Текст книги "Беспутный повеса"

Автор книги: Мэри Бэлоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Глава 14

У лорда Эдмонда были наипротивнейшие ощущения. К физической тошноте примешивалось отвращение к собственной персоне, и это чувство было для него совершенно новым. Он решил, что Мэри была права, сказав, что он себя ненавидит. Размышляя над ее словами, он вынужден был признать, что она попала в точку, хотя сознательно он не относился к себе так уже многие годы – во всяком случае, с тех пор, как затянулась живая рана от смерти Дика и матери. Лорд Эдмонд был уверен, что привычнее всего для него была насмешливая улыбка на лице, хотя он редко смотрел на себя в зеркало.

Итак, отвращение к себе было ему в новинку. Даже с самой последней проституткой он не обошелся бы так грубо, как поступил с Мэри в Кентерберийском соборе – не где-нибудь, а в церкви! Но тогда он не мог упустить представившегося ему подходящего момента. Это была полная деградация и заключительный щелчок по носу всему миру, Богу и тому, что они сделали с его жизнью – вернее, тому, что он сам сделал со своей жизнью. И не к чему было обвинять Господа, лорд Эдмонд никогда прежде этого не делал, во всяком случае, никогда не начинал скулить.

Свернув на дорожку, ведущую в Рэндалл-Парк, он поехал рядом с Эндрю Шелбурном, вплотную за ними скакали Питер и Бигсби-Гор, а впереди были две кареты, в одной из которых ехала Мэри.

На: обратном пути лорд Эдмонд почти не принимал участия в разговоре. Собираясь уехать раньше времени, он чувствовал себя виноватым перед тетей. Он любил леди Элинор и не представлял себе, как смог бы выжить, если бы не ее поддержка, если бы все связи с семьей оборвались после той трагедии. Но до ее дня рождения оставалось еще двое суток – так долго он не выдержит, два дня – это целая вечность. И он не знал, как посмеет снова взглянуть Мэри в глаза.

Подъезжая к дому, лорд Эдмонд немного придержал лошадь, чтобы оказаться позади всех. «Нужно будет помочь дамам выйти из экипажей, но впереди еще Гудрич и Райт, так что моя помощь, вероятно, не понадобится, – решил лорд Эдмонд, – возможно, мне удастся затеряться в толпе и отправиться прямо на конюшню. А кроме того, большинство леди и не ожидает от меня галантного поведения».

Но прежде чем он успел привести в исполнение свои намерения, наверху подковообразной лестницы появилась его тетя, а с ней еще одна леди и два джентльмена – очевидно, гости, ради которых она осталась дома. Лорд Эдмонд мельком взглянул на них. Просто, но со вкусом одетая леди, одного возраста с ним или чуть старше, была ему не знакома. Он перевел взгляд на старшего из двоих мужчин, высокого и седовласого, а затем посмотрел на более молодого, у которого волосы только начали седеть на висках.

В следующую секунду, спрыгнув с лошади и бросив кому-то поводья – он даже не видел кому, – лорд Эдмонд зашагал, сам не зная куда, в поисках неизвестно кого, в панике оглядываясь по сторонам. И, увидев Мэри, он мгновенно оказался рядом с ней, а его рука крепко вцепилась ей в запястье.

– Пойдем со мной. – Он с такой силой потянул ее за собой, что Мэри едва не упала.

– Уберите свою руку, – холодно приказала она.

– О Боже, Уэйт, вы мне за это ответите, – тихо, со злостью прошипел виконт Гудрич. – Сейчас же оставьте Мэри в покое, или все собравшиеся станут свидетелями того, как я сломаю вам челюсть.

– Пойдем, – повторил лорд Эдмонд, не слыша слов ни одного из них, – пойдем.

– Все в порядке, Саймон, – успокоила виконта Мэри, взглянув на лестницу, а затем снова на лорда Эдмонда. – Я пойду с ним.

– Мэри! – возмущенно запротестовал виконт.

– Все в порядке, – подтвердила Мэри.

Но лорд Эдмонд не слышал их разговора, его взгляд был прикован к углу дома в конце террасы. Он знал, что ему нужно добраться туда и завернуть за угол. Его рука как тисками сжимала запястье Мэри, но он этого не сознавал, и ей приходилось почти бежать, чтобы поспевать за ним.

Ей следует упереться ногами в землю и остановиться, следует потребовать, чтобы он отпустил ее руку, следует накричать на него, на худой конец следует поколотить и исцарапать его; она сыта им по горло и даже больше – так считала Мэри, но ничего этого не делала.

Увидев на лестнице двух незнакомых джентльменов с леди Элинор, она мгновенно все поняла, а взглянув на лорда Эдмонда, заметила, как он побледнел и как дико горят его глаза. Поэтому она не сделала ничего из того, что ей следовало сделать, а почти бегом обогнула вместе с ним угол дома и последовала дальше мимо розария через лужайку за домом к ближайшим деревьям.

Сначала Мэри чувствовала боль в запястье, потом рука у нее онемела, в руку вонзилась тысяча булавок и иголок, но лорд Эдмонд не отпускал ее и не ослаблял своей хватки, и Мэри, ничего не говоря, старалась не отставать от него.

Оказавшись наконец среди деревьев, они зашли за огромный ствол векового дуба, лорд Эдмонд прислонился к нему спиной и крепко прижал к себе Мэри, как стальным обручем обхватив одной рукой за талию. Другая его рука, развязав ленты шляпы и небрежно отбросив ее в сторону, легла ей на затылок. Лицо Мэри оказалось так плотно прижатым к шарфу лорда Эдмонда, что у нее не было возможности даже дышать.

– Не сопротивляйся, – сказал он, хотя Мэри не сделала ни единого движения, – не сопротивляйся.

Лорд Эдмонд слегка отклонился назад, к дереву, а Мэри, закрыв глаза и перенеся на него весь вес своего тела, расслабилась и, вдыхая тепло и мужской запах, слушала бешеный стук его сердца.

Она не знала, сколько времени они так стояли; может быть, пять минут, а может, и десять, и все это время он так же крепко прижимал ее к себе, но его сердце понемногу успокаивалось.

Мэри не заботилась о том, сколько прошло времени, хотя полностью отдавала себе отчет о происходящем. Она знала только одно – она была там, где нужна, где ей следовало быть и где ей хотелось быть. Не было ни паники, ни ужаса – они придут потом, в другое время и в другом месте. Сейчас же она знала только то, что должна быть с ним.

Наконец рука, лежавшая у Мэри на затылке, расслабилась и перекочевала на талию, и Мэри, подняв голову, взглянула на лорда Эдмонда.

Он стоял с закрытыми глазами, прислонившись к стволу дуба, его лицо было все таким же бледным, как в тот момент, когда он схватил ее за руку. Затем его светло-голубые глаза открылись, изумленно взглянули в ее глаза, ничего не видя. Постепенно его взгляд сфокусировался, и тогда он нагнул голову, чтобы поцеловать Мэри.

Поцелуй длился очень долго, но это вовсе не был поцелуй страсти, в нем были нежность и мольба – мольба о человеческой близости и участии. И, обняв его обеими руками за шею, встретив его губы своими мягкими, податливыми губами, раскрытыми навстречу его прикосновению, Мэри в ответ подарила ему ласку, нежность и любовь.

– Ты знала, что это готовилось? – наконец оторвавшись от нее и снова опершись на ствол, спросил лорд Эдмонд, глядя в пространство поверх ее головы.

– Да. – Разомкнув объятия, Мэри положила ладони ему на плечи.

– А-а, – протянул он без всякого выражения, – значит, это не случайность, а было задумано заранее? А ты, Мэри, знала обо всем и не предупредила меня? Хотя ты и не была обязана. Теперь ты, наверное, рада.

– Нет.

– Нет? – Лорд Эдмонд рассеянно пробежал пальцами по ее волосам. – И.что же теперь мне делать? Убежать, прихватив тебя с собой? Добавить к моим прочим преступлениям еще и похищение женщины? А ты будешь брыкаться и кричать всю дорогу? Мэри, почему ты сейчас не кричишь и не колотишь меня?

– Пора возвращаться.

– Эти слова можно толковать по-разному. – Он усмехнулся, но смех получился совсем не веселым. – Ты имеешь в виду возвращение к дому, Мэри?

– Нет.

– Пора возвращаться. Мы не можем идти назад, Мэри, мы идем только вперед. Возвращаться не имеет смысла, прошлое нельзя изменить. Мой брат не Лазарь, а я не Иисус.

– Иногда приходится возвращаться. Бывает, мы теряем дорогу, и нужно вернуться назад.

– По-твоему, это случилось со мной, мой мудрый, любящий поучать философ? – Лорд Эдмонд снова заглянул в глаза Мэри. – Я потерял дорогу, Мэри?

– Да.

– Пятнадцать лет назад. Это произошло слишком давно. Все дороги и тропинки густо заросли такими высокими сорняками, что их уже невозможно найти.

– Эдмонд. – Она ласково коснулась его щеки тыльной стороной ладони. – Ты должен вернуться, впереди не будет ничего, если ты не вернешься.

– Эдмонд? – повторил он. – В твоих устах это прозвучало очень мило, Мэри. Я заставил тебя покраснеть. Ты не поняла, что в первый раз назвала меня по имени? Неужели мой случай такой безнадежный? Ты добилась того, что я почувствовал себя заблудшей душой.

– Ты и есть заблудшая душа.

– Но ты говоришь о невозможном. – Он неторопливо улыбнулся. – Меня нельзя переделать в такого человека, который был бы достоин тебя, Мэри.

– Я думаю не о себе. Я хочу, чтобы ты сам смог уважать себя. И не улыбайся, пожалуйста, так.

– Как ты оказалась здесь вместе со мной? – продолжая улыбаться, спросил лорд Эдмонд. – Это я притащил тебя сюда?

– В подтверждение могу продемонстрировать синяк. Взяв руку Мэри, он погладил пальцами еще красные следы у нее на запястье и снова заглянул ей в глаза.

– В последние два дня я только и делал, что оскорблял тебя. Мэри, я должен уехать, уехать от них и уйти из твоей жизни. Именно это я собирался сделать по возвращении из Кентербери.

– Нет. Ты должен вернуться. Должен.

– Скажи мне, – попросил он, – они были так же удивлены, как и я? Или они знали, что я здесь?

– Нет, не знали.

– Значит, моя тетушка выступает в роли адвоката дьявола. Что ж, полагаю, нет причин, почему мы не можем быть вежливыми друг с другом. Ведь все это было давным-давно.

– Да. Ты должен вернуться.

– Только если ты пойдешь со мной. Мои ноги не будут слушаться, если ты не будешь держать меня за руку, Мэри. Ты должна пойти со мной. Ты пойдешь со мной?

– Да.

– И будешь держать меня за руку? Мне наплевать, каким станет лицо у пиявки при виде этого, – хмыкнул лорд Эдмонд.

– Не нужно, он мой жених.

– Да, конечно. – Лорд Эдмонд мгновенно помрачнел. – Но он заслуживает тебя, Мэри, не больше, чем я. Во всяком случае, я не скрываю свои грехи. Обещай мне, что тщательно приглядишься к его прошлому и к тому, что у него за душой, прежде чем выйти за него замуж.

– Пойдем. – Мэри попыталась выпрямиться и отодвинуться от него, но лорд Эдмонд, обхватив ее за талию, снова притянул к себе.

– Обещай мне, Мэри.

– Если существует что-то, что мне следует знать о нем, ты должен рассказать. Но пожалуйста, не нужно злиться.

– Обещай мне.

– Ну, хорошо, обещаю. А теперь пойдем.

Лорд Эдмонд отпустил ее, и Мэри, отойдя от него, разгладила складки на платье и, наклонившись, подняла шляпу, а он все так же стоял, прислонившись к дереву, и с тоской наблюдал, как она завязывает ленты под подбородком.

– Мэри, ты хоть немного представляешь себе, как все это тяжело для меня? Я словно парализован и не уверен, что смогу встретиться с ними.

Мэри протянула ему обе руки, и он, удивленно посмотрев на нее, взял их в свои.

– Сможешь, потому что это нужно сделать.

– Хорошо. – Лорд Эдмонд стиснул ее руки и, отпустив их, наконец выпрямился и отошел от ствола. – Возможно, ты права. И может быть, когда-нибудь в будущем ситуация повторится и уже я скажу тебе эти же самые слова, и ты так же покорно смиришься с ними, как я сейчас.

– На это я не рассчитывала бы, – отозвалась Мэри.

– А теперь пойдем и встретимся с неизбежным. – Но он не позволил ей взять себя под руку, а переплел пальцы Мэри со своими и крепко стиснул. – А после этого я с удовольствием задушу свою тетю.

Они вышли из-под покрова деревьев и пустились в обратный путь через лужайку к дому.

* * *

Двери в гостиную были открыты, и оттуда доносился гул голосов; гостям были поданы прохладительные напигки, так как для чая было уже слишком поздно, а для обеда еще слишком рано.

– Ее светлость в доме? – спросил лорд Эдмонд, подойдя к слуге, с непроницаемым лицом стоявшему снаружи у двери.

– Да, милорд, – с поклоном ответил тот.

– Тогда будьте любезны, попросите ее выйти. – Пальцы лорда Эдмонда все еще были сплетены с пальцами Мэри.

– Эдмонд, Мэри, – радостно обратилась к ним леди Элинор, почти тотчас же появившаяся на пороге, – куда же вы исчезли после такого долгого путешествия?

– Они там? – отрывисто спросил лорд Эдмонд, кивнув в направлении гостиной.

– Нет. – Радостное выражение мгновенно исчезло с лица леди Элинор. – Они наверху. Я сделала все, что могла, чтобы отговорить их немедленно вызвать экипаж и погрузить в него еще нераспакованные вещи. – Она чуть улыбнулась.

– И ты должна благодарить Мэри, что я сейчас здесь, а не за двадцать миль отсюда, – ничуть не смягчившись, заявил лорд Эдмонд. – Почему ты так поступила, тетя?

– Потому, что мне будет шестьдесят лет всего через два дня. – Она беспомощно посмотрела на Мэри, а потом снова на племянника. – Потому, что у меня один брат и два племянника. Ты понимаешь, что это значит, Эдмонд? Вероятно, нет.

– Ладно. – Он холодно взглянул на тетю. – Теперь от этого не убежишь, верно? Тогда давай покончим с этим. Они встретятся со мной?

– Они в моей малой гостиной, – уходя от прямого ответа на вопрос, сказала леди Элинор. – Ты прямо сейчас поднимешься туда, Эдмонд?

– Сейчас или никогда. Это совсем нелегко, тетя, ты же должна понимать. Или ты думала, что все очень просто?

– Нет, милый. Нет, я не ожидала, что для кого-нибудь из вас это будет легко, это нелегко даже для меня. Я не знала – и до сих пор не знаю, – не принесу ли я кому-либо еще большего страдания. Но дело сделано. – Она слегка улыбнулась Мэри и, повернувшись, направилась к лестнице.

Мэри, оставшись на месте, попыталась высвободить руку, но лорд Эдмонд не отпустил ее.

– Мэри пойдет со мной, – твердо заявил он, – без нее я с места не сдвинусь.

– Хорошо, милый. – Леди Элинор с любопытством оглянулась. – Если Мэри не возражает.

– Она уговорила меня на это, – мрачно сказал он, – так что ей лучше не возражать.

– Очень вежливый способ обращаться с просьбой, милый, – проворчала его тетя, но Мэри снова придвинулась к лорду Эдмонду, подчиняясь движению его руки, и последовала за ним к лестнице.

– Я пойду, – тихо сказала она.

Леди Элинор шла впереди них по верхнему коридору мимо ряда комнат. Лорд Эдмонд не смотрел на Мэри и скорее всего почти не замечал ее присутствия, но точно знал, что, если она заберет у него свою руку, он лишится мужества. Открыв дверь в свою гостиную, тетя ступила внутрь, а лорд Эдмонд привлек к себе Мэри, и они так и вошли вслед за леди Элинор.

«Прямо тщательно подготовленная живая картина», – пришла в голову лорду Эдмонду неуместная мысль. Его отец стоял спиной к нему и смотрел из окна вниз на английский парк, а брат застыл чуть поодаль возле легкого кресла, положив руку на плечо леди, которая, видимо, была его женой. Никто не пошевелился, не улыбнулся и не заговорил.

– Ну вот, Мартин, – весело объявила леди Элинор, – Эдмонд наконец вернулся.

Отец обернулся, чтобы взглянуть на сына, и лорд Эдмонд увидел, что он остался точно таким же, каким был, несмотря на прошедшие пятнадцать лет, только его волосы, прежде темные с серебристой сединой, теперь были совершенно белыми. Всегда говорили, что лорд Эдмонд похож на отца – высокий, худощавый, с узким аскетичным лицом, крупным носом и тонкими губами, его отец был образцом почтенного пожилого джентльмена.

Внезапно лорду Эдмонду вспомнилось, как его отец, прямой и неподвижный, с суровым лицом, больше походившим на маску, стоял возле кровати Дика на следующее утро после смерти сына и смотрел через комнату на дверной проем, где появился его младший сын.

– Убирайся, – процедил он тогда так тихо, что Эдмонд скорее угадал, чем услышал сказанное. – Убийца! Убирайся вон из комнаты моего сына!

Это был последний раз, когда он видел отца, и это были последние слова, которые он от него слышал.

– Сэр, – произнес он сейчас и, почувствовав, что Мэри чуть отступила от него, немного разжал пальцы, сжимавшие ее руку, а потом слегка наклонил голову, но, строго говоря, это нельзя было назвать поклоном.

– Эдмонд. – Губы отца шевельнулись почти так же беззвучно, как в то утро в спальне Дика.

– Уоллес тоже здесь, – сердечно сказала леди Элинор, – и Энн, его жена. Ты еще не знаком с ней.

Лорд Эдмонд знал, что они поженились почти тринадцать лет назад, и хотя у них была пышная свадьба, он, конечно, не был на нее приглашен.

– Он назвал меня убийцей. – Тогда Эдмонд, шатаясь, добрел до комнаты старшего брата и, не постучав, распахнул дверь. – Уолли, он назвал меня убийцей.

– А как бы ты сам себя назвал? – Уоллес стоял у окна, опершись руками о подоконник, и его плечи вздрагивали от мучительных рыданий.

Застывший и ошеломленный, Эдмонд постоял там несколько мгновений, а затем повернулся и ушел. Мать была слишком больна, чтобы принять его, во всяком случае, так сказала ее камеристка, но он слышал голос матери, когда она велела служанке не впускать его, она не желала больше никогда его видеть.

Вот так он и уехал, не взяв с собой ничего, кроме лошади, кошелька и одежды, которая была на нем.

– Уоллес. Мадам. – Лорд Эдмонд поздоровался с братом и его женой.

– Эдмонд, – ответил ему брат.

«Эта встреча нелепа», – сказал бы лорд Эдмонд, привыкший ко всему относиться с презрением и насмешкой. Однако сейчас он отнесся к ней совершенно серьезно.

– Эдмонд. – Поднявшись, Энн пересекла комнату и подошла к нему. Она была чуть полновата, как отметил лорд Эдмонд, но одета просто и элегантно. Протянув ему руку и подняв голову, она посмотрела ему прямо в глаза. – Я очень рада наконец познакомиться с тобой.

– И я тоже, Энн. – Теперь ему пришлось отпустить руку Мэри, чтобы поздороваться со своей невесткой.

Улыбнувшись, Энн вопросительно взглянула на Мэри, и лорд Эдмонд, положив руку на талию Мэри, снова притянул ее поближе к себе.

– Разрешите представить вам Мэри, леди Монингтон. Она мой друг. – Он бросил на отца колючий взгляд. – И это не иносказание для определения каких-то иных отношений.

– У меня и в мыслях не было предполагать что-то другое. – Красивые брови отца чуть приподнялись. – Как поживаете, леди Монингтон?

– Благодарю вас, ваша светлость. – Мэри сделала реверанс.

– Мой отец, герцог Брукфилд, Мэри. Мой брат Уоллес, граф Уэлвин, его жена Энн, – представил лорд Эдмонд своих родственников.

– Ну вот, теперь, когда неловкость первых минут миновала, может быть, мы сядем и я попрошу подать нам чего-нибудь выпить? – предложила леди Элинор по завершении официального обмена любезностями. – Не сомневаюсь, мои гости внизу часок могут сами себя поразвлекать.

И каким бы невероятным ни показалось это лорду Эдмонду, они все действительно сели и стали вести разговор на разные общие вполне безобидные темы. Они беседовали, правда, немного натянуто, но тем не менее все принимали участие в беседе. Вероятно, в этом была большая заслуга женщин. Энн рассказала о своих детях, двух сыновьях и дочери, Мэри – о Кентерберийском соборе, а леди Элинор – об общих знакомых и о погоде. Лорд Эдмонд спросил отца о здоровье, а Уоллеса – об их путешествии. А они поинтересовались делами в Уиллоу-Корте.

Все это казалось нереальным. Как они могли сидеть здесь, все трое, вежливо разговаривая об обычных вещах, если пятнадцать лет назад расстались, резко и полностью порвав прочные семейные узы? Неужели все это происходило сейчас на самом деле?

«Значит, это правда? – подумал лорд Эдмонд, когда его тетя, встав, объявила, что пора разойтись по комнатам и переодеться к обеду. – Неужели смерть Дика и матери и прошедшие с тех пор пятнадцать лет значили так мало, что последние полчаса уничтожили всю горечь, все страдания, всю вину? Неужели больше не осталось ничего важного, что должно быть сказано и решено?» И лорд Эдмонд почувствовал невероятное облегчение после той жуткой паники, которая охватила его по возвращении из Кентербери, когда он, взглянув вверх на лестницу, увидел отца и брата, стоявших там вместе с его тетей.

Однако когда Энн и Мэри, вместе выйдя из гостиной, направились в свои комнаты, у него возникло ощущение какой-то незавершенности. Короткое мгновение он смотрел вслед обеим женщинам, а потом быстро зашагал к себе в комнату, чтобы избежать необходимости идти по коридору вместе с отцом и братом, которые уже выходили из гостиной.

Ничто еще не закончилось, ничто не разрешилось. Он, его отец и брат просто были культурными чужими людьми. А Мэри? Что произошло с Мэри в последние несколько часов? Два дня он в поте лица трудился над тем, чтобы вызвать у нее отвращение к себе, которое пересилило бы то влечение, которое она испытывала к нему. Однако как только он увидел, что всей защитной броне, которую он воздвиг вокруг себя за пятнадцать лет, угрожает опасность, он забыл обо всем на свете, кроме собственной персоны и непреодолимой потребности видеть рядом с собой Мэри.

Даже его любовь к ней не могла служить ему оправданием. Эгоизм, по-видимому, прочно укоренился в нем, и он, несомненно, поставил Мэри в неловкое положение. «Мой друг», – сказал он отцу, положив руку ей на талию. И лорд Эдмонд не был уверен, что у него хватит сил провести еще этот вечер и весь завтрашний день, снова стараясь внушить ей отвращение к себе.

«Просто я бессердечный эгоист, а моя любовь к Мэри, очевидно, недостаточно сильна», – решил лорд Эдмонд.