Текст книги "Не бывшая жена миллионера"

Автор книги: Майя Бессмертная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Глава 3

Вероника

*****

– Короче, Вероника, дело обстоит так, что я собирался сегодня подписать выгодный контракт со своими японскими партнёрами. Но они сделали шаг назад. Затормозили сделку по одной, совершенно идиотской причине.

– Ты о чём?

Решаю вести себя спокойно. Не опускаться до уровня его истеричной пассии, с которой мне довелось познакомиться. Быть выше всего этого.

– У японцев очень развиты семейные ценности. В общем, в их понимании, мужчина со статусом холостяка – абсолютно надежный партнёр, не заслуживающий доверия и контракта.

– Да, я бы тоже не доверяла тебе, но совсем по-другому поводу.

Выплёвываю ядовитую фразу, продолжая пялиться в окно. Чувствую, как напряжение в автомобиле нарастает, звеня в воздухе какой-то наэлектризованной энергетикой.

Сжимаю подлокотник кресла побелевшими пальцами.

– В общем, ты должна ко мне вернуться.

Он говорит это совершенно спокойным тоном, буднично, как будто каждый день делает подобные предложения. Я же открываю рот как выброшенная на берег рыба, не зная, как похлеще ответить этому наглецу. Перевожу дыхание.

Рычу, вскидывая подбородок вверх.

– Кажется, Регина будет против. Попроси её – вы отлично смотритесь вместе, просто образцовая пара!

– Ты ревнуешь, мышка?

С издевкой спрашивает он и подмигивает. Заставляет меня вспыхнуть от возмущения. Замолчать, пока он не выстроил себе эту стройную теорию в воспалённом мозгу.

– Регина хороша только в постели.

Медленно произносит, наблюдая за моей реакцией. Вглядывается в глаза, ловя больной дёрганый взгляд.

Опускаю взор.

Он снова хотел задеть меня, показать, что даже в интимной сфере у него всё в порядке. Что, несмотря на наш брак, он спокойно заводит романы, не вспоминая о семейных ценностях.

Конечно, я уверена, что он не жил монахом всё это время и не хранил мне верность, завязав всё пониже ремня брюк на тугой узел. Но я, как идиотка, продолжала не подпускать к себе мужчин. Яростно пахала, создавая свой цветочный бизнес с нуля, не размениваясь на личную жизнь.

Может быть, поэтому у меня за пять лет было от силы всего несколько свиданий, по исходу которых я предпочитала не перезванивать назойливым поклонникам. Понимала, что это – не те люди.

Но об этом Антонову знать совершенно необязательно.

– Ты слышишь меня, Вероника?

Никита щёлкает пальцами у моего лица, вырывая из пучины воспоминаний. Продолжает говорить, как ни в чём не бывало.

– На мою жену она не тянет. Во-первых, Регина очень ревнивая и взбалмошная – одному Богу известно, что она сможет натворить в следующий момент. А во-вторых, дорогая моя, именно твои данные стоят в моём штампе о браке.

– Что за бред, Антонов? Кто будет проверять свой паспорт, и сверять его с моим?

Прищуриваюсь, отбивая подачу.

– Поверь мне, японские юристы ещё более дотошные, чем наши. Особенно, когда дело касается денег. Так что мне нужна именно ты.

– Засунь себе эту идею подальше и поглубже! Я подаю на развод!

– Да ладно, мышка.

Он хмыкает, продолжая удерживать меня за руку. Сканирует ядовитым рентгеновским взглядом, от которого всё в душе переворачивается вверх дном, сплющиваясь в мерзкий комок.

– Подумай хорошенько, я отблагодарю. Что ты там хотела? Свой бизнес, цветочный магазинчик? Сделаю.

– Спасибо, у меня он уже есть.

– Твой обветшалый киоск того и гляди развалится от дуновения ветерка, а я предлагаю тебе во владение серьёзное помещение. Оплачу все расходы, куплю кучу шмоток и драгоценностей, которые потом останутся тебе.

– Ты меня совсем не знаешь, да, Антонов?

Меня трясёт от этих неприятных слов, как будто Никита собирается купить меня как куклу, выставленную в витрине магазина. Накидывает цену, чтобы у меня не было сил отказаться от этой безумной затеи.

Ищет слабые места.

Ведь я никогда не давала повода усомниться в себе. Ушла от него ни с чем, забрав только личные вещи. Выкарабкивалась из ямы самостоятельно.

– Я помню, что ты гордая, мышка. Но у каждого есть своя цена. Назови – и ты её получишь.

– Мне ничего не нужно.

Отчаянно подцепляю в последней попытке ледяными пальцами ручку двери и она, к моему удивлению, неожиданно распахивается. Прохладный вечерний воздух врывается в салон. Ввинчивается в лёгкие ароматом свободы.

– Прощай, Антонов. Я пришлю к тебе своего адвоката. Подпишем бумаги на развод.

Стучу каблучками по асфальту, сцепливая зубы. Стараюсь не оборачиваться. Ощущаю обжигающий мужской взгляд на своей заднице.

Бывший муж опускает стекло, догоняя меня своим бархатным голосом. Оставляет последнее слово за собой. Сердце делает сальто, обрушиваясь в пятки.

– Я заеду завтра за ответом, Вероника. Тебе сутки на размышление.

Откупориваю бутылку розового игристого вина, наливая прохладную жидкость в высокий бокал. Она пенится, бежит по стенке, искрясь и переливаясь, словно играя с моим воображением.

Откидываюсь на спинку кресла, поджимая под себя ногу, и осторожно пригубливаю напиток. Он кусает меня за кончик языка, разливаясь волнующей прохладой по рту. Спускается по пищеводу, будоража воспоминания.

Нет, какого чёрта он возомнил о себе?

Решил, что может явиться вот так, как чёрт из табакерки и поманить меня солидным кушем? Надавить на больное?

Перед глазами проносятся несколько кадров из нашей прошлой жизни. Той, что оставила на моей душе неизгладимый отпечаток печали.

Вывернула наизнанку.

Начинаю трясти головой, пытаясь выбить из своей головы осколки воспоминаний.

Снова быть у Антонова за поломойку? Гладить, убирать, готовить, позабыв о подругах и любимом бизнесе, только для того, чтобы помочь ему?

Чёрта с два!

Залпом опрокидываю в себя бокал, подбегая к окну. Раздёргиваю плотные шторы, смотря вниз, на тёмный, окутанный тёплым свечением фонарей, двор. Усмехаясь про себя, понимаю, что Никита уехал.

Конечно, он же сказал, что вернётся завтра за ответом абсолютно уверенный в том, что я соглашусь на его условия. Напыщенный индюк!

Сейчас, наверное, он уже нежится в объятиях Регины, которая прикусывает его за мочку уха в порыве страсти, извиваясь под мощными руками. Царапает наманикюренными пальчиками по обнажённой спине. Стонет на весь дом, откидывая голову назад от удовольствия.

Сглатываю слюну.

Мне должно быть всё равно, чем мой бывший муж занимается по ночам. Абсолютно. Как это было до сегодняшнего дня.

Завтра я просто должна встретить его полностью готовой. Красивой, с шикарным мейком, в новом облегающем платье, которое так выгодно подчёркивает мою фигуру, и дать отпор.

Отказать с обворожительной улыбкой на губах.

Сказать, что его предложение меня нисколько не интересует. Что я уже всего добилась, чего хотела.

Арендовала небольшой киоск, находящийся в бойком месте. Наладила контакты с поставщиками, заключив наиболее выгодные для себя контракты. Оформила все документы и лицензии, пройдя все круги Ада в нашей бюрократической системе.

Всё сделала сама. Без его помощи.

Плюхаюсь в кровать, накрываясь с головой одеялом. Кручусь полночи, переваливаясь с боку на бок, как ленивый медведь в своей берлоге. Наконец, под утро, сон всё же настигает меня. Укутывает своими пушистыми облачками, беря в плен.

Мне снится богато обставленный дом Антонова в том виде, которым я его помню. Кто-то зовёт меня из спальни. Шепчет шуршащим голосом, отдаваясь в моём мозгу шелестом осенних листьев. Я преодолеваю белоснежные ступени винтовой лестницы, хватаясь рукой за лакированные перила. Врываюсь в нашу супружескую спальню.

Останавливаюсь как вкопанная.

Вижу Никиту, лежащего на полу среди свежесрезанных роз. Бросаюсь к нему, падая рядом на колени. Царапаю кожу об острые шипы, отшвыривая растения.

Начинаю хлопать мужчину по щекам, пытаясь привести в чувство. Нащупываю слабый пульс под тонкой кожей запястья.

Меня всю трясёт. Колотит так, что зуб на зуб не попадает. Всё вокруг начинает кружиться, а в голове набатом звенит колокол. Заставляет меня содрогнуться от липкого страха.

Проснуться, наконец.

Резкий дверной звонок разрезает тишину квартиры насыщенным звуком. Я испуганно подпрыгиваю на кровати, разлепляя глаза. Сердце колотится где-то в горле, а к вискам прилипли влажные пряди волос.

Смотрю на часы, показывающие начало десятого.

Боже, проспала! Мне магазин открывать через пятьдесят минут!

Понимаю, что должна была встретиться с Юлей ещё полчаса назад, в кафе неподалёку от цветочного салона. Она как раз должна была рассказать мне о новых поставщиках роз из Краснодарского края, которые бы хотели сотрудничать со мной, продавая эти популярные цветы в полтора раза дешевле моих нынешних иностранных партнёров.

Это бы здорово вытянуло меня из финансовой ямы, в которую я попала из-за погубленных зимой цветов. Но именно сегодня я, по иронии природы, проспала.

Вот чёрт!

Звонкая повторная трель заставляет меня стряхнуть остатки сна. Вскакиваю с кровати, вбегая в прихожую. Щёлкаю замками, распахивая дверь так широко, что она ударяется о косяк с громким стуком. Некто, стоящий на пороге едва успевает увернуться от летящей на него створки, отпрыгивая в темноту.

Начинаю тараторить, пытаясь пригладить взъерошенные ночной бессонницей, светлые пряди:

– Юлечка, прости, проспала. Проходи, сейчас кофе угощу…

Тень шагает вперёд. Выходит из мглы подъезда, расплываясь в дьявольской ухмылке.

Дыхание моментально нарушается, как будто стальной кулак схватил за горло. Я скольжу взглядом по породистому волевому лицу, гладко выбритому подбородку и натыкаюсь на карие глаза, смотрящие на меня с ядовитым прищуром.

– Я, конечно, не Юля, но от кофе не откажусь.

Бывший муж не ждёт приглашения. Пронимает меня своим липким взглядом. Заставляет отойти в сторону. Привалиться к косяку.

Никита проходит в прихожую, оказываясь в одно мгновение рядом со мной. Поднимает кончики губ в дьявольской улыбке. Скользит рукой по косяку, останавливаясь в сантиметре от моего лица.

– Угостишь?

Его мятное дыхание проникает под кожу, волнуя каждую клеточку ещё сонного тела. Я непроизвольно отшатываюсь назад. Пытаюсь защититься от этого плена воспоминаний.

Терпкий аромат парфюма с нотками муската ввинчивается штопором в лёгкие, заставляя сердце гулко забиться об рёбра.

Пытаюсь натянуть свою коротенькую сорочку на бретельках пониже, чтобы спрятать тело от этих блуждающих липких глаз.

Господи, ну почему я надела вчера именно эту провокационную сорочку? Неприлично короткую, с мягким кружевом на V-образном вырезе. Настраивающую на романтичный лад.

Антонов легко может подумать, что я решила его совратить. Соблазнить, не смотря на громадную пропасть между нами.

Напыщенный индюк!

Я уверена, что он сейчас исследует меня. Раздевает глазами, вспоминая каждую родинку. Прикидывает, так ли я хороша, как и пять лет назад.

Соски неожиданно напрягаются под тонкой шёлковой тканью ночнушки то ли от этого странного взрывоопасного взгляда бывшего мужа, который всегда действовал на меня именно таким образом, то ли от прохлады подъезда, и я инстинктивно скрещиваю руки на груди. Высовываюсь на площадку, вслушиваясь в тишину подъезда.

Только любопытных зевак в лице старушек мне не хватало!

Цепляю дрожащими пальцами дверную ручку, быстро щёлкая замком.

– Проходи.

Выдавливаю из себя, избегая его насмешливого взгляда и, развернувшись на пятках, бегу в комнату.

Господи, у меня есть только пара минут, чтобы привести себя в порядок.

Влетаю в спальню, начиная разбрасывать одежду по кровати. Мечусь из стороны в сторону, не зная, что выбрать. Терзаюсь – что будет на мне смотреться лучше – элегантное платье, или деловой брючный костюм.

Выдыхаю, стараясь успокоиться.

Антонов уже видел меня в неглиже. И ему теперь будет всё равно, в чём я буду одета.

Проклятье!

Рваными движениями напяливаю летнее облегающее платье с открытой спиной, под которое нельзя надевать бюстгальтер. Осматриваю себя в зеркале, удовлетворённо цокая языком. Приподнимаю подбородок вверх.

Взмах расчёской. Акцент на губы. И я полностью готова к приёму нежданного гостя.

Выхожу из спальни, покачивая бёдрами. Готовлюсь разгромить аргументы Антонова с яростью многотысячного войска. Дать ему от ворот поворот, рассмеявшись в лицо.

Он сидит в моём любимом кресле посреди гостиной, закинув ногу на ногу. С ухмылкой просматривает глянцевый женский журнал, который я купила на днях только для того чтобы себя побаловать. Посмотреть, чем сейчас живут городские модницы.

В его расслабленной позе сквозит превосходство. Возвышается надо мной в горделивом взгляде. Проходится по моей фигуре с благосклонностью.

– Неплохое платье. Цветочный принт в тренде. Тебе идёт.

– Спасибо. Успел полистать мой журнал и нахвататься модных словечек?

Киваю ядовитым взглядом на печатное издание.

– Значит, кое-какой доход от своего бизнеса ты всё-таки получаешь.

– Меня устраивает.

Пожимаю плечами, признавая его правоту. Смотрю на него прямо, пытаясь прогнуть взглядом.

С грацией хищника он встаёт с кресла. Подходит так близко, что кажется между нашими телами не остаётся даже сантиметра. Воздух вокруг накаляется. Звенит ностальгией по утраченным отношениям.

– Мне нравится, что ты стала такой.

Никита прищуривается. Выдыхает в меня мятное дыхание, которое тут же опутывает меня своей сладкой патокой. Я дёргаюсь. Налетаю спиной на стену.

Понимаю, что дальше бежать некуда…

Глава 4

Вероника

*****

Мужские ладони впечатываются в обои по обеим сторонам от моего лица. Берут меня в замысловатый плен.

– Интересная. Дерзкая. Наглая.

Протягивает, ухмыляясь.

Я вспыхиваю от неожиданного комплимента. Такого странного и в то же время такого приятного. Сладкого.

Раньше муж не утруждал себя красивыми словами. Относился ко мне как к чему-то привычному.

На бледных щеках появляется румянец. Отвожу взгляд, стараясь не дышать. Чувствую, как внутри нарастает щемящий водоворот, набирающий скорость. Расходится теплом в груди.

– Лакомый кусочек. Так и хочется попробовать.

– Советую не рисковать. Останешься без самого драгоценного. Чем потом свою Регину удовлетворять будешь?

– Она достаточно легко удовлетворяется баблом.

Криво усмехается, но глаза остаются пустыми. Какими-то больными. Отчуждёнными. Но я не собираюсь его жалеть. Становиться жилеткой для его скупых слёз.

– Просто ты ничего больше не можешь дать женщине, Антонов. Ты пустой и чёрствый, как и твоё сердце.

Дерзко поднимаю подбородок.

Мы скрещиваем взгляды. Я жду обычной вспышки гнева, высказываний, какая я фригидная и скучная жена, и как ему не повезло со мной, но Никита молчит.

Отрывисто дышит.

По рукам бегут предательские мурашки. Переползают на плечи, рассыпаясь невидимыми бисеринками по спине. Я сжимаю-разжимаю пальцы, пытаясь придти в себя.

Подныриваю под его рукой, проводя потными ладошками по бёдрам. Расправляю невидимые складки на летнем платье. Кидаю ему через плечо, не оборачиваясь:

– Проходи на кухню. Я ведь тебе кофе, кажется, обещала.

– Два кусочка сахара, как обычно?

Буднично разливаю свежесваренный кофе в две белоснежные фарфоровые чашки, хватаясь за рафинад. Пытаюсь говорить как можно спокойнее, как будто присутствие Антонова на моей крошечной пятиметровой кухне – самое обычное явление.

А мы с ним – самая обычная среднестатистическая семья.

Никита останавливает меня властным жестом, сводя брови на переносице так, что на лбу залегает крошечная морщинка. Прищуривается, отчего у меня по телу непроизвольно рассыпается ворох мельчайших мурашек.

– Я не употребляю сахар, Вероника.

Поджимает губы. Сверлит пронзительным взглядом.

– Давно?

– Уже пять лет. В общем, с того момента, как ты меня бросила. Понял, что надоело.

Растягивает слова, давая мне привыкнуть к тому факту, что он изменился за эти пять лет. Стал другим. Не тем мужчиной, которого я когда-то любила всей душой, наплевав на собственную жизнь.

Стал чужим.

Но и я изменилась. Переехав в крошечную однушку я распрощалась со своей богатой жизнью, начав всё с нуля. Мне пришлось многое переиграть. Переосмыслить.

Родиться заново.

– Итак, ты собрала вещи? Бери только самое необходимое. Всё остальное купим.

Никита лениво вытягивается на стуле, откидывая голову назад. Смотрит на меня тяжёлым, как бетонный каток, взглядом. Пронимает до самого нутра так, что я моментально ощущаю себя обнажённой.

Возбуждение расходится волной по телу, и я быстро скрещиваю руки на груди. Пытаюсь закрыться от этого опасного наглого взора, под которым пять лет назад я сразу же таяла, превращаясь в мокрую лужицу.

Ну, нет, Антонов, на сей раз со мной этот номер не пройдёт!

Подбочениваюсь, отбивая взгляд. Вздёргиваю подбородок вверх:

– Я никуда с тобой не поеду.

– Что, прости?

Он распахивает глаза. Тёмные густые брови, словно нарисованные, взлетают вверх. Таранят потолок крошечной кухни.

– Я не стану снова твоей женой, Антонов. Не буду наступать на те же грабли.

Чётко произношу каждое слово, пытаясь донести информацию до бывшего мужа. Пытаюсь прогнуть его ледяным взглядом. На самом деле же проговариваю это и для себя тоже – чтобы распрощаться с этим наваждением, из-за которого я проспала важную встречу.

И никогда к этому не возвращаться.

– Вероника, это важно!

Он вспыхивает. Породистое лицо краснеет, а мужчина выпрямляется во весь свой мощный рост. Подходит ближе, занимая опасную позицию.

Сейчас он подходит под описание вселенского зла – опасный, холодный, дьявольски красивый. Возмужавший за те пять лет, что мы не виделись, превратившись из молодого мужчины в хозяина жизни. Уверенного в себе и целеустремлённого.

– Ты не понимаешь? Ты нужна мне!

– Я нужна не тебе, а твоему контракту с японцами!

Зло выдыхаю, сцепливая дрожащие пальцы за спиной. Пытаюсь подавить дрожь в голосе, чтобы Антонов не чувствовал моей уязвимости, ведь я ни в коем случае не должна показать своей слабости.

– А ты хочешь нормальный салон флористики да, мышка? Признайся!

Властные пальцы ложатся на моё лицо, порхая над фарфоровой кожей, как крылья бабочки. Вызывают приятную дрожь во всём организме. Предательски заставляют пульс взвыть фонтаном где-то в горле.

Я поднимаю на него глаза, как завороженная. Стою, не в силах отвести взгляд, как дрожит маленький пушистый зайчик перед грозным хищником. Сильным и конечно, опасным.

Всматриваюсь в некогда родные глаза обрамлённые чёрными ресницами. Сердце заходится в частом ритме. Больно ухает в груди, отскакивая от рёбер.

– У меня уже есть…

Шепчу, пытаясь вырваться из этого плена, понимая, что ещё чуть-чуть – и я потерплю полное поражение.

Он нагибается, обхватывая меня за плечи. Скользит властными пальцами по нежной коже. Обдувает мятным дыханием.

В несгибаемом стальном взгляде истинного бизнесмена мелькает что-то давно забытое, нежное, как будто крошечные огоньки начинают танцевать свой вальс в этих красивых глазах цвета кофейных зёрен.

Совсем как пять лет назад. Тогда, когда мы были счастливы, а от осязания любви сносило крышу.

В висках учащается пульсация, и я приоткрываю рот как выброшенная на берег рыба.

– Да-да, помню – тот затрапезный киоск.

Очухиваюсь, как от звонкой оплеухи. Вырываюсь из стальных тисков, вздёргивая подбородок вверх.

Как мне могло показаться, что этот мужлан что-то испытывает ко мне? Нет, люди не меняются, а Антонов – тем более.

– Его единственное преимущество в том, что он стоит в бойком месте. Вот и Регину каким-то ветром занесло туда. В остальном же – без слёз не взглянешь.

Очень хочется ответить какую-то колкость этому наглецу, но мобильный, лежащий на столе, начинает истошно звонить. Заставляет меня отвлечься от словесной перепалки.

Ледяными пальцами провожу по экрану, не вслушиваясь в сбивчивую речь Юльки – моей подруги – компаньонки, единственной поддержавшей в трудную минуту в момент ухода от бывшего мужа. Пытаюсь обрисовать ей ситуацию. Как-то успокоить.

– Юль, прости, я задержусь сегодня. Скоро приеду.

– Можешь не торопиться, Ника.

Она чуть не плачет, всхлипывает, совершая рваные вдохи. Заставляет моё сердце сжаться в предчувствии чего-то ужасного.

Я вздрагиваю и замираю. Сердце колотится быстро-быстро, разгоняя кровь по венам.

– Что случилось? Где ты?

– Твой магазинчик цветов… Он… Он сгорел, Вероника!

– Что?

Оторопело смотрю на смартфон. Не могу поверить в случившееся, снова и снова заставляя Юльку передавать мне детали произошедшего.

Она мямлит, пытаясь собрать мысли в кучу, но из-за постоянных всхлипываний я практически ничего не могу разобрать.

– Ничего не осталось, Ника! Это – просто кошмар, тут пепелище!

Руки трясутся, становясь ледяными и негнущимися. Я бросаю больной взгляд на Никиту. Он напрягается. Сводит кустистые брови на переносице, вслушиваясь в рваные фразы.

Отпивает бодрящий напиток, устремляя взор вдаль. Выглядит абсолютно невозмутимым. Холодным, не смотря на мой ураган эмоций на лице. Ожидает, пока я закончу разговор.

– Как это произошло?

Голос дрожит. Вибрирует истерическими нотками.

Я сама от себя не ожидала подобного. Думала, что уже приспособилась к жестоким реалиям жизни.

– Я не знаю. Прождала тебя в кафе почти час. Решила пойти к магазину, а там – пожар. Пока пожарных дождались, полицию. Протокол составили. Им ты нужна…

Смартфон неожиданно издаёт слабый сигнал и отключается, оставшись без подзарядки.

Уф, отлично.

Смотрю на бесполезный кусок пластика, безжизненно вложенный в руку, и сглатываю слюну. Перевожу дрожащий взор на Никиту, который, почувствовав неладное, тотчас оказывается рядом. Усаживает на стул, присев подле меня на корточки.

– Что случилось, мышка?

От такой заботы захотелось разреветься. Прижаться к его сильному телу, ощутив биение мощного сердца. Рассказать обо всём, что мучило меня в последнее время.

Но он не поймёт.

Антонов – самый последний человек, который может испытывать сочувствие к ближнему. Люди не меняются, а Никита – в особенности. Мой уход ничего не изменил в нём, не заставил посмотреть на жизнь под другим углом. Не доказал, что женщины – такие же личности с собственными амбициями.

Но чёрт, как же хочется сейчас с кем-то поделиться. Выплеснуть горе, чтобы душа не разрывалась на части!

– Пожар. Мой магазин сгорел.

Хриплю, пытаясь совладать со своими чувствами. От натянутости нервов меня начинает бить нервная дрожь, и я тут же оказываюсь в сильных объятиях бывшего мужа. Слёзы градом сыплются из глаз, превращаясь в настоящие горные ручейки, и я больше не сдерживаю всхлипываний.

– Ну-ну, мышка, всё утрясётся.

Спокойные прохладные слова выливаются на меня, моментально заставляя подпрыгнуть на месте. Отшатнуться от Никиты как от чумы. Воззриться на него с ненавистью.

– Утрясётся? Утрясётся! Да Юлька говорит, что от киоска ничего не осталось, одни угли!

– Вероника, но ведь твоё детище застраховано. Ведь так?

– Да.

– Выплатит тебе страховая указанную сумму, купишь новый ржавый вагончик. Может, тебе даже повезёт, и он будет не таким старым как прошлый. Я тебе даже неоновую вывеску подарю на открытие.

Усмехается он, скрещивая руки на груди. Небрежно поправляет дорогие часы на запястье, сверкая чистейшими бриллиантами. Чуть дёргает плечами.

– Неоновую вывеску?

– Ну да. Знаешь, есть такие яркие светящиеся буковки. Совсем недорого можно заказать.

Меня перекашивает от злобы. Хочется накинуться на этого напыщенного индюка, застучать кулаками по его мощной груди, чтобы, наконец, заставить затвердевшее сердце работать нормально.

– Да, но как же цветы? Ты просто не представляешь, сколько растений там погибло! Я ведь как раз получила новую поставку зная о том, что на последний звонок школьники обязательно расхватают абсолютно всё.

Снова хлопаюсь на стул, опуская плечи в беззвучном рыдании. Слёзы катятся по щекам, рисуя ломаные серебряные линии на нежной коже, но я как будто не замечаю этого. Трясусь как побитая собачонка, дрожа всем телом.

Нет, ему всё равно – он будто не слышит меня. Не хочет понять, продолжая издеваться даже в такой напряжённый, важный для меня, момент.

Чёрствый придурок.

Антонов подходит сзади, осторожно отбрасывая шелковистые прядки волос в сторону. Проводит пальцем по напряжённой шее, вызывая россыпь приятных покалываний. Кладёт ладони на оголённые плечи, чуть надавливая на нужные точки.

Начинает разминать как раньше. Осторожно, применяя половину силы. Двигаясь вверх – вниз методично расслабляя меня, применяя китайские методики, освоенные им ещё семь лет назад.

Нагибается к уху, обдувая мочку разгорячённым дыханием.

– Тебе легче?

Потрясённо киваю, не в силах вымолвить ни слова. Всхлипываю, стирая подушечками пальцев мокрые слёзы со своих щёк.

– Тогда поехали. Я отвезу тебя.

– Ты?

В недоумении смотрю на Никиту, не понимая, где проходит грань между прошлым и настоящим. Сейчас он здесь со мной. Такой же любящий и милый, как до нашей свадьбы. Сердобольный, готовый помогать, слышать.

Но я знаю, что он другой.

Циничный, заледеневший и чёрствый.

Далёкий от проблем простых людей, всецело бросивший все усилия на поднятие собственной империи. Даже забывший про собственную жену.

– Конечно, я. У тебя же нет автомобиля, Вероника. А ты должна быть там, слышишь?

Легонько встряхивает меня. Ставит на пол рядом с собой, продолжая придерживать за плечи. Сканирует морозным взглядом.

– Да.

– Тогда едем.

Ноги подгибаются, как у шарнирной куклы, когда я пересекаю двор. Плюхаюсь на переднее сидение рядом с бывшим, машинально пристёгиваясь ремнём безопасности.

Никита молчит. Осторожно выруливает со стоянки, не донимая меня расспросами. Нервно барабанит пальцами по рулю, всматриваясь куда-то вдаль.

Я отрешённо скольжу взглядом по знакомым улочкам. Выдыхаю спёртое дыхание через рот, когда вижу чёрный столп дыма, виднеющийся издалека. Обхватываю себя ладошками.

– Ты в порядке? Идём?

Он распахивает дверцу автомобиля, помогая выбраться наружу. Железные руки обвивают хрупкий силуэт, не давая упасть.

Киваю.

– Ты тоже?

– Конечно, я не могу оставить тебя в таком виде. Ты ведь моя жена как-никак.

– Вспомнил-таки…

Выдыхаю, понимая, что сейчас не место для очередного витка ссоры. Замолкаю, закусывая нижнюю губу, и приваливаюсь к сильному торсу бывшего мужа. Поднимаю на него расфокусированный заплаканный взгляд.

– Никита?

– Да?

В его взгляде сквозит что-то родное. То, что я думала, уже давно утрачено. Похоронено под слоем совместных обид.

– Спасибо тебе за всё.