Текст книги "Снежный ангел"
Автор книги: Мэри Бэлоу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 3
В камине тихонько потрескивали поленья. Розамунда сидела на кровати, обхватив руками колени. Она чувствовала себя очень уютно в просторной сорочке миссис Ривз, скрывавшей ее от подбородка до пят.
В этой комнате должен был спать он. Со своей любовницей. На этой кровати. И та женщина надела бы одну из своих сорочек – «на несколько минут». Розамунде вдруг стало жарко. Она оттянула ворот и потрясла сорочку, чтобы немного охладиться.
В который раз за день она пожалела, что лорд Уэзерби так красив. Правда, им было легко вместе, они очень мило беседовали, но иногда возникали паузы, и тогда… тогда она не знала, куда деваться.
Игра в карты затянулась почти до полуночи, они разошлись по комнатам всего полчаса назад. Захваченные игрой, молодые люди почти не разговаривали. Несмотря на свое хвастливое заявление, Розамунда проиграла почти все взятки. Она все время отвлекалась, украдкой разглядывая лорда Уэзерби. Она представляла, как его тонкие, ухоженные руки поглаживают белое кружево – «только несколько минут». Хуже всего было то, что Розамунда не просто представляла, как он проделывает это, она чувствовала на себе его руки.
Очень трудно сосредоточить внимание на картах, когда тебя против воли одолевают сладострастные мечты о противнике.
Но и графу было нелегко. О, если бы она знала, чего ему стоило выиграть! Мог ли он оставаться безразличным, когда рядом сидела такая хорошенькая женщина? И, поднимая глаза, Розамунда всякий раз ловила на себе нарочито ленивый взгляд его холодных голубых глаз.
«Господи, до чего же я дошла, – подумала Розамунда и скова оттянула ворот сорочки. – Вместо того чтобы лечь спать, сижу посреди ночи и думаю бог знает о чем».
Мысли о кружевных ночных сорочках не давали ей покоя. Она понимала, что нужно задуть свечи и, спрятавшись под одеяло, попытаться уснуть. Именно так и следует поступить.
Но Розамунда не стала забираться под одеяло, как поступила бы на ее месте любая разумная и целомудренная женщина. Она пошла в другой конец комнаты и открыла крышку сундука. «Я только взгляну на нее», – мысленно оправдывалась она перед собой, доставая белоснежную ночную сорочку.
Но, вытащив ее на свет и разложив на кровати, она вдруг начала расстегивать свою фланелевую сорочку дрожащими, непослушными пальцами и, стащив ее через голову, бросила на пол. Кружево скользило по телу, словно нежные ласкающие пальцы. Розамунда опустила голову, посмотрела на себя и сглотнула. Лицо ее горело. Она не должна этого делать. Не должна. И все-таки она подошла к зеркалу в дальнем углу комнаты.
Ей всегда было неловко смотреть на себя обнаженную в зеркале. И она никогда не делала этого, когда выходила из ванной. Однако сейчас она была не совсем обнажена, хотя тело и просвечивало сквозь кружево. Спускавшаяся до самого пола сорочка держалась на узеньких лямочках. Покрой ее подчеркивал грудь, открывая наполовину, плечи были оголены. Длинные волосы Розамунды казались особенно темными на фоне белого кружева.
Розамунда резко отвернулась. Не прошло и двух минут, как кружевная сорочка была уже аккуратно сложена и спрятана в сундук, а Розамунда, облачившись в бесформенный фланелевый балахон, лежала в кровати, натянув на себя одеяло.
Она не должна больше прикасаться к этим вещам. Это белье для порочных женщин, она сама так сказала ему за обедом, и он согласился. И сказал, что тщательно выбирал его. Интересно, на сколько минут надела бы эту сорочку его любовница? И когда он раздел бы ее: до того, как лечь в кровать, или уже под одеялом? «Меня это нисколько не интересует», – подумала она, натягивая одеяло еще выше.
«А что почувствовала бы я, если бы до меня дотрагивался мистер Холлидей? – думала она несколько секунд спустя, не в силах отделаться от мыслей о своем новом знакомом. – Каково это: почувствовать его длинные чувственные пальцы на своих руках, плечах, волосах? Что может испытывать женщина, когда ее целуют такие красивые губы? И когда к ней прижимается такое крепкое стройное тело?» Розамунду колотила дрожь, хотя в комнате было жарко натоплено.
Мысли о молодых мужчинах начали посещать ее уже несколько лет назад, но она безжалостно подавляла их. В юности Розамунда нигде не бывала, кроме Брукфилда, поместья маркиза Гилмора. А потом Деннис отвез ее в Бат. Внимание молодых мужчин, их комплименты и дерзкие взгляды пугали ее. Она была слишком молода и наивна и к тому же продолжала тосковать по отцу. В доме брата она не чувствовала себя счастливой – и не потому, что Деннис плохо обращался с ней или намекал, что ее присутствие нежелательно. Просто, несмотря на все свои старания, он так и не смог заменить ей отца.
Девушке нужен был отец – человек соответствующего возраста, наружности и поведения. И Розамунда выбрала Леонарда. Конечно, она сделала это неосознанно, но вскоре после свадьбы, став немного взрослее, поняла, почему ей так хотелось выйти за Хантера. К счастью, Розамунда не обманулась в своих ожиданиях: Леонард всегда был с ней добрым, заботливым, любящим, всегда готов был выслушать ее и дать дельный совет.
Конечно, он стал ей не только отцом, но и мужем. Их супружество не было фиктивным. Леонард приходил к ней в спальню по вторникам и пятницам, а иногда и по воскресеньям. Розамунде было все равно. Она не испытывала отвращения к тому, что делал муж, но ей всегда было немного стыдно, все семь лет. В последний год он был так болен, что не приходил к ней совсем.
Эта часть их совместной жизни, самая интимная часть, почему-то нисколько не сближала их. Более того, ей всегда казалось, что в эти моменты Леонард отдаляется от нее и уходит куда-то далеко-далеко. И он всегда очень тяжело дышал, иногда даже похрюкивал. А в последние годы это стало занимать у него слишком много времени.
Розамунда никогда не отказывала ему в близости, потому что знала – он ее муж и это доставляет ему удовольствие. Но сама всегда испытывала при этом неловкость. Было что-то не правильное в том, что она отдавалась человеку, которого воспринимала только как отца.
И наступило время, когда она начала задумываться о более молодых мужчинах – стройных, сильных, полных энергии. Таких, как мистер Холлидей.
Розамунда спряталась под одеяло.
О Боже, зачем она только вылезла из экипажа Денниса! Как это глупо и по-детски! В результате собственной вспыльчивости она оказалась наедине с мужчиной, который должен был привезти сюда свою любовницу. И думает о таких вещах, от которых краснеет до корней волос.
Розамунда надеялась, что за ночь снег прекратится и утром ее разбудят ласковые лучи солнца.
Но на следующий день снегопад только усилился.
– Прости нас, Господи, – причитала миссис Ривз, подавая завтрак. – Похоже, за эти два дня выпал весь снег, который был заготовлен у Него на зиму. А ведь только на прошлой неделе я говорила Ривзу, что этой зимой снега так и не будет. И вот, посмотрите.
Лорд Уэзерби смотрел на сугробы из окна своей комнаты почти все утро. Снегом завалило все тропинки и подъездную дорогу.
– Хорошо, что вы приехали на неделю, сэр. Ума не приложу, как бы вы сейчас выбирались отсюда, – добавила миссис Ривз.
Граф улыбнулся Розамунде, когда они остались одни.
– Вы все еще волнуетесь за брата? – спросил он. – Право, не стоит. Вы же говорите, с ним были лакей и кучер? Слуги всегда отличаются благоразумием. Они не стали бы рисковать своей шкурой даже в том случае, если бы сам он захотел рискнуть своей. Наверняка ваш брат сидит сейчас где-нибудь на постоялом дворе, возмущаясь отсутствием удобств и непредвиденной задержкой.
– И ужасно беспокоится обо мне, – добавила Розамунда. – Бедный Деннис. Я всегда приносила ему столько огорчений. Наверное, он почувствовал облегчение, когда я вышла за Леонарда. И вот теперь, когда он снова принял на себя ответственность за мое благополучие, я сразу же влипла в переделку. Мне не следовало выходить из его экипажа, правда?
– Всем людям случается совершать необдуманные поступки, – сказал он. – Я уверен, что в тот момент это казалось вам единственно правильным выходом.
– Как только я начинаю общаться с Деннисом, мне сразу хочется вспылить, – призналась она. – На Леонарда я никогда не сердилась. Мы жили с ним очень дружно.
За столом воцарилось молчание. Стало так тихо, что лорд Уэзерби слышал хруст тоста, который жевал.
– Как вы думаете… – начала она.
– Чем вы обычно занимаетесь… – сказал он одновременно.
Розамунда улыбнулась.
– Чем я обычно занимаюсь? – спросила она.
– Когда идет снег, – закончил он.
– Сижу и смотрю в окно, – ответила Розамунда – А когда снегопад заканчивается, выхожу на улицу и делаю снежных ангелов. Я люблю снег. Настоящие снегопады бывают так редко. Забавно, что в этот раз снег выпал как раз тогда, когда он не нужен, верно? Как вы думаете, когда он перестанет идти и начнет таять?
– Ради вас, я надеюсь, что скоро.
«И ради себя», – подумал он. Всю ночь он ворочался в кровати без сна и надеялся, что утром ему станет легче. При свете дня мысли о женщинах и любовных утехах обычно отступают. Кроме того, граф надеялся, что его гостья наденет что-нибудь не столь вызывающее, как то оранжевое платье.
И правда, она надела свое бледно-голубое шерстяное платье и уложила волосы в строгую прическу. Но шерстяные платья будто специально созданы для стройных женщин. Мягкая ткань подчеркивала гибкость тонкой талии, а блеклый голубой цвет удивительно шел к темным глазам и волосам Розамунды.
Возможно, он смог бы как-то притерпеться к этому платью, если бы она не воспользовалась духами Джуд. Она выбрала именно те духи, которые нравились ему больше всего, он сам купил их своей любовнице. Граф помнил, что в магазине, вдохнув их аромат, представил, как будет втирать душистые капли в роскошное тело Джуд. И теперь ему было нелегко ощущать запах этих духов, доносившийся до него через стол от миссис Хантер.
– Боюсь, в этом доме не предусмотрено развлечений для леди, – сказал он. – Разве что карты. Но мы же не можем целый день играть в карты?
Она наклонилась через стол и живо поинтересовалась:
– А чем вы собирались заниматься со своей любовницей?
И тут же покраснела, как помидор. Он усмехнулся, глядя на нее:
– Мне тоже приходилось жалеть о сказанном после того, как слова вылетели изо рта. Не сомневаюсь, миссис Хантер, что у вас достаточно богатое воображение для того, чтобы представить, каким образом мы провели бы этот день вместе с Джуд. Но если вы обратили внимание, я сказал, что здесь нет развлечений для леди.
– О Боже, эти глупые слова будут сниться мне теперь в кошмарных снах, – сказала Розамунда, пряча лукавую улыбку. – Я буду просыпаться в холодном поту и заламывать руки.
Она взяла еще один тост и положила на него ложку лимонного джема. Граф наблюдал за ней с веселым удивлением. Похоже, с миссис Хантер невозможно соскучиться. Она пыталась распределить джем по всему тосту, но взгляд графа смущал молодую женщину, и у нее ничего не получалось.
– Вот если бы вы были мужчиной, – сказал он, наконец сжалившись над ней и отводя взгляд в сторону, – мы могли бы сыграть в бильярд. Но поскольку вы женщина, этот вариант тоже отпадает. Прайс говорил, здесь есть какие-то книги. Если хотите, можно их поискать.
Розамунда отложила нож и умоляюще посмотрела на него.
– Но я играю в бильярд, – сказала она. – Я уговорила Леонарда научить меня, и мы часто играли. Правда, он смеялся надо мной, потому что я никогда не могла обыграть его, но его никто не мог обыграть. И я никогда не позволяла ему поддаваться. Он был очень хороший.
– Значит, решено, на утро у нас будет бильярд. А днем снег, возможно, закончится, и тогда мы выберемся на улицу. Мне бы хотелось посмотреть на ваших снежных ангелов. Она засмеялась:
– Но здесь же нет детей! Играть в снежки и лепить фигуры можно только для того, чтобы позабавить детей, иначе вас обвинят в ребячливости.
– Обещаю, что не стану вас ни в чем обвинять, – заверил он, театрально прикладывая руку к груди. – Снежки, вы сказали? Я тоже умею играть в снежки.
Розамунда засмеялась.
Она вдова, стучала мысль где-то в глубине его сознания. Молодая вдова немолодого мужчины, который три года болел и умер год назад. Привлекательная вдова. Возможно, она была бы не против…
Он отогнал эту мысль и допил вторую чашку кофе.
Или слегка пофлиртовать? Но при сложившихся обстоятельствах легкий флирт невозможен. Если она хоть немного помедлит, прежде чем отбросить его руку, он затащит ее в постель. И тогда жизнь превратится в сплошной клубок проблем. Потому что эта женщина – леди.
Нет, лучше не думать об этом.
– Ну что, поищем бильярдную? – спросил он, когда стало ясно, что миссис Хантер уже не будет есть тост, лежавший у нее на тарелке.
Игра в бильярд представлялась ему достаточно безопасным занятием. Это игра для мужчин – медленная и довольно скучная. Способ убить время. Но, видимо, миссис Хантер относилась к бильярду серьезно. Она тщательно готовилась к удару и в самом деле играла хорошо.
Граф Уэзерби словно заново открыл для себя бильярд. Оказалось, что это самая эротичная игра, придуманная человечеством. Когда миссис Хантер стояла на противоположной стороне стола и готовилась к удару, он не мог оторвать взгляда от ее грудей, легко касавшихся поверхности стола и временами прижимавшихся к нему. Слава Богу, что у платья был глухой ворот. Если же граф оказывался сзади, когда миссис Хантер наклонялась вперед, его взору представлялись другие округлости, обрисованные мягкой тканью шерстяной юбки.
Еще задолго до того, как закончилось утро, граф с трудом удерживался, чтобы не сорвать с себя шейный платок и, выбежав на снег, не окунуться с головой в сугроб. Он поклялся себе, что после ленча они будут сидеть в гостиной по разные стороны от камина и читать, как добропорядочная супружеская пара.
– Я выиграла, – сказала она, оборачиваясь к нему с сияющей улыбкой.
– Да, у вас действительно был хороший учитель. А какой приз мы вручим победителю?
– У нас с Леонардом призом был поцелуй, – рассмеялась Розамунда. – Но поскольку мы обменивались поцелуями независимо от того, кто побеждал (хотя побеждал всегда он), то я находила это довольно нелепой традицией.
Неожиданно она снова покраснела.
– Ну что ж, – сказал он, понимая, что пожалеет о своих словах еще до того, как успеет их произнести, и не имея сил остановиться, – пусть это будет поцелуй.
Она смотрела на него, растерянная и потрясенная, прикусив нижнюю губку, отчего верхняя казалась еще более вздернутой.
Он взял ее лицо в руки, увидел, как она отпустила нижнюю губу, и припал к ее рту. Он целовал ее легко, не размыкая губ, и наслаждался нежностью, влажностью и теплом ее нижней губки. Он не торопился. От нее исходил слабый дразнящий запах.
– М-м, – произнес он, поднимая голову и глядя в большие темные глаза, – ваш муж был очень мудрым человеком. Такой приз может утешить любого мужчину. После него проигрыш уже не кажется таким горьким.
– Нет, я всегда говорила ему, что это сущая нелепость, – опомнившись, ответила она.
За завтраком он мечтал хотя бы прикоснуться к ней. Он все еще держал ее лицо в своих руках.
– Можно, я буду называть вас Розамундой? – спросил он неожиданно для самого себя.
– Хорошо. – Молодая женщина резко отвернулась и вытащила из ближайшей лузы шары. – Если вам этого хочется.
– А вы будете называть меня Джастином?
– Хорошо, – повторила она, переходя к следующей лузе, – если вам так хочется.
Он подошел к окну, мысленно приказывая своему сердцу не биться так сильно.
– Кажется, снег уже утихает, – произнес он, овладев собой. – Я собираюсь выйти подышать после ленча. Вы составите мне компанию?
– О да.
В ее голосе он уловил не менее страстное желание подставить лицо свежему ветру, чем испытывал сам.
«Даже если бы снегопад не стал тише, – думала Розамунда, надевая ботинки и перчатки и застегивая теплый плащ, – я все равно пошла бы на улицу. Еще час наедине с ним в этом доме, и со мной случится истерика».
Вчера вечером воздух в гостиной был буквально наэлектризован страстью, какая-то непонятная сила словно подталкивала их друг к другу. Розамунда не сомневалась, что граф тоже почувствовал это, но в отличие от нее не испытывал ни малейшей неловкости. Скорее наоборот.
Она пришла к выводу, что не имеет никакого понятия о том, как следует вести себя с молодыми мужчинами Поведение мистера Холлидея казалось ей странным и непонятным.
Леонард всегда говорил, что у нее удивительный дар попадать впросак всякий раз, когда она открывает рот. Он находил эту ее способность очень милой, хватал ее в охапку, целовал и от души хохотал. Но одно дело – говорить глупости собственному мужу, и совсем другое – незнакомому человеку… Джастину.
«Нужно забыть о том, что произошло сегодня утром, – твердо сказала она себе и направилась к двери. – Иначе я больше вообще не смогу смотреть ему в глаза». Она взялась за ручку двери и на мгновение замерла.
Это же надо: спросить его, чем бы он занимался со своей любовницей! Перед мысленным взором Розамунды возникла сцена: распростертая на кровати девушка в черном белье и раздевающий ее мистер Холлидей. На простынях, а не под ними. О, это видение было убийственным. Женщинам ее круга не полагалось даже знать о существовании такой категории женщин, как любовницы.
И потом: сказать ему, что у них с Леонардом призом был поцелуй. Как она могла! Ведь это выглядело откровенным приглашением к действию!
Этот поцелуй! Она до сих пор чувствовала стеснение в груди и слабость в коленях при воспоминании о нем. Зачем, ну зачем только она поссорилась с Деннисом?!
Розамунда решительно толкнула дверь и спустилась вниз.
– Снег очень глубокий, – предупредил граф. – Вы не боитесь промочить обувь?
– Ничего, какое-то время я выдержу, – сказала она, посмотрев на свои короткие полуботинки.
На нем были те же высокие сапоги и пальто с пелериной, что и вчера, но тогда она не заметила, как мужественно он выглядит в этой одежде. Теперь заметила.
«Опять мне в голову лезут всякие глупости», – сердито подумала Розамунда и направилась к двери.
Закрыв за собой парадную дверь дома, они будто перенеслись в волшебное белое царство. И пусть свинцово-серые тучи грозили возобновлением снегопада, а холодный воздух казался еще холоднее от резкого ветра, все равно это было чудо. Метель укрыла землю ровным белым ковром, ветви деревьев прогибались под тяжестью огромных пушистых шапок. Розамунда стояла на крыльце, расчищенном Ривзом, и с наслаждением вдыхала бодрящий и морозный воздух.
– О, как красиво! – воскликнула она. – Правда, красиво? – И повернулась к лорду Уэзерби, который задумчиво смотрел на заснеженные деревья.
– Как в сказке, – ответил граф. И снова она подумала, что он угадал ее мысли.
Лорд Уэзерби сошел с крыльца и, ступив прямо в снег, доходивший ему почти до самого верха сапог, подал ей руку.
– Вы спуститесь сюда, Розамунда, или вам нравится только смотреть на снег?
– Он слишком глубокий, – сказала она, засмеявшись, и тоже спустилась с крыльца. – Я никогда в жизни не видела столько снега. О, Джастин, ну разве это не замечательно? Чего бы я только не отдала, чтобы побарахтаться в таких сугробах, когда была ребенком!
Они медленно пошли по дороге, проваливаясь в снег.
– В каждом из нас остается что-то детское, – сказал он. – Если вам хочется носиться по снегу и вопить, не беспокойтесь на мой счет. Возможно, я даже присоединюсь к вам.
– Я бы налепила целую армию снеговиков, – продолжала мечтать Розамунда, – и упросила кухарку дать мне целую корзину моркови для носов. Но увы, я уже не ребенок. – Она улыбнулась ему. – И завидую тем, у кого они есть. Как чудесно иметь своих детей, правда?
Ну вот, опять. Розамунда наклонилась и, зачерпнув горсть снега, стала мять его в руках. Как стыдно!
– Должен признаться, что никогда не задумывался над этим. – В его голосе послышалось удивление. – А разве у вас с мужем не было детей?
– Нет, – ответила она. – И от первой жены у Леонарда тоже не было детей. А нам с ним так хотелось маленького.
– Ну, у вас еще столько времени впереди. А кстати, где же ангел?
– О нет. – Розамунда бросила снежок, который слепила. – Я буду чувствовать себя ужасно глупо.
– Жаль. Может быть, поиграем в снежки? Она кинула на него недоверчивый взгляд:
– В снежки? Мы с вами? О нет.
– Вы боитесь проиграть.
– Ничуть.
– Нет, боитесь. Или боитесь, что я случайно попаду вам в лицо и ваше самолюбие пострадает. Скажите, что просто трусите.
– Ничего подобного! – с негодованием воскликнула она, наклоняясь за снегом, чтобы застать Джастина врасплох. Но когда повернулась к нему, лицо ей залепил снежный ком и, задыхаясь, она услышала его смех.
– Вы можете бросить его, раз уж слепили, – сказал он. Розамунда метнула снежок, но граф ловко увернулся, и он пролетел мимо. – Один ноль в мою пользу.
Завязалась ожесточенная битва. Смеясь, бегая, уворачиваясь, они безжалостно забрасывали друг друга снежками. Капюшон упал с головы Розамунды, мокрый снег стекал по лицу за воротник, и она смеялась без остановки. Джастин Холлидей оказался более метким стрелком, это она поняла почти сразу.
– Вы еще не готовы выбросить белый флаг? – спросил он минут через десять и кинул снежок ей в щеку.
– Ни за что.
Она нагнулась, чтобы зачерпнуть еще снега, но оступилась и рухнула в сугроб. Смеясь, он пришел ей на помощь.
– Бедная Розамунда, – сказал он, протягивая ей руку и рывком поднимая на ноги. – А знаете, вы стали похожи на ангела – такая же белая. Правда, ангелы обычно не швыряются снегом и не выкрикивают выражения, употребляемые в сугубо мужском кругу. – Так вы признаете свое поражение?
– Думаю, мне лучше признать его: я уже вымокла с головы до ног. Ваша взяла, Джастин.
– Завтра вы сможете взять реванш, – пообещал он. – А что я получу в качестве приза?
– Только не поцелуй, – поспешно сказала она.
– Я рад это слышать. От поцелуя на таком морозе можно превратиться в лед. Тогда, может быть, вы нальете мне чашку чаю после того, как переоденетесь? Как вам мое предложение?
– По-моему, оно вполне приемлемо. Несмотря на холод и промокшую одежду, Розамунда была в приподнятом настроении. По крайней мере, думала она, идя к дому, этот час, проведенный на улице, значительно ослабил напряжение, возникшее между ними после того поцелуя. Появилась надежда, что остаток дня пройдет так же гладко.
К ней вернулись здравый смысл и душевное равновесие.
– Я налью вам чаю, как только переоденусь и немного согреюсь, – сказала она, входя в дом. – Возможно, если вы будете себя хорошо вести, я налью вам даже две чашки.
– Правда? – Он усмехнулся. – А что такое в вашем понимании «вести себя хорошо»?
Она оглянулась. Он улыбался, на щеках его играл здоровый румянец, голубые глаза насмешливо поблескивали.
Она задумалась всего на секунду, однако эта секунда показалась обоим слишком долгой. Его улыбка стала чуть бледнее, и вопрос повис в воздухе. Граф перевел взгляд на ее губы.
– В моем понимании это – выпить первую чашку, не пролив ни капли, – сказала она, досадуя, что замешкалась с ответом.
Розамунда влетела к себе в комнату и, захлопнув дверь, прислонилась к ней. «О Боже! Почему только Деннис не приковал меня к сиденью экипажа! Господи, как жаль, что он не сделал этого!»
