Текст книги "Дети не вернутся"

Автор книги: Мэри Хиггинс Кларк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

30

Наконец Нэнси смогла встать, умыться и прополоскать рот. Она не должна показать, что ей плохо. Не должна говорить об этом. Все решат, что она сошла с ума. Не поверят, не поймут. Но если невероятное возможно… то дети… О боже, только не опять, только не так, пожалуйста, только не опять!..

Она бросилась в спальню, выхватила нижнее белье из ящика, достала брюки и толстый свитер из шкафа. Ей нужно в участок. Она должна увидеть Роба, сказать ему, что думает, вымолить правду. Пусть все подумают, что она спятила, ей все равно.

С молниеносной скоростью Нэнси оделась, влезла в кеды, зашнуровала их трясущимися пальцами и поспешила вниз. Дороти ждала ее в столовой. На столе лежали сандвичи и стоял чайник.

– Нэнси, сядьте… попробуйте что-нибудь съесть…

– Мне надо увидеть Роба Леглера, – перебила ее Нэнси. – Я должна спросить его кое о чем. – Она сжала зубы, услышав истерические нотки в своем голосе. Нельзя впадать в истерику. Она повернулась к Берни Миллсу, который стоял в дверях кухни. – Пожалуйста, позвоните в участок, – попросила она. – Скажите шефу, что я хочу приехать… Я настаиваю. Скажите, что это имеет отношение к детям.

– Нэнси! – Дороти схватила ее за локоть. – Что вы такое говорите?

– Что я должна увидеть Роба. Дороти, позвоните в участок. Нет, я сама позвоню.

Нэнси подбежала к телефону и уже было сняла трубку, как он зазвонил. Берни Миллс бросился к аппарату, но она опередила его.

– Алло! – нетерпеливо крикнула она.

И тут она услышала голос – тихий, не громче шепота. Пришлось вслушиваться изо всех сил, чтобы различить слова.

– Мама… Мама, пожалуйста, забери нас. Помоги нам, мама. Мисси плохо. Приезжай и забери нас…

– Майкл… Майкл! – закричала она. – Майкл, где ты? Скажи мне, где ты!

– Мы в… – вдруг голос стих, и связь прервалась.

Обезумев, Нэнси трясла телефон.

– Оператор! – визжала она. – Не разрывайте связи! Оператор… – Но было поздно. Мгновение спустя в трубке заскулил монотонный гудок.

– Нэнси, что такое? Кто это? – Дороти стояла рядом с ней.

– Это был Майкл. Майкл звонил. Он сказал, что Мисси плохо. – Нэнси увидела, что Дороти сомневается. – Господи, вы что, не понимаете? Это был Майкл!

Она встряхнула аппарат, потом позвонила оператору и перебила ее формальное вступление.

– Вы можете рассказать о звонке, который только что поступил? Кто звонил? Откуда?

– Простите, мэм. Мы не знаем. Вообще-то у нас и без того много неприятностей. Большинство телефонов в городе выключены из-за шторма. А что случилось?

– Я должна знать, откуда звонили.

– Мы не можем проследить звонок после окончания связи, мэм.

Нэнси оцепенело положила трубку.

– Кто-то, наверное, разорвал связь, – сказала она. – Тот, у кого дети.

– Нэнси, вы уверены?

– Миссис Элдридж, вы слишком расстроены, – попытался успокоить ее Берни Миллс.

Но Нэнси как будто его не замечала.

– Дороти, Майкл знает, где они находятся. Он где-то рядом. Как вы не понимаете? И он говорит, что Мисси плохо.

Откуда-то издалека доносились другие слова. Лизе плохо… она заболела. Много лет назад Нэнси сказала это Карлу.

– Какой телефон полицейского участка? – спросила Нэнси Берни Миллса, борясь со слабостью, словно туман, заволакивавшую разум. Как хочется лечь… ускользнуть в забытье. Кто-то с Майклом и Мисси… кто-то причиняет им зло… Может, делает с ними то же, что и тогда. Нет… нет… она должна их найти. Она не должна поддаться слабости… Она должна их найти.

Нэнси схватилась за край стола, чтобы не упасть.

– Вы думаете, что у меня истерика, – тихо сказала она, – но я говорю вам, что звонил мой сын. Какой телефон полицейского участка?

– Позвоните 5-3-8-100, – с неохотой сказал Берни. Она окончательно сошла с ума, подумал он. И шеф оторвет ему голову за то, что к телефону подошел не он. Она воображала, что звонил ребенок… но это мог быть кто угодно, даже сам маньяк.

Раздался всего один гудок, и резкий голос сказал:

– Главное полицейское управление Адамс-порта. Говорит сержант…

Нэнси хотела попросить шефа, но вдруг поняла, что разговаривает с пустотой. Она встряхнула телефон.

– Не работает, – сказала она. – Телефон не работает.

Берни Миллс взял у нее трубку.

– Не работает, да. И неудивительно. Наверное, в половине домов нет связи. Шторм.

– Отвезите меня в участок. Нет, поезжайте вы, вдруг телефон заработает и Майкл снова позвонит… Пожалуйста, поезжайте в участок… или кто-то есть снаружи?

– Вряд ли. Телевизионщики тоже поехали в участок.

– Тогда езжайте. Мы останемся здесь. Скажите, что звонил Майкл. Попросите их привезти Роба Леглера сюда. Мы будем ждать.

– Я не могу вас оставить.

– Нэнси, почему вы уверены, что это был Майкл?

– Я уверена. Дороти, пожалуйста, поверьте мне. Я уверена. Это был Майкл. Сколько ехать до участка на машине? Пять минут. Вас не будет всего десять минут – заставьте их привезти сюда Роба Леглера. Пожалуйста.

Берни Миллс напряженно думал. Шеф приказал оставаться здесь. Но поскольку телефон вырубили, звонить никто не будет. Если он привезет Нэнси с собой, шефу это может не понравится. Если он уедет один и сразу вернется, его не будет всего десять минут, а если звонил действительно ребенок и он не сообщит об этом…

Сначала он хотел отправить в участок Дороти, но потом отказался от этой мысли. Дороги слишком скользкие. А она так расстроена, что, скорее всего, разобьет машину.

– Хорошо, я поеду, – согласился он. – А вы оставайтесь здесь.

Решив не тратить время на одевание пальто, он выбежал из черного входа и бросился к патрульной машине.

– Дороти, Майкл знает, где он, – сказала Нэнси. – Он сказал: «Мы в…» Понимаете, если вы на улице или на дороге, то говорите: «Мы на шоссе 6А», или «Мы на пляже», или «Мы на корабле», но если вы в доме или магазине, то говорите: «Мы в доме Дороти», или «Мы в папином кабинете». Вы понимаете, что я хочу сказать? Дороти, ведь об этом можно как-нибудь узнать. Я все думаю, думаю… Должно быть что-то… какой-то способ узнать. И он сказал, что Мисси плохо. Утром я чуть не оставила ее дома. Я думала, что слишком холодно, слишком ветрено… Но я не люблю, когда они болеют, не люблю обращаться с ними, как с малышами, и теперь я знаю почему. Это из-за Карла, из-за того, как он осматривал их… и меня. Он был болен. Сейчас я это понимаю. Вот почему я разрешила Мисси выйти на улицу. Было сыро и слишком холодно для нее. Но я подумала – всего на полчаса. Я дала ей красные варежки с рожицами и велела не снимать, потому что холодно. Помню, еще подумала, что на этот раз у нее одинаковые рукавички. Но одну она потеряла на качелях. О боже, Дороти, если бы я их не выпустила гулять! Если бы я оставила их дома, потому что она заболевала… Но я не хотела думать об этом… Дороти!

Дороти приглушенно вскрикнула, ее лицо перекосилось.

– Что вы сказали? – переспросила она. – Что вы сказали… о варежках?

– Ничего… Что Мисси потеряла одну… и что они были одинаковые. Дороти, что вы хотите сказать?.. Что вы знаете?

Всхлипывая, Дороти закрыла лицо руками.

– Я знаю, где они. О боже, я знаю… Какая же я дура. О, Нэнси, что я натворила. Что я натворила! – Она засунула руку в карман и вытащила рукавицу. – Она лежала там… сегодня днем, на полу гаража… и я подумала, что выпихнула ее ногой. И этот ужасный человек… я чувствовала, что-то в нем не так, от него как-то странно пахло… резкий… неприятный запах… и эта детская присыпка. О, боже мой!

Нэнси схватила рукавичку:

– Дороти, пожалуйста, помогите мне. Где вы нашли эту рукавичку?

Дороти безвольно опустилась на диван.

– В Дозорной Вышке, когда я показывала ее сегодня.

– Дозорная Вышка… где живет этот Пэрриш. Кажется, я видела его только издали. О нет! – На нее снизошло озарение, и Нэнси открылась вся правда. Она поняла, что может быть слишком поздно. – Дороти, я еду в Дозорную Вышку. Сейчас же… дети там. Может, я успею. А вы езжайте за Рэем и полицией. Велите им приезжать. Как мне попасть в дом?

Дороти перестала дрожать, и ее голос стал таким же спокойным, как у Нэнси. Потом, всю оставшуюся жизнь, она может упрекать себя… но только не сейчас.

– На кухонной двери есть задвижка. Если он защелкнул ее, вы не сможете попасть внутрь. Но парадная дверь, та, что со стороны залива… Он никогда через нее не заходит. Я даже не давала ему ключ. Этот откроет оба замка. – Она вытащила из кармана связку ключей. – Вот этот.

Дороти не стала отговаривать Нэнси ехать. Женщины бросились к машинам. Нэнси выехала первой, и Дороти затаила дыхание, когда ее машина накренилась, понеслась по льду, затем выправилась.

Почти ничего не видно. Мокрый снег лежал толстым ледяным щитом на лобовом стекле. Нэнси опустила боковое окно, высунула голову и, щурясь от проливного дождя, помчалась через шоссе 6А по кратчайшему пути к Дозорной Вышке.

На петляющей дороге машина заскользила. Нэнси утопила в пол педаль газа, передние колеса понесло, и автомобиль закружился. Нэнси выжала тормоза и попыталась его выправить, но было уже поздно. Впереди маячило дерево. Наконец ей удалось вывернуть руль, капот метнулся вправо и со скрежетом врезался в ствол.

Нэнси швырнуло вперед, потом откинуло назад. Колеса еще вертелись, когда она открыла дверцу и выскочила под проливной дождь со снегом. Пальто осталось дома. Не обращая внимания на мокрый снег, проникающий сквозь свитер и брюки, она бросилась на вершину холма.

У подъездной дорожки она поскользнулась и упала. Несмотря на резкую боль в колене, она поднялась и побежала к дому. Главное, не опоздать. Перед ее глазами будто расступились рваные облака, и она вдруг увидела себя в морге. Вот она смотрит на Лизу и Питера… их лица побелели и раздулись от воды… кое-где еще остались куски полиэтиленовых пакетов. Пожалуйста, молилась она. Пожалуйста!

Она добралась до дома и кинулась к парадному входу, крепко сжимая в кулаке мокрый и холодный ключ. Свет горел только на верхнем этаже – она видела его сквозь штору. Обогнув дом, она услышала резкий плеск волн, разбивающихся о скалистый берег. Пляжа там не было – только камни. Пляж раскинулся слева.

Она и не знала, что дом такой высокий. Из задних окон, наверное, виден весь город.

Нэнси судорожно дышала, запыхавшись от бега на холодном ветру. Неистово колотилось сердце. Онемевшими пальцами она вставила ключ в ржавый замок. Пусть он повернется, пожалуйста, пусть он повернется. Ключ с натугой повернулся, замок щелкнул, и Нэнси открыла дверь.

В доме было темно – ужасно темно. Она ничего не видела. Пахло плесенью, и было очень тихо. На верхнем этаже горел свет. Там и квартира. Надо найти лестницу. Она изо всех сил сдерживалась, чтобы не позвать Майкла.

Дороти говорила о двух лестницах в коридоре за большой гостиной. Вот гостиная. Нэнси вглядывалась в кромешную тьму, вытянув перед собой руки. Она не должна шуметь, чтобы он ничего не заметил. Оступилась, упала, но тут же поднялась, схватившись за что-то. Подлокотник кресла или дивана. Она ощупью обошла его. Если бы только у нее были спички. Она напряженно вслушивалась… кажется, что-то слышно… крик… или это ветер воет в камине?

Ей нужно попасть наверх… нужно найти их. Вдруг их там нет? Вдруг она опоздала? Вдруг все случилось как в прошлый раз? Маленькие искаженные личики… Они доверяли ей. Лиза так и льнула к ней в то последнее утро. «Папа сделал мне больно», – вот и все, что она сказала. Нэнси была уверена, что Карл отшлепал ее за то, что она намочила постель… проклинала себя за то, что слишком устала и не проснулась. Она не смела критиковать Карла… Но когда она застилала постель, простыни были сухими, значит, Лиза не намочила постель. Она должна была сказать это на суде, но не могла. Она не могла думать, слишком устала… А теперь это неважно.

Лестница… Вот и перила… Лестница… три пролета… Иди боком… Не шуми. Нэнси наклонилась и сняла кеды. Они так вымокли, что непременно захлюпают… Главное, не шуметь… Надо попасть наверх… Нельзя опоздать снова… В прошлый раз было слишком поздно… Не следовало оставлять детей в машине… Она должна была знать…

Скрипнула ступень. Она не должна испугать его, а то он запаникует… В прошлый раз он запаниковал… может, звонок Майкла напугал его… В прошлый раз ей сказали, что детей бросили в воду уже мертвыми… Но Майкл был жив всего несколько минут назад… Двадцать минут назад… и он сказал, что Мисси плохо… Может, она заболела… Она должна добраться до нее… Первый пролет… Спальни на этом этаже… Ни света, ни звука… Еще два пролета… На третьем этаже тоже тишина.

У последнего пролета Нэнси остановилась, чтобы перевести дух. Дверь наверху была открыта, а на противоположной стене в тусклом мерцающем свете вырисовывалась чья-то тень. И тут она услышала голос – голос Майкла…

– Не делайте этого! Не делайте этого!

Забыв об осторожности, она бросилась вверх по лестнице. Майкл! Мисси! К счастью, на ней были толстые носки, и она ступала бесшумно, неслышно хватаясь за перила. Наверху она помедлила. Свет шел из коридора. Она тихо пересекла темную комнату – вероятно, гостиную – и двинулась на свет свечи в спальне. Спиной к ней стоял человек и тихо хихикал. Одной рукой он держал маленькое извивающееся тельце, а другой натягивал блестящий полиэтиленовый мешок на белокурую головку.

Нэнси мельком увидела испуганные голубые глаза и светлые волосы Майкла, сбившиеся на лбу. Пакет уже прилип к его векам и ноздрям.

– Отпусти его, Карл! – закричала она, не сразу осознав, чье имя назвала.

Мужчина обернулся. Откуда-то из глубины огромной массы плоти сверкнули подвижные глаза. Нэнси увидела прилипший к лицу полиэтилен, бесформенную фигурку Мисси на постели, валявшуюся рядом красную ветровку.

Тупое изумление на лице мужчины сменилось злобой.

– Ты…

Она не забыла этот голос. Голос, который семь лет пыталась стереть из памяти. Он угрожающе двинулся к ней. Она должна обойти его. Майкл не может дышать!

Карл кинулся на нее. Она отскочила, но он уже крепко схватил ее за руку. Они тяжело упали, и в следующую секунду ей в бок впился его локоть. Боль ослепила ее, но на мгновение его хватка ослабла. Его лицо было совсем рядом. Жирное белое лицо. Черты расплылись и увеличились, но этот резкий сырой запах… запах остался прежним.

Со всей силы она высвободила руку и ударила его по толстой обвисшей щеке. С воплем ярости он набросился на нее, но она выскользнула и с трудом поднялась на ноги. Не обращая внимания на тянущую вниз руку Карла, она бросилась на кровать и принялась ногтями рвать плотный полиэтиленовый мешок. Глаза Майкла уже выпучились, а щеки посинели. Услышав за спиной пыхтение, она резко обернулась, чтобы встретить новую атаку. Карл схватил ее и крепко прижал к себе. Нэнси ощутила тошнотворную теплоту его голого тела.

О боже. Она оттолкнула его лицо и почувствовала, как он наклоняет ее назад. Стараясь отпихнуть его, она вдруг прикоснулась к ножке Мисси. Та шевельнулась. Мисси жива. Она знала это, чувствовала это.

Нэнси начала кричать – ровный настойчивый крик о помощи. В следующую секунду Карл зажал ей рот и ноздри. Тщетно она пыталась укусить толстую ладонь, перекрывшую доступ воздуха. Тяжелый черный занавес уже начал опускаться перед ее глазами.

Она погружалась в удушливую тьму, как вдруг Карл отпустил ее. Она закашлялась – громко и судорожно. Кто-то вдалеке кричал ее имя. Рэй. Это Рэй! Она попыталась крикнуть в ответ, но не смогла. С ее губ не сорвалось ни звука.

С трудом приподнявшись на локте, она встряхнула головой.

– Мама, мама, он берет Мисси! – закричал Майк, вцепившись в нее.

Она умудрилась сесть. Подскочил Карл, протянул руки и схватил девочку. Мисси начала извиваться и плакать.

– Положи ее, Карл. Не прикасайся к ней, – прохрипела Нэнси. Он посмотрел на нее безумным взглядом, повернулся спиной и, прижимая Мисси к себе, неуклюже побежал к двери. В соседней комнате было темно. Раздался шум: это Карл врезался в мебель. Борясь с головокружением, Нэнси побрела за ним. Шаги уже раздавались на лестнице – тяжелые торопливые шаги. Все выше и выше. Нэнси с отчаянием прислушивалась, как он идет по коридору, видела его силуэт на фоне окна. Он поднимался на чердак. Он лезет на чердак. Она ринулась за ним, догнала его, попыталась схватить за ногу. Чердак походил на огромную пещеру с низким потолком на толстых балках. Пахло плесенью. Повсюду кромешная тьма. Было так темно, что Нэнси с трудом ковыляла за ним.

– Помогите! – закричала она. – Помогите! – Голос наконец вернулся к ней. – Мы наверху, Рэй. Наверху! – То и дело спотыкаясь, она слепо шла на звук шагов Карла.

Но где он? Приставная лестница. Он лез по тонкой шатающейся лестнице, которая вела с чердака прямо на крышу. «Вдовья дорожка». Он шел на «вдовью дорожку». Она подумала об узком опасном балконе, который окружал печную трубу между башенками.

– Карл, не ходи туда. Это слишком опасно. Карл! Вернись, вернись!

Нэнси слышала его резкое дыхание – нечто среднее между всхлипыванием и хихиканьем.

Она попыталась схватить его за ногу, но он пнул ее. Толстая подошва его ботинка ударила ей в лоб, и она соскользнула с приставной лестницы. Не обращая внимания на теплую кровь, хлынувшую по лицу, не чувствуя боли от удара, она снова полезла вверх.

– Карл, отдай девочку! Карл, остановись!

Но он был уже на вершине лестницы и открывал дверь на крышу. Наконец та со скрипом поддалась, и внутрь посыпался мокрый снег.

– Карл, тебе не убежать, – умоляла она. – Карл, я помогу тебе. Ты болен. Я скажу им, что ты болен.

Ветер подхватил дверь, распахнул ее, и она с глухим стуком ударилась о стену. Мисси громко и испуганно заплакала:

– Ма-а-ама!

Карл выбрался на балкон. Нэнси полезла за ним, держась за дверной косяк. Здесь так узко. Между перилами и дымовой трубой едва хватает места даже для одного человека.

Обезумев, она цеплялась ногтями за его одежду – пыталась остановить, оттащить от низкой ограды. Если он упадет или уронит Мисси…

– Карл, остановись, остановись!

Мокрый снег хлестал по лицу. Он обернулся и попытался снова пнуть ее, но споткнулся и попятился, пока не уперся спиной в перила. Мисси он не выпустил. Хихиканье сменилось икотой.

Дорожка обледенела. Он посадил Мисси на ограду и придерживал одной рукой.

– Не подходи ближе, девочка, – сказал он Нэнси. – Я брошу ее, если ты подойдешь. Скажи им, что они должны уйти. Скажи им, что они не должны прикасаться ко мне.

– Карл, я помогу тебе. Отдай ее мне.

– Ты не поможешь. Ты захочешь, чтобы они причинили мне вред. – Он перебросил одну ногу через перила.

– Карл, не надо. Не делай этого. Карл, ты ненавидишь воду. Ты не любишь, когда вода закрывает тебе лицо. Вот почему я должна была догадаться, что ты не совершил самоубийство. Ты не мог утопиться. Ты это знаешь, Карл. – Она заставила себя говорить размеренно, успокаивающе. Сделала один шаг к ограде. Мисси тянулась к ней.

И вдруг она услышала треск… Ограда ломалась! У нее на глазах деревянные балки подались под весом Карла, его голова запрокинулась, и он выбросил руки вперед.

Не успел он выпустить Мисси, как Нэнси ринулась вперед и схватила ребенка. Ее руки запутались в длинных волосах дочери – она намотала пряди на руки и держала ее. Они балансировали на самом краю, ограда крошилась. Она почувствовала, что Карл хватает ее за ногу, падает, кричит.

Нэнси потащило вперед, но тут ее обхватили чьи-то крепкие руки. Сильная рука прижала голову Мисси к ее шее, затащила обеих назад, и она рухнула в объятия Рэя. С последним отчаянным криком Карл соскользнул с балкона, прокатился по обледеневшей крыше и упал в злой скалистый прибой далеко внизу.

31

Огонь жадно лизал толстые бревна. Теплый запах горящих дров проникал в комнату и смешивался с ароматом свежего кофе. Уиггинсы открыли магазин, принесли холодное мясо для сандвичей и вместе с Дороти приготовили угощение, пока Нэнси и Рэй были с детьми в больнице.

Когда они вернулись домой, Нэнси настояла, чтобы телевизионщиков и журналистов тоже накормили. Джонатан распахнул двери своего дома. Они сняли, как Нэнси и Рэй возвращаются домой с детьми на руках, и заручились обещанием интервью на следующий день.

– Мы хотим поблагодарить всех, чьи молитвы помогли нашим детям выжить, – произнес Рэй в микрофоны.

Супруги Кини тоже приехали, чтобы разделить всеобщую радость. Они так боялись, что опоздали со своей информацией, и были уверены, что только молитва сделала возможным это чудесное спасение. Все мы люди, все мы ошибаемся, думала Элен и, вспоминая, что ее Нил разговаривал с этим сумасшедшим, невольно вздрагивала. Что, если бы он попросил Нила сесть в его машину?..

Нэнси сидела на диване, крепко держа спящую Мисси. Девочке дали теплого молока и аспирина, она успокоилась и теперь прижималась к маме, натянув до самого носа свое любимое истрепанное одеяло, которое называла своей «причудой».

Лендон осторожно расспрашивал Майкла, и тот рассказывал ему происшедшее. Его голос, сначала возбужденный и быстрый, постепенно стал спокойным, даже немного хвастливым.

– Я не хотел уходить без Мисси, когда хороший дядя начал драться с тем плохим и кричал, чтобы я позвал на помощь. Так что я вернулся к Мисси и позвонил маме. Но потом телефон сломался. Я хотел отнести Мисси вниз, но пришел плохой…

Рэй обнял его.

– Умница. Ты – молодец, настоящий мужчина, Майкл. – Рэй не мог оторвать глаз от Нэнси и Мисси. Лицо Нэнси было бледным, в синяках, но настолько безмятежно прекрасным, что он с трудом проглотил комок в горле.

Шеф Коффин поставил чашку на стол и прочитал заявление, которое собирался сделать прессе:

«Профессора Карла Хармона, известного также по именем Кортни Пэрриш, вытащили из воды еще живым. Перед смертью он признался в убийстве своих детей, Лизы и Питера. Кроме того, сознался, что виновен в смерти матери Нэнси Элдридж. Поняв, что она помешала бы его браку с Нэнси, он застопорил рулевой механизм ее машины, пока она была в ресторане с дочерью. Мистер Джон Крагопулос, на которого профессор Хармон напал сегодня днем, находится в больнице Кейп-Кода с сотрясением мозга. Состояние у него тяжелое, но он должен выздороветь. Детей Элдриджей осмотрел врач и констатировал, что признаков сексуального насилия нет. Хотя у мальчика на лице остался синяк от сильной пощечины».

Шеф почувствовал, что на него наваливается неимоверная усталость. Он сделает заявление и поедет домой. Делия ждет его, сгорая от любопытства. Она непременно захочет знать все, что случилось. Вот такие дни, размышлял он, и делают труд полицейского стоящим делом. На такой работе видишь столько горя. Иногда приходится говорить родителям, что их ребенок мертв. Такие случаи, как в Дозорной Вышке, когда обоих детей нашли целыми и невредимыми, надо ценить.

А завтра… Джед размышлял, что завтра ему придется осудить себя самого. Он тоже виноват. Сегодня утром он предвзято отнесся к Нэнси, и все из-за злости на то, что не узнал ее. Предвзято отнесся к ней, не видел очевидного, не слушал, что говорили ему Джонатан, Рэй, доктор и сама Нэнси.

Но, в конце концов, именно он привез Рэя к Дозорной Вышке, благодаря ему тот очутился на балконе за долю секунды до трагедии. Никто, кроме Джеда, не смог бы взобраться по обледеневшему холму так быстро. Когда на повороте они увидели разбитую машину Нэнси, Рэй хотел остановиться. Но Джед продолжал ехать. Чутье подсказывало, что Нэнси вышла из машины и находится в доме. Его догадка оказалась верна. Одно это его оправдывает.

Лендон кивнул, и Дороти молча наполнила его чашку. С Майклом все будет хорошо, подумал он. Скоро он снова заедет к ним, поговорит с детьми и с Нэнси – постарается помочь ей увидеть прошлое и оставить его позади. Нэнси не потребуется много помощи. Чудо, что она нашла в себе силы пережить весь этот ужас. Но она – сильная женщина, и это испытание лишь поможет ей взглянуть в будущее, вернуться к нормальной жизни.

В душе Лендона царил покой. Наконец-то он расплатился за свою невнимательность. Если бы он поехал к Нэнси, когда умерла Присцилла, многого можно было избежать. Он бы понял, что с Карлом Хармоном что-то не так, и обязательно отговорил бы ее выходить за него замуж. Но тогда ее не было бы здесь и сейчас с этим молодым человеком, который стал ее мужем. И она не обнимала бы этих детей.

Лендон понял, как ему хочется вернуться домой к Эллисон.

– Кофе? – повторил Джонатан вопрос Дороти. – Да, спасибо. Обычно я не пью его так поздно, но сегодня ночью никому из нас бессонница не грозит. – Он пристально наблюдал за Дороти. – А вы как? Должно быть, ужасно устали.

Он заметил, что на ее лице промелькнула неопределенная грусть, и сразу догадался о причине.

– Должен сказать вам, что ни к чему упрекать себя. Сегодня мы все не обращали внимания на факты, из-за этого чуть не произошла трагедия. Взять хотя бы меня. Утром я проходил мимо этого дома и заметил блеск в Дозорной Вышке. Он здорово меня разозлил, я даже думал попросить Рэя поговорить с жильцом о том, что у него там в окне. С моим-то юридическим образованием я должен был об этом вспомнить. Расследование очень быстро привело бы нас к Дозорной Вышке… Но главное, если вы бы не решили показать дом и не привезли бы мистера Крагопулоса, никто бы не помешал Карлу Хармону осуществить свой дурной замысел. Его не отвлекли бы от Мисси. Конечно же, вы слышали, как Майкл описывал то, что происходило до вашего звонка.

Дороти слушала, размышляла и в глубине души согласилась. Чувство вины и угрызения совести как рукой сняло, и ей вдруг стало необычайно легко. Наконец-то она сможет порадоваться воссоединению семьи!

– Спасибо вам, Джонатан, – просто сказала она. – Мне нужно было это услышать.

Она бессознательно взяла его за руку. Он сознательно накрыл ее руку своей.

– Дороги еще очень скользкие, – сказал он. – Когда будете готовы ехать домой, я с радостью вас отвезу. Мне так будет спокойнее.

Все позади, думала Нэнси. Все позади. Она крепче обняла спящую дочку. Мисси пошевелилась, пробормотала: «Мама», – и снова мерно засопела.

Нэнси взглянула на Майкла. Он прислонился к Рэю, и тот нежно укладывал его себе на колени.

– Ты начинаешь уставать, дружище, – сказал Рэй. – Думаю, всем вам лучше лечь в постель. У нас был трудный денек.

Нэнси вспомнила, как эти сильные руки схватили ее и не дали им с Мисси упасть. Так будет всегда. С Рэем она всегда будет в безопасности. Сегодня она сама это видела. Сегодня она успела.

Где-то в глубине ее существа родились слова молитвы: «Спасибо тебе, Господи, спасибо тебе. Ты спас нас от зла».

Она заметила, что мокрый снег больше не стучит в окна, что ветер утих.

– Мама, – сонно позвал Майкл. – Мы даже не отпраздновали твой день рождения, и я не купил тебе подарок.

– Ничего, Майк, – успокоил Рэй. – Мы отпразднуем мамин день рожденья завтра, и я уже знаю, что ей подарить. – Напряжение и усталость исчезли с его лица, и Нэнси увидела блеск в его глазах. Он смотрел прямо на нее. – Я даже скажу тебе, что это будет, милая – продолжал он. – От детей – уроки живописи у хорошего учителя, а от меня – окрашивание волос в салоне красоты.

Он встал, опустил Майкла в кресло, подошел к жене, вгляделся в корни ее волос и сказал:

– У меня есть подозрение, милая, что из тебя получится ослепительная рыжеволосая красавица.