Текст книги "Как замутить с сестрой лучшего друга (ЛП)"
Автор книги: Меган Куинн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)
Плачущая втихомолку служанка дрожащими руками стелила постель. За стенами цитадели полыхали дома, умаляя необходимость рассвета. Небо на востоке посветлело, наливаясь румянцем. Полукровка взглянул на Урджу. Она его нисколько не привлекала. Он не любил плачущих женщин.Ощущать рядом её дрожащее,напуганное, отторгающее его тело… нет. Он не насильник. Ему нравится, когда женщина хочет его, восхищается им, ну или хотя бы делает вид. Проститутки умеют это просто изумительно. А брать вот это напуганное холодное существо в свою постель… фу.
– Что прикажете делать? – её жалобный голос заставил Астида поморщиться. – Согреть вам простыни?
– Оставить меня одного.
Урджа на несколько секунд замерла в нерешительности, а потом поспешно выскочила из опочивальни. Астид взял с приготовленной для него кровати одеяло и бросил на медвежью шкуру, покрывающую пол. Поставив на дверь и окно магическую защиту, завернулся в одеяло и заснул.
Он проснулся далеко после полудня. В замке и крепости царила тишина. В зале, где они вчера пировали, Астид нашел лишь Наэйлута. Стол перед ним был завален кувшинами и бурдюками. Сам эльф, совершенно трезвехонький, тренькал на неведомо откуда взявшемся четырехструнном инструменте, подкручивая колки и пытаясь настроить его на свой вкус.
– Привет, – Астид сел за стол, сдвинув грязные миски. Часть из них упала на пол.
– При-ивет, – протянул Наэйлут. Струна не выдержала натяжения и лопнула. Эльф с удивительным спокойствием отложил инструмент в сторону. – Никуда не годится.
– Где все?
– Доэйр ушел к генералу. Остальные еще спят, я полагаю. Хотя недавно я видел вон в том коридоре Сизэрата. Похоже, в пылу битвы он потерял свой стратегический запас урукайского дерьма. Теперь ему очень плохо.
В подтверждение его слов в залу вплыл Сизэрат – с потемневшим лицом и покрасневшими глазами. Шлепнулся в кресло, запрокинул голову с мучительным стоном. Покосился на добычу на полу.
– Столько добра! А потратить не на что.
– Разве урукхи не вошли в крепость с остальными? – спросил Астид, испытывая не столько жалость, сколько брезгливое презрение к пристрастию зеленоглазого эльфа.
– Нет, – с усмешкой ответил Наэйлут, – их оставили на подступах, для отражения возможных атак со стороны веладийцев.
– Выродки, – проскрипел Сизэрат непонятно в чей адрес.
В дверном проеме в обнимку показались Хэттир и Талкизсар. Позже всех появился Элеас, и с таким довольным лицом, что Сизэрат скрипнул зубами от досады. Они уже заканчивали поздний обед, когда вернулся Доэйр. Бросив на стол шесть разномастных кошельков, сел вместе с остальными.
– Королевская плата. С премиальными за успешную операцию.
По сравнению с тем добром, что лежало на полу, королевская плата выглядела жалко.
Взвесив на ладони гонорар, Астид скривился.
– И все? Король Мидракар просто жмот. Девкам в борделях Вааспурта больше платят.
– Так наймись туда, – выгнул губы Сизэрат. – Тогда, конечно, уже не спина болеть будет, а кое-что пониже.
Нож, шевельнув волосы у уха говорившего, впился в спинку кресла позади него.
– Мне не по душе скабрезные шутки в мою сторону, – опустил руку Астид, недобро глядя на шутника.
Эльф криво улыбнулся, подняв ладони. Полукровка прищурился.
– Что касается заработка, то ни одна шлюха и ни один наемник не заработает больше, чем поединщики на «птичьих боях». Как хотите, но мне эти скупые горные нищеброды уже опротивели. Подставлять свою шею под чужие мечи за гроши…. Как хотите, а я возвращаюсь в Вааспурт.
Сизэрат вытащил из спинки кресла нож и метнул его. Клинок воткнулся в стол возле тарелки Астида. Полукровка невозмутимо выдернул его и вернул в ножны.
– Тебе этого мало? – усмехнулся Доэйр, обводя рукой сваленную на полу добычу.
– Я не баба, чтобы собирать посуду и цацки. Мне нужны живые деньги.
Астид пошевелил пальцами, будто отсчитывал монеты. Дойэр смотрел на него несколько минут. Потом пожал плечами.
– Вольному воля. Мы тебя не гоним. Держи, это не от короля. От меня, – он положил на стол увесистый кошель, звякнувший золотом. – И еще это. На память.
Вытащив из кучи награбленного изогнутый кинжал в чеканных ножнах, эльф кинул его Астиду. Полукровка поймал подарок, забрал кошелек, допил вино и поднялся. Хэттир с сожалением дернул плечами, протягивая ладонь для рукопожатия. Остальные ограничились улыбками и кивками.
Доэйр окликнул его уже в дверях.
– Под каким именем дерешься на арене?
– Аспид, – ухмыльнулся полукровка.
– Что за птица такая? – фыркнул Сисэрат.
– Это не птица, – глядя на Астида, негромко произнес Доэйр. – Это змей с крыльями.
Уходя, Астид услышал ленивый голос Талкизсара.
– Ястреб! В общем-то, он прав. Может, и нам в Вааспурт податься? Передохнём, повеселимся.
Ответа Астид не дождался. Но зерно было посеяно. Оставалось его лишь полить, чтобы появились всходы. Он прошел в свою комнату. При его появлении Урджа вскочила со стула, испуганно прижавшись к стене. Астид поманил её.
– Принеси хлеба и еще чего-нибудь, что можно взять в дорогу.
– Панджо уходят? – с робкой надеждой прошептала женщина.
– Только я. Остальные остаются. Ну?
Она метнулась к двери. Астид, поигрывая подаренным кинжалом, подошел к окну. Над Беджхавром поднимался дым и кружили стаи ворон, то опускаясь на залитые кровью улицы, то взмывая вверх и оглядывая их в поисках новой добычи.
Урджа принесла еду – хлеб, сушеный сыр, вяленое мясо. Астид побросал все в походный мешок, стянул тесемки, надел куртку и вышел, не взглянув на веладийку.
Проходя по коридору, он услышал девичий плач и хохот Элеаса, доносящиеся из-за приоткрытой двери. Астид заглянул внутрь. По комнате металась девочка лет тринадцати, не больше. Элеас смеялся, ловя её по углам. А она пыталась убежать, заворачиваясь в порванную тунику. Заметив Астида, эльф кивнул на девочку.
– Смотри, что я нашел! Какая красавица!
Астид нахмурился. Элеас поймал пленницу, повалил на кровать. Она плакала, отбиваясь, и повторяя свое: «Панджо, улмо рас! Панджо, улмо рас!»
– Элеас! Отпусти ты её. Здесь есть более аппетитные экземпляры.
Тот отрицательно замотал головой.
– Мне надоели мясистые коровы. Я хочу эту. Она похожа на эльфку – худая и стройная. Подумать только, мне за это еще и платят!
Элеас снова рассмеялся, сдергивая с девчонки тунику и кусая её за острую маленькую грудь.
– Отпусти, – негромко повторил Астид.
– Ты вроде как уходить собирался? – оглянулся на него эльфенок. – Вот и топай. А победитель получает то, что хочет. Да умолкни ты, наконец!
Он наотмашь, со всей силы хлестнул пленницу по лицу. Та захлебнулась рыданиями. Астид холодно взирал на происходящее. Потом шагнул к кровати.
В углу под балдахином, забившись в смятые простыни, словно в нору и глядя на воинов полубезумными глазами, тряслась нагая девочка. Пятеро эльфов молча стояли над ложем. Доэйр, застыв неподвижной статуей, не мог оторвать глаз от тела сына, что ничком лежал на залитой кровью постели. В затылке Элеаса торчал изогнутый нож. На полу валялись чеканные ножны.
– Одним ударом, – покачал головой Сизэрат.
Наэйлут обошел кровать, схватил девчонку за щеки, заглянул ей в глаза.
– Ты его убила?!
Та затрясла головой, пытаясь вырваться из сильных рук.
– Кто? Кто?!!
– Рохк! Рохк ур. Черный, как ворон.
Эльфы переглянулись. Талкизсар поднял ножны, рассматривая их с недоумением, и протянул Доэйру.
– Астид…?
Ястреб со стоном выдохнул. Скривился, как от боли, оскалившись. Осторожно вытащил кинжал из тела Элеаса и отбросил в сторону. Тихий голос был полон ярости.
– Бросьте все. Идем за ним. Я найду… этого ублюдка, где бы он ни спрятался.
Он поднял тело Элеаса на руки. Сизэрат и Талкизсар последовали за ним. Наэйлут, продолжавший держать девочку, резко дернул её за голову, и, отшвырнув легкое тело, вышел следом.
–/-
Над Вааспуртом собиралась гроза. Надвинувшиеся на город тучи превратили предзакатные сумерки в ночную темноту. Улицы пронизал порыв ветра, завивая маленькими смерчами пыль и мусор, заставляя уличных кошек искать укрытия в подворотнях, а людей – отплевываться от попавшего на зубы песка и утихомиривать развевающиеся одежды. Внезапно стало тихо-тихо, умолкли птицы, бессильно обвисло сушившееся на веревках белье. Ослепляющий сполох, вырвавшийся из клубящегося черного чрева туч, стал сигналом к разгулу стихии. Дальними барабанами, постепенно наращивая мощь, зарокотал гром. Гул нарастал, приближался, креп. Удар немыслимой силы сотряс город. И в тот же миг ветер, словно напуганный дикий табун, помчался по улицам, ломая ветки деревьев, срывая с веревок и унося в небо забытое белье, толкая людей в спину и заставляя их бежать.
Ветер ворвался в комнату, задул все свечи в подсвечниках, зашуршал листами открытой книги. В комнате стало темно. Гилэстэл отложил книгу, поднялся, подошел к окну, поймал рвущуюся с гардины занавеску, и закрыл створки. Усаживаясь вновь в кресло, направил раскрытую ладонь на подсвечник, стоявший ближе всех к нему. Погасшие свечи вспыхнули, вновь озаряя кабинет уютным теплым светом.
Князь взял книгу, открыл, но читать не стал. Он поднял глаза, замер, словно к чему-то прислушиваясь. Легкая улыбка тронула его губы. Через несколько секунд дверь в комнату открылась и в темном проеме возникла мужская фигура.
– Астид!
Гилэстэл захлопнул том, и рывком поднялся навстречу воспитаннику.
– Наконец-то!
Полукровка улыбнулся, попав в высочайшие объятья.
– Ваша светлость.
Князь отступил на шаг, держа Астида за плечи и разглядывая.
– Ты в порядке?
– В полном.
В глазах князя полукровка прочел невысказанный вопрос, кивнул.
– Они уже в городе. Я вел их от самой Веладии. В полдень я пустил их вперед, и шел за ними до гостевого дома, что на Лягушачьих прудах. Они там, все пятеро.
– Прекрасно, Астид, прекрасно!
Гилэстэл засмеялся, но вдруг спохватился.
– Но ты… ты очень устал. Почти три месяца! Я позову слуг. Есим! Есим! Грейте воду, стелите постель, готовьте ужин. Астид вернулся! Чего еще ты хочешь, друг мой?
Глаза князя радостно сияли.
– Благодарю, Ваша светлость. Самое мое большое желание уже сбылось.
– Я так рад, что ты вернулся! – с искренним чувством воскликнул Гилэстэл.
Астиду стало тепло на душе и немного стыдно. Стыдно за давнюю минуту слабости и сомнения.
– Иди, Астид, иди. Отдыхай. Ты дома.
Гроза бушевала за окнами, но Астиду её раскаты нисколько не мешали. Он с наслаждением вытянулся на своей постели. Сегодня он будет спать на чистых простынях, а не на протертом войлочном одеяле. В прохладной комнате, где пахнет свежестью, а не вонючим солдатским потом и бобовой отрыжкой. Он будет слушать шелест листьев за окном и песню струящейся по карнизу воды, а не неприличные звуки не справляющихся с грубой едой животов, булькающий храп, или крики Талкизсара, мучимого ночными кошмарами. Не нужно таиться, сторожась идущих по пятам наемников, жаждущих мести.
Он действительно устал. Но устал не от бегства или страха за свою жизнь. За время пути от Веладии до Вааспурта у него была дюжина возможностей расправиться с эльфами Ястреба. Поодиночке или вместе. Но цель была не в этом. Он должен был быть терпеливым, как поджидающий добычу кот. Хитрым, как лис, путающий свои следы. Но он устал быть волчьим пастухом, устал вести их за собой, словно заяц, поманивающий из-за куста своим «цветком». Сейчас, прежде, чем привести их под выстрел охотника, он должен хорошо отдохнуть. Основное еще впереди.
– …и пришлось убить мальчишку, чтобы их расшевелить, – Астид закончил рассказ.
Они прохаживались по кипарисовой аллее. Омытая ночным дождем листва сияла на солнце, ветви акаций и тамарисков, напоенных живительной влагой, бодро тянулись вверх.
Гилэстэл искоса взглянул на полукровку.
– Ты ведь мог остаться с ними.
– Не стану лукавить. Я испытал искушение, – в голосе Астида князь уловил раскаяние. – Но я знаю – вы не усомнились во мне в те мгновения, когда я сам в себе сомневался.
– Ты ел с ними из одного котла. Спал в одной палатке. Сражался с ними бок о бок, действуя заодно, спасая их жизни. Ты сможешь убить их теперь?
Астид не опустил взгляда, не запнулся, не задержался с ответом.
– Да, Ваша светлость.
Они подошли к беседке, увитой виноградом, где Есим уже накрыл для них стол. Гилэстэл опустился в плетеное кресло, кивком отпустил слугу. Астид налил в бокал князя красного вина из амфоры, стоявшей на ажурной медной подставке. Затем наполнил свой бокал и сел в соседнее кресло.
– Неужели сайельское? – пригубив, воскликнул Астид.
– Оно самое, – улыбнулся князь. – Приготовил к твоему возвращению.
Гилэстэл довольно щурился, глядя, с каким удовольствием Астид смакует напиток с их родины.
– Как Ригестайн? – покачивая полупустой бокал, спросил полукровка.
– Повзрослел. Спрашивал недавно о тебе. Я сказал ему, что отправил тебя на север по торговым делам.
– Он не оставил «птичьи бои»?
– Напротив! – рассмеялся князь. – Мои уроки фехтования вкупе с его жаждой мести дают удивительные результаты. Уже дорос до больших личных поединков.
– Вы учите его? – удивился Астид.
– Да. Он так переживал твой отъезд, что я не мог не внять его сетованиям. Он приходит сюда каждый вечер. Ты был прав – он талантлив.
– А тетка Ануэльда?
– О, она млеет от сознания того, что её драгоценный племянник в фаворе у маверранумского вельможи, – вновь хохотнул князь. – Мы же не посвящаем её во все детали наших встреч.
Астид улыбнулся в ответ, давя шевельнувшегося в душе червячка.
– А что там с жаждой мести?
– Я рассказал ему о том, что произошло с его матерью. Он знает все, кроме имени своего отца и того, что он – наемник. Ригестайн ищет Ястреба в Вааспурте и на арене, чтобы бросить ему вызов.
– Отважный шаг. Что ж, в самое ближайшее время его поиски увенчаются успехом. И ему, и нам надо быть готовыми.
Князь кивнул. Потом указал полукровке взглядом на аллею, ведущую к беседке. Астид оглянулся и увидел приближающегося Ригестайна. А тот, увидев Астида, прибавил шаг.
– Астид! – неподдельная радость озарила лицо Ригестайна. – Когда ты вернулся?
– Сегодня утром, – пожимая протянутую руку, с улыбкой ответил полукровка.
– Как успехи на торговом поприще?
– Хорошо. А твои на боевом?
– Неплохо, – Ригестайн несколько смутился. – Его высочество оказал мне честь быть моим наставником.
– Тогда я в тебе уверен. Ты в лучших руках, какие можно пожелать. Я вижу перед собой будущего чемпиона Вааспурта!
– Мне чуждо стремление к лаврам, – потемнел лицом Ригестайн. – Я всего лишь хочу…
– Мести. Я понимаю, – качнул головой Астид. – Ты вправе её желать. Жизнь за жизнь.
– Но я не хочу никого убивать, – переводя взгляд с Астида на Гилэстэла, сказал Ригестайн. – Местью может стать и унижение, и раскаяние.
Гилэстэл и Астид переглянулись. Князь вздохнул, грустно улыбнувшись.
– У тебя доброе и благородное сердце, Ригестайн. Но все же, будь осторожен. Мир более жесток, чем ты знаешь.
– Тогда зачем делать его еще злее? – ответил Ригестайн.
За три недели со дня возвращения Астида в Вааспурт Ястреб на «птичьих боях» не появился ни разу. Недоумевающий Гилэстэл мрачнел все больше.
– Ты уверен, что он в городе?
Астид утвердительно кивнул.
– Абсолютно. Я уже говорил – он на Лягушачьих прудах. Вместе со своей шайкой.
– Тогда почему он до сих пор не заявил о себе?
Полукровка помолчал перед тем, как ответить.
– Может быть потому, что он жаждет не денег, а мести.
– И как нам быть? Отправить ему приглашение?
– Я расшевелю его.
– Каким образом?
– Выйду на арену.
– Что?– князь ошеломленно взглянул на Астида.
– Он пришел в Вааспурт за мной, – свел брови полукровка. – Вот и пусть получит то, за чем явился. Тогда Ригестайн получит то, к чему стремится.
– Нет! – запротестовал князь. – Я не могу этого допустить.
– Не волнуйтесь, – отвел глаза Астид, – я его не убью.
– Ты не понял. Я беспокоюсь за тебя.
В голосе князя слышалось неподдельное волнение. Астид криво усмехнулся, опустив взгляд. Гилэстэл хорошо знал эту усмешку – полукровка что-то задумал.
– Незачем, Ваша светлость. Поединок не затянется. А простенькая иллюзия поможет моему трупу выглядеть убедительно.
Князь с сомнением покачал головой.
– Это рискованно. Он захочет проверить.
– Сделайте так, чтобы у него отсутствовала такая возможность.
–/-
В сумрачной комнате, заваленной пустыми бурдюками, осколками битой посуды, разбросанными по полу раздавленными фруктами, сидя в кресле с изрезанными подлокотниками, черноволосый синеглазый эльф метал ножи в дверь. Толстое дерево было сплошь испещрено следами от этой многодневной забавы. Пятый нож вонзился в доску. Эльф встал, подошел к двери, выдернул клинки и вернулся на свое место в дальнем углу комнаты. В дверь постучали. Доэйр дернул кистью, и звук впившегося в щербатую поверхность ножа стал ответом на стук.
– Панджо! – из-за двери послышался хнычущий женский голос. – Панджо. Позвольте мне убрать вашу комнату. Постояльцы жалуются на вас.
– Так пусть придут сами. И выскажут мне свои претензии.
Второй нож задрожал, врезавшись в центр двери. Снаружи к ногам женщины вывалилась щепка, а сама она отпрянула от хищно блеснувшей в щели стали, и поспешно ретировалась. Эти постояльцы стали сущим наказанием гостевого дома. Их щедрая плата не окупала того бесчинства, которое они здесь учинили. Городская стража, которую вызвал хозяин, предложила ему разбираться со своими постояльцами самому, едва пятерка Ястреба показалась на пороге с обнаженными клинками. За последние три недели гостиница лишилась большей части своих обитателей и немалого имущества.
Доэйра горести хозяина волновали мало. Он и его команда рыскали по городу, разыскивая Астида, просаживая деньги на «птичьих боях» в ожидании появления там полукровки. Других поединков эльф не желал. Ни ради денег, ни ради развлечения.
– Ястреб, это я!
Доэйр придержал руку, давая Хэттирувозможность войти. Увидев лицо товарища, рывком поднялся ему навстречу.
– Он вышел на арену, – выпалил Хэттир, хватая со стола целый кувшин, и опрокидывая его в рот. Отшвырнул пустой сосуд, присоединив его осколки к другим черепкам. Кинул на стол «залоговое крыло».
– Наконец-то, – выдохнул Ястреб, сгребая табличку.
Гилэстэл рассматривал болельщиков, стараясь угадать в них будущего соперника Астида. Но безликие маски надежно хранили секреты своих хозяев. Хотя, вон та группа… слева в шестом ряду... да, их пятеро. Они спокойны, не швыряются «залоговыми крыльями», не кричат в исступлении при поражении и победе.
– Третья пара! Сарыч против Буревестника!
Ригестайн многому научился с того времени, как попался на глаза князю – насмешливый игрок в нелепой маске. Теперь на арену выходил воин. Но хватит ли у него сил противостоять тем, для кого убийство – работа? И победить… «Сарыч!» – восторженно выкрикивала толпа, когда стонущего Буревестника тащили с арены. Сарыч стал любимцем публики – милосердный и благородный воин.
– Четвертая пара! Беркут против Аспида! Делайте ставки!
Слава тому, кто придумал маски. Астид не должен быть узнан никем, кроме тех, ради кого он решился на этот риск. И Ригестайн, отмахивающийся от наседающих поклонников, не должен знать, кто, обходя пружинистой походкой и бросая быстрый взгляд сквозь прорези маски,сменяет его на арене. За этот бой Гилэстэл не боялся. Он следил не за Астидом, который легкой тенью скользил по арене. Он настороженно оглядывал зал в ожидании. Все же, кажется, именно та пятерка. Быстрее, Астид! Ригестайн не должен покинуть арену до нужного момента. Он должен это услышать… Клинок полукровки не знает пощады. Беркут еще не знает о том, что это его последний бой.
Тело поверженного противника рухнуло, взметывая песок и исторгая поток крови. Зал на секунду замер, набирая воздуха в легкие, и в это мгновение тишины раздался выкрик.
– Вызов! Я вызываю Аспида на поединок!
Сотни изумленных выдохов прозвучали шумом накатившей на берег волны.
На арену, отделившись от примеченной Гилэстэлом пятерки, спрыгнул высокий боец в маске из ястребиных перьев. Направился к Астиду, держа меч на отлете.
– Ты слышишь меня, ублюдок?
Астид облизнул тонкие губы, ухмыльнулся, отступив на шаг и чуть пригнувшись. Опешивший поначалу судья спохватился, вклинился меж поединщиков.
– Назови свое имя!
– Ястреб! Мое… имя…. Ястреб!!!
Толпа ахнула. Это прозвище было знакомо всем с давних дней. Бессменный победитель, ставший легендой «птичьей арены». Гилэстэл бросил тревожный взгляд на вход в зал. Кое-кто из подручных, принимающих ставки, бегом бросился прочь, чтобы рассказать о случившемся остальным.
Эльф отбросил судью с дороги и прыгнул к Астиду, замахиваясь.
– Я вырву твое змеиное сердце!
Полукровка увернулся от удара, поднырнул под руку Доэйра. Ах, если бы он мог драться в полную силу! Если бы мог… Астид парировал атаку за атакой, отступая к краю арены.
– Что тебе сделал Элеас? Что?!
Шум голосов заглушал выкрики эльфа. Меч рассек воздух в опасной близости от лица полукровки. Астид завертелся в пируэте, уходя от новых ударов, и скользнув взглядом по входу на арену. Где же Ригестайн?!
Гилэстэл, сжав кулаки, в смятении наблюдал за поединком. Астид не был слабее. Но не победа была им нужна сегодня.
«Ястреб! Ястреб!» – восторженно скандировала толпа, нежданно получившая продолжение зрелища.
Князь взглянул на вход и увидел Ригестайна. Тот неподвижно стоял, глядя из-за спин беснующихся людей на арену. Гилэстэл и отсюда увидел, что губы его дрожат, неслышно что-то шепча.
«Ястреб! Ястреб!».
Астид тоже заметил Ригестайна. Пора было заканчивать. Полукровка отпрыгнул от Доэйра и покачнулся, потеряв равновесие. Неудачный поворот не позволил ему развернуть корпус полностью и отбить меч эльфа. Доэйр оскалился в усмешке, когда его клинок с мерзким хрустом проник в грудную клетку противника.
– За Элеаса, – заглядывая в прорези маски Астида, прошипел Ястреб и выдернул клинок. Полукровка пошатнулся, отступил на несколько шагов, сполз и скорчился в неподвижности. Песок окрасился алым. Зал взревел. Ястреб, не обращая внимания на выкрики, сделал шаг в сторону Астида.
Гилэстэл вытянул руку в сторону Ястреба, сосредотачиваясь. Эльф остановился, покачнулся. Замотал головой, разгоняя непонятную дурноту и странную темноту в глазах. Этого времени хватило, чтобы к Астиду подбежали люди и унесли его с арены. Доэйр проводил их затуманенным взглядом. Гилэстэл облегченно вздохнул, отпуская сознание эльфа.
Раздвинув стоящих перед ним людей, Ригестайн ступил на арену.
– Ястреб? Ты Ястреб?
Эльф оглянулся на говорившего, стряхнул капли крови с меча.
– Он самый.
– Вызов.
– Что? – Доэйр удивился.
Люди в зале замерли, не веря собственным ушам. Затихли в предвкушении чего-то необычайного.
Ригестайн сглотнул.
– Прими мой вызов.
– Слушай, как тебя там. Я здесь не для увеселения публики. Мой бой уже окончен.
– А мой начнется сейчас.
– Твое развлечение тебе дорого обойдется, глупая птица.
– Я не собираюсь развлекаться. Я жажду мести.
Доэйр ощерился, указав головой на окровавленный песок
– За этого выродка?
– За свою мать. Двадцать три года назад ты обесчестил её, убил её душу.
Ригестайн гордо выпрямился, делая шаг навстречу наемнику.
– Мне плевать на тебя и твою мать. Но я принимаю вызов, – прошипел эльф, видя непреклонность в глазах противника. – Сегодня мне хочется убивать.
На арену выскочил судья, пропищал:
– Сарыч против Ястреба!
Он едва успел увернуться от Доэйра, который устремился к Ригестайну. Тот кинулся навстречу. Клинки зазвенели, встретившись. Напирая и тесня друг друга, Сарыч и Ястреб затоптались по арене. Зал безмолвствовал, с трепетом наблюдая за схваткой. Отпрянув, противники отпрыгнули в стороны. Выставили мечи, закружили по арене, ловя момент. Ригестайн рванулся вперед, нанося быстрые удары. Эльф отбил их без усилий, и сам бросился в атаку. Опытный воин, безжалостный убийца, он без труда начал одерживать верх. Его противник был горяч и стремителен, но вряд ли это могло ему помочь.
Гилэстэл, наблюдая за тем, как наемник теснит Ригестайна, сжал зубы. «Перемещение! Ну же, Ригестайн!». Но тот, по всей видимости, собирался решать дело одной лишь честью и мечом. И Гилэстэл вновь поднял руку, направив ладонь на арену.
Вложив в удар всю силу, всю мощь и злость, Ястреб нанес решающий удар. И промахнулся… Его противник стоял на прежнем месте, но клинок словно соскочил с невидимой преграды, и ткнулся в песок. Инерция удара заставила Ястреба, не ожидавшего подобного поворота, упасть на колено. Новый приступ дурноты подступил к горлу эльфа. Глаза заволокло серой пеленой. Ястреб попытался подняться, наугад махнул мечом. Не попал. Почувствовал холод чужой стали у своего горла.
Гилэстэл оглянулся, почувствовав прикосновение к плечу. Из-под тряпичной маски на него смотрели серые глаза Астида. Полукровка, неловко кособочась, встал рядом с князем, наблюдая за происходящим на арене.
Зрители не верили своим глазам. Ястреб, непобедимый Ястреб, стоял на коленях с приставленным к горлу клинком. Разве может толпа простить разочарование?
– Убей! – крикнул кто-то.
– Смерть! – подхватили еще несколько голосов.
И вот уже почти все требуют смерти того, кого несколько минут назад встретили как победителя. Доэйр поднял голову, выпустил меч. Смерть? Да он давно готов к ней! Она сидела на его плече всегда, хитро поглядывая пустыми глазницами. Наемник обвел прояснившимся взглядом трибуны. Тряпки, тряпки, тряпки. Маски с черными прорезями, за которыми – пустота. Ни одного человеческого лица. Он взглянул туда, где стояли его друзья. Увидел, как они пробираются в первые ряды, нещадно расталкивая людей. Поднял ладонь в отрицательном жесте.
– Слышишь? – над ухом раздался голос Сарыча. – Они требуют твоей смерти.
– Так дай им то, что они хотят. Или кишка тонка?
– А я не буду тебя убивать. Но причину своего милосердия тебе не скажу. Несмотря на то, что ты сделал. Несмотря на то, что моя совесть молит отомстить тебе за честь дорогой мне женщины.
– Ты думаешь, я помню каждую отыметую мной девку? – рассмеялся Ястреб. – Их было бессчетное количество! Больше, чем песчинок на этой арене!
– Мою мать ты точно вспомнишь, – дрожа, процедил Ригестайн. – Её зовут Касильда. Касильда ан Дор Вангут! Ты изнасиловал её, ты пытался её убить! Утопить! Вспоминай! Ты вспомнил?!
Ригестайн пинком опрокинул Доэйра на спину, прижав меч к его горлу. По шее эльфа соскользнула красная капля.
– Вспоминай!!! Ты вспомнил?!!
– Да-а... – прохрипел тот.
– Вспомнил? Хорошо. Запомни и меня. А эти люди запомнят тебя.
Ригестайн нагнулся и сорвал маску с лица Ястреба. В зале повисла тишина. Охнула какая-то женщина.
– Этот боец – насильник и убийца! – бросив маску Доэйра на песок, выкрикнул Ригестайн, повернувшись к зрителям. – Запомните его лицо, граждане Вааспурта! Не пускайте его в свои дома! Не верьте ему! Не имейте с ним никаких дел!
В синих глазах Ястреба полыхнула ярость. Его прилюдно опозорил какой-то мальчишка! Смерть была не так страшна, как унижение. Эльф напал сзади, молча. Извернулся ужом на песке и, выдернув из-за голенища нож, взвился вверх.
– Берегись! – предупреждающе выкрикнул со своего места Астид.
Ригестайн успел увернуться в полуобороте, но не вполне. Нож рассек ему бедро и бок. Удар, который должен был распороть живот и выпустить внутренности, не достиг своей цели. Ригестайн охнул, упал на колени, выпустив меч. Ястреб вновь занес нож, намереваясь закончить начатое. Но клинок прошил пустоту, а Ригестайн материализовался на другом конце арены.
В зале раздались восклицания изумления. Замешкавшийся на секунду Ястреб быстро сориентировался и метнул нож в противника. И снова промахнулся. У теряющего силы Ригестайна получилось переместиться на несколько шагов вправо. На первых рядах закричали – в проход под ноги людям свалился мужчина с ножом, вонзившимся в грудь по самую гарду.
– Пора это прекращать, – перепрыгивая через перила, Гилэстэл устремился на арену. Астид кинулся за ним.
Кто-то стащил маску с убитого зрителя. Под ней обнаружился известный в городе торговец.
– Убийца! – со всех сторон неслись негодующие людские вопли, адресованные Ястребу. Люди лезли на арену, намереваясь расправиться с ним. Астид с князем прорвались к Ригестайну.
– Идем, Ригестайн. Вставай же, – перекинув его правую руку через свое плечо, Гилэстэл поднял раненого.
– Ваша светлость? – вгляделся Ригестайн в голубые глаза под маской. Повернул голову налево. – Астид!
– Я тебе говорил, что благородство – не лучший помощник в бою? – укоряющее бросил ему полукровка.
Они потащили Ригестайна к выходу с арены. Сквозь рев толпы Гилэстэл различил крик Ястреба.
– Вызов! Я бросаю новый вызов! Сарыч! Я вызываю тебя на поединок!
Гвалт стих. Полуэльфы остановились, помогая Ригестайну держаться на ногах. Толпа, окружающая Ястреба, расступилась. На его лице под растрепанными волосами наливался кровоподтек, из разбитой губы текла кровь – кто-то успел приложить свой кулак. Среди гомона голосов снова раздался голос Ястреба.
– Я вызываю Сарыча на новый поединок. До смерти.
Правила «птичьих боев» знали все. Победителю прощалось многое. Вызывающий на поединок, будь он хоть убийцей, вором, должником, был свободен до поединка. Вызванный на поединок не имел права отказаться – он считался проигравшим, и немедленная смерть была его участью. Бой давал шанс остаться свободным и живым.
Ястреб ждал, сверля глазами Ригестайна. Тот сморгнул красную пелену с глаз, медленно снял маску. Астид расслышал вздохи и восклицания тех, кто узнал арфиста.
– Скажи, что принимаешь вызов, – прошептал на ухо Ригестайну князь. – Скажи, что требуешь схватки гнезд.
Ригестайн взглянул на князя с испуганным недоумением. Тот ободряюще ему моргнул.
– Я принимаю вызов, – выдохнул Ригестайн. – Мое гнездо против твоего.
Зал всколыхнулся – гнездовые поединки случались нечасто. Ослабевший от боли Ригестайн осел в руках полуэльфов.
– Когда? – требовательно вопросил Ястреб.
– Когда? – заволновались зрители.
За Ригестайна ответил Гилэстэл.
– Как только Сарыч сможет драться.
– Через месяц? – усмехнулся Ястреб.
– Через три дня, – последовал спокойный ответ.
– Три дня, – вздернул подбородок Ястреб, развернулся и быстрым шагом ушел с арены.
Зрители, отпустив Ястреба, которого несколько минут назад хотели растерзать, рванулись за «залоговыми крыльями». Тело неудачливого зрителя уже вынесли из зала. Нож, которым был убит несчастливый болельщик, лежал забытый под дощатым настилом. Астид огляделся и, придерживая одной рукой полубесчувственного Ригестайна, повел другой ладонью. Клинок приподнялся и медленно проплыл к полукровке по воздуху. Астид обменялся взглядом с князем и быстро сунул нож за голенище своего сапога.
–/-
Ригестайн спал. Бледное лицо в обрамлении черных волос выглядело очень юным. Гилэстэл проверил его пульс, приподнял повязку. Регенерация шла хорошо, почти все уже зажило. На восстановление кровопотери уйдет еще один день. Через два дня Ригестайн будет готов выйти на поединок.
