Текст книги "Невеста для тирана"
Автор книги: Майя Бессмертная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)
Пролог
Я смотрю в заснеженное окно, мимо которого с вихрем проносится клубок колючих ажурных снежинок и причмокиваю губами – хорошо, что я сейчас в тёплом помещении приёмной, а не на пронизывающем до костей ветру, на улице.
И, хоть здание, в которое мы с отцом пришли, навевает на меня волнительные, тоскливые мысли, я изо всех сил пытаюсь найти в этой ситуации хоть какие-то плюсы.
Здесь, по крайней мере, тепло и сухо.
– Проходите, Игорь Дмитриевич, вас ждут.
Блондинка улыбается голливудской улыбкой, кивая моему отцу, и тот быстро встаёт с насиженного места, радостно кивая.
– Наконец-то…
Я вижу, как трясутся его руки, и у меня внутри всё леденеет – как же мужчина напряжён. Он, скорее всего, в шаге от панической атаки и держится из последних сил, пытаясь улыбаться.
В его возрасте это опасно…
Хотя, он, у меня, вроде ещё не старый. Правда, для семнадцатилетней девушки все мужчины после тридцати лет – настоящие старики. А сорокалетние – тем более.
– Дорогая, посиди тут пока.
Отец ласково проводит по моим тёмным волосам, и скрывается за дверью кабинета. Его сумбурное волнительное настроение передаётся мне, и я сглатываю вязкий комок, стоящий в горле, осматривая дубовую дорогую дверь.
Интересно, почему папа пришёл сюда?
Нет, в свои семнадцать, я, конечно, знала, что у отца настали очень тяжёлые времена в бизнесе – он едва держался на плаву и вот-вот мог обанкротиться. Нам даже пришлось потуже затянуть пояса – тем летом мы не поехали заграницу на отдых, как делали это постоянно, а осели в пригороде столицы, в каком-то небольшом посёлке со смешным названием Перхушково.
Папа всецело отдал нас в заботливые руки тётушки, а сам постоянно мотался по различным предприятиям и банкам, в надежде поправить своё шаткое положение.
Но почему он всё же, решил пойти на поклон сюда, к своему вечному противнику?
Это так странно…
Блондинка напрочь забывает обо мне, не предложив ни кофе, ни воды, и всецело отдаётся власти интернета, углубившись в свой новенький смартфон со стразами.
Что ж, мне это только на руку – терпеть не могу, когда пристают с дурацкими расспросами. И сейчас я могу спокойно обозреть пространство, в котором, по воле судьбы, я нахожусь.
«Юрий Александрович Митрофанов» – значится на золотой прямоугольной табличке, прибитой к створке двери.
Да-да, это он.
Я уже не раз читала в глянцевых журналах об этом молодом преуспевающем бизнесмене, который резко поменял курс после смерти своего отца и встал у руля затухающего предприятия.
Какой молодец!
За один год он сумел так развернуться и расшириться, что потеснил с рынка многих гигантов. И даже мой отец теперь едва сводил концы с концами, постоянно отбиваясь от нападок кредиторов.
А кредитов он взял немало в последнее время.
Уж я-то знаю.
Ох, что-то мне эта затея отца совсем не нравится.
Оглядываю небольшую приемную, отделанную в светло-бежевых тонах. У стены – столик секретарши, рядом – всевозможная аппаратура типа многофункциональной техники, кофейного аппарата и кулера с прохладной водой.
Меня от глаз блондинки слегка скрывает стеллаж, заставленный всевозможными статуэтками, привезёнными с разных концов света. Вот – Эйфелева башня, выполненная из какого-то блестящего металла, на другой полке, повыше, стоит статуэтка негритянки, которая несёт на плече корзину с фруктами. А вот там, поодаль, красный двухэтажный автобус наподобие тех, что возят туристов по Лондону.
Интересно, Митрофанов сам собирал эту коллекцию, или это – благодарности всевозможных клиентов и бизнес – партнёров?
Или… Партнёрш?
Ведь Юрий Александрович – один из завиднейших холостяков страны. Он даже попал в официальный список самых желаемых мужчин, проводимых одним из глянцевых изданий и, вроде бы, умудрился войти в «золотую десятку».
И, наверняка, вокруг него вьётся огромное число интересных светских дам, мечтающих заполучить этого мужчину в своё безраздельное пользование.
Но, вроде бы, он пока не собирается жениться и обзаводиться потомством.
Ведь у него есть свои взгляды на жизнь.
Кхм…
В противоположном от меня углу в белоснежной кадке высится раскидистое дерево с широкими листьями. Рядом – небольшое кресло и журнальный столик со стопкой, лежащих на нём журналов. Этакий уютный уголок.
Так что мы тут делаем?
Испуганно смотрю на секретаршу Митрофанова, которая, ничуть не интересуясь мной, самозабвенно листает страницы в инстаграмме, и аккуратно встаю со стула.
Хочу подслушать, о чём идёт речь в кабинете.
Блондинка даже не посмотрела в мою сторону – её намного больше увлекают фотографии друзей и новинки модных дизайнеров. Она приоткрывает свой аккуратно накрашенный ротик и увлечённо скользит пальцем по экрану смартфона, не обращая на меня никакого внимания.
Стараюсь не дышать, чтобы стук собственного сердца не мешал мне подслушивать разговор за дверью, и откидываю тёмный локон своих волос с лица.
– Это смешно!
Из-за двери я слышу незнакомый мужской голос, полный гнева и иронии, и останавливаюсь, как вкопанная.
Что? На папу кричат?
– Пожалуйста!
– И слышать ничего не хочу! Это – ваши проблемы.
На цыпочках подкрадываюсь вплотную к двери, и понимаю, что она приоткрыта. Видимо, когда отец заходил, то неплотно закрыл за собой дверь, и теперь я стала невольным свидетелем происходящего.
Хочу хоть одним глазком посмотреть на того, кто так свысока разговаривает с папой.
Конечно, я видела Митрофанова на страницах газет и журналов. Но – одно дело видеть фото незнакомого человека, а совсем другое – увидеть его воочию.
Неожиданно дверь, просвистев у меня перед носом, распахивается, и я утыкаюсь носом в стальную мужскую грудь, одуряющее пахнущую свежим древесным парфюмом с тонкими нотками бергамота.
Приятный аромат.
Наследнице цветочной фирме подобает разбираться в цветах и запахах.
Что я и делаю, собственно.
Поверх белоснежной рубашки мужчины накинут дорогой тёмно-синий пиджак от Версаче, а на шее болтается криво повязанный галстук – видно, его владелец нервничал и слегка позволил себе развязать тугой узел.
Это придаёт ему слегка вальяжный вид, от созерцания которого заходится сердце…
– А это кто у нас?
Сглатываю слюну, и поднимаю голову на мужчину, который сверлит меня пронзительными серыми, с зеленцой, глазами.
Орлиный нос, твёрдый подбородок и густая тёмная шевелюра завершают образ самого знаменитого холостяка города, за сердце которого идёт борьба многих достойных и именитых девиц.
По крайней мере, так пишут в журналах.
Митрофанов собственной персоной.
– Алина! Почему в офисе посторонние?
Блондинка испуганно прячет смартфон под бумагами, лежащими на столе, и, потупив взор, тараторит, как пулемёт, выпучивая свои голубые глаза.
– Простите, Юрий Александрович. Это не посторонняя, это дочь Игоря Дмитриевича Кулагина, который сейчас у вас в кабинете. Ожидает отца. Прикажете выгнать?
– Дочь?
Похотливый взгляд бизнесмена аккуратно прогуливается по моей фигурке, обжигая каждую клеточку моего тела страстным похотливым взглядом, останавливаясь на пухлых губах.
Прячу руки за спину, тяжело дыша.
Мне становится жутко страшно от этого наглого сексуального взгляда, которым никто и никогда не смотрел на меня, и я отступаю назад, закусив нижнюю губу.
Конечно, некоторые мальчишки из класса и пара старшеклассников, обращают на меня своё внимание, пытаясь завлечь в свои амурные сети, но я упрямо избегаю парней, проводя все ночи напролёт за чтением любовных романов, которыми набит стеллаж в моей комнате.
Ох, как мне хочется этой настоящей, искренней и чистой любви!
Подружки наперебой рассказывали о своих амурных похождениях и мимолётном сексе в ближайшем подъезде, смотря на меня, как на дурочку, по-прежнему остававшуюся невинной.
Но мне их искренне жаль.
Разве о таком сексе пишут в романах? Нет, я хочу выйти замуж невинной, за любимого человека, жить с ним долго и счастливо, и умереть в один день.
Как в сказке.
– Здрассти.
Даже с опущенными глазами я ощущаю на себе пристальный взгляд бизнесмена Митрофанова, и провожу влажными потными ладошками по своим бёдрам. Сердце бешено стучит, а пульс зашкаливает – мне страшно и волнительно одновременно.
Какое-то доселе незнакомое чувство тревоги поселяется в душе.
– Впрочем, Игорь Дмитриевич, я готов вас выслушать ещё раз.
Бизнесмена задумчиво скользит по мне взглядом, растягивая слова. У папы загораются глаза.
– Да?
Отец оказывается рядом, с надеждой глядя на своего соперника, дрожа от волнения. По его багровой шее я понимаю, что он сильно волнуется и совсем близок к гипертоническому кризу – вон его как трясёт.
Нужно немедленно дать папе таблетку, которая, как назло, осталась в бардачке автомобиля. Но, я могу сбегать, если папочка меня отпустит.
– Да. Но я хочу, чтобы при разговоре присутствовала ваша дочь.
Чёрт…
Зачем я ему, интересно?
Ведь я совершенно не разбираюсь в кредитовании и различных бумагах, важных для ведения бизнеса.
Что он задумал?
– Конечно, не вопрос.
Папа тотчас втаскивает мня в рабочий кабинет Юрия Александровича и глазами указывает на кресло, стоящее в отдалённом углу. Я понимаю его полуслов – мне не требуется повторять дважды, ведь я стараюсь не расстраивать папу никогда.
Он – самое дорогое, что у меня осталось после смерти матери.
Конечно, есть ещё брат и сестра – близнецы, но они слишком маленькие, чтобы мы могли с ними подружиться. Между нами целая пропасть – двенадцать лет. И, честно говоря, именно их я считаю невольными убийцами мамы – ведь после родов двойни мать быстро сгорела.
Отец садится перед рабочим столом, вытирая пот со лба белоснежным платком, и с надеждой устремляет свой потухший взгляд на более удачливого бизнесмена.
Какое унижение.
Митрофанов захлопывает дубовую дверь и, не сводя с меня пристального взгляда, прищуривается. Я готова провалиться сквозь все этажи этого здания, чтобы немедленно оказаться на улице и вздохнуть, наконец, свежий майский воздух.
Но, приходится сидеть, опустив взгляд в тёмный ковёр, лежащий на полу и считать лепестки вышитого белоснежного лотоса. Кресло, впрочем, весьма удобное, но я не позволяю себе расслабиться – слишком неуютно чувствую себя под обжигающим взглядом незнакомца.
– Итак, Игорь Дмитриевич, вы просите меня о некой помощи? Я вас правильно понял?
– Да, после того, как вы вышли на рынок, мои дела пошли совсем плохо. А ведь у меня на иждивении трое несовершеннолетних детей и престарелая сестра.
– Ваши семейные проблемы меня не должны волновать, разве нет?
Отец понуро кивает, свистяще выдыхая воздух изо рта.
– Зачем вы всё же пришли ко мне?
– Я подумал, может быть, вы захотите объединить наши фирмы? Моё имя – довольно известное на цветочном рынке, я в этом бизнесе уже тридцать лет, заработал неплохую репутацию. Но сейчас я совсем на мели. Ещё пара-тройка месяцев, и я буду окончательно разорён. Банки отказывают мне в кредитах, денег взять неоткуда. И поэтому я пришёл к вам.
– Мне не нужна ваша фирма. Цветы постоянно напичканы, цены завышены. Покупатели вами недовольны. Увольте.
– Тогда мы можем объединить наши капиталы, создать альтернативную фирму по изготовлению, скажем, букетов для невест? Я не могу обанкротиться, это – дело всей моей жизни.
Папа молебно поднимает глаза на более молодого и удачливого бизнесмена и у меня болезненно щемит в груди. Я всегда думала, что мой отец – этакая непотопляемая глыба, залог нашего семейного благополучия и счастья, после того, как умерла мама. Ан нет, оказывается, у нашей семьи огромные долги и проблемы.
– То есть, вы хотите, чтобы деньги для раскрутки дал вам я?
– Да. Два наших имени смогли бы создать отличную конкуренцию на рынке, и это бы принесло вам ещё больший доход, а мне – помогло бы удержать имя на плаву.
Кажется, в воздухе витают искры электрического разряда. Лицо отца очень напряжено, а костяшки пальцев, которыми он держится за ручки кресла, побелели.
Митрофанов же, напротив, чересчур спокоен. По его породистому лицу очень трудно понять, о чём он сейчас думает. Да я и предпочитаю на него не смотреть.
Сколько ему лет?
Наверное, тридцать – тридцать пять. Ростом, примерно, метр восемьдесят пять, с тёмной шевелюрой и серыми глазами. Красивый? Скорее, вселяющий страх и неуверенность. По крайней мере, в меня.
Опасный.
– Я готов пойти на эту сумасшедшую сделку, которая не принесёт мне ничего, кроме проблем и геморроя, взамен на одно условие.
– Какое?
– Я женюсь на вашей дочери.
– Что?
Отец подскакивает со своего стула, потрясая в воздухе рукой.
– Я, по-вашему, должен вложить серьёзные деньги в сомнительное предприятие просто так? Нет, не выйдет. А так – я стану вашим зятем и мы оба будем полноправными владельцами.
– Но, Миле только семнадцать!
– Я подожду до совершеннолетия.
– Моя дочь – не разменная монета!
– У вас ещё двое малолетних детей, подумайте о них.
– Никогда!
– Тогда – прощайте!
Отец, пылая от праведного гнева, хватает меня за руку, и в тот же миг мы оказываемся в приёмной. Я осторожно перебираю ватными ногами, двигаясь к выходу, вслед за отцом, и внимательно смотрю на его лицо. По нему невозможно прочесть, о чём сейчас думает папа, и мне жутко от этого.
Что там говорил Митрофанов? Что хочет жениться на мне?
Но, он же старик!
И, кроме вселенского страха я ничего к нему не почувствовала. Разве о таком муже я мечтаю? Разве для него храню себя?
О, Боже!
– Папа, но как же мы тогда рассчитаемся с долгами?
– Ничего, милая, я что – нибудь придумаю.
1
Мила
*****
– Милочка, ты просто красавица!
Тётушка разворачивает меня лицом к напольному зеркалу и всплёскивает сухонькими руками, испещрёнными глубокими морщинами.
Её губы дрожат от нервного напряжения, и она быстро-быстро проводит языком по верхней губе, чтобы немного успокоить себя и привести в чувство. В конце концов, я понимаю, что сегодняшний день очень важен не только для меня, но и для всех моих родственников.
– Обворожительна, посмотри!
Киваю.
Ну да, красиво.
Правда, на мне сейчас очень дорогое платье, сшитое на заказ у именитого дизайнера, а над моим лицом и причёской в поте лица с самого утра трудилась целая бригада профессиональных мастеров, заказанных отцом из Милана.
А уж сумму, которую выложил мой отец за всех этих мастеров, лучше не озвучивать вслух. Но папа решил, что его любимая дочурка заслуживает самого лучшего, и постарался.
Думаю, что они бы и из обезьяны сделали Мисс Мира, если бы перед ними поставили такую задачу. Так что это вполне ожидаемый результат.
Хотя я, конечно, буду посимпатичнее любой макаки.
Надеюсь…
Растягиваю губы в обворожительной улыбке, чтобы тётушка перестала на меня ворчать. Она и так напряжена сверх меры. Хватит.
– О, Господи, да не стой ты истуканом!
Выдыхаю, опуская плечи, и понимаю, что корсет сидит довольно плотно, обхватывая мою грудь железным обручем. Но дышать я всё-таки могу.
Это обнадёживает.
Значит – не упаду в обморок прямо в объятия своего муженька под улюлюканье злопыхателей.
– Аня, поди сюда!
В комнату влетает смешная полная девчушка в длинном цветастом платье и останавливается на пороге моей комнаты, как вкопанная. На её голове криво сидит венок из настоящих полевых цветов, и я понимаю, что моя двоюродная сестрица оборвала пару букетов, стоящих в гостиной.
– Ой, Милочка Игоревна, какая же вы красивая!
– Я ей то же самое говорю, а она всё чем-то недовольна.
Тётя сердито хлопает себя по полному бедру, насупливая кустистые выцветшие брови.
Ну да, им-то не понять, что своего жениха я не люблю и боюсь. А мысли о предстоящей брачной ночи наводят на меня ужас до болей в животе. Как мне вынести всё это?
– Дай-ка мне шпильки с белыми цветами с того столика, заколю ей причёску повыше.
Аня радостно подлетает к туалетному столику, стоящему у стены, и сгребает пухлой ладошкой несколько шпилек. Я наблюдаю за неловкими движениями своей двоюродной сестрицы, которая, почему-то, предпочитает называть меня исключительно на «вы», и до боли закусываю нижнюю губу.
Страшно…
– Вот, посмотри, как чудесно вышло.
Тётя аккуратно приподнимает пучок на затылке, выпуская несколько локонов наружу, создавая тем самым шикарную свадебную причёску, и Аня с восторгом закатывает глаза.
– Просто изумительно, маменька!
– Вот-вот, а Миле всё не так.
– Она просто волнуется. Свадьба же.
– Так радоваться должна! Вон, какого жениха себе отхватила! Богат, умён, красив! Да пол страны девушек с ума сходят из-за его предстоящего бракосочетания, рыдая ночи напролёт в подушку. А Мила… Неблагодарная!
– Так он старый, её можно понять.
– Много ты понимаешь! Он в самом расцвете сил. Состояние сколотил, нам всем помог не обанкротиться. По женщинам набегался, теперь и о семье можно подумать.
Крякаю в кулачок, поднимая домиком брови. Вот, даже моей тётушке известно, что за фрукт – Митрофанов. А уж они-то с папой, наверняка, навели о нём множество справок.
И с чего вдруг такая уверенность, что он уже набегался?
– Ему всего тридцать два!
– Так разница в четырнадцать лет! По нынешнему времени он её отцом мог бы быть.
– Много ты понимаешь! Программ всяких непристойных по телевизору насмотришься, а потом языком мелешь! Кыш отсюда!
Аня испуганно приседает, и, потупив глаза в пол, скрывается за дверью, оставив щёлочку. Наверняка, сестрица никуда не ушла – предпочла не злить свою мать, и сейчас стоит, прислонившись ухом к створке.
Они с тётей переехали к нам из покосившегося деревенского домика, расположенного в глухой провинции после смерти моей мамы, чтобы воспитывать грудных близнецов. Но Аня по-прежнему не научилась жить в современном городском ритме, предпочитая не выходить за пределы квартиры, а целыми днями вышивать крестиком разнообразные картины.
Правда, она исправно посещает школу, расположенную не так далеко от дома, и даже, вроде, неплохо учится.
Сколько ей лет? Вроде тринадцать. Мы не сумели подружиться с двоюродной сестрой и не стали подругами.
Жаль, конечно.
Я в задумчивости опускаю глаза в пол. Покачиваю бёдрами, слыша тихое шуршание пышной юбки, от которого по телу бегут мурашки. Ох, правильно ли я сделала, десять месяцев назад заставив отца принять предложение Митрофанова?
Да, конечно, благодаря слиянию двух фирм наша семья словно вынырнула из омута, получив дополнительный глоток свежего воздуха, так необходимый нам.
Но… какой ценой?
*****
Отец долго пытался найти лазейки, которые бы позволили фирме держаться на плаву, но окончательно нас добил праздник «Восьмое марта», когда все покупатели ринулись ни к нам, а к нашему конкуренту.
И тогда, поняв всю печальную суть, происходящего, я расправила плечи и отправилась в кабинет Юрия Александровича.
Секретарша спокойно пропустила меня к Митрофанову, поведя остреньким плечом и снова зависнув надолго в инстаграмме, а я, выдохнув, рванула на себя тяжёлую дубовую дверь.
Досчитала до трёх, пытаясь растянуть на своём лице голливудскую улыбку. А что, если он уже передумал? Или нашёл более достойный объект, чем я?
До сих пор я помню его глаза…
С насмешкой.
Словно он победил в главной битве своей жизни, а я – самый дорогой и желанный трофей. По идее, мне должно льстить внимание взрослого опытного мужчины, от которого у многих девушек рвёт крышу.
Но… Это не про меня…
Ещё никогда я не чувствовала себя такой униженной – словно пришла просить милостыню у всесильного босса, предлагая при этом себя взамен.
– Что ж, проходите, Мила Игоревна. Извините, не знаю вашего полного имени. Милана? Или, возможно, Милена? Или, вовсе Людмила, как в сказке?
– Вы читаете сказки? Похвально.
Нос мужчины заостряется, и из узких ноздрей вырывается шипение, как у кипящего чайника. Он возмущён, что я так ехидно и нагло с ним разговариваю.
Ещё бы, какая-то пигалица.
– Я в вас не ошибся. Вы – крепкий орешек.
– Это точно. Не сломайте зубы.
– Постараюсь. Если что, у меня хороший стоматолог, починит.
– Рада за вас.
Митрофанов нагибается чуть вперёд, сверля меня пристальным взглядом серо-зелёных глаз, в которых читается интерес.
– Итак, что вас привело ко мне?
– Отец на грани разорения, и это – ваша заслуга.
– Звучит как похвала. Очень лестно.
Откидывается в кресле, закидывая руки за голову, принимая при этом расслабленную позу победителя.
Чёртов наглец!
– Ваш отец и так многие годы оставался единственным поставщиком цветов, так что пора уйти ему на заслуженный отдых, вы не находите?
– Вовсе нет. Я не боюсь остаться в нищете, я боюсь, что банкротство погубит папу. Он не сможет жить без бизнеса.
– Я предлагал ему единственный путь решения, он отказался.
– Я согласна.
– Что?
Серые, с зеленцой, глаза, смотрят на меня удивлённо, а брови приподнимаются домиком.
– Да-да, я согласна выйти за вас замуж. Но вы вытаскиваете нашу фирму из долгов и делаете всё так, как просил отец.
– Не сомневайтесь, я никогда не обманываю. Но… Можно спросить, отчего вы решили принять моё предложение?
– Не скрою, дело не в любви. Я очень беспокоюсь за отца.
– Хорошая дочь. Вы станете чудесной преданной женой и заботливой матерью моих детей.
Меня передёргивает от этих слов. Мысли о том, что я должна буду регулярно укладываться в постель к этому мужчине, меня пугают и вводят в состояние транса. А насчёт детей я ещё вообще не помышляла.
Киваю.
– Ну что ж, я согласен.
– А можно и я вас спрошу?
– Отчего ж нет? Я не кусаюсь, спрашивайте, юная леди.
– Почему вы хотите жениться на мне? Насколько мне известно, у вас были романы с более красивыми и более именитыми девушками нашего города, да и не только города.
– Хороший вопрос. Скажем так – я навёл о вас справки, и вы полностью подходите на роль моей жены. Молода, умна и, не спорю, красива. Именно о такой жене я и мечтал – не замешанной ни в одном скандале, с идеальной репутацией и красивой внешностью.
Выдыхаю, усмиряя биение сердца, и еле-еле киваю.
– Тогда едем. Думаю, отец будет шокирован нашим совместным появлением, но я не вижу другого выхода.
Юрий Александрович подходит ко мне, прищуриваясь, и наклоняет голову на бок, как хищная птица, готовящаяся прыгнуть и сожрать неловкого маленького зверька.
– Едем. Но, всё же, как вас зовут, душа моя?
– Эмилия.
*****
Отчуждённо смотрю в зеркало, словно не замечаю всего происходящего вокруг меня. Мой жених постарался на славу – заказана выездная церемония, шикарный ресторан, лимузин, и на нашу свадьбу должны съехаться многочисленные сливки общества.
Список подарков исчислялся сотнями тысяч, а в свадебное путешествие мы должны отправиться завтра, после обеда, в Париж. Точнее, после бурной брачной ночи, о которой, наверняка, так грезил этот опасный мужчина.
Ведь каждую нашу встречу я инстинктивно чувствовала, как он раздевает меня взглядом, и делает со мной всё то, о чём даже авторы моих любовных романов стыдливо не упоминают.
Но… Мне это всё не нужно…
Не с ним…
Я хотела только того, чтобы отец, наконец-то, снова ожил, получив назад свой любимый бизнес, своё детище. А сейчас – мне придётся расплачиваться за всё своей собственной шкурой.
Чёрт…
Сбежать уже не получится.
В комнату влетают близнецы – Даша и Рома, одетые в дорогие наряды от ведущих кутюрье. На сестре длинное, в пол платье нежно-фиалкового цвета, а на брате – чёрный смокинг. Эти шестилетние сорванцы так и норовят перевернуть весь дом вверх дном, носясь, как хомяки в колесе по всему дому.
– А ну-ка вышли отсюда!
Тётушка разом выгоняет малышей из комнаты, распахивая дверцу. Подслушивающая у створки Аня неловко шлёпается на пятую точку, округляя глаза. Дети испуганно выбегают, оставив после себя кучу раскиданных вещей, и я закусываю нижнюю губу.
Ох…
– А теперь, самое главное – подарок твоего жениха.
Тётя подходит к тумбочке и достаёт из верхнего ящика бархатную плоскую коробочку тёмно-синего цвета. Аня, неловко переминаясь с ноги на ногу, издаёт завистливый вздох, и картинно прикрывает рот пухлой ладошкой.
Ну, прям как сказочная принцесса.
– Открывай.
Щёлкаю затвором и распахиваю коробочку, осматривая её содержимое. Да, Митрофанов не поскупился – этот комплект стоит целое состояние, и вряд ли я его ещё куда-либо надену кроме своей свадьбы.
Хотя…
Вроде жёны бизнесменов иногда сопровождают их на деловые встречи? Не запрёт же меня, в конце концов, супруг в своём особняке?
На синем бархате лежит изумительной красоты бриллиантовое колье и такие же серьги, переливающиеся в свете дневной лампы неким загадочным светом.
– Красиво, да?
Тётя, не дожидаясь от меня какой-либо реакции, аккуратно достаёт колье, держа его двумя пальчиками, и торжественно поднимает в воздух.
– Да.
Я не могу с этим не согласиться. Комплект просто шикарный, и стоит, небось, целое состояние.
Холодный металл прочно располагается на моей шее, заставляя поморщится. Этакое своеобразное ярмо надел на меня Юрий Александрович. Серьги завершают образ, и я вынуждена признать – украшения сделали меня похожей на принцессу, я словно вышла со страниц своих любимых любовных романов.
Юрий. Юра.
Пора привыкать называть супруга просто по имени, отбросив официальное отчество, ведь он уже давно называет меня просто «Мила».
– Просто обворожительна!
– Да.
– Правильно, лучше молчать побольше, да мужа слушать. Это ж надо – такого жениха отхватить!
Молчу.
– Мужчины любят покорных. Ты в постели глаза закрой да охай, ему и понравится.
Тётя даёт мне наставления, заботливо нанося на губы очередной слой блестящей красной помады. Но я словно не слышу её – мне до ужаса страшно остаться в одиночестве, рядом с незнакомым мужчиной, наедине.
О, Боги…
– Маменька, там жених приехал!
Анька влетает в комнату, заливаясь пунцовым румянцем на пухлых щеках, и нервно сжимает ручки в кулачки. Я смотрю на двоюродную сестру – она как будто только что приехала из деревни, ну ничего не изменилось – ни манера речи, ни привычки.
– Милочка почти готова.
– Она – как бутон розы!
– Да-да, иди, Аня, я ещё не все наставления племяннице дала.
Девчушка покорно исчезает за дверью, оставляя за собой шлейф сладкой сдобы, и я покорно обращаю внимание на тётю.
– Мила, скажи мне, ты сохранила невинность для супруга?
Краснею.
– Да.
– Это очень хорошо. Думаю, такой ценитель женщин, как Юрий Александрович, оценит это.
– Вы что-то знаете? У него было много женщин?
– Дорогая, он, как и любой мужчина – завоеватель. Но тебя не должны волновать его прошлые победы. Выше нос.
Да-да, уж я-то знаю, как часто мелькал мой жених в журналах светской хроники. Даже чересчур часто. И, каждый раз, с новой спутницей. Но, надо отдать ему должное, как только я дала своё согласие на брак, журналы перестали пестреть сообщениями об интрижках Митрофанова.
То ли он действительно решил хранить верность мне до свадьбы, то ли стал более осторожным, чтобы не ранить моё самолюбие.
Хотя… Могу ли я ему что-то предъявить? Ведь, это сделка.
Стук в дверь, и в комнату заходит отец.
Тёмно-серый костюм сидит на нём, как влитой, а бледная шея пошла багровыми пятнами – он очень нервничает по поводу предстоящего бракосочетания, нервно хрустя пальцами.
– Дорогая, ты готова?
– Да.
– Чудесно. Я могу поговорить с тобой наедине?
Ирина Дмитриевна, фыркнув, улетает из комнаты, словно баба Яга на помеле, и мы с папой остаёмся одни. У отца очень грустные глаза, и он нежно берёт меня за прохладную ладонь, проводя мозолистым пальцем по коже.
– Эмилия, ты точно хочешь этого?
Выдыхаю.
– Я же знаю, что ты решилась на брак с Митрофановым только из-за семейного бизнеса. Но мы не в средневековье живём, дочка, всё можно переиграть. Зачем тебе портить себе жизнь?
–Я точно решила.
– Ты ведь его не любишь, между вами – целая пропасть. Да вы толком за эти десять месяцев и не пообщались, не узнали друг друга. Те несколько встреч в ресторане и в кино – не в счёт.
– Всё хорошо, папа, правда.
Опускаю глаза, стараясь не смотреть на отца и пряча слёзы.
Нет, только не сейчас. Если отец поймёт, как я боюсь этого замужества, он ни за что не отдаст меня Юрию Александровичу, разорвёт договор и погрязнет в ещё больших долгах.
А что дальше?
Кредиторы? Банкротство? Полный крах? Смерть?
Ох, нет, лучше об этом не думать.
– Всё хорошо, папа, не волнуйся. Я хочу выйти замуж за Митрофанова.
– Ну, ладно. Тогда идём. Твой жених приехал.
Кидаю прощальный взгляд в напольное зеркало, и сглатываю вязкую слюну – я больше не буду прежней. После свадьбы я должна буду родиться заново, как птица Феникс, ради своей семьи.
