Текст книги "Выживает слабейший (СИ)"

Автор книги: Мефодий Громов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Громов Мефодий
Выживает слабейший

Выживает слабейший

Солнце клонилось к закату, неустанно отдавая тепло беспокойной воде. Бесконечно гладкий оранжевый горизонт уже тянул жадные руки к дневному стражу, пытаясь поглотить его. Накатывая одна за другой, вспененные волны упрямо штурмовали песчаный берег. Море чувствовало скорый приход бледной морды на небосвод, с которой начнется отлив и каждый удар отчаянно молотил песок. Но этой тысячелетней войне двух стихий не суждено было закончится в этот раз.

Вдруг, среди ряби моря то тут, то там на несколько мгновений показывались тени и тут же скрывались под водой. И в последних лучах вынырнул еще один силуэт. Обтекаемая голова, вдавленный нос, посаженные чуть ли не по бокам большие глаза без ресниц и бровей. На шее с каждой стороны располагались по четыре жаберные щели. Вынырнув, индигового цвета существо жадно и глубоко вдохнуло, отчего грудная клетка невероятно расширилась. На лице отразилась блаженная улыбка, глаза загорелись жизнью, и Шакрам повернулся в сторону небольшого клочка суши. С раннего детства его интересовало все новое, неизведанное и интересное, но суша являлась запретной темой для обитателей морских глубин.

– По что тебе, Шакрам, сын Сохога, сдалась мерзкая суша, где обитают четверолапые безжалостные демоны? – в который раз скрипучий голос старика Закарума всплыл в памяти, -Там сухая твердь калечит шкуру и разрывает перепонки на лапах! Скверная жара медленно убивает, а обжигающий ветер сушит чешую и глаза!

Дряблый старик, перепонки которого уже изрядно истончились и кое-где зияли дырами, обвел рукой поселение, укоренившееся столетия назад в расщелине.

– Здесь, в бескрайних просторах пучины морской, любой из народа саг"гаш сможет прокормить себя! Водоросли, планктон, рыба, киты – все годится в пищу, но выжить на суше невозможно! С четвероногими демонами не справиться на их земле! Их колдовство заставляет сгибаться наши спины, давит на плечи и тянет к земле, а руки слабеют на глазах!..

Все эти 43 яра они молвят одно и тоже непослушному юнцу, но раз за разом он нарушает кон и наказание не заставляет себя ждать. Саг"гаш живут долго, вплоть до четырехсот лет. А самым страшным проклятием для саг"гаш считается пожелать недругу прожить до ста лет. "Живи ты целый век!", – после такого обычно начинаются жестокие драки, ибо продолжительный возраст считается священным для этого народа. Даже морские черепахи и те жили меньше.

Вздрогнув, Шакрам нехотя нырнул под воду, мазнув по острову печальным взглядом. А старик был если не полностью, но в чем-то прав. Ветер за столь короткий срок иссушил глаза, но родная вода незамедлительно исправила досадную оплошность. Начав стремительное погружение, саг"гаш загребал по сторонам перепончатыми руками. Косяк мелкой рыбешки, повстречавшийся ему сразу по погружении, юркнул в разные стороны небольшими стайками, расступаясь пред негласным повелителем пучины. Под водой мрак воцарялся куда быстрее, чем на поверхности, и сейчас, погрузившись всего на пяток локтей, Шакрама облепила липкая тьма. Глаза стали бесполезными и отпрыск Сохога закрыл их. Звуковые волны, исходившие из его рта, отражались от поверхностей, предоставляя ему полную картину родного дома.

Сыну Сохога следовало бы поторопиться – после заката на охоту выходило множество страшных тварей. Мегалодоны, остроносые акулы, ракоскорпионы – самые обычные обитатели этих мест, пожравшие не один десяток саг"гаш. Если на подобных хищников племя Чжаохан еще способно охотиться, копьями и ядом измучивая оных, то с демонами газарги шутить не стоит. Шакраму часто рассказывали о демонах, пугали, что такого непослушного мальчишку заберут на сушу газарги и станут издеваться. Причем втирать острую гальку в мягкую податливую плоть саг"гаш была еще самой безобидной пыткой.

С каждым локтем вода становилась плотнее, живот втягивало внутрь, грудная клетка сдавливалась, а жаберные щели принялись работать усерднее. По мере погружения, звук распространялся дальше и Шакрам заторопился, приметив левее двойку плащеносных акул. Умом саг"гаш понимал, что сам виноват в своей же нерасторопности, но ничего не мог с этим поделать. Каждый из племени должен хотя бы раз в день всплывать на поверхность, делая глоток воздуха. Без воздуха саг"гаш способен прожить три заката, однако уже на втором ему чудились странные образы, которые старейшины в страхе нарекли ворожбой поганых газарги.

– Всплыви к закату, не яри злых духов.

Однако в этот раз Шакрам опоздал к вечернему всплытию и кое-как успел в последний момент, вынырнув, когда соплеменники уже были на полпути к расщелине Чжаохан. Когда до кораллового дна оставалась какая-то сотня локтей, из-за скалы справа показалась клыкастая морда дейнозуха, устремившаяся в сторону одинокого ныряльщика. Здоровенное отродье глубин, по размерам превышающее Шакрама раз в десять, за три гребка преодолела пятьдесят локтей. Взмахнув своим тяжеленым хвостом, крокодил даже не заметил, как разворотил риф, подняв тучу песка. Сорвавшись с места, саг"гаш принялся вилять между рифами, едва-едва не цепляясь за острые выступы. К сожалению, уловка не удалась. Стремительно рванувшись, дейнозух боком снес пещеры перед Шакрамом. Выставив перед собой каменное копье, юнец решил цепляться за жизнь до конца, продав ее подороже. Все-таки, он сын Сохога, самого искусного охотника Чжаохана! Решительность убежала в пятки тотчас же, когда туша хищника ринулась, загребая лапами. Противостоять такой мощи не было и мысли. Когти хищника взметали песок, хвост остервенело лупил по камням, отрывая куски, а исполинская зубастая морда силилась достать маленького саг"гаш, улепетывающего со всех плавников в обратную сторону. Но внезапно шум прекратился. Шакрам недоуменно обернулся, тщательно ощупывая пространство звуковыми волнами, но дейнозух исчез. Подавшись вперед, неопытный мальчишка, еще даже не посвященный в охотники, вертел головой в разные стороны, но из-за тишины липкая длань страха тянулась к горлу саг"гаш, сковывая движения. Руки потряхивало, жаберные щели перестали двигаться, но жертва дейнозуха даже не замечала кислородного голодания. Вдруг на краю сознания вспыхнула тревога – в небольшом оконце слева что-то мелькнуло. Бугристая уродливая чешуя, длинная морда с острейшими клыками и маленькими, по сравнению с размерами тела, лапами – все это дошло до сознания Шакрама уже после того, как все произошло. Сейчас же он словно почуял опасность, кинувшись в противоположную от крокодила сторону. Мордой пробив камень, в каких-то двух локтях от прижавшегося к стене саг"гаш клацал неполный ряд клыков. Тело твари ввинчивалось в узкий проем, срывая уродливую кожу и разрушая скалу еще больше.

Вот-вот, и риф обрушится, – отстраненно подумал совсем не о том Шакрам. Помотав головой, он удобнее перехватил копье, и со всей силы обрушился на тварь, попав в верхнее нёбо. Удар получился слабый, но неожиданно тварь начала яростно метаться из стороны в сторону, вырвав из рук юного саг"гаш единственное оружие. Высокий звук резанул по ушам и Шакрам сжался в комок от боли, сжимая голову перепончатыми перстами. Но крокодил и не думал успокаиваться, пытаясь выбраться из капкана, в который сам же и угодил. Песок вперемешку с камнями взметался по маленькой пещере, вода взбурлила, неожиданно принялась наполняться кровью и дейнозух, наконец, вырвался из узкой пещеры. Его широкая бугристая спина оказалась истыкана копьями и теперь грозный хищник глубин напоминал морского ежа, мечущегося из стороны в сторону. Он еще некоторое время пытался клацать зубами, норовя поймать соплеменников Шакрама, но опытные охотники не давали ему ни единого шанса, посылая копья одно за другим. Шакрам пришел в себя довольно быстро, и, выплыв из пещеры, некоторое время не понимал, что происходит.

– Это Шакрам! Он жив!

– Сын!

Бросившийся на юнца здоровый мужчина, по-отцовски обнял за плечи.

– Сын, ты в порядке?

– Да, отец...

Шакраму было стыдно. Из-за его нерасторопности и глупых грёз чуть не погибло два охотника, которых сейчас смазывали маслом глубоководных водорослей. Из-за него газарги могут рассердиться на дюжину мужчин и когда-нибудь забрать их с собой. Все случилось из-за него одного!.. Шакрам закусил губу, но Сохог грубо потащил его за локоть:

– Надо уплывать! Не стоит тревожить духов!

Юный саг"гаш не сопротивлялся, как-то безвольно следуя за отцом. Он ненавидел себя за это. Он презирал свое жалкое существование...

Закинув копья за спины, добытчики наскоро перевязали дейнозуха, застывшего брюхом кверху, и помчались за Сохогом. Преодолев врата из китовой кости, саг"гаш нырнули вниз и оказались в поселении. Соплеменники, ожидавшие со страхом неудачу отряда, самки, бросившиеся в объятия мужей и старейшины, страшившиеся нападения газарги – все перевели дух.

– Шакрам!

Сын Сохога утонул в объятиях матери, но это принесло ему только боль. Он чувствовал, что после сегодняшнего к нему станут относиться еще холоднее и не мог простить себя за это. Он не обнял мать. Он просто отвел взгляд, сжимая зубы до боли. Сохог заметил это, облегченно подумав, что сын не столь безнадежен, как твердит Закарум и другие старейшины. Тут Сохог заметил, как парочка из старейшин рваными движениями подплывают к его семье и решил подтолкнуть Таисию с Шакрамом к их семейной ракуше.

– Сохог! Вече решило, что твой сын...

– Мой сын сегодня заманил в ловушку самого Алауши и сильно того ранил! Без него мы бы никогда...

Но скрипучий голос Закарума перебил охотника:

– Без него у Шенуэй и Ке осталось бы по две руки!!!

Воцарилась тишина. Сохог в душе признавал свою неправоту, но не мог ничего поделать с этим. Он любил своего единственного сына больше, чем самого себя. Повернув голову к тревожной поверхности, Закарум загадочно промолвил:

– Ночью бастионы Энки будут атакованы. Мы все сказали, охотник.

Сохог едва заметно поклонился удаляющимся старейшинам и одним коротким движением оказался в ракуше. Затворив за собой костяную дверь, Сохог повернулся к сыну. Отец не был зол на Шакрама. Юный саг"гаш прекрасно слышал весь разговор со старейшинами и понимал, что еще одна подобная выходка и... Об этом Шакрам не хотел даже думать. Не сказав ни слова, Сохог скрылся в другой комнате.

– Сынок...

Таисия попыталась еще раз обнять сына, но тот крепко, но нежно ухватил ее за запястья и медленно отстранил.

– Прости, мам...

Оставившие добычу в хранилище охотники заспешили по ракушам, к семьям, дабы не ярить злых духов. Однако сейчас сыну Сохога было не до правил и разума. Он истово мечтал откупиться за вину своей свободой. Всему нужна своя жертва, и он готов был отдать жизнь за право называться охотником, и, самое главное, сыном.

Обычно, саг"гаш становится добытчиком в 34-38 яров. Тело крепчает, спина становиться шире, нарастая мясом, передние и задние конечности обретают плавные очертания, которые так привлекают половозрелых самок. Но что было у Шакрама? Его последний шанс ускользнул еще 5 яров назад. Спина была не так широка, по-женски худые плечи и жилистые нижние плавники не привлекали самок. И только сильные крепкие предплечья выделялись бугристыми рифами на фоне тщедушного тела. Да, несмотря на свою худобу он быстрее всякого охотника, перепонки его крепки, а глаз остер, но... Сохог уже в 28 самостоятельно охотился на плащеносных акул, остальные мужчины брали на копье свои первые жертвы позже, где-то после 32, но Шакрам не мог и этого. Чтобы стать охотником, надо было изловить с дюжину тварей и только после этого старейшина Чин-Чи провозглашала ниспосланного богом глубин Энки нового охотника. Шакрам честно пытался оправдать благородное имя отца, величайшего охотника рода саг"гаш, но только сегодня он смог заработать свою первую жертву. Хотя, скорее всего, никто и не подумает зачислить ее на счет этого бездаря.

Разозлившись на собственные мысли, забыв все правила, Шакрам помчался к острову. Ускорившись так, что наверное, и Алауши не поспел бы за ним, Шакрам выпрыгнул из воды на два своих роста и распахнул глаза. Капли странной воды падали откуда-то сверху, а ледяной ветер моментально иссушил чешую. Шакрам посмотрел вверх, но не увидел ничего, кроме несоленых капель, попадавших в его глаза, которые он тотчас же прикрывал. Сверху существовал свой океан, который не примет его. Окунувшись в море, надолго он там не задержался, снова выплыв наружу. Океан буйствовал. Мудрые говорят, что в воды вселяются газарги, пытаясь оспорить власть над глубинами с богом. Но Энки каждый раз выходит победителем и газарги отступают, надеясь набрать силу и к следующему разу воцариться в темных глубинах. Качаясь на высоких волнах, Шакрам скользил взглядом по воде в попытке найти остров. Где-то вспыхнула белая изогнутая линия, протянутая от неба до моря, а через два удара сердца громыхнуло так, что саг"гаш тотчас же нырнул под воду, затаившись на какое-то время. Под водой было тихо и спокойно, как и всегда во время буйства духов.

Качаясь на суровых волнах, Шакрам беспокойно озирался, пока по его голове молотили здоровенные капли. Снова сверкнуло, но в этот раз сын Сохога спрятал голову лишь по глаза. Тут он вдруг заметил большую тень вдалеке и осознал, что видит остров. Нырнув, он помчался к нему с такой скоростью, на которую был способен.

Никогда. Никогда ни один из саг"гаш так близко не подходил к запретным землям. Тысячелетия сказок, толков, суеверий о демонической тверди напрочь искоренили желание водных жителей даже думать о сухой земле, царапавшей чешую, что уж говорить о том, чтобы приближаться к ней... Саг"гаш всплывали только по вечерам не по прихоти и традициям старейшин, а из-за остывающего светила, которое каждый день пожирал край мира. С утра же оно воскресало, даря губительный для чешуи саг"гаш жар.

Сын Сохога застыл, с неким благоговейным ужасом осматривая остров, выросший перед ним, словно финвал пред планктоном. Страх обуял саг"гаш, а новый удар грома и вовсе заставил отплыть от суши подальше. Но куда ему было плыть? В итоге Шакрам уловил где-то в дюжине локтей от себя эхо некоего лаза и устремился туда. Лаз оказался обычным пещерным рифом, что так хорошо защищал от крупных хищников.

Утренний свет достиг его быстрее, чем дома. Тут он вспомнил, что сейчас находится не там, где ему суждено было родиться. Шакрам повел носом, ощущая какой-то странный аромат. Такого он еще никогда не чувствовал. Кровь, жир, соль, водоросли, зелень, песок, камень, плоть, внутренности, но не это. Приятный аромат дразнил нос и оседал сладким нектаром на языке, присасываясь к нёбу. Переливающийся золотисто-голубой мир расступался перед Шакрамом, когда он неторопливо следовал по запаху прямиком к острову. Наваждение? Иллюзия? Обман? Нет, сын величайшего добытчика Чжаохана не чувствовал опасности и верил своим чувствам как никогда. С каждым ударом сердца становилось все мельче, а запах отчетливо вел наверх. Вот перед саг"гаш возникла стая водорослей, росшая прямо до поверхности. Он никогда еще не видел так много водорослей вместе и решил всплыть. Солнце тотчас обожгло глаза и принялось иссушать чешую на голове и плечах. Спрятавшись под воду, Шакрам выругался и наскоро сорвал пару десятков водорослей, обвязав ими голову. Со стороны он выглядел по меньшей мере глупо, ибо таким занимаются несмышленые дети 20 лет, а ему, как никак, уже 43!

Над водой осторожно выглянула темно-зеленая макушка, с кое-где поблескивающими сребристо-синими неприкрытыми полосками чешуи. Морские растения неплохо защищали неподготовленную чешую и Шакрам стал водить глазами по водной глади в поисках запаха. Золотистые отблески солнца играли на своде крохотной пещерки, отражаясь от воды, кругами расходившейся от Шакрама. Саг"гаш никогда не видел ничего подобного и завороженно следил за таинством дневного царя. Но загадочная красота мира газарги не затуманила разум Шакрама и он принялся тревожно озираться, цепляясь за каждую тень. Странные звуки окружали молодого саг"гаш. Если с дыханием заверти он уже был знаком, то шелестящие друг о друга листья чудились ему какофонией новейших звуков, которые он слушал как завороженный, не понимая, что или кто может издавать подобное.

Жаберные Водоросли раздвинулись перед Шакрамом и он замер, позабыв о жалящем затылок солнце. щели застыли, а он пытался подобрать подходящее слово для этого чуда. И эту отраду не могла испортить даже грязь и древесина с чем-то еще более вонючим, перемешавшаяся после шторма. Это диво не имело ничего общего с водорослями, коих саг"гаш изучил вдоль и поперек. Корень с черной землей вместо рыхлого песка. Тонкий, но крепкий зеленый стебель, оканчивающийся очаровательным белесо-желтым бутоном. Словно само солнце оказалось в перепончатых руках саг"гаш, от которого он не мог оторвать взгляд. Забыв про осторожность, наплевав на все запреты, зачарованный Шакрам принялся собирать цветы и ему было не важно, целые ли они или обломанные и измазанные в грязи. Забывшись, увлеченный саг"гаш вдруг услышал невероятно странный, ужасающий звук.

– Кар-р! Кар-р-р!

Реакция сына Сохога была молниеносной – тотчас нырнув, он помчался ко впадине, не разбирая дороги. Песок на дне взметался, косяки рыб не успевали уступать хозяину морей, в глаза которого нещадно палило солнце.

"Газарги! Это точно были газарги! Только демоны могут издавать столь страшные звуки! Они заметили меня и теперь не простят поселение Чжаохан! Нет, только не это!..", – такие мысли метались в голове Шакрама. Ускорившись, даже не замечая, как с бутонов слетают лепестки от скорости саг"гаш, нерадивый сын добрался до поселения так быстро, как только смог. До бездонной лощины оставался десяток локтей, как Шакрам осмелел и развернулся, с грозным видом сжимая букет цветов в руках вместо копья. Безмятежное море мирно шептало об отсутствующей опасности и даже на поверхности царил штиль. Золотистые лучи протыкали толщу воды, поигрывая загадочными узорами на дне, а бутоны буквально-таки ожили, встретив родной свет в столь неродном месте. Шаря глазами и издавая звуковые сигналы, встревоженный Шакрам вертел головой из стороны в сторону, изучая пространство. Глаза саг"гаш, несмотря на свою поразительную остроту, видят не так далеко. Слой воды уже через 60-80 локтей становился слишком плотным, оттеняясь индиговыми цветами. А за тысячелетия существования в таких условиях, морские жители привыкли полагаться на глаза на небольших дистанциях. Но, надо отдать должное, мельком взглянув на песчаное дно, они способны за раз определить количество скатов, маскирующихся под песком и сосчитать всех до единого коралловых морских коньков, сливающихся со своим домом.

Дабы не ярить духов еще больше, Шакрам коротким взмахом трех свободных конечностей перемахнул через выступ и нырнул вниз, несясь в опасной близости с острыми, как зубы дейнозуха, камнями. Недалеко от его дома происходило какое-то собрание, но возбужденного Шакрама оно не могло заинтересовать.

– Мам!

Сын Сохога много раз видел, как отец дарит матери красивые подарки. Так, к примеру, самым изысканным украшением был жемчуг некоторых моллюсков. Найти его было невероятно сложно, но если подарить хотя бы небольшой кусочек сущности Энки семье девушки, будь уверен – она твоя навсегда. На шее матери Шакрама красовался кулон с одиноким небольшим камушком, размером с ноготь, но именно он дал возможность родиться ему, непутевому сыну.

Ворвавшись в дом, с букетом наперевес он позвал мать, которая тотчас кинулась к нему справа.

– Сынок! Где ты пропадал!

– Мам, смотри, это тебе!

Ярый утренний солнечный свет проникал на нижние уровни Чжаохана, даруя этим древним местам слабый сумрак, заставляя желтоватые бутоны слабо светиться. Завороженные глаза Таисии стали похожи на глаза рыбы-телескопа, она приоткрыла рот, пытаясь что-то сказать, но слова застряли в горле. Ее изящные руки с браслетами из маленьких косточек финвала невольно потянулись к букету. Приняв из рук непутевого сына столь изумительный подарок, помолодевшая Таисия прижала к груди бутон, втянув носом. Блаженство отразилось на ее лице, она закрыла глаза и упоенно наслаждалась новыми запахами, стараясь не упустить ни один, даже самый малейший оттенок этой услады. Но это умиротворение прервалось со внезапным появлением Сохога в сопровождении пары старейшин. Закарум и ворчливый дед Харуши, произносящий вместо шипящих букву "щ", отчего над ним втайне потешаются детишки.

– Сын! Где ты был!

Несмотря на злость в голосе, Сохог был взволнован, а лицо его отражало скорбь. Таисия, вырванная из мира грез, встрепенулась от слов мужа.

Тут заговорил Закарум, не обращая внимания на семейные ссоры:

– Шакрам, сын Сохога! Скончался злой ночью сын Дарга – почтенный Ке...

– Что?! – неучтиво перебил юноша, – Но ведь он лишился руки!..

При этих словах к Шакраму подскочил Харуши с разноцветными четками на шее и схватил того за плечо.

– Как ты смеещь перебивать старейщину, ничтожество! Ты позор Чжаохана! – при каждом слове пальцы его впивались в слабые плечи юного саг"гаш, но неожиданно он толкнул Шакрама. – По твоей вине погиб Ке, отрыжка бездны! Храбрые охотники безвозмездно защищали соплеменника, сына пощтенного Сохога! Но...

Тут взор Харуши обратился на Таисию, крепко сжимавшую букет цветов. Проследив за взглядом Харуши, Сохог и Закарум застыли, не смея издать ни звука.

– Что это?.. Откуда... Откуда оно?..

Таисия перевела удивленный взгляд на Шакрама и тотчас все уставились на юношу.

– Где ты взял это...

– Никогда не видел ничего подобного!..

– Их я нашел у острова, а потом услышал...

– Что!?

– Ты был на острове?!

– Нет, я всего лишь подплывал к нему, а потом...

– Как ты... как ты!..

В ужасе Закарум, Харуши и Сохог отплыли на два локтя.

– Ты, – сквозь зубы начал Харуши, – негодный муж, ступивщий на проклятую землю газарги...

Закарум прервал вспыльчивого друга и заговорил вместо него:

– Сперва мы хотели предать тебя священным водам Энки, но ты, оскверненный духами газарги...

И тут не выдержал Харуши:

– Будь ты проклят! Живи ты целый век!

Шакрам замер, пораженный услышанным. Закарум рукой отодвинул гневного Харуши:

– Полно, брат, полно, – и повернулся к юноше с жестким взглядом, -Внимай же мне, Шакрам, сын Сохога! Более не имеешь ты чести называться саг"гаш. Более не являешься ты священным потомком Энки. Проклятому мерзкими газарги нет места в наших глубинах. Живи ты целый век!

Вердикт прозвучал громом в тишине, воцарившейся в ракуше Сохога.

– Но я не ступал на земли злых духов!.. Я...

– Мы все сказали. Убирайся.

Тут попробовал вмешаться Сохог, у которого провалилось сердце:

– Достопочтимый Закарум! Прошу вас пересмотреть...

– Мы. Все. Сказали.

Отчеканил Закарум и, развернувшись, медленно уплыл, вытолкав недовольного Харуши.

Тишина давила на плечи и терзала уши, которые молили о каком-нибудь звуке. Сохог с болью смотрел в спины уплывающим старикам, мать испуганно переводила взгляд с мужа на сына, а Шакрам застыл со стеклянным взглядом. За два дня он превратился из рядового неудачника в изгоя. В предателя. В душегуба! Мысли беспорядочно метались в голове, не смея сложиться во что-то целое.

– Пап... Я...

Шакрам остановился на полуслове, когда увидел полный боли взгляд отца. Скулы Шакрама начали зло поигрывать и он опустил глаза. "Все к этому и шло. Изначально все так и должно было случиться", – такие мысли крутились в голове изгоя. Медленно проплывая мимо отца, он даже не поднял взгляда, но Сохог сам остановил его.

– Я не могу отпустить сына без оружия.

Приняв из рук отца черный каменный трезубец, изгой-саг"гаш вопросительно посмотрел на отца.

– Ты всегда был слабее остальных. Мне, охотнику, стыдно за тебя.

Шакрам отвел взгляд, до боли сжимая копье.

– Но каким бы слабым ты ни был, ты никогда не отступал. Ты понимал, что не имеешь права склонять голову перед противником. Моего сына не интересовало, сколько мальчишек хотят его поколотить и насколько они сильнее его. Ты всегда проигрывал, но никто никогда не смог сломить твой внутренний стержень.

– Пап...

Тут сорвалась Таисия, подплывшая к сыну, но Сохог остановил ее порыв одним движением.

Мать еще долго кричала, чтобы он не уходил, что они все переживут, что старейшины ошиблись... Мужчины были погружены в свои мысли и понимали, что уже ничего не изменить.

– Тебе пора.

Со спокойным голосом отца невозможно было спорить и, выпрямив спину, изгой выплыл из ракуши, тотчас замерев. Десятка два саг"гаш, сильных охотников, собравшихся у ракуши Сохога, взревели, увидев виновника в смерти Ке. Шакрам беспокойным взглядом бегал по лицам охотников, постоянно натыкаясь на злые взгляды и стискивающие копья руки.

– Изгой, теперь мы будем говорить по нашим правилам!

Шакрам попятился, наткнувшись затылком на торс отца и тут же отпрянул, испугавшись, что его уже окружили сзади. Сохог сдержанно смотрел на разъяренных мужчин, медленно переводя взгляд с одного на другого, словно оценивая.

– Никто не посмеет тронуть Шакрама.

Все застыли, недоуменно поглядывая друг на друга.

– Старейшины объявили его изгоем и мы вправе на месть! ..

– Да!..

– Мне плевать на мнение старейшин. Шакрам – мой сын и останется им навсегда.

– Сохог! – вмешался Закарум, потрясая четками на запястьях. – Опомнись, охотник! Изгой теперь сам по себе.

– Замолчи, старик.

Как-то устало проговорил Сохог, не удостоив старейшину даже взглядом. Он уже вошел в боевой режим и готов был ринуться в бой при малейшей возможности.

– Сохог! Ты ведь понимаешь, что случиться с тобой, если ты не возьмешь свои слова обратно? Ты...

– Я буду защищать родную кровь даже если это будет стоить мне жизни.

Шакрам, оказавшийся между Сохогом и злыми саг"гаш, был ошеломлен словами отца. Никогда не проявлявший отцовской любви Сохог сейчас готов был грызть горло друзьям и соплеменникам ради какого-то неудачника, рискуя жизнью, любимой женщиной и собственной честью. Строй саг"гаш замер, не зная, что делать. Из двух дюжин охотников четверо сложили оружие, и поплыли к своим ракушам – это была не их резня. Провожая беглецов злым взглядам, Сокран перекинул копье в другую руку и неожиданно кинулся на Шакрама. Яростный рывок нес смерть, но Шакрам успел в последнее мгновение отвести кончик копья, которое неглубоко, но все-таки пропороло плечо. Запахло кровью, которая мигом побежала по сосудам раненого, и он попытался разорвать дистанцию, но Сокран был не согласен, позволив отдалиться жертве локтей на сорок. Ринувшись вновь, Шакрам не успевал защититься, как в дело вступил Сохог. Отец изгоя безжалостно насадил на копье обидчика его сына, и строй охотников не выдержал, метнувшись в бой вслед за первым убитым. Шакрам удобнее перехватил оружие и подплыл к отцу, но мощнейшая оплеуха была тому ответом:

– Уплывай отсюда! Скорее!

– Нет!..

– Упрямый глупец! Будет ли довольна твоя мать, когда увидит нашу смерть?! Пусть у нее останется хотя бы надежда!!!

Охотники стремительно приближались и отец снова выкрикнул:

– Убирайся! Изгой! Предатель! Душегуб! Ты мне больше не сын! Живи целый век!

Слова если и приносили боль изгою, то он не чувствовал в них злости и ненависти. Закрепив трезубец на спине, не сказав ни слова, изгой взвинтился вверх.

– Он уплывает!

Шакрам только ускорился, приказывая себе ни в коем случае не оглядываться. Он не желал видеть уход отца к священным течениям Энки. Звуки сражения доносились вплоть до выступа наверху, где начиналась впадина Чжаохан. Перемахнув ее, Шакрам внезапно остановился. В бесконечном океане, нагреваемом утренним солнцем, безмятежно плавали косяки рыб, на дне затаились морские ежи, по которым то и дело прокатывались языки жаркого светила. Воды жили своей жизнью, не обращая внимания на незначительные передряги каких-то саг"гаш, возомнивших себя князьями морей, королями течений и царями глубин. Изгой не хотел даже думать, почему внезапно его окружила тишина, а звуки боя прекратились. Тело тянуло развернуться и послушать, что же там происходит, но душа имело другое мнение. Что теперь делать? Куда теперь плыть? А главное – зачем?

В сутках от родного дома Шакрама в подобной расщелине расположилась маленькая весь, которую он часто посещал с родителями. Чжэнь Чжу славилась великолепными мастерами отделки жемчуга и, соответственно, редкими искусниками по выращиванию и уходом за моллюсками. Поговаривали, они даже владеют неким колдовством, но, скорее всего, все это враки. Однако в Чжэнь Чжу и в другие поселения изгою путь заказан – племена держат постоянно общение друг с другом и новый саг"гаш вызовет множество вопросов, а спустя сутки все уже будут знать кто он и откуда.

Не зная куда, саг"гаш переплывал от одного рифа к другому, думая о совершенно странных вещах. Наконец, когда край мира в очередной раз принялся пожирать желтое светило, саг"гаш выплыл на поверхность. Прохладная заверть не так сильно сушила чешую, а закатные косые солнечные лучи не причиняли столь яркой боли телу, как утром. В вечерних сумерках глаза саг"гаш практически ничего не видели. И сколько он не искал земли газарги, кроме темно-серого сумрака перед глазами не мог найти ничего. Наконец, выгнав из укромного местечка ядовитую камень-рыбу, изгой поджал колени к груди и уснул.

День не задался. Проснувшись еще перед рассветом от чувства голода, саг"гаш выплыл из укрытия с трезубцем наготове. Однако вся живность спряталась еще с закатом и саг"гаш пришлось ждать до рассвета. Но много он не поймал – две мелких рыбешки с его ладонь и одного морского ежа. Морских ежей Шакрам терпеть не мог, но помнил, что мать хвалила их за полезность и вдали от дома ему показалось правильным съесть хотя бы одного. На юношу нахлынули воспоминания такого близкого, родного, но в тоже время далекого дома. За воспоминаниями он в последний момент заметил приближение дейнозуха, уходя от пасти в невиданном пируэте. Кольнув напоследок тварь, он мгновенно оценил шансы и дал деру. Разъяренное уколом страшилище завиляло мощным хвостом. Шакраму в этот раз повезло – дейнозух, судя по всему, оказался ранен и не поспевал за юрким юношей. Но изгой не думал об этом, улепетывая в неизвестность. В какой-то момент Шакрам остановился за валуном. Беспокойное море искажало солнечные языки, то и дело бьющие в глаза, но сколько саг"гаш не всматривался, дейнозуха нигде не было видно. Почувствовав новую опасность, Шакрам вжался спиной в камень, затаил дыхание и не шевелил даже глазами. В трех локтях перед ним проплывала здоровенная плащеносная акула. Оглядывая его оценивающим взглядом, тварь медленно сделала несколько кругов, а потом уплыла по своим делам. Шакрам еще долго не шевелился, но все-таки медленно отпрянул от камня, прослушивая пространство и шаря глазами. Сердце бешено колотилось в груди и казалось, что вот-вот его услышат и нагрянут новые, еще более страшные враги. И зачем только Шакрам об этом подумал? Долго он еще называл себя идиотом, когда услышал далеко отсюда мегалодона. Огромнейшая акула, превышающая размеры саг"гаш в 60 раз. На нее не охотились даже мужчины его племени, предпочитая переждать в ракушах до следующего утра.