Текст книги "Возвращение к жизни"

Автор книги: Мэхелия Айзекс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

11

Джин стояла у трапа, когда на палубе появился Дерек.

На сей раз она не стала надевать босоножки. Наденет позже, когда доберется до набережной. Проклиная чуть ощутимую дрожь в своем голосе, Джин спросила:

– Ты готов?

– Я всегда готов, – сухо ответил Дерек, как-то странно глядя на нее. – Вопрос в том, готова ли ты.

– Я?! – Голос Джин опасно зазвенел, и она мысленно одернула себя. – Разумеется. С какой стати мне не быть готовой?

– Ты уже простила меня за то, что я поставил тебя в неловкое положение?

– Не понимаю, о чем ты говоришь.

– А я думаю, что понимаешь. Что бы ты обо мне ни думала, я не имею привычки совращать своих… спутниц на виду у всех.

Джин покачала головой.

– Это не имеет значения…

– Для меня – имеет. И не притворяйся, будто не знаешь, о чем я говорю. С чего бы еще ты все четыре часа держалась со мной, как с чужим?

Джин потрясенно воззрилась на него.

– Так это я держалась с тобой, как с чужим? – Она возмущенно фыркнула. – Я только брала пример с тебя.

– С меня? – Дерек, похоже, искренне опешил. Он провел рукой по темным встрепанным ветром волосам. Господи, а как же еще я должен был себя нести?! Ты дала мне ясно понять, причем не единожды, что считаешь мое поведение отвратительным. И знаешь что? Сегодня я и сам себе был отвратителен.

– Думаю, нам пора, – поспешно сказала Джин. – Шарлотта, верно, удивляется, куда это мы делись. Уверена, что она не представляла, как надолго может затянуться наша прогулка. Я… я в самом деле очень благодарна тебе за то, что впервые в жизни ходила под парусом. Это было чудесно!

– В самом деле? – Дерек скривил губы.

– Во всяком случае, для меня, – твердо ответила Джин, обходя его.

– Даже если я все испортил?

Джин ступила на относительно надежные доски причала и лишь тогда позволила себе оглянуться.

– Портить-то было нечего, – отозвалась она, чуть заметно качнув головой. – Ты идешь?

Дерек нахмурился, но покорно взял корзинку для пикника и вслед за Джин пошел по дощатым мосткам к набережной.

Солнце все еще припекало, и Джин чувствовала, что ее плечи и лодыжки обгорели. Страшно было даже подумать, на что сейчас похоже ее лицо, и она, сев в машину, отвернулась от Дерека.

В гостиницу они доехали в рекордно короткий срок. Джин догадалась, что Дерек предпочел гнать вовсю, только бы не обменяться с ней хоть словом. Что, пожалуй, было и к лучшему. Джин не знала, как долго еще сможет сохранять равнодушный вид, – все ее тело жаждало прикосновений Дерека.

Дерек затормозил у гостиницы и, когда Джин хотела выйти из машины, властно положил руку на ее бедро.

– Прости меня, – сказал он тихо.

Джин не знала, что сильнее волнует ее, низкий голос Дерека или его горячая рука на ее бедре.

– Сам не знаю, что на меня нашло. Если тебя это утешит, могу признаться, что ты пробуждаешь во мне наихудшие инстинкты.

– Что ж, тогда… тогда будет только лучше, если мы больше не увидимся. – Голос Джин дрогнул, но она с вызовом встретила чувственный, полный желания взгляд Дерека. – Ты же не хочешь… повторения?

Джин показалось, что Дерек хочет возразить ей, однако он, сдавленно выругавшись, отдернул руку. Она вздохнула с облегчением, но, как выяснилось, поторопилась.

– Тем не менее, мы еще увидимся, – пообещал он, и Джин понадеялась, что ей лишь почудилась в его голосе мрачная решимость. – Скоро. Завтра вечером на вилле «Левкадия». – Он откинулся на сиденье. – До встречи.

Джин не помнила, как поднялась по ступенькам и вошла в гостиницу. Ноги у нее подкашивались, и к тому же она ощущала взгляд Дерека, скользивший, как ей показалось, по ее округлым бедрам. Джин торопливо одернула юбку и едва не споткнулась. Наконец она скрылась в прохладном вестибюле – и тут же, как назло, столкнулась с Оливией.

– А, вот и ты! – В голосе девушки прозвучало явное раздражение, и Джин испугалась, как бы племянница не устроила сцену. Оливия, однако, лишь ворчливо осведомилась: – А где Дерек?

– Я не… то есть он, наверное, уехал. – По правде говоря. Джин просто не знала, где сейчас Дерек, и не желала знать.

– Уехал? – Оливия уставилась на нее. – Ой, тетя Джин, неужели ты даже не пригласила его зайти?

Джин мысленно застонала, но от необходимости отвечать ее избавило появление Шарлотты.

– Джин! – воскликнула она, – судя по твоему виду, ты отменно отдохнула.

– Правда? Джин вовсе не была уверена, что ее внешний вид позволяет делать такие выводы, но поспешно согласилась с сестрой, только бы избежать ссоры с Оливией. Честно говоря, мне не терпится нырнуть под душ. Она выразительно обмахнулась рукой. – Ужасная жара.

– Да уж вижу. Тебе следовало одолжить у меня шляпу.

– Мама, Дерек уехал, – вмешалась Оливия.

– Уехал?! – вскричала Шарлотта, и Джин вдруг поняла, что больше всего это известие обеспокоило мать, а не дочь. Сестра вновь перевела взгляд на Джин. – Где он? Разве он не довез тебя до гостиницы?

– В общем да, – ровным голосом подтвердило Джин. – Но он, кажется, думал, что если вы все равно увидитесь завтра вечером…

Шарлотта озабоченно покачала головой.

– Это не похоже на Дерека – уехать не попрощавшись, – проронила она, хмурясь. – Скажи, у Вас все было хорошо? Ты не поссорилась с ним? После того, что я тебе рассказала…

– Да ладно, мам! Оливия раздраженно взмахнула рукой. – Тетя Джин, скорее всего, права. Ты же знаешь мамочку нашего Дерека. Бьюсь об заклад, она велела ему вернуться пораньше, чтобы озадачить его какой-нибудь ерундой. Еще бы, он ведь смылся от нее на целых пять часов!

Оливия, не смей ехидничать! – одернула дочь Шарлотта. – Нельзя подсмеиваться над Элени только потому, что она полагается на помощь своего сына. Не забывай, сколько ей пришлось пережить.

– О да, конечно! – язвительно согласилась Оливия. – Какое страшное несчастье – выйти замуж за миллионера и полжизни прожить на роскошной вилле! Прямо сердце кровью обливается!

– Оливия! – Теперь Шарлотта разозлилась уже не на шутку. – Я не потерплю, чтобы ты в подобном тоне говорила о своей будущей свекрови. Ты отлично знаешь, что минувший год она по большей части провела в больнице. У нее был инсульт, понимаешь ты, инсульт! Неужели ты способна упрекать бедную женщину в том, что она слишком много времени проводит со своим сыном?

– У нее, между прочим, два сына, – мрачно ответила Оливия, – но я что-то не видела, чтобы Николас мчался высунув язык по первому ее зову.

– Потому что он такой же эгоист, как ты! – отрезала Шарлотта. – А теперь, если тебе больше нечего сказать, ступай помоги отцу. Он в погребе, проверяет запасы вин.

– Но я только что сделала прическу! – почти взвыла Оливия.

– Ну и что?

Шарлотта властно вскинула брови – и девушка, с отвращением передернув плечами, поплелась прочь. Джин тоже собралась уйти, но Шарлотта положила руку ей на плечо.

– Мне нужно с тобой поговорить, – объявила она, и страхи всколыхнулись в душе Джин с новой силой. – Думаю, сестричка, тебе есть о чем мне рассказать.

После ужина Джин решила пройтись. Ей совсем не улыбалось улечься в постель и еще часа два-три, страдая от бессонницы, перебирать в памяти утреннюю сцену на палубе «Прекрасной Елены». Точно так же ей не хотелось ни с кем об этом говорить. Особенно с Шарлоттой, которая, судя по всему, куда больше была озабочена возвращением Феликса.

Феликс…

Джип глубоко вздохнула и, сбросив босоножки, ступила на пляж. Вот о чем хотела поговорить с ней Шарлотта, о Феликсе. Пока Джип была на морской прогулке с Дереком, позвонила Мэб и рассказала Шарлотте о том, что творится дома. Она решила, что мать наверняка поведала обо всем сестре, – вот почему у Шарлотты был такой оскорбленный голос, когда она сказала Джин, что хочет с ней поговорить. Шарлотта желала знать, что думает обо всем этом Джин и почему утаила от нее эту новость.

К несчастью, Джин так обрадовалась, что сестра не разоблачила ее отношения с Дереком, что напрочь забыла о сдержанности. В итоге Шарлотта осталась в полной уверенности, что Джин никоим образом не намерена возвращаться к Феликсу, в силу чего использовать этот предлог для срочного отъезда в Штаты стало совершенно невозможно.

– Этот тип – полнейшее ничтожество! – заявила Шарлотта, ободряюще сжав плечо Джин. – Даже Мейбл с этим согласна. Джин, не смей даже слушать то, что он плетет девочке, чтобы вызвать ее сочувствие! Радуйся тому, что это произошло в твое отсутствие, и тебе нет нужды подбирать объедки с чужого стола!

«Объедки с чужого стола» – эти слова Шарлотты преследовали Джин. Вот чем, стало быть, сестра считает Феликса? Сколько бы Джин ни настрадалась от тирании мужа, она все же не стала бы ликовать оттого, что он несчастен. Он, в конце концов, отец Мэб, а значит, заслужил малую толику уважения.

Джин тяжело вздохнула. Сейчас у нее не было ни малейшего желания думать о Феликсе. Быть может, утром она найдет в себе силы серьезно обдумать эту ситуацию. Сегодня же вечером ей не хотелось забивать голову проблемами, которые по большей части возникли по ее же вине. Сейчас Джин нужно было лишь одно: наслаждаться теплым ветром, который играл ее волосами, да вдыхать соленый запах моря, бившегося о песчаный берег в нескольких шагах от нее.

Фонари, горевшие у подножия лестницы, остались далеко позади, и Джин подумывала, не повернуть ли назад, когда вдруг ощутила, что она на пляже не одна. Не то чтобы она услышала чьи-то шаги, нет, просто почувствовала чужое присутствие, уловила слабое дыхание.

Ее охватила паника. Неужели кто-то видел, как она вышла из гостиницы, и решил пойти следом? Неужели спустился за ней по лестнице, держась на приличном расстоянии, и крался по пляжу, пока не решил, что здесь, вдалеке от людей, их никто не услышит?

Был только один способ это выяснить. Твердя себе, что у нее просто разыгралось воображение – или же это может быть кто угодно, Кайл Харлоу, например, – Джин настороженно оглянулась…

И от неожиданности даже приоткрыла рот. Кайл Харлоу, как же! Сделав глубокий вдох, Джин развернулась к своему преследователю.

– Ты что здесь делаешь?

– Иду за тобой, что же еще, – сухо отозвался Дерек, сунув руки в карманы шелковых брюк. – Знаешь, тебе не следует ходить тут одной. Это неразумно.

– Потому что я могу наткнуться Бог весть на кого? – мрачно уточнила Джин. – Что верно, то верно. Ты это только что доказал.

– Меня тебе не нужно бояться! – с горячностью возразил Дерек. – Мне казалось, сегодня утром мы уже все уладили. Я же попросил у тебя прощения. Что еще я могу сделать?

– Может быть, отвязаться от меня? – ядовито предложила Джин, хорошо осознавая, что разговор не задался с самого начала. Она-то надеялась, прогуливаясь в одиночестве, собраться с мыслями и взять себя в руки, но неожиданная встреча с Дереком лишила ее остатков самообладания.

– Ты же знаешь, что этого я не могу сделать, – отозвался Дерек и вперил задумчивый взгляд в ночное небо. – Я не хотел сегодня приходить сюда. Когда я ушел из дому, я понятия не имел, куда направляюсь.

– И пришел сюда.

Дерек кивнул.

– Повидаться с Оливией?

– Нет, не повидаться с Оливией! – грубо отрезал он. – Я пришел увидеть тебя. Неужели не понимаешь? Я хотел быть с тобой. Я не был уверен, что сегодня утром ты мне поверила, – и теперь вижу, что оказался прав.

Джин прикусила нижнюю губу. Искушение взглянуть на Дерека украдкой, когда он не знает, что она смотрит на него, оказалось чересчур велико. Зная, что это безумие, она, тем не менее, не могла оторвать от него глаз.

Этим вечером Дерек был одет во все черное: черная шелковая рубашка, просторные брюки, под воздействием ветерка облеплявшие его сильные мускулистые ноги. Джин помнила, как эти ноги сжимали ее бедра, помнила, какова на ощупь курчавая поросль черных волос на груди, которая сужалась к талии, точно стрела, указывая на…

О Господи!

Сквозь зубы втянув воздух, Джин поспешно отвела взгляд. И лишь сейчас поняла, что должна немедленно, не теряя ни минуты, уйти прочь. Если Дерек последует за ней в гостиницу – пусть. В ярко освещенном вестибюле ей будет гораздо спокойнее, хотя и опасается она не Дерека, а саму себя.

– Ты помогла мне, – сказал он в ту самую минуту, когда Джин уже хотела пойти прочь.

От этих слов она застыла на месте и недоверчиво спросила:

– То есть?

Дерек, обернувшись, окинул ее усталым взглядом.

– Тем, что пришла сюда, – пояснил он ровно. – Чем же еще? До сих пор ты мне нисколько не помогала. Мне просто повезло, что я увидел, как ты выходишь из гостиницы.

– Повезло?

Джин постаралась вложить в это слово как можно больше сарказма – и позорно провалилась. Быть может, дело в том, что речи Дерека не на шутку испугали ее. Их мимолетная связь не могла, не должна была превратиться в такое…

Она не могла дольше здесь оставаться, но, когда двинулась прочь, Дерек снова заговорил:

– Не уходи. Пожалуйста.

– Так надо. – Сейчас Джин не смела смотреть на него.

– Почему?

И он еще спрашивает!

– Ты сам знаешь, – глухо проронила она. – Ты вообще не должен был приходить сюда.

– Я знаю, почему ты хочешь уйти, – хрипло сказал Дерек, – но это неправильно. Что мы делаем плохого? Я не прикасаюсь к тебе, верно? И не заставляю тебя прикасаться ко мне.

– Но ты хочешь этого! – помимо воли вырвалось у Джин.

– Да, – признал он, – но ведь этого хотим мы оба. Просто ты не желаешь это признавать.

– Неправда!

– Нет, правда. – Дерек был настойчив до жестокости. – Мы созданы друг для друга. Вот ты стоишь здесь в скромном платьице, сердитая такая… И хочешь меня так же сильно, как я хочу тебя. Когда ты признаешь, что это так?

– Никогда.

Вся дрожа, Джин обхватила себя руками за плечи. Она словно пыталась защититься… но что может защитить ее от Дерека? Да, она желает его. И разве может быть иначе? Он единственный мужчина в мире, которого она…

Джин поспешила оборвать себя, пока не сделала последнее признание. Нет, сказала она себе гневно, я не люблю его! Я не могу любить его. Это означало бы только одно – катастрофу.

– Я ухожу, – сказала она дрогнувшим голосом, стараясь не замечать, как луна посеребрила темные волосы Дерека, высветив резкие точеные черты его лица. У него усталый вид… но ей-то что за дело? – Уже поздно.

Дерек безразлично пожал плечами.

– Как хочешь. Лично я иду купаться.

Джин взглянула на него с неподдельным испугом.

– Не смей! – воскликнула она, видя, что он потянулся к поясу брюк. – Я хочу сказать… – Она изумленно покачала головой. – Неужели ты пойдешь в воду… в нижнем белье?

– Я не ношу нижнего белья, – ответил Дерек, расстегивая рубашку.

Джин почти по-детски приоткрыла рот, когда его брюки соскользнули на песок. Дерек не лгал, он и вправду не носил нижнего белья. Явно не беспокоясь, о том, в каком состоянии Джин, он повернулся и целеустремленно вошел в воду.

Джин знала, что должна уйти. Знала с уверенностью, которая граничила с истерикой. И все же не ушла. На подгибающихся ногах она подошла поближе к воде и, затаив дыхание, смотрела, как Дерек шел и шел, пока вода не скрыла его по пояс. Тогда он головой вперед нырнул в волны и исчез.

Боже милосердный!

Прижав к губам кончики пальцев. Джин не отрывала глаз от места, где он исчез. Во рту у нее пересохло, глаза слезились от напряжения, но она все смотрела – пока не разглядела в волнах черноволосую голову. Джин было так страшно, так страшно…

Она не заметила, как забрела на мелководье, – ей вдруг показалось, будто Дерек не вернется. Джин понятия не имела, что тогда станет делать. Плавать она умеет, но вряд ли справится с прибоем. Впрочем, Дерек повернул к берегу, и Джин, шатаясь, выбралась на песок. Подол юбки намок в соленой воде.

– Присоединяйся ко мне! – крикнул Дерек.

– Это ни к чему. – Джин не заметила, что подняла и прижала к груди его одежду. – Выходи из воды.

– Зачем? Все равно мне больше нечем заняться. Ты не хочешь говорить со мной, так что…

– Уверена, что Оливия будет счастлива увидеть тебя. К тому же ты замерзнешь, а у тебя даже нет полотенца, чтобы вытереться.

– Вода теплая, – заверил ее Дерек, – но мне приятно, что ты печешься о моем здоровье. Может быть, еще не все потеряно. – Голос его смягчился. – Иди ко мне.

Джин помотала головой и отвернулась.

– О Боже, Дерек! – прошептала она, утыкаясь лицом в мягкий шелк его рубашки, и едва не вскрикнула, когда его мокрые сильные руки обхватили ее талию.

– Что – «О Боже, Дерек!»? – спросил он и прижал к себе Джин так крепко, что она застонала. – Пожалуйста, не противься. Ты нужна мне. Мы нужны друг другу.

– Нет!

Почти готовая сдаться, Джин отрезвела от собственного крика. Выронив одежду Дерека и даже не заметив этого, она вырвалась из его объятий и бросилась бежать по пляжу – так, словно за ней гнался сам дьявол, искушавший прародительницу Еву.

12

Шарлотта сообщила, что машина с виллы «Левкадия» заедет за ними ровно в семь, и за четверть часа до назначенного времени Джин превратилась в комок нервов.

Перед этим она часа два перебирала свой скудный гардероб и, скрепя сердце, остановила выбор на том самом черном платье, которое надевала, отправляясь в бар отеля аэропорта имени Кеннеди. Черное платье пробуждало в ней слишком много воспоминаний, по большей части нежелательных, и Джин надеялась, что Дерек не решит, будто она надела это платье нарочно, чтобы напомнить ему об обстоятельствах их знакомства.

Глядя на свое отражение в зеркале, Джин поджала губы. Брось, сказала она себе с горечью, с чего бы Дереку так подумать? Вряд ли он счел нужным хранить в памяти такие ничтожные мелочи. Да, его влечет ко мне, этого нельзя отрицать, но не стоит обманываться: Дереку не нужно от меня больше, чем он уже получил в ту злополучную ночь.

И все же вчера вечером…

Но об этом Джин думать сейчас не хотела. Она так и не поняла, что произошло, знала только, что всю минувшую ночь и сегодняшний день безуспешно пыталась выбросить из головы вчерашнюю сцену на пляже.

Джин ожесточенно твердила себе, что Дереку по большому счету на нее наплевать. Он может дразнить или соблазнять ее, но она лишь одурачит саму себя, если станет ждать от него чего-то большего. Дерек женится на Оливии, Дерек должен жениться на Оливии. А она, Джин, для него – лишь последнее «прости» холостяцкой свободе.

Как бы то ни было, сейчас у нее просто нет времени размышлять об их отношениях. Да и какие там отношения! Обыкновенная интрижка, в которую Джин вовсе не стоило ввязываться. Не годится она ни для кратковременных интрижек, ни для продолжительных романов. Без малого два десятка лет прожив в браке с Феликсом, она давно должна была бы это понять. Позволив Дереку втянуть ее в легкомысленный флирт, она только нажила лишние неприятности.

Алекос, Шарлотта и Оливия ожидали ее внизу. Джин подумала, что рядом с великолепными нарядами сестры и племянницы, должно быть, смотрится истинной замарашкой. Видимо, в семье Галанакисов туалеты были единственной статьей расходов, когда деньги тратились без малейшего намека на экономию.

– Ты очень мило выглядишь, – прощебетала Шарлотта, подхватывая Джин под руку.

– Ты тоже, – искренне ответила она, любуясь длинным платьем из тафты. – Этот цвет тебе очень к лицу.

– Правда? – Шарлотта явно обрадовалась. – Что ж, сегодня вечером мне сам Бог велел одеться поприличнее. – Она понизила голос: – Помалкивай об этом, но, по-моему, Оливия надеется сегодня наконец услышать от Дерека заветные слова. – Шарлотта многозначительно сжала руку сестры. – Правда, чудесно?

– Очень, – выдавила Джин, ощутив, как болезненно сжалось сердце. – Машина еще не приехала?

– Судя по всему, уже приехала, – объявил Алекос, увидев в дверях шофера в ливрее. – Идем, дамы?

Оливия взяла отца под руку, и все чинно двинулись к ожидавшему у гостиницы длинному черному лимузину. Женщины уселись сзади, Алекос – впереди, рядом с водителем. Лимузин плавно двинулся с места и вскоре свернул на то самое шоссе, по которому вчера утром ехали Дерек и Джин.

– Как это мило со стороны Ангелиди прислать за нами машину! – восторженно заметила Шарлотта, совершенно не подозревая, в каком состоянии пребывает сестра. – Это значит, что Алекос сможет спокойно позволить себе выпить, не беспокоясь о том, что ему еще придется ехать назад.

– Ну а я думаю, что Дерек мог бы и сам заехать за нами, – обиженно пробурчала Оливия. – Или хотя бы Николас. Мы ведь, в конце концов, почти что члены семьи.

– Вот именно – «почти», – подчеркнула ее мать, обеспокоенно покосившись на шофера. И поспешила сменить тему: – Джин, тебе нравится платье Оливии? Работа знаменитого модельера.

– А… да, конечно. – Джин заставила себя посмотреть на девушку. Даже в полумраке салона машины хорошо были видны складки алой тонкой ткани, выгодно подчеркнувшие ее высокую грудь, – Превосходное платье. Это шелк?

– Что же еще? – самодовольно отозвалась Оливия. – Я намерена привыкнуть к таким нарядам.

– Оливия!

Шарлотта опять недовольно покосилась на дочь, и у Джин едва хватило сил сохранить на лице маску равнодушия. Она не могла не думать о том, знает ли Дерек, как меркантильна его будущая жена, и что больше привлекает Оливию – сам он или финансовое благополучие, которое сулит брак с сыном Ангелиди.

Джин старалась отогнать недобрые предчувствия – но безуспешно. Тем не менее, когда машина въехала в поместье Ангелиди, ее охватил почти детский восторг. Забыв о собственных бедах, которые всю поездку не давали ей покою. Джин жадно выглядывала в окно лимузина – ей не терпелось поскорее увидеть дом Дерека.

Буйная тропическая зелень уступила место белоснежным оградам паддоков, где тут и там мелькали лоснящиеся спины и серебристые гривы лошадей. Наверняка чистокровки, подумала Джин, гадая, катались ли Дерек и Оливия верхом. Возможно, и катались, верховая езда, как и парусный спорт, – увлечения состоятельных людей.

Упоительный аромат роз царил в вечернем воздухе, незримым облаком окутывая машину. За изгородью из гибискуса, усыпанного алыми цветами, лимузин свернул на ярко освещенный двор, где пышно цвели яркие герани.

– Великолепно, правда? – самодовольно прошептала Шарлотта, довольная впечатлением, которое произвело на Джин поместье Ангелиди. – Погоди, еще увидишь дом!

Джин очень хотелось сказать, что она его и так видит, но по тону сестры догадалась, что за белыми стенами изящного особняка скрывается элегантная роскошь, доступная лишь истинному богатству. Опоясавшая дом терраса, на мраморных колоннах которой покоились балконы, забранные витыми чугунными перилами, сама по себе намекала, какое великолепие внутри.

Дворецкий в ливрее распахнул перед гостями двустворчатые двери, и они оказались в огромном, с высоким потолком вестибюле. Над лестницей ярко горела люстра, и свет ее искрился в струях фонтана, который бил в центре холла. У подножия лестницы стояли высокие вазы с цветами, в стенных нишах мерцали благородной бронзой изящные статуэтки. Цвет и свет царили здесь в таком великолепном смешении, что разум попросту отказывался воспринять реальность этой красоты.

– Что я тебе говорила? – прошептала Шарлотта.

Из арочного проема им навстречу вышел высокий безупречно элегантный мужчина. По резким точеным чертам лица Джин мгновенно поняла, кто перед ними.

– Шарлотта, Алекос, Оливия.

Хозяин дома пожал руку Алекосу. Руку Шарлотты он на европейский манер поднес к губам – для символического поцелуя. Оливия, шагнув вперед, расцеловала будущего свекра в обе щеки, и Джин показалось, что Константинос Ангелиди предпочел бы менее фамильярное приветствие. Однако голос его остался теплым и дружелюбным:

– Рад, что вы смогли приехать к нам.

– И для нас это большая радость! – пылко объявила Шарлотта. Вытолкнув Джин вперед, она продолжала: – Позвольте вам представить мою сестру Юджинию Гловер.

– Миссис Гловер! – Отец Дерека окинул Джин взглядом, в котором светилась искренняя радость. – Мне очень приятно наконец-то познакомиться с вами. – Он взял ее руку в свои, задержав ее, как показалось Джин, чуть дольше, чем требовали приличия, и испытующе заглянул ей в лицо. – Моя жена плохо себя чувствовала, понимаете? Поэтому нам пришлось отменить предыдущее приглашение.

– Понимаю.

Джин смешалась от незаслуженно теплого приема, да к тому же осознавала, что Галанакисы следят за ними с неподдельным любопытством. Правда, у этого любопытства был откровенно неприязненный оттенок, по крайней мере, со стороны Оливии, и Джин, пытаясь высвободить руку, пробормотала:

– Надеюсь, сегодня вечером госпожа Ангелиди чувствует себя лучше.

– О да, намного лучше, – заверил Константинос, с неохотой отпустив ее руку. – Пойдемте же. – Он сделал изящный жест, давая понять, что адресует приглашение и остальным гостям. – Элени ждет нас на террасе. Я подумал, что перед ужином, если вы не против, мы могли бы выпить на свежем воздухе.

Джин почти не разглядела роскошное убранство комнат, через которые Константинос вел их на террасу. Она была слишком смущена тем исключительным вниманием, которое оказывал ей хозяин дома, и чересчур остро чувствовала, что Шарлотта втихомолку злится на такое пренебрежение к ее особе.

– А где Дерек? – резко спросила Оливия.

Раздражение придало ее голосу визгливость, но Константинос Ангелиди даже не дрогнул.

– Теодорус скоро присоединится к нам, – сказал он, когда они вышли на террасу, где рокот моря слышался громче. Под тентом, трепетавшим на ветру, были расставлены удобные плетеные кресла и шезлонги. – Вот и мы, Элени. Наши гости прибыли.

Сбоку от тента стояла тележка с напитками и возле нее – слуга в белой куртке, но внимание Джин мгновенно привлекла темноволосая женщина, которая с явным усилием поднималась из выложенного подушками кресла-качалки. Она была так бледна и болезненно хрупка, что Джин захотелось броситься к ней и заверить, что ей вовсе незачем приветствовать их стоя.

Этикет, однако, требовал, чтобы она сдержала свой порыв, да и узкое худощавое лицо Элени Ангелиди было воплощением надменной гордости. И красоты, подумала Джин, той же красоты, что жила в чувственных губах и в непроглядно-темных глазах Дерека, Без сомнения, в нем смешались черты и отца, и матери, породив тем самым редкостный образец мужской красоты. У Джин пересохло во рту, когда она подумала, что сейчас увидит Дерека в обществе его родителей.

– Элени! – Шарлотта, явно не готовая к тому, что ее сегодня задвинут на задний план, стремительно прошла мимо Константиноса и Джин и взяла руки Элени Ангелиди в свои. – Как приятно снова увидеться с вами! Как вы себя чувствуете? Мы все так о вас беспокоились!

Разве? Джин отлично помнила, что о болезни Элени Шарлотта и Оливия говорили лишь единожды, да и то довольно пренебрежительно. Она ничуть не удивилась, когда мать Дерека холодно отклонила эту неуклюжую попытку выразить ей сочувствие.

– Уверяю вас, Шарлотта, я чувствую себя намного лучше, – бесстрастно проговорила она. – Как вы поживаете? Оливия, помнится, говорила, что в последнее время вас преследуют головные боли. Надеюсь, ничего серьезного?

Шарлотта одарила дочь неприязненным взглядом.

– Оливия преувеличивает, – чопорно заверила она, и Джин заподозрила, что за такие разговоры девушке еще достанется на орехи. – Я чувствую себя отлично.

– Что ж, рада слышать.

– Дорогая, это миссис Гловер. – Константинос Ангелиди искусно вклинился в разговор жены с Шарлоттой, повергнув тем самым Джин в нешуточное смущение. – Помнишь. Теодорус рассказывал о ней?

– О да, конечно. – Пока Джин гадала, что такого Дерек наговорил о ней своим родителям. Элени Ангелиди протянула ей изящную тонкую руку. – Добро пожаловать, миссис Гловер. Я так рада, что вы смогли принять наше приглашение.

– Я… – Джин украдкой взглянула на сестру, которая уже не скрывала раздражения. – Вы так добры, что пригласили меня. Пожалуйста, зовите меня просто Джин.

– Кстати, я должна сказать, как мы все благодарны Дереку… Теодорусу за то, что он вчера утром взял Джин на прогулку по морю, – вставила Шарлотта, явно не желавшая оставаться в стороне. – Это было очень мило с его стороны.

Губы Элени дрогнули, и она, выразительно изогнув аристократическую бровь, взглянула на мужа.

– Сомневаюсь, что Теодорус пригласил миссис… Джин на прогулку только ради того, чтобы прослыть милым, – сухо заметила она.

Джин, которая внутренне сжалась оттого, что сестра попыталась принизить ее, была не единственной, кто ломал голову, что же означали эти слова. Элени между тем посмотрела за их спины, и нежная улыбка озарила ее тонкое смуглое лицо.

– А вот и Теодорус. Быть может, спросим у него, почему он так поступил?