Текст книги "Повелитель книг"

Автор книги: Мэл Одом

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Мар, издав резкий тревожный вопль, спрыгнула с плеча хозяина и приземлилась на стол капитана в его каюте, где они все собрались. Лежавшие там инструменты для работы по дереву при этом полетели на пол, а масляная лампа едва не перевернулась. Только быстрая реакция двеллера предотвратила несчастье – он поймал лампу и придерживал ее, пока мартышка не убралась со стола.

– Херби! – сурово воскликнул Аттикус.

Мальчик шагнул назад, но рассерженное выражение с его лица не исчезло. Он махнул рукой Мар, и та спрыгнула со стола и спряталась под ним. Капитан перевел взгляд на матроса.

– Рейшо, ты тоже кончай с этими глупостями.

– Будет исполнено, капитан. – Рейшо смущенно почесал шею. – Простите, капитан, просто маленький паршивец меня так…

– Я сказал, довольно. – Капитан Аттикус выпрямился во весь свой внушительный рост. Он был выше Рейшо, но поджарым и жилистым, словно волк; в темных курчавых волосах резко выделялась седина на висках. Лицо у него было длинное и худое, исчерченное шрамами и потрепанное заботами и непогодой. Даже стоя на одном месте, капитан не выглядел неподвижным – как и у моря, у него всегда что-то бурлило под поверхностью. Поверх пижамы на нем красовался длинный халат, а ноги были обуты в плотные вязаные домашние туфли. – Я не допущу, чтобы один член моей команды дурно отзывался о другом.

– Так точно, капитан, – проворчал Рейшо.

Аттикус направил на Джага взгляд пронзительных зеленых глаз.

– А вы верите в рассказ парнишки про книгу, библиотекарь Джаг?

На «Ветрогоне» все знали, что двеллер добровольно оставил свой пост в Хранилище Всех Известных Знаний, но капитан Аттикус все равно настаивал на том, чтобы обращаться к Джагу по званию. От этого двеллеру становилось не по себе. Даже когда Джаг служил в Хранилище, он, несмотря на свой упорный труд, редко ощущал, что заработал право здесь находиться, а тем более повышение до звания библиотекаря первого уровня. Он никогда не забывал, что остров не его родной дом.

Двеллер почувствовал на себе тяжесть взгляда капитана.

– По-моему, Херби уверен, что он действительно все это слышал, – ответил он осторожно.

Аттикус раздраженно махнул рукой.

– Я не об этом спрашиваю.

Джаг глубоко вздохнул и медленно выдохнул воздух.

– Капитан, гоблины обычно книг не держат. Напротив, прикладывают все усилия, чтобы уничтожить любую книгу, попавшуюся им на глаза.

– Верно, – кивнул капитан Аттикус. – И во времена Переворота, как я понимаю, было то же самое. – Он сложил руки за спиной и зашагал взад-вперед по каюте.

Свободного места на «Ветрогоне» всегда не хватало. Он был прежде всего торговым кораблем, нес на борту достаточно вооружения, необходимого для сражений с пиратами, морскими чудовищами или кораблями, которые проходили в опасной близости от Рассветных Пустошей, угрожая раскрыть тайну их существования.

– Я тоже верю, что мальчишка слышал то, о чем рассказывал, – заявил капитан.

Херби насмешливо глянул на Рейшо, но тот предпочел не заметить его взгляда. Капитан Аттикус делал вид, что не обращает ни на одного из них внимания, хотя Джаг знал, что тот редко что-нибудь упускает из виду.

– Но тогда возникает масса вопросов, – продолжил Аттикус. – Например, что гоблины собираются делать с книгой?

– Не знаю, – ответил двеллер. – Как вы сказали, капитан, это наверняка просто болтовня. Возможно, бондарь врал возможному клиенту, преследуя какие-то свои цели.

– Может быть, библиотекарь Джаг. Может быть. Вас больше, чем меня, учили размышлять над такими серьезными вопросами.

Двеллер поморщился. Он не хотел брать на себя даже долю ответственности за суждение об истинности этой информации, а уж тем более не всю ответственность целиком.

– Книга в руках гоблинов может оказаться крайне опасной, – продолжил капитан, глядя прямо в глаза Джагу.

– Да, – неохотно согласился двеллер.

– Возможно, нам лучше проверить, существует ли она – да и гоблинский корабль тоже. Причем команде лучше бы пока об этом не знать.

– Я понимаю. – В обязанности «Ветрогона» входила защита Рассветных Пустошей и спрятанной там Библиотеки, и Джаг был уверен, что новость о гоблинском корабле, на котором еще и книга находилась, встревожит в экипаже многих, особенно матросов постарше.

Глядя на Рейшо, капитан Аттикус спросил:

– Всем все ясно?

– Так точно, капитан, вполне ясно. Аттикус перевел суровый взгляд на Херби.

– Это всех касается.

– Так точно, капитан. – Херби четко отдал честь, а мартышка, вылезшая к тому времени из-под стола, уморительно повторила его жест.

Капитан Аттикус еще мгновение мерил взглядом матроса и мальчика, после чего хмыкнул и повернулся к двеллеру.

– Поскольку я не хочу, чтобы обо всех этих делах шли разговоры, вы мне понадобитесь, чтобы понаблюдать за происходящим, библиотекарь Джаг.

Двеллер моргнул, надеясь, что не совсем точно понял слова капитана.

– Капитан, я, собственно, не знаю…

– Я хочу, чтобы вы поискали тот корабль, библиотекарь Джаг.

– Я, капитан?

– Да. Вы знаете, как выглядит гоблинский корабль. У вас с этими созданиями опыта общения больше, чем у любого члена экипажа «Ветрогона».

Двеллер знал, что Аттикус прав. Когда гоблины взяли Джага в плен, то, погрузив его на корабль, они доставили двеллера на рынок рабов, потом снова на корабле же отправили к гоблину-шахтовладельцу, который его купил. Ему навсегда врезался в память тот ужасный запах, которым было пропитано буквально все, что находилось на кораблях гоблинов.

– Прошу прощения, капитан, – сказал Джаг, – но посылать двеллера на поиски гоблинского корабля представляется мне не вполне разумным.

– А я далеко в этом не уверен, библиотекарь Джаг. Я знаю, что из всех членов экипажа вы приложите больше всего усилий, чтобы не попасться гоблинам.

Джаг сглотнул. Его крайне мало радовал тот факт, что у него появился шанс снова угодить в лапы гоблинам. По ночам двеллера до сих пор иногда еще мучили кошмары, заставлявшие вскакивать с гамака и ходить взад-вперед по палубе, пока не удавалось наконец почувствовать себя в безопасности.

– Я пошлю с вами Рейшо, – продолжил капитан Аттикус. – Держитесь возле таверн в гавани и будете в безопасности. Рейшо за вами присмотрит.

– Так точно, – отозвался молодой матрос.

Джаг посмотрел на Рейшо, гадая, знает ли капитан, сколько тот сегодня вечером выпил. Когда корабль встряхивало на зыбучей воде гавани, матрос слегка покачивался, а капитан Аттикус обычно таких деталей не упускал.

– И гляди в оба, Рейшо, – сказал капитан. – Доставишь мне библиотекаря целым и невредимым, а не то тебе плохо придется.

– Так точно, капитан, – отозвался тот. – Джаг мой друг. Я с него глаз не спущу.

Аттикус кивнул.

– Ну, значит, мы обо всем договорились. – Он глянул на двеллера. – А от вас, библиотекарь Джаг, я жду сообщений обо всем, что вы узнаете.

– Непременно, сэр, – сказал Джаг, в голове которого, однако, по-прежнему крутились тысячи доводов, указывавших, что на это дело следует послать кого-то другого.

3. ОПАСНОЕ ПРЕДПРИЯТИЕ

Кутаясь в плащ в попытках защититься от пронизывающего ветра, Джаг осматривал гавань. Луна сейчас не светила, а окружавшие порт горы накрывали его тенью, так что искать гоблинский корабль было нелегко.

Но по крайней мере холодный воздух окончательно привел в себя Рейшо. Они устроились на одном из выступающих в гавань мысов, пригнувшись и зябко съежившись. Молодой матрос – с подветренной стороны от Джага. Волны то и дело с грохотом и звучными шлепками разбивались о камни у их ног, окатывая приятелей брызгами и пеленой капель. С четырех пирсов, к которым приставали грузовые ялики, звучали недовольные сердитые голоса. Грузы поднимались из яликов в специальных сетях и с помощью блоков и перетяжек передавались грузчикам, ждавшим с фонарями у пирса.

Соленые брызги жгли Джагу глаза так, что они заслезились. Он вдруг пожалел, что не носит бороду, как некоторые двеллеры, хотя до сих пор никогда этого не хотел; у Великого магистра Фонарщика бороды не было. Но борода сейчас его хотя бы немножко согрела.

Перед уходом с «Ветрогона» Джаг натянул на себя еще одну теплую фуфайку и прихватил пару шерстяных перчаток, которые, впрочем, ему пока не понадобились: сейчас, ранним утром, было теплее, чем раньше. Резкое изменение температуры после захода солнца его удивило.

Рейшо тоже оделся потеплее; длинный плащ, спадавший с его широких плеч, похоже, служил ему отличной защитой от холода.

Они подкрепились яблоками и сыром из мешка, который Джаг собрал в кладовой на «Ветрогоне» – после ужина в таверне прошло уже много времени и оба успели проголодаться.

Большинство ранее освещенных окон в домах и заведениях, пристроившихся в горных расщелинах, теперь были темны. Работали сейчас только грузчики, ну, может быть, еще и воры. Впрочем, двеллер сомневался, что на воров здесь большой спрос, да и условия работы больно уж неподходящие: капитаны кораблей всегда предусмотрительно выставляли охрану.

Улицы в отличие от многих городов, в которых Джаг бывал с Великим магистром Фонарщиком, не патрулировала вооруженная стража, но мало кто из местных жителей стал бы долго задумываться, если бы ему вдруг пришла нужда убить человека. Двеллер то и дело ждал, что на берег водой вынесет какой-нибудь труп.

Или умирающего, никак не желающего испустить последний вздох, подумал он расстроенно. В прошлом Джаг такое видел, но эти события остались далеко позади. А вот в Рассветных Пустошах подобное даже в голову никому не приходило.

Кроме Дальних доков, поправил он сам себя: там тоже, бывало, вставали на якорь опасные люди. Гномы-пираты с «Одноглазой Пегги» много лет назад именно оттуда похитили Великого магистра Фонарщика, сделав его впоследствии членом своей команды, после чего ему пришлось пережить множество приключений, которые столь основательно изменили его жизнь.

– Паруса, – негромко сказал Рейшо.

Двеллер, уставший так сильно, что с трудом держал голову прямо, напряженно уставился на узкий проход в гавань. Там, в открытом море, вздымались серые волны с бурунами. Весенняя оттепель продолжалась уже больше месяца, но с севера сюда все еще шли громадные глыбы льда – многие своей надводной частью соперничали по размеру с торговыми судами. Неудачное столкновение с айсбергом могло в одну минуту потопить корабль, команда не успела бы даже спустить шлюпки. Айсберги губили корабли даже днем, а уж судно, идущее ночью, рисковало еще серьезнее.

Но когда еще корабль мог войти в гавань украдкой? Джаг понимал, что сейчас для этого был самый подходящий момент. Хотя в гавани все еще суетились ялики, таскавшие на берег различные грузы со стоявших на рейде кораблей, их рулевые вряд ли обратили бы особое внимание на появившийся новый корабль, если с него не требовалось что-либо перевозить на сушу.

– Корабль большой? – спросил двеллер, пробираясь взглядом сквозь переплетение корабельных рангоутов.

– Трехмачтовый. – Рейшо осторожно поднялся вверх по скалистому склону и бросил пристальный взгляд в сторону прибывающего корабля.

Джаг поплелся за другом. Он не хотел далеко уходить от Рейшо на случай, если возникнут неприятности, но кроме того им двигало любопытство. Ему всегда хотелось все знать, и именно благодаря этому Великий магистр Фонарщик обратил на него свое благосклонное внимание. Большинство библиотекарей просто принимали факты как данность, но Джаг всегда старался понять все, что он читал, и связать новые идеи и факты с тем, что он уже знал.

Великий магистр Фонарщик поощрял интерес к учебе, а не только к чтению и выпискам. Конечно, содержимое Хранилища знать было необходимо, но настоящего библиотекаря, по мнению Великого магистра, отличала способность использовать эти знания. Не всем своим подопечным Великий магистр это говорил. Равно как и не всех библиотекарей интересовало применение хранимых ими знаний; большинство ограничивались тем, что просто составляли тематические каталоги томов, находившихся в их ведении.

Джаг ухватился за скалистый выступ и подтянулся вверх по склону. Из-под подошв его башмаков вылетели и покатились вниз мелкие камешки. Ноги двеллеров обычно плохо сочетались с обувью; они привыкли ходить босиком, и для сапожника обувать его сородичей было настоящим кошмаром, потому что ступни у них были большие и широкие. Как ни любил Херби бегать босиком, ему было далеко до настоящего двеллера.

– Рейшо, – сказал Джаг, – если это трехмачтовая шхуна, то она может быть обычным торговым судном.

Гоблины редко ходят на таких судах – на них требуется слишком много команды.

Гоблины действительно предпочитали небольшие корабли – было меньше шансов, что в малочисленных экипажах образуются враждующие группировки. Маленькие трюмы заполнялись быстрее, и требовалось чаще заходить в порты, так что команда могла потратить свои неправедным трудом нажитые доходы.

Воспоминания о долгих часах в раскаленном душном трюме корабля работорговцев не оставляли Джага даже на продуваемом ветрами горном склоне. Он опустился на четвереньки, прижимаясь к земле будто мышь, которая знает, что ее заметил ястреб. Давний страх перед гоблинами почти полностью завладел им, чуть не заставив двеллера сбежать, спрятаться, предоставив Рейшо разбираться во всем одному.

Довольно!

Джаг заставил себя дышать, хотя у него сводило легкие, и не отставать от друга.

Еще через несколько футов матрос остановился. Не снимая руки с обмотанной кожей рукояти сабли, он пристально всматривался в море за гаванью.

– Ты видишь его? – спросил Рейшо.

Пригнувшись в неудобной позе на склоне и надеясь, что обувь не помешает его врожденному чувству равновесия, двеллер посмотрел туда, куда указывал приятель.

– Видишь? – снова спросил молодой матрос, уже чуть погромче.

– Вижу, – отозвался Джаг. – Не надо кричать.

– Я не думал, что ты меня услышишь сквозь шум прибоя.

– С твоим голосом прибой не поспорит. Просто у меня глаза хуже твоих.

– Это все от писанины да рисования, – заявил Рейшо. – Такая работа наверняка на глазах плохо сказывается. Вот поэтому море и хороший ветер для меня всегда в сто раз лучше работы в четырех стенах.

На борту корабля словно плясали огоньки фонарей: похоже, находящиеся на нем пытались разглядеть в бурлящих потоках рифы или скрытые под водой обломки айсбергов.

– Это гоблинский корабль? – спросил двеллер.

– Пока не разобрал, – сказал матрос.

Джаг, старательно вглядываясь в даль, запоминал очертания корабля. В будущем, если понадобится, он без труда сможет изобразить его у себя в дневнике.

– Команда явно неопытная, – заметил Рейшо. – Они еле успевают управляться с парусами.

– Это еще не значит, что корабль гоблинский.

– Верно, я видел такое и на других судах. Но гоблины, и ты, Джаг, это знаешь, к морю не привычны.

– Гномы тоже, – сказал двеллер.

– Верно, – согласился молодой матрос. – И это уж точно не эльфы. Их корабли выделяются изящностью линий.

И проклятий, печально добавил про себя Джаг и встряхнул головой, прогоняя эти мысли.

Сильно кренясь на левый борт, шхуна наконец поймала ветер и вошла в гавань – за защищавшим ее волнорезом море было гораздо спокойнее. Дойдя почти до ее середины, корабль убрал паруса и бросил якорь.

– Судно не сильно нагружено, – заметил Рейшо. – Видишь, как его раскачивает на волнах?

Джаг еще раз взглянул на шхуну, убеждаясь в правоте своего спутника.

С чего бы это какому бы то ни было кораблю приходить в гавань Келлох без груза? Продовольствие для команды стоило дорого, а ремонт еще дороже. Если за них нечего было предложить в обмен, оплату требовали в золоте.

– Не хотел бы я на нем ночевать, – сказал матрос. – Если его даже в укрытой от ветра гавани так болтает, то в гамаке всю ночь будут сниться ужасные штормы и кораблекрушения.

Двеллер терпеливо ждал, надеясь, что через несколько минут все же станет ясно, что это обыкновенное торговое судно. И когда наступит рассвет, они с Рейшо смогут наконец вернуться на «Ветрогон» и отдохнуть.

– Нам нужна подзорная труба, чтобы лучше его раз глядеть, – объявил вскоре молодой матрос. – Вот ведь не подумал у капитана попросить.

Даже будь у них подзорная труба, Джаг сомневался, что они бы смогли как следует разглядеть вошедшую в гавань шхуну. Как только она бросила якорь, почти все палубные фонари были погашены.

– Отсюда корабль плохо видно, – прошептал Рейшо.

– И мне тоже, – негромко отозвался двеллер. Теперь-то они сделали все, что могли, и наверняка капитан Аттикус это поймет.

– Надо подобраться поближе.

– Нет! – воскликнул Джаг.

Рейшо прислонился к склону, глянул на приятеля и глубоко вздохнул.

– Да не про тебя речь, книгочей. Я это сделаю. Капитану нужен полный доклад, что и как. И как я без него вернусь, раз уж меня за этим послали? Капитан Аттикусдела наполовину не делает, и я тоже не собираюсь.

– А что собираешься?

Кивнув в сторону неизвестного корабля и ухмыльнувшись по-волчьи, молодой матрос уронил:

– Пойду туда и сам посмотрю, гоблинская эта шхуна или нет.

– Тебя могут убить! – воскликнул Джаг.

– Ну, этого я не допущу, – ответил Рейшо, сверкнув белыми зубами.

Неподалеку покачивались на волнах несколько грузовых яликов, пришвартованных к берегу. Моряки, работавшие на этих суденышках, оставляли их здесь до утра. Ялики терлись друг об друга, и их глухое постукивание вливалось в общую симфонию звуков гавани, основным фоном для которой служил шум волн, лизавших известняковое основание гор.

Джаг стоял на уступе, прижавшись к горному склону. Камень был скользким от соленых брызг и нанесенных прибоем водорослей.

– Так мы можем допустить очень неприятную ошибку, – прошептал двеллер.

– А ошибки другими и не бывают, – отозвался Рейшо. – Разве что еще жутко неприятными, – добавил он, помедлив.

Двеллер заставил себя проглотить подступивший к горлу комок. Он знал, что капитан Аттикус отругает их за такой риск, но в то же время будет рад любым новостям о странном корабле.

Если они добудут новости, разумеется, а не погибнут и не попадут в рабство.

Джаг знал, что в темноте безлунной ночи и черной воды вряд ли кто-то заметит, что они взяли один из яликов. Их рулевые вернулись домой, изрядно набравшись в тавернах, измученные после многочасовых работ.

Молодой матрос отвязал конец, удерживавший один из яликов, потянул за него и подтащил лодку к каменному уступу.

– Подожди, – сказал двеллер.

Рейшо обернулся к нему.

– Тебе нельзя отправляться одному, – прошептал Джаг.

Поколебавшись слегка, матрос ответил:

– Признаюсь, мне и самому не очень охота. На случай если какая неприятность приключится.

– Тебя могут поймать.

– Увидеть могут, но поймать? – Рейшо покачал головой. – Этому уж точно не бывать.

– Я хочу сказать… – начал двеллер, уже сожалея о своих словах, но, зная, что по совести не может поступить иначе. – Сказать, что я пойду с тобой.

– Не думаю, что это хорошая идея, – сказал молодой матрос, нахмурившись.

– А отправляться туда вообще плохая идея.

– Я-то о себе позаботиться смогу, книгочей. А вот ты… – Рейшо умолк, по доброте душевной не упоминая о том, что его приятель не умеет драться.

– Двое всяко лучше, чем один. – Джаг заставил себя оторваться от уступа и осторожно подошел к Рейшо. Вода заливала камень, бурля вокруг его лодыжек. – Ты слишком любишь рисковать, а я этого делать не стану. Я осторожнее тебя.

Матрос нахмурился.

– Не хочется мне, чтобы ты шел в опасное место.

Джаг посмотрел на друга.

– А мне – чтобы ты. И если ты все-таки собираешься туда лезть, то только со мной, – сказал он, надеясь, что Рейшо откажется от этой затеи. Уж если для себя он опасности не чувствовал, то должен был хотя бы понять, как опасно было брать на борт двеллера. – Мы можем подождать на берегу и посмотреть, кто высадится.

– А если они не высадятся? Или высадятся только после рассвета и смогут нас разглядеть при свете дня?

На это у Джага ответа не нашлось. Рывком подтянув ялик к краю каменного уступа, Рейшо обронил:

– Если уж встречаться с ними, то лучше пока они уставшие после плавания. – Он похлопал по борту ялика. – Я его подержу, забирайся на борт.

Стараясь не обращать внимания на то, как у него от страха ныло в животе, двеллер неохотно полез в ялик. Ноги у него были короткие, так что он не мог поставить одну из них в центре ялика и удержать его в равновесии. Ялик то и дело рвался ускользнуть; матрос негромко выругался, но не отпустил его.

Джаг осторожно передвинулся в центр ялика, а потом на нос. Ему никогда не нравились маленькие лодки; на кораблях хотя бы их масса и твердая палуба под ногами придавали ощущение уверенности.

Рейшо ступил на борт легко – суденышко едва качнуло. Он сел на скамью на корме и жестом указал двелле-ру пройти дальше по борту.

– Зажги там фонарь, а потом возьми шест и оттолкни ялик.

– Нас заметят. – Джаг достал свою коробочку с огнивом.

– Это еще как сказать, а вот если не зажжем фонари и врежемся во что-нибудь, тогда уж точно заметят. – Матрос начал вынимать весла из уключин.

Поняв, что его друг прав, двеллер взялся за дело. Он открыл фитиль, подняв защищавшую его тонкую трубку из штормового стекла, и сразу почувствовал вонь масла каргиффа.

Кремнем Джаг высек искру и поджег головешку над фитилем. Вспыхнул желтый огонек, слишком, по мнению двеллера, веселый для того тайного и опасного дела, за которое они взялись. Он прошел на корму и зажег фонарь и там тоже.

– Ну, все в порядке, – сказал Рейшо, с легким всплеском опустив весла в воду. – Теперь бери весло, мы от-правляемся.

Джаг нервно опустился на колени на носу и несколькими сильными гребками короткого весла развернул лодку к открытой воде. Как только он направил нос ялика к стоящим на рейде кораблям, матрос взялся за основные весла и ялик с удивительной быстротой рванулся вперед. Двеллер помогал Рейшо удерживать направление.

До его ушей отовсюду доносились обрывки разговоров, и, судя по тому, что он слышал, в гавани Келлох нашли сегодня пристанище немало пиратов и головорезов.

А может, они простые моряки торговых судов, спросил себя Джаг. Может, все эти истории о нападениях, грабеже и морских чудовищах – досужая болтовня…

Но он знал, что это не так. Именно из-за постоянной угрозы нападения пиратов, убийц и злых магов Рассветные Пустоши были надежно скрыты от всего остального мира. Только то, что в руках у гоблинов могла оказаться книга – ну и еще его дружба с Рейшо, – заставило двеллера найти в себе мужество отправиться с молодым матросом на это дело.

Удивительно, но ни один из вахтенных на кораблях не обратил на их суденышко никакого внимания. Мимо ходило туда и обратно еще несколько грузовых яликов, и фонари на них болтались так же весело, как и тот, что висел над головой Джага.

Двеллер наблюдал за палубами подозрительного корабля. Там не было заметно какого-либо движения. Это было странно: войдя в новую гавань, экипаж обычно высыпает на палубу, чтобы увидеть, какие корабли стоят по соседству и что вообще творится вокруг.

– Поосторожнее там, книгочей, – негромко сказал Рейшо. В тот же момент Джаг заметил, как на палубу стали выбираться гоблины.

Если бы гоблины не горбились, они были бы ростом с людей. Плечи у них были почти такие же широкие, как у гномов, и они обычно делились на толстых и тощих в зависимости от их положения во внутренней иерархии. Чем выше находился гоблин, тем больше ему доставалось добычи и, следовательно, тем толще он становился.

Свет зажженного у грот-мачты фонаря скользнул по гоблинам-матросам, заставив заблестеть кожу отвратительного серовато-голубого цвета, неприятное впечатление усиливалось еще и тем, что кожа была вся в пятнах. Треугольные головы этих существ имели крепкие челюсти и широкие плоские черепа, а к подбородку сужались, напоминая пробойник вроде тех, которыми пользуются шорники. Они были покрыты жесткими черными волосами; клочковатые бороды росли как у мужчин, так – и Джаг имел возможность в этом убедиться – и у женщин, а, кроме того, из вислых ушей торчали пучки волос.

Гоблинские дети выглядели так, что их не могли любить даже собственные родители; они были куда страшнее взрослых на вид, и с самого нежного возраста их переполняли злоба и ненависть. За всю историю только лорд Харрион сумел уговорить предводителей их кланов достаточно надолго отложить традиционную вражду и раздоры между ними и собраться в единую армию.

Гоблины-моряки одевались как все остальные матросы, но даже в штанах и рубашках их сложно было перепутать с какой-нибудь другой расой. Переговаривались они на своем языке, полном щелчков и присвистываний, который напоминал звуки, издаваемые животными.

Двеллер попытался разглядеть, что за кусочки кости и бусины были вплетены в бороды гоблинов. Кланы гоблинов можно было отличать по количеству и форме таких украшений, что вплетали в бороды их представители. Обычно кости принадлежали людям, эльфам и гномам, которых эти твари убили в бою.

Или исподтишка, мысленно добавил Джаг. Кости двеллеров, как считалось, не использовались. Ни один гоблин не признался бы в том, что использует их для украшения, хотя при ссорах они часто обвиняли в этом друг друга. Джаг был уверен, что среди жутких украшений гоблинов все-таки можно было найти и такие, что были сделаны из двеллеровых костей.

Тут он вдруг осознал, что приятель уже давно зовет его, и оглянулся через плечо.

– Бери левее, – негромко повторял Рейшо с отчаянной настойчивостью.

Крепче взявшись за весло, Джаг подвел ялик к кораблю, стоящему по соседству с прибывшей шхуной. Сердце у него отчаянно колотилось; словно вернувшись в прошлое, он чувствовал железные оковы на руках и ногах и грубую деревянную рукоять шахтерской кирки, которой махал все долгие годы своего плена. На спине у него до сих пор оставались шрамы от кнутов жестоких гоблинских надсмотрщиков, которые командовали сменами в шахтах.

– Полегче, – велел матрос, – и разверни лодку.

Благодаря в основном умению Рейшо ялик подтянулся вплотную к кораблю. В дюжине футов над ними была его верхняя палуба.

– Гаси фонарь.

Двеллер поднял защитное стекло и задул мерцающее пламя. Он нервно глянул вверх, от всей души надеясь, что они не привлекли ничье внимание на корабле, в тени которого сейчас находились.

– Спокойнее, – прошептал матрос. Он сидел на корме ялика, следя за тем, что происходило на шхуне.

– Это гоблины, – прошептал Джаг, стараясь сдерживать свой страх.

– Да, я вижу.

– Теперь мы можем вернуться.

Рейшо кивнул.

– Капитан Аттикус хотел только узнать, принадлежит ли корабль гоблинам. – Джаг страстно хотел сейчас снова очутиться на «Ветрогоне», в тепле, уюте и безопасности. Он дрожал на ночном воздухе, но знал, что дело тут не в холоде.

– Вот именно, – не стал спорить матрос. – Он и узнает, как только мы ему скажем.

Гоблины переговаривались между собой, и голоса у них звучали взволнованно или, возможно, сердито. Тут на палубу вышел толстый гоблин, по всей видимости, капитан, и команда умолкла. Капитан с минуту что-то им говорил, после чего матросы на блоках спустили с бортов шлюпки.

– А как только мы скажем капитану о гоблинах, – прошептал Рейшо, – как думаешь, что он спросит?

Джаг мрачно молчал, уже зная, о чем думает его друг. До него доносились звуки от ударов шлюпочных весел о воду.

– Я думаю, – продолжал матрос, – капитан захочет узнать, действительно ли на борту этой шхуны есть книга.

– Верно, – не мог не согласиться двеллер.

– Есть два способа, как он может это узнать. Либо он продержит здесь «Ветрогон» еще несколько дней, а потом последует за этой шхуной в открытое море и атакует ее.

Джаг с ужасом представил себе эту картину. Ближний бой между двумя кораблями был на редкость кровавым делом.

– Или…

Двеллер почувствовал тяжесть в животе; он догадывался, что собирался дальше сказать его друг.

– Или я заберусь на нее после того, как большая часть команды отправится на берег, – продолжил Рейшо.

– Это было бы ужасно глупо.

– Ты говоришь, глупо, а я утверждаю, что вовсе нет. Может, нашему капитану и не придется рисковать своим кораблем, без надобности атакуя эту шхуну.

Джаг сглотнул.

– Если нас поймают, мы все равно погибнем, как бы ты это ни называл.

– Погибнем, конечно, – ухмыльнулся матрос. – Но только если поймают, книгочей. И никаких там «мы». Я пойду один, и меня не поймают, а ты пока присмотришь за лодкой.

Двеллер повернулся и посмотрел на друга.

– Ты хоть знаешь, как книги выглядят?

Рейшо хмуро проводил взглядом направляющиеся к пирсу шлюпки гоблинов и повернулся к приятелю.

– Вроде той, в которой ты вечно что-то пишешь.

– Не обязательно, – покачал головой Джаг. – Это только одна из разновидностей книг, скорее тетрадь. Автор может составить книгу самыми разными способами. До того как лорд Харрион собрал гоблинов и стал жечь библиотеки и уничтожать книги, авторы использовали самые разные материалы для записи своих историй, философских рассуждений и научных текстов.

– Книга есть книга, – настаивал матрос. – Я не только твою видел.

– Но это и все, что ты видел, – отозвался двеллер. – Тебя не учили, как меня, искать книги. – Великий магистр Фонарщик обучал Джага этой задаче. Видя, что приятель либо просто его не понимает, либо не вникает в объяснения, двеллер попробовал объяснить по-другому.

– Ты знаешь, что здесь раньше жили эльфы Куппера?

Рейшо молчал.

– Так и было, – продолжил Джаг. – До лорда Хар-риона, до того как Переворот изменил весь известный нам мир, эльфы Куппера жили вдоль берега Замерзшего океана.

– Эльфы живут в лесу, – проворчал матрос. – Это все знают.

– Не всегда, – возразил двеллер, удивленный тем, что его друг так мало знает о мире. Потом он напомнил себе, насколько ограниченными были его собственные знания, пока Великий магистр Фонарщик не взял его в Хранилище Всех Известных Знаний и не взялся по-настоящему за его обучение. – Эльфы Куппера делили свою жизнь между морем и лесом. Они писали книги ракушками и галькой, а язык их состоял из цвета, формы, фактуры и звука.

– Я никогда о таком не слышал.

– Люди Тордалиана, – продолжил Джаг, – ткали свои книги в виде ковров и гобеленов. Их язык выражался длиной и толщиной нити, искусно завязанными узлами и узорами. Гномы Хродера вырезали обелиски, части которых переплетаются так туго, что между ними не видно швов; чтение гномьей книги Хродера требует чутких рук, а информация передается как последовательностью деталей, так и вырезанными на них изображениями.

Рейшо недовольно фыркнул.

– Так что видишь, – подытожил двеллер, – даже если ты увидишь книгу, то запросто можешь ее не узнать.

Молодой матрос тихо выругался и покачал головой.

– Получается, у меня нет выбора, книгочей.

Джагу полегчало на душе, хотя он сразу и почувствовал себя виноватым – о книге ему хотелось узнать не меньше, чем капитану.