Текст книги "Былая любовь"

Автор книги: Мэри Линн Бакстер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

Глава семнадцатая

– Здравствуй, сынок, – сказал Тед, открывая Уорсу дверь. – Ты вовремя. Ужин будет готов через несколько минут.

– Я не… – Уорс не договорил, потому что в гостиной показалась его мать с улыбкой на лице.

– Какой приятный сюрприз, дорогой. – Ева указала ему на кожаный диван у камина. – Садись, – добавила она и подмигнула ему. – У меня такое чувство, будто ты пришел сказать нам что-то, что нужно будет отметить. Может, выпьешь чего-нибудь, сынок?

– Ничего не надо, мама. Пожалуйста, просто сядь и помолчи.

Ева положила руку на горло.

– Разве можно так разговаривать с матерью?

Уорс перевел взгляд на отца, лицо которого внезапно помрачнело. Очевидно, Тед почувствовал неладное.

– Ты тоже сядь, папа.

Глаза Евы расширились.

– Какая муха тебя укусила? Ты сам на себя не похож. – Она начала закипать. – Пришел в наш дом и командуешь нами, словно мы твои работники.

– Мама, – процедил сквозь зубы Уорс, – успокойся.

Ева бросила на него негодующий взгляд, но промолчала. У него самого внутри все кипело от гнева, но он пытался держать себя в руках. В конце концов, Молли могла ему солгать, чтобы оправдать себя. Но чутье подсказывало ему, что это не так. Иначе она не стала бы настаивать, чтобы он поговорил со своими родителями.

Кроме того, его жизнь все равно зашла в тупик, из которого он мог выбраться только сам.

– Полагаю, ты решил не выставлять свою кандидатуру на выборы, – наконец сказал Тед, чтобы нарушить напряженную тишину.

– Я пришел сюда не для того, чтобы говорить о выборах.

– Тогда для чего? – ледяным тоном произнесла Ева. – Чтобы кричать на нас?

– Не смеши меня, мама, ты сама кого угодно перекричишь.

– Как ты смеешь разговаривать со мной таким тоном, Уорс Кавано? Я учила тебя уважать старших, в том числе твоих родителей. Что мы тебе сделали, что ты смотришь на нас так, словно презираешь?

– Имя Молли тебе о чем-нибудь говорит?

– При чем здесь она, сынок? – настороженно спросил Тед.

– Ты опять собираешься говорить с нами об этой женщине? – театрально воскликнула Ева.

Уорс не стал церемониться.

– Да, о ней.

– И что ты можешь сказать нам о ней нового? – усмехнулась его мать, но он, проигнорировав ее цинизм, спросил:

– Вы разговаривали с ней пять лет назад перед тем, как она уехала?

В комнате наступила гробовая тишина.

– Не понимаю, что ты имеешь в виду, – надменно произнесла Ева. – Мы не раз говорили с этой женщиной.

Внутри у Уорса все клокотало от ярости, но он пытался сохранять спокойствие.

– Эта женщина, как ты ее называешь, была моей невестой.

– Я тебя умоляю, Уорс. – Ева махнула рукой с длинными накрашенными ногтями. – Она была всего лишь твоей игрушкой, и мы это знали.

Уорс стиснул зубы, жалея, что двое этих эгоистичных снобов – его родители.

Разумеется, он не мог этого изменить. Зато мог изменить свое будущее.

– Итак, вы разговаривали с ней? – спросил он снова, глядя на обоих. – Только не лгите мне.

Ева вопросительно посмотрела на внезапно побледневшего мужа, и тот кивнул. Затем перевела взгляд на Уорса. Ее губы были сжаты в твердую линию, глаза лихорадочно сверкали.

– Да, мы с ней разговаривали.

– Что конкретно вы ей сказали? – Уорс поднялся и угрожающе навис над ними.

– Ты не мог бы сесть? – спросила Ева, ломая руки. – Ты похож на пантеру перед прыжком, и это заставляет меня нервничать.

– Мама!

– Ладно. – Она подняла глаза на сына. – Мы сказали ей, что ты по-настоящему ее не любишь и не хочешь на ней жениться.

С губ Уорса сорвалось непечатное ругательство. Ева сердито посмотрела на него, но ничего не сказала.

– Продолжай, – вымученно произнес он.

Его губы онемели, во рту пересохло.

– Мы сказали ей, что она недостаточно хороша для тебя, но ты сам не смог ей это сказать и попросил нас.

Уорс разразился потоком проклятий. Ева и Тед, затаив дыхание, испуганно уставились на сына, словно он внезапно превратился в чудовище.

– Мы… мы думали, что так будет лучше для тебя, – печально произнесла Ева. – Мы считали, что она была тебя недостойна…

– Твоя мать права, – вставил Тед. – Мы думали, что действовали в твоих интересах…

– Заткнитесь оба!

Ева и Тед ошеломленно разинули рты. Наклонившись к ним, Уорс произнес резким тоном:

– Я любил Молли и собирался на ней жениться. Из-за ваших козней мы оба все эти пять лет были несчастны. Да вас следовало бы за это хорошенько отделать!

– Боже мой, Уорс, – заплакала Ева, – ты сам слышишь, что говоришь?

Он не обратил внимания на ее слезы.

– Но поскольку вы мои родители, я надеюсь, что когда-нибудь смогу вас простить. Только не сейчас! Я не хочу вас обоих видеть, так что держитесь от меня подальше, поняли?

С этими словами он направился к двери и закрыл ее за собой с такой силой, что разбил дорогое стекло. И черт с ним! Он никогда еще не чувствовал себя так хорошо. Однако ему только предстояло сделать самый главный шаг в его жизни.

Объясниться с Молли.

Несмотря на вечернюю прохладу, у нега на лбу выступил пот. Нужно найти Молли и все исправить.

– Мама…

Улыбнувшись, Максин потрепала Молли по руке.

– Ты чем-то расстроена, дорогая?

Присев на кровать рядом с матерью, Молли заглянула ей в глаза.

– Мне пора уезжать.

Максин нахмурилась.

– Хорошо, дорогая. Мне уже намного лучше, и скоро я смогу вернуться к работе.

– Нет. Я уеду, только если ты позволишь мне нанять для тебя сиделку.

– Она мне не нужна. У меня есть физиотерапевт.

– Когда я уеду, тебе понадобятся оба. А Уорсу придется подыскать себе новую временную экономку. Ты должна ему об этом сказать. Уверена, он пойдет тебе навстречу.

Максин разочарованно вздохнула.

– Я вырастила упрямую дочь.

– Не заговаривай мне зубы, мама, – произнесла Молли улыбаясь. – Послушай меня, хорошо? Уколы и физиотерапия творят просто чудеса. Твое окончательное выздоровление лишь вопрос времени.

– Но пока я еще не совсем здорова? – спросила Максин, подняв брови.

– Совершенно верно.

– Мне будет очень вас не хватать, но я тебя понимаю. Впрочем, если честно, то не совсем.

– Я должна вернуться к работе.

– Но дело ведь не только в этом, правда? – проницательно заметила пожилая женщина. – Ты уезжаешь из-за Уорса?

К горлу Молли подступил комок, и она смогла только кивнуть.

– Если он снова тебя обидел, я собственноручно его придушу.

– Все в порядке. Нам с Трентом просто пора уезжать. Ты привыкла к этому дому, любишь свою работу, Уорс тебя ценит, и я не хочу, чтобы ты из-за нас все бросила.

– Я до сих пор считаю, что вам следовало пожениться.

– Сейчас уже слишком поздно об этом говорить, – горько произнесла Молли.

– Для счастья никогда не поздно, дорогая. Чтобы стать счастливым, иногда бывает достаточно переступить через свою гордость.

– Мама!

Максин подняла руку.

– Все, я умолкаю. Когда ты будешь готова все мне рассказать, я тебя выслушаю. Помни, дочка, что бы ты ни сделала, я не стану тебя осуждать. Я люблю тебя больше жизни.

– О, мама, – всхлипнула Молли, наклонившись и обняв Максин, – ты всегда была для меня защитой и опорой. Наверное, пришло время открыть тебе свою душу.

Пожилая женщина протянула руку и смахнула слезинку, стекающую по щеке дочери.

– Я слушаю, дорогая.

Крепко держа мать за руку, Молли начала свой рассказ.

* * *

Она упаковала все вещи и была готова к отъезду. Вот только у нее не хватило духа позвать Трента. Они с Тэмми играли в мяч на лугу, и их веселый смех укоряюще звучал у нее в ушах.

Она вышла на веранду в надежде, что свежий воздух поможет ей успокоиться. Вдруг кто-то постучал в дверь, но она даже не удосужилась обернуться.

– Открыто.

Никто не ответил, и она направилась обратно в дом.

Уорс стоял, прислонившись к дверному косяку. При виде его у неё бешено заколотилось сердце и пересохло во рту.

– Я знаю, я последний человек, которого ты хочешь видеть, – произнес он, глядя на чемоданы па полу.

– Верно, – согласилась Молли, чувствуя, как у нее по спине побежали мурашки.

– Я разговаривал со своими родителями.

Она просто пожала плечами.

– Ты была права, – произнес он с болью в голосе.

В этот момент их взгляды встретились, и Молли поняла, что никогда не переставала его любить и будет любить до конца своих дней.

– Мне жаль, что они вмешались, – продолжил он. – Ты должна поверить, что я не имел никакого отношения к тому, что они проделали за моей спиной.

Внезапно в сердце Молли зашевелилась робкая надежда, что они оба смогут переступить через свою гордость и начать все сначала. Если он готов, она согласна.

– Но это не извиняет того, что ты сделала, Молли.

В один миг Уорс жестоко убил эту надежду.

– И что я сделала?

– Сбежав от меня, ты, очевидно, вышла замуж за первого встречного, запудрив бедному парню мозги.

Молли долго не могла произнести ни слова. Боль и унижение были так глубоки, что у нее сдавило горло. Наконец, собравшись с духом, она выпалила:

– Как ты смеешь говорить мне такое? У тебя совсем нет стыда!

– Скажи, что это не так, и я возьму свои слова назад. – Его тон по-прежнему оставался непреклонным.

– Разумеется, это неправда.

Его лицо исказилось, как от боли.

– Тогда что же, черт возьми, правда?

Давясь словами, Молли произнесла:

– Я никогда не была замужем. Я выдумала эту историю, чтобы защитить себя и Трента.

– Ладно, ты не была замужем. Ты просто переспала с ним.

– Нет, это не так! – неистово воскликнула Молли.

– Но кто-то все же должен был прикоснуться к твоему телу, – усмехнулся Уорс.

У Молли внутри все закипело от гнева. Как человек, которого она любила, мог говорить ей такие ужасные вещи? Кровь прилила к вискам, и она услышала свой отчаянный крик:

– Меня не касался ни один мужчина, кроме тебя!

Господи, как она могла это сказать? Молли закрыла рот ладонью. Ее заставили раскрыть тайну, которую она хотела унести с собой в могилу. Но слово не воробей, вылетит – не поймаешь. 11ичего уже нельзя исправить.

Стоя как вкопанная, она смотрела на лицо Уорса, на котором сменялось множество эмоций. Намерен ли он отобрать у нее Трента? Со своими деньгами и связями он мог спокойно это сделать. Ей никогда еще не было так страшно.

Между тем Уорс молниеносно пересек комнату, схватил ее за руку и настойчиво спросил:

– Это действительно означает то, что я подумал?

Пристально глядя на него, Молли лихорадочно подыскивала слова, чтобы исправить безнадежное положение, но это было невозможно.

– Молли, пожалуйста, скажи, Трент мой сын? – мягко произнес Уорс. – Но даже если нет, это не имеет значения. Я не смогу больше прожить без тебя ни дня.

– Да, он твой сын, – сказала она, глядя ему в глаза.

Он покачнулся на каблуках, и Молли инстинктивно протянула руку.

– Уорс…

Уорс поймал ее руку.

– Он правда мой? – Его глаза блестели от слез.

– Да, да, да!

– О боже, Молли, я не могу в это поверить.

– Ты, должно быть, ненавидишь меня за то, что я ничего тебе не сказала…

– Я никогда не смог бы тебя возненавидеть, – неистово возразил он. – Я слишком сильно тебя люблю. Ты единственная женщина, которую когда-либо я любил.

– А ты единственный мужчина, которого я когда-либо любила, – искренне ответила она..

– Молли… – Уорс заключил ее в объятия и долго не отпускал. Затем, глядя ей в глаза, произнес: – Я люблю тебя. Хочу тебя. Ты нужна мне. Я больше никогда тебя не отпущу.

В доказательство этого он поцеловал ее так крепко, что биения их сердец слились в унисон. Они вновь стали единым целым.

Год спустя

– Итак, как прошел ваш день, миссис Кавано? – спросил Уорс у своей жены, входя в их общую спальню.

– Хорошо, мистер Кавано, а ваш?

– Работал не покладая рук.

– Это хорошо, правда?

– Да, моя драгоценная.

Какое-то мгновение Молли молчала, упиваясь счастьем, которое не покидало их с того дня, когда им обоим открылась правда о прошлом. Трент еще не знал, что Уорс – его родной отец, но пока это не имело значения.

Когда они сказали ему, что любят друг друга и собираются пожениться, Трент спросил Уорса, может ли он называть его папой. Воспоминания об этом до сих пор вызывали у нее слезы умиления. Она приготовила в тот день особый ужин – со свечами, цветами, тушеным мясом, тортом со взбитыми сливками и вином. Закончив есть, они прошли в гостиную, где Уорс взял Трента за руку и усадил себе на колени.

– Нам с твоей мамой нужно кое-что тебе сказать, – с улыбкой произнес он.

– Что? – спросил Трент, неуверенно оглянувшись на нее.

– Все хорошо, мой сладкий, – подмигнула Молли сыну.

– Ты хотел бы жить здесь всегда? – спросил его Уорс.

– Вот здорово! – Трент снова посмотрел на мать. – Та улыбнулась.

– Я тоже так считаю.

– Мы с твоей мамой любим друг друга и собираемся пожениться.

Трент поморщился.

– Это означает, что ты все время будешь целовать маму?

Оба взрослых не удержались от смеха.

– Боюсь, что так, – признался Уорс.

– Я не против. – Трент наклонил голову набок, словно обдумывая что-то. – Значит, ты будешь моим папой?

– Получается, что так.

На мгновение мальчик замолчал, и Молли с Уорсом затаили дыхание.

– Могу я называть тебя папой?

– Я был бы очень этому рад, – глубоко тронутый, ответил Уорс.

На лице Трента появилась улыбка.

– Здорово. Теперь я буду как все мои друзья. У них у всех есть папы.

Уорс крепко прижал к себе Трента, и Молли заметила слезы в глазах любимого мужчины.

Через несколько дней они поженились и стали одной семьей…

За прошедший год Максин полностью выздоровела. Хотя она настаивала на том, чтобы продолжать работать экономкой, Уорс отказал ей в этом, заявив, что пришла пора получать удовольствие от жизни и заниматься воспитанием внука.

Что касается Теда и Евы, Уорс почти не общался с ними. Молли это было не по душе, она даже чувствовала себя виноватой, но ничего не могла поделать. Оставалось лишь надеяться на то, что со временем Уорс все-таки найдет в себе силы их простить.

После ссоры с родителями Уорс решил отказаться от участия в выборах и посвятить себя семье и разведению лошадей. Благодаря их совместным с Артом усилиям его бизнес вышел на новый уровень и процветал. Для этого ему не потребовались земли Оливии.

– Что-то ты притихла, дорогая. – Уорс прервал размышления жены, поцеловав ее в кончик носа.

– Я думаю обо всем, что произошло за этот год.

– Например?

– О нас, о Тренте, о твоих отношениях с родителями.

Уорс поморщился.

– Я тоже часто о них думаю, но пока еще не готов простить.

– Может, в один прекрасный день ты сделаешь это ради Трента. В конце концов, они его бабушка и дедушка, и я хочу, чтобы он их знал.

– Ты права, дорогая. Я уверен, они сожалеют о содеянном и страдают, но все же не могу забыть то зло, которое они нам причинили. – Он нахмурился. – Из-за них я почти пять лет был лишен общения со своим сыном.

– Я знаю, как тебе больно, но…

– Думаешь, мне стоит попытаться, наладить с ними отношения?

Молли кивнула.

– Да. Впрочем, это тебе решать.

– Скоро Рождество. Думаю, мы можем пригласить их на ужин.

Улыбнувшись, Молли поцеловала мужа.

– Ты хороший человек, Уорс Кавано.

– А ты лгунья, Молли Кавано. Я негодяй, и мы оба это знаем.

Они рассмеялись, затем обнялись.

– Ты скучаешь по своей работе? – спросил Уорс у жены.

– Немного, – призналась Молли, – по это не означает, что меня тянет вернуться в Хьюстон.

– Если ты хочешь снова работать, я не возражаю.

Молли не поверила своим ушам.

– Ты в этом уверен?

Он ухмыльнулся.

– Да, хотя буду немного ревновать тебя к твоим пациентам.

– Я и впрямь подумываю о том, чтобы пару дней в неделю работать на добровольной основе в местной клинике.

– Думаю, это отличная идея. – Немного помедлив, он печально добавил: – Теперь для полного счастья нам будет не хватать лишь второго ребенка. Мне бы так хотелось наблюдать, как растет твой живот, чувствовать, как шевелится наш малыш.

– Тогда чего мы ждем? – Молли взяла мужа за руку и потащила к кровати.

Уорс озадаченно посмотрел па нее.

– Ты же знаешь, что сказал доктор.

– Врачи не боги. Они тоже ошибаются, и у нас целая жизнь впереди, чтобы это доказать.

– О боже, Молли, – прошептал Уорс, глядя в глаза жене. – Не знаю, как бы я жил без тебя.

– А я без тебя, – улыбнулась Молли, ложась на кровать и увлекая его за собой. – Ну что, ты готов подарить Тренту братика или сестренку?