Текст книги "Новая встреча"

Автор книги: Мэхелия Айзекс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Рука Говарда двинулась чуть выше, на этот раз не встретив сопротивления, и лишь когда она достигла низа живота, мышцы ее бедер слегка задрожали, но вместе с этим Конни не могла удержаться от того, чтобы не податься навстречу ему. Было ясно – совсем немного ласки, и она окажется на грани экстаза. Говард вновь содрогнулся, но на этот раз уже не от предчувствия дальнейшего. Паника, откровенная, элементарная паника заставила увлажниться его кожу и заледенила в венах кровь. Он не в состоянии этого сделать, не может дать ей то, чего она хотела. Недавнего возбуждения как не бывало. Это был момент полного унижения. Сев на кровати и обхватив голову руками, Говард ожидал упреков, которые неминуемо должны были последовать. О Боже, с отчаянием подумал он, что же с ним стало? Не мужчина, а совершеннейший импотент?

– Говард?..

В ее голосе не было слышно осуждения, но Говард и не стал дожидаться.

– Пойду приготовлю чай, – сказал он, резко вставая на ноги. – Нам обоим это не помешает.

– Подожди! – Конни села, спустив ноги на пол. – Я… в чем дело, Говард? – спросила она с беспокойством в голосе. – Мне показалось… Я сделала что-нибудь не так?

Говард помедлил. Он мог объяснить ей, в чем дело, признаться в том, что вина лежит на нем, что только теперь он начал понимать, насколько тяжело дались ему эти четыре года, но, испугавшись выставить себя полным идиотом, пошел на попятную. Это было невозможно, и Говард решил скрыть свой позор под маской гнева.

– Я решил, что не желаю спать с любовницей Прайса! – грубо заявил он и, не дожидаясь ответа, вышел из комнаты.

Глава десятая

Стоя у окна кухни, Конни бездумно смотрела на растущие в ее маленьком садике нарциссы, сопротивляющиеся наступающим холодам. За последние несколько дней ветры и дожди произвели настоящее опустошение среди всех растений, и теперь желтые головки цветов грустно поникли.

Их вид полностью соответствовал ее настроению, отметила про себя Конни. Интересно, что поделывает сейчас ее муж? Вряд ли он вспоминал о ней, зато она не переставала о нем думать. С тех пор, как он уехал обратно на базу, прошла почти педеля, а от него не было никаких известий.

Конечно, можно было связаться с Барнетами, но те непременно поинтересовались бы, почему Конни не позвонит на базу сама. Ведь, по их мнению, у нее с Говардом далеко не все кончено. Несмотря на неприятное впечатление, произведенное статьей в газете, тот сумел убедить родителей в том, что изложенные в ней факты сильно преувеличены.

И она была этому даже рада, потому что после случившегося тогда, в ее спальне, не могла выслушивать обвинения его матери и боялась, как бы он не рассказал родителям о своем истинном отношении к ней.

Но Говард не сделал этого и даже облегчил ей задачу, взяв на себя обязанность поддерживать разговор. Когда прибыли Барнеты, Конни все еще пыталась понять, что именно произошло в спальне, и у нее не было времени приготовиться к объяснениям с ними.

Собственно говоря, она до сих пор так и не поняла этого, и, хотя всю прошедшую неделю пыталась отыскать какое-либо объяснение, все эти попытки лишь оставили ее с ощущением собственной вины. Как бы все ни истолковал Говард своим родителям, Конни понимала, что это ложь. Не говоря уже о прочем, он совершенно ясно дал понять, что о ней думает, и всякий раз при воспоминании об этом ей хотелось провалиться сквозь землю.

Конни не находила для себя оправданий. Проснувшись тем утром и обнаружив стоящего возле постели Говарда, она без особого труда могла бы урезонить его. Хорошо, даже если поначалу это и было несколько неожиданно, то, беря Говарда за руку, Конни несомненно знала, что делает.

Она содрогнулась. Разумеется, предугадать его реакцию было нельзя. Даже зная о четырех годах, проведенных в джунглях, Конни не была готова к тому, что за этим последовало. Она уже привыкла к Адаму, который никогда бы не поступил подобным образом. И это было еще одной причиной для ненависти к себе. Неужели, оказавшись в страстных объятиях Говарда, она забыла все, что значили друг для друга они с Адамом?

Но страстных ли?

При воспоминании о том, сколь горьким оказалось разочарование, губы Конни задрожали. Поведение Говарда было совершенно непростительно! Как бы она ни винила себя за то, что спровоцировала его, ничто не могло изменить того факта, что он воспользовался этой слабостью и наказал ее.

Вновь содрогнувшись, Конни отвернулась от окна. Боже мой, как он, должно быть, смеется сейчас над ней!.. Она оказалась такой слабой, такой жаждущей, такой доступной, сама предложила воспользоваться собой, и он не преминул сделать это!

К чести Говарда, он не слишком афишировал свою победу. Но, возможно, его дальнейшим планам помешало то, что она как следует закрылась в ванной? Во всяком случае, когда Говард постучал в дверь, сказав, что оставил чашку возле постели, Конни сделала вид, будто не слышит этого. К счастью, он оставил ее в покое до той поры, пока она не спустилась вниз.

Конни помнила, как спешила одеться, опасаясь того, что Говард передумает и вернется назад, но все тревоги оказались напрасными. Внизу она застала его уже разжигающим камин в гостиной. Из кухни доносился запах свежезаваренного кофе.

Завтрак – сама Конни ограничилась лишь кофе – прошел в напряженном молчании, но, к ее облегчению, Говард даже не упомянул о случившемся наверху. Напротив, он, казалось, не меньше, чем она, стремился избегать этой темы. Так им удалось протянуть пару часов до прибытия Барнетов.

Они появились без четверти десять. Пытаясь занять себя делами, Конни была в кухне, где и услышала знакомые голоса. У ворот опять дежурили репортеры, но после скандала, вызванного фотографией, Агнес и Джордж вряд ли согласились бы удовлетворить любопытство прессы.

Она слышала, как Говард пошел открыть дверь, и поняла, что должна быть рядом с ним. Если ей не хочется, чтобы Барнеты заподозрили что-то неладное, нужно было вести себя так, будто ничего не случилось. Разумеется, быть на все сто процентов уверенной в том, что Говард поступит таким же образом, она не могла, но надеялась на то, что он не подведет.

Труднее всего оказалось выйти в гостиную, чтобы поприветствовать гостей. Несмотря на то, что Говард, по всей видимости, успел объяснить родителям характер ее взаимоотношений с Адамом, Конни все же чувствовала себя так, словно не оправдала их высокого доверия. Нельзя было ошибиться, – стоило лишь взглянуть в холодные, испытующие глаза свекрови. Агнес вообще прощала нелегко, а Говард был ее единственным ребенком.

– Констанция, – вежливо поприветствовала она невестку, но без обычной теплоты и естественности в голосе. – Так вы еще вместе? – Она взглянула на Говарда. – Это удивительно! Я была почти уверена в том, что вы перегрызете друг другу глотки.

– Агнес! – укоризненно воскликнул ее муж прежде, чем сын успел ответить. Склонившись, чтобы поцеловать Конни в щеку, он успокоительно похлопал ее по плечу. – Не обращайте внимания, дорогая. Мы оба понимаем, как вам было одиноко.

Конни выдавила из себя улыбку, ощущая в то же время на себе пристальный взгляд Говарда, стоящего с таким мрачным видом, будто он заподозрил ее в непристойных отношениях и с собственным отцом тоже.

– Нельзя забывать о такой вещи, как художественное преувеличение, – сухо заметил он. – Эта история и вполовину не была бы так занимательна, если бы не это.

Явно не вполне удовлетворенная объяснением Агнес уселась на софу.

– Так помолвлена ты с этим человеком, Констанция, или нет? – спросила она. – Если так, то почему ты ничего не сказала нам раньше?

Конни нервно облизала пересохшие губы.

– Как вам сказать… – начала она, не зная, как продолжить.

И вновь в разговор вступил Говард.

– Они были близкими друзьями, – сказал он. – Прайс оказал ей… духовную поддержку, когда Конни в этом больше всего нуждалась. Нельзя же винить этого парня за то, что она ему понравилась.

Разумеется, Конни понимала, что он не верит своим собственным словам, а уж его «духовная поддержка» должна была дать ей понять это. Но сказать правду тоже было нельзя.

– Что ж, не могу отрицать, что испытываю облегчение. – Мать Говарда, очевидно, рада была принять слова сына за чистую монету. – Я, разумеется, встречалась с этим человеком. Констанция когда-то знакомила нас. Вряд ли он может чем-нибудь привлечь такую женщину, как она.

– Почему же нет?

Конни сперва показалось, что этот вопрос задала она, настолько он соответствовал ее мыслям в данный момент. Но это сделал Говард.

– Как бы помягче выразиться… – Несмотря на явное неодобрение мужа, Агнес все же продолжила: – Он такой… толстый и… скучный… Совсем не похож на тебя, дорогой.

– Адам вовсе не толстый, – не смогла сдержаться Конни. – Немного грузноват, но это не его вина. Просто домоправительница закормила его пудингами.

– Значит, он должен от них отказаться, – не моргнув глазом, заявила Агнес и скривилась. – Не делай вид, что не согласна со мной, Констанция. Надеюсь, ты не будешь отрицать, что он скучен.

– Вовсе нет, – возразила Конни, испытывая искушение сказать им, что любит именно этого человека, а вовсе не их драгоценного сынка. – Адам… очень помог мне, и я… благодарна ему. Что бы вы о нем ни думали, он был ко мне очень внимателен.

– Не сомневаюсь в этом…

– Довольно, Агнес! – вмешался явно рассерженный Джордж. – Если Говард готов не обращать внимания на эти голословные обвинения, то тебе уж сам Бог велел. – Он бросил на Конни извиняющийся взгляд. – Разумеется, вы знаете Прайса лучше, чем мы. На месте Говарда я был бы только благодарен тому, что вы нашли поддержку именно в нем, а не в каком-либо негодяе, который мог бы воспользоваться ситуацией в свою пользу.

Говард поджал губы, но не стал спорить с отцом, хотя, как подозревала Конни, был, скорее, согласен с матерью. Извинившись, она пошла заваривать кофе, а когда вернулась, они уже обсуждали его планы на будущее.

Не это ли ускорило его и без того быстрый отъезд? – спросила себя Конни. А может быть, просто он понял, что возможности поиграть на ее нервах больше не представится и самым лучшим выходом из ситуации было попросить родителей подвести его обратно в Лондон?

Конни так и не узнала, довезли ли они его прямо до базы. Интересно, не задумал ли Говард все это заранее, после того как понял, что все возможности каким-либо образом задеть ее исчерпаны? – мрачно подумала она. Ведь попросить отца с матерью подбросить его до Лондона, было и самым удобным способом отступления.

Пройдя в гостиную, Конни взглянула на часы. Почти половина девятого, а без четверти девять ей надо быть уже в школе. Нечего даром терять время, пора собираться.

Телефон зазвонил, когда она поднималась по лестнице, и, еще надеясь получить ответ на мучившие ее вопросы, Конни поспешила к аппарату.

– Алло? – ответила она с некоторой осторожностью, опасаясь, что это может оказаться очередной гоняющийся за сенсацией репортер, но на другом конце провода оказался всего лишь Адам.

– Конни? – спросил он, будто сомневался в этом. – Я уже боялся, что не застану тебя. – Адам помедлил. – Мы можем поговорить спокойно?

– Если ты имеешь в виду Говарда, то я одна, – несколько раздраженно ответила Конни.

Она пыталась дозвониться Адаму всю эту неделю, но его либо не было дома, либо к трубке подходила миссис Уитсон, и, предупрежденная не разговаривать с домоправительницей, Конни вешала трубку.

– Отлично.

Адам, казалось, был рад этому обстоятельству, но она слишком спешила, чтобы разделить его облегчение.

– Через пять минут мне надо уходить, – ответила Конни, напоминая о том, что у нее, между прочим, тоже есть работа. – Почему ты не звонил?

– Просто не было времени, – торопливо начал оправдываться он, но Конни сильно сомневалась в этом. У Адама было множество возможностей увидеться с ней, однако внезапно он оказался просто перегруженным делами. – А разве это было так уж срочно?

Конни еле сдержалась, чтобы не вспылить. Еще бы не срочно, подумала она, вспомнив, как болезненно два дня тому назад переживала перспективу очередного одинокого уик-энда. Ей хотелось поговорить с Адамом, почувствовать его заботу о себе, но больше всего убедить себя в том, что все происшедшее между ней и Говардом ничего не изменило.

– Я чувствовала себя одиноко, – сказала она, употребив выражение Джорджа и искренне желая, чтобы это было единственной причиной такого ее настроения, – и соскучилась по тебе. Может быть, встретимся после школы, поедем куда-нибудь и проведем некоторое время вдвоем?

– Послушай, Конни…

– Что послушай?.. – Она старалась, чтобы в ее голосе не прозвучало разочарования. – Ты же знаешь, Говарда здесь нет, я говорила тебе об этом в воскресенье после службы. Он уехал с родителями еще в субботу.

– Да, конечно, однако…

– Но что тебя останавливает? Папарацци у ворот тоже нет. Говард вернулся на базу, и, полагаю, что эти пройды последовали за ним. – Она помедлила. – Не думаю, что он появится здесь опять.

– Ты уверена? – Слова Конни как будто несколько приободрили Адама. – Намекаешь на то, что он знает о нас? Ты объявила ему о наших планах? Согласился он на развод?

– Как тебе сказать, настолько далеко мы не заходили, – честно призналась Конни, сама не представляющая, что именно думает об этом Говард. – Но он, кажется, понимает, что мы… то есть он и я… что нашим отношениям пришел конец. – Хотя так ли это на самом деле? – И он действительно проспал всю ночь в комнате для гостей.

Но на следующее утро… Думать об этом не хотелось, и она постаралась выкинуть воспоминания из головы.

– Я в этом не сомневаюсь, – заверил Адам с теплотой в голосе, но Конни не была уверена в том, что все его подозрения рассеялись.

– Так как же насчет вечера? – напомнила она и взглянула на часы.

Пора уже было бежать, но ей просто необходимо переговорить с Адамом наедине, да и почему бы им не встретиться как друзьям.

Однако в голосе Адама вновь появились нотки сомнения, и Конни заранее поняла, что сейчас услышит.

– Это будет несколько затруднительно, – сказал он. – Я обещал отвезти миссис Уитсон к ее сестре. Разумеется, мне гораздо больше удовольствия доставит встреча с тобой, но… разумно ли это?

– Мне все равно, разумно это или нет! – воскликнула она чуть не плача, понимая, однако, что ее желание столь срочно увидеться с ним несколько надуманно. Однако необходимо было вновь принести в порядок свою жизнь, и в этом Адам мог помочь.

– Понимаешь…

Он явно сдавался, и Конни поспешила воспользоваться моментом.

– Неужели я не заслуживаю нескольких часов твоего времени? – Она вновь взглянула на часы и увидела, что опаздывает. – Пожалуйста, Адам. Больше так продолжаться не может.

– Ну что ж… – Адам помедлил. – Может быть, мне удастся встретиться с тобой, – осторожно продолжил он к крайнему облегчению Конни. – Но боюсь, что не смогу ждать тебя у школы в автомобиле. Это может вызвать разговоры. Лучше всего, если я буду проходить мимо, когда ты выйдешь. Тогда никто не подумает, что эта встреча запланирована.

– Ты уверен? – Сама Конни сильно в этом сомневалась, но на споры уже не было времени. Хорошо, – согласилась она, решив довольствоваться тем, что есть. – Я выйду без четверти четыре. Не опаздывай.

– Я знаю, в какое время заканчиваются занятия, – заявил Адам несколько раздраженно, напомнив этим, что является одним из попечителей.

– Прекрасно, – ответила Конни. – Теперь буду знать. А сейчас мне надо идти. Надеюсь, что ты знаешь также, и когда они начинаются.

День тянулся бесконечно, может быть, именно потому, что ей так хотелось, чтобы он поскорее окончился. В довершение всего, после последнего звонка директриса школы позвала ее в свой кабинет. Правда, миссис Торнвуд любила поболтать, но Конни все равно не понимала, в чем именно дело, и только надеялась на то, что это не грозит никакими неприятностями.

– Садитесь, Констанция, – любезно сказала директриса, явно не подозревающая о том, что Конни спешит, но та думала лишь об Адаме. Вряд ли он станет ее дожидаться, а может быть, даже обрадуется случившемуся.

Усевшись на кончик стула, она с некоторым беспокойством взглянула на сидевшую напротив миссис Торнвуд.

– Я подумала, что нам надо кое о чем поговорить, Констанция, – начала директриса. – Нет, не о вашей работе, – понимающе добавила она. – Мы вполне ею довольны.

Услышать это было приятно, но хотелось бы, чтобы миссис Торнвуд поторопилась. Было уже без пятнадцати четыре, и Адам может решить, что она так и не придет.

– Нет, мне хотелось поговорить о возвращении вашего мужа, – объяснила директриса, откладывая лежащие на столе бумаги в сторону и надевая колпачок на авторучку. – Я посоветовалась с некоторыми из попечителей, и они согласились со мной. Мы должны предоставить вам… как бы это назвать… отпуск по семейным обстоятельствам.

– Отпуск… по семейным обстоятельствам? – не веря своим ушам, переспросила Конни.

Миссис Торнвуд согласно кивнула.

– Как мне кажется, это лучшее, что мы способны для вас сделать, – объявила она. – Я прочитала о почетной награде, которую собирается дать ему правительство Лхорги. Разумеется, вы знаете все это лучше меня, но мне хочется сказать, что мы очень рады за вас.

– Благодарю вас.

Конни надеялась только на то, что не выглядит столь же глупо, как себя чувствовала. Награда? Что еще за награда?

– Кстати, – продолжила миссис Торнвуд, – я, конечно, понимаю, все это для вас очень неожиданно и вам с мужем надо многое обсудить, но, может быть, когда ваши дела устроятся, вы уговорите его выступить в нашей школе.

Вот оно что! Теперь Конни начинала понимать.

Попечители – не Адам, конечно, а некоторые другие – подумали не только о ней. Они надеялись на то, что визит Говарда может принести школе неплохую рекламу.

– Видите ли… – начала Конни, но миссис Торнвуд, должно быть заметив на лице собеседницы тень сомнения, прервала ее.

– Не говорите сейчас ничего, – сказала она. – Разумеется, вам нужно время подумать. Однако… небольшой отдых вам не помешает. Мы хотим, чтобы вы насладились обществом друг друга.

Небольшой отдых! Конни испытала истерическое желание рассмеяться. Интересно, что сказала бы миссис Торнвуд, узнай она о проведенном вместе небольшом отдыхе, после которого Говарду пришлось оставить дом?

Однако оставалось только вновь поблагодарить директрису. При некоторой удаче, можно было надеяться на то, что Адам еще не ушел, а задержку свалить на неожиданный разговор.

– Увидимся завтра, – пообещала миссис Торннуд, и, вежливо улыбнувшись, Конни направилась к двери.

Необходимо было вновь начать читать газеты. Если миссис Торнвуд знала о предполагаемой награде Говарда, то ей и сам Бог велел.

Глава одиннадцатая

Как она и предполагала, школьный двор был пуст, если не считать машины миссис Бакстер, стоящей на своем обычном месте у стены. Сначала Конни решила, что Адам ушел, но потом увидела его на другой стороне улицы, разговаривающего с одной из своих прихожанок.

Он заметил ее сразу, и она замедлила шаг, давая ему время распрощаться со своей собеседницей, но женщина оказалась настойчивой и, когда Адам уже повернулся, чтобы уходить, удержала его за рукав. Что бы она ему ни говорила, это явно казалось ей важным, и Конни оставалось только надеяться на то, что речь шла не о ней.

Она направилась по улице к своему коттеджу, находящемуся неподалеку от церкви, слишком поздно сообразив, что лучше было двинуться в другую сторону, к магазину.

Однако в данном случае это оказалось неважным, пройдя всего несколько метров, Конни услышала его тяжелое дыхание за своей спиной. Он так запыхался, что она мысленно пообещала себе поговорить с миссис Уитсон по поводу пудингов.

– А я уже было решил, что ты раздумала, – сказал Адам отдышавшись, и Конни почувствовала приступ невольного раздражения.

– Зря, – отрезала она. – Со мной захотела поговорить миссис Торнвуд. Она, видимо, обсуждала с некоторыми из попечителей вопрос о моем отпуске по семейным обстоятельствам.

– Ах да, конечно, – кивнул он.

– Так ты знал, – изумилась она.

– Вопрос обсуждался на заседании во вторник, – сообщил Адам. – Я не мог возражать, это привлекло бы нездоровое внимание.

– Чего, разумеется, делать было никак нельзя, – с горечью в голосе сказала Конни и, заметив его обиженный взгляд, немедленно пожалела об этом. – Извини, но все эти разговоры о возвращении Говарда действуют мне на нервы. Нельзя же объяснять всем, почему он приехал и тут же уехал.

– Разумеется, – с облегчением согласился Адам. – Но ты можешь говорить, что он на время остановился у родителей. Это все поймут. Каждый, у кого есть хоть немного воображения, согласится с тем, что положение нелегкое. В конце концов, как ты говорила, мы с тобой знаем друг друга даже дольше, чем ты знала Говарда.

– Конечно. – Однако Конни виделось все не так оптимистично. Нельзя было забывать о том, что Говард, уезжая, ничего ей не объяснил, и, пока он не устроится на работу и не найдет себе пристанища, успокаиваться было нельзя. – А ты знаешь, что правительство Лхорги решило наградить его?

– Да, я видел что-то подобное в газетах, – пренебрежительным тоном заметил Адам и покачал головой. – Меня всегда поражало, до чего люди любят восхвалять себя. В конце концов, этот президент Банга несколько месяцев тому назад был просто-напросто бунтовщиком.

– Не думаю… что Говард пытается восхвалять себя, – помедлив, возразила Конни. Она могла не уважать его сама, но нельзя было позволять этого Адаму. – Он… скорее предпочитает вообще не говорить об этом. Выжать из него хоть что-то совсем не просто.

Адам фыркнул.

– Что ж, может быть, и так. Но я, собственно говоря, вовсе не обвинял твоего мужа, а имел в виду этого Бангу. Что бы там ни говорили, а он просто-напросто мелкий диктатор.

– Но он назначил демократические выборы, – вновь возразила Конни.

– Демократические выборы!.. – скептически воскликнул Адам. – И как же далеко зайдет, эта вновь обретенная демократия?

– Так далеко, как это будет нужно, – раздался позади них язвительный голос.

Конни, вскрикнув, обернулась. Позади них стоял Говард.

Трудно было сказать, кто из них был больше поражен, она или Адам. Ее муж был последним человеком, которого они ожидали и хотели сейчас увидеть. Но Конни подозревала, что была своеобразно предупреждена уже самим его уходом. Каково бы ни было отношение Говарда к ней, он не тот человек, который отдаст ее без борьбы. Даже если она была ему не нужна.

Со времени их последней встречи Говард несколько изменился. Волосы его еще больше отрасли, и проглядывающее в них серебро ранней седины контрастировало с темной от загара кожей. Бороду он сбрил, а черный костюм и длинное, черное же пальто выглядели гораздо приличнее, чем грубые брюки и свитер, в которых он приезжал с базы. В общем, надо было признать: Говард выглядел… хорошо, даже привлекательно, что отнюдь не способствовало ее душевному спокойствию.

– Вы, должно быть, Адам Прайс, – произнес он, протягивая руку для приветствия. – Преподобный Адам Прайс, кажется, ты так говорила, Конни? – Мужчины обменялись рукопожатием. – Хочу поблагодарить вас за заботу о моей жене во время моего отсутствия.

Конни хотелось провалиться сквозь землю, да и Адам, наверное, испытывал подобные же чувства, но, пока Говард вежлив, вряд ли можно что-либо поделать.

– Я… для меня это было одним удовольствием, – пробормотал Адам, и губы Говарда сжались.

– Не сомневаюсь, – ответил он с опасным безразличием в голосе. – Вы направляетесь в коттедж.

– Нет, – решительно отрезал Адам.

Интересно, подумала Конни, понимает ли он, насколько взволнованным выглядит. Ей всегда казалось, что высокий воротник священника идет к его несколько грубоватым чертам лица, но теперь воротник казался тесным и неудобным, лицо Адама сильно покраснело.

– Нет, – вновь повторил он. – Конни как раз вышла из школы, когда я проходил мимо. Мне надо идти домой, домоправительница ожидает меня к чаю.

– Ах, какая жалость. – Они подошли к воротам коттеджа, и Конни дрожащими руками потянулась к задвижке. – А я-то надеялся услышать ваше мнение о ситуации в Лхорге, – любезным тоном продолжил Говард. – Интересно узнать, что об этом думают такие люди, как вы.

– Действительно?

Голос Адама теперь звучал несколько хрипло, и Конни захотелось закричать. Неужели он не видит, что Говард просто-напросто издевается над ним, раздраженно подумала она и, открыв ворота, пошла по дорожке к дому.

– До свидания, Конни.

В ответ на прощальные слова Адама она только махнула рукой. При виде шедшего позади Говарда вся ее храбрость куда-то исчезла, но нельзя же было показывать этого.

Можно представить, как чувствовал себя в данный момент Адам. Боже, ведь еще этим утром она говорила ему, что вряд ли когда-нибудь увидит Говарда опять. Ну, может быть, только на базе, под предлогом того, что должна договориться с ним о разводе. Но в данной ситуации это уже не имело значения.

Решив, что не имеет никакого смысла разговаривать на улице, Конни открыла дверь коттеджа и вошла внутрь, испытав неприятное чувство ложного воспоминания, но решила на этот раз не позволять ему залезать себе в душу.

– Полагаю, что ты не слишком рада меня видеть, – заметил он. – Наверняка, по твоему мнению, я не мог бы выбрать более неподходящий момент. Должен сказать, что вы двое не теряли времени зря и быстро возобновили свои интимные отношения.

Конни, изучающая свое изображение в зеркале, вспыхнула и быстро обернулась к нему, но, вспомнив о своем решении, постаралась успокоиться.

– У нас не было никаких интимных отношений, – холодно ответила она, – так что возобновлять было нечего.

– Да, ты мне это уже говорила.

– Но это правда, – воскликнула Конни. – Ты что, за этим и вернулся? Чтобы постараться подловить меня?

– Нет. – К чести Говарда, он выглядел несколько смущенным. – Разве я виноват в том, что ты не в состоянии сдерживать себя. – Говард помолчал. – Собственно говоря, я приехал сообщить, что, как только медики сочтут это возможным, я начну работать.

– Начнешь работать? – Конни взглянула на него с недоумением. – Ты хочешь сказать, что тебе предложили работу на базе?

– Я не вернусь на базу, – ответил Говард, безразлично пожав плечами. – Пока придется пожить у друга.

– У друга? – У Конни екнуло сердце. – У какого друга? – Существовало немало женщин, которые тут же пришли ей на ум. И не последней из них была Джуди Элиот, которая, даже еще до развода с Недом, никогда не скрывала своего внимания к ее мужу.

– Разве это имеет какое-нибудь значение? – спросил Говард, и она поняла, что ее интерес доставил ему удовольствие. – Главное в том, что я собираюсь обосноваться в Лондоне. Какой смысл оставаться на базе, если они больше ничего не могут сделать.

– Это было их решение или твое? – Вопреки желанию, ее голос прозвучал неожиданно резко. – Как бы то ни было… – Она помедлила. – Я рада за тебя. Кстати, ты так и не сказал, чем собираешься заниматься.

– Да, не сказал. – На какое-то мгновение Конни показалось, что Говард собирается оставить ее в неведении. – Помнишь, я говорил тебе, что вел в плену дневник? Так вот, Сайлас Болдуин заинтересовался им. Ему кажется, что, если я сумею сделать из этого книгу, он сможет продать ее.

– Сайлас Болдуин? – удивленно воскликнула Конни.

Когда Говард пытался продать свою первую книгу, этот опытный литературный агент, способствовавший успеху многих известных писателей, отказал ему.

– Да. Я тоже удивился, – добавил Говард, – но видишь, на что способна небольшая реклама. Он связался со мной после того, как прочитал о моей истории в прессе, и, услышав, что я вел дневник, сразу сделал мне предложение.

– Это замечательно!

– Похоже, тебя это не слишком радует.

– Что ты, конечно, радует.

Конни не хотелось создавать впечатление, будто она ожесточена или завидует его успеху, однако интересно, как бы отреагировал Говард, узнав, что ей пришлось вернуть Лукасу Эрроузу аванс за неизданную книгу. Это было одной из причин, по которым ей пришлось покинуть Лондон. Поэтому опыт общения Конни с издателями был явно неудачным, если не сказать больше.

– А как… как он узнал, где тебя найти? – спросила она.

– Наверное, позвонил на базу, и кто-то там дал ему мой номер, – ответил Говард. – Мне пришлось сообщить врачам о своем местопребывании. Это было одним из их условий.

– А какие же остальные? – нахмурилась она.

– Ничего важного, – отмахнулся Говард. – Полноценно питаться, пораньше ложиться спать и избегать алкоголя. Не считая некоторых исключений… – Губы его скривились. – Я стараюсь придерживаться их.

– Не сомневаюсь. – Вновь почувствовав излишнюю резкость своего тона, Конни попыталась найти нейтральную тему для разговора. – А место для жилья ты себе нашел?

– Постоянное место, ты хочешь сказать? – Говарда, казалось, забавляло ее любопытство. Он, вероятно, чувствовал, что оно неподдельно, и Конни внезапно захотелось сделать хоть что-нибудь, чтобы стереть выражение самодовольства с его лица. – Да, нашел. Удалось присмотреть себе небольшую квартирку. Не так удобно, как дом, конечно, но на данный момент сойдет.

– В Центральном Лондоне? – Конни знала, насколько велика квартплата в этой части города, но, лишь задав этот вопрос, поняла, как неприлично он прозвучал. Однако, черт побери, имеет же она право знать, где он живет!

– Вовсе не в Лондоне, – ответил Говард, явно дразня ее. – Я обнаружил, что он нравится мне гораздо меньше, чем раньше. Может быть, пора привыкать к более тихому месту. Для работы это гораздо лучше.

– Понятно.

Она не знала, было ли у него намерение поиздеваться над ней, но он явно уклонился от прямого ответа. Если подумать, то Говард вообще не ответил ни на один из ее вопросов, и, хотя можно было возразить, что это не ее дело, логично было бы спросить, зачем он тогда вообще приехал.

Что самое главное, Говард помешал столь редкой в последнее время возможности поговорить наедине с Адамом. Хотя, если быть честной, поначалу Конни об этом не думала. Она слишком испугалась того, что он может что-нибудь сделать со своим соперником. Однако и тут оказалось, что у страха глаза велики.

Судя по обращению с Адамом, у нее не осталось никаких сомнений насчет того, что подозрения Говарда не рассеялись. Ну и пусть, подумала Конни, презирая себя за выказанную слабость. Собственное поведение в то утро смущало ее, как бы она ни старалась отнести это на счет неосознанного желания мужской ласки.

Но убедить себя в этом было просто необходимо, уверяла себя Конни, поспешив в кухню, подальше от греха. Она поступила неразумно, предала Адама, и признать, даже перед самой собой, что Говард возбудил в ней желание, означало сыграть ему на руку.

Поставив чайник на огонь, Конни вновь бездумно уставилась на растущие под окном георгины, как вдруг за ее спиной в двери кухни появился Говард.