Текст книги "Праведник поневоле"
Автор книги: Мэдлин Хантер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
– Здесь письма моего брата: я взял их на время, чтобы прочесть. Надеюсь, вы не против?
– Нет-нет. – Этот жест тронул Бьянку. Она не ожидала от виконта такой сентиментальности. – Когда скончался ваш брат?
Верджил помог Бьянке взобраться на лошадь.
– Менее года назад.
– Быть может, среди бумаг есть и другие его письма. Мы их найдем, когда перевезем все в Леклер-Парк.
Они пустили коней галопом и только тут заметили, что навстречу скачет белокурый молодой человек, приветственно махая рукой. С искусно завязанным галстуком, в высокой касторовой шляпе и модной куртке, он походил на картинку со страницы модного журнала.
Всадник осадил лошадь и залихватски снял шляпу.
– Мисс Кенвуд, какое счастье снова видеть вас! Останься я в Лондоне днем дольше, и мне бы стало вас не хватать.
При слове «снова» Верджил и глазом не моргнул.
– Вы, должно быть, Найджел Кенвуд, кузен моей подопечной. А я – Леклер.
– Рад знакомству, лорд Леклер.
– Я бы и сам заглянул к вам, если бы знал, что вы в Вудли, а не во Франции. Примите мои извинения.
Найджел улыбнулся Бьянке. Они были немного похожи – те же голубые глаза и золотистые волосы. Довольно привлекательный мужчина, решила про себя Бьянка; вот только есть что-то такое в его лице, что намекает на неуравновешенный характер.
– Я здесь всего неделю. Был занят: разгребал дела Вудли, но теперь жизнь налаживается.
– Тогда вы должны как можно быстрее наведаться в Леклер-Парк. Уверен, дамы будут вам весьма признательны. Новые лица в деревне – такая редкость.
– Благодарю вас, обязательно воспользуюсь вашим приглашением.
Найджел вновь нежно улыбнулся Бьянке, и она ответила ему тем же. Глядя на них, вяло улыбнулся и Верджил: ему показалось, что восторженный взгляд Бьянки задержался на Найджеле дольше, чем позволяли приличия. Благодаря своей проницательности Верджил понял, что она своим поведением вовсе не собиралась ввести его в заблуждение, а лишь пыталась зародить в нем опасения относительно ее пагубного влияния на невинную Шарлотту.
Отклонив предложение Найджела выпить чаю, Бьянка и Верджил отправились восвояси, и всю дорогу он старался держаться рядом с Бьянкой.
– Вы, оказывается, уже встречались с новым баронетом раньше… но мне об этом не говорили.
– Неужели? Действительно, несколько дней назад утром я приезжала сюда верхом, чтобы поближе осмотреть Вудли, и встретила Найджела на улице. Было бы неучтиво не остановиться и не поговорить с ним: ведь он мой родственник.
– Он сам показывал вам Вудли?
«Вы входили в дом? Вы оставались с ним в доме наедине?»
Лицо Верджила сделалось каменным, и это рассмешило Бьянку.
– Да, показывал. Это собственность моего деда, поэтому я с любопытством его осмотрела.
На самом деле Бьянка всего лишь прогулялась по саду, но, подбросив виконту еще одну двусмысленность как повод поразмыслить на досуге, она осталась собою очень довольна.
– Я полагаю, сегодня утром вы как раз намеревались посетить Вудли и побывать в кабинете Адама. Рад, что оказался вам полезен.
На этот счет у Бьянки имелись сильные сомнения: она заметила, что Верджил все время пытался усмотреть какую-то особую подоплеку в ее визите в Вудли в бриджах и рубашке, вероятно, он подозревал, что она знала о возвращении Найджела из Лондона в тот день.
А посему Бьянка заключила, что в общем и целом прогулка удалась.
Возвращаясь домой, они выбрали короткий путь. Почувствовав себя увереннее в дамском седле, Бьянка пустила лошадь галопом через парк и не придержала ее, даже когда въехала в лес. Розовые лучи утреннего солнца проглядывали сквозь ветви деревьев; несущейся со скоростью ветра Бьянке они казались удивительными расплывающимися пятнами.
Засмотревшись на них, девушка потеряла бдительность. Вдруг, бог знает отчего, ее кобыла вдруг резко попятилась и встала на дыбы. Бьянка пыталась усмирить лошадь, но животное, обезумев, закружилось на задних ногах, и тут уже не солнце, а деревья и земля завертелись у нее перед глазами. Бьянка не удержалась в дамском седле и упала навзничь, больно ударившись о землю.
В следующий момент она почувствовала на себе тяжелое тело Верджила, накрывшее ее, и его руки, защищавшие ее голову. Бьянка с негодованием попыталась высвободиться из-под него, и уже открыла было рот, чтобы запротестовать…
Но тут утреннюю тишину разорвал треск. Верджил крепко прижал Бьянку к земле.
– Эй, осторожнее там! – гневно крикнул он в сторону, откуда раздался выстрел, удерживая за поводья лошадей, которые ржали и пытались встать на дыбы.
Бьянке вдруг стало безразлично, что они, должно быть, выглядят смешно, неуклюже растянувшись на земле.
– Кто это стрелял?
– Должно быть, браконьеры охотятся на птиц. Какая дерзость пользоваться оружием вместо силков! Обычно, если они решаются стрелять, то делают это очень рано. Сейчас мы в нескольких милях от дома, и к тому же стрелявшие думают, что вся семья еще спит.
Слева от них раздался еще один хлопок. На этот раз Бьянка различила едва слышный глухой звук попавшей в дерево пули. Лошади тут же вздыбились и едва не вырвались.
Верджил выругался и снова что-то выкрикнул. Он все еще прижимал ее к земле своим телом, а его дыхание щекотало ей затылок.
Бьянка совершенно не ощущала опасности – напротив, она была абсолютно уверена в надежности защиты. Она почувствовала близость Верджила, вдохнула исходящий от него аромат свежести и кожаной одежды, и по ее телу порхающей бабочкой побежала дрожь.
– Теперь вы понимаете, почему нельзя ездить верхом в это время. Это опасно, – сказал Верджил.
– Но вы ведь тоже собирались.
– Я – другое дело. – Слова прозвучали над самым ухом Бьянки. Он прижимал ее к земле с такой силой, что ее подбородок утопал в листьях и глине. Его теплое дыхание ласкало ей висок, усиливая волнение и заставляя бабочку сильнее бить крыльями.
Верджил начал подниматься, но делал это медленно, не торопясь выпустить Бьянку из рук. Нечто, что она не могла выразить словами, шло от него к ней и очень волновало ее, и она даже слегка испугалась этого незнакомого чувства. Бабочка снова затрепетала у нее в груди.
Бьянка перевернулась на спину и посмотрела Верджилу в глаза. Никто и никогда не смотрел на нее так… необычно – по крайней мере, с такого близкого расстояния. Его взгляд проникал ей в самую душу.
Теперь Бьянка больше не чувствовала себя защищенной, скорее напротив – бабочки множились, разлетаясь по всему телу, и неистово, в бешеном ритме, били крыльями. Это были крылья предостережения… и восторга.
Наконец Верджил встал с земли и преклонил колено, протягивая ей руку, чтобы помочь встать.
– Вы целы?
Бьянка осторожно пошевелила руками и ногами.
– У меня просто чуть не разорвалось сердце. Лошадь не сбросила меня, я сама упала, но все равно нынче утром у меня все будет болеть. – Она с трудом поднялась на ноги. – Вы превосходный опекун, дядя Верджил. Не каждый бросится закрывать своим телом от пули едва знакомую женщину.
– Любой джентльмен поступил бы так же, мисс Кенвуд.
Сначала они вели лошадей под уздцы, чтобы успокоить животных, и поехали верхом, лишь когда до дома оставалось несколько последних миль. Молчание виконта тревожило Бьянку, которую все еще не покидало странное волнение.
В конюшне Верджил спешился и подошел, чтобы помочь Бьянке. Он протянул к ней руки, но она медлила.
Верджил заметил ее нерешительность. Они посмотрели в глаза друг другу, и у Бьянки захватило дух. Она не могла отвести от него взгляда.
Сильные руки сомкнулись вокруг ее талии и, приподняв, опустили на землю. Казалось, Верджил не выпускал ее очень долго. Один миг длиной в вечность она находилась всего в нескольких дюймах от него. Легкое прикосновение его рук и близость этого высокого, сильного мужчины непередаваемо волновали ее.
– Благодарю вас. Прогулка мне очень понравилась. – К ней вернулось самообладание.
– Я рад этому, тем более что она для вас последняя.
Бьянка резко обернулась и посмотрела ему в лицо.
– Вы хотите сказать, что здесь мне нельзя ездить верхом?
– Разумеется, можно, но только днем и в сопровождении. Я распоряжусь, чтобы конюхи не давали вам лошадь ни рано утром, ни в другое время без сопровождения. – Тон Верджила был повелительным и спокойным, но некая сила, исходящая от него мощной волной, захлестнула Бьянку. – Вы также должны прекратить ваши утренние тайные встречи с кузеном Найджелом. Можете видеться с ним, когда он будет навещать вас здесь или если Пенелопа решит нанести ему визит.
Тайные встречи? Пожалуй, он сделал из этих двусмысленностей гораздо больше выводов, чем Бьянке хотелось.
Она ушла, не вымолвив ни слова, оставив Верджила предполагать самое худшее.
Верджил пододвинул стул к кровати, сел на него и поднял сапог, собираясь шлепнуть брата как следует по мягкому месту.
Данте, простонав, поднес козырьком руку к глазам и, увидев Верджила, снова застонал от досады. Он с раздражением вздохнул, с трудом приподнялся и прислонился к спинке кровати.
– Доброе утро, брат!
Верджил скользнул взглядом по обнаженной груди юного повесы и заметил рядом на столе два бокала и пустую бутылку из-под вина.
– Полночи с Мариан, как я вижу. Я же просил тебя оставить прислугу в покое! Не хватало только, чтобы у меня в доме приставали к женщинам.
– Мужчина не пристает, он бьется за жизнь. Но тебе-то не суждено этого испытать, хотя Мариан к тебе неравнодушна, и скрывает это не слишком тщательно.
– Ты тоже недостаточно скрытен, хотя в доме твоя будущая невеста.
Данте оперся головой о спинку кровати и улыбнулся.
– Ах да, прекрасная Бьянка! Твое описание совершенно не соответствует действительности. На самом деле она чудо как мила, прелестна и немного наивна. Что за удовольствие наблюдать, как она борется с нашими условностями.
Немного наивна?
– Я нынче утром сопровождал твою прелестницу верхом.
– Судя по состоянию твоей одежды, я бы сказал, что вы скорее проползли весь путь по земле.
– Браконьеры стреляли в лесу, лошади испугались, и мы действительно оказались на земле. – Все происходило немного иначе, но провоцировать расспросы было ни к чему. – Рад слышать, что мисс Кенвуд тебе приглянулась, однако хочу предостеречь: у тебя есть соперник.
– Не думаю, что это что-то серьезное, – ответил Данте, зевая.
– Ты еще не знаешь, о ком речь.
– Полагаю, не о тебе.
Верджил бросил на брата уничтожающий взгляд, который, однако, скрыл неприятный укол совести.
– Я шучу, Вердж. – Данте рассмеялся. – Вы не ладите, это очевидно. Она почти презирает тебя, и я очень страдаю от этого.
Однако если Верджил правильно понял происходящее, они с Бьянкой, к сожалению, поладили очень даже хорошо, пока лежали на земле.
– Нет, не я, но другая титулованная особа.
Это заявление умерило веселье брата. Данте был более чем уверен в своей неотразимости, но положение младшего сына не позволяло ему жениться по собственной воле.
– Какая особа?
– Ее кузен, Найджел Кенвуд.
– Второй в истории рода баронет Вудли? Что ж, титул у него весьма незначительный.
– Ее не заботят тонкости, связанные с родословной и положением в обществе. К тому же они родственники, их связывают кровные узы. Я думал, он во Франции, осматривает имущество, оставленное ему старым Адамом, но, боюсь, все закончилось скорее, чем я рассчитывал. Найджел вернулся из поездки и поселился по соседству с нами; я подозреваю, что он сделал это намеренно, зная, что мисс Кенвуд у нас. В конце концов, она владеет большей частью того, что не пошло на благотворительность, и, вероятно, по его мнению, он имеет на нее почти законные права.
Данте слушал Верджила с видимым равнодушием, но чрезвычайно внимательно.
– Что тебе известно об этом кузене?
– Он внук брата Адама. Они с братом вместе начинали дело, но тот разорился, и Адам выкупил его долю. Отец Найджела не желал заниматься торговлей, хотя Адам и предлагал ему партнерство. Сам Найджел возомнил себя человеком искусства и с тех пор, как достиг совершеннолетия, жил в Париже.
– Дилетант?
– Он музыкант. Адам порой жаловался на мальчика, говоря, что он ленится заниматься на фортепиано.
– Ну, хорошо, музыкант. Из-за этого ты поднимаешь тревогу?
– Это обстоятельство может стать причиной беспокойства или даже тревоги, поскольку мисс Кенвуд тоже занимается музыкой.
Услышав эту новую пикантную подробность, Данте приподнял брови.
– Она певица, – пояснил Верджил. – Очень любит оперу. А посему Найджел – потенциальный соперник: у них общие интересы, одна кровь.
– Ты слишком большое значение придаешь этим обстоятельствам. Мы ведем речь о браке, а не о любовной связи. Что, у отца с матерью, скажешь, были общие интересы? А у вас с Флер?
У них с Флер имелись самые приземленные общие интересы, но это к теме разговора не относилось. Верджил резко поднялся на ноги.
– Тебе стоит поторопиться. Я попытаюсь воспрепятствовать частым визитам Найджела, но совсем отказать ему от дома не смогу. – Он направился к двери.
– Эй, по-твоему, как быстро мне нужно действовать? – бросил ему вслед Данте.
Верджил обернулся. В его воображении тотчас возникла картина: руки Данте, обнимая Бьянку, прижимают ее к обнаженной груди, и ему стало противно. Чтобы избавиться от этих видений и подавить раздражение, ему потребовалось время. Эти объятия неизбежны… и необходимы.
– Даже не думай о том, чтобы обесчестить ее, – проговорил он. – И пока находишься в этом доме, держись подальше от Мариан.
Глава 4
Днем в кабинет Верджила заглянула Пенелопа и сообщила: пришло письмо с известием, что через десять дней к ним прибудут Флер с матерью.
– Я с неделю буду отсутствовать, но к их приезду обещаю вернуться, – заверил ее Верджил.
– Наверное, стоит пригласить еще каких-нибудь знакомых из Лондона, – задумчиво сказала Пенелопа. – Это поможет Бьянке освоиться в обществе.
– Только не слишком много, Пен, и отнесись к выбору гостей со всей тщательностью.
– Есть еще одно, Верджил. Мне кажется, Данте питает к Бьянке нежные чувства.
Верджил попытался понять суть сказанного, но перед его мысленным взором возникла лежащая на земле мисс Кенвуд с устремленным на него взглядом, потрясенная, с румянцем смущения на щеках, от которого кровь закипела в его жилах. Он словно бы вновь ощутил под своими руками ее тонкую, женственную талию, ее едва уловимый, головокружительный аромат лаванды и жаркую волну, захлестнувшую его, когда он, снимая ее с лошади, оказался так близко к ней.
– Пусть это тебя не тревожит, Пен. Данте не даст себя соблазнить.
– Я тревожусь не о Данте. Бьянка производит впечатление очень простодушной девушки, а Данте… не знаю, Верджил, известно ли тебе, ведь никто не решается обсуждать подобные вещи с тобой, видя, какой ты… Но все говорят, что Данте – безжалостный волокита.
«Интересно, как представляет себе Пен содержание мужских разговоров после ужина с сигарой за бокалом портвейна», – подумал Верджил. Вот уже не один год похождения младшего брата выводили его из себя, не раз подвергая тяжкому испытанию, когда приходилось смотреть в глаза взбешенного супруга.
– Приличия соблюдает даже Данте. Я уверен: его интерес к Бьянке не имеет целью каким-то образом опорочить ее.
Пенелопа часто заморгала и потрясенно уставилась на брата:
– Значит, ты ему позволяешь?
– А почему бы и нет?
– Бьянка всего лишь неискушенная девушка. Она испытает горькое разочарование, узнав правду о Данте.
– И все же я не намерен ни во что вмешиваться, Пен. Пусть все идет своим чередом. Если Данте завоюет ее сердце, молодые люди сами во всем разберутся и решат, что им делать. Так это обычно и бывает.
– Воля твоя, но лично я не перестаю возмущаться тем, что меня в свое время никто не потрудился предостеречь относительно Энтони.
А вот и нет. Верджил хотел предостеречь ее, но по молодости лет был не вправе высказывать свое мнение. Тогда последнее слово осталось за их ныне покойной матушкой – мальчик не решился сообщить старшей сестре, что у ее прекрасного графа в обществе репутация распутника, грехи которого, по слухам, носят нетрадиционный характер.
Кому-то, однако, было нужно предостеречь ее. Верджил отлично помнил, каким несчастьем обернулось для сестры это замужество. Долгожданный покой она обрела лишь пять лет назад, когда стала жить отдельно от супруга, однако этот покой был омрачен постоянным одиночеством и потерей положения в обществе. При мысли о том, в какой ад способен превратить жизнь неудачный брак, Верджилу сделалось не по себе. Но, хотя его тревожило возможное будущее Бьянки, он не мог забыть и о собственных интересах, и интересах своей семьи. Только бы Пен не вздумала при ней затеять разговор о своей неудавшейся жизни без любви и без детей!
Пенелопа с присущим женщинам скептицизмом посмотрела на брата:
– Изволь, я буду держать рот на замке. Посмотрим, как пойдет дело. Но при первом же подозрении, что Данте играет ее чувствами, я этого не потерплю и выскажу все, что о нем думаю!
– Ладно, поступай, как знаешь, Пен.
Наконец сестра удалилась, и Верджил вновь взял в руки письмо, которое читал перед ее появлением. Он еще раз пробежал листок глазами. Да, нелегко хранить тайну, ведь даже в самые неподходящие моменты она может потребовать от тебя внимания. Вот и на этот раз он намеревался уехать вместе с Данте, но теперь обстоятельства переменились.
Верджил вышел из кабинета и направился к себе в комнату, чтобы предупредить Мортона о своем отъезде, который планировался уже через день.
На следующий день Бьянка сидела в гостиной и, нетерпеливо постукивая ногой, ожидала визитера. К сожалению, карточка, которую Пен подал дворецкий, принадлежала не тому, кого она ожидала.
Найджел вихрем ворвался в зал. В парижском сюртуке с узкой талией, с темным шарфом на шее и волосами до плеч, уложенными с живописной небрежностью, он выглядел очень романтично.
Раскланиваясь с Пен, Найджел одарил Бьянку теплой приятельской улыбкой.
– Вы только недавно из Парижа, – заметила Шарлотта. – А посему должны рассказать нам о нем.
Гость с любезной услужливостью стал развлекать дам описаниями последних мод. Хотя внимание кузена по большей части было обращено к Бьянке, девушка слушала его вполуха. Она ждала, не раздастся ли звук других шагов.
Двери отворились, но это оказались всего лишь Верджил с Данте.
– Надеюсь, вы останетесь в Вудли, по крайней мере, до зимы, – предположила Пенелопа.
– Именно так.
– Я в скором времени собираюсь на несколько дней зазвать гостей и очень рассчитываю на то, что вы присоединитесь к нам в любой момент, когда вам это будет удобно.
– О, вы так любезны! Я редко навещал своего деда, так что мне здесь почти все будет любопытно.
– В прошлые годы вы нечасто бывали в Англии, Кенвуд, не так ли? – спросил Верджил.
– Да, я предпочитал жить в Париже. Французская культура с ее богатой художественной жизнью мне кажется непревзойденной.
– Так вы интересуетесь искусством? – быстро спросила Пенелопа. – Тогда вам придется по душе то общество, которое я пригласила. Ваша кузина тоже не чужда искусства – она одаренная певица, у нее ангельский голос. Иногда она даже соглашается развлечь нас с Шарлоттой…
Найджел изобразил на лице приличествующий случаю интерес, хотя не без оттенка снисходительности. Бьянка догадывалась, что он, как видно, не раз встречал молодых особ, голоса которых их друзья называли ангельскими.
– Давайте попросим ее спеть прямо сейчас, – предложила Шарлотта. – Верджил с Данте никогда не слышали ее.
– Почту за честь аккомпанировать вам! – воскликнул Найджел. – Я довольно сносно играю на фортепиано.
Бьянка почувствовала себя в весьма затруднительном положении. Она развлекала Пенелопу с Шарлоттой популярными салонными песенками и за последние две недели не имела возможности для серьезной практики. Тем не менее, одна лишь возможность петь, пусть это будет и не самое удачное ее выступление, приводила Бьянку в радостное возбуждение.
Все переместились в зал, где стоял рояль, и Найджел уселся за фортепиано.
– Мой репертуар популярных песен весьма ограничен, – предупредил он Бьянку с легким снисходительным поклоном.
– Тогда, может быть, я спою какую-нибудь арию? Приятно удивленный, Найджел поднял глаза на Бьянку. Они выбрали арию из оперы Моцарта, которую Бьянка выучила незадолго до отъезда из Балтимора. В предвкушении выступления у нее затрепетало сердце.
Когда все расселись, Найджел сыграл вступление.
Едва прозвучали первые аккорды, Бьянка воспарила на крыльях вдохновения. Теперь ей не приходилось сдерживать свой голос, как она это делала, распеваясь в своей комнате. Не было холодной, безответной пустоты, окружавшей ее в парке, куда она убегала петь. В ее выпущенном наконец на свободу сильном голосе зазвучала радость, одухотворявшая музыку глубиной чувств.
Реакция маленького зрительного зала придала Бьянке новые силы. Пенелопа была потрясена до глубины души, Данте покорен, Шарлотта смущена, а Верджил чрезвычайно заинтригован. Бьянка скосила глаза на Найджела и прочитала на его лице удивленное одобрение. Сам он весьма искусно владел инструментом и, по-видимому, сознавал, что его мастерство оценено аудиторией по достоинству.
Когда Бьянка закончила петь, в зале воцарилась такая тишина, что было слышно жужжание влетающих в открытое окно насекомых. На миг Бьянка застыла, сдерживая нарастающую эйфорию и прислушиваясь к биению своего сердца…
– Это просто невероятно, дорогая кузина! – тихо проговорил Найджел. – Вы поете вполне профессионально.
– Вы всех нас поразили, Бьянка, – подтвердила Пенелопа. – Ваше мастерство, сэр Найджел, также достойно самой высокой похвалы. Я вижу, ваш интерес к музыке довольно серьезен.
– Это не интерес, это моя страсть.
Их с Бьянкой взгляды встретились. Молодые люди понимающе, с блеском в глазах посмотрели друг на друга, будто им двоим было известно нечто, недоступное для окружающих.
– Вы должны обещать сыграть, когда прибудут мои гости. Я думаю, мы сможем упросить и Бьянку вновь спеть нам. Это сделает вечер незабываемым.
– Почту за честь. – Найджел начал прощаться, приглашая присутствующих как можно скорее навестить его в Вудли.
Не успела Пен вызвать дворецкого, как тот явился сам с визитной карточкой.
– Пожаловал какой-то господин, миледи. Он просит позволения увидеться с мисс Кенвуд.
Пенелопа внимательно изучила карточку и, удивленно вскинув брови, передала ее Бьянке, которая без того уже знала обозначенное на ней имя.
Долгожданный гость наконец-то прибыл.
– Это по делу, Пенелопа. Могу я где-нибудь переговорить с ним с глазу на глаз?
– Проводите приехавшего господина в мой кабинет, – сказал Верджил дворецкому. – Мисс Кенвуд может поговорить о своем деле там.
Дождавшись отъезда Найджела, Бьянка побежала по коридору в кабинет, все еще воодушевленная своим выступлением.
Она никогда раньше не бывала в кабинете Верджила. Комната выходила окнами на север, и проникавший через стрельчатые готические окна рассеянный свет слабо освещал стол из темного дерева, заставленные книгами полки и акварельные пейзажи на стенах.
Гость при виде Бьянки поднялся со стула возле окна.
– Рада вас видеть, мистер Питерсон.
– Получив ваше приглашение, я почувствовал облегчение, мисс Кенвуд. До этого я очень тревожился оттого, что вы не назначили встречу.
– Меня нашел лорд Леклер, у которого на меня имеются определенные виды. Он составил свои планы на время моего пребывания в вашей стране.
Бьянка опустилась на стул у окна. На широком подоконнике, вделанном в нижнюю часть проема, стояли диковинные игрушки: деревянная катапульта с цепочками, деревянный с кожаным верхом экипаж и, наконец, какое-то на первый взгляд ничем не примечательное сооружение, представлявшее собой ряды приставленных друг к другу рифленых наклонных плоскостей, снабженных цепочками и колесиками.
Игрушка была сработана довольно грубо, и Бьянка заключила, что это, видимо, детская поделка самого Верджила. Мысль о том, что строгий, справедливый виконт хранит память о детстве в своем рабочем кабинете, тронула ее, хотя она не могла вообразить себе такого представительного мужчину шаловливым мальчиком.
Мистер Питерсон был лысеющим бледным господином средних лет с серыми глазами, которые в зависимости от обстоятельств выражали то тонкий расчет и прозорливость, то почтение. Когда Бьянка впервые явилась к нему в Лондоне, практическая сметка не обманула его, и из ее объяснений он живо смекнул, что, хотя девушке и нечем заплатить сейчас, с получением ею наследства он внакладе не останется.
– Вы ознакомились с завещанием? – спросила Бьянка.
– Разумеется, ознакомился – я встречался с адвокатом вашего деда. Его, по-видимому, удивило ваше обращение ко мне, но он, тем не менее, оказал необходимое содействие и не нарушил свой долг.
– И что же вы выяснили? Я могу освободиться из-под опеки Леклера?
– Данное условие завещания возможно аннулировать в том случае, если вы не получаете должной заботы или если имеются доказательства мошенничества. Но суд не даст согласия на вашу полную независимость, чего, как я понимаю, вы добиваетесь: если опекуном не будет виконт, на эту роль назначат кого-нибудь другого. Когда речь идет о таком достойном господине, как ваш опекун, суду, чтобы принять решительные меры, необходимы вопиющие примеры его злоупотребления своим положением.
Бьянка почувствовала досаду. Ее взгляд упал на бессмысленную игрушку, и она, заметив маленький свинцовый шарик у ее основания, рассеянно взяла его и бросила на самую верхнюю наклонную плоскость. Шарик покатился вниз, перескакивая с одной плоскости на другую, вперед и назад, приводя в движение колесики и шкивы.
– Однако ваше нынешнее положение, мисс Кенвуд, недолговременно. Вам надо ждать меньше года. Желание вашего деда не оставлять вас без опеки совершенно понятно: он не хотел делать вас беззащитной жертвой бессовестных охотников за состоянием богатых молодых женщин. А ведь вы очень богаты…
– Насколько именно?
– Прошу прощения?
– У меня приблизительные сведения. Каковы точные размеры моего состояния?
– Доход от основного капитала за этот год должен составить не менее трех тысяч фунтов.
– Это же целое состояние! Его более чем достаточно для реализации моих планов.
– Ваш опекун будет распоряжаться поступлениями, выплачивая вам определенные суммы для покрытия ваших расходов. Он обязан быть справедливым в удовлетворении ваших просьб.
Увы, Бьянка не надеялась, что справедливость Верджила так велика, что он расщедрится на несколько сотен, с которыми она сбежит в Милан. Если он контролирует ее доходы, то и все ее поступки тоже под контролем. В сущности, он контролирует ее жизнь.
– С другой частью вашего наследства сложнее, – продолжил отчет мистер Питерсон.
– С какой частью?
– Ваш дед был коммерсантом. В конце жизни он распродал почти все дела, однако сохранил свои доли в трех компаниях. В двух из них его участие незначительно, а в третьей – хлопкопрядильной фабрике в Манчестере – он имел контрольный пакет акций. Вам завещан процентный доход от этих акций за вычетом десяти процентов с дохода хлопкопрядильной фабрики, которые причитаются вашему кузену.
– Виконт одновременно является и моим доверительным собственником – он распоряжается всеми капиталовложениями.
– Доли в этих компаниях не являются частью основного капитала; после вашего замужества или наступления совершеннолетия виконт лишается права распоряжаться ими. Сказать по правде, меня удивляет, что он не распродал эти доли, которые представляют риск для вашего состояния. Случись что, не дай Бог, в погашении долгов участвуют все партнеры без исключения.
Эти доли в компаниях Бьянку мало интересовали, вот только если…
– Они тоже что-то приносят?
– Адвокат был не склонен знакомить меня с этими документами. По-моему, фабрика должна приносить доход.
– И что будет с этим доходом?
– Он поступит к вашему доверительному собственнику, который, возможно, инвестирует его в другие ценные бумаги, или же доход будет отослан вашему опекуну…
Которым является то же самое лицо! Доверительный собственник. Опекун. Как бы Бьянка ни поворачивала разговор, он неизменно сводился к Верджилу Дюклерку.
– Мистер Питерсон, я хотела бы, чтобы вы присутствовали при моем разговоре с лордом Леклером. Ситуация, которую он создал, совершенно невыносима. Меня тут держат как пленницу.
Бьянка велела дворецкому позвать Верджила. Мистеру Питерсону при мысли о предстоящей беседе, по-видимому, сделалось до крайности неловко; когда Верджил вошел в кабинет, расчет и прозорливость в его серых глазах тотчас сменились почтением, а на лысом темени выступили капельки пота.
– Лорд Леклер, это мистер Питерсон, мой адвокат.
Верджил холодно, со скучающим видом и аристократической надменностью окинул поверенного взглядом, в то время как мистер Питерсон, вмиг растеряв свое достоинство, суетливо и подобострастно расшаркался перед ним. Бьянке так и хотелось прикрикнуть на него, призывая оставаться мужчиной.
Верджил обратил на нее укоризненный взгляд:
– А я и не знал, что вы обратились к адвокату, мисс Кенвуд.
– Это было первое, что я сделала по прибытии в Лондон.
– Адвокату вашего деда, моему адвокату или мне доставило бы удовольствие разъяснить вам все, что вы пожелаете знать.
– Я хочу составить собственное представление о фактическом положении вещей и решать самостоятельно, на какие вопросы мне требуется получить ответ.
– Полагаю, мистер Питерсон удовлетворил ваше любопытство по всем вопросам?
– Почти. Он разъяснил мне все относительно долей в компаниях, которые я наследую, и, чтобы избежать риска, посоветовал их продать.
– Я выразился иначе, милорд, – бросился поспешно и горячо объяснять мистер Питерсон. – Я всего лишь разъяснил закон о финансовой ответственности партнеров.
– Что вам и надлежало сделать. Я собираю сведения о стоимости этих долей – для меня как доверительного собственника было бы крайне безответственно отдать их даром. Ко мне поступило несколько предложений об их покупке, которые я рассмотрю, как только буду в состоянии оценить выгоду каждого. Подобные вещи требуют времени: от управляющих и других собственников непросто добиться правдивой информации…
– Превосходно, милорд. Лучшего управления делами и быть не может. Думаю, мисс Кенвуд, ваши дела в идеальном порядке, вам несказанно повезло, что лорд Леклер заботится о…
– Когда компании выплачивают проценты? – перебила Бьянка.
Верджил и глазом не моргнул, демонстрируя железную выдержку.
– Если есть прибыль, компании выплачивают проценты раз в год. Эти деньги будут реинвестированы в государственные ценные бумаги.
– А после смерти деда были поступления с основного капитала?
– Да, были.
– Они уже реинвестированы?
– Большая часть: Большая часть, но не все.
– Мистер Питерсон, пожалуйста, подождите меня в библиотеке.
