Текст книги "Праведник поневоле"
Автор книги: Мэдлин Хантер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Мистер Питерсон, по-видимому, был так рад исполнить просьбу Бьянки, что в своем поспешном отступлении споткнулся и чуть не упал.
Бьянка опустилась на стул напротив Верджила.
– Я хочу, чтобы вы предоставили оставшуюся часть доходов в мое распоряжение.
– Это противоречит моим намерениям.
– Это же мое наследство.
– Даже если бы вы были самой благоразумной из женщин, передав деньги вам, я бы нарушил свои обязательства. Судя по всему, вы хотите сделать меня соучастником вашего разорения. Об этом не может быть и речи.
– Мистер Питерсон сказал, что опекун обязан быть справедливым в удовлетворении моих просьб о выдаче средств.
– Все вам необходимое вы можете получить в любой момент – лавочникам достаточно выслать мне счета. Для модисток и торговцев разными дамскими безделушками это обычное дело. Я не намерен больше возвращаться к этому вопросу, разве что ваши расходы перерастут в расточительство.
– Поскольку модисток в доме нет, обвинение в расточительности мне не грозит.
Лицо Верджила немного смягчилось.
– Прошу извинить меня. Конечно, вы хотели бы в полной мере насладиться плодами выпавшей на вашу долю удачи. Я попрошу Пенелопу через несколько недель съездить с вами в Лондон.
– Благодарю. И все же мне хотелось бы иметь кое-какие карманные деньги уже сейчас, чтобы купить кое-что для личного пользования.
Как и ожидала Бьянка, определение «личный» освободило ее от дальнейших расспросов. Верджил выдвинул ящик стола.
– Полагаю, двадцати фунтов будет довольно, – сказала Бьянка.
– Это слишком крупные карманные деньги, мисс Кенвуд.
– Часть этой суммы пойдет на выплату гонорара мистеру Питерсону.
– Мистер Питерсон может выслать счет мне.
– Я бы предпочла, чтобы он этого не делал, так как хочу, чтобы он помнил, кто его клиент. К тому же я не считаю справедливым заставлять его ждать, пока я получу свое наследство.
Вытащив из ящика несколько банкнот, Верджил положил их на стол, затем приблизился к стулу, на котором сидела Бьянка, и, больше не скрывая раздражения, взглянул на нее сверху вниз так, что ей захотелось куда-нибудь спрятаться.
– Я не привык в столь резком тоне решать денежные проблемы, в особенности с женщинами. Мне также непривычны вопросы, которые подвергают сомнению мою честность и компетентность относительно того, как я распоряжаюсь вашим состоянием, тем более на глазах у человека, с которым я не имею чести быть знакомым. – Верджил наклонился к Бьянке и вцепился в подлокотники. Девушка всем телом вжалась в спинку стула, пытаясь укрыться от молний, которые метали его глаза. – На самом же деле, мисс Кенвуд, дядя Верджил полагает, что его непочтительной подопечной не помешало бы задать хорошую трепку.
Бьянка открыла рот, собираясь вслух выразить негодование, но тут Верджил круто повернулся к ней спиной и решительно зашагал к двери.
Лишь только он удалился, она сгребла со стола оставленные им банкноты, прошла в библиотеку и, подойдя к мистеру Питерсону, протянула ему десять фунтов.
– Это ваш гонорар и покрытие понесенных издержек. Остаток этой суммы употребите, чтобы открыть для меня счет в банке. Если потребуется, воспользуйтесь своим собственным именем.
– У лорда Леклера наверняка есть счет, на который вы можете выписывать чеки.
– Я хочу иметь свой собственный счет и хочу, чтобы он о нем не знал. Как только дело будет сделано, извольте сообщить, мне об этом письмом. Кроме того, потрудитесь разузнать насчет этих предложений о покупке долей в компаниях.
– Хорошо, я попытаюсь, если вы настаиваете. Письма прикажете адресовать сюда?
– Да. Вряд ли виконт позволит мне отлучиться отсюда надолго. Судя по всему, это произойдет не раньше, чем я выйду замуж или мне исполнится двадцать один год.
Но Бьянка не собиралась выходить замуж и отказывалась ждать, когда ей исполнится двадцать один год. Если Питерсону удастся получить имена заинтересованных в покупке долей сторон, у нее появится возможность достать необходимые средства, чтобы отправиться в Италию вопреки чинимым Верджилом Дюклерком препятствиям.
Едва Верджилу удалось унять бушевавший после неожиданной встречи с мистером Питерсоном гнев, как пожаловал еще один гость – его друг Адриан Бершар. Появление Бершара сулило Верджилу избавление от назойливых эротических фантазий по поводу укрощения Бьянки Кенвуд, и это его очень устраивало.
– Давненько мы с тобой не виделись! – Верджил с улыбкой поприветствовал друга.
– Верно. Отчего ты не пробыл в Лондоне подольше? Где ты скрывался? – Впрочем, в темных глазах Адриана не наблюдалось особого интереса.
Верджил жестом указал на стол:
– Семейные дела отнимают почти все время. – Объяснение выглядело правдивым, хотя жест недостаточно убеждал. В Леклер-Парке Верджил пробыл ничуть не дольше, чем в Лондоне. Из всех друзей Верджила Бершар более остальных чувствовал фальшь.
– Я часто скрываюсь в своем северном имении – там не нужно быть виконтом, – прибавил он на случай, если Адриан все же заподозрил его в лукавстве. – Очень мило с твоей стороны навестить меня здесь и избавить от этой тяжкой повинности.
– К сожалению, это не светский визит. Давай выйдем, и я тебе все объясню.
Верджил с любопытством проследовал за Бершаром. Они прошли подъездную аллею и дошли до места, где окружавшая дом дорога обрывалась. Там в тени под деревом стоял экипаж, в котором сидел седовласый господин с выдающимся вперед крючковатым носом.
Верджил оттащил Адриана в сторону.
– Мог бы предупредить, что привез Веллингтона.
Герцог, по-видимому, услышал его слова.
– Это я попросил Бершара доставить меня сюда, но не объявлять о моем прибытии, и он с точностью исполнил свою миссию, – проскрипел Веллингтон, выходя из экипажа.
– Ваша светлость, вы оказали мне честь своим визитом!
– Это не визит, посему я попросил Бершара вызвать вас ко мне сюда. Не сочтите мой шаг оскорблением для вашей сестры, Леклер, у меня попросту нынче нет времени на салонные разговоры. – Он взмахнул тростью. – Вот приятная, тенистая тропа. Давайте немного пройдемся.
Верджил двинулся вперед, держась возле Адриана, которого Веллингтон сделал своим протеже, – покровительство важной особы обеспечивало третьему сыну графа Динкастера место в палате общин.
Несколько минут тишину нарушало лишь мерное постукивание трости о землю. Герцог даже не пытался заполнить ее какими-нибудь незначительными замечаниями.
– Я приехал говорить с вами по весьма щекотливому делу, – наконец начал он. – Чтобы начать этот разговор, невозможно найти приличного повода, и я буду прямолинеен. Я приехал расспросить вас об обстоятельствах смерти вашего брата. Случаи непредумышленных самоубийств от выстрела всегда вызывали во мне интерес. Сделать такое непросто. Я хотел бы знать, точно ли с вашим братом произошел несчастный случай, не было ли это самоубийством.
Верджил с возмущением посмотрел на Адриана, но в ответ на его взгляд друг едва заметно отрицательно покачал головой. Получив знак того, что Адриан не предал и не проболтался, Верджил немного успокоился.
– Да, это было самоубийство, о чем известно только членам семьи и узкому кругу друзей.
– Я ценю ваше доверие. Очень прискорбно, однако, что мои опасения подтвердились. Скажите, вы никогда не находили странным то обстоятельство, что за одну неделю произошло два самоубийства значительных особ – вашего брата и Каслрея?
– Мой брат был подвержен приступам черной меланхолии, а министр иностранных дел являлся душевнобольным. Эти случаи никак не связаны.
– Я в этом не уверен, Леклер. Вашего брата могли шантажировать. Вы не находили каких-нибудь доказательств? Я спрашиваю об этом потому, что имеются указания на то, что Каслрея шантажировали.
– Я думал, эта версия уже похоронена, причем вами же.
– Принимая во внимание общественное положение Каслрея, я не мог допустить, чтобы подобная информация распространилась. Этот человек был явно нездоров, и я считал эту версию недостоверной. Однако при нашей последней встрече Каслрей обмолвился о каком-то письме, намекал на свой страх перед разоблачением.
Разоблачение. Верджил сразу понял, к чему клонит герцог.
– Как вы уже упомянули, он был нездоров.
Прежде чем заговорить снова, Веллингтон сделал несколько шагов.
– Автор письма заявлял, будто у него имеется доказательство некоей преступной деятельности.
Верджил остановился, вынуждая к тому же Адриана и Веллингтона.
– Итак, после долгих размышлений эта подробность заставила вас заключить, что мой брат имеет отношение к упомянутой деятельности?
– Да выслушай же до конца! – потребовал Адриан.
– Не хочу ничего слышать, черт побери!
– Мне понятен ваш гнев, Леклер. Уверяю вас, единственная связь, которую я усматриваю между этими двумя самоубийствами, – возможный шантаж. – Голос Веллингтона посуровел. – Я повторяю свой вопрос: у вас есть причины предполагать, что вашего брата шантажировали? А чтобы у вас не появилось желания слукавить и тем самым обелить его имя, позвольте заметить, что, по-видимому, сейчас готовятся новые жертвы, и происшествие с лордом Фэрхоллом на охоте в мае было вовсе не случайным. Я думаю, нам еще предстоит стать свидетелями многих смертей и несчастий, если мы не докопаемся до сути.
Верджила охватила ярость, в нем все клокотало; однако его гнев был вызван не суровым тоном Железного герцога. Веллингтон хранил тайну почти год, не в состоянии решить, насколько он прав в своих подозрениях о характере этих случаев и существующей между ними связи.
– Да, я думаю, Милтона шантажировали. И полагаю, именно поэтому мой брат покончил с собой. Он оставил письмо – я нашел его в бумагах, которые, он знал, я буду разбирать, как только управление имением перейдет в мои руки. В письме имелись намеки на предательство, вот только не знаю чье – его или кого-то другого. В основном он писал о семье и о том, что, пока мы не погибли, ему лучше сойти со сцены. Мне хотелось верить, что Милтон имел в виду наши финансы, которые находились в ужасающем состоянии. Однако в моей душе уже тогда шевельнулось подозрение: уж не направлял ли кто-то его руку с пистолетом.
Мужчины присели на упавшее дерево, и, пока Верджил рассказывал, Веллингтон, слушая его, чертил на земле тростью какие-то фигуры.
– Допустим, что шантаж присутствовал в обоих случаях. Была ли его целью смерть несчастных? – проговорил Адриан.
– В этом весь вопрос. – Веллингтон кивнул.
– Для моего брата, возможно, единственной причиной было наше финансовое положение. Никто никогда не догадался бы о его неплатежеспособности – об этом никому не было известно. Брат тратил деньги с легкостью, так, будто не испытывал никаких затруднений.
– Как правило, считается, что шантажист хочет лишь пустить кровь своей жертве. Однако выбор времени… Мы получили доказательство существования в стране радикалов, замышляющих убийство членов правительства и палаты лордов. Подумайте, насколько проще и вернее действовать таким путем…
– Мой брат не был выдающимся политиком.
– Но он интересовался политикой.
– Всего лишь абстрактный интерес, не более.
– Но это могло привести вашего брата к сближению со сторонниками насилия, которые стремились вовлечь его в дело, а через него и других, – заметил Веллингтон. – Быть может, в отношениях вашего брата с этими людьми не содержалось ничего противозаконного, но те впоследствии могли использовать эту связь против него.
Замечание повисло в воздухе, требуя ответа. На этот раз герцог ясно сформулировал опасения самого Верджила насчет причин смерти Милтона.
– Вам не попадались письма, доказывающие дружбу вашего брата с министром иностранных дел? – неожиданно спросил Веллингтон.
– Я их не искал.
Это была ложь. Отъявленная ложь. Верджил не хотел, чтобы это предположение так скоро стало фактом.
– Значит, вам придется это сделать.
– Я сейчас занят другими делами. Не думаю, что между этими смертями существует прямая связь, кроме разве одного и того же шантажиста; и я более заинтересован в том, чтобы найти этого человека, чем получить сведения о порочащих моего брата грехах.
– Стало быть, вот в чем причина твоих постоянных поездок то сюда, то в Лондон, – заметил Адриан. – И как, есть подвижки в деле?
– Очень небольшие.
Точнее, чертовски маленькие, тем более, если учесть, как много времени и жизненных сил он потратил на эти поиски.
– К сожалению, я здесь ничем не могу быть полезен – в моих силах только наблюдать за людьми и гадать, нет ли в их поведении чего-либо настораживающего, – медленно произнес Веллингтон. – И у меня есть причины полагать, что некоторые проявляют беспокойство. Страшно подумать, что есть кто-то, кто раскапывает чужие тайны, и потом шантажирует ими ваших друзей, а может, и еще хуже: доводит их до того, что они готовы лишить себя жизни, лишь бы их оставили в покое.
– Ну а ты, Бершар? У тебя какой во всем этом интерес? Или ты приехал лишь с тем, чтобы устроить мою тайную встречу с его светлостью?
Верджил так и не дождался ответа. Когда все трое поднялись и направились обратно к скрытому поддеревом экипажу, за Бершара ответил Веллингтон:
– Ваш друг для меня проводит кое-какие тайные расследования относительно лорда Фэрхолла. Поскольку надежность Адриана не подвергается сомнению, надеюсь, вы поделитесь с ним всеми сведениями, какие вам удастся раздобыть, чтобы дело решилось возможно быстрее.
– Разумеется, ваша светлость.
Еще одна бесстыдная ложь. Адриан действительно являлся другом Верджила, опытным не только в расследованиях, но и в сокрытии тайн, однако Верджил не собирался передавать никаких сведений кому бы то ни было, если это грозило бросить тень на репутацию Милтона или на семью Дюклерков.
А ему казалось, что именно так и случится по причинам, которые он осмотрительно избегал упоминать в разговоре.
Глава 5
– Понимаешь, что я имею в виду? – шепнула Шарлотта, сидя рядом с Бьянкой в гостиной и наблюдая за прибытием гостей.
Верджил, стоя у камина, любезно беседовал с Флер и ее матерью, миссис Манли, приехавшими сразу после полудня в великолепном экипаже.
– Между ними ничего нет, – пробормотала Шарлотта, покачивая головой. – Ну… то есть я сама не знаю. Верджил точно так же мог бы разговаривать и со мной, а Флер – со своим отцом.
Сидящая по другую руку от Шарлотты Диана Сент-Джон, одна из ближайших подруг графини, потрепала Бьянку по руке, потом бросила взгляд на Верджила и дам, стоявших возле камина, и ее глаза весело заблестели.
– Я бы на вашем месте не беспокоилась по поводу вашего брата и мисс Манли – в подобных делах не всегда все обстоит так, как выглядит со стороны. Они превосходно смотрятся вместе, не так ли? Подходящая пара.
Однако Верджил и Флер не очень соответствовали этому определению. Высокая, стройная, с темными волосами и алебастровой кожей, Флер была воплощением изящества. Из маленького, украшенного лентами пучка были выпущены вьющиеся локоны, которые обрамляли ее овальное лицо с нежными, словно розовый бутон, губами. Бьянке она показалась умной, приятной девушкой с уравновешенным характером, темно-карие глаза которой постоянно все примечали.
Бьянка была слегка разочарована оттого, что у нее не нашлось причин невзлюбить Флер, и всякий раз при взгляде на группу у камина ею овладевал приступ неизъяснимой тоски.
– Боюсь, Верджил приносит себя в жертву ради денег, – сказала Шарлотта. – Он вроде бы счастлив видеть Флер, но если учесть, что она с семьей покинула Лондон восемь недель назад и они все это время не встречались…
– Вы этого не можете знать, – возразила миссис Сент-Джон. – Может статься, когда его нет ни здесь, ни в Лондоне, он иногда навещает ее.
– Не думаю. Брат почти всегда ездит в свое имение в Ланкашире, и каждый раз сообщает своим поверенным, Пен и моей гувернантке, где его можно найти. Верджил не станет устраивать тайные свидания с женщиной, на которой он не может жениться.
Бьянка, резко обернувшись, подозрительно уставилась на погруженную в грустные мысли Шарлотту.
– Неужели?!
– Насколько я понимаю, это дело обычное. Пен даже предупредила меня на будущее, что следует быть готовой к привязанностям мужа, которые у него возможны время от времени…
Миссис Сент-Джон потупилась.
– По-моему, в разговорах при вас, Шарлотта, многие были недостаточно сдержанны.
Бьянка отметила про себя, что миссис Сент-Джон не опровергла слова Шарлотты, не сказала, что наставления Пен поняты превратно.
– Такой подход проясняет многое, и, прежде всего это. – Шарлотта кивком указала на беседовавших у камина. – Тогда становится ясно, отчего постоянно откладывается объявление о помолвке. С такой красотой и приданым Флер не нужно долго ждать предложения. Странно, что такое положение вещей ее, по-видимому, не тревожит. Зато ее мать начинает терять терпение.
Да, мать Флер начинала терять терпение. Ее глаза ярко горели. Миссис Манли с любезной улыбкой следила за ходом беседы, так высоко откинув голову, что перо, воткнутое в ее шелковую, отделанную тесьмой затейливую шляпку без полей, отклонялось под углом, словно знак вопроса.
– Вечер обещает быть насыщенным. Тебе следует пойти отдохнуть, – послышался мужской голос.
Оторвавшись от созерцания группы у камина, Бьянка обнаружила, что слова эти принадлежат присоединившемуся к ним Дэниелу Сент-Джону. Видный мужчина, безучастная холодность которого могла мгновенно сменяться самыми настойчивыми проявлениями внимания, он с подобающим почтением обратился к своей жене, составлявшей для него предмет самой живой заботы.
– Когда я в интересном положении, Дэниел всегда становится чрезвычайно милым, – с улыбкой пояснила девушкам Диана. – Не беспокойся, дорогой, после вторых родов я стала куда выносливее.
– Все разно покой тебе необходим. – Дэниел протянул ей руку, чтобы проводить в комнату для отдыха.
От Бьянки не укрылся взгляд, которым обменялись супруги. Между ними на миг установилась незримая связь, согретая душевным теплом и радостью, которая возникает между людьми, безгранично преданными друг другу. Казалось, в их глазах отразились воспоминания о прожитых вместе годах, которые наполнили особым содержанием этот обычный, ничем не примечательный обмен взглядами.
Бьянка вновь посмотрела на беседующих у камина и, заметив, насколько отличалось поведение Верджила и Флер от поведения этой супружеской пары, объяснила для себя замечание Шарлотты по-своему: страсть или любовь не обязательно проявлять открыто. Очевидно, между мужчиной и женщиной может существовать невысказанная интимная близость, без физического контакта.
Диана Сент-Джон, подчинившись мужу, поднялась со своего места.
– Что ж, непродолжительный отдых – мысль здравая. – Рука об руку, в молчании, которое, однако, говорило о многом, они неспешно пошли к выходу из гостиной.
Суматоха в холле возвестила о прибытии еще одного экипажа.
– Наконец-то последний. – Шарлотта поднялась. – Должно быть, приехала миссис Гастон, одна из подруг Пенелопы и покровительница искусств. Она не отказала Пен в поддержке, даже когда после ее разрыва с мужем от нее отвернулись все друзья. Думаю, Пен пригласила ее ради тебя: ведь ты так славно поешь! – Бьянка с Шарлоттой последовали за Пенелопой и Верджилом навстречу гостье.
Прибывшую в просторном экипаже миссис Гастон Пенелопа встретила с распростертыми объятиями.
– Как любезно с твоей стороны найти время и выбраться к нам!
Миссис Гастон оказалась красивой женщиной, с высокими скулами, отливающими медью каштановыми волосами и обезоруживающей улыбкой. Она держалась с горделивым изяществом. На ней были платье с экзотическим узором и шляпка с экстравагантным плюмажем.
– Это ты проявила любезность, предоставив мне шанс сбежать на несколько дней из города. Боюсь, однако, что я совершила faux pas, за что вынуждена просить тебя о снисхождении.
– Faux pas? Ты? Быть этого не может.
– Увы! Видишь ли, я привезла с собой подругу.
– Но я же писала, что буду рада всем твоим друзьям!
– Да, ты писала. Но в моих правилах, тем не менее, предупреждать о таких случаях заранее. Однако приезд этой подруги оказался и для меня совершенной неожиданностью.
Ливрейный лакей склонился у дверцы экипажа, и оттуда сначала показалась затянутая в перчатку рука и рукав en gigot[4]4
буфом (фр.)
[Закрыть], а затем и голова с замысловатой прической, на которой красовалась изящная шляпка.
– Мария! – воскликнула Пенелопа, заключая в объятия статную женщину в бледно-голубом муслиновом наряде. – Никто не говорил, что вы приедете в этом году. Какой приятный сюрприз!
Лицо гостьи было некрасиво, с гипертрофированными чертами, но держалась она величаво и уверенно.
– Это произошло спонтанно, cara mia[5]5
Моя дорогая (ит.)
[Закрыть]. В Милане стоит невыносимая жара, мои музыканты ведут себя как избалованные дети, а тенор, ангажированный на следующую постановку, – заносчивый молодой идиот, который не считает нужным подчиняться режиссеру. Вот я и сбежала от них. Посмотрим, каково-то им придется без Каталани.
– Подумать только! Вот потеха! – шепнула Шарлотта Бьянке. – Ты знаешь, кто это?
Бьянка знала. Выдающаяся оперная певица Мария Каталани, долгие годы выступавшая в Англии, шесть лет назад вернулась в Италию, взяв под свою опеку оперный театр в Милане.
Какой подарок судьбы! Если в этом доме миссис Гастон и Каталани, такое собрание гостей обещает много интересного, гораздо больше, чем ожидала Бьянка.
Верджил выступил вперед поприветствовать Каталани и поцеловал ей руку. Она тихо ответила ему что-то, вызвав улыбку на его лице.
Если нежданный приезд оперной дивы в Леклер-Парк и встревожил виконта, то он ничем этого не выказал. Возможно, он побеседует на эту тему с Пенелопой позже.
Пенелопа пригласила новоприбывших гостей в дом. У Бьянки от возбуждения дрожали колени.
– Это, должно быть, Шарлотта. Совсем взрослая женщина и прехорошенькая к тому же, – сказала Каталани. – Вы уже выезжаете?
– В следующем году, – ответила за нее Пенелопа. – Верджил против того, чтобы вывозить в свет столь юных.
Каталани обернулась к следовавшему за ней виконту, и ее губы насмешливо изогнулись.
– Удачный тактический ход. Очень действенный. Пусть еще подождут такой бриллиант. Вы произведете фурор, Шарлотта. Предрекаю, что вашим братьям придется нанять дополнительных ливрейных лакеев, чтобы охранять садовую ограду.
Пенелопа подвела Каталани к Бьянке.
– Это Бьянка Кенвуд из Балтимора. Она – подопечная Верджила.
– Никогда не имела удовольствия бывать в вашей стране. Мы непременно с вами поговорим: мне хочется вас о многом расспросить.
– А мне вас. Я в скором времени собираюсь в Италию.
– Вот как? Вы планируете отправить вашу сестру и вашу подопечную в дальнее путешествие, Леклер? – Каталани неспешно прошествовала в дом. – Если вы отправляете в мою страну таких красавиц, вам потребуется еще десять лакеев.
Бьянка, в которой подобный поворот событий вызвал бурный восторг, поспешила за Шарлоттой. Это светское мероприятие обещало стать незабываемым событием.
– Кажется, сегодня гостей больше не будет, – констатировала Шарлотта. – Со слов Пен, мистер Уидерби писал, что прибудет завтра утром. Пойдем отдохнем перед ужином.
Но Бьянка отказалась, решив дождаться, когда величественная Каталани, собравшись удалиться к себе, в сопровождении Пенелопы будет подниматься вверх по ступеням. В результате она осталась стоять в одиночестве в опустевшем холле. Ища способ унять свое возбуждение, девушка зашла в библиотеку, отыскала томик стихов Шелли, который читала до этого, и устроилась в углу оттоманки, располагавшейся возле самого дальнего окна.
Бьянка часто находила здесь приют, особенно после полудня, когда свет, падавший в окно, был не столь ярок и легкий ветерок приятно овевал лицо. Ее нельзя было заметить сразу, если только не обойти сначала вокруг оттоманки, и поэтому этот укромный уголок, скрывавший расположившегося в нем от посторонних глаз, сделался ее любимым убежищем.
Поблизости послышались шаги, и Бьянка, вытянув голову, обернулась – к ней со шляпой и хлыстом в руке приближался Данте. Он со всего маху грузно упал на оттоманку, развернувшись к ней лицом, и вытянул вперед ноги в щегольски начищенных сапогах.
– Все в сборе? – После приезда Флер Данте исчез из дома и, видимо, только что вернулся.
– Все, кроме мистера Уидерби.
– Странно, что он задерживается. Я-то думал, он дорожит каждой минутой, проведенной рядом с сестрой.
– С Шарлоттой?
– С Пен. За последний год Уидерби сделался ее милым другом – по крайней мере, он сам так считает. Не знаю, что обо всем этом думает Пен, но на первый взгляд она вроде бы одобряет его общество. Я уверен, именно потому она его и позвала: ее не остановило даже то, что он дружен с Верджилом.
Выражением «милый друг» Данте намекал не столько на приятельские отношения, сколько на сердечную привязанность; он частенько в разговоре с Бьянкой опускался до слишком свободной болтовни, словно их обоих связывало какое-то общее, недоступное пониманию окружающих видение мира. При этом его заговорщический тон как будто подразумевал некую интимность в их отношениях.
Данте развалился на оттоманке, поглядывая на Бьянку из-под густых ресниц, отчего ей всякий раз делалось неловко – так он смотрел на нее, только когда они оказывались наедине.
– Недавно приехала Мария Каталани с миссис Гастон. Их прибытие для всех стало неожиданностью, – сказала Бьянка.
Данте встрепенулся.
– Миссис Гастон здесь? Прежде чем согласиться остаться, мне стоило справиться у Пен, кто приедет.
– Она вам не нравится?
– Благодаря своей напористости она втерлась в определенные круги, возомнила себя покровительницей молодых талантов и теперь хочет, чтоб весь свет знал, как она поспособствовала их карьере.
– Вот как? Она способствовала их карьере?
Данте пожал плечами:
– Возможно. Артистическое общество Пен меня мало занимает, а у нас, по-видимому, собралось именно оно. Миссис Гастон и Каталани, лорд Кейн, тоже покровитель искусств. С Корнеллом Уидерби бывает интересно, но в кругу таких гостей он, верно, будет говорить исключительно о своей поэзии, если только Верджил не сумеет отвлечь его от этого предмета.
– Вы полагаете, Верджил позволит Каталани остаться?
– А почему бы и нет?
– Но ведь здесь Флер, Шарлотта и…
Намек Бьянки позабавил Данте.
– Это гости Пен, и брат отдает себе отчет в том, чем обернется его отказ. Верджил, может, и святоша, но он никогда не позволяет себе грубости. В довершение всего оглушительная слава, которой пользуется Каталани, отвлекает внимание от средств, с помощью которых она была достигнута. – Данте поднялся. – Пойду-ка я прогуляюсь. Если окажете честь и составите мне компанию, я покажу вам очаровательные руины…
Бьянка уже и сама нашла в Леклер-Парке развалины средневекового замка, и у нее не было ни малейшего желания отправляться туда вдвоем с распущенным молодым человеком. Она не раз замечала, как начинают блестеть глаза у Данте, когда он смотрит на нее.
– Благодарю вас, но я, пожалуй, еще немного почитаю.
На лице Данте проступило легкое раздражение. К изумлению девушки, он протянул руку и провел пальцем по ее щеке.
– Вам не следует опасаться меня, дорогая.
Бьянка уклонилась от его прикосновения.
– Ваш брат сказал, что фамильярное обращение с женщинами противоречит понятиям хорошего тона.
– Так то мой брат – не я.
И это было правдой. Верджил совсем другой. А этот молодой человек всю предыдущую неделю не давал ей прохода. Бьянка пыталась отбить у него охоту к ухаживаниям, но, как видно, безуспешно.
Рука Данте снова коснулась ее лица: взяв ее за подбородок, он приподнял ее голову. Не веря в происходящее, Бьянка изумленно уставилась на него, а он склонился к ней и поцеловал в губы. Все произошло так быстро, что она поначалу даже не могла пошевелиться.
Неправильно расценив ее поведение, он медленно опустился на оттоманку, придвинулся ближе к ней и еще более настойчиво поцеловал, а затем попытался обнять.
Девушка вырвалась и метнулась к окну. В ярости и смущении она резко осадила его:
– Не смейте больше этого делать!
Данте лениво поднялся.
– Прошу извинить – мне следовало сначала испросить вашего на то позволения…
– Вы бы его не получили.
– А я считаю, что получил бы.
– Вы неправильно истолковали наши дружеские отношения.
– Не думаю. Вы просто напуганы и сконфужены, а это совершенно естественно для столь невинной особы. Я больше не стану целовать вас без вашего позволения, но, когда я его попрошу, вы мне его дадите.
Бьянке хотелось бросить ему в ответ какую-нибудь колкость, и она судорожно подыскивала подходящие слова, но не успела ничего сказать, ибо Данте с отвратительно самоуверенной улыбкой вышел из библиотеки.
Бессильно опустившись на оттоманку, Бьянка всем телом вжалась в угол. С чего этот распутник взял, что она намерена его поощрять? Или дело в том, что он узнал о ее выступлениях в Лондоне? Насколько ей известно, он даже был на одном из них.
Какое счастье, что это не Данте счел ее поведение чересчур фривольным.
– Пренебрегаешь обязанностями хозяина? – спросил Данте, неторопливо входя в кабинет Верджила, где тот разбирал почту.
– Даю отдых лицу: мне придется еще так много улыбаться, что скулы сведет.
– Все не так уж плохо – приглашены Уидерби и Сент-Джон, так что и тебе будет развлечение.
Слава Богу, Пенелопа пригласила Дэниела и Диану Сент-Джон, с которыми Верджил не виделся много месяцев. Они были не только друзьями Пен, но и его друзьями. Пенелопа подружилась с Дианой Сент-Джон, когда молодая женщина впервые появилась в Лондоне; его сестра даже сыграла определенную роль в драматичных событиях, которые закончились браком Дианы с судовым магнатом.
Что же касается Уидерби, Верджил подозревал, что, приглашая его, Пен руководствовалась не столько желанием поразвлечь брата, сколько иными соображениями.
Данте лениво прислонился к оконной раме и с отрешенным видом бросил свинцовый шарик на наклонную плоскость стоявшей на подоконнике игрушки.
– Флер, как всегда, чрезвычайно мила. Стоит ли нам ожидать объявления о помолвке в один из вечеров после ужина?
– Думаю, нет.
– Помилуй, Вердж, все мыслимые сроки вышли.
– Уж кому-кому, только не тебе читать мне нравоучения, Данте. Мои обязанности по отношению к настоящим членам семьи значительно перевешивают любой долг по отношению к тем, кто только, возможно, войдет в нее.
– Хочешь сказать, мы так дорого обходимся, что ты не можешь позволить себе обзавестись еще и женой?
– Я хочу сказать, что любая женщина, которая выйдет за меня, будет питать определенные надежды, которые я на данный момент удовлетворить не в силах. А посему мы вынуждены возвратиться к вопросу о твоей предполагаемой женитьбе, которая существенно облегчила бы наше финансовое положение. Итак, я возвращаю заданный тобой вопрос тебе: стоит ли нам рассчитывать на помолвку? Как помнится, один самоуверенный светский хлыщ самодовольно заявил, что одной недели ему будет довольно.
