Текст книги "Выживает слабейший (СИ)"

Автор книги: Мефодий Громов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Сорвавшись с места, он помчался в противоположном направлении от глубинного ужаса, постоянно оглядываясь. Но далеко умчаться не удалось. Уже через пару сотню локтей он наткнулся на терзающих друг друга плащеносную акулу и дейнозуха. Как раз тех, которых он встретил не так далеко. Похоже акула, почувствовав слабого противника, напала первой и сейчас уверенно заканчивала с крокодилом. Вцепившись в шею, акула словно пыталась оторвать голову от тела, мотая на невероятной скорости корпусом из стороны в сторону. Запахло кровью и после короткого "хрусть" тело обмякло. Выругавшись в очередной раз, изгой помчался в другую сторону, надеясь хоть там найти спокойное пристанище. Но сколько бы изгнанный саг"гаш не метался по округе, вплоть до ночи у него не получалось найти спокойное место без хищников.

Следующее утро Шакрам встретил еще более голодным и уставшим. Замедленный от голода юноша едва не встретился нос к носу с белой акулой, приближающейся к его укрытию. В очередной раз помчавшись куда глаза глядят, он чуть ли не выл от досады. Не было больше защиты в виде групп охотников, не существовало более племени, не чувствовалось тепла сильного отцовского плеча. Оторвавшись от не заметившей его акулы, в отчаянии Шакрам помчался к мели, затаившись там среди мелководных рифов. Он буквально-таки втиснулся под них, в точности изображая камень -рыбу. Мимо проплыл глупо открывая рот пучеглазый червлёный граппер. Оценив несоразмерную добычу, пучеглазик решил поскорее смыться в другое место, поохотиться на синьков и других рыбешек. Свет желтой морды обжигал глаза, отчего саг"гаш постоянно щурился, но неизменно прощупывал пространство из засады как глазами, так и эхом.

Наконец, он решил осмотреться получше. До поверхности оставалось какая-то дюжина локтей. Вода и освещенность сильно различались с домашней. Саг"гаш буквально-таки ощущал впивавшиеся в его податливую плоть острые наконечники солнца. Вдруг Шакрам заметил морскую черепаху, поедавшую зачатки водорослей на морском дне. Крохотные, размером с палец саг"гаш поросли травы пробивались сквозь песок и ждали своей незавидной участи. Впервые улыбнувшись за все время изгнания, голодный Шакрам поплыл к священному животному, что может жить на тверди газарги и оставаться добрым всю свою жизнь. Осмотрев черепаху со всех сторон, саг"гаш потянулся к ее панцирю. Говорят, если прикоснуться и загадать желание, оно обязательно сбудется. Раньше Шакрам посмеялся бы над глупыми суевериями, но сейчас он готов был поверить в любую небылицу, лишь бы весь этот кошмар прекратился. Коснувшись твердой спины, он произнес:

– Пусть все это исчезнет!..

Открыв глаза, Шакрам лелеял надежду, что сейчас он проснется и окажется, что все это глупый сон... Но произошло совсем другое. В сопровождении нескольких рыб-лоцманов, остроносая морда селахии разрезала толщу воды на бешеной скорости, стремясь полакомиться столь легкой добычей. Одним гребком всего тела отпрянув назад, Шакрам выставил перед собой оружие, оскалил зубы и готов был защищаться до конца. Но акула проигнорировала его, налетев на земноводное. Втянув тело в панцирь, черепаха меланхолично решила переждать бурю. А саг"гаш бросился наутек, с ужасом увидев, как яростно набросилась тварь на освященное дланью Энки мирное животное. Заприметив краем глаза убегающую добычу, у селахии включился охотничий инстинкт и та бросилась на Шакрама. Не оборачиваясь, изгой услышал, что у него на хвосте сидит гроза охотников саг"гаш, которая не остановится даже при сквозных ранениях. Меж тем мелело быстрее и вот между поверхностью с обжигающем солнцем и родным песчаным дном осталось чуть больше двух локтей. От яркого солнца саг"гаш сильно щурился, но страх скорой смерти толкал его дальше и дальше. Сейчас он не хотел думать даже о том, что предоставил демонам самого себя прямо на блюдечке, подплыв к их земле. Длина здоровенной твари, превышающей размеры Шакрама в дюжину раз не позволяли ей следовать за ловко ускользнувшей добычей, поэтому она еще некоторое время покрутилась на минимальной для себя глубине и снова поплыла к улепетывающей со всех лап черепахе.

Род селахии много лет знался с саг"гаш и акула не сомневалась, что эти странные рыбы с четырьмя конечностями никогда в жизни не приблизятся к острову даже под страхом смерти, но... Она недооценила желание к жизни того, кто потерял все в одно мгновение. Но теперь она знает. Теперь она предупредит свой род и добыча просто так не ускользнет из их цепких клыков.

Только когда тело чуть-чуть показалось над водой, саг"гаш остановился. Глаза были закрыты и селахии не было слышно. От страха, клокотавшего в его груди, Шакрам боялся даже пошевелиться, так и замерев до вечера. Почувствовав отлив, изгой запаниковал. Если вода станет убывать с такой же скоростью, то очень скоро он попадет в жадные пасти акул. Солнце давно скрылось за горизонтом, и с моря навевал бриз, остужая воду. Вдруг над гладью показалась серебристая голова, втянувшая драгоценный воздух. Прохладная заверть сушила чешую и заставляла активнее работать мигательную перепонку. Но вдруг саг"гаш присмотрелся. Миллионы ярких седых точек раскинулись на небосводе, заставляя Шакрама тщетно пытаться сосчитать их. Никогда в жизни ни один саг"гаш не всплывал на поверхность после заката, прячась в ракушах от ночных стражей. Изгой, спускавшийся в темные глубины расщелины, имел только один аналог – глубоководный удильщик, заманивающий жертв на свет. Но никогда он не видел такой красоты.

Шакрам, сын Сохога даже не заметил, как отлив оставил его тело на песке, будучи завороженным этим невероятным чудом. Глаза бегали из стороны в сторону, пытаясь понять некую систему недвижных светлячков. Но что же могло излучать такой свет, если не живые организмы, он не знал. Закрыв уставшие обветренные глаза, он переключился на освобожденное от водных оков тело. Загадочная сила вдавливала его в мокрый песок, и вдруг слова Закарума всплыли сами собой: "...Их колдовство заставляет сгибаться наши спины, давит на плечи и тянет к земле, а руки слабеют на глазах!..". Попытки подняться ни к чему ни привели. Грудная мышца невероятно напрягалась, отрывая руку от песка на половину локтя. Стиснув зубы, он попытался подняться, но брюшные мышцы лишь горели огнем, поднимая тело совсем чуть-чуть. Плюхнувшись назад, он больно ударился затылком о песок. Подобные действия изгой проделывал со всеми конечностями в разной последовательности еще некоторое время, пока не определил свою сильную сторону. Спина и ноги оказались развиты больше всего и он сыграл на их лучших сторонах, перевернувшись-таки на живот. Все действия проводились бесшумно, и только мокрый песок слабо хлюпал от падающих из раза в раз на него конечностей. Светлая царица мягко струилась по серебристой чешуе, отражая слабые блики и словно бы издевалась над ним. Благодаря сильным ногам и спине, Шакрам поднялся на четвереньки, сопротивляясь страшной силе. Колени вдавливало в песок, принося если не боль, то раздражение. Зачерпнув горсть, изгой поднес ладонь к лицу. В натянутых между перстами перепонках катался невероятно тяжелый песок. Отпустив руку ладонью вниз, Шакрам уставился на камнем упавший кусок песка, принявший загадочную форму. Он пару раз тыкнул, не понимая, почему он еще равномерно не распределился по дну. И куда подевались красиво плавающие песчинки?

Отвергнутый всеми изгой, лишившийся всего, словно ребенок потратил половину ночи, вылепливая все, что ему приходило в голову. Он настолько погрузился в процесс, что даже забыл где находится. Мышцы ныли от натуги и неестественной тяжести, но Шакрам из раза в раз заставлял тело передвигаться на четвереньках, брать мокрый песок в одном месте и добавлять в другом. Конечно же, чудесной постройкой кучу мокрого песка с кое-где дырявыми отверстиями было назвать невозможно, но глаза саг"гаш горели игривым огнем, а собой он гордился так, словно поймал голыми руками здорового дейнозуха. В какой-то момент подул ветер, не выдержавшие пальцы дернулись и постройка разрушилась, расстроив саг"гаш. Вдруг он замер. Юноша вспомнил, что находится на земле газарги в темное время суток и поднял взгляд. Сын Сохога находился один на песчаном берегу, шум прибойных волн доносился в сотнях локтей, а шелест тысяч и тысяч листьев снова впился в непривыкшие уши саг"гаш. Звуки на суше ощущались по-иному, нежели в воде. Более четче, более громче, более... Их было слишком много. Прибой вдалеке, шепот листьев, гнущиеся стволы деревьев, шелестящая заверть – Шакрам утонул в какофонии звуков. Глаза стали закрываться, руки, которым, наконец, дали отдохнуть, опустились вдоль туловища. Шакрам медленно лег на бок и забылся сном.

Теплый ветер обдувал иссушенную чешую охотника, дрейфующего на мелководье на спине. Грудь, живот, лоб и бедра уже покрылись красно-синими пятнами от солнца и в этот момент Шакрам открыл глаза, тотчас зажмурив их от боли. Погрузившись под воду на глубину в локоть, он яростно протер веки, чешуя на которых тоже стала красно-синей и сильно зудела. Выругавшись на проклятое светило газарги, сын Сохога выругался еще раз, когда услышал вдалеке патруль из нескольких акул. Живот сильно заурчал, напомнив о голоде и саг"гаш выругался в третий раз, проклиная все на свете. Подавшись подальше от патруля, по мелководью, он заприметил интересную местность через довольно продолжительное время. Если до этого он плыл над песчаным дном, то вдруг показался коралловый риф. Улыбка наползла на лицо Шакрама, он знал – где коралл, там и пища. Но высота не позволяла ему нормально держать копье и выслеживать жертву одновременно. Он долго думал, вертя головой и заприметил водоросли у берега. Сделав такую же шапочку, он показал солнцу свою макушку, упер ноги в песок, взял копье в руки и пошел охотиться. Саг"гаш контролировали сами, всплывать телу или нет, поэтому держаться в подобной позе ему не составляло никакого труда. Глаза, погруженные под воду, рыскали по дну, а ноги медленно переступали с одного рифа на другой. Заметив шевеление слева, изгой замер. Медленно повернувшись, рука подняла оружие для замаха и в следующее мгновение трезубец пронзил рыбу. Мелководная красно-черная тварь оказалась вкусной и вскоре саг"гаш млел в воде, потягиваясь. Селахии слышались не так далеко, что сильно разочаровывало изгоя. Мышцы дико болели от ночных приключений в землях газарги, но эта боль была приятной и чарующей.

Под вечер Шакрам с неким благоговением и толикой страха ждал отлива. Как-никак, россказни стариков впитались в его разум до основания, заставив верить в демонов суши. Он уже слышал их дикий возглас "кар-р!" и боялся встретиться с обладателями столь страшного голоса лицом к лицу. Оголившийся песок снова показал миру демонов слабое незащищенное тело саг"гаш, измученное физическими нагрузками. Обгоревшие на солнце участки чешуи вдруг начали сильно зудеть, хотя на мелководье он их практически не ощущал. Снова проведя половину ночи занимаясь лепкой из песка, саг"гаш еще больше нагружал мышцы ног, отчего вырубился прямо посреди процесса. Но полуденное солнце снова обагрило чешую Шакрама, заставив того проснуться.

Старейшины утверждали, что солнце было союзником газарги, именно поэтому его жаркие языки не щадили чешую морских жителей. На ощупь сгоревшие места стали тверже и болезненнее, покрывшись маленькими пузырьками. Соленая вода обеззараживала родное тело саг"гаш, и на этот раз болезненные ощущения проявлялись при натягивании чешуи в пораженном месте. Тем не менее, снова надев колпак, Шакрам всплыл на поверхность и удивился. Пасмурная погода холодила оголенные места на чешуе, но губящих лучей солнца не чувствовалось. Недолго думая, он снял водоросли с головы и показал темечко над водой, прислушиваясь к ощущениям. Никаких вредных лучей желтой морды, только редкий ветерок и прохлада. Так было намного лучше, и не надо было волноваться над открытыми участками чешуи, постоянно убирать мешающие просмотру водоросли и поправлять съезжающую шапку. Изгой настолько увлекся охотой, что первые капли проливного дождя застали его врасплох. Резко нырнув, он напоролся на камень и какое-то время баюкал ушибленную руку, следя за дождем, молотившем морскую пучину. Расслабившись, изгнанный саг"гаш опасливо высунул голову, по которой тут же замолотили убойные капли. Довольно быстро привыкнув к теплому дождю, саг"гаш продолжил охоту. К концу дня выглянуло слабое солнце, но увлеченный охотой саг"гаш даже не заметил закатных оранжевых лучей, лизавших его голову.

Ночью Шакрам решил разведать окружающее пространство на тверди газарги. Страха не было, ведь демоны безводной пустыни так и не пожелали явиться перед ним. Сперва Шакрам вставал на четвереньки и, подражая некоторым рыбам и черепахам, пытался передвигаться на четвереньках, переставляя разноименные конечности. После первых шагов мышцы на руках горели, а перепонки на передних лапах то и дело больно цеплялись то за камни, то еще за что-то, разведывая путь ногам, которые переступали плохие участки. Придя к выводу, что так дело не пойдет и он сорвет все перепонки, изгой сел на песок, отряхивая руки. Наливающиеся болью передние конечности дрожали, а пальцы отказывались сгибаться. Перепонки в некоторых местах зияли ранами и саг"гаш скривился. Он помнил, как будучи маленьким, много раз рвал перепонки по неосторожности и как криво и рвано после этого плавал. А вот ноги оказались в прекрасном состоянии, поэтому Шакрам совсем немного отдохнул и попытался встать на ноги. Тотчас бедренные мышцы напряглись, икроножные начали наливаться тяжестью и еще даже не выпрямившись, завалился на бок, не удержав равновесие. Разозлившись, он снова присел, размял руками ноги и попытался подняться. Продержался изгой недолго. Однако пол ночи упорно пытался просто подняться на ноги, хоть ничего и не получалось.

К сожалению Шакрама, дойти ночью до воды, чтобы заснуть, не было никакой возможности. Она отступала на далекие сотни локтей, и доковылять слабому телу сына морских глубин было просто невозможно. Но даже если он бы смог, то вода начиналась там, где обитали дейнозухи с селахиями. А одиночке в тех водах не выжить, сколь бы сильным охотником он ни был.

Поэтому и приходилось саг"гаш каждое утро встречать палящее солнце своим измученным телом, даже не представляя, как именно действует солнечный свет на организм морского охотника. Привыкнув ко вчерашней охоте, он, не задумываясь, показал макушку солнцу и удивился, когда яркие лучи скользнули по его чешуе, не причиняя серьезного вреда. Зудящее чувство, противное, раздражающее, но больно почему-то не было. Удивившись, он нырнул и пощупал голову. Она казалась намного тверже, очень сильно чесалась, но ничего более.

Вот примерно так и протекало время – днем Шакрам охотился, а по ночам пытался обрести равновесие и встать на ноги. Изгой знал, что у него нет иного выхода -океан не примет его, изгнанного одиночку, а пожрет в первую очередь.

В одну из темных ночей, когда луну пожирают газарги, Шакрам решил воспользоваться эхом, но должного результата это ему не принесло. Из-за плотной воды любой звук разносился на большие расстояния, но здесь он не слышал ничего. Да и как такового слышимого звука он не издавал, открывая рот. Из-за почти непроницаемой темноты ничего не было видно и Шакраму стало страшно. В эту ночь он ничего не делал и решил сразу забыться сном, но вдруг услышал странный звук. Это не было похоже на шелест листьев, к которым он привык или завывающий ветер. Очень слабый звук исходил откуда-то слева, из-за камней, где он ни разу не был. Решив проверить это потом, он уснул.

Спустя седмицу Шакрам-таки научился ступать ногами. Неуклюже, странно, не соблюдая нормально равновесие, постоянно падая и ругаясь про себя. На ступнях появились мозоли, которые обычно появлялись у опытных охотников на руках. В эту ночь он решил проверить странный звук и, когда скрылось солнце, он неуверенными шагами, растопырив руки для равновесия, обогнул прибрежные камни, зайдя с другой стороны пляжа. Седой месяц светил ярко, ветерок приятно обдувал и Шакраму пришлось пройти две сотни локтей прежде, чем он увидел источник звука. Одинокий ручеек, в три-четыре локтя шириной, появлялся прямо из густой чащи, вливаясь в море, вместо которого сейчас песок принимал влагу. Удивленно поморгав, Шакрам подошел к воде и принюхался. Она пахла странно, чем-то приторным и свежим, прохладным. Поковыряв в ручье трезубцем, изгой пожал плечами и шагнул в воду. Она ничем не отличалась от родной, однако... нет, чем-то... чем-то неуловимым... Плюхнувшись спиной в неглубокую лужицу, скрывшую его чуть более, чем на половину, саг"гаш перевернулся на живот, привычно проглотив воду и замер. Это была не его родная вода. Моргая в совершенно другой, чужой влаге, сын Сохога медленно пил, пытаясь понять разницу и тут его осенило – она была не соленая. Вкусная, иная вода пропитывала тело изгоя, наполняя его новой жизнью. Боль чешуи, обгоревшей на солнце, проходила, а измученная зудящая голова, наконец, могла отдохнуть. Так он и уснул, лежа на животе в пресной воде. Изгой пока не подозревал, что несоленая вода начинала изменять его организм...

Нежась поутру, он дернулся, когда почувствовал горячие лучи на спине. Подскочив, он побежал к морю. Но вдруг Шакрам остановился и опустил взгляд. Тело больше не жгло палящее солнце так яро, как до этого. Чешуя превратилась из серебристо-синей в какую-то бледно-серебристую. На ощупь она стала чуть жестче. Коснувшись макушки, он застыл. Те места головы, которые он открывал солнцу во время охоты, покрылись совсем крохотным ежиком колючих волос. Сглотнув, он оглянулся на ручей, втекавший в море и некоторое время разглядывал оного. Шакрам и не подозревал, что спасаясь от солнечных лучей, его организм станет привыкать к новым условиям, а пресная вода довершит начатое, ускорив процессы. Он хотел что-то сказать, но когда открыл рот, не смог издать никаких звуков, к которым так привык дома и в который раз разочарованно вздохнул.

С этих пор саг"гаш стал проводить больше времени на суше, но дальше пляжа уходить боялся. Днем, после охоты на мелководье, он часто прятался в тени, редко выходя на солнце. Но углубляться в высокие странные шелестящие зеленые водоросли у пляжа ему совершенно не хотелось. Много раз он слышал крики демонов, но если в первый раз он тотчас нырнул в воду, то дальнейшие крики не вызывали у него ничего, кроме раздражения и некой доли любопытства. Волосы на голове росли и сейчас достигали длины в фалангу пальца. Чешуя под языками солнца окрасилась из бледно-серебристой в розоватую с оттенками индигового цвета, отчего сильно зудела и доставляла неудобства. Тело обрастало мясом и теперь Шакрам мог почти не падая ходить по земле, победив колдовство газарги. Правда, перепонки от такой ходьбы истерлись, что замедляло его передвижение в воде, но пока что он справлялся. А "всплывать к поверхности", другими словами – дышать, Шакрам стал чаще. Ему даже это нравилось, и в светлое время он делал как минимум двенадцать полных вдохов. Нужда в воде переросла в жажду, и теперь для него не было ничего прекрасней несоленой воды, которую он пил часто и по многу. Не чурался и соленой, как никак, родной дом. Но едва его тело погружалось в океан, разум тянулся назад, к несоленой влаге. Макушка, показывавшаяся черной блямбой над водой, больше не страдала от прямых солнечных лучей – волосы отлично защищали чешую.

В один из самых обычных солнечных дней Шакрам, сын Сохога, сидел прямо на песке перед морем, с которого на берег накатывали вспененные волны. Горячий песок жег чешую, но саг"гаш был погружен в созерцание бескрайнего океана. Его родной дом там, на глубине. Там живет его племя, которое уже давно позабыло его и его родню. Сохог, давший ему жизнь при рождении и подаривший ее второй раз, отошел к священным водам Энки, а мать... Он не знал, что случилось с матерью, но каждый раз прокручивая образы возможных последствий ужасался и остервенело мотал головой, пытаясь сбежать от терзающих его воспоминаний. Шакрам мог так смотреть на воду целыми днями, не обращая внимания на голод и жгучее солнце. Его душа тосковала по дому, по родине, а сердце рвалось на глубину и он чувствовал, что это не пройдет никогда.

Неподвижно сидя на песке, Шакрам давно отметил, что с утра почему-то не было слышно ни газарги, ни другой живности. Но когда услышал странный треск позади, из чащи, дернулся к воде, зайдя в нее по колено. Долго всматриваться в кусты не пришлось. Из них величаво вышла странная тварь. Грациозно переставляя четыре лапы, черно-рыжее создание заметило в воде Шакрама и уперлась оценивающим взглядом в потенциальную жертву. Длинный хвост принялся биться о бока животного, а потом оно подняло шерстистую кожу и обнажило клыки, издав рык.

– Р-р-р-р!!!

Звук ошеломил саг"гаш. Ничего подобного он никогда не слышал и сам невольно приоткрыл рот в подобии этого создания, которое повторило рык.

– Р-р-р!..

И бросилось на саг"гаш, который не растерялся и нырнул под воду, мгновенно очутившись на недосягаемой для хищника глубине. Тигр еще некоторое время возмущался на берегу, боясь оказаться в воде и удалился в чащу. Шакрам, подождав немного, вышел на берег и принялся изображать зверя. Открыв рот, он попытался издать звук на выдохе.

– Х-х-х!

Булькающие звуки странной тирадой вырвались наружу, но саг"гаш, не переставая, выдыхал воздух из легких, играл губами и изменял звуки. Наконец, вдохнув, наверное, в двадцатый раз, он нечаянно прикоснулся кончиком языка к нёбу и у него вырвалось:

– Р-р-р!

Улыбнувшись, словно ребенок, он принялся рычать на все подряд. На кусты, на камни, на воду. А когда повернулся с придурковатой улыбкой к солнцу, рыкнул на него и открыл рот.

– Р-р-р-а-а!

И так и замер. Новый звук разнесся по округе, отражаясь эхом от скал и принося детский восторг саг"гаш. Шакрам безустанно повторял одно и тоже "Р-р-р-а! Р-р-р-а!! Р-р-р-а!!!", указывая на солнце и плескался в море, под водой крича на морском языке. Так продолжалось целый день. Он придумывал новые звуки, выкрикивал их, дико радовался, садил горло, но продолжал, пока не упал без сил.

Спустя седмицу сын Сохога приноровился к суше еще сильнее, принявшись дышать через нос намного чаще и нуждался только в чудотворной пресной воде. Тело более не претерпевало изменений. Темные волосы на голове, мелкие волоски по всему телу, раскосые глаза по бокам головы, вдавленный нос, индигового оттенка чешуя, и исчезнувшие перепонки на нижних конечностях. Однако несмотря на привыкание к тверди газарги, его по-прежнему тянуло домой. Но он со скорбью в сердце признавал, что никто его там не ждет и от этого только сильнее злился, сжимал зубы. Часто по вечерам, на закате, когда край мира пожирал оранжевое светило, он видел вдалеке всплывающие на фоне диска точки и долго кричал им вслед, думая, что саг"гаш услышат его и приплывут к берегу. Над гладью моря звуки разносились очень хорошо и изгнанный был уверен, что братья слышат его истошное "А-а-а-а!!!!", с ужасом ныряя назад. Наверняка они думали, что так могут кричать только разъяренные на изгнанного Шакрама газарги.

Водная гладь до горизонта словно замерла, в море царил штиль. Дневной друг гладил макушку изгнанного, обнявшего свои ноги и положившего на колени подбородок. Привыкнув каждое утро ловить рыбу, Шакрам разложил ее на плоском камне справа от себя и собирался смотреть на воду до вечера. Полные скорби глаза, в которых плескалось солнце, скользили по водной глади, силясь заглянуть за горизонт, каждое мгновение выискивая родные обтекаемые головы над морем. Щурясь от света, он иногда протирал глаза и снова принимался смотреть на океан через боль.

– Кто я теперь? – вопрошал уже в который раз сам себя Шакрам.

– Внимай же мне, Шакрам, сын Сохога! Более не имеешь ты чести называться саг"гаш. Более не являешься ты священным потомком Энки. Проклятому мерзкими газарги нет места в наших глубинах. Живи ты целый век!

Ворчливый голос Закарума сменился шипящим Харуши:

– Будь ты проклят! Живи ты целый век!

– Убирайся! Изгой! Предатель! Душегуб! Ты мне больше не сын! Живи целый век!

– Живи ты целый век... – медленно, по слогам, растягивая и словно пробуя каждый звук на вкус, повторил про себя изгой.

– Целый век... Я тот, кому суждено прожить целый век. Целый...век. Целовек.

Тут его осенило и он приподнял голову, все так же смотря на гладь морскую.

– Да, почтенный Закарум, более не имею я чести называться саг"гаш и быть потомком глубоководного Энки. Но имею я честь называться тем, кто достойно проживет свой единственный, целый век. Отныне я – Человек.

Вдруг что-то хрустнуло где-то слева, прервав мысли изгоя и Шакрам вскочил, выхватив трезубец. Индигово– розоватое животное, с черными, как смоль, волосами, ниспадавшими на плечи, выставило перед собой копье. Оба были полностью обнажены и с интересом осматривали синими раскосыми глазами, посаженными по бокам головы друг друга, наставив копья. Шакрам узнал в существе саг"гаш, только самку, которая, похоже, поняв тоже самое, прикрыла грудь, но с тем же грозным видом одной рукой наставила острие копья на сына Сохога.

– Саг"гаш-ш? – с трудом выдавила из себя незнакомка, смешно открывая рот.

Самопровозглашенный человек не знал, как произносить такие звуки и просто кивнул. В ответ самка вопросительно кивнула подбородком в сторону моря. Изгой еще сильнее покивал, пальцем указывая то на себя, то на море. Подумав о чем-то своем, она тыкнула на Шакрама и указала копьем в сторону воды. Поняв, он медленно отошел спиной к воде и нырнул. Тотчас перед ним возникла девушка, все так же прикрывая грудь рукой. Они какое-то время осматривали друг друга и улыбнулись.

В тот раз они долго общались. Целый день провели в разговорах, пересказывая истории их изгнания. Девушку звали Лея, из племени Чжэнь Чжу. Саг"гаш, которые умели делать искусные изделия из жемчуга, жили в строгости. И Лею, по неосторожности погубившую партию моллюсков, пришлось изгнать. Она прошла такой же путь, как и новоиспеченный человек, но прожила на побережье дольше него на целый яр. А услышав истошные крики боли, решила узнать, какие такие газарги вопят столь громко. Пообщались они, как уже было сказано, очень основательно, а через яр на земле демонов появился третий человек. Девочку назвали Таисией. В честь матери Шакрама, живущей в его сердце.

– Мам!!! Пап!!!

Подбежавшая к родителям четырехлетняя девочка повисла на шее матери. Обросшую такими же смольными волосами голову украшал венок из цветов, что так нравились самкам. Тосковавшие по дому, изгои каждый вечер садились на песок и завороженно наблюдали за закатом, на фоне которого всплывали саг"гаш. Им было больно, сердце сжималось внутри, но они были вместе и это придавало им сил.

– Что случилось, Таисия?

– Мам, а кто мы?

Переглянувшись с Шакрамом, мать лучезарно улыбнулась, поцеловав девочку в лоб:

– Мы те, кто живет целый век. Мы – человеки.

Девчонка, зардевшаяся от поцелуя, весело хохотнула, прижалась к материнской груди и тотчас отпрыгнула, весело посмеиваясь.

– А вот и не угадала! Мы не человеки!

Шакрам улыбнулся:

– А кто же мы, дочка?

Девочка потупилась и еще более раскраснелась.

– Ну...

– Солнышко, не стесняйся.

Лея погладила по головке дочку и та смущенно пробубнила:

– Ну, мама любит папу. Папа любит маму. А папа и мама любят Таю! Вы любовь даруете! Мы... – девочка снова потупилась и выпалила: – Мы люди!

Родители, прожившие почти половину века, озадаченно переглянулись и прижали дочку к себе.

Так, втроем они смотрели на море, завороженные его спокойствием и умиротворением. Любоваться накатывающими на берег волнами они могли бесконечно.