Текст книги "Телохранитель"
Автор книги: Мэгги Дэвис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Подумав обо всем этом, она ощутила нервную дрожь и отвернулась к окну, чтобы он не увидел выражения ее лица. Франческа чувствовала себя в глупом положении, но далеко не в первый раз за сегодняшний вечер ей пришло в голову: как же может женщина не хотеть его?
– Вот мы и дома, – сказал Курт, останавливая автомобиль на стоянке рядом с каким-то цветущим кустом. – Скоро рассвет.
Тон его голоса дразнил ее, в полумраке, когда он говорил, на лице поблескивала белая полоска зубов.
– Наверное, уже слишком поздно для визита в мой домик?
– Почему же? – удивилась Франческа. – Мне совершенно не хочется спать!
Открыв дверцу «Порше», она выпрыгнула из машины.
– Мне кажется, что в Палм-Бич вообще по ночам не спят.
Когда они покидали яхту, вечеринка была в самом разгаре, на борт поднимались все новые и новые люди.
Она услышала его тихий смешок.
– Что ж, для Палм-Бич это типично. Здесь всегда можно попасть на гулянку.
Франческа сделала несколько шагов по тропинке. В густой темноте под деревьями застоялся дневной жар, аромат цветущих кустарников казался почти осязаемым. Она споткнулась, и Курт взял ее за руку.
– С вами все в порядке? – В его голосе ясно чувствовались заботливые нотки.
Курт снял блайзер, и в жаркой темноте под деревьями она различала светлое пятно его сорочки и русые волосы.
Франческа остановилась, будто невзначай прикоснулась рукой к рельефным мышцам его предплечья и почувствовала, что от этого случайного прикосновения все его тело напряглось.
– Со мной все в порядке, – заверила она.
Это было совершенной правдой: чудесное приподнятое состояние по-прежнему владело ее душой и телом.
– Я вовсе не так много пила и совершенно не курила того, что все передавали друг другу там, на яхте, – добавила она.
Ее собственное тело непроизвольно реагировало на близость его тела, тянулось к нему; Франческа хотела было отстраниться, но тут же передумала.
Курт взглянул на нее с высоты своего роста, свет полной луны отразился в его глазах.
– Я вовсе не имел этого в виду, – сказал он.
Мощеная дорожка вела к домику, стоявшему в небольшой рощице кокосовых пальм, олеандров и цветущих кустарников. Он обогнал ее и открыл дверь.
Франческа подождала, пока Курт найдет выключатель и зажжет свет. Лампа вспыхнула и осветила уютную комнату с окнами, закрытыми ставнями с косыми планками, и большим камином из грубого камня. На стенах были развешаны фотографии в рамках – люди в камуфляже на фоне джунглей, парусные яхты, поместье с большим каменным домом, спортсмены в лыжных костюмах на фоне заснеженных гор, несколько мужчин и женщин в парадных дворцовых залах. С одной фотографии улыбалась симпатичная женщина в бриллиантовой диадеме и с широкой лентой через плечо, на которой сиял драгоценными камнями орден.
На массивном столе из черного дерева, стоявшем перед камином, было много интересных и, видимо, ценных вещей: кинжалы, инкрустированные перламутром, статуэтка лежащего Будды из бронзы, несколько переплетенных в кожу старинных книг. Да и вся комната, как заметила Франческа, была наполнена экзотическими предметами со всего света: африканскими расписными щитами, поделками азиатских ремесленников, идолами, масками, а на одной из стен висел древний ростр в виде головы дракона. Под ним Франческа заметила черно-белую литографию в рамке: драккар[3]3
Драккар – боевой корабль викингов.
[Закрыть] с наполненным ветром полосатым парусом, идущий в открытое море навстречу восходящему солнцу. Яркие отблески солнца спорили с языками пламени, которым был объят драккар, огонь лизал и фигуру мужчины, лежащего на помосте в полном боевом снаряжении, с рогатым шлемом на голове и со щитом на груди.
– Что это? – воскликнула Франческа.
На борту драккара не было видно ни одного человека, кроме воина на помосте, уже объятом пламенем.
– Это погребение викинга.
Курт подошел к ней и остановился рядом с ней.
– На рассвете его друзья подожгли драккар и пустили его в открытое море. Они провожают в последний путь вождя, иначе не стали бы уничтожать такой хороший драккар. Но для викинга такое погребение – высшая честь.
Она не могла оторвать глаза от картины. В ней была какая-то притягательная сила, которую невозможно было выразить словами.
– А что будет потом?
– Он пойдет на дно.
Франческа повернулась и оказалась почти вплотную к нему. От внезапной близости его мощного тела, острого ощущения мужской силы у нее перехватило дыхание. Она боялась взглянуть вверх, в его странные, цвета морской воды глаза. Он и так приобрел чересчур большую власть над ней.
Когда Курт заговорил, его слова эхом отдались в ее сознании.
– Я представлял тебя совершенно иначе, – прошептал он.
Франческа услышала его слова, но тут же почему-то внезапно перед ее глазами всплыла Доррит, бросающаяся ему на шею и впивающаяся в губы. Она перевела дух, чтобы справиться с эмоциями, и спросила:
– И какой именно?
Он словно зачаровывал ее своей белозубой улыбкой, его голубые глаза заглядывали прямо в душу. Франческа не могла отвести взгляда от этого мужественного, красивого лица. Взволнованная, смущенная, она едва расслышала его ответ.
Франческа тщетно пыталась осознать реальную опасность ситуации, в которой оказалась. Что она знала о нем? Он был солдатом удачи, искателем приключений, третьим супругом Карлы, лишившей его наследства! В глубине сознания Франчески раздавались тревожные сигналы, но их заглушал зов плоти, пульсирующий в ее теле.
Курт склонился к ней, и она почему-то не удивилась, услыхав его слова.
– Я так хочу тебя, Франческа, – раздался над ухом его тихий, ставший очень нежным голос. – Я от тебя без ума…
Франческа прерывисто вздохнула. Пока она лихорадочно придумывала, что сказать в ответ, к ее губам прильнул его чувственный рот. Ей показалось, что какая-то невидимая искра передалась через этот поцелуй и воспламенила ее трепещущее тело.
Его язык проник меж ее губами и властно царил во рту, безжалостно требуя ответа. Курт притянул ее голову к себе и покрывал лицо поцелуями, на каждый из которых ее тело тут же отзывалось.
– Люби меня, – прошептал он, не отрываясь от ее уст.
Франческа не могла больше сопротивляться. Она была ошеломлена, ощутив силу своего желания. Рассудок отступил, она очертя голову бросилась в поток новых, неизведанных чувств, в буйство плоти и необузданность страсти. Ее губы сами собой нашли его рот и жадно прижались к нему. Франческа крепко обняла его, прильнула к нему.
– Не торопи меня, – едва смогла произнести она.
Все произошло слишком быстро, и она сознавалась себе в том, что не может и не хочет сдерживать нахлынувшие на нее чувства!
Но он только улыбнулся ей в ответ. Его руки блуждали по ее телу, изучая, лаская, возбуждая в нем страсть, а потом тесно прижали ее к своим бедрам, так что она явственно ощутила мощь его желания.
Франческа невольно напряглась от этого прикосновения. Она хотела что-то сказать ему, но Курт лишил ее такой возможности.
Его губы и язык продолжали свою сладкую пытку, ее лицо пылало от поцелуев, потом огненная дорожка поцелуев протянулась по нежной коже шеи. Поцелуи пробуждали таившуюся в ней чувственность, вызывали ответную страсть. Наконец его рука легла на упругую плоть ее груди, а потом большой и указательный пальцы нащупали под тканью кофточки чувствительный сосок. Она слабо вскрикнула.
Его руки словно ждали этого сигнала, чтобы еще крепче обнять ее.
– Боже мой! – прошептал он, зарывшись лицом в ее волосы. – Как я хочу тебя, Франческа.
Он поднял ее на руки. Франческа не была миниатюрной женщиной, но его сила делала сопротивление бессмысленным, да она вовсе не хотела противиться его желаниям. Когда Курт, держа ее на руках, направился в спальню, она не стала протестовать. У нее больше не было собственной воли, всем ее существом полностью и безраздельно владело рвущееся изнутри сладостное возбуждение. Ее тело страстно жаждало близости с Куртом – и какое дело, что этому изо всех сил противился рассудок!
– Подожди, – прошептала Франческа, зная, что он не услышит ее.
Так и произошло. Вместо ответа Курт осторожно опустил ее на большую кровать. Ее сознание словно бы помутилось; тело будто бы превратилось в какое-то жадное, ненасытное существо, обретшее свое собственное существование, окружающие предметы дрогнули и поплыли вокруг, а единственной реалией осталась испепеляющая жажда и сильный человек, который мог утолить ее.
Курт, действуя ловко и умело, начал снимать с нее одежду – полосатую кофточку, плиссированную юбку, бюстгальтер, трусики. При каждом, даже самом легком прикосновении его пальцев Франческа вздрагивала. Она непроизвольно схватила его руки, словно пытаясь помешать, но не издала ни звука.
Несколько секунд он стоял, восхищенно глядя на распростертую перед ним обнаженную Франческу, кожу которой золотили первые лучи восходящего солнца.
– Ты воистину прекрасна, – прошептал он, склоняясь над кроватью. – Знаешь, с самого первого мгновения я хотел тебя. И в твоих глазах тоже было желание, ведь правда?
Франческа попыталась возразить, но его губы прижались к ее губам, заглушив все непроизнесенные слова долгими поцелуями. Стесняясь своей наготы, Франческа инстинктивно прикрыла ладонями свои обнаженные груди.
Курт отстранился и несколько секунд всматривался в ее лицо.
– Я не хотел испугать тебя, – мягко сказал он. – Какой же ты все-таки ребенок.
Он осторожно отвел ее руки от груди и накрыл их своими большими загорелыми пальцами, внимательно глядя, как она дрожит под его прикосновениями.
– Я хочу смотреть на тебя, – прошептал он, – и хочу, чтобы твое чудесное тело наслаждалось тем, что я делаю.
Курт наклонил голову и коснулся языком ее розовых сосков, нежно лаская их, но тут же сжал их губами чуть сильнее, и она вскрикнула, когда он втянул их в рот. Ее тело, дрожа от вожделения, извивалось под его ласками. В ответ на ее стоны Курт все сильнее возбуждался.
Больше сдерживаться он не мог. Курт быстро разделся, швырнув одежду прямо на пол. Франческа не могла не восхититься его сильным, загорелым телом с рельефными мышцами, плоским животом и узкими бедрами.
Не спуская с нее глаз, он решительно стянул с себя узкие плавки и шагнул к кровати. Этот мужчина знал красоту своего тела; восставшая плоть его поражала размерами. Франческа как завороженная не отводила от него взгляда. Перехватив этот взгляд, он ласково улыбнулся ей.
Резким движением Франческа села на постели, словно намереваясь убежать. Но он тут же оказался рядом и встал на колени, обняв ее.
– Не бойся меня, – произнес он. – Я буду любить тебя, прекрасная Франческа, и уже поздно отвергать мою любовь.
Она закрыла глаза и отдалась его власти. Курт склонился над ней и покрыл поцелуями каждый уголок ее тела.
– Ты ведь тоже хочешь этого? – проник в ее затуманенное сознание его голос. – Скажи мне, Франческа!
Ее тело покорно выполняло его волю. Поцелуи, словно раскаленное железо, заставляли ее вздрагивать в муке сладострастия, а сильные руки завели руки Франчески за голову и прижали к подушке. Желание, казалось, разрывало ее тело. Запрокинув голову, она вскрикнула, и в тот же момент Курт заглушил этот крик своим поцелуем и опустился на нее.
Франческа приглушенно застонала, прижатая к постели его большим телом. В этот момент ей пришла в голову мысль – каким образом этот бронзовотелый гигант мог заниматься любовью с хрупкой, миниатюрной Карлой Бладворт. Но ведь Карла хотела его – увидав там, в доках Кюрасао, светловолосого красавца морехода, тут же возжелала его. «И купила себе любовника», – услужливо подсказало сознание.
Курт всей тяжестью своего тела опустился на нее, положив одну ногу между ее ног. Руки Франчески скользили по буграм мышц на его спине в безнадежной попытке остановить Курта. Она хотела его и в то же время противилась тому, чтобы он полностью овладел ею и предался с нею любви. Она сама не знала, чего хочет!
– Франческа, – простонал он глухо.
Курт, дрожа от вожделения, напрягся, она снова вскрикнула, хотела противостоять натиску его плоти, но ее тело приняло его. Она услышала его удивленное восклицание, когда он встретил на своем пути преграду. Но боль стала куда сильнее, когда он вошел в нее, и она вонзила ногти ему в плечо. Курт коротко застонал, но не остановился. Франческа уже не отдавала себе отчета в том, что делает, огненный вихрь закружил ее.
Курт перестал сдерживать силу своей страсти. Эта страсть бумерангом возвращалась к Франческе, еще больше воспламеняла, лишала остатков сознания, превращала ее в бушующий пламень желания.
Его громадное тело ритмично двигалось. Руки старались прижать к нему каждый миллиметр ее тела.
– Люби меня, – снова и снова просил он, – люби…
Эти слова странно воздействовали на Франческу. Она забыла о боли, обо всем на свете и с удвоенной силой бросилась в любовную битву. И на этот призыв тут же откликнулось его тело. Ему удалось заглушить ее крики своими поцелуями.
– Франческа, ты настоящая тигрица, – произнес он, не отрываясь от нее.
Она понемногу приходила в себя, лишь в жилах все еще струился жидкий огонь, который лишил ее сил сопротивляться страсти. Тело казалось каким-то чужим; даже боль ощущалась как нечто далекое. Франческа не находила подходящих слов, чтобы описать свое состояние.
Приподняв голову, Курт посмотрел на Франческу, и она заметила мелкие капельки пота, выступившие у него на лице.
– Франческа, – тихо спросил он, – почему ты это сделала? Я не знал, что ты была девушкой…
Франческа не отрывала от него глаз, желая, чтобы он снова прижался к ее губам в поцелуе. И снова хотела его. Днями, неделями напролет быть с ним в постели, отдаваясь ему. «И любить, – улыбаясь, подумала она, – любить этого белокурого гиганта до конца своих дней».
– Посмотри на меня, – попросил он.
Его рука осторожно коснулась ее щеки. Очень тихо Курт произнес:
– В наше время девушки – по крайней мере американки – не хранят невинность так долго.
Франческа только улыбнулась и закрыла глаза. Она не хотела рассказывать ему, как многие мужчины добивались ее, как родственники держали их на почтительном расстоянии, особенно после смерти ее отца. Они следовали строгим традициям, принятым на Сицилии, она, в свою очередь, терпела эти правила до тех пор, пока в ее двадцать восемь лет в ней не стало расти отчаяние. Никто не хотел понять, что главное заключалось в том, что она до сих пор не встретила человека, которому хотела подарить свою любовь.
Но, вспомнив о своей семье, Франческа едва удержалась от слез.
Боже мой, что же ей теперь делать?
Курт заметил смену выражения на ее лице и, поняв ее мысли, мягко притянул к себе. Их тела так и лежали переплетенными между собой, и Франческа прижалась к нему. От него исходила надежная, успокаивающая сила. Она почувствовала в глубине своего тела неусмиренный огонь страсти, который снова начинал разгораться.
Но Курт мягко отстранился от нее, сел на постели и потянулся за своей одеждой, брошенной на пол у кровати. Он что-то тихо произнес. Франческа не могла понять чужой язык, но по его тону догадалась, что он выругался.
Франческа тоже села, все еще слегка дрожа от неутоленного желания. Ей приходилось слышать, как красиво ее тело; сейчас ей хотелось, чтобы он смотрел на нее. Откинув назад волосы, она потянулась всем телом, провоцируя, соблазняя его.
– Что ты сказал? – спросила она.
Разбуженная чувственность требовала своего.
– Я сказал «черт возьми», – ответил Курт.
Она придвинулась к нему и стала поглаживать его широкие плечи, выпуклые мышцы на спине. Курт возился с ботинками и никак не отреагировал на ее ласку.
– Иди ко мне, – тихо попросила она.
Он со вздохом повернулся к ней:
– Франческа, я приготовлю ванну. Ты все еще немного под кайфом. Полежишь в прохладной воде и придешь в себя.
Франческа взяла его руки и положила на свою грудь.
– Я совершенно не хочу идти в ванну, – сказала она.
Даже легкое прикосновение к набухшим соскам снова наполнило все ее существо радостным восторгом.
– Я хочу снова быть с тобой, – прошептала она, блестя глазами.
Франческа не могла объяснить ему, что сделало с ней открытие доселе не изведанных глубин страсти. Она не могла осознать случившееся. Сама плохо понимала, что с ней происходит. Курт, судя по всему, был удивлен ее страстным темпераментом. Она снова хотела его любви. Ей еще предстояло осознать и прочувствовать все случившееся с ней, но одно было несомненно – она наконец встретила долгожданного и единственного человека.
– Я тоже хочу тебя, – терпеливо произнес Курт. – Но сначала прими ванну и немного приди в себя.
С этими словами он убрал руки с ее груди и отвернулся, бормоча про себя:
– Девственница! Ну и ну! В жизни бы не подумал!
Франческа встала в кровати на колени, повернула к себе его голову, чтобы видеть лицо.
Курт взглянул на нее со странным выражением. Она провела ладонью по его белокурым волосам, коснулась пальцем губ. Несмотря на его слова, она видела, что он страстно хочет ее.
– Пожалуйста, возьми меня, – тихо попросила она, прижимаясь к его губам.
Возбуждение никак не отпускало ее, она горела желанием. Налившиеся груди помнили прикосновения его губ, тело сладко болело от недавней близости, но она снова хотела испытать любовь.
Курт в ответ решительно покачал головой.
– Франческа, – мягко сказал он, – тебе не стоит снова заниматься любовью прямо сейчас. – Он показал пальцем на красное пятно на покрывале. – Погляди, у тебя идет кровь.
Франческа упрямо покачала головой, отметая все доводы рассудка.
– Я хочу, чтобы ты снова любил меня, – настаивала она. – И хочу, чтобы ты хотел меня!
Ее руки гладили его живот, потихоньку опускаясь на бедра. Она нащупала его возбужденную плоть и торжествующе воскликнула:
– Ты тоже хочешь меня!
– Франческа, перестань, – пробормотал он.
– Ты хочешь меня! – не унималась она.
– Да, хочу, – нехотя признался Курт. – Что же я, сумасшедший, чтобы не хотеть такую красавицу? В том, что произошло, я могу винить только себя…
Франческа ничего не хотела слышать.
– Ты сказал, что хочешь меня, – произнесла она, откидываясь на спину и увлекая его за собой. – Так возьми меня…
Курт был всего лишь обыкновенным мужчиной.
– Будь по-твоему, – глухо произнес он. – Я хочу тебя…
5
Франческа проснулась только в половине второго. Бронзовые часы на столике сообщили ей об этом тихим перезвоном. Спала она очень плохо – долго не могла заснуть, чересчур возбужденная всем происшедшим. Ей казалось, что с тех пор, как двадцать четыре часа тому назад в аэропорту Палм-Бич она спустилась по трапу прибывшего из Бостона самолета, ей пришлось прожить уже не одну жизнь.
Странным показалось ей и само пробуждение в чужой комнате, заливаемой лучами солнца, проникающими сквозь косые планки венецианских ставней, с тростниковой мебелью в тропическом стиле, со смотрящими на нее с расписного сводчатого потолка резвящимися купидонами и сатирами. Тишину нарушало гудение допотопного кондиционера. На туалетном столике стояли вазы с розами и цветами гибискуса, а сквозь открытую дверь виднелась громадная, размером с детский бассейн, ванна из порфира.
Странное местечко. Теперь все это принадлежит ей – шесть акров ухоженных газонов поместья, поле для гольфа на девять лунок, которое, к сожалению, пока не приведено в нормальное состояние, шесть теннисных кортов, два плавательных бассейна, причал для яхт и двадцативосьмикомнатный особняк с одним из крупнейших в мире органов.
Во рту Франческа ощущала противный вкус металла, она чувствовала себя опустошенной. Голова болела, тело ломило, словно ее избили.
«Так вот как приходится расплачиваться за удовольствия», – подумала она, лежа с открытыми глазами. Как же она могла забыть их яростную любовную схватку?
Франческа закусила губу и оцепенела. Перед ее глазами наяву встало все происшедшее. О боже, что она наделала? Отдалась мужчине, с которым была знакома лишь один день. Франческа вспомнила события прошлого вечера и ночи: визит в особняк Доррит, Джинки, Баффи и писатель, отрекомендовавшийся Гербертом Остроу, врач-диетолог со своей странной подругой и он, Курт Бергстром, белокурый гигант за рулем «Порше». Все это были фрагменты одной фантастической, небывалой ночи. И вечеринка на борту яхты, принадлежащей толстяку, подробности которой она ни за что в жизни не могла бы вспомнить.
А потом… потом она оказалась в домике Курта Бергстрома, более того – в его постели, и занималась с ним любовью!
Так это все случилось на самом деле! Голова ее пошла кругом. Едва приехав в Палм-Бич, не проведя там и двадцати четырех часов, она потеряла голову от страсти. К третьему мужу Карлы Бладворт. Под гулкие удары своего сердца она стала вспоминать недавние события.
Давно уже рассвело, когда они с Куртом вышли из его домика и направились к особняку. Она несла в руках свои туфли, опираясь на его руку и прижавшись к нему всем телом. Он время от времени останавливался, чтобы поцеловать ее. Обнимая ее на прощание, Курт зарылся лицом в ее волосы и прошептал:
– Франческа, ты даже представить не можешь, что ты наделала.
Вспомнив эти слова, Франческа закусила губу и нахмурилась. Тогда она не поняла их, непонятными оставались они и сейчас. Но Курт Бергстром хотел ее, она была совершенно уверена в этом; он овладел ею в угаре истинной страсти. «И ждать от него, вольного бродяги, каких-нибудь других слов было бы глупо», – сказала она себе.
Если бы только судьба отпустила ей больше времени! Она была импульсивным человеком – да и кто из людей, рожденных на берегах Средиземного моря, был склонен хладнокровно обдумывать свои поступки? Но никогда еще ей не приходилось, забыв обо всем на свете, отдаваться зову плоти. Хотя, если бы не подвернулся Курт, она вполне могла броситься в объятия кого-нибудь другого…
Франческа приподнялась на локте и посмотрела на свое отражение в зеркале. На нее смотрело лицо молодой женщины, окаймленное длинными вьющимися черными волосами, падающими волной на обнаженные плечи, с темными после бессонной ночи кругами под глазами, со следами косметики.
Франческа выпрямилась, села и подняла руки над головой. На запястьях, там, где ее держали руки Курта, забывшего о своей силе, красовались багровые пятна – следы его пальцев. Да и она отдавалась ему в каком-то диком экстазе. Кровь снова бросилась ей в лицо, из горла вырвался странный звук – не то стон, не то смех. Да, легенды о бурных сицилийских страстях оказались на поверку не только легендами!
«Ладно, – подумала она, – достаточно немного полежать на солнце, как загар скроет все следы».
Она снова уставилась на свое отражение.
«Нет, я не жалею ни о чем, – сказала Франческа смотрящей на нее из зеркала обнаженной женщине. – Что сделано, то сделано».
И пусть теперь как можно скорее рассеется эта темная туча хандры, сгустившаяся было над ней. В конце концов ей уже двадцать восемь лет, она свободна и независима; у нее есть право решать такие вещи самой. Вот она и сделала свой выбор, пусть даже в тот момент ее рассудок и не был вполне ясен и трезв. О чем она может жалеть, когда ее избранником оказался самый эффектный мужчина, которого она когда-либо встречала в жизни? Да, она хотела его буквально с того момента, когда увидела впервые на кухне «Дома Чарльза».
При воспоминании о его сильном загорелом теле, о страстных ласках и упоительных поцелуях уже знакомая истома снова овладела ею. Франческе снова захотелось оказаться в его объятиях. Пусть это звучало ужасно, но тем не менее было правдой.
В зеркале Франческа увидела, что на телефоне замигала лампочка светового сигнала, и подняла трубку, отделанную слоновой костью и золотом.
– Мисс Луккезе, добрый день, – раздался в трубке голос Делии Мари, кухарки. – Я приготовила завтрак, но пока не знаю ваших пожеланий. Подскажите мне, что вы предпочитаете по утрам?
Хорош завтрак в половине второго пополудни!
– Даже не знаю, – смущенно пробормотала Франческа и снова опустилась на подушки.
В тесной кухоньке своей квартиры в Бостоне она обычно завтракала чашкой кофе и стаканом апельсинового сока, торопясь на работу в университет. Ловя свое отражение в зеркале, она вспомнила слова роскошной рыжеволосой женщины. Неужели она в самом деле полновата? Франческа, пожалуй, готова была признать, что груди и в самом деле немножечко тяжеловаты. То же самое можно было бы сказать и про ягодицы.
Ей пришло в голову – позвонят ли все люди, с которыми она познакомилась прошлым вечером в доме Доррит? Интересно, а кто здесь, в «Доме Чарльза», отвечает на телефонные звонки?
– Мисс Луккезе, – напомнила о себе кухарка, – я могу подать вам манго. Есть свежие булочки, если хотите, я могу сделать яичницу или омлет. Может быть, поставить все это на поднос и послать вам?
Кухарка явно старалась угодить ей. Франческа благодарно произнесла:
– Звучит заманчиво. Хорошо, пусть будет так, благодарю вас.
Она положила трубку и откинулась на подушки. Ею тут же овладели прежние мысли. Что бы там ни было, он целовал, он обладал, он хотел ее! Интересно, понравился бы Курт Бергстром ее семье, всем многочисленным родственникам? Ответ сразу же возник в ее сознании. Нет. «Третий муж Карлы Бладворт? – так и слышались ей голоса родных. Но почему же она не оставила все состояние ему?» Так и не найдя ответа на этот вопрос, Франческа закрыла глаза.
Если бы ее родные познакомились с ним, то, пожалуй, в конце концов смирились и приняли бы его. Но понравился бы он им? Франческа попыталась представить, как Курт Бергстром рассказывает ее дяде Кармину или кузену Гаэтано историю знакомства и женитьбы на Карле Бладворт в тот период, когда без гроша в кармане оказался в далеком порту на Карибском море. Или как ему приходилось сражаться наемником в разных частях света. Или нечто подобное. Она в этом сомневалась.
В дверь тихо постучали. Франческа решила, что это горничная, миссис Шенер, принесла завтрак. Но на пороге стоял Джон Тартл, облаченный в белую поварскую куртку. Франческа до подбородка прикрылась шелком пижамы и быстро нырнула в постель.
– Добрый день, мисс Луккезе, – произнес он бесстрастным голосом.
Догадавшись, что она голая, он старался не смотреть на нее. Из-под куртки у него выглядывали джинсы и грубые коричневые ботинки военного образца. С подносом в руках он приблизился к постели, отвел в стороны его ножки и установил на кровати.
Пока он проделывал все это, Франческа, не отрываясь, смотрела на его руки с сильными загорелыми пальцами, покрытыми черными волосами, и на массивный золотой браслет наручных часов. «От него так и исходит неприязнь», – подумала она. В Джоне Тартле явно было что-то, совершенно не свойственное слугам. Ей снова пришла на память вчерашняя сцена за ужином в столовой, когда он и кухарка объединенным фронтом выступили против Курта Бергстрома.
– А где миссис Шенер? – спросила она.
Он сказал, глядя своими темными глазами в окно:
– Вы послали ее в банк, мисс Луккезе.
Вплоть до этого момента все, что случилось вчера днем, выпало у нее из памяти. Теперь Франческа вспомнила: она должна отдать ключи, Делия Мари не могла управляться без них на кухне. Служанку отправили в Западный Палм-Бич с описями инвентаризации и официальным видом на жительство Франчески, который она должна была положить в банковский сейф.
Франческа подняла взгляд. В большом зеркале она видела отражение Джона Тартла, стоящего у кровати. У Франчески не было ни малейших сомнений в том, что Джону Тартлу она не нравится. Ей внезапно пришло в голову, что он мог быть более чем привязан к своей прежней хозяйке. Это вполне возможно: Карла ничуть не скрывала, что ей нравятся симпатичные молодые люди, а Джон был по-своему привлекателен.
В эту секунду Франческа заметила взгляд, брошенный на нее Джоном Тартлом, не знающим, что она наблюдает за ним в зеркале.
Багровые пятна у нее на руках! Именно на них он и смотрел.
Джон Тартл склонился над кроватью, наливая в чашку кофе. Франческа во все глаза смотрела на его отражение в зеркале, в ней крепла уверенность, что все работники поместья прекрасным образом осведомлены, как она провела свою первую ночь в Палм-Бич. Она была легкомысленной идиоткой, даже не подумав об этом. В домике Курта Бергстрома свет горел до самого утра, у входа стоял «Порше», она вернулась в свою комнату, когда солнце уже высоко поднялось над горизонтом, Курт провожал ее и даже поцеловал на прощание на ступеньках у входа.
Можно себе представить, о чем слуги судачат между собой. Что она не из тех, кто теряет время даром, что даже свою первую ночь в новом доме она провела в чужой кровати.
Эти люди совершенно не знали Франческу и судить о ней могли только по ее поступкам. Как могли они знать, что до этой ночи она ни разу не занималась любовью? Кто мог бы поверить, что она оставалась девственницей до двадцати восьми лет, ожидая своего прекрасного принца? Она провела ночь с Куртом Бергстромом, едва познакомившись с ним. От этого факта некуда было деться.
Джон Тартл что-то сказал, обращаясь к ней. Франческа подняла голову, стараясь не смотреть ему в лицо. Ее руки так дрожали, что кофе пролился на блюдце.
– Вам пришло несколько писем, – своим безразличным тоном произнес он.
Франческа обратила внимание, что он при этом не добавил «мисс Луккезе». Она вдруг стала чувствительной к таким вещам. Взглянув на поднос, она заметила несколько конвертов.
По-прежнему не глядя на Джона Тартла, Франческа произнесла:
– Начиная с сегодняшнего дня я бы хотела, чтобы завтрак мне подавала миссис Шенер. А когда ее нет, то пусть это делает Делия Мари.
В ответ он только произнес:
– Как пожелаете.
Она знала – завтрак сегодня вполне мог бы подать кто-то другой из домашних, вовсе не обязательно Джон Тартл. «Неужели, – подумала она, – он просто хотел удовлетворить свое любопытство и удостовериться, что я в самом деле побывала в постели Курта Бергстрома?» Скоро, вероятно, она проникнется к Джону Тартлу такой же неприязнью, какую он испытывал к ней.
Головная боль и последствия бурно проведенной ночи вдруг напомнили о себе с новой силой. Едва сделав небольшой глоток кофе, она опустила чашку на поднос.
– Если вам понадобится что-нибудь еще, позвоните на кухню, – бесстрастно произнес Джон Тартл.
Его голос отдался в голове Франчески раскатами грома.
Она поднесла к губам салфетку, пытаясь подавить подступающую тошноту. За всю ночь она выпила не так уж много вина, но ее явно угостили какой-то дрянью на яхте Анджело. Франческа совершенно не представляла, что это могло быть, но испытывала все симптомы сильного похмелья.
Джон Тартл пристально взглянул на нее, затем подошел к кровати.
– Вы хорошо себя чувствуете? – спросил он.
– Со мной все в порядке, – кашлянув, ответила она.
Если уж ей и суждено расстаться со всем съеденным, она не хотела бы, чтобы свидетелем этого был Джон Тартл.
