Текст книги "Ухаживая за Джулией"

Автор книги: Мэри Бэлоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 4

Граф Биконсвуд оставил мать в гостиной, но он знал, что неминуемо столкнется с другими членами семьи, которые захотят поделиться с ним своими впечатлениями. Он предпочел бы побыть какое-то время один. Его раздражало, что он должен задержаться в Примроуз-Парке на целый месяц. Он мог бы вернуться в Лондон до окончания светского сезона. Он не собирался ухаживать за Джулией, и ничто не мешало ему немедленно уехать.

Но были и другие моменты, которые не позволяли ему осуществить свое намерение. Хотя он не был владельцем Примроуз-Парка и никогда не будет им, тем не менее в отсутствие настоящего хозяина он должен принять на себя обязанности такового, так как теперь стал главой семьи. Уехать было бы неприлично, а он всегда гордился своими безупречными манерами.

Дядя потребовал, чтобы все его родные задержались в имении на месяц. Это было предсмертное пожелание человека или предсмертное приказание. Итак, честь диктовала ему остаться. Кроме того, была еще Джулия. Вообще-то у него не было обязательств перед ней. Однако его дядя считал себя ответственным за ее судьбу, а он был его преемником. Он должен подождать, пока Джулии будет обеспечено надежное и благополучное будущее.

Даже если он окажется в Лондоне, он не сможет участвовать в светской жизни общества. Он носит траур. Хорошо было дяде приказать им всем снять траур на следующий же день после оглашения завещания, что они, несомненно, и сделают, хотя это и неприлично. Это было желание умирающего человека. Но оно действовало только в пределах Примроуз-Парка. Если он вернется в Лондон, он должен будет соблюдать траур и вести себя как человек, унаследовавший титул и состояние покойного графа.

Итак, он задерживается в имении. Вначале, когда он услышал просьбу, чтобы все они остались на месяц, он подумал: не пригласить ли Бланш с родителями погостить в Примроуз-Парке? Но идея умерла, прежде чем окончательно сложилась. Как он мог пригласить их в дом, который ему не принадлежит? И можно ли было приглашать кого-либо на семейное собрание, где не присутствовал никто из посторонних? Это было бы возможно, если бы они с Бланш были помолвлены. Но этого пока не произошло.

К тому времени как он вернется в Лондон, думал Дэниел, она уже покинет город. Ему придется узнавать, куда ее увезли на лето, и следовать за ней, если он хочет объявить о своих намерениях. Или ему придется ждать до следующего года и надеяться, что она не увлечется кем-то другим.

У него было неспокойно на сердце, когда он искал тихую гавань, где его не могли бы найти, пока все не оправятся от волнения и возбуждения, вызванных чтением завещания. Зимний сад мог стать именно таким местом, считал он, осторожно открывая дверь и входя внутрь. Да, он был прав. Здесь никого не было. Дэниел тихо прикрыл за собой дверь. Он насладится часом уединения. Часом, который мог бы провести с Бланш, если бы не уехал из Лондона. Он тихонько выругался. Затем Дэниел услышал голос и понял, что он здесь не один. И если бы можно было назвать одного обитателя дома, которого ему меньше всего хотелось видеть в этот момент, это оказалась бы именно та персона, которая заговорила с ним.

– Я должна была догадаться, что ты первым меня найдешь, – заявила она. – Да, я здесь. Начинай свою речь.

Сначала Джулии не было видно. Затем одна из задернутых штор отодвинулась, и она спустила ноги с подоконника, обнажая колени, что не пристало молодой леди. Он тут же почувствовал раздражение.

– Что ты имеешь в виду? – поинтересовался граф.

– Конечно, этот пряник, – ответила Джулия.

Тон ее голоса был далек от приятного. Но справедливости ради Дэниел должен был признать, что она, как и он, искала уединения. – Прекрасный дом, построенный еще в прошлом веке, со всей его ценнейшей коллекцией произведений искусства, обстановкой и прочим убранством. Большой очаровательный парк. Процветающие фермы и стабильная рента. Имение было бы алмазом в твоей короне, ты не находишь, Дэниел? Но к этому прилагаюсь я как неотъемлемая и неделимая часть. Маленькая неприятность.

Ему следовало улыбнуться, но неожиданно для себя Дэниел рассердился.

– Маленькая? – переспросил он, стараясь владеть своим голосом и придавая ему ледяной тон. – Я мог бы использовать другое прилагательное, Джулия. К тому же я полагаю, что моя корона уже достаточно усыпана алмазами.

Дэниел был рад, что отчитал ее. Она сидела и пристально смотрела на него. Джулия никогда не умела контролировать свои чувства. А контроль над эмоциями, как он считал, является неотъемлемым качеством леди. Даже такой, как она.

– Твой выбор не так уж велик, как ты представляешь, кузина, – продолжал Дэниел. – Но полагаю, тебе все же будет легче выбрать из четырех претендентов, чем из пяти. Я не принимаю участия в состязании.

Она поджала губы и взглянула на него, прищурившись.

– Это не очень-то милосердно. – Ее голос вибрировал от негодования. – Это означает, что мы лишимся твоего общества, да, Дэниел? Я, во всяком случае, буду в отчаянии.

Молодой граф и сам не понимал, почему они так ненавидели друг друга и когда это началось. Будучи ребенком, она была ужасно шумной и непослушной. Но это не могло вызвать у него такую ненависть. Он ведь не испытывал такой же ненависти к другам своим младшим кузенам и кузинам, которые временами столь же раздражали его, – по крайней мере к мальчикам. Однако это не та проблема, чтобы решать ее в данный момент.

– Я могу помочь тебе сузить круг потенциальных женихов еще больше, если, конечно, ты захочешь прислушаться к моим советам, – предложил Дэниел.

Он ожидал, что его откровенно попросят отправиться куда подальше, но Джулия улыбнулась. Ехидно улыбнулась. Она положила ладони на подоконник по обе стороны от себя и наклонилась вперед, демонстрируя явную готовность его выслушать.

– Конечно, Дэниел, – промурлыкала она. – Жду твоих советов.

Она становится чертовски хорошенькой, когда сердится, отметил граф. Да и когда не сердится, если уж на то пошло. Хотя слово «хорошенькая» не слишком точно описывало ее внешность. Дело было не в лице или аккуратной, красивой фигуре. В Джулии было что-то очень привлекательное. Если бы она вела себя как леди, он не заметил бы этого. Но сейчас она буквально источала чувственность.

– На твоем месте я не выбрал бы Фредди, – начал граф. – Ему всегда не хватает денег, и он был бы только рад заполучить эти фермы и ренту. Но он проиграет все это скорее, чем настанет срок ее получить. Кроме того, ему нужно больше одной же… – Вся беда с женщинами, подобными Джулии, подумал он, состоит в том, что иногда человек, общаясь с ними забывает, что он джентльмен.

Она наклонилась вперед еще сильнее.

– Слово не может означать «жена», – отметила она. – Я слышала, что Фредди ужасный повеса, но не верю, что он отважится на двоеженство. Ему нужна больше, чем одна женщина, Дэниел? Ты полагаешь, моих чар будет недостаточно, чтобы поддерживать его интерес? Как глупо.

Джулия играла с ним. Она наслаждалась этой игрой. Самое лучшее, подумал Дэниел, это выйти из зимнего сада, не произнеся больше ни слова, и поискать другой уединенный уголок. Но будь он проклят, если оставит последнее слово за Джулией.

– А Малькольм слишком стар для тебя, – резко произнес он.

– Правда? – Джулия подняла брови и снова улыбнулась ему. – Ты думаешь, девять лет – большое препятствие для брака, Дэниел? Но ведь между мной и тобой разница восемь лет.

И одиннадцать лет между ним и Бланш, подумал молодой граф.

– Другая причина, почему я не сделаю тебе предложения, та, что я предпочитаю зрелых женщин, – проговорил он.

Если он надеялся ее осадить, то его ждало разочарование,

– Мы говорим о физической зрелости? – На ее лице продолжала играть улыбка. – Ты предпочитаешь спелый плод?

Как он хотел бы не покраснеть и не опустить глаза!

– Ты единственная леди, Джулия, от которой можно ждать самых вульгарных выходок и выражений.

Джулия предпочла не обижаться на кузена.

– Тогда остается Гасси, – вздохнула она. – У тебя ведь не будет никаких возражений против Гасси, да, Дэниел?

– Гасси для тебя слишком молод, – последовал ответ.

– Мы одного с ним возраста. – Она недоуменно взглянула на Дэниела. – Хотя, вообще-то, он на четыре месяца и три дня меня старше. Когда-то мы даже знали это с точностью до часа, но сейчас я забыла.

– Ему нужно время, чтобы расправить крылья, – заметил граф. – Пока ему ни к чему связывать себя узами брака, – Дэниел злился на самого себя. Для чего он дает ей эти советы? Хотя он и говорил серьезно, маловероятно, что она прислушается к ним. Кроме того, что ему за интерес ограждать ее от неудачного замужества? Какая ему разница? Разве что он наследник своего дяди, и ему всегда было присуще чувство долга. Но возможно, он защищал не Джулию, а своих кузенов? Он не пожелал бы Джулию в жены даже злейшему врагу. Но эта несправедливая мысль заставила его разозлиться еще сильнее.

– Особенно если это узы брака со мной, – уточнила Джулия. – Гасси не должен быть прикован ко мне на всю жизнь. Ты это имел в виду? Твое невысокое мнение обо мне как о партнерше в браке, удручает меня, Дэниел. Тогда остается Лес. Ему двадцать три года. Он не слишком молод и не слишком стар. Я не могу представить, что Лесу нужна больше, чем одна же… – Джулия намеренно оставила слово неоконченным. – Думаю, он будет рад владеть Примроуз-Парком, и он настолько мил, чтобы радоваться обладанию мной. Да, Лес – самый разумный выбор. Спасибо, Дэниел. Твои советы были очень полезны.

– Лес слишком слащав, – буркнул он, – и у него замедленная реакция. Он совсем не подходит тебе.

– Возможно, потому, что он не сможет держать меня в узде? – задумчиво произнесла она.

Да, как раз по этой причине, решил про себя Дэниел.

– Да, если ты так считаешь. Но учти – это твои слова, – заметил он.

– О Боже! – воскликнула Джулия. – Может быть, не стоит держать всех в подвешенном состоянии целый месяц, а завтра же заявить мистеру Прадхолму, что мне не подходит ни один из пяти кузенов? Впрочем, это можно перефразировать с точностью до наоборот. Я не подхожу ни одному из пяти кузенов. Мне следует безотлагательно отправиться к родному дяде. – Тон ее голоса был одновременно настороженным и раздраженным.

– Тебе хочется жить у дяди? – Граф почувствовал, что она с трудом сдерживает гнев.

Она засмеялась, соскочила с подоконника и, повернувшись к нему спиной, выглянула из окна.

– Ну конечно, я не могу дождаться этого момента. Уверена, что и они ждут этого с нетерпением. У них ведь всего пятеро собственных детей.

– Они не хотят видеть тебя в своем доме? – спросил он, нахмурясь. Это так похоже на Джулию – заставить его почувствовать себя виноватым, дать понять ему, что он вел себя невежливо и не по-джентльменски и что она нежеланный гость и в его семье тоже.

– Ты ждешь, что я признаю это? – спросила она, бросая на кузена взгляд из-за плеча. – Что мне делать? Смиренно плакать, чтобы вызвать твою жалость, Дэниел? Но это было бы низко с моей стороны. В действительности, я – в завидном положении. Для пяти джентльменов я – ключ к обладанию большим и процветающим имением. Целый месяц я буду забавляться ухаживаниями пяти мужчин, прежде чем выберу одного из них и преподнесу ему себя и Примроуз – не важно, в каком порядке. О, пардон, их ведь четверо?

Он вдруг понял, как глупо было испытать всплеск жалости к ней и позволить этой вздорной девице собой манипулировать.

– Значит, ты не воспользуешься моими советами? – спросил граф.

– Это были не советы, Дэниел, – презрительно процедила она. – Если я последую им, то к концу месяца останусь без мужа и без дома. Как ты глуп! Я прожила здесь большую часть жизни и люблю это место. У меня есть шанс сохранить его на всю жизнь.

Хороший шанс. Я не дам ему ускользнуть из моих рук.

К концу месяца я буду помолвлена – возможно, с Фредди. Возможно, с Малькольмом. Или с Гасси, или Лесом. А может быть, и с тобой. – Она тихо прыснула от смеха. – Если ты считаешь, что я испорчу жизнь одному из твоих кузенов, Дэниел, ты проявишь исключительную галантность и сам женишься на мне.

– Скорее в аду начнется снегопад! – в ужасе воскликнул граф.

Джулия засмеялась.

– Извини меня, – сказала она, делая шаг вперед, – но я хочу положить конец этому приятному свиданию. Комната слишком мала для нас двоих.

Он дал понять кузине, что она может остаться, и сухо поклонился.

– Это не лишено смысла, – произнес он. – Но поскольку ты оказалась здесь первой, я оставляю сад тебе. Никто не упрекнет меня в недостатке галантности.

* * *

Дэниел покинул комнату, подавив желание громко хлопнуть дверью. Ему было жарко. Он сцепился с ней, словно уличный мальчишка. Он позволил себе опуститься до ее уровня, ввязавшись в эту глупую ссору. И главное, он не знал причины. Он не мог понять, почему один вид ее, даже мысль о ней, заставляли его ощетиниваться.

Граф вышел из дома через боковую дверь и направился к конюшне. Он ведь не видел Джулию целых шесть лет! Неужели он так не любил ее все те летние месяцы, что проводил в Примроуз-Парке? Но как это могло случиться? Она была тогда девчонкой. Восьмилетняя разница в возрасте была в те годы гораздо заметнее, чем сейчас.

Дэниел не мог забыть, что всегда осуждал ее. В то время как другие девочки – его сестра, и Сьюзен, и даже младшие по возрасту Виола и Стелла – понимали, что существует разница между тем, что дозволяется делать взрослеющим мальчикам, и тем, что ожидалось от девочек, Джулия, играя с кузенами, совсем не думала о таких мелочах.

Он часто думал о том, что дедушке не мешало бы отшлепать ее, и не раз, когда она была ребенком, и нанять ей более строгую гувернантку, когда она подросла, – такую, которая не жалела бы розог. Он даже пару раз говорил ей об этом. Но разве раньше ее поведение вызывало у него гнев, как сейчас?

Впрочем, было еще одно лето, когда она вела себя столь же одержимо, катаясь на лошади верхом, купаясь в одежде, бегая с мальчишками наперегонки – и именно в это лето она начала расцветать. Дэниел помнил, как однажды рассвирепел, когда Фредди увидел, как он смотрел на нее, выходящую из воды, в тонком облепившем ее девичью фигуру платье, толкнул его локтем под ребро и засмеялся так, как мог смеяться только Фредди.

Дэниел помнил, что в ту минуту он готов был броситься одетым в озеро, чтобы остудить жар в крови, если бы его не удержала привычка справляться со своими эмоциями. Тогда ему было двадцать три года. Но он пришел в ярость, что Джулии удалось смутить его, демонстрируя себя и прекрасно понимая эффект, который она произвела на двадцатилетнего Фредди и даже на Гасси.

Дэниел в ту пору считал, что испытываемые им эмоции уместны только в борделях. Юношу поразило сознание, что его возбудила собственная кузина – пусть даже не родная кузина. Джулия. Боже праведный! Ни одна настоящая леди не позволит мужчине испытывать к ней подобные чувства. Но Джулия не была леди. Она олицетворяла собой вульгарность.

Граф достиг конюшни, но передумал ехать на прогулку верхом. Скоро наступит время обеда, и поскольку он теперь глава семьи, ему не пристало опаздывать. Он вздохнул. Оказывается, такая ответственность может стать иногда тяжелой ношей. В той или иной степени он уже нес ее после смерти отца, когда ему едва исполнилось четырнадцать. Теперь ответственность удвоилась. Временами ему казалось, что он пропустил молодость. Он вспомнил о Бланш и снова вздохнул.

Сейчас Дэниел осознал, что Джулия начала раздражать его еще до того, как она пыталась не пустить его в дом дедушки менее двух недель назад. Он просто забыл об этом. Но чтобы вспомнить, потребовалось немного времени.

Впереди у него долгий месяц, подумал он, неохотно поворачиваясь и направляясь к дому.

* * *

Во время обеда Джулия сидела между Камиллой и дядей Полом и весело болтала обо всем и ни о чем. Готовясь спуститься вниз, она решила, что никому не доставит удовольствия увидеть, как ее ошеломили события этого дня. Конечно, она была в черном, так как все условились не снимать траур до завтрашнего утра. Но Джулия позволила горничной дольше, чем обычно, расчесывать ее кудри, пока они не заблестели, и уложить их в искусную прическу.

Она даже не взглянула туда, где сидел Дэниел. Он имел наглость усесться во главе стола, где всегда сидел дедушка. Ну конечно, ведь теперь он новый граф и глава семьи. Но не владелец Примроуз-Парка и никогда им не станет. Честь владения поместьем будет принадлежать ей – и кому-то еще. Она старалась не встречаться взглядами со своими кузенами.

Все это ужасно ее оскорбляло.

Ее положение, похоже, изменилось, так как она сделала глупость, поссорившись с Дэниелом в зимнем саду. Ей следовало бы помнить, что для нее ссоры были небезопасны, так как она не умела держать себя в руках и чаще всего кончала тем, что поступала крайне опрометчиво.

Сегодня она проявила еще большее безрассудство, чем обычно. Она сказала ему, что собирается выйти замуж за одного из кузенов – возможно, за него. Она бросила ему перчатку. Теперь отступать было некуда, хотя ей совсем не хотелось выходить замуж за кого-нибудь из них, даже за Гасси, с которым они были особенно дружны. Сказать по правде, замужество с Гасси ужасно ее смущало. Но она должна выбрать кого-то из кузенов, просто чтобы доказать Дэниелу, что она способна на это. Если она возьмет свое слово назад, он, несомненно, решит, что никто из них не захотел на ней жениться.

Итак, она решила соблазнить одного из них и вынудить предложить ей руку и сердце. Она собиралась обручиться, а там можно будет разорвать помолвку, если это окажется для нее невыносимым, но пока Джулия будет играть в эту игру. Хотя эта мысль вызывала у нее отвращение.

И за все это нужно поблагодарить Дэниела. Она украдкой взглянула на него через стол и не могла не отметить, что черное очень идет к его изящной мускулистой фигуре. Прежде Джулия никогда не замечала изумительного густого цвета его каштановых волос. Да, он красив, с раздражением отметила она. Но из этого не следует, что у него хороший характер.

– Джулия, – обратилась к ней Камилла, когда дядя Пол повернулся к тете Юнис, – я вижу, ты подавлена. Но я не виню тебя.

– Подавлена? – Джулия удивленно взглянула на кузину. Ведь она не переставала болтать и смеяться.

– Ты слишком весела, слишком жизнерадостна, – объяснила Камилла. – Мне знакомы эти признаки. Я сама вела себя точно так же после смерти Саймона, потому что боялась, что мне начнут сочувствовать.

Трудно было себе вообразить смеющуюся и болтающую Камиллу. Она всегда была мило-серьезна, даже в детстве, до того как встретила своего капитана и обручилась с ним. Ну, возможно, не так уж серьезна.

– Пусть это не волнует тебя, – продолжила Камилла. – Как сказал мистер Прадхолм, никто не принудит тебя выйти замуж, только уж если ты очень привязана к Примроуз-Парку…

– Я очень привязана к этому месту, – призналась Джулия. – Но женщина часто покидает свой дом, когда она вырастает.

– С тем, чтобы выйти замуж, – добавила Камилла. – Но не потому, что умер хозяин дома. Хотя, конечно, нередко случается и так. Но не позволяй никому из кузенов надоедать тебе и принуждать тебя к браку. Впрочем, не думаю, что кто-то из них способен на это, разве что Фредди. Обращайся ко мне, если тебе понадобится помощь. Такая компаньонка рядом с тобой способна остудить любой жар, можешь мне поверить! – Она улыбнулась.

– Спасибо. – Джулия впервые за весь вечер искренне улыбнулась. – Знаешь, я чувствую себя как-то неловко. Целый месяц все родственники будут наблюдать за мной и гадать, кто сделает мне предложение и кого я выберу. А что, если никто не объяснится мне в любви? Это будет довольно унизительно. – Она нервно засмеялась.

Словно для того, чтобы подтвердить ее слова, тетя Милли с самого полудня продолжала поощрительно улыбаться и кивать Джулии всякий раз, как видела ее. Наверняка все они с любопытством наблюдают за ней, смущенно подумала она, оглядывая лица родных, но не заметила ничего подобного. Она опустила глаза в пустую тарелку и задумалась, сколько же она съела блюд и из чего они состояли?

Но как только обед закончился, Джулия тут же обнаружила, что ей нечего беспокоиться – внимание кузенов ей обеспечено. Когда леди перешли в гостиную, Стелла и Виола позвали ее к фортепиано, и девушки по очереди пели и играли. Немного позже, когда мужчины тоже покинули столовую, к ним присоединились Фредерик, Лесли и Огастус. Фредерик лениво облокотился о фортепиано, пока Огастус переворачивал ноты для Виолы, а Лесли спел один романс вместе со Стеллой. У него был приятный тенор. Краем глаза Джулия заметила, что граф вышел на балкон, пройдя рядом с музицирующей группой. Она была рада, что он не подошел к ним.

Но все теперь не так, как прежде, сердито подумала Джулия через некоторое время. Она всегда искренне наслаждалась обществом своих кузин и кузенов, когда они собирались вместе. Но сейчас никто не вел себя естественно и непринужденно, включая и ее саму. Фредди стоял, лениво опираясь на фортепиано, и его темные глаза внимательно наблюдали за ней из-под полуопущенных век, а локон темных волос красиво падал на лоб. Лес ласково ей улыбался. Гассиж же избегал смотреть на нее, делая вид, что ее здесь нет, Стелла с Виолой смеялись слишком весело и громко. А Дэниел молча стоял на балконе. Но Джулия чувствовала его присутствие, словно тяжелую руку, сжимающую ее сзади за шею.

– Тебе не жарко, Джули? – спросил Фредерик, раздвинув губы в улыбке.

– Да, пожалуй, – ответила она. – По-моему, свежий воздух совсем не проникает в комнату.

– Тетя Милли закрыла все окна, кроме балконных дверей, – сообщила Виола. – Вы же знаете, как она боится сквозняков.

– На улице гораздо прохладнее, – сообщил Фредерик, и его голос был словно ласка. Она пристально посмотрела на него, но перед ней был прежний Фредди. – Пойдем прогуляемся по парку.

– Хорошо, – настороженно ответила Джулия. Раньше она восприняла бы подобное приглашение с радостью и без всяких подозрений, несмотря на то, что ей давно была известна репутация Фредди. Но сейчас была необычная ситуация. Однако надо же-с чего-то начинать. – С удовольствием, Фредди.

Ее кузен неохотно выпрямился. Лесли хмурился над нотным листом. Девушки притворились, что ничего не слышали. Огастус отвернулся и равнодушно посмотрел на картину, висящую на стене.

– Это самая лучшая идея за сегодняшний вечер, Фредди, – раздался голос рядом. – На улице приятная прохлада. Если можно, я присоединюсь к тебе и Джулии, Стелла, ты пойдешь с нами?

Должно быть, он стоял на балконе, подслушивая за занавесом, с негодованием подумала Джулия, любуясь красивой фигурой графа. Тут она с удовлетворением отметила, что он, похоже, на целых два дюйма ниже Фредди, а его волосы – на пару тонов светлее. И у Дэниела не было прелестной пряди волос, падающей на лоб, как у Фредди, и темных карих глаз, которыми он удачно пользовался в нужный момент. Правда, у Дэниела голубые глаза и аристократический нос. Но даже это…

– И я пойду с вами, – откликнулась Виола. – А ты, Лес?

Фредерик только щелкнул языком, когда они вшестером вышли из гостиной. Он шел впереди, ведя Джулию под руку.

– Могу обещать тебе одно, Джули, – усмехнулся он. – В этом месяце за тобой будут наблюдать пристальнее, чем за всю твою жизнь. Как тебе это нравится?

Она слышала за спиной разговор графа со Стеллой. В этот момент ей больше всего хотелось возобновить дневную ссору с ним. Она знала, чего он добивается. Он сам не хотел иметь с ней ничего общего, но собирался сделать все возможное, чтобы у нее не было шанса и с другими кузенами. Он просто не мог себе представить, что она станет полноправным членом его семьи. И он скорее умрет, чем позволит одному из них стать хозяином Примроуз-Парка. Он предпочтет, чтобы имение было отдано в выбранный ее дедом благотворительный фонд.

Ну, это мы еще посмотрим, упрямо подумала Джулия.

– Я всегда считала, что сопровождать девушку в общественных местах – глупая затея, – заговорила Джулия нарочито громко. – Особенно если находишься в собственном доме, в своей семье. Не думаю, что нам нужны сопровождающие, как ты считаешь, Фредди?

Обращаться к Фредди с подобным замечанием было опрометчиво и весьма безрассудно, пришла к выводу Джулия, поймав его кривую ухмылку.