Текст книги "Путь воина"
Автор книги: Майя Сноу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
МАЙЯ СНОУ
ПУТЬ ВОИНА
Посвящается Эллис и Клодии – двум юным вдохновительницам.
Особая благодарность Хелен Харт
Также большое спасибо доктору Филиппу Харрису из Королевского колледжа Оксфордского университета за его бесценные советы и необъятную эрудицию.
ПРОЛОГ
Я стала невидимкой. Представьте, что вы идете по оживленной улице императорской столицы Киото, толкаясь среди купцов и мастеровых. Пробираясь сквозь толпу, вы то и дело касаетесь меня, однако я остаюсь невидимой. А может, вы прогуливаетесь в одиночестве по пустынной улочке в какой-нибудь дальней деревне. Вы пройдете совсем рядом со мной, но не узнаете об этом. Я могу двигаться тихо, как призрак. Оставаться невидимой для человеческого взгляда. А когда я нанесу удар, то сделаю это молниеносно. И, получив смертельную рану, вы никогда не узнаете, кто убил вас. Но я не обнажу против вас свой меч. Потому что беспричинное хладнокровное убийство противоречит бусидо, – Кодексу самурая. А я – самурай. О, я уже вижу, как вы удивленно поднимаете брови. «Девочка? – думаете вы. – Но девочка не может быть самураем!» Вы ошибаетесь. Я и моя сестра Хана доказали обратное. Мы почтили память своего отца, ступив на путь воина – трудный, опасный и грозящий смертью путь. Мне даже не верится, что было время, когда я почти ничего не знала об опасности, и совсем ничего – о смерти. Но теперь смерть идет за мной по пятам. Темная тень сопровождает каждый мой шаг, следит за каждым движением. От вас я могу спрятаться на улицах, но разве можно скрыться от смерти? Да. В последнее время мы со смертью хорошо узнали друг друга.
ГЛАВА 1
Провинция Кай, год 1216
Ух была в саду мха, когда удар гонга у ворот объявил о прибытии важного гостя.
– Ямамото-но Хидехира! – прокричал имя дяди дозорный на башне. – Има цукитамаисоро! Он идет!
У меня радостно подпрыгнуло сердце, и я поспешно отбросила бамбуковую палку, с которой тренировалась вместо меча. В два огромных прыжка я, перепрыгнув через посыпанную гравием тропинку, перемахнула узкий ручеек, змеившийся по саду, и помчалась к воротам.
– Помедленнее, Кими! – окликнула меня мать из стоящего рядом павильона. – Вспомни, что сказала бы твоя бабушка…
– О, я помню! – воскликнула я в ответ. – Старшей дочери могущественного дзито не пристало вести себя, как простой крестьянке!
Моя матушка одобрительно рассмеялась.
– Неужели ты станешь вести себя, как простая крестьянка, Кими? – спросила она.
– Ни в коем случае, – с улыбкой ответила я.
В память о бабушке я прошла до конца тропинки как подобает знатной госпоже, скрыв руки в рукавах своего шелкового кимоно.
Но, признаться, все время вести себя как знатная госпожа было выше моих сил. Гораздо больше мне хотелось целыми днями тренироваться и изучать кодекс буси, как мой отец и братья. Поэтому, едва мамин павильон скрылся из виду, я тут же вприпрыжку помчалась на задний двор.
Когда я подбежала к входу, мой дядя Хидехира как раз спешивался с лошади. Это был крупный мужчина, черноволосый и черноглазый, одетый в кимоно из блестящего алого шелка, подобающее его высокому статусу брата дзито. К его груди, ногам и рукам были привязаны лакированные доспехи, сделанные из железных пластин, скрепленных друг с другом крепкими шнурами из сыромятной кожи.
Я залюбовалась любимым дядиным кинжалом танто , висевшим на узкой шелковой перевязи у него на поясе. В лучах заходящего солнца алые лакированные узоры особенно ярко сверкали на богато украшенных ножнах.
Дядя Хидехира прибыл в окружении свиты из тридцати самураев в полном боевом облачении; лица солдат сурово смотрели из-под причудливых шлемов. Длинные изогнутые луки и колчаны со стрелами грозно щетинились за спинами мужчин, когда они спрыгивали со своих коней, бросая поводья толпе ожидающих слуг.
В своих твердых кожаных доспехах они выглядели такими грозными и опасными, что у меня дух захватило.
– Час на отдых, – коротко бросил дядя начальнику свиты. – Затем пусть подготовят оружие для осмотра.
Пока солдатам передавали приказ господина, дядя отвернулся и долгим взором обвел владение, в котором некогда прошло его детство. Его рука небрежно покоилась на рукоятке кинжала танто, а внимательный взгляд черных глаз скользил по выкрашенным красным лаком колонам и изящно изогнутым крышам павильонов.
Я заметила, как улыбка тронула тонкие губы дяди, когда он посмотрел на красивые сады, широкими пологими ступенями спускавшиеся в зеленую долину, лежащую далеко внизу.
Я вышла из тени ворот, и дядя меня заметил.
– Малышка Кими! – вскричал он, распахивая объятия и шагая ко мне через двор. – Смотри-ка, уже в шелковом кимоно, и длинные волосы до самого пояса! Ты сильно выросла за год, что я тебя не видел. Пожалуй, я больше не должен называть тебя «малышкой». – Дядя сжал обе мои ладони в своих руках, и я почувствовала его чудовищную силу. – Ты уже ростом с молодое ивовое деревце, и вдвое крепче. Дай-ка угадаю. Прибежала посмотреть, какие подарки привез тебе дядя?
Я со смехом покачала головой.
– Ах, дядя, видеть вас снова – это лучший для меня подарок! – Я посмотрела за его спину, выискивая щуплую фигурку. – А Кен-ити с вами?
– Твой племянник упорно тренируется, – ответил дядя. – Сейчас у него нет времени разъезжать по гостям. Он должен полностью сосредоточиться на своем обучении, если хочет стать хорошим самураем! – Задумчивые морщинки собрались в уголках глаз дяди. – А как твои занятия, Кими? Ты не забыла ката , которой я обучал тебя в свой прошлогодний приезд?
– Конечно нет, дядя, – ответила я, низко кланяясь в знак благодарности за науку. – Я каждый день повторяю все упражнения с мечом, которые вы мне показали.
Надо вам сказать, что подобные тренировки далеко не всегда входят в обязательный курс обучения молодой госпожи, но наш благородный отец желал, чтобы все женщины его семейства могли защитить себя и свой дом в случае нападения. Он даже разрешил нам с сестрой тренироваться с мечом, считавшимся сугубо мужским оружием, поскольку, по его собственным словами, у нас с Ханой оказался исключительный талант к боевым искусствам. И я была с ним полностью согласна.
Чайная церемония, танцы и каллиграфия – это, разумеется, очень важно, но боевая подготовка и упражнения с оружием интересовали меня больше всего на свете!
– Помнится, меня приятно удивила твоя ловкость в обращении с мечом, – заметил дядя, задумчиво кивая. – Тебе следовало родиться мальчиком, Кими. Из тебя получился бы славный воин!
Я улыбнулась и повела дядю по каменной лестнице и через крытую галерею к главному входу.
«Ничего, – думала я про себя. – Придет день, и я докажу всей своей семье, что девочка тоже может быть великим воином!»
– Я уже тренировалась с копьем нагината , – сообщила я дяде по пути.
– Превосходное оборонительное оружие, – одобрительно заметил дядя, снова задумчиво кивая. – Тебе оно понадобится в случае нападения на владение. Скажи мне, Кими, сколько боевых позиций ты уже изучила?
– Все шесть! – с гордостью похвасталась я. – И я могу атаковать цель не только сверху, но и снизу!
Я описала рукой широкий круг, демонстрируя дяде один из боевых приемов.
Я с увлечением рассказывала дяде о своих тренировках и о том, каких успехов достигла в изучении дзен, а дядины слуги в свободных хлопковых штанах и мешковатых синих куртках, держась на почтительном расстоянии от нас, несли вещи своего господина.
Самураи уже скрылись в отведенном им помещении, где, наверное, готовились к смотру оружия.
Чуть впереди нас косой солнечный луч выхватил из полумрака тонкую фигурку моей младшей сестры Ханы, выступившей из входа в дом. Она была одета в плотное кимоно блестящего сине-зеленого шелка, которое колыхалось, как вода, при каждом ее движении.
Кого-кого, а уж Хану наша бабушка никогда не назвала бы крестьянкой, ибо моя сестра была само благородство и безмятежность. Хана по-японски означает «цветок», и я часто думаю, как мудро поступили мои родители, назвав дочь таким именем. Если вы хотите знать, что такое настоящее изящество, вам следует хотя бы разок взглянуть на мою сестру.
Я помахала рукой, Хана улыбнулась, и ее нежное лицо озарилось радостью, когда она почтительно склонилась перед дядей.
За спиной Ханы маячил наш младший братишка Мориясу в желтой одежде, мокрой сзади после возни в маленьком пруду. Увидев нашего гостя, он радостно завопил и замахал своим боккеном, маленьким деревянным мечом, с которым никогда не расставался.
Приблизившись, Хана незаметным жестом легонько коснулась пальцами моей руки. Мориясу бросился по ступенькам навстречу дяде, а мы с сестрой, стоя рядышком, смотрели на прыжки и выходки нашего братца и негромко хихикали, прикрывая лица рукавами кимоно.
– Хай-я! – пронзительно завизжал Мориясу и, выкинув вперед ногу, сделал вид, будто проткнул дядю быстрым ударом меча – Ты убит! Я тебя убил!
Дядя сложился пополам, зажимая обеими руками живот, словно получил смертельную рану.
– Ааа! – простонал он. – Разве такой старик, как я, может противостоять столь опытному молодому самураю? – Он выпрямился и шутливо ущипнул Мориясу за щеку. – Продолжай тренироваться, юноша, и возможно, настанет день, когда сам великий сёгун [Сёгун – в японской истории так назывались люди, которые реально (в отличие от императорского двора в Киото) управляли Японией большую часть времени с XII по XIX в.] Минамото-но Санэтомо [Минамото-но Санэтомо (1192–1219) – третий сёгун Камакурского сёгуната и последний глава рода Минамото. Был сёгуном в период с 1203 по 1219 г., известен как автор многочисленных поэм. В 1219 г. был убит на ступенях храма своим племянником Киё Минамото.] сделает тебя своим личным телохранителем.
Мориясу радостно вытаращил глаза.
– Ты, правда, так думаешь, дядя? Это была бы величайшая честь для всей нашей семьи! Тогда я стал бы похож на тебя, и служил бы своему сёгуну так, как ты служишь моему отцу!
Мориясу сказал это с искренним восхищением, но я с опаской затаила дыхание. Вдруг невинные слова моего брата оскорбят дядю? Невежливо напоминать столь могущественному человеку, как Хидехира, что он вынужден служить своему младшему брату.
Но дядя лишь весело взъерошил короткие черные волосы Мориясу.
– Выходит, ты хочешь быть похожим на меня? Что ж, похвально, но для начала тебе следует немного подрасти, маленький воин!
Все вместе мы направились в сторону спального дворца, располагавшегося в самом центре нашего поместья. Моя мать вышла поприветствовать гостя, и я с восторгом отметила, что в ее прекрасном бледном лице и черных глазах отражается благородство и достоинство истинной жены могущественного дзито. Длинные волосы нашей матушки были распущены, как у меня, и падали до самого пояса, а когда она почтительно поклонилась дяде, то они рассыпались по ее спине, как отрез блестящего черного шелка.
– Добро пожаловать, Хидехира, – негромко поздоровалась моя мать. – Я счастлива вновь видеть тебя. Мой муж сейчас в саду камней, вместе со своим секретарем. Дожидаясь твоего прибытия, Ёсидзиро решил закончить несколько бумаг.
– Мой брат слишком загружает себя работой, – с улыбкой ответил дядя.
– Возможно, так оно и есть, – отозвалась моя мать, снова почтительно кланяясь ему. – Но Ёсидзиро всегда говорит, что работа дзито заключается больше в правильном управлении, нежели в сражениях и самурайских подвигах.
– Мудрые слова, – вежливо согласился дядя. – Уверен, сёгуну они пришлись бы по душе.
Наша мать повела гостя через большую квадратную комнату, бумажные стены которой как будто шептали что-то нам вслед.
Мориясу приплясывал рядом с дядей, размахивая своим деревянным мечом.
Мы с Ханой шли последними, касаясь друг друга рукавами. По пути меня охватило непривычное спокойствие. Присутствие Ханы всегда действовало на меня успокаивающее, она одна умела на время приглушить бурлившее во мне нетерпение.
Мы вышли из дома и неспешно направились к саду камней по узкой тропинке, обсаженной цветущими вишневыми деревьями. Я еще издалека увидела отца, сидевшего на деревянной скамье, залитой солнечным светом.
Его черные волосы были закручены в пучок на макушке, брови сосредоточенно хмурились. Вот он, подобрав тяжелый рукав желтого шелка, опустил кисть в углубление влажного чернильного камня судзури. Сделав несколько быстрых, четких росчерков на бумажном свитке, отец протянул письмо ожидающему слуге.
Мой отец был очень мудрым и образованным человеком, он работал с рассвета до заката, исполняя обязанности дзито, представителя самого сёгуна Под его управлением находилась большая южная часть провинции Кай, но, несмотря на постоянные труды и неусыпные заботы, наш отец всегда находил время для семьи Нередко он отвлекался от своих обязанностей, чтобы лично позаниматься с нами: со мной, Ханой и нашими братьями.
Маме часто доставалась роль потешного врага, на котором отец демонстрировал нам главные принципы сражения: важность соблюдения дистанции между сражающимися и необходимость постоянно следить за каждым движением своего противника. Это было самое счастливое время в моей жизни. Мы слушали и учились; сжимая в руках мечи, мы ловили каждое слово отца, с гордостью сознавая, что нас обучает лучший воин во всей стране.
Заслышав хруст наших шагов на усыпанной гравием тропинке, отец поднял голову, и лицо его просияло от радости.
– Брат! – воскликнул он, вставая и подходя к дяде. – Добро пожаловать.
Сначала они поздоровались официально, как дзито и его преданный слуга. Но вскоре дядя уже весело подшучивал над отцом, называя его детским прозвищем Койси, что означает «маленький камешек».
Мой отец рассмеялся.
– Я помню, – сказал он дяде, – что ты был Ойва, моя верная «большая скала!» Ты всегда был рядом, чтобы поддержать меня, Хидехира. Так было в нашем далеком детстве, так осталось и сейчас.
Похлопав брата по плечу, отец велел слугам принести сакэ, чтобы дядя освежился после долгого пути. Затем мы все уселись на соломенных циновках татами у ног отца, и стали слушать рассказ дяди обо всех новостях, которые он собрал во время объезда отцовских земель.
Ах, как я завидовала ему! Мне бы тоже хотелось странствовать по стране, сражаясь с разбойниками, которые непременно встретятся мне на пути. Вот это настоящая жизнь!
Мужчины разговаривали очень долго, и когда я снова посмотрела на небо, то с удивлением заметила, что день уже сменился предвечерними сумерками.
Слуги бесшумно выходили из павильонов и тихо семенили по садам. Они зажигали фонари, висевшие между деревьями, превращая их в маленькие круглые луны.
Когда дядя с поклоном попросил разрешения отлучиться, чтобы осмотреть вооружение своих солдат, мама наклонилась и дотронулась до моей руки.
– Кими, – тихо сказала она. – Уже поздно. Я прошу вас с Ханой отвести Мориясу в спальный дворец.
– Но мне хочется еще посидеть, – шепотом заспорила я, покосившись на сестру. – Думаю, и Хане тоже!
Но наша мать непреклонно покачала головой.
– Мужчинам нужно приготовиться к торжественному обеду кайсэки-рёри, – объяснила она. – Сегодня особый случай, ведь за обедом твой дядя примет у твоего отца обязанности дзито.
– Дядя будет дзито? – с удивлением переспросила я.
– Лишь на время, – уверенно ответила моя мать. – Пока твой отец будет объезжать наши владения вместе с твоими старшими братьями. Ты помнишь, мы говорили о путешествии, которое пришло время совершить Харумаса и Нобуаки, ибо они уже вошли в тот возраст, когда юноши начинают постигать обязанности, наложенные их положением? Однажды один из твоих братьев унаследует титул дзито.
Конечно, я помнила. Мы много раз говорили об этом, и далеко не всегда эти разговоры проходили спокойно.
Но сейчас было не время спорить. И уж совсем не место спрашивать, почему сыновья могут наследовать титул, а девочки нет. Поэтому я просто кивнула, как подобает послушной дочери, и в точности исполнила все, что велела мне мама.
Но когда Мориясу был передан на попечение няньки, я взяла Хану за руку и повела ее в сторону комнаты, в которой проходил обед.
– Что ты задумала, Кими? – спросила она. – Ты отлично знаешь, что нам не позволено прерывать церемонию!
– А мы и не будем ее прерывать! – заверила я. – Никто даже не догадается, что мы здесь!
С этими словами я быстро провела ее через комнаты в потайную нишу, находившуюся сразу за обеденной комнатой.
Мы с Ханой легко уместились за расписным шелковым экраном. Прижав палец к губам, я дала сестре знак молчать, и кивнула на небольшую щелочку в одной из плотных секции экрана.
Хана прильнула лицом к щелке и тут же испуганно отпрянула, увидев, как близко мы сидим к мужчинам.
Придя в себя, моя сестра посмотрела на меня заблестевшими, расширившимися от изумления и восторга глазами, а я важно кивнула, давая понять, что она все поняла правильно – нас никто не увидит, зато мы увидим и услышим все!
Через вторую прореху в экране я хорошо видела отца, братьев и дядю, сидевших на корточках на татами.
Вдоль стен комнаты двумя длинными рядами замерли самураи. Все они были в длинных, свободных одеждах. Солдаты, одетые в красный шелк, были слугами дяди, а люди в желтом служили моему отцу.
Я с восторгом наблюдала за началом церемонии. Все омыли руки, дабы очиститься, а затем мой отец заговорил. Слова его были строги и официальны, как велит протокол.
– Дом Ямамото с гордостью приветствует своего драгоценного брата, Ямамото-но Хидехира, – произнес отец, кланяясь дяде.
Дядя низко поклонился в ответ. Я невольно задумалась над тем, что должен чувствовать человек, когда его приглашают в имение, которое когда-то было его родным домом… и могло бы им остаться, не сложись судьба иначе.
Мой дедушка много лет назад принял решение передать титул дзито моему отцу, своему младшему сыну, за его несравненный воинский талант. Самураи со всей Японии стекались к нам, желая служить под началом моего отца. Став дзито, отец заключил прочные союзы с соседями, некогда враждовавшими с нашим семейством, и заслужил благосклонность сёгуна и самого императора.
Я очень гордилась своим отцом и его достижениями. Как и мои братья, я всей душой мечтала унаследовать хотя бы часть его доблести, чтобы однажды мы все смогли стать достойными отцовской славы.
Сквозь прореху в шелковом экране мне было видно, как отец обернулся к присутствовавшим самураям. С нескрываемой гордостью он заговорил о храбрости, проявленной дядей Хидехирой в былых сражениях.
– Только благодаря боевому мастерству моего брата мы смогли покорить мятежные войска из Синано [Синано – историческая область Японии в центре острова Хонсю. Провинция была образована в VII в. и имела громкую славу «края всадников». С конца XII в. и по середину XVI в. провинция Синано находилась под контролем рода Минамото.], – сказал он. – Он разгромил в бою три засады, а затем проследовал на юг и разгромил наших врагов в провинции Сагами. Уезжая в путешествие по провинции, я оставляю владения Ямамото в надежных руках. Ямамото-но Хидехира будет заботиться о наших людях, как о собственных детях.
Дядя поклонился.
– Благодарю за доверие, брат. Я горжусь тем, что ты считаешь меня достойным великой чести принять твои обязанности.
Мой отец поклонился в ответ.
– Ты заслужил эту честь, Хидехира.
– Благодарю тебя, младший брат, – сказал дядя.
Слуги бесшумно вошли в комнату, неся деревянные подносы в форме листьев, с красиво разложенными на них рисовыми колобками, свежими суси и тончайшими ломтиками свежего соевого творога тофу .
Умело расставив угощение на низких, черных с золотом, лакированных столиках, они поклонились и, пятясь, вышли из комнаты, почтительно склонив головы.
Я посмотрела на Хану и она ответила мне взглядом, говорившим: «Я тоже страшно проголодалась!»
С помощью коротких палочек хаси мой отец и дядя отведали рис и несколько ломтиков тофу. Эта часть церемонии должна была утолить острый голод, дабы он не мешал в полной мере насладиться последующей чайной церемонией.
Закончив с едой, отец передал свои хаси ожидающему слуге.
– Хидехира, как ты уже знаешь, мои сыновья будут сопровождать меня в поездке по владениям, – снова обратился он к дяде. – Они готовы познакомиться со своим будущим наследством и проверить в деле боевые навыки, которым обучились в школе. Мы отправимся завтра рано утром, чтобы перед началом путешествия посетить церемонию в додзё и выразить свое почтение мастеру Гоку.
– Надеюсь, наш старый Гоку столь же строг с ними, как когда-то был с нами, Койси, – с улыбкой обронил Хидехира.
– Несомненно, – ответил отец. Он посмотрел через комнату на моего старшего брата и приподнял брови. – Харумаса! Может быть ты, как первенец, покажешь нам несколько приемов, которым обучил тебя мастер Гоку?
Мой брат с готовностью кивнул и поднялся на ноги. Я во все глаза смотрела, как он выходит на участок пола, не прикрытый татами.
– С вашего разрешения и сделаю это прямо сейчас.
Бережно вытащив из ножен свой длинный меч, Харумаса положил его горизонтально на вытянутые ладони, поднес к лицу и поклонился отцу. Дядя с живым интересом смотрел на него.
Притаившись за шелковым экраном, я повторяла каждое изящное движение Харумасы, который первым делом сделал несколько медленных упражнений, чтобы разогреться. Согнуть колени… глаза на меч… локоть вверх… лезвие лежит на ладони, обращенной к полу. Каждое такое движение призвано помочь воину сконцентрироваться.
Теперь Харумаса был готов.
В первый миг могло показаться, будто он приготовился танцевать, но вот он сделал свой первый короткий, резкий и смертоносный выпад.
Запела сталь клинка, и Харумаса принялся разить налево и направо, отражая невидимые выпады воображаемого противника. Он падал на колени и резко разворачивался, чтобы защититься от удара сзади. Выпад с разворотом одной рукой мгновенно сменялся стремительным ударом двумя руками. А когда все невидимые противники были мертвы или смертельно ранены, Харумаса стряхнул воображаемую кровь с лезвия и одним быстрым движением убрал меч в ножны.
Сидя за экраном, я повторяла рукой все его движения.
– Превосходно, – сказал дядя, и Харумаса поклонился.
– Очень хорошо, старший сын, – с гордостью в голосе похвалил отец, жестом разрешая моему брату занять свое место на циновке. – Ты научишь уважению людей, которых мы встретим в пути.
У меня даже сердце разболелось от такой несправедливости. Я каждый день тренировалась и практиковалась без устали, но при этом не имела права поступить в школу мастера Гоку!
Я с самого детства наблюдала за тренировками отцовских самураев, а оставшись наедине в спальне, тщательно копировала каждое их движение. Когда мои братья приезжали домой из школы, я ходила за ними хвостом, упрашивая научить меня всему, что они там узнали. И вот теперь я умела почти столько же, сколько Харусама, но не имела никакой возможности блеснуть своими достижениями!
«Ничего, – пообещала я себе. – Настанет день, когда я докажу им всем, что девочка может быть ничуть не хуже, чем мальчик!»
В тысячный раз у меня сердце облилось кровью при мысли о том, что мне не позволено отправиться в путешествие по провинции, и я никогда не буду скакать рядом с отцом, как мои братья. Все споры последних месяцев вновь зазвучали у меня в голове, и я будто наяву услышала добрый, но твердый голос отца: «Нет, Кими. Ты – старшая дочь, и твой долг быть дома, рядом с матерью».
Но я не хотела быть рядом с матерью! Я хотела скакать на коне по дорогам провинции, чтобы ветер трепал мои волосы, и колчан со стрелами топорщился у меня за спиной…
Сильный толчок в бок вернул меня с небес на землю. Судя по выражению лица Ханы, она прекрасно поняла, о чем я мечтала. Сдвинув брови, она одними губами прошептала: «Смотри», – и кивнула на экран.
Прильнув к щелке, я увидела, как слуги вносят угольные жаровни, чтобы вскипятить воду для чая. Другие прислужники расставляли на низком столике изящный ковшик, мешалку и маленькие глиняные чашечки, чтобы отец и дядя могли полюбоваться ими, как того требует церемония.
Мой отец готовил чай медленно и в молчании, в каждом его жесте чувствовалась власть и авторитет дзито. Я не могла отвести от него глаз, меня всегда завораживали строгие правила чайной церемонии.
Вот мой отец спокойным и полным грации движением поднял рукав кимоно, налил в чашку густой зеленый чай и обеими руками поднес ее к губам. Сделав глоток, он обтер края чашки и подал ее дяде Хидехира, который пригубил ее в том же месте, чтобы показать свою родственную связь с братом. Передача чая символизировала крепкие узы дружбы, связывающие дзито и его брата.
Допив чай, дядя бережно поставил чашку на циновку перед собой. В следующий миг его алые одежды встрепенулись, и он стремительным движением поднялся на ноги.
Я была поражена. Столь резкие жесты были недопустимы, тем более, во время чайной церемонии!
– Я уважаю моего брата дзито! – провозгласил дядя. – Я уважаю его так же сильно, как наших предков Ямамото – особенно, нашего отца, который решил передать власть маленькому камешку, Койси, а не большой скале Ойва!
Насупившись, я посмотрела на отца. На его лице тоже отразилось удивление и смущение. Что хотел сказать дядя? Неужели он открыто осуждал решение деда при посторонних?
Я стиснула кулаки и вся напряглась.
Но дядя улыбался. Я увидела, как он поднял моего отца на ноги и крепко обнял его. Отец сдавленно охнул, видимо, его поразило такое неожиданное проявление чувств. Я расслабилась и слегка откинулась назад, успокоенная тем, что все обошлось хорошо.
Но оказалось, что мой отец охнул не от изумления, а от боли. Потом раздался крик, и мое изумление сменилось ужасом.
Я увидела лицо отца. Оно было искажено болью.
Что с ним такое?
Я опустила глаза на руку дяди и увидела, что он сжимает алую рукоятку своего острого кинжала танто. Смертоносное лезвие вошло моему отцу в спину… и темно-алое пятно начало расползаться по блестящему желтому шелку его парадных одежд.
ГЛАВА 2
Когда дядя вырвал кинжал и отступил назад, мой отец тяжело рухнул на пол. Шелковые одежды всколыхнулись и опали, скрыв его лицо. Мои братья вскочили на ноги. Нобуаки бросился к отцу и склонился над ним, но все было кончено. Наш благородный отец был мертв.
Я прижала стиснутый кулак ко рту, чтобы подавить крик, когда Харумаса с диким криком повернулся к дяде, стремительным движением вытаскивая свой меч.
Нобуаки бросился к нему, но путь ему преградил один из дядиных самураев, невысокий мужчина с лицом, иссеченным шрамами. Вероломные солдаты в алых шелковых одеждах бросились на отцовских слуг в желтом; крики разорвали ночную тишину, и в праздничном зале зазвенели мечи. Выходит, дядя заранее подготовился к этому!
Ужасен был взгляд моего брата Харумасы, когда он приготовился к атаке. Надежда встрепенулась во мне, когда он ринулся на своего вероломного дядю.
Но дядя был готов к этому. Стремительными выпадами своего украшенного гравировкой меча он с легкостью парировал удар Харумасы. Затем развернулся и полоснул моего старшего брата кинжалом танто, который все еще сжимал в руке – кинжалом, на котором еще не высохла кровь моего отца.
Нобуаки тем временем все еще сражался с иссеченным шрамами самураем.
– И это все, чему научил тебя мастер Гоку? – со смехом спросил дядя Харумасу. – Убить тебя будет детской забавой!
Убить? Ужас охватил меня, и я вся похолодела, увидев лицо дяди. Оно было сурово, его темные глаза превратились в глаза незнакомца Это был не мой веселый дядя, а грозный воин, приготовившийся вступить в бой – и победить. Он поднял свой меч и молниеносной дугой обрушил его вниз.
Отступая под его натиском, бедный Харумаса тщетно пытался блокировать град ударов. Его движения стали беспорядочными, он потерял скорость.
Нобуаки, все еще сражавшийся против самурая со шрамами, подбадривал брата криками.
Я отчаянно молилась, чтобы Харумаса вновь обрел то смертоносное изящество движений, которое только что демонстрировал перед собравшимися.
В какой-то момент моему старшему брату удалось вырваться из-под атаки дяди и замахнуться мечом для смертельного удара, но Хидехира оказался быстрее – направив острие меча в землю, он быстрее молнии полоснул клинком вверх и вниз, прежде чем Харумаса успел завершить свое намерение.
Харумаса пошатнулся, лицо его стало пепельным. Алая кровь окрасила желтое кимоно моего брата, и я поняла, что дядя распорол его от живота до горла.
Прижав к губам стиснутые костяшки пальцев, я с ужасом смотрела, как дядя отшвырнул тело Харумасы, и тот безжизненно рухнул на один из черных с золотом лакированных столиков.
Несколько секунд он лежал неподвижно, издавая сиплые стоны.
А потом мой храбрый брат умер.
Увидев, что Харумаса убит, мой второй брат Нобуаки зарычал от ярости. Одним размашистым ударом он опрокинул испещренного шрамами самурая и выхватил у него из ножен меч. Затем Нобуаки храбро бросился на моего дядю, занося над головой оружие врага.
Он даже не успел нанести удар, когда мой дядя хладнокровно зарезал его. Держа в одной руке меч, а в другой свой смертоносный кинжал танто, он в мгновение ока предупредил удар моего брата.
Голова моего брата отделилась от шеи и отлетела назад, алая кровь высокой дугой хлынула из его горла. Глаза Нобуаки расширились, и он повалился навзничь. Он умер прежде, чем тело его коснулось пола.
Я хотела выскочить из укрытия, вступить в бой и уничтожить своего дядю. Но у меня не было оружия.
Тем временем дядя Хидехира ударом ноги выбил меч из мертвой руки моего брата Нобуаки. Клинок перелетел через всю комнату прямо к шелковому экрану – и я мгновенно поняла, что должна сделать.
Я должна подобрать меч и сражаться!
Но прежде чем я успела протянуть руку, далекий крик донесся откуда-то из глубины дома. Значит, нападение не ограничилось залом для церемонии! Дядя Хидехира замыслил убить не только моего отца и братьев!
С бешено колотящимся сердцем я обернулась и увидела Хану. Она сидела так тихо, что я просто забыла о ее существовании!
Нежная Хана. Лицо ее было белым, как лепестки цветка-луноцвета. Расширившимися от ужаса глазами моя сестра смотрела на творившееся в зале. Я дернула ее за одежду пытаясь оттащить от экрана. Но Хана не поддалась, не в силах отвести глаз от кровопролития, свершавшегося по другую сторону шелкового экрана. Тогда я взяла Хану за руку. Кисть у нее была мягкая и безжизненная, словно все ее кости растворились, и моя сестра превратилась в тряпичную куклу.
– Идем! – прошептала я, грубо стискивая ее пальцы. – Мы должны предупредить маму и Мориясу. Немедленно!
Услышав мой голос, Хана моргнула, словно только что вышла из глубокого оцепенения.
– Немедленно, – повторила она, и ее глаза потемнели от боли. – Да. Нужно идти прямо сейчас.
Мы выскочили из-за экрана, прочь от победоносных криков дядиных самураев. Потом мы вихрем помчались по коридору, а когда добежали до угла, то из зала до нас донесся сиплый голос дяди.
