Текст книги "Путь воина"

Автор книги: Майя Сноу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Разыщите всех членов семьи, – коротко приказал он своим людям. – Убейте их всех, до единого.

Раздался звук разрываемой бумаги – это самураи, не тратя времени, выбегали из зала прямо через раздвижные стены сёдзи.

Сердце у меня бешено заколотилось от страха, и на какое-то ужасное мгновение мне показалось, будто подгибающиеся ноги откажутся повиноваться мне.

«Вперед! – грозно приказала я себе. – Шевелись!»

Крепко сжимая руку Ханы, я бросилась в первый коридор, затем свернула в следующий, промчалась через весь парадный павильонсиндэн и выбежала в сад. Я слышала, как дядины солдаты, круша стены, разбегаются по резиденции, обшаривая сады и постройки.

Звуки заставили меня похолодеть от страха.

Когда впереди снова послышалось эхо отдаленного крика, я сразу же поняла, что кричат в спальном дворце, позади павильона.

«Может быть, это мама? – подумала я. – Неужели солдаты уже добрались туда? О нет, пожалуйста, нет!»

Мы помчались со всех ног, стараясь оставаться незаметными. Повсюду вокруг слышались звуки резни. Дядины самураи не знали пощады, их боевые крики смешивались с предсмертными воплями отцовских солдат.

Черные тени колыхались на бумажных стенах павильонов, это было похоже на какое-то чудовищное представление театра теней, в который нас с Ханой водили детьми. Мы шли из комнаты в комнату, и в каждой из них мечи обрушивались на незащищенные плечи. Удары дождем сыпались на невинные головы. И всюду лилась кровь, и грозные алые цветы расцветали на бумажных перегородках.

Наконец мы с Ханой добрались до последней раздвижной стены, открывавшийся в залитый лунным светом двор. Там было пусто.

Длинные тени протянули свои чернильные пальцы через мощеные камнями дорожки. Одинокое дерево вздымало ветви в ночное небо. Я привалилась к бамбуковой дверной раме и ненадолго закрыла глаза.

– Почему? – в отчаянии прошептала я. – Почему дядя сотворил все это? Ведь мы же его семья! Его плоть и кровь! Я всегда думала, что он нас любит!

Стоявшая рядом со мной Хана подавила рыдание. Колени ее подогнулись, и она едва не упала. Я подхватила ее, обняла за талию и помогла удержаться на ногах.

– Мы должны найти мать и Мориясу, – прошептала я. – Мама скажет, что нам делать. – Обернувшись через плечо, я снова окинула взглядом тихий сад. – Только нам нужно постараться не попасться на глаза дядиным самураям.

Хана тяжело дышала, я чувствовала, как ее сердце быстро-быстро колотится в груди, словно маленькая птичка, отчаянно бьющаяся о прутья своей клетки.

– Ты сможешь дойти до спален? – спросила я.

Хана с усилием сглотнула.

– Постараюсь, – ответила она срывающимся голосом.

– Тогда я досчитаю до трех, и мы пойдем, – сказала я. – Раз… два… три…

Пригнувшись к земле, мы добежали до ближайшего участка тени и замерли, затаив дыхание. Вдруг кто-то из дядиных самураев нас заметил?

Я слышала пронзительные вопли, доносившиеся с другой стороны двора, но рядом с нами все оставалось спокойно.

Мы подождали еще немного, потом я посмотрела на Хану и вопросительно приподняла брови. Она кивнула, и мы, сорвавшись с места, покинули безопасный островок тени и выбежали в залитый лунным светом сад.

Не останавливаясь ни на миг, мы промчались через сад, пробежали в ворота, вырезанные в виде распростертых журавлиных крыльев, а оттуда вылетели на тропинку, ведущую в сад мха Здесь я увидела, как слева от нас в сторону дома пролетела горящая стрела.

В следующий миг веселое пламя взметнулось к небесам, озарив ночное небо отсветом пожара.

– Они поджигают постройки! – ахнула Хана. – Но зачем?

– Огонь выгонит из дома тех, кто еще прячется внутри, – скупо ответила я. – Так можно перебить всех наверняка.

Мы помчались дальше, и я изо всех сил старалась не слышать воплей слуг, моливших сохранить им жизнь. Очень скоро огонь охватил все помещения резиденции, окрасив черноту небес алым.

Наконец мы добрались до своих спален.

Взлетев по ступенькам, мы с Ханой вбежали внутрь. Здесь царила зловещая тишина. На пороге лежало мертвое тело женщины, одетой в простое синее кимоно служанки.

Опустившись на одно колено, я перевернула убитую на спину. Это была одна из личных служанок нашей матери. Ее горло было перерезано от уха до уха.

Я посмотрела на Хану, холодея от страха перед тем, что нам предстояло. Неужели, войдя в комнаты матери, мы найдем ее мертвой? Но нет, я не могла позволить страху остановить меня. Я должна была войти.

Встав, я снова взяла Хану за руку. Заставив себя перешагнуть через тело служанки, я вошла в материнскую спальню. Пол у меня под ногами был мокрый, словно кто-то пролил кувшин воды у порога Затем хриплый крик Ханы заставил меня опустить глаза.

Это была не вода. Я стояла в луже густой алой крови.

Еще два тела валялись возле постели. Я с первого взгляда поняла, что это не наша мать.

Первое тело принадлежало молоденькой служанке в залитом кровью голубом кимоно, а второй убитый был одним из дядиных самураев. Железный шлем был сорван с его головы, и судя по перекошенному лицу мертвеца, он умер в мучениях. Я не чувствовала жалости – собаке собачья смерть. Он вероломно предал своего дзито, которому принес клятву верности.

Повсюду в спальне виднелись следы борьбы. Миниатюрный красный с золотом лакированный столик был разбит в щепки. Мамины баночки для притираний валялись на циновках. Легкие бамбуковые перегородки, образовывавшие раздвижную стену в дальнем конце комнаты, были сломаны, и прохладный ветерок, задувавший внутрь со двора, играл полосами белого расписного шелка, висевшими в спальне.

Внезапно я увидела нечто такое, отчего у меня оборвалось сердце.

Маленький деревянный меч Мориясу валялся на полу возле прорехи в бумажной стене.

 

ГЛАВА 3

Пробежав через спальню, я подобрала меч Мориясу.

Мысли лихорадочно кружились у меня в голове. Мой младший братишка никогда добровольно не расстался бы со своим любимым мечом. Должно быть, он обронил его, когда они с матерью убегали!

Сжав в кулаке деревянную рукоятку, я почувствовала прилив надежды. Возможно, моим родным все-таки удалось спастись?

Очень осторожно я выглянула через прореху в стене. Крытая галерея, шедшая вдоль спален к искусственному пруду, была пустынна. Я перевела дух. К счастью, на ней не было ни крови, ни мертвых тел.

– Я думаю, мама и Мориясу убежали этим путем, – сказала я Хане, засовывая деревянный меч братишки за свой широкий пояс – Должно быть, кто-то предупредил их. Идем, нужно попробовать догнать их.

Хана ничего не ответила.

Обернувшись, я увидела, что она лежит на полу в дальнем углу материнской спальни. Свернувшись клубочком, сестра вся дрожала, спрятав лицо в ладонях.

Я бросилась к ней и подняла на ноги.

– Будь сильной, Хана, – прошептала я на ухо сестре. – Еще немножко. Мы найдем мать и Мориясу, и тогда все будет хорошо…

– Нет, не будет, – срывающимся голосом ответила Хана. – Отец убит… Харумаса и Нобуаки убиты… Ничего… никогда уже не будет хорошо!

– Значит, мы должны все исправить! – яростно воскликнула я. – Мы должны выбраться отсюда, Хана. Мы должны выжить и заставить дядю заплатить за все, что он сделал! – Я встряхнула ее за плечи. – Мы должны быть сильными, а для этого придется заглушить все чувства – Я дотронулась ладонью до нежной щеки Ханы. Ее кожа была холодной. – Ты сможешь, Хана? Ты сможешь пойти со мной, чтобы разыскать мать?

Мгновение-другое она молча смотрела на меня, глаза ее были такими темными, что казались черными. Потом Хана кивнула.

– Мечи, – сказала она. – Если мы хотим сражаться, нам понадобятся мечи.

– Я схожу за ними, – ответила я. – Оставайся здесь. Никуда не выходи до моего возвращения.

В коридоре было пусто и тихо, но я слышала, как совсем рядом солдаты моего дяди полосуют мечами татами, рвут льняные простыни, полосуют раздвижные стены. Они искали нас.

Стараясь не шуметь, я на цыпочках прошла в нашу с Ханой комнату. Здесь тоже царил разгром – столики перевернуты, короба с нашим платьем опрокинуты, одежда разбросана по полу. У меня защемило сердце, когда я увидела валявшийся на полу изодранный в клочья свиток стихов, переписанных рукой Ханы.

Но нужно было действовать очень быстро, чтобы поскорее вернуться к Хане, на тот случай, если солдаты задумают еще раз обыскать все комнаты.

Я быстро взяла наши мечи с резной деревянной подставки. Мечи нихонто, изготовленные из закаленной стали, были длинными и смертельно-острыми, но при этом легкими, чтобы их можно было легко носить в деревянных ножнах сая. Схватив мечи, я бросилась к двери…

И застыла.

Я услышала легкую поступь кожаных сандалий по деревянному полу. Кто-то шел сюда!

Прижавшись спиной к стене, я затаила дыхание. Потом закрыла глаза и сконцентрировалась, пытаясь вспомнить правила самоконтроля, которым нас обучали на занятиях. Сердце у меня колотилось так громко, что я боялась, как бы мой невидимый враг не услышал его грохот.

«Дыши, – велела я себе. – И не паникуй».

Поверьте, я никогда не ленилась на занятиях, но попробуйте прибегнуть к концентрации, когда настоящий враг шаг за шагом приближается к вашему укрытию! До сих пор я никогда ни с кем не сражалась не только насмерть, но и всерьез, чтобы ранить. Но эти солдаты были вооружены не деревянными мечами боккен! Их острые клинки сеяли вокруг настоящую смерть.

Постепенно мое сердце успокоилось. Я снова прислушалась, стараясь уловить малейший звук. Но на этот раз слышны были только крики умирающих слуг, доносящиеся из глубины дома. Может, я ошиблась?

Нет. Звук раздался снова. Тихие осторожные шаги.

Я открыла глаза и заставила себя посмотреть в щель приоткрытой двери. Один из дядиных самураев медленно крался по коридору. Внезапно он резко остановился прямо напротив входа в спальню нашей матери, где я оставила свою сестру – одинокую, безоружную и беззащитную!

Я крепче стиснула рукоятку меча и дала себе слово, что убью этого самурая, если придется.

Постояв немного, он двинулся дальше, негромко поскрипывая доспехами, и я прикинула, сумею ли беззвучно вытащить меч, чтобы не выдать своего присутствия.

Внезапно в коридоре раздался громкий крик.

– Рокуро! Сюда!

Самурай обернулся через плечо. На какую-то долю мгновения я увидела его лицо, полускрытое тенью от шлема.

Это был старый, закаленный в боях воин с морщинистой кожей и алым шрамом в уголке губ. Иными словами, передо мной стоял тот самый самурай, который сражался с Нобуаки в парадном зале!

– Не сейчас! – ответил он.

Но резкий голос оказался настойчив.

– Немедленно! Это приказ!

Самурай снова посмотрел на вход в комнату моей матери. Он явно колебался, и я испугалась, что он все-таки ослушается приказа.

Я крепче стиснула пальцы на рукояти меча и стала медленно выдвигать его из ножен.

Но самурай внезапно передумал. Он резко развернулся. Гремя оружием и доспехами, он бегом помчался по коридору в ту сторону, откуда пришел.

Я перевела дух и немного подождала, чтобы убедиться, что он окончательно ушел. Затем я выскочила в коридор и тоже побежала, стараясь держаться поближе к стенам.

Я нашла Хану в той же позе, в какой оставила – лежащей на полу, обхватив себя руками.

Когда я вошла в комнату, она вздрогнула, и ее лицо побелело от страха Но, увидев, что это я, и что я несу наши нихонто, она с облегчением выдохнула.

– Я слышала голоса, – сказала она шепотом.

– Здесь был один из дядиных самураев, – ответила я, опускаясь на корточки рядом с ней. – Он уже ушел, но по пути мы можем встретить других. Если это случится, мы должны быть готовы к бою, Хана.

– Я не знаю, хватит ли у меня сил, – пробормотала сестра так тихо, что я едва услышала ее.

– Значит, тебе придется их найти!

Я взяла ее вялую холодную руку и решительно вложила в нее меч. Потом вытащила свой меч из ножен, взвесила на руке и покрутила в разные стороны, чтобы поймать лунный свет на лезвие. Почти сразу же ко мне вернулось ощущение силы и уверенности.

– Идем, Хана, – тихо сказала я. – Безопаснее всего будет спуститься к озеру. Оттуда дорога идет к западным воротам, а дальше прямо в лес. Думаю, там мы найдем мать и Мориясу.

Выглянув в прореху, я убедилась, что снаружи нет ни одного дядиного самурая, потом подобрала длинные полы кимоно и бросилась бежать. Хана не отставала от меня ни на шаг, крепко сжимая в руке свой меч. Пригибаясь к земле, мы помчались в сторону озера.

Сады утопали в тени, с другой стороны павильонов то и дело доносились свирепые крики самураев, обнаруживавших кого-то из уцелевших людей моего отца.

Языки пламени вздымались к небесам, и высокие столбы огненных искр кружились над пожарищем. К утру весь наш дом превратится в обугленные руины.

Мы не нашли следов матери и Мориясу возле озера. Черная вода была неподвижна, даже рябь не тревожила ониксовую гладь водоема.

Я поежилась и невольно покосилась на Хану.

– Сделаем так, как ты сказала, – прошептала она. – Через западные ворота… а оттуда в лес.

Сжимая в руках мечи, мы обогнули озеро и направились по петляющей тропинке к воротам. Никто не повстречался нам на пути. Должно быть, стражи отца бросились к дому, чтобы вступить в бой с дядиными самураями.

Мы с Ханой сбежали по склону холма к лесу. Но не успели мы скользнуть под защиту деревьев, как в темноте услышали громкий хруст. Следом раздались крики, и я поняла, что дядины люди где-то поблизости.

Оцепенев на месте, я попыталась на слух определить, велик ли отряд и в какую сторону он направляется.

У меня оборвалось сердце, когда я поняла, что небольшая группа солдат находится впереди нас.

Но хуже всего было то, что они шли нам навстречу!

Крепче стиснув рукоять меча, я обернулась назад.

Синдэн и примыкающие к нему постройки превратились в алый огненный полог на фоне ночного неба. Даже молодая луна казалась окровавленной. Назад дороги не было. Вперед, впрочем, тоже. Я затаила дыхание, пытаясь сообразить, что же делать дальше.

Решение пришло само, я просто услышала его, словно шепот летнего ветерка.

Святилище…

Я посмотрела на Хану, и та кивнула, словно прочитав мои мысли. С6ятилище! Секретное место в чаще леса, посвященное покровителям нашей семьи, куда я часто приходила одна, чтобы поупражняться с мечом! Одна мысль об этом месте придала мне сил и вселила уверенность.

Тем временем дядины самураи подходили все ближе, ни мало не заботясь о том, что кто-то может услышать, как они шумно ломают ветки.

Схватив Хану за руку, я бросилась влево и, согнувшись в три погибели, частично поползла, а частично побежала через темный лес.

Вскоре деревья вокруг нас стали чаще. Их светлая кора казалась серебряной в лунном сиянии. Сухая листва шуршала и шептала над нашими головами. Постепенно шаги солдат стихли у нас за спиной, и мы с Ханой остались одни.

Вскоре я увидела впереди ритуальные ворота тории , обозначавшие вход на священную территорию, и поняла, что мы уже близко.

Два высоких узких столба поддерживали резную перекладину ворот, концы которой плавно изгибались вверх, как кончики крыльев летящей птицы.

Мы с Ханой молча вошли под тории. Вскоре тропа привела нас к мостику через ручей, перейдя который мы вышли к небольшому открытому спереди прямоугольному зданию, стоящему на краю поляны.

– Думаю, здесь мы будем в безопасности, – прошептала я, пряча меч в ножны.

Склонив головы, мы прочитали молитву, прося о защите своей семьи, и только после этого вошли внутрь.

В святилище все было по-прежнему – низкий деревянный столик с курительными палочками, маленький железный фонарь, россыпь желтых цветов и другие подношения духам.

И только одно подношение было не на своем месте. На расстоянии вытянутой руки от других пожертвований лежал небольшой свиток, и мне сразу бросилось в глаза, что он свернут и перевязан очень небрежно, словно разворачивавший его очень спешил, и не стал тратить время на вывязывание традиционных узлов удачи, которыми мы всегда скрепляли свои подношения.

Хана опустилась на колени перед столиком и громко ахнула. Когда я повернулась к ней, она указала на иероглифы, черневшие на внешней стороне свитка. Там были написаны наши имена.

– Это для нас, – еле слышно прошептала моя сестра. – И это почерк матушки.

Я посмотрела на свиток через плечо Ханы. Мне было достаточно одного взгляда, чтобы узнать твердую, уверенную руку матери, и надежда вновь ожила в моем сердце.

В обычное время мы никогда не притрагивались к подношениям богам, однако этот свиток был оставлен здесь для нас. Хана бережно взяла его в руки и медленно развернула.

– Это стихотворение.

– Стихотворение? – У меня затрепетало сердце. – Что там написано?

– Старые ветви сломлены и погибли… – вслух прочитала Хана. – Саженец тянется ввысь… Снова расцветет сакура… Начнется новая пора.

– Она догадалась, что мы придем сюда, если сумеем спастись, – сказала я. Потом снова перечитала стихотворение, пытаясь понять спрятанный в нем смысл. – Саженец тянется ввысь… Что мать хотела сказать нам?

– Саженец – это Мориясу, – медленно проговорила Хана. – Мама говорит, что несмотря на гибель отца и братьев, наш младший брат все еще жив. Он вырастет, а значит, наша семья сохранится!

– Мориясу – наше будущее, – проговорила я, кивая. Потом быстро коснулась пальцами рукояти деревянного меча, торчавшего у меня за поясом. – Он наша надежда. «Новая пора» означает, что нужно вернуть назад должность дзито для Мориясу, Чтобы исполнить волю покойного деда.

Мы с Ханой точно не знали, правильно ли истолковали послание матери. Но теперь у нас была надежда. И у меня, и у Ханы. Ибо без надежды у нас не осталось бы ничего кроме утраты и боли.

Хана обернулась назад и посмотрела в сторону леса, темневшего вдали.

– Мы должны разыскать мать и Мориясу, – сказала она. – Но где они могли найти убежище? Как ты думаешь, Кими?

Я ненадолго задумалась.

– Мама знала, что дядя начнет искать ее и Мориясу, как только не увидит их среди погибших. Значит, ей нужно было уйти как можно дальше, чтобы затеряться… А где проще всего затеряться, как не в большом городе?

– Значит, мы тоже должны отправиться в город!

– Передохнем здесь до утра, а с рассветом отправимся в путь, – кивнула я.

Хана наклонилась над столом.

– Нельзя, чтобы это попало в руки самураев, – сказала она, кивая на свиток. – Иначе они немедленно донесут о наших планах дяде.

Она подожгла одну из свечей, принесенных в дар божествам, поднесла свиток к пламени и подержала, пока тот не загорелся. После этого Хана положила объятую пламенем бумагу на каменное блюдо, и мы стали в молчании смотреть, как прощальное послание нашей матушки обращается в кучку пепла.

Когда слова матери были уничтожены, я почувствовала невероятную усталость. Опустившись на пол, я привалилась к Хане и закрыла глаза. В тот же миг страшные картины замелькали перед моим внутренним взором – алые пятна, проступающие на желтых одеждах отца… Пепельное лицо Харумасы, падающего на пол парадной комнаты…

И над всеми этими образами гремели последние слова, с которыми дядя обратился к моему отцу: «Я уважаю моего брата дзито!» – сказал он. «Я уважаю его так же сильно, как наших предков Ямамото».

От этих воспоминаний у меня разболелось сердце, и тихие слезы заструились по моему лицу.

Как мог дядя сотворить такое? Неужели это был тот самый человек, который учил меня ката? Тот самый веселый, хохочущий, любящий дядя, который сажал нас с Ханой к себе на седло и рассказывал истории о былых сражениях?

Скорбь охватила меня, когда я вспомнила один далекий летний день, когда мы всей семьей отправились на прогулку к реке. Мориясу был тогда младенцем в шелковых пеленках и почти все время спал на руках у мамы.

Мы с Ханой плескались в реке, брызгались водой с нашим двоюродным братом Кен-ити, а отец и дядя, сидя на берегу, хохотали и подшучивали друг над другом. Как же могло случиться, что наша семья распалась таким кошмарным образом? Мне казалось, что это всего лишь страшный сон.

Хана крепко обняла меня, и вскоре промочила мне плечо своими слезами. Мы долго плакали, сидя на полу нашего семейного святилища. Снаружи луна равнодушно поднималась все выше и выше в небо. Ночная тьма сгущалась в лесу среди деревьев.

Наконец мы с Ханой свернулись рядышком на циновке. Убаюканные журчанием протекавшего рядом ручья, мы уснули.

* * *

Я резко села, сердце колотилось у меня в горле. Я не знала, сколько проспала, но что-то меня разбудило.

Вот оно! Звук повторился – сухой треск ветки под чьей-то тяжелой ногой.

Лежавшая рядом со мной Хана приподнялась на локте, глаза ее расширились. Снова хрустнула ветка, а следом послышались чьи-то осторожные шаги.

Хана посмотрела на меня и еле слышно шепнула: «Кто-то идет».

Я протянула руку и быстро схватилась за рукоятку своего нихонто. Я была готова защитить нас обеих и, если потребуется, сражаться насмерть.

Шаги приблизились. Я вытащила меч их ножен.

Бесшумно встав, я скользнула к выходу и стала ждать, затаив дыхание…

Внезапно черная фигура преследователя выросла в открытом проеме входа.

Лунный свет заиграл на его фигурном железном шлеме, и я поняла, что это один из дядиных самураев.

Не успела я шелохнуться, как он выбросил вперед руку и схватил меня за горло. Его пальцы, как стальные тиски, стиснули мою шею, а потом самурай выволок меня из святилища.

Я начала задыхаться.

Помню, что я стала оседать на землю, но мой похититель рывком поставил меня на ноги и так приблизил свое лицо к моему, что я почувствовала запах рыбы в его дыхании. Взглянув на его загрубевшее в битвах лицо и на длинный красный шрам, тянувшийся от уголка его рта, я узнала в нем того самого самурая, который совсем недавно крался по коридору мимо комнаты моей матери.

И тогда я отчаянно сжала рукоять своего меча.

– Глупые девчонки! Я следил за вами с тех пор, как вы сбежали из парадных покоев, – оскалился самурай. – А вы и не заметили! – Он злорадно рассмеялся – никогда в жизни не забуду этот отвратительный сиплый смешок! – и еще сильнее стиснул мое горло.

Я не могла дышать. Кровь застучала у меня в ушах. А самурай медлено приставил острие своего меча к моей шее и прошептал:

– Меня щедро наградят за твою смерть!

Конец ознакомительного фрагмента