Текст книги "Любовь напрокат (СИ)"

Автор книги: Мелани Кобер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

– Ну так а что рассказать-то? – БабАня перенесла тесто на стол, за которым сидела я и продолжила его наминать.

– Да просто… Ну, какой она была? Что за детство у Паши было?

– Да какая была? Обыкновенная. Упрямая только чересчур. Видать Пашка в этом в неё пошёл, – широко улыбнулась. – Я ж Наталью с детства знала. Соседка моя. Дверь в дверь мы жили, когда у них квартира ещё на «Южном» была. Сама махонькая, худенькая, как тростиночка. Ручки-ножки тоненькие, а глазищи – во! На тебя чем-то похожа, – на мгновение замолчала, заглянув мне в лицо. – Только газа у неё чёрные были, как у её бабки, а у тебя чайные. Но тоже красивые.

Анна Сергеевна погладила упругий комок теста и положила его в миску. Принялась помогать мне с вишней. Я сама-то слишком замедлилась, слушая её рассказ.

– А вообще девка боевая была. Пацанов всех гоняла во дворе. Да она и сама, как мальчишка была, пока Григорий с ней женихаться не стал. Она и его поначалу гоняла. Говорила старый слишком для неё. Пятнадцать-то годков разницы. А он всё ходил и ходил. Настырный попался, – БабАня растянула довольную улыбку и отправила в рот вишенку. – Вот и доходил. Замуж за него Наталья вышла и сына захотела родить. А нельзя ж ей родимой было!

– А почему нельзя? – аккуратно уточнила, боясь спросить чего-то лишнего.

– Так сердечница она. Ей врачи даже бегать запрещали, а уж рожать так тем более! Сказали, что помереть может. А она, вишь, упрямая! Гришке ничего не говорила про сердце-то. А когда уже с пузом стала без конца в обмороки падать, тогда и засуетились.

– И не страшно ей было? Это же какой риск!

– Так кто ж о страхе-то думает, когда дитя рожать приспичит! – засмеялась БабАня. – А уж Наташка так хотела для любимого-то мужа наследника! Ни о чём другом и не думала. А Гришка как узнал, ругался на неё. Весь подъезд слышал. Но потом ко мне пришёл и просил, чтобы присматривала за ней. А то мало ли что. Ну вот с тех пор я везде с ней и ходила, по хозяйству помогала.

– Удивительно, что без происшествий родить получилось, – облёгчённо вздохнула я, услышав про удачный исход беременности.

– А кто ж сказал, что без происшествий? Наталью тогда с того света доставали. Гришка в больнице дневал и ночевал, пока в себя не пришла. А я дома с Павлушкой – вместо мамки.

– Ужас...

– Вот после этого Григорий-то и запретил ей даже думать о детях. Хотя до этого, до того как про слабое сердце узнал, говорил, что дочку очень хочет. А куда ей дочку ещё, когда она с одним-то не справлялась? Пашка знаешь, какой крикливый был! У-у-у-у… Целый день на руках его носить надо было. И по ночам весь дом на ушах. Ну, слава Богу, перерос, тогда и полегче стало. И вот Наталья-то года три о детях больше не думала. А как Павлушку в сад отдали – опять за своё. Мол, дочку теперь надо, раз Гришенька её мечтал.

– Вот отчаянная!

– Ещё какая! Только они ругаться без конца начали. Наталья всё мне жаловалась, что муж уйдёт к другой, которая ему родить сможет. Напридумала себе чёрти чего! Вот Гришка за это и ругался на неё. Никак не мог втолковать, что только её любит и не даст рисковать за ради ещё одного дитя.

– Так может повод давал сомневаться? – намекнула я. – Паша как-то упомянул, что отец погулять любил.

– Да Бог с тобой! Гришка знаешь, как её любил! На руках носил, ножки целовал! Он же счастью своему не верил, когда она, молодая, за него пошла. Наталья-то вторая жена его. С первой он развёлся ещё до неё. И деток там не нажил. Вот Наталья и придумала, что из-за этого и ушёл от первой. А там уж кто знает, как оно было на самом деле, – немного помолчала. – А другие бабы сами за Гришкой всегда увивались. Он-то мужик ох и видный был! А когда деньжата ещё водится стали, то вообще отбоя не было. Но он всех лесом слал. Оно ж со стороны видно, когда мужик гуляет. Гришка не такой был.

– А как же Лиля? Он же при жене закрутил с ней.

– Лиля… Так то уж потом было. Да и знаешь, не моё конечно это дело, но чую нечисто там что-то. Как будто приворот она навела или ещё чего. Кто его разберёт... И уж точно он её не так любил, как свою Наталью. А по мне – так и совсем не любил! Они вон, даже в разных комнатах жили. А уж как на Наталью он смотрел… Там сразу видно, что любовь настоящая была!

– Так у них с тех ссор разлад и пошёл?

– Да не! Они тогда конечно ругались, но Наталья уж какими-то правдами и неправдами, но забеременела. Счастливая ходила. Григорий тоже вроде поначалу ругался, а потом успокоился. К лучшим врачам её определил. Как с писаной торбой с ней возился. И по животу было видать, что дочка получилась. Ох уж он радовался! И Наталья-то легче второй раз ходила. Говорила, значит, и рожать легко будет.

– Так у Паши и сестра есть?

– Так в том-то и дело, что нет. Не вышло у них дочку-то родить. На тот раз всё не так удачно сложилось. Деточку не спасли. А доктор потом Григорию и сообщил, что шансов и вовсе не было. Даже если бы и выжила, то сроку ей давали пару недель.

– Бедная Наталья… Я бы наверное сума сошла, если бы такое пережить пришлось… – в горле стоял ком, и вареники никак не хотели лепиться. Так и держала заготовленную лепёшечку в руках. А Анна Сергеевна ловко сворачивала аккуратные свёртки и выкладывала их на разделочную доску.

– Так и Наталья не железная оказалась. Рыдала без конца. Всё вещички для дочки купленные перебирала. Про Пашеньку совсем не думала, всё по дочке убивалась. А ему-то даже пяти годков не было. А мамка вся в печалях... Говорила всё: жить не хочу! Гришка её по докторам возил, потом на моря, чтоб немного в себя пришла. А мы с Пашенькой тут, дома. Я вместо мамки и папки ему в то время была.

– И её жалко, и ребёнка, и Пашу, – я уж и не рада была, что затеяла этот разговор.

– Да понятно, что всех жалко, – вздохнула Анна Сергеевна, ловко слепляя очередной вареник. – Но на то-то она и жизнь, деточка.

– Так, а потом что? Вылечили маму?

– Да вроде полегчало ей. Они как с морей приехали, Григорий сказал, что будут дом строить. Поручил Наталье за стройкой следить, чтоб она делом занята была. Так она хоть ожила маленько. Ездила, выбирала участок. Потом сама чего-то там рисовала. Глаза хоть гореть стали. А то ж совсем потухшие были.

– Ну да, наверное, это лучшее лекарство, чтоб о дурном не вспоминать.

– Вот и Григорий тоже так решил, когда это затевал. Так что этот дом – полностью дело рук Натальи. Она тут каждую деталь придумала. Всё-всё сама выбирала и планировала. Гришка только деньги отстёгивал.

– Чувствуется женская рука во всём, – улыбнулась я. – Мне дом сразу каким-то уютным показался. С душой, что ли.

– С душой, это ты верно подметила. Тут же ничего и не меняли. Как Наталья последний раз всё устроила, так всё и есть. Даже потом Григорий не разрешал ничего трогать, когда Лиля Олеговна здесь уже хозяйничала. Ох и злилась она из-за этого! – БабАня громко рассмеялась и забрала у меня последнюю лепёшечку, которую я так и продолжала вертеть в пальцах. – Помощница с тебя! Только лясы точить!

Щеки мгновенно загорелись румянцем. Наверное, за всё время я и слепила штуки три кривеньких вареника. Остальное время слушала, разинув рот. Анна Сергеевна опять завозилась у плиты, примеряясь в какой кастрюльке варить. Вернулась за стол с двумя чашками горячего чая.

– И так лет восемь спокойной жизни и было. А потом по второму кругу всё.

– Неужели опять ребёнка захотела? – отхлебнула я чай, вкусно пахнущий чабрецом. Почти как моя бабушка когда-то готовила.

– А то! Ей бы уж о внуках мечтать, а она опять песню завела. Григорий тогда много работал, целыми днями в своей конторе пропадал. Павлушка в школе. А она видимо дома скучала. Вот и мысли в голову лезли. А как муж с работы приедет – она ему про ребёночка. Совсем голову потеряла. Тут молодые-то с трудом рожают, а она туда же собралась! Но упёрлась и всё. Никого слушать не хотела.

– Так и что? Григорий Андреевич и на этот раз сдался?

– Да куда там! Нет, конечно! Сказал, что лучше разведётся с ней и подальше увезёт с глаз, лишь бы жива осталась. Так она и психанула тогда. «Давай тогда разводиться» говорит, раз не хочешь детей от меня. Так Гришка решил на лето к матери её отправить, чтоб в себя пришла.

– А-а-а… Так мне Паша про тот случай рассказывал. Правда, он говорил, что они из-за отцовских загулов ругались.

– Да что там Пашка знал-то! Он сам дитё ещё был. Это мать свои переживания вечно выдавала за правду, а он уши-то свои развешивал.

– Ну да, может, – пожала я плечами. – Действительно, со стороны ребёнка всё могло казаться совершенно иначе.

– Хотя знаешь… – Анна Сергеевна замолчала и качнула головой, словно выискивала где-то в памяти забытые эпизоды. – Это ж после того случая Пашка повзрослел в момент. Вот прямо – раз! – и вместо избалованного дитя – взрослый мужик. Резко так. И капризы закончились, и игрушки. И с матерью они по-другому разговаривать стали. На равных как будто. Хотя дитё же совсем – сопля зелёная, а словно понимать стал.

– После такого стресса кто угодно повзрослеет в момент.

– Это ж он тогда и решил, что не хочет как отец на фирме целыми днями. Говорил, что будет дома работать, чтоб мать всегда под присмотром. На отца ругался, что тот поздно приезжает и мать не бережёт. Ох и подзатыльников он тогда схлопотал!

– Ну, его тоже можно понять.

– Так кто ж спорит. Только не гоже яйцу курицу учить. А Пашка – весь в мать! Всегда лучше всех знает, как надо.

– Вот, БабАнь, не пойму я только одного. Вы говорили, что Григорий Андреевич очень жену любил. Готов даже был расстаться, лишь бы она жила. И не гулял по девкам... Так каким боком его к Лильке-то потянуло. Как так?

– Да если бы я знала, деточка, как оно так вышло! Он тогда за фирму серьёзно взялся. Деньжища такие пошли, что страшно даже подумать. Я чувствовала, что не к добру это. А он всё ездил по заграницам, с важными людьми разговаривал. Дома почти не бывал. Наталье всё обещал, что ещё лет пять и сыну фирму передаст, а сам, наконец, с ней дома будет. Так обещанками и кормил её, а она изводилась на тоску да ревность. А один раз в дом к нам заявилась девочка. Молоденькая совсем, перепуганная. И животик уже видать – месяцев пять-шесть, наверное...

– Это Лилька что ли?

– Она, родимая. Сказала, что с Натальей поговорить хочет. Гришка тогда на работе был. Дома я и Павлуша. Он сначала хотел с матерью остаться, видимо сердце почуяло что-то недоброе. Но потом всё-таки ушёл. Он же с девочкой тогда встречался. То ли Вероника, то ли Вика, уже и не помню. Но влюбился так, что даже жениться на ней думал, как восемнадцать стукнет. Так вот он к ней убежал, а дома остались я да Наталья. Она меня-то с кухни выпроводила, а сама закрылась с этой... И кричать-то ведь не кричали! Всё тихо-мирно. Потом Лилька ушла, а Наталья сидит, рыдает. Говорит, мол, поеду к нему на работу: хочу, чтоб в глаза всё сказал. И за руль! А у самой руки трясутся. Я её отговаривать – она ни в какую! Пашке звоню – он трубку не берёт. На свидании видать не до того. Я на улицу выскочила, думаю, где поблизости может, гуляют со своей девочкой. А Наталья так и укатила, – у Анны Сергеевны и у самой мелко задрожали руки. Пошарилась в кармашке передника, достав носовой платок. Только сейчас я заметила, как по морщинистой щеке медленно ползёт мокрая дорожка.

– А потом?

– А потом всё, деточка. Потом больше ничего и не было, – утёрла мокрые глаза. – Из милиции позвонили и сказали, что Наталья въехала в фуру. Это потом уже врачи выяснили, что ей плохо стало и она прямо за рулём сознание и потеряла. Гришка-то ей и так не разрешал за руль садиться. А она знаешь, как скорость любила! Говорила, что бегать ей не дают, так хоть так себя живой чувствует. Но с ней всегда кто-то рядом был, когда она так кататься выезжала. А в тот раз никого. – Анна Сергеевна подскочила с места и пошла выключать сработавший таймер, который разрезал тяжёлый воздух пронзительно-весёлой трелью.

– Ну вот, варенечки подоспели, – довольно сообщила она, выключая конфорку. – Что-то Пашеньки с работы нет. Его ждать будешь или сейчас тебе накладывать?

Есть совершенно не хотелось, поэтому я отказалась, решив, что действительно лучше подожду. Где-то глубоко внутри ворочалось неприятное понимание того что я лезу не в своё дело и в то же время – жгучее желание узнать чуть больше, чем мне положено. Но БабАня, казалось, моментально забыла про наш разговор и переключилась на уборку. Она тщательно намывала посуду и выставляла стройными рядами тарелочки, сортируя их по размеру и цвету. Теперь было понятно, почему посудомойка не пользовалась у неё спросом.

Я давно допила свой чай и теперь просто глазела в окно.

– БабАнь, так что же дальше было? – наконец не вытерпела я, понимая, что Анна Сергеевна не собирается продолжать рассказ.

– Так я всё рассказала, – удивлённо глянула на меня она. – Ты же про Наталью спрашивала? Ну вот, я до последнего всё и сказала. А что ещё, когда человека больше нет? Больше нечего…

– Ну что с Пашкой было? Как он всё пережил… Он после этого из дома ушёл?

– Ну да. Только не сразу конечно, – она пожала плечами. – Там с отцом у них до драк доходило. Пашка же его во всём винил. Говорил, что из-за его гулянок мать погибла. Они то ругались, то мирились. Уж сколько разговоров у них было! А потом, через пару недель после похорон, а может чуть больше, Гришка эту самую Лилю в дом и привёл. Вот тогда Павлуша и сбежал.

– А зачем же он это сделал? – я искренне сейчас не понимала поступок Григория Андреевича. – Он всегда казался мне очень рациональным и благоразумным. Но так вот… Как-то глупо и слишком жестоко по отношению к сыну.

– А кто я такая, чтоб спрашивать зачем он так? Привёл и привёл. Она уже без живота была. Что уж там случилось, даже знать не хочу. Видимо боженька наказал её за тот её визит к Наталье и ребёночка забрал. Только Гришка приказал заботиться о Лиле и выхаживать. Она ж после больницы была, бледная, как смерть. Еле ходила тут. Только на крылечко выползет, посидит на солнышке и обратно в постель. Григорий ей сразу отдельную комнату выделил. Сказал, что будет жить, пока не поправится. А она вишь как… Прижилась. Так и осталась.

– Странно это всё.

– Ну, может, и странно. Только знаешь, она раньше вроде неплохая была. Молодая, глупая – это да. Но злобы в ней не было. Красивой жизни видать захотелось, вот и позарилась на чужого мужика. Разве ж она думала, что всё так сложится? Как уж ей теперь живётся, когда целую семью погубила? Один Бог знает.

– Надо было головой думать, когда к жене любовника шла!

– Да вот же! Если бы все молодые так рассуждали, деточка. А то ж ведь сначала сделают, а потом думают.

– Так а Пашка как? Куда он сбежал? Это ему сколько на тот момент было?

– Так пятнадцать было. Мальчишка совсем. У отца деньги из сейфа взял и сбежал. Думали, что сейчас деньжата-то кончаться, так он и вернётся. А его нет и нет. В милицию заявили. Искали. А он через месяц мне только позвонил, когда я уже извелася вся. Все глаза выплакала. Говорит жив-здоров, домой не вернусь. Где он – так и не сказал. Отец там каких-то детективов нанимал, а всё без толку. Вот так он и звонил раз в месяц из разных городов. Я уже и смирилась – лишь бы живой был.

– Даже не представляю как он так вот один. Неужели домой не хотелось вернуться? Пятнадцать лет же всего…

– Да он может бы и вернулся, если бы Лиля здесь не жила. А так... Говорил, что ноги его не будет здесь. А потом, к зиме уже, посылка пришла. Григорий раскрыл, а там деньги. Пашка всё до копеечки вернул, что стащил, когда из дому бежал. Вот по каким-то там штемпелям Гришкины детективы на след сына и вышли. Григорий даже ездил к нему. О чём уж они там договорились, не знаю. Но приехал тогда Григорий хмурый. Ничего не говорил что да как. Телефон мне модный привёз с программкой специальной. Сказал, что теперь сама могу Пашеньке звонить по видео связи. Вот так эти годочки и пролетели. Только по телефону своего Павлушу и видела. А он то с одного города, то с другого. А потом и вовсе заграницу подался.

– Мм… Понятно… Так он случайно не с той девочкой-то сбежал, про которую вы говорили? Вика?

– Да не, что ты. Один сбежал. Хотя любил её так! Помню даже к родителям её знакомиться ходил, всё ж жениться собирался на ней, как вырастет... А потом как отрезало. Да он после того, как мать погибла сам не свой ходил. Вот и с ней разругался. Чуть ли не виноватой её сделал, что на свидание пошёл, когда должен был в тот день дома быть. Говорил, что смог бы мать за руль не пустить. Да что говорить – всех обвинял. Но то с горяча. Оно и понятно...

– О чём, кумушки, чирикаете? – в дверях показалась довольная Лилька. – Я вам тут сладенького принесла. Давайте пить чай?

При виде этой красивой, изящной женщины меня накрыла волна отвращения. Теперь я понимала, почему Пашка так её ненавидит! И не понимала, как он после всего, что она сотворила с его семьёй мог жить рядом с ней, отпуская лишь неприятные шуточки в её адрес?! Я бы на его месте вцепилась ей в глотку и вышвырнула прочь!

Сейчас я видела перед собой человека, который разрушил жизнь моего парня. Да! Именно моего! И теперь мне хотелось во что бы то ни стало выжить её из этого дома. И я была готова на всё!

Глава 22

Домой вернулся поздно. Окна все тёмные. Тишина. Голова трещала от обилия мыслей и задач, требующих срочного решения. Но в том-то и проблема, что решения так и не было. И ведь бывали моменты, когда казалось, вот он ответ, совсем рядом, только руку протяни... Протягиваю, а оказывается – снова какое-то мутное дерьмо. Пиздец.

Раньше я легко закрывал любые проблемы: бутылочка хорошего вискаря, горячая тёлочка под бочок, и вуаля! – на утро девственно чистый разум выдавал готовое решение. В определённых кругах я даже слыл едва ли не самым креативным хакером, многие удивлялись – откуда такая дерзость ума? А всё оттуда, френды, запоминайте: чем меньше заморачиваешься, тем меньше заморочек. Прям мудрость какая-то. Надо запатентовать. Правда, раньше мои проблемы затрагивали только мою задницу, а сейчас – ещё и Ленку. И без заморочек уже не выходило. Никак.

И этот грёбаный груз ответственности за неё давил прямо на мозг. Пульсировал, не давая расслабиться ни на секунду. Требовал действий. Правильных действий…

Поднялся в спальню. Малышка лежала на кровати, свернувшись калачиком, обняв мою подушку, в то время, как на её развалился пузом кверху кошан. Рядом раскрытая книга, на прикроватной тумбе включённый светильник. Моя девочка… ждала меня.

Накрыл пледом и аккуратно, чтобы не потревожить, лёг рядом. Зарылся лицом в волосы. Вот как можно добровольно отказаться от неё? Никак. Я и не собирался отказываться.  Так и уснул, вдыхая её запах, сводящий меня сума.

***

Утром открыл глаза – смотрит на меня молча и улыбается. Глаза хитрющие. И не как обычно ореховые, а прямо-таки золотые. Явно задумала что-то.

– Доброе утро, – не удержался и подтянул её к себе.

– Я соскучилась, –  выдохнула прямо в губы, сливаясь со мной в единое целое. Замерла на пару мгновений, потом резко отпрянула и снова заглянула в глаза. И опять эта заговорщицкая улыбочка.

– А ну признавайся, что задумала? – пробежался пальцами по рёбрам. Ленка взвизгнула от щекотки и ловко оседлала меня, щекоча в ответ.

Сжал её в объятиях, крепко прижал к груди. Хрупкий комочек моего счастья, так быстро ставший незаменимым, что аж самому страшно. Вот так бы и лежал с ней в обнимку весь день, зацеловывал и гладил, вдыхал её и наслаждался каждой минутой. Послал бы к чертям и Лильку и папашину компанию. Утащил бы Ленку в свою квартирку в Санта Круз. А по вечерам валялся бы в шезлонге с бокалом любимого Blanton's и смотрел, как она голышом купается на моём любимом пляже...

Но сейчас я не мог позволить себе подобную слабость. Времени в обрез.

Вот когда всё получиться, тогда и будет релакс. Жаркий. Безумный. Дни и ночи напролёт. Не выпущу её из своих рук уже никогда. Разобьюсь, но сделаю так, что бы она и сама не захотела из них вылетать... Главное, чтобы она выдержала СЕЙЧАС. Чтобы мы оба выдержали.

***

Первую половину дня решил поработать в офисе. Как раз раскопал интересные доки и странные операции на счета сомнительных фирм.  Причём, свеженькие. Лилька явно что-то мутит, но мутит не одна. У неё точно бы мозгов не хватило это всё провернуть. Да и многие фирмочки уже светились в сделках, пока был жив отец. Возможно, это была его личная схема по сокрытию налогов,  которую кто-то ушлый решил продолжить? А возможно и нет... Лёлик и Болик, мои верные «курьеры», забрали стопу копий и обещали разобраться...

Ковыряться во всём этом было отвратительно. Особенно гадко осознавать, что и к этому Лилька умудрилась приложить свои загребущие ручонки. Хочет урвать побольше, пока компания не перешла под мой контроль полностью. Никак не успокоится. Мало ей, видать, содержания, которое отец оставил по завещанию, так она пытается хапнуть кусок, который вовсе не её. Ну, ничё... Мы ещё посмотрим кто кого!

Решил сделать небольшой перерыв и провести его с пользой. Нажал кнопку селектора:

– Ириш, давай Степнову сюда.

– Вызывали, Павел Григорьевич? – уже через пару минут, кривляясь, заглянула в мой кабинет малышка. И сразу как будто солнце выглянуло.

– Закрой дверь… На замок, – попросил я, как только она переступила порог.

Она удивлённо вздёрнула бровки, но послушалась. Маленький покорный МиниБосс... Крышу от неё рвёт!

Медленно подошла и, отодвинув в сторону ноут, уселась прямо на стол передо мной. Шлёпнулись об пол туфли. Узкая юбка до колен мешала, поэтому она поддёрнула её до середины бёдер, а стопами упёрлась в кресло между моих ног. Будто невзначай мазнула пальцами по стремительно крепчающему стояку. Невинно улыбнулась. Вот как так можно издеваться над мужчиной? Думает, я смогу потом работать?

– Вообще-то, я хотел просто попить кофейку, – на всякий случай уточнил я, медленно ведя ладонями от лодыжек к коленкам. – Но можем, конечно, придумать и что-то поинтереснее, – и на бёдра, задирая юбку ещё выше.

Ленка неожиданно испуганно хихикнула и перехватила мои руки:

– Паш, ну ты чего! Я конечно понимаю, спектакль, всё должно быть натурально и прочее... Но мне бы не хотелось на камеру. Не ЭТО, понимаешь? – залилась румянцем. – Максимум – поцелуй...

– Ты думаешь, я на камеру сейчас работаю? Реально? – видимо я что-то упустил, раз она считает, что это до сих пор игра. Не верит? Или по себе судит? Остро защемило в груди.

– Тогда к чему это? – хмыкнула она, опуская юбку обратно. – Почему дома ты последнее время такой скромный, а на работе готов? Тебе обязательно нужны зрители? Без них никак?

– Лен, это не спектакль. Я уже говорил, что хочу тебя всегда, – немного отъехал в кресле назад, развёл руками, в полной мере демонстрируя свой... эм... свою честность.

Она глянула и тут же засмеялась, закрывая лицо ладонями:

– Боже, Пашка! Ты талант! Играешь очень натурально. Лилька оценит!

– Да что ж такое! Говорю, это не спектакль! В моём кабинете, если тебе интересно, камеры заливают в систему то, что я залил в камеры. И прямо сейчас это мультик... Том и Джери, знаешь такой? – Двинулся обратно к ней, провёл ладонью по бедру. – Другое дело, если ты не хочешь... Тогда можешь идти, я держать не буду. И заставлять, естественно, тоже...

– И не надо... – перебила она, в одно мгновенье став очень серьёзной. Даже смущённая улыбка исчезла. – Для меня это уже не игра, Паш. Я в любом случае с тобой, даже если с твоей стороны всё…

Дослушивать не стал. Просто рванулся с места и закрыл её рот губами, выпивая так и недосказанные слова. И никак не мог насытиться. Я одновременно ждал и боялся этого признания. Всё получилось, как я и хотел с самого начала... Не рассчитал только, что и сам подсяду на неё, как на наркотик, без которого жизнь больше не в кайф.

Ни с кем и никогда мне ещё не бывало так честно и одновременно так сложно. Казалось бы, зачем выносить мозг и мотать душу? Можно ведь просто отдаться порыву и взять столько, сколько получится. В других обстоятельствах я так бы и сделал. Но не сейчас и не с ней.  Плюс ко всему изматывали сомнения говорить правду или нет. Казалось, что ещё рано. Вдруг не поймёт? Психанёт, захочет уйти? А я этого не хочу. Нет, блядь, только не это...

Но с другой стороны, раз это всё стало чем-то большим, может самое время открыться? Или рано? Или нет? Чёрт... Крыша поедет скоро. И, до полного счастья, лопнут яйца.

Всё потом!

Подхватил Ленку со стола и одним движением задрал юбку. Она тугой гармошкой собралась вокруг талии, а малышка смущённо опустила глаза... и доверчиво развела коленки.

Глава 23

Из Пашкиного кабинета я выскочила взлохмаченная и счастливая. Правда, оставшиеся полдня меня штормило из крайности в крайность. Эти странные отношения то поднимали меня на вершину блаженства, то низвергали в ад. Я то порхала от счастья, веря в то, что у нас всё по-настоящему, а то рыдала где-нибудь в уголке, вспоминая, что это всего лишь договор, а сам Пашка отличный актёр...

Да я и сама была хороша, чего уж там! Можно себе представить, что подумал обо мне Пашка, после того ночного купания! У самой парень горячо любимый, а туда же – шуры муры кручу с богатеньким арендатором... Я подумала было выставить всё так, словно мы с Тимофеем внезапно расстались, но как бы это выглядело? Рассталась, получается, из-за Пашки, или вообще, из-за того, что красивая жизнь понравилась? Ещё подумает, что променяла любовь на деньги... Тогда я  решила отложить разговор, а в очередные выходные отказалась ехать домой под предлогом того, что Тимофей на гастролях. Стыдоба. До сих пор помню, как грели мои щёки. А уж когда у нас с Пашкой случилась близость, и вообще извелась – теперь я точно оказалась в положении изменщицы. Может, поэтому Пашка и метался от плюса к минусу? Не верил, что однажды я не променяю точно так же и его?

В принципе я его понимала и даже уважала такую позицию. Мне тоже было бы крайне неприятно узнать, что он крутит параллельно с кем то ещё. Я бы не смогла простить. Слишком многое я в себе переступила, чтобы поддаться влечению к нему. До сих пор страшно, что однажды это всё может просто рухнуть.

В один из дней набралась смелости и, задыхаясь от стыда, соврала, будто мне позвонил Тимофей и сказал, что нам надо расстаться. Ну... бросил, короче. Кучу какой-то ерунды наговорила о причинах, главная из которых – моё хроническое отсутствие дома... Пашка обрадовался и мне это было приятно.... Но в тоже время я подумала – а если бы Тимофей действительно бросил меня из-за этого соглашения? Вот если бы всё было по-настоящему – тогда, получается, Пашка радовался бы моему несчастью? И это уже было как-то странно... Короче, я запуталась – в себе, в Пашке и наших с ним отношениях.

А самое страшное, что я абсолютно не понимала, где сам Пашка настоящий, а где включается в игру. Плюс ко всему, масла в огонь сомнений подливали эти его внезапные перемены в поведении – то он смотрел на меня влюблёнными глазами, то абсолютно безразлично отстранялся и зависал в своих мыслях. То говорил, что не может терпеть до дома и всё случалось прямо в его кабинете, а то несколько дней даже пальцем не притрагивался, словно игнорируя моё присутствие.

Эта неопределённость сводила сума. Так хотелось, чтобы план с Лилькой сработал как надо,  и мы с Пашкой, наконец-то, смогли бы общаться безо всяких там соглашений! Но захочет ли он после победы продолжить наш странный союз – вот это был вопрос. Это снова было выматывающее метание от «Да» к «Нет» И однозначного ответа я, увы, не находила.

***

Перед концом рабочего дня Пашка забежал ко мне, небрежно чмокнул в щёку и сказал, что должен срочно уехать по делам. Куда – не уточнил, во сколько будет дома – тоже. Вот опять! Меня ждёт ещё один вечер в полном одиночестве.

Чтобы скоротать время, решила поработать подольше. С этажа уходила последняя и получилось так, что в холл вышла одновременно с Лилькой. Только она из своего личного лифта, а я из общего. Вот уж с кем не хотелось бы сегодня общаться, так это с ней! Я всё никак не могла переварить то, о чём узнала на днях от Анны Сергеевны. Хотя честно делала вид, что между нами с лисой всё по-прежнему «дружелюбно».

– О, ты чего так поздно? Да ещё и одна, как я погляжу? – Лилька цепко подхватила меня под локоть и потащила к выходу.

– Да, одна, – сухо ответила я. – Паша по делам уехал.

– Ну тогда отлично, что встретились! Я сегодня домой сразу, устала что-то. Подвезу тебя, по-свойски, по-семейному, – непринуждённо мурлыкнула она.

– А давай! – легко согласилась я. Уж очень хотелось влезть в её голову и понять мотивы и планы. А справиться с отвращением помогала мысль, что так я помогаю Пашке.

Лилька была в отличном настроении и, вопреки своим утверждениям, вовсе не выглядела уставшей, хотя и проторчала сегодня целый день в офисе. Пока выруливали с парковки и выезжали на центральную улицу, я молча слушала, как она напевает какую-то незамысловатую иностранную песенку и отмечала про себя, что хотя Лилька и сволочь, и выглядит весьма легкомысленно, но английский у неё идеальный, да и слух тоже вполне себе...

– Лен, а вот скажи мне честно, зачем ты с ним? – неожиданно оборвав пение, спросила Лилька.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, с Пашкой? Зачем? Из-за денег?

– Нет. Просто я его люблю, – спокойно ответила я. И это была чистая правда. Даже врать не приходилось.

– Ладно, – усмехнулась она, слегка покачивая головой. – Допустим, любишь и денег с него не требуешь. А он? – на мгновение замолчала. – Он же бессердечная тварь, Лен! Ему даже на отца наплевать было. На похоронах ни слезинки не проронил! Сколько помню – только деньги с него тянул и всё. И тебя просто использует, а потом выкинет. Ты же и сама это понимаешь, ну? Ты же на самом деле умная девчонка-то!

Ох, как это было созвучно моим собственным страхам!

– Не надо судить по себе, Лиль. Правда! Не все такие, как ты.

Она громко рассмеялась:

– Я? А что ты обо мне знаешь-то? Ну ладно, допустим, тебе лапши на уши навешали, не удивлюсь. С них станется. Но ты уверена, что Пашка лучше меня?

– Даже не сомневаюсь. И не понимаю, к чему вообще этот разговор? – отвернулась к окну, не желая наблюдать её противную ухмылку.

– Да так, – легко пожала она плечами. – Просто интересно, где предел его наглости. Он рассказывал, зачем притащил тебя в дом? Нет? Хмм... А что он тебе наплёл? Что любит? – снова рассмеялась.

– А вот это не твоё дело! И он меня сюда не тащил – мы сообща решили, что будем жить вместе.

– Ой, правда что ли? Неожиданно-то как! – Лилька всё не могла перестать похахатывать, и сейчас её смех казался особенно мерзким. – А может он тебе и про папочкино наследство всё рассказал?  М? Сказал, при каких условиях он его получит?