Текст книги "Мой ненавистный маг(СИ)"
Автор книги: Меньшик Александра
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)
– Да.
Мгновенно впав в прострацию я забыла про стоящего рядом Роланда. Роланд не забыл. Роланд продолжал:
– Ты самая необычная девушка на свете. Будь моей женой.
Мля... Дайте мне сковородку.
– Как ты не поймешь, после твоего признания в использования меня как твоей... потенциальной партнерши, желание любить и отдаваться мужчине пропало.
Не соврала. Ничуть. Роланд стоял с каким-то подавленным видом, хмуро смотря на меня из под опущенных век.
– Значит так? – как-то нехорошо протянул он.
– Да! – огрызнулась я.
– Ладно...
* * *
– Отпусти меня, пусти! Дархар недоделанный, чтоб тебе пусто было, – перекинутая через плечо, верещала я. Корсет жалобно натянулся и затрещал. Чулочки потерялись где-то по дороге. Теплая широкая ладонь наградила меня громким шлепком по мягкому месту.
– А я предупреждал, – весело отозвался Роланд, его то устраивало положение доминанта с перепуганной мной на шее.
– А я слышала. – Странно, сегодня огрызаюсь постоянно. – Куда ты меня тащишь?
– Сюрприз, – ответила рожа нахальная.
Недоумевая, я просто успокоилась и отдалась на волю судьбе. В глазах мелькали проносящиеся от тряски картины, рыцари, гномы... Так, это определенно лишнее. Похоже, у меня начался сдвиг по фазе или «Мама, я обкурилась».
Вскоре меня занесли в какую-то комнату, плотно закрыв за собой дверь. Стало страшно. Голова выдавала страшные пытки из старинных зинкиных книжек.
– Допрыгалась, – самой себе как-бы напомнила я.
Роланд включил свет, не посчитайте пошлостью, но «Пятьдесят оттенков серого» отдыхают. На самом деле это была просторная комната, смахивающая на кухню. Стены украшали разнообразные рюшечки, цветочки, бабочки... Посередине, стоял исполинских размеров шестиярусный свадебный торт.
– Вот как ж тебя, – сделалось плохо.
Торт был украшен розовой глазурью и белыми сахарными розочками. Мечта детства. Тарелка даже подписана: Н.Р.
Понятненько.
– Роланд, а у тебя проблем с гигантизмом нет?
– Чего?!
– Ну это когда на огромные штуки тянет.
Под 'огромными штуками' я имела в виду украшенную глазурью махину с двумя изумрудными буквами.
– А это... отклонения имеются, – прошелся по своей шевелюре Роланд. В ультрамалиновых глазах плясали смешинки.
– Диагноз поставлен, – констатировала я.
– Ты чего, Нин? Нравиться?
Открыла рот... Закрыла...
– Кондитер тоже в шоке был, – продолжал Роланд. – Но главное, ты счастлива.
Я была счастлива. О-о-очень счастлива. С таким счастьем только в психушку кладут.
– А что внутри, – невинно поинтересовалась я, отпивая малиновую как рональдские глаза жидкость из фужера.
– Не сттриптизерша же, – Роланд расплылся в коварной улыбочке. – Это медовый торт. Сладкий...
Я поперхнулась. Всегда обожала медовые торты со сгущенкой и коржиками, но после его 'сладкий...' аппетит пропал, совсем.
– Но не слаще тебя, – Роланд оказался непростительно близко. – О, детка...
С криком 'Гитлер капут!' я зачерпнула розовые сливки и отправила их по морде некоторым прифигевшим.
Шмяк. И соблазнительный Роланд напоминает снеговичка Олафа из мультика. Одни только его ультрамалиновые глаза выглядывают над кучей кондитерской стряпни.
Зачем мне все шелка, цветные облака?
Зачем все это, зачееем?
Дуром орала я. Потому-что петь не умела совсем.
Из сладкого сугроба послышалось.
– Убью.
Нестерпела, нажралась...
Эх, бывает накатит на тебя. И орешь ты как мартовский кот, кошка. Вспоминаю свою Маркизку.
Глаза Роланда почернели, от бессильной злобы.
Черные глаза, вспоминаю я твоии,
Черные глаза...
– Достала, – маг рывком покинул сладкую кучу, решительно направляясь ко мне.
– Ой, – кирдык мне. Инстинктивно попятилась назад, наткнувшись на какую-то мягкую преграду. Чувство такое, будто вроде стоишь на месте, а вроде летишь. Так вот 'преграда' полетела вниз. Это оказался торт. Махина, словно Пизанская башня, кренилась и угрожающе нависала.
Раздался скрип. Только не это!
Любопытный носик водил по воздуху.
– Поль, – заорала я.
Поздно крот поднял голову. Поздно Роланд подскочил. Поздно я сообразила спасать всех.
Наверное звук был действительно знатный, вперемешку с громким 'Мля...' и роландовским: 'черт, на другом конце королевства эта хрень упадет'.
БАБАХ.
И клип Кетти Пэрри отдыхает. Тонны ванили и взбитых сливок. Я медленно открываю глаза...
I know a place,
Where the grass is really greener
Warm, wet and wild... (2) Katy Parry – California Gurls.
А Роланду идет борода.
– Твою мать, – кряхтит Поль. – Розовая долина пони пукающих радугой, Нинка, твоих рук дело?
Мило улыбаюсь, как это возможно. Ведь я по макушку в сливках! Слышится русский отборный мат. Не мой. Маги умеют материться похлеще сапожников.
– Что ... случилось?! – на языке нехорошое слово, в малиновых глазах, ставших фиолетовыми немой вопрос.
– Да вот, привыкай. Это наш первый день, считай, – беру шоколадную конфетку со своей голову.
– Мля...
Миссия 'провал собственной помоловки' успешно выполнена, а теперь, приступим к десерту. Ведь впереди еще свадьба и оочень долгое приготовление. ГЛАВА 9 – Так, – Ийриха грозно осматривала нашу гоп-компанию. – Свалить торт перед свадьбой, это уже слишком, вы не находите? – она барабанила пальцами по деревянному столу, отчего становилось более жутко. Ведьма, проснувшаяся в три часа ночи из-за поистине знатного звука отбросившего концы шедевра современной кулинарии, была явно не лучшем расположении духа. Она предстала перед нами в одной сорочке и с взбитыми седыми волосами. Злые глаза меняли свое 'я' на черное и отсвечивали зеленцой. Недоброй зеленцой. Я безуспешно ковырялась в подюбнике и боялась поднять взгляд. – Так и будем молчать? – видимо, бабушка Роланда не решила сменить гнев на милость. – Ба, мы уже... – Молчать! – Ийриха сорвалась на крик, если до этого она говорила с угрозой, то теперь, похоже, очень сильно разозлилась. Я зажала уши руками. Роланд, заметил это и подбадривающе улыбнулся. Я глупо улыбнулась в ответ. В дверь настойчиво постучали. – Кого принесло? – рыкнула Йириха, мурашки по коже продолжали пляс. – Закурить есть? – деловито осведомились. На пороге стоял Поль собственной персоной, нервно дергая усиками, в черном фраке. Он отчего-то был не менее веселым, нежели Роланд. Серость кабинета ведьмы разорвала песня Егора Крида 'О Боже, мама...' Я, в свою очередь подпевая, совершенно неудивившись, а наоборот рассмеявшись из-за вытянутых рож нашего централа, взяла трубку. – Ниночка, ты в порядке? – взволнованно спрашивала мама. – Да, мам, все зашибись, – подмигиваю Полю. Тот, с немым обожанием смотрит на мой мобильник. – Я в Портлее... В смысле, где? Замуж собираюсь, – мой минутный красноречивый взгляд на Роланда. – За двоих. – За двоих?! – у мамы отчетливо осип голос. – Нинель, хватит мать пугать, – не выдержал Роланд и выхватил из моих рук андроид. – Людмила Андреевна с Ниной все хорошо? ЧТО?! Никакого гарема! Как вы могли такое подумать?! Съежилась от потускневших малиновых глаз. – Хорошо. Привезу. О'кей, обязательно, как поженимся так сразу. У меня аж дыхание от такой наглости сперло. – И вам не хворать, – Роланд подает мне злосчастный мобильный. Я осторожно беру его, избегая пренебрежительно-спокойного взгляда. – М-да Нин, скажем теща у меня что надо. Я не выдержала и прыснула. О да, мама их тут всех вылечит, даже меня. – И что же делать? – всплеснул руками, пардон, лапами Поль. – Тебя вообще Полина ждет, – повернулся к нему маг. – Вали к себе. – Заметь, мое присутствие тут не из-за тебя, девчонку ведь изведете, – осерчал Поль, гневно дергая себя за усики. – Очень может быть, – согласилась с ним я, но потом посмотрела на Роланда и быстро исправилась. – Мне пора выйти. Как бы спать охота. Роланд не удостоив даже взглядом кивнул. – Осел! – в сердцах воскликнула я. * * * Теплый ночной ветерок трепал мои русые волосы. Таинственная Луна висела над небоскребом как жемчужина; такая же белоснежная и притягательная. Я медленно коснулась пальчиками влажного моха – неперадаваемое ощущение. Паоротники преграждали мне дорогу к заветному. Я, медленно ступая, приблизилась к их острым листьям и раздвинула. То что там оказалось было невообразить – самое настоящее море! Мечта далекого детства. – Бьют часы на старой башне провожая день вчерашний, И звонят колокала. То что ночью было страшным, Стало теплым и домашним... Луна чертила сверкающие линии по пронзительно синей морской глади. – Нина... Собственное имя стало настоящим откровением, я оставила созерцание водоема и судорожно обернулось. Напротив. Стояло настоящее английское зеркало в золотой оправе. Острые грани чуть облетели и выглядели постаревшими. В самом зеркале отображалась испуганная хрупкая девушка в полупрозрачном платье с большими словно у кошки зелеными глазищами. Русые волосы были всклочены и неаккуратно обрамяли лицо. Я дотянулась и осторожно коснулась собственного отображения. Не осознавая как, но рука наткнулась на мягкую материю, почти неосязаемую. Я отшатнулась и пошевелила пальцами на ногах. Мокро. Как только я решила посмотреть вниз, сразу отшатнулась. Черная, словно галька вода держала израненные бледные ноги над собой. «Как Бог» – испуганно подумалось мне. Опускаюсь на корточки и ноготком дотрагиваюсь до космической черноты. Звезды, что покойно светят надо мной придают больший эффект. Внезапно, словно в мультике, мир переворачивается. Головой вниз я обрушиваюсь на довольно жесткий мрамор. В глазах заискрилось. Нельзя... Нельзя... Быстро поднимаюсь и осматриваюсь; огромнные колоны, высокий потолок, хрустальные люстры и большое-пребольшое окно, откуда, будто молочная река льется лунный свет. Мои тихие шаги вызвали чей-то смешок. – Ты преследуешь меня, я опасаюсь тебя... (*читаем под песню Beyonce – Haunted и Beyonce – Chost) – Ты играешь со мной? – голос предательски дрожал. Он тихо вышел из тени и я ужаснулась. На нем была стальная маска с красными как от крови пятнами. Странный незнакомец, облаченный во все черное выслеживал меня и имел над хрупкой девчушкой непоколебимую власть. Одним своим голосом, тембром... – Кто ты? – словно шелест, раздался мой робкий голосок. Незнакомец улыбнулся, не знаю как это поняла (маска), но когда я открыла рот для продолжительной тирады он внезапно оказался близко, опасно близко. Его палец обвел контур моей нижней губы. Боже... Как я хочу сорвать эту маску и увидеть его истинное лицо. – Нет, – он нежно убрал мои руки со своих плеч, догадываясь что я собираюсь сделать. Еще одна деталь – у мужчины заполненные темнотой глаза – зрачок не отличишь от радужки. – Ты не представляешь, сколько я всего хочу с тобой сделать, – его палец массировал мой подбородок. – Делай, – чуть слышно отзываюсь я. Нина! – кричало мое сознание, – он маньяк! Ты хочешь маньяка. Но это всего лишь сон! – возмутилось подсознание. – Во сне все не по-настоящему, все по нарошку. Сознание прикусывает губу и отворачивается. – Ты не выдержишь, – резко отодвигается от моего лица странный тип, поняв, что я на все уже готова. Стало как то... стыдно. Очень стыдно. Пытаюсь высвободиться, но его руки по-хозяйски сжимают мои без того щуплые плечи. – Ты не боишься? – удивленно спрашивает он. Хотелось спросить 'чего?' Но его горячие губы касаются моего лба. Я тихо стону от неудовлетворения. – Потерпи, – мягко приказывает незнакомец. – До свадьбы нельзя. Видно, что он смеется. Не знаю отчего, но я сильно пихаю его в бок. – Ты меня забавляешь, красивая, строптивая, рыжая девочка. Хотелось возвразить, цвет волос у меня вообще-то русый, ну да ладно. – Кто ты? – повторно спрашиваю пугаясь собственной интонации. – Уверен, тебе это знать необязательно. – Ты дархар? – мой нелепый вопрос. – Хуже. – Архар? Он склоняет голову вбок и снимает маску. Я восторженно теряю дыхание: копна смоляных волос, черные глаза, идеальный профиль с чуть заостренными скулами. – Ох... – непроизвольно вырывается у меня. Он... Он... сводит меня с ума. – Это ты сводишь меня с ума, малышка, – отвечает предмет моих воздыханий. Он читает мысли?! От этой новости сердце остановилось и ушло в пятки. – Поверь, я мечтаю чтобы ты знала мое имя, и кричала только его, – невозмутимо говорит недо-озабоченная-дархарская-рожа. 'Рожа' искренне изумляется. Ибо нефиг мои мысли читать! Еще покраснела до кончиков ушей. – Я боюсь тебя. – Правильно, девочка, правильно, – он немигающим взглядом смотрит на меня. – Ты не знаешь всех моих фантазии. – Только фантазии? Тип гулко смеется и прижимает меня ближе, а я как то и не возражаю. – Не только, – шепчет мне на ушко этот нахал. – Я дархар. – И? – жду продолжения. – И хочу тебя как никогда раньше. Оторопело отскакиваю, выставив руки перед собой. Боль! Ровестницы часто говорили про нее. Трудно дышать. Трудно признаться. Тип хмуриться и не спешит поддастаться вперед. – Не бойся, – ветер поцелуями ласкает мою шею, дархара нет. Где он? – Нина... Готова сломя голову бежать от этого «Нина...» – Да? – мое звучит неуверенно. – Стань моей. Не вопрос, а утверждение. Мой нахальный маг. Мой страстно обожаемый маг. Мой ненавистный маг. * * * – Спит? – Спит. – Крепко? – Крепко. Черные бусинки внимательно меня изучают. – Что? – злобно спрашиваю я. Сволочи! Разрушить такой приятный сон! Чтоб их! – Роланд требует спуститься в зал, – по-военному сообщает Поль. – Иду, – хмуро бросаю. Дверь громко закрывается и моя голова шумно соприкасается с подушкой. Он... Он... Это всего лишь сон? Сон. Просто глупый случайный сон, не более. Отчего ты мне снишься? Смотрю в единственное спальное окно – дождь чертит дорожки по стекло. Я зябко скукожилась и принялась собираться на люди. Что им еще нужно?! ГЛАВА 10 Мне часто приходилось попадать в отнюдь не самые простые ситуации; однажды, на курсе, Дэн разослал всем смс-ки с просьбой прийти на Марьину Рощу на свиданку со мной. Так эти остолопы, будь они прокляты, виляя хвостиком прискакали в исторический район ради женского тела. Именно, тело. Потому что, как говорит дед Василий – мордашкой не вышла. Обидно! Но я не осерчала, и, как видите, пользуюсь популярностью среди магов, кротов, психов в общем, которые прут из всех щелей. А теперь... моим ночным кошмаром для полного счастья, который, я как ни странно, возжелала. – Нинель Долгорукова, землянка, красавица и моя невеста, – торжественно объявил Роланд. Смотрю на него с выражением вселенской усталости. – А еще, леди, – врал напролом мой маг. Родственники, что сидели каменными статуями перед нами, посмотрели на меня со скепсисом. Выдавливаю ну о-о-очень жалкую улыбочку. – Леди? – небрежно переспросила мадама, представленна как троюродная тетка – Розалия. – Угу, – мрачно буркнула я. – Ага, – саркастически протянул Поль. Крот стоял, завернутый во фрак, ухмыляясь всей этой комедии, в которой я – несчастная невестка, Роланд – кукловод. Сейчас, этот 'кукловод', буквально пронизывал его убийственным взглядом, от которого, например я, боязненно сжалась. – Да, Розалия, миледи Долгорукова, – гордо улыбнулся Роланд, поглядывая на мою офигевшую физиономию. Ну вообще, млин! – Ох, вот и чудно, – троюродная тетка вмиг приняла позу доброй хозяйки семейного очага: разрозовелись щечки, руки смирно лежали на коленках. – Отличная кандидатура. – Нет! – не с того, не с сего заявляю я. – Прости, любимая, – как то угрожающе произнес слово 'любимая' Роланд.– Что значит 'нет'? – Милый, – нагло передразниваю я дархарскую рожу. – Мне надо выпить. – Воды? – поинтересовалась Амелия – двоюродная тетка, черт бы их побрал! – Водки, – уточнил Поль, и осекся. Все вперили в него красноречивые взгляды, я в том числе. – Воды! – зашипела, впившись ногтями в мягкую обивку стула. – Ааа, – закатил глаза крот. – Все понял, Нин, не переживай. Я не переживала, я медленно свирепела. – Могу выйти? – 'любезно' уточняю у присутствующих. Они закивали. Я быстро вынырнула из помпезной комнаты и уловила на себе тяжелый изучающий взор. Человек, в странном одеянии: белом переднике и черной рубашке угрюмо сидел, ссутулившись, в этой разношерстной компании. Он, будто не от мира сего. И вдруг как то страшно стало, холодно... – Выйди, – раздалось над ухом. Мгновенно повинуюсь, наглухо закрывая дверь в оружейную. Роланд стоит перед о мной напряженный, плотно сжимая губы с глазами цвета яшмы. – Нина, тебе пора домой, – наконец прервал затянувшуюся тишину маг. Опа! Сначала притащили, теперь выставляют?! Не, так не пойдет. – Почему? – все же робко поинтересовалась. Роланд сделал вдох, будто говоря: 'потому что'. – Поняла, а Поля забрать с собой можно? – по-щенячьи смотрю на него. Крот – лучшее, что есть в этом, увы, обделенном мире. – Нет, – жестко ответил Роланд. – А что? С Полиной договорюсь. И да, ты еще вернешься за мной? – Нет, – еще раз, но уже мягче. – Сволочь! – от души выругалась я. Просто больше слов нет. Роланд лишь пожал плечами, мол, 'какой есть'. – Хорошо. Мне больше ничего не угрожает? – от чего голос дрожит. Ну от чего?! – Нет. Хотелось сказать очень принеприятное: п*дора ответ. Но сдержалась, ибо не поймет. – А куда делся Рохо, и твоя, – описываю дугу рукой, – пламенная страсть? – Нинель, – он схватил мою руку и ладонью прижал к себе. – Ты моя самая-самая любимая, просто, что то происходит, я не могу понять что. Тот человек, от которого ты так старательно закрылась – архар, их осталось не много. – Понятно, – изрекла с умным видом. – Прошу, не отдавайся никому. От этого требования я окончательно офигела. – Просто, – мнет Роланд мои пальчики. – Я люблю тебя. Боже, боже, боже... Нет-нет, сие происходит не со мной. Может, это сон? Хотелось сказать: 'я тоже', но звук застрял где то в горле. Окончательно запуталась. Тип, странный, мрачный, что приходил ко мне ночью... Нет, Нина, нет. Никаких шансов, тем более это лишь – твои глупые мечты и воображение. Нет никакого любовника, и всего после... Возможно, усталость, нервное расстройство. – Я вас перемещу, – сказал Роланд, наклыдывая руку мне на лоб. В следующее мгновение я стояла на лужайке, залитой ярким солнечным светом. Оазис олним словом. Бабочки с кулак. Сквозь стрекот кузнечиков и изнуряющую жару раздался крайне неприличный глас: – Я тебе за что плачу?! Гастарбайтеры, Москва, ага. И еще один: – Арбузы покатились. Такс, пора встрять. Я решительно зашагала к двум черным вихрастым мужчинам чуркотского происхождения. Они меня не замечали, а когда приблизилась, обернулись. – Москва где? – громко осведомляюсь. – Кто такая? – невежливо спрашивает 'чурка' повыше. – Сам то, – не более вежливо отвечаю, умудряясь при этом держать улыбку. – Слышь, ты че такая дерзкая, а? – задает вопрос другой. Не знаю как вы, но я тихо прыснула. Угу, а еще наглая, русая и... уставшая. – Ладно, Шурики, я пойду, – махнула рукой на двух гастарбайтеров, – удачного дня. Мужики так и остались стоять на месте. Бедные. Аж слезу пустила. Добралась до Москвы я на попутке. За окном грустно, подхватываемые легким ветерком, шелестели деревья. Тополинный пух лез в уши и нос. Я оглушительно чихнула и запоздало прикрыла рот ладошкой – август, одним словом. Уже август... август... КАКОЙ К ЧЕРТУ АВГУСТ?! Мне резко поплохело. – Хора, тьфу ты, Нинель, мы где? – раздалось из рюкзака. Ах да, когда этот малиновый истукан отправил меня домой, резко, без объяснений, на спине мирно висел рюкзачок. Его я открыла и обнаружила чудо лесное. – Поль?! – Не ори ты так, – поморщился крот. – Роланд сказал сторожить тебя. Он же прынц, млин. Я тихо рассмеялась, нахваталась живность жаргончика моего. – А я такой: 'она же взрослая барышня', а он, 'нет, ей грозит опасность'. – Стоп. – Я закрыла глаза и глубоко вдохнула. – Какая опасность, он же сам говорит, что все позади? Поль развел лапками, мол, ничего не знаю, сами разбирайтесь. Мне это не нравится... Совсем. – А родственники... свадьба, – начала перечислять я недавние события. – Показательно. Я застонала. Млин. – Тогда, – выдерживаю паузу, чтобы задать самый интересующий меня вопрос, – сколько я была в Портлее? – Два месяца, – невозмутимо ответил Поль. – Ну нихрена себе, – вырвалось у меня, затем еще раз, – ну нихрена себе. – Нинк, не расстраивайся... Кстати, на чаек позовешь? – спросил Поль, мило дергая усиками. Я осторожно осмотрелась – мало кому понравиться разгуливающий по проспекту крот, пусть даже и приученный. Но... вспомнив про чаек, мне резко похорошело. Как давно я его не заваривала. Вдыхаю грязный московский воздух и, подхватив свое чудо, стремительно несусь домой. * * * – Господи! – мама закрыла ладошкой рот. – Ниночка, ты ли это? – Почтальон Печкин, – бурукнула я, но вовремя исправилась. – Да я, мам, я. Мамочка загребла меня в объятия и я услышала приглушенное: – Людочка. Вот и Гриша пришел. В смысле – он уже тут. Мамин поклонник, млин. Бесит, не могу. Подхалим подобрался к моей матери, захватывая в плен ее ручку. Счас вырвет, угу. – Свет очей моих, неужели Ниночка объявилась?.. Начинаю прикидывать стратегическое положение – где говорите у меня сковородка? – Не надо, – смущается мама. Такс. Хорошо. Стереосистема, ага, помним? Бритни Спирс тоже? Не, для этого случая надо Рамштайн, не иначе. – Надо, – шепчит этот...этот... Лихорадочно соображаю где валяется диск с концерта немецкой рок-группы. – Мам, я голодная, – честно призналась я. – Прости Ниночка, – мама махнула рукой приглашая на кухню. Через пять минут мы сидим и потягиваем каждый свое: мама – успокоительное, Гриша – кофе, я – карамельный чай. Вроде семейная идиллия, но... – Дорогая, где ты столько пропадала? Роландик, конечно, на предупредил, но все же, надо хоть раз в день звонить? – Люд, отстань ты от нее, видишь, у девочки любовь, – слащаво произнес любовник, извините, больше никак не назову. – Тополинный пух, жара, июль... – напеваю я нарочито громко, песню группы Иванушки – International. – Нин, ты что, поссорилась? – поинтересовалась мама, кладя свою руку на мою. – С чего ты взяла? – тут же переспрашиваю. – Да. Похоже, больше не помирюсь, можно я пока у вас поживу? – Да, – тихо ответила мама. Взгляд Гришы был очень выразительным – нет. Сволочь! А вот назло ему тут останусь и никуда не уеду. Понял?! На-зло. – Хорошо. Завтра возьму 'Из рук в руки' и поищу работу, – предположила я. – Ладно, – согласилась мама. Мне оставалось только улыбнутся, подхватить рюкзак с той же улыбочкой (нажрался крот ведь), и идти к себе в комнату. Собственно, там ничего не случилось. То есть все как лежать и осталось. Стереосистема. Диск 'Britney Spears', боже, даже на панели высвечивалась зеленым надпись 'Gimmy more'. Как в день моей пропажи (а вы это помните?). Будто и не уходила. 'Может, они подумали что тебя уже в живых нет?' – промелькнуло в голове. 'Да не, бред какой-то'. Открыла рюкзак и оттуда вывалился утрамбованный Поль. Крот закряхтел и разогнулся, недовольно бормоча: – Ну, Нинка, хоромы настроила, – и привычным: – закурить есть? – Бросай, – хмуро посоветовала я. На стенах висели плакаты с 'Maroon 5' и 'Skillet'. – Мдя, – констатирую, придирчиво осматривая исписанные стенки. Вдруг, меня осенило. – Поль, будешь спать здесь, – я резко дернула ручку шкафа и вытащила розовую кроватку Барби. Мою детскую. Там лежал какой то бэбик, выброшенный мной подальше, положила на донышко салфетку и пух, и шумно выдохнула: – Все. Поль подозрительно осмотрел свои 'апартаменты' и, видно решил что будет спать тут – чем свидетельствавал его храп, спустя тридцать секунд. – Заткнуть бы, – покачала головой я, сама проваливаясь в беспросветную дрему. Прощай, Портлей, прощай... ГЛАВА 11 Ну вот! Снова он. Тот, кто мучает меня в кошмарах. Тот, кто подчиняет одним словом. Тот, которому принадлежу я. Целиком. Наивная! Вот он неторопливо шагает ко мне, не как человек, а как какой-нибудь зверь: тихо, незаметно. Нас душат окружающие белые стены. Я робко перескакиваю с черной плитки на белую. И наоборот. Зачем? И главное – как? – Не торопись, – ночной мучитель оказывается сзади, и я чувствую на шее его горячее дыхание. Такие же горячие губы скользят вниз, по всему позвонку. – Не надо, – я не узнаю собственный голос. Этот какой то хриплый, полный возбуждения и невероятно притягательный. – Не надо? – переспрашивает он, причем я отчетливо вижу насмешливо изгибающуюся бровь. Сил сопротивляться нет, да и желания тоже. Мои руки оказываются сцеплены за спиной, а ноги привязаны к возвышению. Он даже не дотрагиваясь, одним взглядом пробуждает огонь в животе. Ну почему? Почему?! Что за видения? Как назло, на ум приходят слова Роланда: 'Не отдавайся никому...' Черт, что же теперь делать? С одной стороны, Роланд не интересовал меня как парень, скорее как друг. А этот... этот... Господи! Кто он? – Кто ты? – спрашиваю, обессилив. Моя голова безжизненно повисла, потому что... О боже, что он вытворяет? Мужчина поднимает голову, и я отмечаю удивительно антрацитовые глаза. Я готова в них тонуть, гореть... – А ты как думаешь? – спрашивает он, зазывно улыбаясь уголками своих соблазнительных губ. – Дархар, – предполагаю, зарываясь пальчиками в угольно-черные волосы. – Ты хороший? – боже, какой глупый вопрос! – Не обманывайся насчет меня, – тихо говорит он, прикусывая мои мочки. – Р... – Ну, милая? – Рохо? – Прости, не слышу. – Рохо! – Уже не шепчу, а кричу, вырываясь из железных обьятий человека, в которых только недавно плавилась. – Умница! – в его голосе сквозит ехидство, он наклоняется и молитвенно просит: – А теперь еще раз, выкрикни его, Нина. – Нет, – рычу я, пряча голову как какая то псина, ожидающая удара. Но удара не последовало, а обманчиво мягкий, ласковый голос шептал: – Признай мою власть над собой, полностью подчинись, и тогда тебя перестануть мучить эти сны. – Не хочу. Не могу. – Можешь... – я мгновенно оказываюсь снизу. – Ну? Он властно сжимает меня. Между нами ничего не было? Да что же это такое?! Как он это сделал – не знаю, но через пару минут мое тело испытало невероятный взрыв, будто наружу вырвались миллион бабочек и странное, неиспытуемое раньше чувство... чувство... – Остановись... нет... – мой голос глохнет среди этого фейеверка. * * * – Нина! – кто то тряс меня за плечо, причем так настойчиво, будто я уснула на пике Олимпийских Игр. Вообще я и вправду уснула... на пике. – Чего? – неохотно отзываюсь я. – Мать ушла, сказала приготовить чай, оставила 'Из рук в руки', и настоятельно порекомендовала не отлеживаться. – Я не отлеживаюсь, – бурчу. – Могу хоть разок отдохнуть нормально? – Ага-ага, – Поль хитро прищурился. – А кто во сне кричал имя какое то? Не ты, мм? Стало стыдно так, что уши покраснели. – Ничего я не кричала, – не кричала ведь? – Жду тебя на кухне, – крот ох как трудно спрыгнул с моей кровати и насвистывая: 'Утро', поплелся из комнаты. Услышав как дверь за ним хлопнула, я сгребла себя и насвистывая, только уже похоронный марш, отправилась баррикадировать ванную. Там тоже все осталось на месте: зубная щеточка, паста 'Колгейт', утка кря – желтое резиновое создание, наблюдающее за мной с самого детства и... млин. – Поль, а где туалетная бумага? Паразит не отвечал. Паразит, похоже, решил в партизанов поиграть. Хм... Зачем ему понадобилось столько рулонов деликатной бумаги? Когда я (о боже, наконец-то расчесалась) закончила свой утренний туалет и пришла на кухню, увидела следующее: шесть говорящих кротов (причем трое из них – мелкие) бабусю– кротиху важущую хрен-что-разберет (включительно), и наглого самодовольного Поля. – Мля... – Мля! – повторили за мной ругательство кротенки. Бабуля подняла мутные глазки на меня, так прям скептически посмотрела, знаю, уродина, тут ничего не попишешь, и приказала Полю. – Внучок, что это за веник ходячий, а? Опа! Ну нифига себе. Я теперь и веник. Зашибись. Честно, у меня руки зачесались выдворить всю эту кротинную семью на улицу. – Бабуль, это Нинель, – представил меня Поль своей ста... бабушке. Бабуль прищурилась и подозрительно посмотрела на мои волосы. – Веник, – заключила она. Ах вот как. Ну ничего, я тут и не таких выгоняла. Тянусь к разбрызгивателю с крысинным ядом. Прости меня, Господи! – Нина, – строго сказал Поль и убрал баллончик от греха подальше. – Лучше поесть дай. Я замерла в возмущении. Тааак. – Кашку! – обрадавалась малышня. Какие милашки! Ну ладно, только ради них. Достаю манную крупу и молоко, тем временем кротинные отпрыски мажут медом мою школьную фотографию. Ставлю молоко на плиту – они грызут подушки, вырывая оттуда хлопья пуха. В каждой кухне есть медицинский шкафчик с ношпой и прочими лекарствами. Так эти... дети!.. – Что это? – спрашивает малыш в оранжевом чепчике и показывает ну... эти... мне не нужные. Хотя, в последнее время. – През... Неважно. Не трогайте! Поздно. Малышня принялась вылавливать ЭТИМ рыбок в аквариуме. – Мля... – мое. – Мля... – повторили вредители. – Поль! – снова мое. – Бабуль! – его. – Дети! – хозяйки. Нашу перепалку нарушил звонок в дверь. В руке я несла торт 'Наполеон' – надо же как-то успокоить беспризорных детей. Торопливо поворачивую ключ... и на пороге стоит... Под два метра ростом с иссиня-черными волосами, антрацитовыми глазами, в шелковой черной рубашке расстегнутой на одну пуговицу. – О секс-символ Голливуда! – взмолилась я. – Здравствуй, Нина, – говорит... это... это и берет меня за руку. Наполеон в опасном полете соприкосается с неприкосновенным. – Вааау, – раздалось из кухни. Оплот моих эротических фантазий стоит изгвазданный и (неужели?) не злой. Он смеется, так тепло и по-доброму. – Э... – чего-то со словами у меня туго. – Мы знакомы. – Утвердительно заявил Бред Питт. – Ага, – где моя челюсть? – Рохо? – Нинель, – снова говорит дархар. – Вааау, – не малышни, уже мое. Рохо намекает пропустить его. А я, блин, краснею, вспоминается долгая-долгая ночь. Он проходит на кухню. Становиться тихо. Слишком тихо. Захожу следом. Все сидят с выпученными глазами, даже мелкие кроты перестали возиться. – Ваше Величество, – молвит бабушка Поля, лихо встает и кланяется. Поль последовал ее примеру. Упс! А Величество в Наполеоне. – Что здесь делает посол Роланда? – холодно спрашивает он у меня. И этот человек три минуты назад искренне улыбался? – Роланд приказал мне беречь Нинель, – вступился крот. Рохо посмотрел на него снисходительно и произнес: – Мне самому показать где выход или найдете? Не хочеться повторять судьбу Белого Кролика? Хотела спросить про кролика, но меня любезно заткнули. Маман Поля поднялась, щелкнула пальцами и все семейство испарилось. Какой бардак! – Что они делали с тобой? – спросил Рохо мрачно, осматривая на предмет погрома кухню. Величество заметило задушенных рыбок и повернулось ко мне. Готова поклясться, он опять улыбался. – Роланд послал сюда, – ответила я дрогнувшим голосом. – Понятно, – нехорошо протянул Рохо, его глаза с черных сменились на ядовито-зеленые. Нервно сглотнула, потянулась к сковородке. – Не надо, – наши руки соприкоснулись, и я была уверена, что трогаю раскаленное добела железо. Резко одергиваю свою ладонь. – Нина, прошу, не бойся меня. Я и не боюсь! Я медленно отступаю. – Не подходи, – шепчу, расширяя дистанцию. Бритни о-ля-ля, спаси. Что происходит? Роланд принуждал, убивал, совращал на моих глазах – и ничего, а этот... даже не перемолвился со мной сотней слов. Просто ужас какой-то! – Нина, на свете нет человека более защищенного чем ты, – говорил Рохо, успокаивающим голосом. – Меня защищает принц дархаров, – вскинув голову, гордо сообщила я. Я ожидала чего угодно– злости, отвращения, но... он улыбнулся и подтвердил: – Да. Ты права. Черт! Я вообще-то имела ввиду Роланда. – Милая, я принц – дархаров, не забывай, – пропел Рохо елейным голоском. – А как обращаются к принцам? – Наглая дархарская рожа, – буркнула я. Не ну а че? Стоят тут... блинский. Похоже, Рохо не подчиняется моим объяснениям, в частности его поведение. Дархар загадочно улыбнулся, и в следующую секунду я оказалась подброшенной и услышала: – Снова в Портлей, Нина. Я покажу тебе свои владения. И чуть больше... Эх, в я уж чаек заварила. Ну ладно. Роланду это не понравится. Конец первой части...
