Текст книги "Сват (ЛП)"

Автор книги: Меган Дерр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Столь ненадежный человек не подходит для любовных отношений, не говоря уже о роли короля.

Он задумчиво нахмурился, вышел из дворца и ступил на садовую дорожку. Здесь сказочность усиливалась, подкрепленная изобилием благоухающих ночных цветов. Джосс протянул руку, касаясь бутонов, и сорвал маленький белый сладко пахнущий цветок, названия которого не знал.

От звука шагов за спиной он подпрыгнул и развернулся, роняя ветку и едва сдерживая порыв громко и от всей души выругаться.

– Милорд.

– Господин сват, – нараспев протянул Соррель. – Что вы тут делаете в одиночестве?

Маркиз был не полностью одет, и если Джосс находил его красивым в роскошных нарядах, то мнения о Сорреле с взъерошенными волосами, в рубашке с закатанными рукавами и частично расстегнутыми пуговицами у него не сложилось. Не сложилось, потому что от открывшегося ему вида кровь в венах превратилась в лаву, а разум отключился.

Проклятье! Ему следовало отправиться спать.

Соррель подошел так близко, что его запах заглушил насыщенный аромат белых цветов – от него пахло темно-красными розами, мускусом и немного бренди.

– Разве вы не должны быть в кровати? – поинтересовался Джосс. Явная увертка, почти детская, но лучшего придумать не удалось.

Ухмылка, которой его одарил Соррель, показала, что маркиз прекрасно осознавал, какое волнующее впечатление производит.

«Высокомерный гад». Внутри Джосса все кипело, но он промолчал.

– Я был в кровати, – ответил Данкирк. – Не мог уснуть. Вышел на балкон подышать воздухом и что увидел? Одинокий господин сват несомненно нуждается в компании. И вот он я.

– Кажется, я уже говорил, что предпочитаю держаться подальше от людей вашего сорта, – напомнил Джосс.

– Моего сорта? – переспросил Соррель. – Какой же это сорт?

«Хищник», – подумал Уордингтон, но не был настолько глуп, чтобы произнести слово вслух. Маркиз расценит это как комплимент, а комплимент – как поощрение. Вместо этого он решил завершить встречу, пока они не вцепились друг другу в глотки.

– Легко приходят, легко уходят?

Даже в темноте было видно, как гнев исказил черты слишком красивого лица.

Соррель нарушил его личное пространство. И ноздри Джосса наполнили запахи роз и мускуса, бренди и жара тела. Он понадеялся, что уличная темнота скроет его трепет.

– Я легко прихожу, легко ухожу, господин сват? – спросил Данкирк притворно ленивым тоном, в котором отчетливо слышались гнев и вызов. Он схватил Джосса за подбородок, заставляя запрокинуть голову, и, невзирая на темноту, свата не покидало ощущение, что Соррель прекрасно видит его. – Вы избегаете меня. Когда я рядом, вас трясет от напряжения… Не думаю, что вы надеетесь от меня легко избавиться.

Джосс зарделся, вознося хвалу тьме.

– А как насчет вас, милорд? – пошел в наступление он. – Вы так жаждете противостоять мне, что в три утра покидаете свою постель, чтобы развязать ссору?

– Жажду? – повторил маркиз и рассмеялся, отпуская его подбородок. – Мне просто любопытно, почему в последние дни вы избегаете меня. Думали, не замечу? Боялись моей реакции на ваше вмешательство в жизнь моих друзей?

Оба знали, что ответ на этот вопрос был положительным, поэтому Джосс промолчал.

– У вас нет никакого права вмешиваться, – сказал Данкирк.

Сват оттолкнул его и прорычал:

– Зато вы посодействовали! Они уже давно небезразличны друг другу, и это видно каждому, кто потрудится посмотреть, но именно ваши проклятые игры не давали им сойтись. Одно только заверение, что вы не спали с лордом Саммерсом, и они, вероятней всего, уже бы счастливо жили вместе. Нравится это вам, или не нравится, но у меня есть полное право вмешиваться, милорд. Я – сват, а те двое – влюбленные. Не вижу препятствий для их воссоединения – Юстас и Лайл подходят друг другу по всем статьям.

Соррель вновь оказался слишком близко.

– А если вы не правы, господин сват? Что тогда? Просто скажете: «Прошу прощения, дайте мне еще одну попытку»? А на нанесенный вами вред плевать?

– Никто не знает, что несет будущее. Какое-то событие или случайность могут повлиять на чувства, которые они сейчас питают друг к другу. Возлюбленные могут становиться врагами, враги – возлюбленными. Дружба превращается в любовь, а любовь угасает, переплавляясь в простую дружбу. Я делаю все, что в моих силах, и моя интуиция говорит: они будут любить друг друга очень долго. Вам может не нравиться то, что я прав, милорд, но это не меняет того, что я прав.

С гневным рыком маркиз притянул его еще ближе.

– Так кто следующий, господин сват? Вы всех нас собираетесь женить?

Джосс снова попытался оттолкнуть его, но на сей раз Соррель не сдвинулся с места.

– Я – сват, – сказал он, внезапно ощущая усталость. Или, наверное, скуку. – Мое призвание – помогать людям обрести счастье, насколько это возможно. Вы настойчиво утверждаете, что любви нигде нет, милорд. Почему же гневаетесь, когда видите, что настоящую любовь все-таки можно найти? Разве это не причина для радости?

– Любовь? – прошипел Данкирк, до боли впиваясь пальцами в плечи Джосса. – Любовь всегда короткая и ненастоящая. Люди воображают, что любят, пока не подвернется кто-то получше.

Уордингтон сам удивился своей догадливости, но услышав эти слова, инстинктивно выдал правильный ответ:

– Вас бросил любимый человек, – сказал он и охнул – плечи сдавили еще сильнее.

Никакой реакции Джосс не ожидал, но Соррель прорычал:

– Да! Не сомневался, что маленькое настырное нечто вроде вас додумается до такого вывода. Мы встречались несколько лет, пока я учился заграницей, но родом он отсюда. Настоящая любовь, как пишут в сонетах. Он, вызванный отцом, вернулся на родину на год раньше меня. Представьте мое удивление, когда я приехал домой, жаждущий воссоединиться с любимым человеком, а он обручен с моей дорогой кузиной и готовится к свадьбе.

Джосс ахнул от боли и удивления – его резко оттолкнули, и он, врезавшись в кусты, едва сумел устоять на ногах.

– Он хотел продолжить вашу связь, – говорил тем временем маркиз самым ледяным тоном, который Джосс когда-либо слышал… или чувствовал. Холод пробирал его до самых костей, и за каждый болезненный вздох нужно было бороться. – Наш славный, всеми любимый, усопший король. «Он без ума от собственной жены!» – говорили все и считали, что они – самая счастливая пара на земле и сильнее любить просто невозможно. Но все это время король искал возможность и дальше делить со мной постель. Вот такая любовь.

Вот это новость! Все, начиная от королевы и заканчивая слугами, в один голос говорили, как любили друг друга супруги, как близки были, каким счастливым и замечательным был их брак. Очевидно, Марианна не знала о связи мужа и Сорреля или о том, что король хотел ее продолжать после свадьбы.

Маркиз, как подозревал Джосс, отказал бывшему любовнику.

– Видите ли, господин сват, – сказал Соррель, – я знаю, что вы – лжец. Будь вы честны в своем деле, вы бы бросили пытаться искать любовь для людей, тогда я, быть может, благосклонно бы к вам относился. В вас есть стержень, вы обладаете умом и красотой, но, в конечном счете, вы – лжец. Теперь же вы распространяете свою ложь среди моих друзей.

Джосса внезапно охватил жгучий гнев, и он сделал шаг вперед.

– Я не лгу, – прорычал он. – Чаще всего мне заказывают подобрать пару по любви! Снова и снова я встречаюсь с этим вызовом. Не верите мне? Отправьтесь ко мне на родину, и вы обнаружите сотни людей, которые знают мое имя и лично могут рассказать обо всем, что я для них сделал. Возможно, найми вы сваху, вы бы загодя знали, что ваш возлюбленный не был для вас подходящей парой! Не смейте называть меня лжецом!

– Но вы – лжец, господин сват, – тихо сказал Данкирк в темноте, и потом Джосса вновь притянули ближе, прижали к груди и чужие руки крепко обняли его, будто стальные обручи сомкнулись. – Вы хотите меня?

– Меня не интересуют ваши прелести, – ответил Уордингтон, стараясь говорить холодным тоном и понимая, что не получается.

Соррель довольно ухмыльнулся в темноте.

И Джосса поцеловали, и это не имело ничего общего с тем кратким соприкосновением губ несколько дней назад.

Нет, сейчас были жаркая страсть и напор. И он приложил все усилия, чтобы не застонать, но проиграл битву, когда Данкирк провел пальцами по затылку, царапая кожу, а другой рукой обхватил бедро.

Джосс знал, как целоваться, и не только целоваться – в его жизни не хватало любовных отношений, но вожделение было легко удовлетворить, когда его постель казалась невыносимо пустой. Хотя Соррель… видят боги, умел целовать. Уордингтон внезапно понял, почему маркизу столько всего сходило с рук.

Он боролся с желанием вцепиться, схватить, толкнуться так, как ему очень хотелось, но не поддался порыву запустить пальцы в прекрасные золотистые волосы и не проверил, так ли мягка кожа на ощупь, как выглядит.

Глупо. Как же глупо! Он – не дешевая шлюха. Реальность обрушилась на него, как ведро ледяной воды, и он движением руки резко отстранил Данкирка – тот немного пошатнулся, – а потом с силой толкнул, чувствуя некую удовлетворенность, когда Соррель приземлился в кусты.

– Больше никогда этого не делайте, – с раздражением произнес он.

Маркиз поднялся на ноги с большим достоинством, чем, по мнению Джосса, ему справедливо полагалось, учитывая обстоятельства.

– Я просто доказываю, что вы – лжец, господин сват. Если вы не можете быть честны, чтобы признать собственное вожделение, то насколько хороши ваши советы для других?

Джосс только разозлился еще больше.

– Вы, милорд, красивы и притягательны, и только слепец при виде вас не воспылает страстью. Но вожделеть вас и вздыхать по вам – разные вещи. Я не желаю ни вас, ни этой игры, в которую вы играете. Я верю в любовь и делаю все возможное, чтобы помочь людям ее найти. Я – прекрасный сват и обладаю слишком большим чувством собственного достоинства, чтобы отдать себя дешево. Моя стоимость намного выше.

– Неужели? – произнес Соррель обманчиво беззаботным тоном. – И какова же ваша цена? Сколько стоят ваши чары, маленький сват?

– Дружба, – сказал Джосс, – верность, навечно вместе, страсть, романтика. Я всю жизнь наблюдаю, как все это находят другие, и для себя на меньшее не согласен. Это моя цена, милорд. Не что иное, как любовь. Вы не сможете ее заплатить, или просто не захотите, поэтому я требую, чтобы вы никогда больше ко мне не прикасались.

Резко развернувшись, он унесся в свои покои.

***

Три дня спустя Джосс готов был сорваться на крик.

Он рассеянно улыбнулся, когда кто-то обратился к нему по имени, потом с запозданием поклонился, поняв, что это дама, но не остановился и даже не отметил, что за дама.

Маркиз был не из тех людей, которые просто забудут о той стычке в саду. Джосс ждал ответного шага… ждал… и ждал.

Может, он действительно избавился от Сорреля навсегда?. Если так, то это было облегчением – у него есть занятия поважнее, чем Данкирк.

Почему же он разочарован?

Злой сам на себя, Джосс вошел в кабинет, бросил книгу, которую нес в руках, на ближайший стул, а потом рухнул в кресло за столом и достал папки.

На данный момент лишь два дела были неполными: Чарльза, которого до сих пор не удавалось поймать, и Сорреля. Уордингтон находился на середине черновика заключительного отчета для королевы и уже составил психоанализы Майкла, Юстаса и Лайла. Сорреля он мог закончить, но…

Он нахмурился, взял записи по маркизу и перечитал все, что написал, – очень мало, почти ничего нового после бала и вообще ничего после сада.

«Почему, – с раздражением подумал он, – мысли все время возвращаются к нему?» Данкирк не верил в любовь и был готов манипулировать и играть окружающими, чтобы добиться своего.

«Чем это отличается от того, – прошептал голос, – что делаешь ты?»

«Это совсем другое», – запротестовал Джосс. Он не использовал людей, а хотел видеть их счастливыми. Соррель же лишь стремился потешить самолюбие.

Он потер переносицу, чувствуя, как подступает головная боль, и желая, чтобы та отступила.

Хорошо. Появились сомнения – необходимо все проанализировать. Не было смысла отрицать, что ему хочется уложить Сорреля в кровать, – Джосс своими же действиями признал это, каким бы глупым поступок ни был. Кажется, ему нравилось провоцировать маркиза, а потом днями в муках ждать ответной реакции.

Поэтому нужно составить анализ Сорреля и изложить на бумаге причины, по которым следует держаться от него подальше, пояснения, почему они не совместимы, как пара.

Первое: Данкирк привлекал внимание, а Джосс придерживался скромной роли.

Второе: им обоим замечательно удавалось добиваться желаемого от других, только для маркиза, в отличие от Джосса, это было просто игрой. Соррель так унижал и использовал людей, Уордингтон – помогал им.

Даже находясь в состоянии безысходности, он видел: анализ распадается на части.

Когда дело касалось маркиза, Джосс не мог рассуждать здраво. Его хваленая беспристрастность изменяла ему – наверное, единственный вывод, который можно сделать из этой жалкой попытки разбора полетов. Он не мог анализировать Сорреля, и точка. Полный провал, потому что он должен предоставить результаты, а получалась какая-то чепуха.

В скверном настроении Джосс написал финальные фразы на первом листе в папке и продублировал их в заключительном отчете. «Анализ невозможен. Затронуты личные чувства».

«По крайней мере, – несчастно подумал он, – только королева узнает о моем крахе».

Джосс потер лицо. Как же ему хотелось просто отправиться спать. Он отложил работу и решил, что, возможно, прогулка верхом прояснит голову. А после отдыха надо серьезно заняться охотой на неуловимого Чарльза.

Полчаса спустя он несся прочь от дворца по дороге, которая только одним богам известно, куда его уведет, зато далеко – остальное не имело значения. Джосс предоставил лошади свободу, решив, что животное знает лучше, куда ему следует направляться, а куда нет. Думы неспешно сменяли одна другую. Он мысленно составил окончательный вариант отчета, просчитывая, как королева отнесется к новостям, которые он предоставит, как отреагируют другие. Подумал о доме, как сильно он скучает по нему и по друзьям.

Лишь о Сорреле он отказывался вспоминать – едва Джосс это делал, головная боль тут же возвращалась.

Он не знал, как долго ехал, но достаточно для того, чтобы спешиться и дать лошади остыть и отдохнуть. Следуя на звук воды, Уордингтон сошел с главной дороги, направляясь к кромке леса, где сразу за деревьями обнаружил ручеек.

И всадника на лошади.

С таким же изумлением во взгляде на Джосса смотрел Чарльз, а потом рассмеялся.

– Господин сват.

Уордингтон поклонился.

– Ваша светлость. Вот уже две недели я безуспешно ищу вас.

– Знаю, – ответил герцог и взъерошил и без того растрепанные волосы. Он выглядел крайне обессиленным.

– Что случилось? – мягко спросил Джосс. – У вас такой вид, будто еще немного, и вы свалитесь с ног.

Чарльз безрадостно засмеялся.

– Что, господин сват, переходим сразу к вопросам?

Джосс вздрогнул.

– Нет. При всем уважении, вы ужасно выглядите, Ваша светлость. Я беспокоюсь, поэтому спрашиваю.

– Нет, – запротестовал Бутби, рассеянно взмахивая рукой, – прошу прощения. Это была попытка поддразнивания. Хотя я редко посещал дворец, сплетни до меня доходили, – он вновь улыбнулся. – Есть слух, что Лайл и Юстас стали очень близки, и у меня сложилось впечатление, что вы тому причина.

– Я сказал им лишь то, что видел, – пояснил сват. – Ведь это мое призвание и работа.

Чарльз рассмеялся.

– Значит, вас наняли, чтобы всеми нами заняться? Нет, ответа я не жду, – кажется, он хотел сказать что-то еще, но потом заколебался, покачал головой и промолчал.

Джосс осторожно подошел чуть ближе, стараясь выглядеть как можно безобиднее.

– У вас нет причин верить мне, и я не буду просить вас об этом, но моя профессия требует высокой степени конфиденциальности. Я располагаю сведениями, которые многие бы хотели заполучить, но ни разу я не предал доверия клиента. Если вас что-то гнетет и вы хотите поделиться, то можете рассказать мне, и будьте уверены, я сохраню вашу тайну.

Герцог окинул его долгим взглядом, в котором в равной степени смешались недоверие, надежда и желание открыться. Наконец, Чарльз улыбнулся.

– Вы производите впечатление честного человека, господин сват. Я умею читать людей – при тесных взаимоотношениях с советом иначе невозможно. В вас я лжи не чувствую.

– Я вас не обманываю, – сказал Джосс.

Бутби кивнул и повернул лошадь.

– Поедемте со мной, господин сват, и я покажу вам, почему отсутствовал. Вы обещаете, что никому не расскажите?

– Клянусь небесами.

– Тогда следуйте за мной, – позвал Чарльз и вместо того, чтобы двинуться в сторону главной дороги, по которой ехал Джосс, направил коня на неприметную тропу.

Почти полчаса они двигались, не сбавляя скорости и не говоря друг другу ни слова. Любопытство росло с каждой секундой. В тот миг, когда Джосс был готов лопнуть, они выехали к поляне и стоящему на ней дому. Подобное строение в кругу общения Чарльза называлось сельским домом, но представители прочих сословий назвали бы его особняком. Маленький, если сравнивать с дворянскими поместьями, – не больше десяти спален, но прелестный и изысканный.

Джосс подозревал, что не найдет его в официальном перечне землевладений Чарльза.

Когда они подъехали к крыльцу, открылась дверь. Мужчина в ливрее дворецкого спустился по ступенькам и тут же взял поводья лошадей. Он изумленно взглянул на свата, но промолчал, проявив себя хорошо вышколенным слугой, и в следующий миг ничего не указывало на его удивление.

– Где Сета? – спросил герцог.

– В зеленой комнате, Ваша светлость, – ответил дворецкий.

– Спасибо, – поблагодарил Чарльз и знаком показал Джоссу следовать за ним внутрь.

Через несколько мгновений они вошли в упомянутую комнату, но сват лишь окинул помещение быстрым взглядом, потому что его внимание привлекла сидящая в глубоком зеленом кресле дама.

Но не одна она.

У женщины были белокурые волосы, убранные в простой пучок, несколько прядей выбились и теперь обрамляли лицо. Изящество ее фигуры выгодно подчеркивало домашнее голубое платье, плечи покрывала легкая кремовая шаль. Сета – очевидно, это была она – приветственно улыбнулась, хотя заметно обеспокоилась присутствием Джосса.

В руках она держала ребенка, наверное, нескольких месяцев от роду, правда, Уордингтон не мог сказать точно – в детях он совершенно не разбирался. Малыш заворочался, но Сета сразу успокоила его, а потом снова посмотрела на вошедших.

– Чарльз, – поздоровалась она.

– Сета, – ответил он, тут же пересек комнату и поцеловал ее в щеку. – Как Ким?

– Все в порядке, – сказала она, смеясь, – как и час назад. Дорогой, ты слишком много волнуешься.

Он погладил ее большим пальцем по щеке.

– Милая, я всегда буду за вас волноваться, особенно учитывая то, как тяжело прошли роды…

Джосс внезапно почувствовал себя незваным гостем и понял: так оно и было, если не считать, что Чарльз привел его сюда, поэтому он приготовился терпеливо ждать момента, когда о нем вспомнят. Сват улыбнулся тому, как быстро о нем забыли, и отметил: мир этих двоих вращался вокруг друг друга.

Наконец, герцог выпрямился и повернулся к Джоссу.

– Господин сват, хочу представить вам мою жену, леди Сету Бутби, и моего сына и наследника, Кимберли. Ему три месяца.

– Мои поздравления, – произнес сбитый с толку Уордингтон. – Почему это должно оставаться в тайне?

На лицо Чарльза вернулось напряженное выражение.

– Большинство сказало бы, что Сета не подходит на роль моей жены, – тихо ответил он.

– А, – с пониманием протянул Джосс, – леди Сета была рождена крестьянкой?

Та рассмеялась.

– Хм, крестьянкой. Чарльз, ты можешь рассказать всю правду.

Герцог одарил жену вопросительным взглядом, а она закатила глаза в ответ и вновь повернулась к Джоссу.

– Так или иначе, все станет известно. Нам достаточно долго удавалось хранить секрет, но… Господин сват, раньше я работала в публичном доме. Вот настоящая причина беспокойств. Лорд может брать в супруги незнатного человека, но чтобы такой, как Чарльз, связал жизнь с проституткой… – она пожала плечами и посмотрела на сына. – Он волнуется за нас.

– Понимаю, – тихо сказал Джосс. Подобное обстоятельство является большим затруднением. – Вы собираетесь рассказать еще кому-то?

Чарльз повел плечом и принялся рассеянно теребить один из выбившихся из прически локонов Сеты.

– Я планировал уехать с женой за границу и пожить там немного в спокойствии, – он мягко улыбнулся. – Но Сета забеременела, и о путешествии не могло быть и речи, – его лицо на мгновение помрачнело. – Роды были тяжелыми, и Сета до сих пор набирается сил. Поэтому, по крайней мере, еще несколько месяцев мы никуда не поедем. Я надеюсь, нас не раскроют, – герцог в тревоге взглянул на Уордингтона. – Вы никому не скажете? Даже Марианне?

– Не скажу, – заверил его Джосс, решив, учитывая обстоятельства, не обижаться на то, что Чарльз сомневается в нем. – Я обещал молчать. Однако советую вам поговорить с Ее Величеством. Она – ваш друг и королева и поможет вам.

Бутби горько рассмеялся.

– Моя жена работала в хорошо известном публичном доме, господин сват. Именно там мы познакомились. Сейчас Сета оставила ту профессию, но, думаю, немало людей узнают ее лицо, и поэтому ей никогда не обрести покоя и уважения, которых она заслуживает. Моя дружба с королевой этого не изменит. Люди не настолько великодушны.

Джосс понимал: политическая репутация Чарльза будет разрушена. Политика – жестокая и кровавая игра, и конкуренты герцога не станут колебаться и уничтожат его, указывая на то, что его жена была продажной женщиной. Не станут колебаться и для того, чтобы оклеветать обоих, утверждая, что Сета хотела лишь обзавестись деньгами, титулом и престижем, которые сопутствовали положению герцогини.

Собственно говоря, это именно то, что сказал бы Соррель.

Джосс бы подумал то же самое, только видя их, было очевидно – они любят друг друга.

Сват проанализировал Марианну так же тщательно, как и остальных, поэтому произнес:

– Думаю, вы недооцениваете вашу королеву, но это ваше решение.

Герцог начал что-то говорить, но его прервал резкий стук в дверь. Нахмурившись, он громко попросил стучащего войти.

В проеме двери появился лакей, которого держали за шиворот, и вид у него был более чем перепуганный.

Джосс понимал его чувства, учитывая, каким грозным стало выражение лица маркиза, когда он заметил Сету и Кима.

– Соррель, – придушенно выдавил Чарльз, – что, во имя всего святого, ты здесь делаешь?

– Преследую определенный источник неприятностей, – ответил тот, отпуская лакея и без церемоний выталкивая его из комнаты. Данкирк устремил свой взгляд на Джосса. – Господин сват, господин сват, – пропел он, – что вы натворили на этот раз?

Уордингтон решительно выдержал столь пристальное внимание, игнорируя то, как затрепетало сердце при виде маркиза.

– Ничего, милорд, только имел честь познакомиться с Ее светлостью герцогиней Коронской.

У Сорреля засверкали глаза, и на мгновение показалось, что они почти серебристые, а не серые. Потом Данкирк посмотрел на Сету.

К всеобщему удивлению она поднялась, осторожно передала Кима Чарльзу, с опаской принявшему маленький сверток, и подошла к Соррелю.

– Вы – маркиз, о котором я столько слышала.

– Да, – подтвердил он удивленно и позабавлено, – он самый. Надеюсь, вы слышали обо мне хорошее, хотя, подозреваю, ничего хорошего там не было. А вы?..

– Сета Бутби, любящая жена Чарльза.

– Любящая жена, – повторил Данкирк с недоверием, – но замалчиваемая, как непристойный секрет.

– Все потому, что я была проституткой, – прямо пояснила она, – но я не позволю марать имя мужа из-за того, что у меня недостойная репутация.

– В глазах общества герцогство поможет ее улучшить, – бросил вызов Соррель, имея в виду, что она хотела титул и деньги, как Джосс и ожидал.

Сета рассмеялась, вновь поразив всех, и вскинула голову.

– Милорд, при всем должном уважении, с моей стороны было бы глупо выходить замуж за герцога, если все, что я хочу, это деньги и власть. Очевидно, вы ничего не знаете о проститутках, хотя мне известно, что вы довольно щедро раздариваете свои чары.

Чарльз застонал.

Джосс едва сдержал смех.

Соррель же открыто рассмеялся.

– Ладно, мы оба проститутки. Хорошо сказано, Ваша светлость. Что знаете вы, чего я, по-вашему, не знаю?

– Мудрая женщина, занимающаяся моей прошлой профессией, находит себе либо мужа, либо покровителя. Из титулованных господ получаются великолепные покровители, но плохие мужья, потому что нет ничего хуже положения, когда половина знакомых супруга знает, чем ты зарабатывала на жизнь. В мужья, милорд, лучше взять тихого скромного дворянина с приличным доходом. Я вышла замуж за Чарльза, что создало больше проблем, чем если бы он просто сделал меня своей любовницей.

– Хмм, – протянул Соррель, но спорить не стал. Лишь небольшое напряжение в плечах выдавало, что он не так безразличен, как хочет казаться. Маркиз резко повернулся к Джоссу. – Что ж, господин сват, трое вышли, двое остались. Будете внушать мне, я безумно влюблен в Майкла? – с насмешкой спросил он. – Или что я тайно люблю мою дорогую кузину?

– В данном случае я ничего не делал, – ответил Джосс, с трудом справляясь с желанием закатить глаза. – Его светлость лишь поделился со мной своей тайной, – подразумевая то, что Чарльз доверился незнакомцу – к тому же свату – а не друзьям.

Как Уордингтон и подозревал, его намек привел Сорреля в бешенство. Джосс ненавидел то, как от этих стычек с Данкирком вскипала кровь, как тяжело было дышать, встречаясь взглядом с серыми глазами.

– Что касается Ее Величества, – сказал он, отвечая на последний вопрос маркиза, – полагаю, она бы вас задушила на второй день после свадьбы.

Соррель молча согласился, кивнув, хотя было заметно: ему есть многое, что сказать. Вместо этого он развернулся к Чарльзу.

– Я все расскажу.

– Нет! – выкрикнул герцог, но тут же осекся, потому что Ким заворочался и заплакал.

Закатив глаза, Сета забрала ребенка и села обратно в кресло, начав напевать вполголоса, успокаивая сына.

– Ты не можешь, – с отчаянием произнес Бутби. – Сета все еще отходит после родов, и она никак не готова противостоять своре волков… А что скажет Марианна? Мать твою, Соррель, ты вообще не должен был здесь быть.

– В следующий раз, – высокомерно сказал маркиз, – не убегай с моим господином сватом до того, как я закончу с ним свои дела. Так тебе и надо – больше не будешь скрывать что-то от друзей. Чарльз, если ты собрался устроить скандал, мог бы быть так любезен и посвятить меня в подробности.

– Ты… – произнес герцог, а потом вскинул руки. – Почему я вообще тебя терплю? Почему все терпят?

– Потому что никто не может противостоять моим чарам, – ответил Соррель своим лучшим надменным тоном, но Джоссу подумалось, что он услышал горечь в голосе. – Готов поехать во дворец, чтобы ответить за то, что натворил? Или мне привести Марианну сюда, в твой милый домик?

Джосс закатил глаза.

Чарльз рассеянно потянутся, чтобы погладить жену по волосам, и вид у него был еще несчастнее, чем когда Уордингтон наткнулся на него сегодня ранее. Джосс сдержал порыв запустить чем-то в голову Данкирка.

– Позволите мне заняться этим вопросом, – предложил он, пока Соррель не сказал что-то оскорбительное. – Я согласен с тем, что Ее Величество необходимо поставить в известность, потому что, если вы хотите жить мирно и счастливо, она – ваш лучший союзник. Основываясь на моей оценке ее характера, полагаю, что она вас полностью поддержит.

– Моя оценка, – насмешливо повторил маркиз. – Интересно, что бы вы делали, не направляй вас ваши чертовы оценки?

Джосс не обратил на него внимания, сосредоточившись на Чарльзе.

– Открывшиеся сегодня сведения ставят точку в выполнении моего задания. Если хотите, я упомяну их в заключительном отчете. Королева – только королева – его прочтет и будет решать, как действовать.

У герцога поникли плечи.

– Наверное, молчать больше нельзя, – сказал он, вздыхая. – Хорошо, господин сват. Предоставляю вам свободу действий. Спасибо за все.

– Я счастлив за вас обоих, – ответил Джосс, – и надеюсь, что все пройдет легче, чем вы думаете, – он поклонился, а потом проскочил мимо Сорреля и быстрым шагом покинул комнату.

Кивнув дворецкому, сват вышел во двор и увидел свою лошадь, рядом стоял каурый жеребец.

Он услышал, что кто-то идет следом, и внутренне собрался, хотя сердце вновь начало колотиться в груди.

– Полагаю, вы считаете, что это любовь, господин сват? – спросил маркиз позади него.

Джосс оседлал лошадь и лишь затем посмотрел на Данкирка.

– Да, – уверенно сказал он. – Как еще это можно назвать?

– Катастрофа, которая вот-вот разразиться, – прямо ответил тот. – Но дело сделано, каким бы сумасбродством оно ни было. Пусть Марианна все решает – это ее работа. Если Чарльз хочет быть дураком, то кто вправе ему мешать? Это его жизнь.

– Почему вам так тяжело поверить, что ваши друзья могут быть влюблены? – поинтересовался Джосс. – Так озлоблены собственным опытом, что просто отказываетесь допустить существование любви?

Соррель пристально посмотрел на него.

– А как насчет вас, господин сват? Почему вы в нее верите? Вы помогли заключить, наверное, сотни браков, но сами ни с кем жизнь не связали? Может быть, установленная вами цена непомерно высока? Потому что любовь, которую вы с такой стойкостью защищаете, явно не опускается до подобных вам.

Джосс вздрогнул, не в состоянии скрыть боль, скрыть то, как сильно и глубоко ударило это замечание. Его участью было находить любовь для других, но не для себя. Он это знал. Но зачем кидать ему в лицо жестокие слова? Горло перехватило от горечи, и хриплым голосом Уордингтон сказал:

– Тогда, думаю, ни один из нас не имеет права критиковать другого, милорд, – прорычал он. – Мы оба не предназначены для любви: я, потому что даю ее другим, и вы, потому что отвергаете ее. Я довольствуюсь своими бесчисленными отчетами, вы – вашими бесчисленными кроватями. Патовая ситуация. Тем не менее, положительный момент в том, что мне осталось только написать заключительный отчет. Через несколько дней я уже буду плыть домой. И вам, милорд, больше не придется терпеть мое присутствие. Это, наверное, наш последний разговор. Прощайте.

Он повернул лошадь и ударил пятками ей в бока, заставляя переходить на галоп. Джосс надеялся, что Соррель за ним не последует, очень этого боялся, но… ощутил немалое разочарование, когда беспрепятственно достиг дворца.

***

– Признаться, господин сват, я даже представить не могу, что здесь написано, – сказала Марианна, проводя пальцами по папке, но не делая попытки ее открыть. – Вы уже говорили мне, что Соррель точно выбывает из числа возможных кандидатов, – она усмехнулась. – Очевидно, Лайл и Юстас тоже вне списка. Остается один Чарльз, если только вы не передумали по поводу Сорреля.