гримасу. – Ты можешь сходить со мной на бейсбол. Спорим – тебе понравится!

– Договорились. – Крис улыбнулся. – А у меня есть друзья, которые могут покатать нас, тогда ты и вправду многое увидишь.

– Ух ты! Что это за друзья? А летать они могут? Ой, блин! – Джереми показал на небо, – Уже светает! Ладно, ребята, пойду-ка я лучше в дом. А то мне вкатят два вечных домашних ареста. Мелани, ты в школу придешь? – спросил он на ходу, уже направляясь к дому. – Мои родители мне точно не разрешат соврать, что я заболел.

– Приду, – ответила я. Наверное, мне хотелось окончательно убедиться, что мистера Телеомары там нет, что мы и вправду уничтожили его, – А ты что будешь делать, Крис?

Крис пожал плечами.

– Отправлюсь искать свой народ… сообщу им о случившемся, – Он робко улыбнулся мне. – Я расскажу им о тебе, Мелани. И о Джереми. Думаю, мы станем иначе относиться к вашему народу, – Крис протянул мне руку. – Мне можно будет прийти в гости?

– Спрашиваешь! – Тут я посмотрела на папу. – Э-э… Мы тут еще побудем?

– Почему бы и нет? – Папа улыбнулся, но улыбка получилась довольно печальной. – Думаю, нам больше незачем убегать. Это место ничем не хуже любого другого, и у тебя тут есть друзья.

Крис повернулся и зашагал прочь, и я заметила, что он не оставляет следов на росистой траве. Потом он растаял среди теней деревьев. Джереми уже скрылся в доме. Остались только мы с папой; солнце встало, и роса под его лучами заискрилась, словно бриллиантовая. На какой-то миг я и вправду увидела бриллианты, висящие на кустах и сверкающие в траве. А потом они снова стали просто росой.

Папа посмотрел на меня как-то очень… робко.

– Все в порядке, – начала я, – Ты боялся, что кто-то придет за мной. Он и вправду пришел. Я все понимаю.

– Нет. – Папа обнял меня, – Дело не только в этом. Я был зол. На ее мир. Потому что он… отнял ее.

Папа не смог произнести «она мертва». Как там это называет мама Джереми?

– Наверное, я тоже была зла, – ответила я, но он покачал головой.

– Это и твой мир тоже. Та яблоня, что спасла вас всех… яблоня – твое дерево.

И мое тоже? Да, и вправду, та старая яблоня помогла мне перебраться через стену, когда я отыскала Криса.

– Думаю, скоро ты обнаружишь, что принадлежишь к миру твоей матери в большей степени, чем тебе кажется, – Папа вздохнул. – Надеюсь, Крис поможет тебе.

В домах начал загораться свет, хозяева повели собак гулять. По улице проехал парнишка на велосипеде, он доставал газеты из сумки, болтающейся у него на руле, и рассовывал их по почтовым ящикам. Я знаю этого парня. Он тоже учится в шестом классе, только в параллельном, и в прошлом месяце в столовой засунул себе в нос зеленую фасолину. Он разговаривает ярко-розовым.

– Может, я смогу быть между мирами, – произнесла я.

Я пыталась отгородиться от обоих миров, но они оба оказались неплохи. Полукровка. Может, это как раз и хорошо.

Я умолкла, потому что увидела в тени деревьев представительницу робкого народца. Она заметила, что я смотрю на нее, и помахала бледной рукой. Ха!

– Тебя это тревожит? – спросил папа. – То, что ты находишься между мирами.

– Нет, – ответила я.

Так я хотела успокоить его, но сама задумалась. Меня и вправду это не тревожило. Крис казался таким одиноким. Почему перворожденные не объединились, чтобы остановить Зороана? Почему никто не пришел Крису на помощь и даже не стал его искать, когда он угодил в ловушку? Я подумала о Джереми и решила, что мне, пожалуй, нравится мой мир. Но и единороги тоже клевые. Я улыбнулась папе.

– Мне нравится быть частью обоих миров.

И я действительно говорила правду.

– Твоя мать… – Папа кашлянул. – Твоя мать гордилась бы тобой. – Он огляделся. – Если ты и вправду хочешь пойти в школу, нам пора отправляться домой. Если мы посидим тут еще немного, нас арестуют за незаконное проникновение в чужое владение.

Мы дружно рассмеялись. Папа обхватил меня за плечи, и мы пошли по тропинке через лес к маленькому домику, который снимаем. Мы можем остаться. От этого у меня на душе было ощущение… как от подарка на день рождения. Когда его даже разворачивать жалко, потому что знаешь, что там внутри, и знаешь, что это клевый подарок, и хочется подольше потянуть это предвкушение.

Папа меня обнимал, и это тоже было здорово.

Когда мы почти дошли до нашего жилища, мимо пробежал единорог. Не вблизи – он скользнул через лес. Единорог был похож на бледного оленя с рогом во лбу. Ух ты! – как сказал бы Джереми. Может, когда Зороан умер, вся захваченная им сила перворожденных вернулась? Или, может, все дело во мне, и раньше я просто не хотела этого замечать? Мы приблизились к нашему дому, стоящему в тени высокой ели.

Папа забыл погасить лампочку, когда уходил.

– Я выключил свет, – встревожился папа.

Мы остановились под ветвями ели. Папа затаил дыхание. Ему было страшно. Мне тоже. Дверь отворилась. На пороге появилась женщина. Черные, как у меня, волосы волнами спадали на плечи. На ней было белое платье. Казалось, она стала ниже. Или, скорее всего, это я выросла. Я похожа на нее. Меня это потрясло. Не знаю почему.

Папа отпустил меня и помчался через папоротники, росшие за домом. Женщина раскинула руки, и я увидела в ее глазах алмазы, которые, вероятно, были слезами. А может, и вправду алмазами. Она выглядела в точности так, как мне помнилось.