Текст книги "Бумажные стены (СИ)"

Автор книги: Мераб Копалеишвили

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

***

С того момента, как исчезла Инга, прошло почти пять лет. Хелена Стайн неуклонно следовала инструкциям доктора Хорта, и её статус, её репутация, казалось, только укрепились. "Несмотря ни на какие неприятности, она выглядит прекрасно, она безукоризненно одета, прекрасно ладит со всеми, мила и успешна" – так, или примерно так думали все, кто её знал. Но мало кто догадывался, каких огромных усилий ей это стоило. Она почти перестала думать о дочери, которая так её подвела. Её перестала мучать бессонница и страх перед окружающими. Она вернулась в зону комфорта и как ей казалось – уже навсегда. И когда удобный и безопасный мир вокруг неё казалось, принял незыблемые черты, отвердел, закристаллизовался, именно в этот момент пришла беда, откуда не ждали. Подземные пожары, вспыхнувшие где-то на окраинах, где в незапамятные времена находились угольные выработки, медленно, но верно, проникли в городскую черту, вызвав кое-где уже пожары внутренние – скрытые и открытые, быстро, впрочем, локализованные. Подземные же пожары усмирить не удавалось, что сильно портило репутацию района, а вместе с ним и репутацию его жителей. Последние из кожи вон лезли, чтобы показать, что у них всё отлично, и никакой пожар им не помеха. Праздники, фестивали, концерты, другие увеселительные мероприятия не отменялись, наоборот, стали проводиться с большим размахом. "Праздник должен продолжатся!" – этот слоган был быстро подхвачен и стал очень популярен. Хелена сама наблюдала с балкона праздничное карнавальное шествие, где сквозь хохочущую толпу с трудом пробивались пожарная машина и кареты "скорой помощи". Весёлые, позитивные люди хлопали по кузову, осыпали машины конфетти, нехотя расступаясь и смыкаясь опять, чтобы слиться в едином безудержном веселье. Каждый словно хотел сказать другому – "Да, у нас тут неприятности, и кому-то сегодня не повезло, но не будем же мы грустить из-за этого, ведь жизнь так коротка!" Хелен старалась поддаться этому же настроению, но что-то омрачало её радость. Вчера ночью звук сирен разносился особенно часто. Интуитивно Хелен почувствовала, что что-то произошло. Что-то, что касается именно её. Она позвонила Хорту. Без обиняков спросила, знает ли он что-то, всё -таки он имеет косвенное отношение к коммунальной службе. После череды отговорок и недомолвок Хорт всё же рассказал. Район становится опасным – кое-где защитная стена даёт трещины. Это может создать угрозу всему городу. Поэтому с завтрашнего дня коммунальщики отсекают район от благополучной части города. Будет действовать пропускной пункт, но впустят меньше десяти процентов, только самых статусных или за кого поручатся родственники из других районов. В груди у Хелен похолодело. Её статус едва дотягивал до положенного значения. Однако Хорт заверил, что он замолвит за неё словечко, позаботится, чтоб всё было хорошо. Главное, чтобы утром в девять она была на пропускном пункте на углу Цветочной и Старой Каменной. Хорт будет ждать её там и всё устроит.

Хелен положила трубку и почувствовала, что внутри неё поселился страх. Страх, что что-то пойдёт не так, что какая-то роковая случайность разрушит тот хрупкий мостик, который связывал её с возможностью спокойно и с достоинством встретить старость. Она боролась со страхом старым испытанным способом – неукоснительно следуя инструкциям. "Если я всё буду делать правильно, ничего не случится, все так называемые случайности -лишь результат отступления от плана". И правило это работало всё утро. Она не проспала, не потратила ни секунды зря. Взяла с собой самое ценное, и то, что можно было унести в руках, не производя при этом впечатление беженки – это может сыграть против неё при прохождении пропускного пункта. Она пошла пешком – неизвестно как долго придётся ждать такси, да и пройти надо было всего четыре квартала. Она прошла их совершенно безопасно, не было заметно ни паники, ни людей с котомками, спешащих покинуть обречённый район. Встречавшиеся ей люди всё так же мило улыбались, всё так же старались выглядеть бодрыми и жизнерадостными, хотя в глазах их читалась затаённая тревога. За квартал до Цветочной улицы непредвиденные случайности, казалось, всё же вторглись в тщательно продуманный план. Старинный трёхэтажный дом на левой стороне улицы был объят клубами дыма, а саму улицу перегораживали тысячи вещей, которые жильцы успели вынести из квартир. Леди Стайн, не сбавляя шага, свернула в переулок, обходя горящий квартал. Только сейчас до неё дошло, что все пожарные и медицинские машины уже покинули район и жильцы загоревшегося дома напрасно ждут их приезда. Времени было достаточно, и леди Стайн шагала походкой победителя, уже видя ворота пропускного пункта, уже видя Хорта, подававшего ей одобрительные знаки. Всё будет хорошо. Как прежде...

Её сердце пело и не подало хозяйке никакого знака, когда две странно одетых фигуры перебежали дорогу в десяти метрах перед ней и укрылись под аркой подъезда. Только когда одна из этих фигур – та, что повыше,– перегородила ей дорогу, сердце Хелены Стайн неожиданно замерло и, казалось, перестало биться.

***

Когда пожары разрушили часть защитного купола, "припадочные" не сразу это и заметили – им хватало дел и на территории "изгоев". Но когда просочилась информация, что часть города вместе с жителями брошена на произвол судьбы, на коротком и бурном собрании было решено сделать небольшую разведку. Инга, как знаток местности, рвалась идти чуть ли не в одиночку. Но Сара была непреклонна и потребовала, чтобы в разведку пошли двое, а лучше трое. Вызвался идти Франк, но его оставили, а то, что с Ингой пойдёт Ханна, никто не сомневался. Собрание было утром, и Инга наотрез отказалась ждать темноты. Она не хотела ждать даже час, даже минуту. Франк на правах старшего товарища довёл Ингу и Ханну до ближайшего прохода – тлеющий под землёй пожал пожар вызвал обвал грунта и частичное обрушение защитной стены и у самой земли образовался маленький лаз, с обугленными краями, поразительно напоминающими опалённую огнём бумагу.

–Всё-таки это свинство – отпгавили вас на задание, даже не покогмив. А я не успел захватить тебе пигожных на догожку, – Франк был в плохом настроении, и как ни старался, не мог это скрыть, и от этого ещё больше картавил.

–Захватишь, когда мы вернёмся, – ободряюще улыбнулась Инга, – нам всё равно будет не до еды. К тому же я не пролезу в этот лаз с полным брюхом.

Они рассмеялись.

–А всё-таки свинство, – проговорил Франк, глядя куда-то в сторону.

–Ты уже говорил.

–Я не о том. Свинство, что мир, который надо спасать, становится всё больше, а спасателей– всё меньше. Я вообще начинаю думать – а стоит ли...

Договорить не удалось: Ханна, нарушая все данные ей инструкции, с весёлым кличем "Ну что, припадочные, понеслась?" первой ринулась в лаз, и Инге пришлось срочно догонять не в меру ретивую напарницу. Но недоконченный разговор не выходил у Инги из головы. За пять лет много что изменилось. Не стало толстяка Блюма – в один из солнечных весенних дней его сердце остановилось, прямо на пункте забора крови. Франк наконец сделал предложение неугомонной Рите, и та развила бурную деятельность по подготовке к свадьбе. Она шла с коробкой свадебных туфель и увидела, как с крыши, сорвавшись, упал рабочий. Нужно было срочно вести его в больницу, но ни один автомобиль не желал останавливаться. Тогда Рита просто вышла поперёк дороги, расставив руки, но проезжавшее роскошное авто даже не сбросило скорость. Поэтому вместо красивого венчания в церкви была довольно скромная церемония во дворе больницы с женихом в чёрном фраке и невестой на инвалидной коляске. На этой коляске Рита частенько навещала "припадочных" и оставалась всё такой же острой на язык, только в глазах её появилось виноватое выражение, словно она просила прощения за то, что подвела друзей. Теперь санитарная сумка Риты висела через плечо Инги, и не раз сослужила ей добрую службу за эти годы. Именно на ней, используя сумку как письменный стол, Инга написала отказ от возвращения, и ещё длинное письмо матери на трёх страницах, где объясняла причины своего поступка и говорила как сильно её любит и скучает. Но зато в её жизни появилась Ханна – та самая голодная девочка из кафе, послужившая причиной высылки Инги. Ханна ходила за ней хвостом и представить их врозь было совершенно невозможно.

Вот и сейчас они продвигались вглубь района короткими перебежками (на всякий случай) опасаясь встреч с коммунальными службами. Паники в городе не было, но там и тут встречались повреждённые пожарами дома, и Ханна, слюнявя карандаш, записывала в блокнот адреса. Инга шла по знакомым улицам, вдыхала знакомые запахи, которые не мог перебить даже запах гари. Она представляла, как войдёт в дом, в котором родилась и выросла, как представит матери Ханну. Когда-то, ещё в другой жизни, леди Стайн привела её в элитную школу для девочек и представила классу: "Это Инга!", и в её голосе было столько торжественности и гордости! Это Инга! Это их королевское высочество! Это моя гордость! Это самое главное в моей жизни!

Надо было проверить, какой район будет отсечён новой защитной стеной, и разведчицы прошли вдоль новой границы. В районе Старой Каменной и Цветочной улиц они заметили дымящий дом и двинулись туда. Ханна первая заметила коммунальщиков и пропускной пункт и потянула напарницу в ближайшую подворотню. Но благоразумная и осмотрительная Инга вдруг повела себя очень странно. Она выскочила наперерез какой-то чужой незнакомой женщине и замерла перед ней.

***

–Это я, мама! Это я, Инга!

Хелен Стайн стояла, как громом поражённая, и не могла поверить своим глазам. Это была Инга. Её Инга, но при этой совсем другая. Эта нелепая защитная куртка, чудовищная сумка через плечо, вульгарная причёска, неухоженные руки. Неужели это её дочь? Это её дочь? Та самая, которая едва не разрушила её репутацию. Та самая, что написал отказ на бланке, разрешающем её возвращение. Та самая, что стоила ей стольких бессонных ночей и ранних морщин. Та самая, что стоит сейчас на её пути к спасению.

Какая-та страшная, до неприличия смуглая, ещё более безвкусно одетая и неухоженная девчонка, явное дитя трущоб, подошла и стала рядом, словно желая наглухо закрыть ей дорогу к тихому спокойному счастью.

–Мама, это Ханна! – торжественно и взволнованно произнесла Инга. Хелен вздрогнула и попятилась.

–Мама!

–Не подходи ко мне! – Хелен прошипела сквозь зубы, обходя дочь и девчонку по длинной дуге. Она видела, как настороженно смотрит на них Хорт, и кажется, все остальные на пропускном пункте. – Вы, обе! Слышите! Не смейте подходить ко мне! Да за что же мне это? За что?!

И не оборачиваясь, леди Стайн торопливо прошла к воротам.

***

Дом горел. Уже были видны и языки пламени. Инга невидящими глазами смотрела на огонь и дым. Ханна тянула её за руку. Тут нечего стоять. Надо возвращаться. Ты слышишь, Инга? Тут не на что смотреть. Ей уже почти удалось оттащить девушку от дома, когда в чердачном окне мелькнула чья-то всклокоченная седая голова.

–Стой здесь, Ханна! – Инга рванулась к входной двери. Вылила из фляги воды на платок, зажала им рот и нос и бросив на ступени сумку, исчезла в подъезде. Ханна растерянно глядела то на чердак, то на дверь, не решаясь ослушаться приказа. Инга вскоре вернулась. Огонь уже был повсюду и по внутренней лестнице было не пройти. Инга полезла по пожарной. Потом по карнизу крыши добралась до чердака, и залезла через окно.

Чердак оказался жилым. Остро пахло лекарствами. Старик, седой как лунь, сидел на продавленной кровати, горестно обхватив руками голову.

–Бросили, бросили, все меня бросили, – старик поднял скорбное лицо и взглянул на Ингу, размышляя, очевидно, что ей тут надо.

–Вставайте, надо выбираться! Вы можете идти?

Старик опять уронил лицо в ладони.

–Никуда я не пойду. Люди безжалостны и равнодушны. Все до единого.

–И я? – Инга переспросила просто машинально, желая пробудить у старика волю к жизни.

–И ты.

–Так, давайте мы подойдём к окну и все хором скажем это людям! Давайте, подымайтесь!

Старик ныл и жаловался, но всё же дошел, еле передвигая ноги, до чердачного окна. Инга с ужасом поняла, что нечего и думать довести его до пожарной лестницы. Девушка высунулась наружу из окна. Ханна, задрав голову, ждала её приказов. Вокруг бродили жильцы, грузили пожитки в кузов грузовика. На Ингу и старика в окне никто не обращал ни малейшего внимания. Инга ещё раз прикинула возможности. Прыгать вниз – самоубийство. Каменная мостовая. Если бы можно было расстелить батут! Или что-то мягкое, тогда...

–Ханна, мы будем прыгать! Попроси у людей подушки, ковры– всё что найдёшь.

Девочка метнулась к людям, что-то объясняя и показывая на чердачное окно. Люди выслушали, пожали плечами и продолжили погрузку.

– Вот видите, я был прав. – старик смотрел туда же, куда и Инга. -Никому ни до кого нет дела. И это, кстати, правильно. Одинокими мы приходим в этот мир, и одинокими должны уходить. Бессмысленно что-то менять. Я умру не сегодня-завтра, так стоило ли тебе лезть сюда, дурочка? Я бы ни за что не полез.

Инга в другой раз обязательно бы поспорила, но сейчас ей было не до этого. Машина внизу завела мотор и поехала. Перед горящим домом осталась одна растерянная, мечущаяся Ханна. Неожиданно взгляд Инги уперся в большой ярко красный контейнер , стоявший у самой стены, прямо под чердачным окном. Что-то всплыло в её памяти, ещё со школьных лет.

–Ханна, дёрни рычаг! Рычаг дёрни!!– кричала Инга. Ханна услышала и повисла всем телом на старом проржавевшем рычаге, который никак не хотел приводиться в действие.

–Ничего не выйдет, – бормотал старик, глядя вниз. – Вы вмешиваетесь в закон природы – каждый сам за себя. И природа вам мстит. И чем больше упорствуете, тем больше себе навредите.

Инга закрыла глаза. Это конец...Неужели старик прав? Эгоисты живут дольше, хорошие люди гибнут чаще – разве всего этого она не знала раньше? Возможно "припадочные" и она сама – всего лишь городские сумасшедшие, какая-то диковинная аномалия вроде двухголового телёнка?

Внизу раздался лай собак. Инга открыла глаза. Двор заполнен был лающей и тявкающей собачьей сворой, посреди которой, важно ступая, шла большая, грузная Лора. Подойдя к воюющей с рычагом Ханне, она навалилась всем весом и упрямый рычаг не выдержал. Контейнер раскрылся, и из него с шипением стал выползать, пузырясь и распрямляясь, надувной резиновый батут. Лора стояла рядом с Ханной и по лицу её было трудно сказать, что заставило её так неожиданно изменить своим принципам.

–Думаете, это что-то доказывает? – старик, казалось, был не рад своему спасению. – Все ваши победы будут временны и в результате приведут к еще большим страданиям для людей, потому что принцип мироздания, еще раз повторюсь – Человек одинок и...

Инга толкнула старика вниз, не дав ему закончить мысль. Он плюхнулся на резиновую поверхность, подпрыгивая и смешно дрыгая ногами в полосатых пижамных штанах.

Глядя как Лора и Ханна стаскивают седого философа на землю, Инга прошептала: "Никто не одинок!" и прыгнула вниз.