Текст книги "Просто совершенство"
Автор книги: Мэри Бэлоу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)
Глава 12
На балконе и вправду царила прохлада – особенно приятная для разгоряченных танцоров. Но оказалось, что удачная мысль ненадолго ускользнуть из душного зала посетила не только маркиза. На балконе уже беседовало несколько гостей.
– В парке зажгли фонари, – сказал Джозеф. – Может быть, выйдем и прогуляемся?
– Отлично, – учительским тоном произнесла Клодия, а Джозеф задумался: знает ли она, что умеет говорить двумя совершенно разными голосами? – Лорд Аттингсборо…
Она осеклась: маркиз накрыл ладонью ее пальцы, лежащие на сгибе его локтя, и повернулся к ней. Он просто обязан был заговорить первым: минувший вечер настоятельно требовал упоминания.
– В начале вечера вы были так же смущены, как я? – спросил он.
– Еще сильнее. – Привычка к откровенности не изменила ей.
– А сейчас не смущаетесь?
– Нет, – подтвердила Клодия, – но, возможно, потому, что здесь не видно, покраснела я или нет.
Фонари, освещающие парк, горели неярко. Джозеф свернул на извилистую дорожку, уходящую влево от дома.
– Вот и хорошо! – Усмехнувшись, он похлопал Клодию по руке. – И я не смущаюсь. О случившемся я вспоминаю с удовольствием и ничуть не жалею, хотя я был готов принести искренние извинения, если бы считал их необходимыми.
– Это ни к чему, – заверила Клодия.
Он уже не в первый раз задумался о том, не одиночка ли она по натуре. Возможно, такой пыталось представить ее мужское самолюбие. Клодия убедительно доказывала, что женщина способна вести насыщенную и исполненную смысла жизнь, даже если в этой жизни нет мужчины. С другой стороны, одинокими бывают не только женщины. Несмотря на многочисленных родных, друзей и знакомых, которыми Джозеф был окружен почти постоянно, несмотря на дни, заполненные делами, он остро сознавал свое одиночество.
Это чувство не могла развеять даже Лиззи, которую он любил больше жизни. Собственное признание изумило его. Ему недоставало женщины, которая сумела бы завладеть его сердцем. Но найти ее Джозеф уже не надеялся. И был почти убежден, что Порции Хант такая роль не по плечу.
– Присядем? – предложил он, когда они приблизились к заросшему лилиями пруду. На берегу, под свисающими ветвями плакучей ивы, стояла крепкая деревянная скамья.
Они уселись рядом.
– Как здесь свежо, – со вздохом сказала Клодия, – и тихо.
– Да.
– Лорд Аттингсборо, – продолжала она, перейдя на учительский тон, – мисс Томпсон – учительница, которую вы видели в день отъезда из Бата, та, что постарше, – собирается провести часть летних каникул с десятью неимущими ученицами в Линдси-Холле. Дело в том, что мисс Томпсон приходится сестрой герцогине Бьюкасл.
– А-а!… – Джозефу вспомнились десять школьниц за столом и супруги Бьюкасл, развлекающие их беседой.
– Герцогиня пригласила меня присоединиться к ним.
Джозеф насмешливо вскинул бровь, вспомнив рассказы Клодии о том, как она служила в поместье гувернанткой. Он повернулся к собеседнице, добродушно усмехаясь, и всмотрелся в ее лицо, едва различимое при свете подвешенного к дереву фонаря.
– В Линдси-Холле? – уточнил он. – Когда там будут Бьюкаслы? И вы согласились?
– Да. – Клодия смотрела на воду так, словно пруд оскорблял ее взор. – Не только Бьюкаслы, но и леди Холлмир.
Джозеф издал тихий смешок.
– Я согласилась потому, что у меня родилась одна мысль. Думаю, это приглашение – удобный повод привезти с собой Лиззи.
Чары развеялись мгновенно: Джозеф разом протрезвел, ему стало зябко. Еще недавно он мечтал лишь о том, чтобы мисс Мартин согласилась взять в школу его дочь. Но как оказалось, втайне он надеялся, что она откажется. Мысль о скорой и долгой разлуке с Лиззи ошеломила его.
– Эта поездка станет полезным экспериментом, – продолжала Клодия. – Девочке нужен воздух, движение… и развлечения. В Линдси-Холле всего этого будет предостаточно. Она познакомится с Элинор Томпсон и десятью ученицами школы, каждый день будет общаться со мной. У нас появится шанс выяснить, пойдет ли ей на пользу учеба и что мы с Элинор можем предпринять, чтобы проведенное в школе время… и плата за учебу не пропали даром. Все это можно будет сделать мимоходом, в атмосфере каникул.
Джозеф не нашел в ее рассуждениях никакого изъяна. Предложение прозвучало совершенно разумно. Но внутри у него все сжалось, его словно охватила паника.
– Линдси-Холл – обширное поместье, – сказал он. – С огромным парком. В такой обстановке Лиззи может растеряться.
– Моя школа тоже достаточно просторна, лорд Аттингсборо.
Но это же совсем другое дело! Или одно и то же?
Джозеф поставил локти на колени, уронил голову на подставленные ладони и закрыл глаза. Повисла затяжная пауза, в которой слышались лишь обрывки музыки, голосов и смеха со стороны дома. Клодия заговорила первой:
– Вы искали способ отправить Лиззи в школу не затем, чтобы за ней было кому присматривать. И не для того, чтобы просто отделаться от нее. Но вы опасаетесь, что ваши действия так и будут истолкованы. И совершенно напрасно. Не бойтесь, я видела, как вы любите ее. Мало кто способен так любить ребенка.
Сейчас она говорила своим вторым тоном – голосом женщины.
– Почему же тогда мне кажется, что я предал ее? – выговорил маркиз.
– Потому что она слепая. И потому, что незаконнорожденная. Вы хотели уберечь ее от последствий и того, и другого обстоятельства, а потому буквально душили ее любовью.
– Душил… – повторил он с тупой болью в сердце. – Неужели это правда? Значит, это все, чего я добился?
Он понимал, что Клодия права.
– Лиззи имеет такое же право жить, как любой другой человек, – объяснила Клодия. – Она вправе сама принимать решения, познавать мир, мечтать о будущем, стремиться к исполнению мечтаний. Я не знаю, будет ли школа подходящим местом для нее, лорд Аттингсборо. Но в нынешних обстоятельствах это лучшее решение из возможных.
Под обстоятельствами подразумевались смерть Сони и скорая женитьба маркиза на Порции Хант, после чего в его жизни не останется места для внебрачной дочери.
– А если она не захочет в школу? – спросил он.
– В таком случае придется смириться и поискать другой выход. Таково мое условие – разумеется, если вы в целом одобрили мой план. Лиззи тоже должна выразить согласие. Если к концу лета я решу предложить ей место в моей школе, тогда Лиззи сможет принять предложение или отвергнуть его. На этом условии я настаиваю всегда – об этом я уже упоминала.
Маркиз потер лицо ладонями и выпрямился.
– Вы, наверное, считаете меня ничтожеством, мисс Мартин.
– Нет, – возразила она, – просто заботливым и любящим отцом.
– Таковым я чувствую себя не всегда, – признался Джозеф. – Я всерьез подумываю увезти Лиззи в Америку и начать там новую жизнь. Там я смог бы все время быть с ней рядом. Мы были бы счастливы…
Она не ответила, и ему стало неловко. Он и вправду думал, что можно увезти Лиззи в Америку, но всегда знал, что не сделает этого – потому что не сможет. Когда-нибудь он станет герцогом Энбери, от него будет зависеть жизнь множества людей, на плечи ляжет тяжкое бремя.
Свобода выбора зачастую не более реальна, чем мираж. Внезапно его осенило, и он изумился тому, что это случилось так поздно.
– Но ведь я буду рядом, – произнес он, поднимая голову и глядя на собеседницу. – Я собираюсь в Элвесли-Парк на годовщину свадьбы графа и графини Редфилд. Элвесли всего в нескольких милях от Линдси-Холла. Вы знали это?
– Конечно, – кивнула Клодия. – О праздновании я узнала от Сюзанны и Питера, приглашенных на него. Правда, я не сразу сообразила, что в числе гостей будете и вы.
– Я смогу видеться с Лиззи, – продолжал он. – Смогу почаще бывать с ней рядом.
– Да, если пожелаете. – Она смотрела ему в глаза.
– Если пожелаю?
– Ваших друзей и родных может удивить ваш интерес к простой школьнице, обучающейся бесплатно, – пояснила она.
– Бесплатно? – Он нахмурился. – Мисс Мартин, я заплачу вам вдвое больше положенного, если Лиззи согласится учиться в вашей школе и будет в ней счастлива.
– Я уже попросила у герцогини разрешения привезти с собой новую подопечную, рекомендованную мне мистером Хэтчардом. Насколько я понимаю, вы хотите скрыть правду?
Метнув в нее гневный взгляд, он отвернулся и закрыл глаза. Его мать и отец, Уилма, родные Кита и Бьюкасла будут оскорблены; узнав, что его дочь гостит в Линдси-Холле, пока он находится в соседнем поместье Элвесли. То, что оскорбится и Порция Хант, было совершенно ясно. Джентльменам не полагается вводить незаконнорожденных отпрысков в круг законной родни и знакомых.
– Значит, мне придется вести себя так, словно я стыжусь самого дорогого мне человека? – спросил он.
Вопрос, конечно, был риторическим. Клодия не ответила.
– Тем не менее я буду видеться с Лиззи и заботиться о ней, – добавил он. – В таком случае решено, мисс Мартин. Лиззи поедет в Линдси-Холл – конечно, если согласится, а вы с мисс Томпсон решите, что она сможет учиться в Бате.
– Лорд Аттингсборо, хочу напомнить, что вы вовсе не обрекаете свою дочь на муки.
Он снова повернулся к ней и невесело рассмеялся.
– Поймите, у меня разрывается сердце.
Слишком поздно он уловил в своих словах сентиментальную гиперболу и задумался о том, могут ли они быть правдой.
– Понимаю, – ответила Клодия. – Мне надо встретиться с Лиззи еще раз, чтобы поговорить с ней и посмотреть, удастся ли убедить ее погостить в Линдси-Холле несколько летних недель вместе со мной и другими девочками. Не знаю, что она ответит, но, по-моему, ваша дочь способна на большее, чем считаете вы, лорд Аттингсборо. Вас ослепила любовь.
– Ирония судьбы, – заключил он. – Значит, завтра? Днем, в обычное время?
– Отлично! Если позволите, я возьму с собой пса. Он маленький, ласковый и наверняка понравится Лиззи.
Она сидела на прежнем месте, ее лицо наполовину освещал фонарь, наполовину скрывала тень, придавая загадочное выражение. Джозеф с трудом вспомнил, какое впечатление мисс Мартин произвела на него при первой встрече, когда вошла в гостиную – прямая, строгая и неулыбчивая.
– Спасибо, – выговорил он и накрыл ладонью ее сложенные пальцы. – Вы очень добры.
– И вероятно, очень глупа. Как можно учить того, кто лишен зрения? Творить чудеса я не умею.
Он не нашелся с ответом, но сжал ее руку и поднес к губам.
– Я благодарю вас за все, что вы уже сделали и согласились сделать. Вы отнеслись к моей дочери не просто как к незаконнорожденному ребенку, который вдобавок слеп, а как к человеку, имеющему право вести достойную жизнь. Вы уговорили Лиззи пробежаться, засмеяться и закричать, как делают все дети. А теперь вы готовы подарить ей чудесное лето, превосходящее ее самые смелые мечты – и мои тоже.
– Будь я католичкой, вполне могла бы претендовать на звание святой, лорд Аттингсборо.
Он оценил ее суховатый юмор и усмехнулся.
– Кажется, музыка смолкла, – прислушавшись, сообщил он. – И это было музыкальное приглашение к ужину. Вы позволите проводить вас в столовую и поухаживать за столом?
Она ответила не сразу. Только теперь маркиз заметил, что по-прежнему держит ее руку у себя на коленях.
– Мы вальсировали, потом вместе покинули бальный зал. Если и за ужином мы сядем рядом, то произведем нежелательное впечатление. Вам следует занять место рядом с мисс Хант, лорд Аттингсборо, А я какое-то время побуду здесь и приду. Я не голодна.
«К дьяволу мисс Хант!» – чуть не вскричал он, но вовремя удержался: она ничем не заслужила столь непочтительного отношения. К тому же сегодня он и вправду не оказал ей должного внимания. Вместе они протанцевали всего один танец.
– Вы боитесь, как бы окружающие не подумали, что я флиртую с вами? – спросил он.
Клодия повернулась. По ее лицу было видно, как насмешило ее это предположение.
– Сомневаюсь, что такое хоть кому-нибудь придет в голову. Но гости наверняка сочтут, что я кокетничаю с вами.
– Вы умаляете свои достоинства, – возразил Джозеф.
– Вы давно смотрелись в зеркало?
– А вы?
На ее лице медленно возникла улыбка.
– Вы не только галантны, но и добры. Можете не беспокоиться, я с вами не кокетничаю.
Он снова поднес ее руку к губам, но когда поцелуй завершился, не отпустил ее, а переплел пальцы с пальцами Клодии. Их соединённые руки легли между ними на скамейку. Клодия ничего не сказала и не попыталась высвободиться.
– Если вы не голодны, – произнес он, – я предпочел бы посидеть здесь с вами, пока не начнутся танцы. Здесь так хорошо.
– Да, – согласилась она.
Долгое время они просто сидели и молчали. Ужинать отправились почти все, кто был в доме, в том числе и музыканты. Судя по тому, что с балкона перестали доноситься голоса, вокруг не было ни души. Фонарь освещал маленький пруд, выхватывая из темноты несколько листьев лилий. Легкий ветер раскачивал ветви ивы, под которой они сидели. Воздух был прохладным и холодал с каждой минутой. Джозеф заметил, что Клодия поеживается.
Отпустив ее руку, он снял фрак – непростая задача, если этот предмет туалета сшит точно по фигуре, – набросил его на плечи Клодии и придержал одной рукой. Вторая его рука вновь легла на ее пальцы.
Оба не проронили ни слова. Клодия не протестовала, не пыталась сбросить с плеч его руку, не замерла в напряжении и не обмякла.
Нервозность покинула Джозефа.
Уже не в первый раз его посетила невероятная мысль: скорее всего он немного влюблен в мисс Клодию Мартин, как бы абсурдно это ни звучало. Она нравится ему и внушает уважение. Он ей благодарен. К этой благодарности примешивается даже оттенок нежности, потому что она так сердечно отнеслась к Лиззи, словно та и не была незаконнорожденной.
Рядом с Клодией Джозеф чувствовал себя… уютно.
Это еще не любовь.
Но события вчерашнего вечера ему не приснились.
Если бы Клодия повернула голову, он мог бы снова поцеловать ее. Хорошо, что она смотрела перед собой.
Наконец Джозеф услышал, как музыканты начали настраиваться, готовясь к продолжению бала. И вновь вспомнил о мисс Хант, сделать предложение которой ему предписывали долг и честь.
– Скоро вновь начнутся танцы, – произнес он.
– Да. – Клодия поднялась, опередив собеседника.
Он с трудом влез во фрак. Камердинер, вероятно, разрыдался бы, увидев, в какие частые складки собралась под ним рубашка.
Предложив руку, Джозеф повел Клодию к дому, но возле балкона остановился.
– Можно мне заехать за вами завтра? – спросил он. – В то же время?
Клодия кивнула, взглянув ему в глаза.
При свете, льющемся из окон бального зала, Джозеф отчетливо разглядел их: выражение этих огромных и умных глаз изменилось. В них появилось нечто неопределенное. Они казались бездонными, Джозеф мог бы утонуть в них, если бы поддался очарованию.
Он кивнул Клодии и жестом предложил ей войти в дом первой, а сам задержался у порога. Если никто не заметил, как долго они отсутствовали вместе, – им повезло.
Он вовсе не желал запятнать ее репутацию.
Или унизить мисс Хант.
За ужином Лили Уайатт, графиня Килборн, сидела рядом с Лорен Батлер, виконтессой Рейвенсберг. Их соседи вели общую беседу, а дамы увлеклись разговором один на один.
– Сегодня Невилл рассказал мне, – сообщила Лили, – что вы пригласили мисс Хант в Элвесли на празднование годовщины.
Лорен поморщилась:
– Уилма привезла ее в гости и делала недвусмысленные намеки, которых не понял бы только слабоумный. Так она и выудила приглашение. Но пригласить мисс Хант пришлось бы в любом случае: к годовщине они с Джозефом наверняка будут помолвлены. Ни для кого не секрет, зачем дядя Уэбстер вызывал Джозефа в Бат.
– Значит, и вы недолюбливаете ее? – спросила Лили.
– Пожалуй, – призналась Лорен, – хотя и не могу объяснить почему. Слишком уж она…
– Безупречная? – подсказала Лили, понимая, что Лорен не слышала, как мисс Хант сомневалась в том, что у хозяйки Элвесли есть вкус, если ей вздумалось пригласить в Воксхолл вместе с аристократической компанией простую учительницу. – Уилма разбранила Джозефа за то, что вчера вечером он позволил герцогу Маклиту увести мисс Хант, а сам любезничал с мисс Мартин. Похоже, мисс Уилма опасается, что они увлекутся друг другом.
– Мисс Хант и герцог? – Лорен недоверчиво распахнула глаза. – Не может быть. Он производит впечатление приятного человека.
– Замечание с глубоким подтекстом, – оценила Лили. – Но я не могу не разделять ваши чувства, Лорен. Мисс Хант напоминает мне Уилму, только еще хуже. Уилма по крайней мере обожает сыновей. Можете вообразить, что мисс Хант кого-то обожает? Я – нет. Думаю, мы с вами могли бы…
В глазах Лорен вспыхнули искры, она перебила:
– Лили, неужели вы затеяли игру в сваху и разлучницу? Можно и мне с вами?
– Вы могли бы заодно пригласить в Элвесли и герцога, – подсказала Лили.
– На семейный праздник? – Лорен вскинула брови. – А это не покажется странным?
– А вы придумайте что-нибудь! Проявите изобретательность, – предложила Лили.
– Боже, вы считаете, она у меня есть? – Лорен грустно рассмеялась и вдруг оживилась: – Сегодня я слышала от Кристины, что мисс Мартин проведет часть лета в Линдси-Холле: сестра Кристины привезет туда на каникулы девочек из школы. Герцог Маклит и мисс Мартин выросли в одном доме как брат и сестра и недавно встретились после долгих лет разлуки. Он особенно доволен, хотя и она рада встрече. Может, я предложу ему возможность провести рядом с мисс Мартин несколько летних недель, прежде чем он вернется в Шотландию, а она в Бат?
– Блеск! – возликовала Лили. – Прошу вас, Лорен, постарайтесь, и посмотрим, что будет дальше.
– Это жестоко, – усмехнулась Лорен. – Знаете, что думает Сюзанна? Она убеждена, что Джозефу нравится мисс Мартин. Он уже несколько раз приглашал ее на прогулку, на светских приемах старательно развлекает ее – как вчера вечером в Воксхолле. Даже сегодня они вальсировали вдвоем. А где он сейчас, вы не знаете? И кстати, где она?
– Это самый невероятный роман из всех возможных, – ответила Лили, глаза которой заговорщически блестели. – Но Боже мой, Лорен, ведь она идеально подходит ему. Как никто другой. В отличие от мисс Хант.
– Уилма лопнет от злости, – заключила Лорен.
Дамы с усмешками переглянулись, а Невилл, граф Килборн, который сидел поблизости и слышал их разговор, как ни в чем не бывало изобразил любезную улыбку.
Глава 13
На следующее утро герцог Маклит явился с визитом сразу после возвращения Клодии и Сюзанны из библиотеки Хукема. Гостя провели в маленькую гостиную, где Клодия сидела в одиночестве, листая только что привезенную книгу. Сюзанна поднялась в детскую проведать Гарри.
– Клодия! – воскликнул герцог, входя в гостиную следом за дворецким. По своему обыкновению, колли кинулся к нему через всю комнату, заливаясь лаем и виляя хвостом. – Это твоя собака?
– Точнее было бы сказать, что я – ее человек, – объяснила Клодия, пока герцог чесал пса за ухом. – По крайней мере пока мы не подыщем ей новый дом.
– Помнишь Хораса? – спросил Маклит.
Хорас! Так звали спаниеля, которого Клодия обожала в детстве. Длинноухой тенью он следовал за ней повсюду. Улыбаясь, оба сели.
– Вчера вечером, когда я уже собирался покинуть бал, ко мне подошли виконт и виконтесса Рейвенсберг, – заговорил герцог. – И пригласили меня перед возвращением в Шотландию провести несколько недель в Элвесли-Парке. Похоже, в честь годовщины графа и графини Редфилд ожидается многолюдный прием. Признаться, я был удивлен – для подобных приглашений мы недостаточно хорошо знакомы. Но виконтесса объяснила, что ты как раз будешь гостить в соседнем Линдси-Холле, значит, я смогу после длительной разлуки побыть рядом с тобой еще несколько недель.
Он сделал паузу, вопросительно уставившись на Клодию.
Сжав руки на коленях, она молча изучала его лицо. Сюзанна и все ее подруги были явно очарованы герцогом и безоговорочно поверили ему – он рассказал им чистую правду, но утаил самое важное. Когда-то Клодия любила его со всем пылом юности. Их любовь была невинной и безмятежной – в отличие от расставания.
Клодия подарила Чарли свою девственность на безлюдном холме за отцовским домом.
Он поклялся; что вернется за ней при первой же возможности и объявит о помолвке. Крепко прижимая ее к себе и обливаясь слезами, он уверял, что будет любить ее вечно, как не может любить никто на свете. Конечно, Клодия тоже уверяла его в своей любви.
– Так что ты скажешь? – напомнил о себе герцог. – Стоит ли мне принять приглашение? С тех пор как мы снова встретились, у нас почти не было возможности поговорить, а нам надо так много сказать друг другу, столько вспомнить, узнать, насколько мы изменились. Новая Клодия нравится мне ничуть не меньше прежней. Вспомни, как мы были счастливы вместе! Даже родным братьям и сестрам редко удается так ладить друг с другом.
Клодия так долго носила в себе гнев, что иногда думала, будто он исчез, улетучился и был забыт. Но некоторые давние чувства укоренились слишком-прочно, стали частью ее существа.
– Мы не родные, Чарли, – отрывисто возразила она, – считать себя братом и сестрой мы перестали за год или два до твоего отъезда. Мы были влюблены… – Она не сводила с него глаз. Устроившийся у ее ног пес удовлетворенно вздохнул.
– Всему виной наша юность… – Его улыбка погасла.
– Зрелым людям часто кажется, что молодежь не способна любить по-настоящему, что ее чувства не имеют значения.
– Молодежи недостает мудрости, которая приходит с возрастом, – напомнил герцог. – Романтические чувства, вспыхнувшие между нами, были почти неизбежны, Клодия. Мы все равно переросли бы их. Они не оставили у меня ярких воспоминаний.
В глубине души Клодии пробудились ярость и обида – не за себя, а за девушку, которой она была когда-то. Эта девушка безутешно страдала много лет подряд.
– Теперь они вызывают лишь смех, – добавил герцог. И улыбнулся. Клодия не ответила на его улыбку.
– Мне не смешно, – произнесла она. – Почему ты все забыл, Чарли? Потому, что не придал случившемуся никакого значения? Или потому, что было неловко вспоминать? Или стыдно за свое последнее письмо?
«Теперь я герцог, Клодия. Ты должна понять, что это многое меняет».
«Я герцог…»
– Ты забыл, что мы были близки, пусть даже всего один раз? – продолжала она.
Тусклый румянец пополз вверх по его шее, залил щеки. Клодия надеялась, что она не покраснеет. И не сводила глаз с собеседника.
– Это было неразумно. – Маклит потер ладонью шею ниже затылка, словно шейный платок внезапно стал тугим. – Напрасно твой отец предоставлял нам такую свободу. Напрасно ты согласилась, зная, что я уезжаю и что возможны последствия. Напрасно я…
– Потому что последствия могли осложнить твою жизнь, – перебила она, едва он замялся, – как ты недвусмысленно дал понять в последнем письме?
«Мне не следует поддерживать знакомство с теми, кто занимает более низкое положение в обществе. Теперь я герцог…»
– Клодия, я не знал, что ты так обиделась, – вздохнул он. – Прости.
– Обида прошла давным-давно, – возразила она, не уверенная, что говорит правду. – Но я не позволю обращаться со мной как с потерянной сестрой, Чарли: прежде я заставлю тебя вспомнить то, что ты предпочел ради удобства забыть.
– Это было непросто. – Он откинулся на спинку стула и отвел взгляд. – На меня, мальчишку, вдруг свалились обязанности, ответственность, целый мир, о котором я даже не мечтал.
Она молчала. Да, он говорил правду, но…
Но все это лишь способ оправдать его последнее жестокое письмо. Зачем она уверяла себя, что горечь и боль остались в прошлом, если до сих пор ненавидела, всей душой ненавидела каждого, кто носил герцогский титул?
– Порой мне кажется, что не стоило идти на такие жертвы, – добавил Маклит. – Расставаться с мечтой о карьере правоведа. С тобой.
Она молчала.
– Я поступил скверно, – наконец признал он, рывком поднялся, прошелся по комнате и выглянул в окно. – Думаешь, я этого не понимаю? Считаешь, что я не страдал?
Клодия все понимала. Она с самого начала знала, какое душевное смятение он пережил. Но некоторые поступки невозможно оправдать ничем, они не заслуживают прощения.
То последнее письмо вместе со всеми предшествующими Клодия уничтожила много лет назад. Но не сомневалась, что и сейчас процитирует его по памяти, если захочет.
– Если это тебя утешит, Клодия… знай, что в браке я был несчастен, – снова заговорил Маклит. – Мона оказалась мегерой. Я старался пореже появляться дома.
– Герцогиня Маклит уже ничего не сможет сказать в свое оправдание, – напомнила Клодия.
– Так… – Он обернулся. – Вижу, ты твердо решила затеять ссору.
– Не ссору, Чарли, – поправила она, – просто поговорить начистоту. Как мы будем жить дальше, если наши воспоминания о прошлом искажены?
– Значит, все еще будет? – Герцог встрепенулся. – Ты простишь мне былые прегрешения, Клодия? Согласишься приписать их молодости, глупости и обстоятельствам, к которым я не был готов?
В то, что он извиняется, верилось с трудом. Даже уговаривая простить его, Чарли искал себе оправдания. С глупой юности взятки гладки? А как же многолетняя детская дружба, год любви, день страсти? И целый год любовной переписки, пока последнее письмо не разбило Клодии сердце, не разрушило до основания ее мир и само ее существо. А вдруг это и вправду глупо – составлять представление о человеке по одному письму? Может, время прощать уже пришло?
– Ну хорошо, – помолчав, выговорила она, и герцог поспешил подойти, взять и пожать ее руку.
– Я совершил величайшую ошибку в жизни, когда… – произнес он. – Впрочем, не важно. Так что мне делать с этим приглашением?
– А как бы хотел поступить ты?
– Принять его. Мне нравятся Рейвенсберги, их родные и друзья. Я хочу побыть рядом с тобой. Разреши мне приехать, Клодия. Позволь снова быть твоим братом – нет, не братом, а другом. Мы ведь всегда были друзьями, разве не так? Даже когда все кончилось.
Что он имеет в виду?
– Прошлую ночь я лежал без сна, размышляя, как мне быть дальше, и понял, что с тех пор, как покинул дом твоего отца и тебя, моя жизнь стала гораздо беднее, чем прежде, – признался герцог. – И я решил, что не приму это приглашение, если ты не разрешишь.
Клодии прошлой ночью тоже не спалось, но о Чарли она даже не вспоминала. Она думала о паре, сидящей под ивой на берегу пруда, о фраке, хранящем тепло мужского тела, о сильной руке, о прикосновении пальцев, о дружеском молчании, которое продлилось почти полчаса. Все это она вспоминала так же отчетливо, как поцелуй в Воксхолл-Гарденз. Может, даже еще отчетливее. В отличие от молчания у пруда воспоминания о поцелуе были связаны с вожделением. О нем Клодия старалась не думать.
– В таком случае поезжай в Элвесли, – сказала она и высвободила руку. – Возможно, у нас появятся новые, более отрадные воспоминания.
От его улыбки в горле Клодии встал ком: это была искренняя улыбка юноши, которого она когда-то любила. И не подозревала, что он способен на невыносимую жестокость. Правильно ли она поступила? Разумно ли вновь довериться ему? Но ведь он просит только о дружбе. Почему бы не стать ему другом и не забыть о прошлом?
– Спасибо, – выговорил Маклит. – Ну, не буду отнимать у тебя время, Клодия. Сейчас вернусь к себе и напишу леди Рейвенсберг, что принимаю приглашение.
Он ушел, а Клодия снова уставилась на библиотечную книгу, которую так и не открыла. Она машинально гладила кожаную обложку, пока собака не положила голову к ней на колени.
– Знаешь, Хорас, – произнесла она, потрепав пса по голове, – меня бросает из крайности в крайность – я словно качаюсь на гигантских качелях эмоций. В моем возрасте ощущать это неудобно. Если Лиззи Пикфорд не поедет со мной в Линдси-Холл, я, пожалуй, вернусь прямиком в Бат, и черт с ним, с Чарли, – надеюсь, ты простишь мне подобные выражения. И с маркизом Аттингсборо. Но что, скажи на милость, мне делать с тобой?
Не поднимая головы, пес перевел на нее взгляд, тяжело вздохнул и застучал хвостом по дивану.
– Вот именно! – согласилась Клодия. – Ты, как и все мужчины, считаешь себя неотразимым.
В столицу прибыли дербиширские родственники леди Болдерстон, и Джозефа пригласили поужинать в семейном кругу, а затем сопровождать всю компанию в оперу.
Разговор Джозефа с Болдерстоном до сих пор не состоялся, но был неизбежен. Скорее всего сегодня. Маркиз начинал стыдиться собственной нерешительности.
Сегодня вечером надо вновь попытаться расположить к себе Порцию Хант. Возможно, она не всегда настолько неприступна, как по дороге в Воксхолл, и в ее броне есть трещинки, которые надо найти. Джозеф знал, что в большинстве своем дамы считают его обаятельным и приятным джентльменом, хотя он редко пускал свое обаяние в ход и был не склонен к флирту. Вот оно, верное слово – «редко». Собственное поведение в обществе мисс Мартин тревожило его, но не напоминало ни флирт, ни попытку завести интрижку. Джозеф старался не думать, на что оно похоже.
В таком мрачном настроении он провел все утро в боксерском зале Джексона. К моменту прибытия в дом Уитлифа на Гросвенор-сквер он твердо решил придерживаться деловитого тона. Он отвезет мисс Мартин к Лиззи, вместе с ней предложит дочери летнюю поездку, а там пусть решает сама. Особого вмешательства от него не требуется.
Мисс Мартин оделась просто, как всегда – в то же платье, что и для пикника, только свежеотглаженное, и в ту же соломенную шляпу. Узнав от дворецкого о прибытии гостя, она спустилась в холл, держа на руках собаку.
Джозефу показалось, что он знает ее с давних пор, чуть ли не всю жизнь. Она выглядела как частица родного дома, что бы ни подразумевалось под этим странным сравнением, которое пришло ему в голову.
– Мы оба готовы, – коротко сообщила она.
– Стоит ли брать с собой собаку, Клодия? – спросил Уитлиф. – Мы готовы присмотреть за ней.
– Ему не повредит прогулка, Питер, но все равно спасибо, – ответила Клодия. – Это очень любезно, тем более что выбор у вас небогатый: смириться с псом или выставить нас с ним за дверь. – И она рассмеялась.
– Поезжай, тебе надо развеяться, – сказала Сюзанна, и Джозеф заметил многозначительный блеск в ее глазах.
Он вдруг сообразил: не зная истинных причин, по которым мисс Мартин уезжает с ним, Сюзанна и Уитлиф могли подумать черт знает что, особенно если им уже известно о его предстоящей помолвке. Джозеф и не подозревал, что поставил мисс Мартин в щекотливое положение.
В тот день слегка похолодало, но Джозеф заехал за мисс Мартин в открытой коляске. Солнце то и дело скрывалось за тучами.
– Чем вы объяснили Сюзанне сегодняшнюю поездку? – спросил Джозеф.
– Прогулкой по парку.
– А остальные?
– Прогулкой по парку. – Клодия внимательно следила за собакой.
– И что сказала она? – продолжал расспросы Джозеф. Он довернулся к спутнице как раз вовремя, чтобы увидеть, как она зарделась и опустила голову.
– Ничего особенного. А почему она должна была что-то сказать?…
Вероятно, Сюзанна решила, что он заигрывает с мисс Мартин и одновременно обхаживает мисс Хант. И что самое досадное, ее предположение недалеко от истины. Джозеф сдержал недовольную гримасу. Должно быть, мисс Мартин тоже раздражает происходящее.
