Текст книги "Просто совершенство"

Автор книги: Мэри Бэлоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

Глава 10

Леди Болдерстон пригласила Джозефа на обед, и ему сразу стало ясно, что других гостей не ожидается: обедать предстояло в узком семейном кругу, с четой Болдерстонов и их дочерью. И словно этого обстоятельства недоставало, чтобы закрепить за Джозефом новый статус жениха мисс Хант, леди Болдерстон поспешила объявить:

– Со стороны виконтессы Рейвенсберг было весьма любезно пригласить Порцию в Элвесли-Парк на празднование годовщины свадьбы Редфилдов.

Тем временем слуги убирали со стола суповые тарелки и разносили следующее блюдо.

Вот оно как. На праздник по случаю сорокалетия бракосочетания графа и графини должны были собраться только самые близкие. Значит, Порцию уже приняли в семью?

– Я еще не успела сообщить лорду Аттингсборо о приглашении, мама, – вступила в разговор Порция. – Но так и есть: сегодня я по любезному приглашению леди Саттон побывала у леди Рейвенсберг, и она, узнав, что я намерена провести все лето дома с родителями, пригласила меня в Элвесли. За что я ей чрезвычайно признательна.

– Прекрасно! – Джозеф улыбнулся обеим дамам. – Я тоже буду там.

– Разумеется, – подтвердила мисс Хант. – И я понимаю, что иначе не получила бы приглашение. Без вас мое присутствие там не имеет смысла, верно?

Как не имеет смысла откладывать предложение руки и сердца, подумал Джозеф. Все равно это лишь формальность. Видимо, того же мнения были и Болдерстоны с мисс Хант. И даже его сестра – которой тем не менее не следовало спешить с приглашениями.

Но сам Джозеф предпочел бы сначала поухаживать за мисс Хант, как полагается.

Болдерстон уже накинулся на свою тарелку с жареной уткой, забыв про все на свете. Искоса взглянув на него, Джозеф решил, что заводить серьезные разговоры сейчас не время. Для беседы с будущим тестем придется приехать особо. А заодно сделать официальное предложение мисс Хант и покончить с этим делом. Его дальнейшая жизнь, как и жизнь мисс Хант, расписана словно по нотам и известна заранее.

Значит, времени на ухаживание почти не остается, – точнее, его очень мало. До конца обеда и по пути в Воксхолл, где их ждали Лорен и Кит, Джозеф пристально наблюдал за будущей невестой, нарочно обращая внимание на ее красоту, элегантность, изысканность манер и совершенство во всех отношениях.

Он обязан полюбить ее, насколько это возможно, думал он, пока экипаж катился к Воксхоллу. Незачем вступать в брак без любви – только потому, что этого ждет от него отец и требуют обстоятельства.

– Сегодня вы особенно прелестны, – заметил он, прикасаясь к ее руке и намеренно задерживая пальцы на нежной гладкой коже. – Розовый цвет вам к лицу.

– Благодарю, – с улыбкой отозвалась мисс Хант.

– Полагаю, вам известно, что пару недель назад ваш отец навестил моего отца в Бате?

– Да, конечно.

– Вы знаете и причину этого визита?

– Разумеется.

Она по-прежнему смотрела на него. И продолжала улыбаться.

– И вас она ничуть не тревожит? – продолжал расспросы Джозеф. – Вам не кажется, что вас к чему-либо принуждают?

– Конечно, нет.

– Или что вас торопят?

– Нет.

Джозефу захотелось убедиться в этом. В себе он не сомневался: он вполне мог свыкнуться с мыслью, что ему необходимо жениться и что сидящая рядом женщина – лучшая партия из возможных. Но брак – это союз двух людей. Он не собирался настаивать, если окажется, что мисс Хант не горит желанием стать его женой.

– Рад слышать, – заключил он.

Шага, логически следующего за предыдущим – предложения руки и сердца, – он не сделал, с ее отцом так и не поговорил, хотя считал, что для мисс Хант эти вопросы имеют значение. Однако он был убежден, что официальной помолвке должно предшествовать сближение.

Она и вправду была очень мила в розовом: отблеск этого цвета подчеркивал нежность ее щек и оттенок блестящих светлых волос. Наклонившись, Джозеф поцеловал ее. Но мисс Хант отвернулась за мгновение до того, как их губы встретились, и Джозеф неловко ткнулся ей в щеку. После этого мисс Хант отодвинулась к стене экипажа, хотя продолжала улыбаться.

– Я вас оскорбил? – подождав немного, спросил он. Вероятно, поцелуи до оглашения помолвки она считает неуместными.

– Нет, лорд Аттингсборо, не оскорбили, – ответила она. – Просто подобные жесты ни к чему.

– Ни к чему? – Он вскинул брови и уставился на ее идеальный профиль в подступающих сумерках.

Карета прогрохотала по мосту через Темзу. Воксхолл был уже совсем рядом.

– Незачем добиваться моего расположения с помощью такой чепухи, как поцелуи, – объяснила она. – Я не какая-нибудь глупая девчонка.

Да уж, это точно.

– Поцелуи – чепуха? – переспросил он. Ему вдруг стаю смешно, он снова наклонился к ней, надеясь вызвать улыбку подлинного веселья на ее губах. Возможно, он просто взволновал ее своей неуклюжей попыткой.

– Всегда, – подтвердила она.

– Даже поцелуи любящих людей? Даже мужа и жены?

– Я считаю, лорд Аттингсборо, что принадлежность к высшему обществу требует быть выше подобной вульгарности. Поцелуи и романтика – для низших классов, которые понятия не имеют о благоразумных союзах.

Что за чертовщину она несет? О Господи!

Ему стало не до смеха.

Внезапно до него дошло, что за все годы знакомства они ни разу не флиртовали, не обменивались понимающими взглядами, легкими прикосновениями, поцелуями украдкой – всеми маленькими жестами, неизбежными между людьми, которых влечет друг к другу. Джозеф не помнил даже, смеялись ли они когда-нибудь вместе. В их отношениях не было ни малейшего намека на романтику.

Впрочем, все еще изменится.

Или нет?

– Значит, моих поцелуев вы не хотите? – спросил он мисс Хант. – Никогда?

– Я всегда буду помнить о своем долге, лорд Аттингсборо.

О своем долге?… Он спохватился, заметив, что экипаж остановился.

– А вы уверены, что хотите этого брака, мисс Хант? Если нет, сейчас самое время заявить об этом. Я пойму вас, не стану таить обиду и ни в коем случае не обвиню вас в том, что наш союз так и не был заключен.

Она повернула голову и снова улыбнулась ему.

– Мы идеальная пара, – заявила она. – И это известно нам обоим. Мы принадлежим к одному кругу, знаем, как он устроен, какие в нем действуют правила, чего от нас ждут. Мы оба уже не первой молодости. Но если вы считаете, что обязаны ухаживать за мной, то совершенно напрасно.

Джозефу показалось, будто с его глаз упали шоры. Как он мог знать ее так долго и даже не заподозрить подобной холодности? С другой стороны, как он мог обнаружить ее? Он даже не пытался флиртовать с ней или ухаживать – до недавнего времени. Нет, он наверняка ошибся. Всему виной ее невинность и неопытность, но когда они поженятся…

Кучер Джон постучал в дверцу, открыл ее и опустил подножку. Джозеф покинул экипаж, чувствуя, как с каждым шагом теряет уверенность. Какой брак его ждет? Может ли он рассчитывать на любовь и тепло? Нет, вряд ли. В конце концов, глубоких чувств к мисс Хант он не испытывает, хотя и готов в будущем полюбить ее. И она, вероятно, настроена так же. Ведь она только что заявила, что помнит о долге.

– Прошу, – произнес он, предлагая мисс. Хант руку. – Интересно, прибыли уже остальные или нет?

Она оперлась на его руку и кивнула паре, выходящей из соседнего экипажа.

Почему до сегодняшнего вечера он ни разу не замечал, что даже в моменты улыбки ее глаза остаются бесстрастными? Или ему почудилось? Несостоявшийся поцелуй лишил его душевного равновесия, но ничуть не поколебал ледяное спокойствие мисс Хант.

Накануне утром Питер встретился с герцогом Маклитом в клубе «Уайтс» и пригласил его на ужин в Воксхолл в качестве кавалера для Клодии.

С необходимостью встретиться с Маклитом Клодия уже смирилась. В ее душе даже шевелилось любопытство. Насколько он изменился? В какой мере остался прежним Чарли, которого она обожала еще до того, как ее привязанность переросла в любовь?

Для этого вечера она выбрала темно-синее платье, которое надевала в школе только по самым торжественным поводам. Клодия любила его, хотя платье и не могло претендовать на титул роскошного или хотя бы модного туалета – об этом она думала, пока Мария укладывала ей волосы.

О сегодняшнем пикнике Клодия запретила себе вспоминать. Завтра она решит, справится ли с обучением Лиззи, хотя заранее ясно, что это будет нелегко. Главное, сегодня не думать о неожиданных словах лорда Аттингсборо: «Мисс Мартин, по-моему, вы прелестнейшая из женщин, с которыми мне выпала честь познакомиться».

Это явное преувеличение угнетало ее. Не может быть, чтобы маркиз и вправду так считал. Но Клодия знала, что эти чудесные слова, прозвучавшие прекрасным летним днем, она запомнит на всю оставшуюся жизнь.

Чарли оказался галантным гостем. Он рассказал собравшимся о своем шотландском поместье, путешествиях в горы и о своем сыне. И угостил Сюзанну с Питером забавными случаями из своего детства и детства Клодии – большинство вызывало дружный смех и было чистейшей правдой.

В Воксхолл-Гарденз Чарли подал Клодии руку, чтобы помочь ей выйти из экипажа Питера, и она не стала пренебрегать его помощью. За долгие годы воспоминания о детстве, проведенном с ним, поблекли – как и то, что случилось потом. Возможно, в будущем она научится отделять девические воспоминания от детских, не испытывая горечи. А пока горечь преследовала ее неотступно. К счастью, боль давно утихла.

– Какой приятный вечер, Клодия, – произнес он, склоняясь к ней. Они следовали за Сюзанной и Питером к воротам парка. – Не могу выразить, как я счастлив, что вновь вижу тебя. Впредь мы должны обязательно поддерживать связь.

Интересно, размышляла Клодия, удалось бы им сохранить любовь на всю жизнь, если бы Чарли изучил право и женился на ней, как собирался? Остались бы они близкими друзьями, как в детстве? Теперь уже не узнаешь. Слишком многое изменилось. Точнее, изменилось решительно все. И в первую очередь они сами. Кто может сказать, лучше или хуже жилось бы им, не расстанься они в юности?

В этот момент они вошли в парк, и печальные мысли вылетели у Клодии из головы.

– Чарли, смотри! – в восторге воскликнула она. Длинная прямая аллея, простирающаяся перед ними, была обсажена деревьями, сплошь увешанными разноцветными фонариками, которые даже в сумерках создавали волшебное впечатление. По дорожкам парка бродили восхищенные посетители, ярко и элегантно разодетые по столь торжественному поводу.

– Прелестно, правда? – с улыбкой ответил Чарли. – Особенно слышать, как ты зовешь меня по имени. С восемнадцати лет меня называли не иначе как Чарлзом – или же просто Маклитом. Скажи еще раз.

Он слегка пожал ее руку повыше локтя.

Но Клодия почти не слушала его. Все вокруг пребывали в приподнятом настроении, и на ее губах то и дело расцветала улыбка. Они приближались к летнему театру в форме подковы, с колоннадой, вымощенным плитами полом, ложами, фонариками снаружи и лампами внутри. Почти все места были уже заняты, на центральной площадке разместился оркестр.

Леди Рейвенсберг приветливо замахала им из лучшей ложи.

– Питер, Сюзанна, мисс Мартин! – позвала она. – О, и герцог Маклит с вами! Скорее присоединяйтесь, вы едва не опоздали! Ну вот, теперь все в сборе.

На вечер были приглашены виконт и виконтесса, герцог и герцогиня Портфри, граф и графиня Саттон, маркиз Аттингсборо и мисс Хант, граф и графиня Килборн и четверо вновь прибывших.

Клодия снова подавила усмешку, очутившись в столь блистательном обществе, но решила, что это не помешает ей вовсю наслаждаться вечером. Вскоре она вновь вернется в школу, но сегодняшние впечатления навсегда останутся в ее памяти.

И какие впечатления!

В целом собравшиеся были настроены благожелательно. За исключением Саттонов, старательно игнорирующих Клодию, и мисс Хант, сидящей напротив и не желающей даже смотреть на нетитулованную гостью, остальные обращались с ней вежливо. Миловидная и дружелюбная графиня Килборн и элегантная, благородная герцогиня Портфри некоторое время развлекали Клодию разговором, им помогали виконт Рейвенсберг и его жена. И конечно, Сюзанна, Питер и Чарли следили, чтобы она не заскучала.

Но светскими беседами вечерние развлечения не исчерпывались.

Подали изысканный ужин, самыми примечательными блюдами которого были тонкие ломтики ветчины и клубника – гордость Воксхолл-Гарденз. Ужин запивали выдержанным вином, разглядывая гуляющих по главной аллее и вокруг лож. Время от времени кто-нибудь из знакомых останавливался, чтобы поболтать. Непрерывно звучала музыка.

После ужина начались танцы. Клодия давно не танцвала и все-таки отважилась попробовать. Да и как она могла отказаться от танцев под открытым небом, на площадке, освещенной призрачным светом фонариков на деревьях и луны со звездами высоко в небе? Ее пригласил сначала Чарли, затем граф Килборн, после него – герцог Портфри.

Элинор задразнила бы ее, узнав, чье приглашение на танец она так охотно приняла.

Музыка и танцы переполнили Клодию удовольствием, которого ей хватило бы надолго даже без фейерверков, которых ждала собравшаяся публика.

В ожидании этого зрелища леди Рейвенсберг предложила пройтись, и все согласились, что прогулка сейчас не помешает. Сразу же образовалось несколько пар: граф Килборн с кузиной, леди Саттон, виконт Рейвенсберг – с графиней Килборн, Питер – с герцогиней Портфри, герцог с Сюзанной, граф Саттон с леди Рейвенсберг.

– О, вижу, все поменялись партнерами, – заметил Чарли. – Мисс Хант, вы не окажете мне честь?…

Улыбнувшись, она взяла его под руку.

Маркиз Аттингсборо заканчивал беседу с двумя знакомыми, подошедшими к ложе.

– Ступайте вперед, – кивнул он остальным. – Мы с мисс Мартин вас догоним.

Клодии стало неловко. Похоже, у него просто не осталось выбора, кроме как сопровождать ее. Но если вечер и разочаровал ее, то лишь не представлявшейся до сих пор возможностью побеседовать или потанцевать с маркизом. Сегодняшний пикник казался древней историей.

«Мисс Мартин, по-моему, вы прелестнейшая из женщин, с которыми мне выпала честь познакомиться». Так сказал он ей всего несколько часов назад. Чем усерднее Клодия пыталась забыть эти слова, тем тверже запоминала их.

Маркиз улыбнулся ей и предложил руку.

– Простите, что заставил вас ждать. Догоним остальных? Или просто немного пройдемся, а вы расскажете, как вам понравился Воксхолл.

Они свернули на главную аллею, некоторое время шли по ней, потом по короткой тропе добрались до другой, столь же широкой и длинной, проходящей параллельно главной и не уступающей ей великолепием. Здесь фонарики горели не только среди деревьев, но и на каменных арках, через которые пролегал путь.

– Вероятно, лорд Аттингсборо, вы ждете, что я проявлю трезвость суждений и заявлю, что эта искусственная роскошь мне не по душе, – заметила Клодия.

– А в ваши намерения это не входит? – Он ответил ей смеющимся взглядом. – Вы не представляете себе, как я рад тому, что вы способны просто радоваться. Здравомыслие безнадежно испортило бы этот чудесный вечер.

– Иногда я предпочитаю просто забывать, что на пути между мной и простыми житейскими удовольствиями столько препятствий. И радуюсь не задумываясь.

– Значит, сегодняшнему вечеру вы рады? – спросил он, обходя стайку посетителей парка, увлеченных разговорами и не замечающих, куда они идут.

Далеко впереди Клодия увидела Чарли и остальных.

– Да, – подтвердила она, – честное слово. Стараюсь запомнить все до мельчайших подробностей, чтобы было о чем вспоминать долгими зимними вечерами в Бате.

Он усмехнулся.

– Лучше просто отдайтесь наслаждению, – посоветовал он. – Тогда вечер запомнится сам собой.

– Непременно, – заверила она.

– Как прошла новая встреча с Маклитом? – сменил он тему.

– Его пригласили к нам, он был весьма любезен. Правда, увлекся, рассказывая о наших детских проказах, и я вспомнила, как была привязана к нему в то время.

– А когда вы повзрослели, то полюбили друг друга? – тихо спросил он.

Щекам Клодии стало жарко, она сразу вспомнила все, что наговорила маркизу в Гайд-парке. Как она могла сказать такое постороннему человеку?

– Это продолжалось совсем недолго, – объяснила она. – Потом он уехал и не вернулся. Мы были безутешны, когда узнали, что ему предстоит поездка в Шотландию и нам придется расстаться, но мы думали, что вскоре вновь встретимся и будем вместе всю жизнь. Вот так…

– Бывает, – вздохнул маркиз. – Так или иначе, я убежден, что страсть, пусть даже закончившаяся разлукой, предпочтительнее холодного равнодушия. Кажется, вы говорили что-то подобное.

– Да, – ответила она. Маркиз решительно отвел ее в сторону, чтобы не столкнуться с еще одной беспечной и шумной компанией.

– Аллея, конечно, живописная, – сказал он, – удобнее всего догонять остальных, шагая по ней, но стоит ли догонять их? Может быть, найдем тропинку, где поменьше народу? Там будет потемнее, но не кромешная тьма.

– Пойдемте туда, где потише, пожалуйста, – попросила она, и они свернули на первой же развилке, вскоре очутившись в полутьме и почти полной тишине.

– Вот так-то лучше, – удовлетворенно заключил маркиз.

– Да.

Они зашагали вперед молча, отдыхая от шума и многолюдья. Клодия с удовольствием вдыхала ароматы ночных цветов. Издалека доносились приглушенные обрывки музыки, голоса, взрывы смеха.

– Слушайте! – вдруг прошептала она, высвободив руку и взяв маркиза за рукав. – Соловей!

Некоторое время они слушали молча.

– Значит, – наконец сказал маркиз, – птиц умеет слушать не только моя дочь.

– Здесь темно, – пояснила Клодия. – В темноте обостряются слух, обоняние и осязание.

– Осязание… – Он издал тихий смешок. – Скажите, мисс Мартин, если бы вы любили так, как в юности, или собирались замуж, вы были бы настроены против прикосновений любимого или жениха? Против его поцелуев? Стали бы считать их никчемными и нелепыми?

Втайне Клодия порадовалась тому, что их лица скрывает темнота. Несомненно, в эту минуту ее щеки пылали.

– Никчемными? – переспросила она. – Нелепыми? Нет, разумеется. Я хотела бы прикосновений, ждала их, как и поцелуев. Особенно если бы была влюблена.

Джозеф повернулся к ней, и Клодия, заметив, что по-прежнему держится за его рукав, поспешно отдернула руку.

– Сегодня вечером по пути сюда я попытался поцеловать мисс Хант – эту вольность я позволил себе впервые. А она посоветовала мне не заниматься глупостями.

– Возможно, она просто смутилась или испугалась, – предположила Клодия, невольно улыбаясь.

– В ответ на мои расспросы она подробно объяснила, в чем дело. Оказывается, поцелуи двух людей, образующих идеальную пару, – никчемное и глупое занятие.

Налетел ветер, закачал ветки над головами, на лице Джозефа заплясали полосы лунного света. Клодия удивленно смотрела на него. Что имела в виду мисс Хант? Разве можно считать их идеальной парой, если она не жаждет его поцелуев?

– Зачем же вы женитесь на ней?

Джозеф взглянул ей в глаза и ничего не ответил.

– Вы ее любите? – спросила Клодия.

Он улыбнулся:

– Пожалуй, больше я ничего не скажу. Я и без того слишком много наговорил, хотя дама вправе рассчитывать на мое молчание. Объясните, почему меня так и тянет довериться вам?

Пришла ее очередь промолчать.

Он все еще смотрел ей в глаза. Луна скрылась за облаком, но и без нее мрак не казался кромешным.

– А вы смутились бы или испугались? – спросил он. – Если бы я попробовал поцеловать вас?

Скорее всего и то и другое – в этом Клодия не сомневалась. Но вопрос принадлежал к риторическим.

– Нет, – ответила она так тихо, что сама ничего не услышала. Прокашлявшись, она повторила: – Нет.

Напрасно она ответила на риторический вопрос.

Маркиз поднял руку и коснулся кончиками пальцев ее щеки, приложил к ней ладонь, вздохнул, и Клодия вдруг поняла, что он ждал от нее ответа.

Она закрыла глаза, и их губы встретились.

Это прикосновение ошеломило ее. Его губы были теплыми и слегка приоткрытыми, имели привкус вина и легчайший аромат одеколона. Клодия ощущала тепло его ладони и дыхания. Слышала, как неподалеку поет соловей, а еще дальше кто-то пронзительно смеется.

Все ее существо отозвалось на поцелуй так, что впоследствии она гадала, каким чудом удержалась на ногах. Пальцы ее опушенных рук крепко сжались в кулаки.

Поцелуй продлился секунд двадцать, а может, еще меньше.

Но прочный фундамент ее мира пошатнулся.

Как только маркиз поднял голову, опустил руку и отступил, Клодия постаралась вернуть себе душевное равновесие.

– Вот видите! – воскликнула она. Увы, ее голос прозвучал слишком резко и бодро. – Я не смутилась и не испугалась. Значит, в ваших действиях нет ничего постыдного или страшного.

– Мне не следовало так делать, – сказал он. – Мне так…

Но Клодия неожиданно для самой себя вскинула руку и решительно приложила два пальца к его губам – чудесным теплым губам, которые только что поцеловали ее.

– Не вздумайте! – заявила она уже не столь неестественным, даже дрогнувшим голосом. – Если вы сожалеете о случившемся, значит, придется пожалеть и мне, а я не хочу. Я поцеловалась впервые за восемнадцать лет – и, вероятно, в последний раз в жизни. Я не хочу об этом жалеть и не желаю, чтобы вы раскаивались. Не надо, пожалуйста.

Он придержал ее руку, поцеловал ее в ладонь, но не отпустил, а прижал к складкам своего шейного платка. Даже в темноте Клодия отчетливо видела, как искрится смех в его глазах.

– Ах, мисс Мартин, а со мной такое случилось впервые за три года. Сколько лишений нам пришлось вынести!

Не удержавшись, она улыбнулась в ответ.

– В сущности, – отозвалась она, – я не возражаю против повторения.

Клодия чувствовала себя странно – словно кто-то другой говорит ее голосом, шевелит ее губами, в то время как настоящая Клодия Мартин изумленно наблюдает за ней. Неужели ее и вправду угораздило выговорить такое?

– И я не против, – подхватил маркиз. Долгое мгновение они смотрели друг на друга, потом он отпустил ее ладонь и обнял одной рукой за плечи, другой за талию. Клодия, которой надо было куда-то девать руки, ответила на объятия и подняла голову.

Рослый и сильный, он представлялся ей воплощением мужественности. На миг она по-настоящему испугалась. Сердце ушло в пятки, тем более что маркиз больше не улыбался. Но страх и опасения быстро улетучились, Клодию захлестнула волна ощущений, вызванных медленными и страстными поцелуями. От его прикосновений ее тело расцветало, забывало о том, что принадлежит преуспевающей владелице школы, учительнице и директрисе Клодии Мартин.

Она стала просто женщиной.

Ее руки лежали на стальных мышцах его плеч, пальцы запутались в густых теплых волосах. Его грудь казалась прочной, как стена, их бедра соприкасались, наполняя ее сладостной дрожью, которая спиралью поднималась вверх по телу.

Впрочем, обращать внимание на каждое ощущение Клодии было некогда. Она просто наслаждалась ими.

Маркиз приоткрыл губы, она последовала его примеру, наклонила голову и вздрогнула, едва его язык проник в ее рот, касаясь влажной внутренней поверхности. Он прислонил ее спиной к ближайшему дереву, у нее чуть не подкосились ноги, как только ладони маркиза заскользили по ее груди, бедрам и ягодицам.

Он вновь прижался к ней, и, ощутив затвердевшее свидетельство его возбуждения, она расставила ноги и прильнула к нему, больше всего на свете мечтая почувствовать его глубоко в себе. Как можно глубже.

Но ни на минуту она не забывала, что очутилась в жарких объятиях маркиза Аттингсборо, и потому не тешилась напрасными надеждами. Этого больше не повторится. Никогда.

Иногда и одного раза бывает достаточно.

Порой единственное свидание способно заменить все.

Клодия знала, что никогда не пожалеет о сегодняшнем вечере.

Но вместе с тем знала, что ей предстоят долгие мучения.

Не важно. Лучше жить и страдать, чем не жить совсем.

Она почувствовала, как маркиз разжал объятия, нежно поцеловал ее в губы, глаза, виски, обхватил ладонью ее затылок и прижал ее к своему плечу, отводя от дерева. Клодия испытала и горечь, и облегчение. И вправду им давно пора было остановиться. Они посреди многолюдного парка.

Чувствуя, как напряжение постепенно покидает ее тело, она легко обняла маркиза за талию.

– Не будем жалеть об этом, ладно? – произнес он, помолчав минуту и приблизив губы к ее уху. – И не допустим, чтобы неловкость испортила нашу следующую встречу.

Она ответила не сразу. Подняв голову, она разжала руки и сделала шаг назад – словно сознательным усилием облачилась в невидимые доспехи учительницы мисс Мартин, на время позабытые и успевшие заржаветь.

– С первым предложением согласна, – сказала она. – Насчет второго не уверена. Мне кажется, с наступлением дня мне станет так стыдно, что я не смогу больше смотреть вам в глаза.

Клодия и вправду отчетливо видела его в полумраке, и это было невероятно и очень совестно – по крайней мере так ей казалось.

– Мисс Мартин, – растерялся он, – надеюсь, я не… я не могу…

Она прервала его негромким возгласом. Как унизительно было бы выслушать его до конца!

– Разумеется, не можете, – подтвердила она. – И я тоже. У меня своя жизнь, работа, люди, которые от меня зависят. Я вовсе не жду, что завтра же утром вы примчитесь к дому виконта Уитлифа с особым разрешением в руке. А если бы вы и отважились на такое, то вам пришлось бы удирать со всех ног.

– Получив от ворот поворот? – улыбнулся он.

– И это еще мягко сказано.

Она ответила ему грустной улыбкой. Как все-таки глупа любовь, если способна расцветать в самый неподходящий момент, к человеку, которого просто нельзя любить. Ибо Клодия влюбилась. И конечно, совершенно напрасно.

– Знаете, лорд Аттингсборо, – призналась она, – если бы я могла заглянуть в будущее до того, как переступила порог гостиной в школе, где вы меня ждали, я сразу выставила бы вас за дверь. А может быть, и нет. Последние две недели доставили мне ни с чем не сравнимое удовольствие. Я привязалась к вам.

Это была чистейшая правда: не только привязалась, но и полюбила.

Клодия подала маркизу руку, он крепко пожал ее. Их вновь разделил непреодолимый барьер – как и полагалось.

Вдруг Клодия чуть не подпрыгнула, отдернув руку: тишину разорвал оглушительный треск.

– О, как нельзя кстати! – заметил маркиз, посмотрев в небо. – Это фейерверки.

Ахнув, Клодия залюбовалась огненно-красной дугой, которая взметнулась над деревьями и пропала под грохот взрыва.

– Я так ждала их!

– Пойдем! – Маркиз предложил ей руку. – Выйдем на открытую аллею и посмотрим.

– Да, конечно, – согласилась она.

Несмотря на то что все самое чудесное в этот вечер закончилось, не успев начаться, Клодию переполняло ощущение счастья.

Пару минут назад она сказала правду: эту краткую поездку в Лондон она не променяла бы ни на какие блага в мире.

И ни на что не променяла бы знакомство с маркизом Аттингсборо.