Текст книги "Саманта выбирает любовь"

Автор книги: Мэри Лайонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Но его мгновенная реакция застала ее врасплох. Он проворно схватил ее за руку и резко притянул к себе.

– Что ты делаешь? – вскричала Саманта, упершись взглядом прямо в его загорелое лицо. По спине ее пробежал холодок. Его зеленые глаза зловеще мерцали, а руки все сильнее сжимались вокруг ее трепещущего тела.

– Мне надо поговорить с тобой – и я хочу сделать это именно сейчас! твердо заявил он.

Быстро оправившись от шока, вызванного внезапностью его действий, Саманта теперь кипела от злости. Высвободив руки и упершись ими в грудь Мэта, она попыталась высвободиться из его стальных объятий.

– Я… я не желаю с тобой говорить, – задыхаясь, прошипела она, тщетно пытаясь одолеть его хватку, но вместо этого лишь крепче прижимаясь к широкой и твердой, как скала, груди.

– Если ты не хочешь говорить, – протянул он, я найду какой-нибудь другой способ провести с тобой время, а?

– О, нет! – поспешно выкрикнула она. – Нет! Не смей… нет…

Но толку от ее протестов было мало. Голос ее оборвался, потому что Мэт стремительно наклонился и крепко прижался губами к ее губам.

Она могла сколько угодно яростно барабанить кулаками по его плечам – все было тщетно. Он не обращал ни малейшего внимания на ее действия, и было вдвойне унизительно сознавать, что завладевшие ее ртом губы действовали не с грубой, животной страстью. Напротив – они были мягкими, теплыми и нежными. Они чувственно и прихотливо ласкали ее трепетные губы, до обидного легко добиваясь немого отклика, рождая ответное возбуждение, над которым Саманта была не властна, потому что предательский жар уже разливался по ее телу.

Это несправедливо! – было ее последней, отчаянной мыслью, прежде чем она окончательно поняла, что не может сопротивляться сладкому искушению, обольстительному беззаконию его губ и языка. Несправедливо – потому что она честно сделала все, что могла, чтобы не подпускать к себе этого человека. Чтобы безжалостно изгнать его из своей жизни, из своей головы и из сердца.

И вот, выходило, что она совершенно бессильна противиться чисто физическому влечению.

Но, трепеща и сгорая в его объятиях, она точно знала, что Мэт сознательно использует именно то оружие, против которого она бессильна. Прошли уже две долгие недели с того времени, как он вот так обнимал ее в последний раз, и тщательно выстроенные бастионы рушились один за другим, оставляя ее беспомощной пленницей мощного потока страсти, что бушевал в ее жилах.

Глава 8

– Не обижайся, Сэм, но сегодня ты как-то взъерошенно выглядишь.

– Я бы не стала так откровенно это подчеркивать, Генри, но, вероятно, ты прав. Примерно так я себя и чувствую.

– Может, чашка кофе поможет? – спросил он, участливо глядя на бледное лицо девушки, на темные круги под глазами.

– Было бы замечательно, – кивнула Саманта и, дождавшись, пока Генри выйдет, обмякла в кресле, всей душой мечтая поспать часиков сто.

Теперь, с наступлением беременности, все усложнилось. Было непонятно, вызвано ли болезненное состояние Саманты тем, что она ждет ребенка, или же вчерашним бурным эпизодом в лимузине. Впрочем, после всего случившегося она ни на минуту не могла сомкнуть глаз.

Саманта выпила принесенный горячий кофе и большой стакан холодной воды, но, несмотря на старания, не могла втянуться в работу. Перед мысленным взором все маячили красивое лицо и стройная фигура Мэта… и каждая подробность вчерашнего эпизода.

Он дерзко захватил ее прямо на улице, средь бела дня – тут ей не в чем было себя упрекнуть. Она стала жертвой его змеиного коварства и недюжинной физической силы.

Но едва только его губы коснулись ее губ, эта «беспомощная жертва» будто впала в «амнезию», полностью позабыв, что ей положено испытывать к этому человеку лишь сильнейший гнев.

И вместо того, чтобы бороться и звать на помощь, она с такой легкостью поддалась жаркой волне эротического возбуждения, охватившей ее стиснутое в его объятиях тело. Против воли она слепо наслаждалась теплым, чувственным прикосновением его губ, явным возбуждением его сильного тела, безжалостно прижимающего ее к обитому кожей сиденью.

Вновь, как тогда, в Нью-Йорке, они оба словно потеряли рассудок. Да, все это было похоже на самое настоящее сумасшествие и недостойно цивилизованных людей.

Но сейчас-то было легко рассуждать. А тогда в душном, сжатом, каком-то нереальном пространстве, когда весь воздух словно пропитался вожделением, Саманта чувствовала себя беспомощной узницей собственной страсти.

Пульсирующие огненные волны опаляли каждую частицу ее тела, все ощущения достигли наивысшей, лихорадочной точки – это было тогда, когда он пытался расстегнуть жемчужные пуговки ее шелковой блузки, а потом в нетерпении просто выдернул тонкий шелк из-под пояса юбки и, сумев наконец дотронуться до ее мягкой обнаженной плоти, застонал от наслаждения.

– Господи… ты такая красивая! – глухо, точно сквозь пелену, пробормотал он, и этот хрипловатый звук вместе с ощущением его теплых пальцев, порхающих по ее коже, а затем упоительно сдавливающих ее груди, в конце концов довели ее до полного умопомрачения.

А самый неприятный факт состоял в том, что в тот момент ей было на все наплевать! Ее ничуть не беспокоило, что вот она, полураздетая, лежит в объятиях Мэта, на заднем сиденье лимузина, который медленно катит по многолюдным улицам Лондона.

Как она могла? Теперь при мысли об этом щеки Саманты горели от стыда и унижения. Как могла она вести себя столь недостойно, постыдно, беспутно?

Когда он принялся ласкать ее грудь, то нежные прикосновения к обнаженному телу его теплых губ и рук привели Саманту в состояние блаженного экстаза. И лишь когда его шершавый язык принялся в чувственном порыве алчно терзать ее тугой, набухший сосок, еще недавно такой мягкий и нежный, женщина вдруг резко вскрикнула от боли, и это вырвало ее из колдовского наваждения и вернуло на землю.

– Милая… что с тобой? – хрипло пробормотал он, поднимая темную голову и в тревоге глядя на лежащую в его объятиях девушку. – Я не хотел сделать тебе больно, любимая.

Саманта не слушала. Содрогаясь от стыда и отвращения к самой себе, она с силой оттолкнула его.

– Оставь меня! – задыхаясь, выкрикнула она, силясь выпрямиться на сиденье и расправить одежду, бледные щеки заливались пунцовым румянцем.

– Прости, я не имел права так забываться, – тяжело вздохнул он, сокрушенно покачав головой. – Почему-то всякий раз, как я собираюсь серьезно поговорить с тобой, это выливается у нас в какое-то любовное безумие.

– Говори за себя! – гневно выпалила Саманта, торопливо стараясь привести в порядок длинные, густые волосы, выбившиеся из узла во время жарких объятий и теперь спутанной массой лежавшие на плечах.

Он издал короткий, ехидный смешок.

– Я и говорю за себя. Но и за тебя тоже, Саманта, – протянул он и, твердой рукой ухватив ее за подбородок, повернул лицом к себе. – Танго – это ведь парный танец, не так ли?

Она попыталась отвести глаза от пристального взгляда зеленых глаз и почувствовала, как вновь вспыхивает от смущения. Ничего не поделаешь – Мэт прав. Оба они были жертвами этой необъяснимой и могущественной силы, с которой было бесполезно бороться.

– Ну, хорошо, – бросила она сквозь зубы и, дернув головой, отвернулась к окну. – Но настала пора положить конец этим танцам – раз и навсегда. Я не собираюсь пересказывать то, что произошло между нами. Мы оба и так все знаем. Мне теперь известно, ради чего ты, словно самонаводящийся снаряд, ринулся ко мне в Нью-Йорке. И если я позволила себе на время потерять голову… – Она передернула плечами. – Что ж, мне некого винить, кроме себя самой. Однако теперь глаза открылись, и комедия окончена, не так ли?

– Совершенно не так! – нетерпеливо прорычал он. – Во-первых, я не имею представления, о чем ты говоришь. Не можешь же ты думать…

Стремительно схватив сумочку и кейс, Саманта поглубже вдохнула и взглянула ему прямо в лицо.

– Ради всего святого! – прошипела она сквозь стиснутые зубы. – Я до смерти устала от этих игр, Мэт. Знай, тебе не о чем беспокоиться. Я вполне в состоянии подойти к делу профессионально и принять непредвзятое решение по поводу твоей проклятой компании в начавшейся тяжбе. Обещаю. Так что, пожалуйста, расслабься и оставь меня в покое, – закончила она и в тот же миг поняла, что лимузин остановился.

Причиной остановки были какие-то дорожные работы на Парк-лейн. В следующую секунду Саманта быстро надавила ручку двери и в мгновение ока оказалась снаружи.

– Не желаю тебя больше видеть… гнусный взяточник! – обернувшись, проскрежетала она и, грохнув дверью, побежала прочь, ища глазами такси.

…Однако теперь, когда она сидела, упершись локтями в стол и бережно поддерживая руками больную голову, Саманта уже не испытывала удовлетворения, вспоминая о своей вчерашней резкости. Сперва, по возвращении домой, она поддерживала в себе энергию за счет кипящего в сердце бешенства. Но прошли часы, и, по мере того как Саманта успокаивалась, она начала осознавать, что реально будет означать для нее «никогда его не видеть». И запоздалое понимание своих истинных чувств не принесло ничего, кроме горечи и болезненного раздражения.

Сейчас уже Саманте было абсолютно ясно: она опять совершила ту же самую непростительную ошибку – позволила себе столь сильно влюбиться в Мэтью Уорнера.

Как может она быть такой дурой? Можно обжечься один раз – это простительно. Но во второй раз, спустя девять лет, наступить на те же самые грабли – это уже вершина глупости. И главное – некого винить, кроме себя.

Получалось, для нее не имеет значения, что он самым подлым образом использовал ее в своих корыстных целях. И сколько бы она ни боролась сама с собой, он все равно оставался для нее тем человеком, в которого она впервые так глубоко и беззаветно влюбилась. И теперь, спустя годы, она по-прежнему была в плену у этого чувства. Становилось ясно: он не просто отец ее ребенка, он нравится ей это или нет – ее единственная большая любовь.

Саманта надеялась, что, погрузившись в работу, сумеет как-то смягчить душевную муку и отчаянную физическую тягу к Мэту. Однако ее надеждам не суждено было сбыться. Ее эмоции были в таком плачевном состоянии, что ей уже надоело извиняться перед Генри за свою раздражительность.

Единственное, что, кажется, еще удерживало ее от того, чтобы свихнуться, были мудрые советы и участливая поддержка старшей сестры. Они регулярно перезванивались.

Но в тот день сестрам не удалось толком пообщаться.

– Ой, прости, родная, я должна бежать, – заторопилась Эдвина. – Тут Джорджи приехала.

– Среди недели? Так и работу потерять недолго.

– Ох, поздно! – простонала старшая сестра. – Ее в очередной раз уволили.

– Да что ты!

– Теперь она в унынии и приехала ко мне зализывать раны. Один дурак заварит кашу – сто умников не расхлебают. Я позвоню тебе завтра.

Только повесив трубку, Саманта сообразила, что не предупредила Эдвину ничего не говорить Джорджи о ее будущем ребенке. Впрочем, им и без того забот хватало. Да и предмет этот вряд ли мог заинтересовать ее младшую сестру.

Она любила свою младшую, но не обманывалась на ее счет. Высокая и стройная, со светло-русыми вьющимися волосами и потрясающей фигурой, Джорджи неслась по жизни, не обращая внимания на темные стороны бытия. Впрочем, она была еще очень молода. Еще научится трезво смотреть на жизнь, надеялась Саманта. Джорджи, при всех ее недостатках, вносила немало беззаботной радости в бытие многих людей.

Дни шли, и Мэт, видимо, внял ее желанию с ним не видеться. Но это нисколько не облегчило жизнь Саманте. По утрам, намыливаясь под душем, она упрямо напевала слова из старого мюзикла: «Я вышвырну его из сердца». Но себя не обмануть. Этот человек словно перевернул ей всю душу. Вырвать его с корнем из своего сердца, пожалуй, не удастся никогда.

В последние дни она пристрастилась вести долгие беседы со своим еще не родившимся ребенком. Вот и сейчас, рассматривая в зеркале спальни пока еще стройное тело, прикрытое лишь шелковой ночной рубашкой кремового цвета, она предавалась этому занятию.

– Ничего, малыш, придется нам обходиться без него – вот и все. Разве мы не справимся? – доверительно приговаривала она, одновременно размышляя, как скоро придется распрощаться с тонкой талией.

Она медленно опустилась на кровать и в порыве жалости к себе уронила несколько малодушных слез.

– Если нельзя поплакать в собственной спальне, то где же тогда можно? бормотала она, сердито хлюпая носом и стараясь взять себя в руки.

Она собралась было уже скользнуть под одеяло, но вдруг раздался резкий звонок в дверь.

Ох, она совсем забыла, что попросила Генри переслать с курьером кое-какие бумаги, которые понадобятся для утреннего совещания. Но, взглянув на часы, сообразила, что курьерская служба вряд ли работает в столь поздний час. Разве что Генри решил доставить их лично.

С тяжелым вздохом накинув бледно-голубой шелковый халат, Саманта торопливо подошла к входной двери и, не утруждая себя тем, чтобы заглянуть в глазок, распахнула ее.

– Право, Генри, это уж поздновато… – укоризненно проговорила она, протягивая руку за бумагами.

Но то был не Генри…

Идиотка! – мысленно обругала она себя. Сколько раз приходилось слышать о беспечных женщинах, отворяющих двери перед ворами и бродягами!

За дверью не было ни Генри, ни папки с бумагами. Не обращая внимания на жалкие попытки Саманты захлопнуть дверь, Мэтью Уорнер твердым шагом прошел прямо в большую гостиную.

– Что тебе здесь нужно?! – воскликнула Саманта, закрывая дверь и стремительно вбегая за ним в комнату.

– А что это еще за Генри? – сердито вопросил он.

– Что? – растерянно уставилась Саманта на возвышающегося в полумраке комнаты незваного гостя. – Да так, неважно, – нетерпеливо пробормотала она. Генри Грэм… Работает со мной… – Она метнулась, чтобы зажечь лампу.

– Похоже, тот, кому должно было повезти сегодня больше меня! саркастически обронил Мэт.

– Не понимаю, о чем ты! – огрызнулась она. – И вообще, с какой стати ты врываешься ночью в чужой дом? Я сказала, что не желаю тебя видеть!

– Да, пожалуй, для тебя это не совсем удобно. – Мэт кивнул в сторону приоткрытой спальни, откуда лился приглушенный свет ночника. – Уютное любовное гнездышко у тебя, дорогая! На радость усталым путникам, вроде загадочного Генри или… – он пожал плечами, – любого счастливчика, кому случится забежать, верно?

Саманте, все еще не оправившейся от внезапного вторжения, потребовалось несколько мгновений, чтобы вникнуть в смысл беспардонных слов.

– Как ты смеешь?! – задохнулась она. – Как ты можешь намекать, будто я…

– Моя дорогая Саманта, я не осмелился бы на что-то намекать. Но картина налицо.

Однако к этому моменту Саманта уже сделала глубокий вдох и сумела взять себя в руки. Бессмысленно вступать в перебранку с этим человеком. Если ему хочется считать ее легкомысленной, неразборчивой в связях женщиной – на здоровье.

Но, к сожалению, гораздо легче принять разумное решение, чем его выполнить, особенно если тебя усиленно провоцируют.

Бог знает, какую цель преследовал Мэт, вламываясь сюда, но это – ее дом, ее личное пространство.

– Я не знаю и не хочу знать, зачем ты здесь, твердо заявила она, обходя комнату и, одну за другой, включая все лампы.

– Я здесь именно потому, что в отношениях между нами осталось множество неразрешенных моментов, – медленно произнес он, принимаясь мерить шагами комнату. – Не пойму, что взбрело тебе в голову. Честно говоря, никогда не мог понять женский ход мыслей, – прибавил он с сухим смешком.

– Очередное проявление убогого мужского шовинизма! – презрительно буркнула она себе под нос.

– Что? – Он быстро обернулся.

– Да так… ничего, – бросила Саманта, обхватывая себя руками и прислоняясь спиной к высокому узкому секретеру, где стояли поднос с напитками, телефон и лежала большая папка с бумагами, над которыми она работала вечером.

Как обычно, Мэт выглядел чертовски привлекательно. Теперь, при ярком свете, было видно, что он явился прямо с какого-то официального мероприятия: на нем был элегантный черный костюм.

Как ни старалась, Саманта не могла оторвать глаз от высокой, словно господствующей над окружающим пространством фигуры. Каждое из физических ощущений, обычно переживаемых ею в присутствии Мэта, теперь вернулось, чтобы атаковать, причем яростнее, чем прежде. Как это получается, что только при нем сердце стучит так быстро, тело начинает дрожать и гореть, как в лихорадке, а уши почти глохнут от гула бешено несущейся по жилам крови?

Этот человек сознательно использовал меня в сугубо корыстных целях, твердила она себе. Его не заботило, что из-за него я могла потерять свою работу. Конечно, он не был гнусным взяточником, как она вчера бросила ему в сердцах, но зато был энергичным, ловким и безжалостным бизнесменом и для достижения собственных целей, глазом не моргнув, принесет в жертву чужое благополучие.

Но, даже понимая все это, она точно знала: он был первой и единственной любовью в ее жизни. И никакие самые страшные обвинения в его адрес не властны ничего изменить в ее чувствах. Просто потому, что она его любила.

Надо быть сильной. Сильной и твердой – и к нему, и к себе. Чем скорее заставит она его уйти из своей квартиры – и из жизни, – тем лучше для нее и для будущего ребенка.

– Итак, о чем ты хотел поговорить? – холодно осведомилась она.

– Не знаю, с чего начать, – произнес Мэт. – Я не имел возможности повидаться с тобой раньше просто потому, что работал как проклятый. Это предстоящее дело на данный момент целиком и полностью завладело моей жизнью, вздохнул он, устало проводя рукой по густым темным волосам.

Снова наступило долгое молчание. С противоположного конца комнаты Саманта, не отрываясь, наблюдала за ним, потом заговорила, глубоко вздохнув:

– Ты больше и сильнее меня. Поэтому мне, очевидно, не удастся помешать тебе говорить о том, о чем ты хочешь. Но я не намерена выслушивать ни одного слова об этом конфликте. По-моему, в прошлый раз я достаточно ясно выразилась.

– О, да, я отлично помню эти выражения, – в его зеленых глазах блестела ехидная насмешка. Даже на таком расстоянии он заметил, что ее бледные щеки заливает пунцовый румянец. – Это было незабываемо! И очень красноречиво.

– Ты действительно невыносим! – ожесточенно прошипела она. – Не вижу смысла дальше слушать этот вздор. – Она повернулась к нему спиной и потянулась за бутылкой виски на подносе. Пусть доктор и запретил, но сейчас был именно тот случай, когда без доброго глотка алкоголя не обойтись!

– Тогда налей и мне тоже.

– Я бы куда охотнее разбила это о твою голову. Но, кажется, у меня нет выбора!

– Ну и ну! – злобно выкрикнул он, хватая ее за руку и с силой поворачивая к себе лицом. – Что это с вами, леди? Бог свидетель, я сделал все, что в моих силах, чтобы сберечь наши отношения. Ради этого я отчасти забросил дело. И все, что я получил… – Он в бешенстве схватил ее за плечи и грубо встряхнул. – Все, что я получил от тебя взамен, – одни только резкости, одна безжалостная критика! Что с тобой происходит, Саманта?

Она издала короткий, горестный смешок.

– Со мной-то ничего! По крайней мере, я вела себя честно и без подвохов!

Он устремил на нее грозный взгляд из-под сдвинутых бровей.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ах, перестань! – Она истерически расхохоталась. – Ты что, действительно хочешь, чтобы тебе разжевали?

– Одна из причин моего прихода – это то, что в прошлый раз ты бросила мне в лицо дикое голословное обвинение в каком-то взяточничестве. А потому, продолжал он ледяным голосом, – я действительно жду, что ты растолкуешь мне все, что происходит в твоих непостижимых мозгах.

От угрожающих звуков его голоса вниз по спине пробежала холодная дрожь. Надо поскорее заканчивать это губительное разбирательство.

– Мои мозги в полном порядке! Но если тебе непременно нужно объяснять, пожалуйста! – Ее глаза полыхали голубым огнем, когда Саманта принялась шаг за шагом излагать закулисные методы, которыми он пользовался в надежде заполучить ее на свою сторону и таким образом обеспечить себе победу в предстоящей борьбе. – К несчастью для тебя, все это оказалось пустой тратой времени, колко заключила она.

На протяжении всей ее тирады Мэт не сказал ни слова и сейчас продолжал недвижно и мрачно взирать на нее.

– Я оказалась вполне способной подойти к делу профессионально. Мы с моей командой примем абсолютно независимое решение, не поддаваясь ни на какие посулы и запугивания. И тебе не удастся ни словом, ни делом сбить меня с пути!

– Мне доводилось слышать небылицы в своей жизни. Но тот бред, что ты только что мне преподнесла, Сэм, возьмет первый приз! – мрачно усмехнулся Мэт.

– Это – не бред, это правда.

– Но особенно мне понравилось заявление, что тебя ни словом, ни делом не сбить с пути. Значит, мне все равно терять нечего.

Саманта смятенно увидела, что выражение его блестящих зеленых глаз вроде бы изменилось. Сейчас они подернулись туманной дымкой и выражали нечто, слишком хорошо ей знакомое, потому что это нечто вызывало бессознательный, непроизвольный отклик в самой глубине ее тела.

Мэт сделал полшага вперед, прижимая Саманту своим твердым, мощным торсом к деревянной стенке секретера.

Сквозь шелк рубашки она чувствовала мерные удары его сердца. Его руки ослабили хватку и двинулись вниз, по спине. Лицо Мэта теперь было так близко от ее лица, что она могла видеть каждую родинку на его загорелой коже и еще твердую линию рта, с беспредельной медлительностью приближающегося к ее трепещущим губам.

Губы, которым следовало бы раскрыться лишь затем, чтобы излить на него поток обвинений, вдруг раздвинулись в мягком инстинктивном приглашении. Слепая и глухая ко всему, кроме неудержимого и жестокого возбуждения, прожигающего ее насквозь, Саманта таяла и изнемогала от поцелуя, которого так предательски жаждало ее тело.

Безвольно обвивая руками его шею, она отдала себя в угоду неодолимой чувственной потребности – той жажде, что затмевала всякую мысль и всякую осторожность. Саманта была так окутана густой пеленой страсти и желания, что прошло несколько секунд, прежде чем она осознала, что громкий и настойчивый звон исходит от стоящего позади телефона.

– Пусть звонит! – нетерпеливо прошептал Мэт прямо ей в губы, не давая высвободиться и взять трубку.

Но очень скоро она горько пожалела об этом. А также и о том, что вообще впустила его в дом.

Плотно стиснутой в стальном кольце его рук Саманте пришлось безропотно выслушать свой собственный голос на автоответчике и все, что последовало за ним:

– Привет, Сэм! Я из ночного клуба, здесь сегодня потрясающая вечеринка, наполнил комнату жизнерадостный голос Джорджи. – Эдвина, должно быть, в обиде на меня, но я просто не смогла больше выдержать в деревне – это все равно, что похоронить себя заживо. Но я звоню, чтобы сказать: я так рада, что у тебя будет ребенок! Не ругай Эдвину – я пристала к ней с ножом к горлу и заставила все рассказать. Так вот… Эй, Джеймс, прекрати! Дай мне поговорить с сестрой… – Послышался какой-то звон и грохот, сопровождаемый глухими ударами рок-музыки.

Лицо Мэта стало смертельно бледно, глаза превратились в две поблескивающие колючие зеленые льдинки. Саманта сделала отчаянную попытку высвободиться из его объятий и заглушить телефон.

– О, нет, не трогай! – медленно протянул он пугающе низким, угрожающим тоном. Пленница все еще яростно билась в его руках, но железная хватка лишь усилилась. – Я уверен, что должен это услышать.

Почти теряя сознание от ужаса своего положения, Саманта, однако, ничего не могла поделать. Было некуда бежать, негде укрыться от голоса Джорджи, которая, нейтрализовав приятеля, продолжала разрушать жизнь своей сестры.

– Ой… прости, я уронила трубку. Сэм, дорогая, я надеюсь, ты хорошо себя чувствуешь. Скажи, ты собираешься выходить за отца твоего ребенка? Если так, то я непременно хочу быть подружкой невесты. Я так расстроилась, когда ты не позволила мне быть ею на твоей свадьбе с Аланом. Впрочем, наверное, пока рано думать. Ну, да все равно… я хотела сказать, что очень тебя люблю и… Ой! В мобильнике садится батарейка! Чао!

Если бы в эту минуту под ее ватными ногами проломился пол и она могла бы провалиться в тартарары, Саманта с радостью выбрала бы такую участь. Увы, ей оставалось лишь неподвижно стоять, крепко зажмурившись, в ожидании бури.