Текст книги "Лето динозавров"

– Почему мы остановились? – спросила моя соседка Грета, дремавшая на пассажирском сиденье.

– Динозавры на дороге. Она открыла глаза:

– Матерь Божья!

И не успел я ее остановить, как она потянулась к гудку и трижды нажала на него изо всех сил.

Трицератопсы как один замерли и повернули головы к пикапу. Я скорчился от смеха.

– Что тут смешного, черт побери? – вскинулась Грета.

Но я только тыкал перед собой пальцем и беспомощно тряс головой; по щекам у меня катились слезы.

Все дело в гребнях. Такое даже безвкусицей не назовешь. Они будто сошли с циркового плаката – сплошь красные завитки, желтые мазки-слэши и ослепительно оранжевые ромбы, столько цветов и форм, что всего не перечислишь, и ни один не походил на другой. Да ведь эти «рюшечки» – словно китайские воздушные змеи! Будто бабочки с шестифутовым размахом крыльев! Кислотные вывески Лас-Вегаса! А под этими карнавальными «шляпками» моргают и разевают рты наиглупейшие морды – ни дать ни взять сбрендившие коровы. И в цирк ходить не надо!

Грета понемногу закипала. Выбравшись из кабины, она злобно хлопнула дверцей. Испугавшись резкого звука, пара трицератопсов напустила лужу, и стадо нерешительно отступило на шаг. Потом они начали подбираться поближе – посмотреть, что будет дальше.

Моя соседка поспешно вернулась в машину.

– И что теперь твои гады удумали? – раздраженно вопросила она.

Похоже, в происходящем она винила меня. Прямых выпадов она, конечно, не делала, учитывая, что сидела у меня в пикапе, а ее BMW до сих пор торчал в сервисе в Саут Берлингтоне.

– Им интересно, – ответил я. – Просто замри. Не двигайся и не шуми, скоро им надоест, и они уйдут.

– Откуда ты знаешь? Ты таких уже встречал?

– Нет, – признал я. – Но когда-то, лет тридцать-сорок назад, я работал на молочной ферме. Они ведут себя как обычные парнокопытные.

И верно, трицератопсы потеряли к нам интерес и собрались было уходить, когда рядом с визгом затормозил потрепанный «хёндаи», из которого выскочил худощавый молодой человек с едва ли не вороньим гнездом на голове, – такой всклокоченности я давно не видел. Динозавры решили остаться и поглазеть.

А молодой человек, размахивая руками, подбежал к нам. Я высунулся из окна:

– В чем дело, приятель? Он был заметно расстроен.

– Там такое стряслось… катастрофа… в смысле, несчастный случай. Я хотел сказать… в институте. – Он явно имел в виду Институт новейшей физики, расположенный неподалеку от шоссе, где мы застряли. Субсидировало его правительство, и он каким-то неведомым образом подчинялся Вермонтскому университету. – Стабилизаторы грани отказали, мезонное поле инвертировалось и векторизовалось. Факторы конгруэнтости полетели ко всем чертям, и… – Он взял себя в руки. – Ничего этого вам видеть не положено.

– Так это ваши? – переспросил я. – Они ведь трицератопсы, верно?

– Triceratops horridus, – рассеянно уточнил он, и я испытал необъяснимое удовлетворение. – По большей части. В стадо мог затесаться кое-кто другого подвида. Они как утки. Не слишком разборчивы, с кем водиться.

Вскинув руку, Грета демонстративно посмотрела на часы. Как и все ее вещи, часы были дорогими. Она работала в «Эссекс Джанкшн» – фирме, занимавшейся системным анализом для компаний, которые задумались о сокращении штата. В ее задачу входило выяснить круг должностных обязанностей сотрудников и доложить руководству, кого из них можно безболезненно уволить.

– Я теряю деньги, – буркнула она. Я пропустил ее слова мимо ушей.

– Слушайте, – взмолился парень. – Держите язык за зубами, ладно? Мы не можем позволить, чтобы информация просочилась в прессу. Ее надо держать в секрете.

– В секрете?

По ту сторону стада остановилось еще три машины. Их пассажиры сейчас стояли, разинув рты, посреди дороги. За нами затормозил «форд торес», и водитель опустил стекло, чтобы лучше видеть происходящее.

– Вы хотите утаить стадо динозавров? Их же наверняка несколько десятков!

– Сотен, – с отчаянием отозвался молодой человек. – У себя они мигрировали. Но, попав к нам, стадо распалось. Это только часть его.

– Тогда не понимаю, как вы собираетесь их скрыть. Посмотрите: они же размером с танк. Их нельзя не заметить.

– О Боже, Боже…

У кого-то на той стороне оказался при себе фотоаппарат, и теперь он ошалело щелкал.

По ходу разговора Грета все больше теряла терпение. Наконец она вылезла из пикапа и заявила:

– А я не могу себе позволить терять время. Меня работа ждет.

– И меня тоже, Грета. Соседка презрительно фыркнула:

– Выкорчевывать унитазы и собирать трубы! Я уже потеряла больше, чем ты зарабатываешь за неделю… Давайте ключи. – Последняя фраза предназначалась молодому человеку.

Парнишка ошеломленно повиновался. Забравшись в «хёндаи», Грета развернула автомобиль.

– Попрошу потом отогнать машину к институту, – бросила она в открытое окно.

И на том исчезла – искать объезд вокруг стада.

Ей бы следовало подождать, потому что минуту спустя животные решили уйти и вскоре скрылись из виду. Впрочем, найти их не составит труда. Стадо оставляло за собой полосу выглаженной земли.

Парнишка встряхнулся, словно освобождаясь от наваждения.

– Эй! Она же забрала мою машину!

– Полезайте в кабину, – велел я. – Впереди по шоссе есть бар. Думаю, вам надо выпить.

Его звали Эверетт Маккафлен, и стакан он сжимал так, словно, если отпустит, провалится под землю. Потребовалась пара порций виски, чтобы вытянуть из него всю историю. Когда он закончил, я долго молчал. Не стесняясь, скажу, что от его слов мне стало не по себе.

– И как надолго? – спросил я наконец.

– Недель десять, в худшем случае три месяца. Не больше.

Я глотнул содовой, встал из-за стола и пообещал Эверетту скоро вернуться.

Сотовый телефон я оставил в «бардачке» пикапа.

Сначала я позвонил домой. Делия уже ушла в свадебный магазин, а поскольку ее начальство не одобряет, когда ей звонят на работу, я только бросил SMS-ку со словами любви. Потом набрал номер книжного магазина «Зеленая гора». Магазин еще не открылся, но Рэнди приходит пораньше, и, услышав на автоответчике мой голос, он поднял трубку. Я спросил, есть ли у него что-нибудь по трицератопсам. Попросив минутку подождать, он вернулся и сказал, мол, да, у него есть книга «Рогатые динозавры» Питера Додсона. Пообещав заехать за ней в ближайшее же время, я вернулся в бар. Эверетт успел заказать третью порцию виски, но я отобрал у него выпивку.

– С тебя хватит, – сказал я. – Отправляйся домой, поспи. Если хочешь, в саду повозись.

– Я без машины, – напомнил он.

– Где ты живешь? Я тебя отвезу.

– И вообще, мне положено быть на работе. Я не отметился, что ушел. И формально я еще на испытательном сроке.

– Какая разница? – спросил я. – Теперь-то?

Эверетт жил в Уиноски на Вуллен-милл. Надо думать, в институте ему хорошо платили. Или же он легкомысленно швырял деньгами. Подбросив его домой, я позвонил паре знакомых подрядчиков и договорился, что они перехватят заказы, которые я уже взял. Потом позвонил в редакцию «Фри пресс», чтобы они сняли мое еженедельное объявление, сделал звонки всем моим клиентам, объяснив, что у меня проблемы с графиком и мне пришлось передать их заказы другим людям. Взъерепенилась только старая миссис Бреммер, но и она успокоилась, узнав, что ее джакузи я все равно смог бы заняться не раньше конца июля.

После я поехал в банк и по второму разу заложил дом.

Потребовалось некоторое время, чтобы убедить Арта Летурно, что у меня серьезные намерения. Мы уже давно вели с ним дела, и он знал, как я отношусь к долгам. А еще я уклонялся от ответа, зачем мне нужны деньги. Он почти заподозрил, что у меня запоздалый кризис среднего возраста. Но документы на дом были на мое имя, а цены на недвижимость в наших местах росли как на дрожжах, поэтому мы в конце концов договорились.

По дороге домой я заехал в ювелирный магазин и к цветочнице.

При виде цветов глаза Делии расширились, а после сузились до размера камня в кольце. И вид у нее сделался совсем не такой, как я ожидал.

– Выкладывай! Да что-нибудь хорошее, не то пожалеешь. Тогда, сев за кухонный стол, я выложил все от начала и до конца.

Когда я закончил, Делия молчала почти столько же, сколько я в придорожном баре, а после спросила:

– И сколько у нас времени?

– Три месяца, если повезет. Во всяком случае, десять недель. Так Эверетт сказал.

– Ты ему веришь?

– Он как будто не сомневался.

Я неплохо разбираюсь в людях, и Делия это знает. Когда Грета поселилась в перестроенном амбаре по соседству, я сразу сказал, что от нее только и жди неприятностей. И это было еще до того, как она задушила траву на своем участке, засыпав ее мульчей трех разных цветов, и начала скандалить, что я паркую пикап на подъездной дорожке, где он у всех на виду.

Делия задумалась на несколько минут, серьезно хмурясь, как делает, когда пытается сосредоточиться, а после улыбнулась. Улыбка вышла блеклая, но все-таки…

– Что ж, я всегда мечтала позволить себе первоклассный отпуск. Отрадно было это слышать, ведь именно по такой дорожке бежали

и мои мысли. И уж совсем счастливым я стал, когда она вскинула руки и крикнула:

– Я еду в Диснейленд!

– А как же! – отозвался я. – У нас хватает на Диснейленд, на Дис-нейуорлд и на Евродисней тоже. Кажется, даже в Японии что-то такое построили.

К тому времени мы оба уже улыбались до ушей, она стащила меня с табуретки, и мы затанцевали по кухне: от случившегося нам было чуточку не по себе, но все исчезло в радостном, как в детстве, счастливом головокружениии.

На следующее утро мы собирались спать допоздна, но старые привычки не умирают, и вообще Делия считала, что не может покинуть магазин, не предупредив заранее. После ее ухода я поехал узнать, куда направились трицератопсы.

На шоссе я увидел Эверетта, который пытался поймать машину. Я остановился.

– Что, никто из института не мог пригнать тебе машину? – спросил я, когда мы снова тронулись.

– В институт-то она не попала, – мрачно ответил он. – Та женщина, которую ты подвозил вчера, загнала ее в канаву. Порвала тросик сцепления и безнадежно помяла кузов. Сказала, мол, никакой аварии не случилось бы, если бы мои динозавры ее не расстроили. И бросила трубку. А я только-только начал работать в институте. И моих сбережений на новую машину не хватит.

– Возьми в кредит, – посоветовал я. – Или купи на кредитную карточку и ближайшие пару месяцев плати минимум.

– Об этом я не подумал.

Некоторое время мы ехали молча, потом я сказал:

– Как ей удалось тебя разыскать?

Ведь Грета укатила еще до того, как он назвал свое имя.

– Она позвонила в институт и попросила парня с вороньим гнездом на голове. Ей дали мой домашний номер телефона.

Попасть на парковку Института новейшей физики можно было только по пропуску, поэтому я высадил Эверетта на обочине.

– Спасибо, что никому не сказал, – поблагодарил он, вылезая. – Про… ну, сам знаешь.

– Решил, так будет разумнее всего.

Он уже собрался уходить, но вдруг обернулся и спросил:

– У меня правда на голове воронье гнездо?

– Да нет, все не так страшно. Любой парикмахер справится.

К институту я подъезжал по трассе, а на обратном пути выбрал шоссейки, вьющиеся мимо ферм. Подъехав к тому месту, где видел вчера трицератопсов, я было решил, что произошла авария, так много тут скопилось машин. Но выяснилось, что это зеваки и телевизионщики. По всей видимости, стадо ушло не далеко. Вдоль обочины мигали камеры, и стайка хорошеньких женщин щебетала в беспроводные микрофоны.

Я тоже остановился посмотреть, что происходит. Один трицератопс подошел к самому заграждению и задумчиво жевал высокие сорняки. Он, похоже, нисколько не боялся людей, вероятно, потому что в его дни млекопитающие не вырастали больше хорька. Подойдя поближе, я погладил динозавра по спине: кожа у него оказалась теплой, жесткой и бугристой, словно галька. Это и сделало свое дело. Ощущение теплой шершавости под рукой придало реальности происходящему.

Подошла, прихватив с собой оператора, корреспондентка.

– Вид у вас явно счастливый, – заметила она.

– Я всегда мечтал потрогать живого динозавра. – Не снимая руки с теплого гребня, я повернулся к девице. – Сногсшибательное впечатление: глупы как пробка, зато какие интересные.

Она задала мне несколько вопросов, и я ответил, что мог. После, сказав в микрофон завершающее слово, она достала блокнот, записала мою фамилию и спросила, где я работаю. Я объяснил, что сейчас занимаюсь установкой сантехники, но когда-то трудился на молочной ферме. Ей это как будто понравилось.

Я еще немного поглазел на динозавров, а после поехал в Берлингтон за книгой. Магазин еще не работал, но, когда я постучал, Рэнди открыл дверь.

– Ах ты скотина, – с ходу набросился он на меня. – Знаешь, сколько я мог бы за нее получить? Тут один чужак, – так Рэнди называл любого, кто приехал из штата Нью-Йорк или, возможно, даже Нью-Гэмпшир, – предлагал мне двести долларов. И я мог бы получить вдвое, будь у меня что-нибудь на складе!

– Очень тебе признателен, – сказал я и выложил денежки. – Ты сам-то уже ездил на них посмотреть?

– Я что, по-твоему, с ума сошел? Тысячи людей рвутся поглазеть на тварей. Да скоро там черт-те что будет твориться.

– То-то мне показалось, что машин на шоссе больше обычного.

– То ли еще будет!

Рэнди оказался прав. К вечеру заторы были уже такие, что Делия на час опоздала домой. Поставив запеканку в духовку, я сидел за кухонным столом с книгой, когда она наконец вошла, едва передвигая ноги от усталости.

– У самцов рога длиннее и смотрят вверх, у самок – более короткие и направлены вперед, – объявил я. – А еще самцы крупнее самок, но самки численно превосходят самцов в пропорции две к одному.

Я с улыбкой откинулся на спинку стула.

– Две к одному, ты только подумай! Делия наградила меня подзатыльником.

– Дай посмотреть.

Я протянул ей книгу. Происходящее напомнило мне далекие дни, когда, едва поженившись, мы ездили наблюдать за птицами. Дни, когда мы были еще не так заняты. Тут позвонила подруга Делии Марта и велела поскорее включать третий канал. Мы нажали кнопку, и из телевизора раздался мой голос:

– …глупы как пробка…

– Так ты у нас теперь специалист по крупному рогатому скоту? – съехидничала Делия после окончания репортажа.

– Я не то говорил. Репортерша все перепутала. Посмотри лучше, что у меня есть. – После полудня я заехал в три разных турагентства и сейчас разложил на столе брошюры: Париж, Дубаи, Рим, Австралия, Рио-де-Жанейро, Марракеш. Даже Диснейуорлд. Я собрал все, что показалось мне мало-мальски привлекательным. – Выбирай, куда мы завтра же отправимся.

Вид у Делии стал смущенным.

– В чем дело?

– Ты же знаешь, в июне у нас запарка. Столько девушек выходит замуж! Франческа уговорила меня остаться до конца месяца.

– Но…

– Это не так уж долго.

Несколько дней в нашей округе словно бы проходили Вудсток, суперкубок и мировой чемпионат по футболу разом – все федеральные трассы встали, и если ты всерьез собирался куда-то ехать, то делал это на свой страх и риск. Потом губернатор вызвал национальную гвардию, Читтенден-каунти оцепили, и на въезде и выезде приходилось предъявлять документы. Трицератопсы к тому времени рассеялись небольшими группками по округу. Затем десяток-другой динозавров поймали и развезли по зоопаркам в соседних штатах. Поэтому жизнь почти вернулась в обычную колею.

Дело было в субботу. Я как раз собрался покрасить наличники, когда в побитой развалюхе прикатил Эверетт.

– Мне нравится твоя стрижка, – похвалил я. – Тебе идет. Приехал посмотреть на трицов?

– На трицов?

– Так телевизионщики прозвали наших динозавров: «трицератопс» – слишком длинное слово. У нас неподалеку обретается семейка из семи или восьми особей.

Позади дома тянулся лесок, а за ним – небольшое болотце. Ящерам нравилось пастись на опушке и нежиться в тине.

– Нет, э… Я приехал узнать, как зовут ту женщину, которую ты тогда подвозил. Которая забрала мою машину.

– Ты про Грету Хук?

– Наверное. Я тут подумал и решил: пусть она платит за ремонт. Я хочу сказать, надо же совесть иметь.

– Вижу, ты решил в кредит ничего не брать.

– Глупо как-то выходит. Конечно, эта колымага досталась мне по дешевке, но она едва-едва фурычит. Дверь закрывается, только если ручку вешалкой подпереть.

Из дома с корзинкой для пикника вышла Делия, и я их познакомил.

– Эв ищет Грету, – объяснил я.

– Лучшего времени вам не придумать, – отозвалась Делия. – Мы с ней как раз собирались посмотреть на трицев. Присоединяйтесь кнам.

– Ну, я не…

– Да бросьте. Еды на всех хватит. – И повернулась ко мне: – Ты пока почистись, а я схожу за Гретой.

Так мы и оказались на узкой тропинке, которая вела через лес к полю у обрыва над фермой Тайлеров. Поле облюбовали трицы. Посевы они потравили основательно, но штат пообещал возместить ущерб, поэтому Тайлеры не слишком переживали. Я невольно спросил себя, не знает ли губернатор то же, что и мы, не потолковал ли он с ребятами из института?

Я расстелил одеяло, Делия достала закуску, яйца вкрутую с острой начинкой, лимонад – в общем, что полагается. Я прихватил с собой пару биноклей, которые отдал нашим гостям. Грета держалась букой, и я задумался, как Делии удалось уговорить соседку пойти с нами. Однако неожиданно для всех Грета воскликнула:

– Ой, смотрите: с ними детеныши!

И действительно, тут было три маленьких динозаврика, всего несколько футов длиной. Два игриво дрались: бодались и кувыркались друг через друга. Третий просто сидел, моргая на солнце. Все были чертовски симпатичны – с шишечками на месте будущих рогов и прекрасными большими глазами.

Остальные трицы бродили вокруг, лениво пощипывая кусты. Только один с видом свирепого защитника сидел возле малышей.

– Это мама? – спросила Грета.

– Нет, это самец, – отозвался Эверетт. – По рогам можно определить. – И он пустился в пространные объяснения, которые я пропустил мимо ушей, поскольку уже прочел это в книжке.

При подъезде к дому Грета буркнула:

– Наверное, тебе нужен телефон моей страховой компании.

– Наверное, – ответил Эверетт.

Минут на двадцать они скрылись в ее доме, потом Эверетт сел в свою развалюху и уехал. После я сказал Делии:

– Я думал, весь смысл пикника в том, что мы с тобой наконец решим, куда отправимся в отпуск, а ты даже не захватила с собой туристические брошюры.

– Полагаю, они друг другу нравятся.

– Так ты пикник для них устроила? Тебе мало глупостей, которые ты натворила в свое время?

– Например? – возмутилась Делия. – Когда это я не была воплощением мудрости?

– Ну… скажем, когда вышла за меня замуж.

– Ах это. – Она меня обняла. – Это исключение, которое подтверждает правило.

Так день за днем медленно катилось лето. Делия взялась подманивать трицератопсов к дому капустой, пучками сельдерея и прочими овощами. Капусту они любили больше всего. Так и вышло, что однажды вечером мы кормили трицев с заднего крыльца. С топотом они явились на закате, надеясь на капусту, но готовые удовлетвориться чем угодно.

Их визиты прикончили задний двор, ну и что с того? Делия немного расстроилась, когда животные вытоптали ее клумбы, но я огородил садик крепким забором, и она заново посадила цветы. А динозаврий навоз, разведенный водой, живительно действовал на растения. Розы расцвели как никогда прежде, а в августе помидоры достигли поразительных размеров.

Я рассказал об этом Дейву Дженкинсу в садовом центре, и лицо его стало задумчивым.

– Думаю, на это будет спрос. Я куплю у тебя столько навоза, сколько сможешь привезти.

– Извини, – ответил я. – У меня отпуск.

Я по-прежнему не мог уговорить Делию выбрать маршрут поездки. Однажды вечером, пока я рассказывал ей про отель «Атлантида» на Парадайз-айленд на Багамах, она вдруг воскликнула:

– Надо же! Ты только посмотри!

Оторвавшись от описания дельфинов и рукотворных руин под водой, я подошел к двери и встал рядом с женой. Перед домом Греты была припаркована машина Эверетта, новенькая, оплаченная страховкой Греты. Свет в доме горел только на кухне. Потом и он погас.

Похоже, наша парочка разрешила свои разногласия.

Однако час спустя мы услышали, как хлопают двери и ревет мотор. Потом кто-то забарабанил в нашу дверь. Грета. Когда Делия ее впустила, соседка безутешно разрыдалась. Я занялся кофе, а Делия усадила гостью на кухне, принесла носовые платки и попросила толком объяснить, в чем же провинился Эверетт.

– Знаете, что он мне сказал? – рыдала она.

– Кажется, да, – предположила Делия.

– Разрывы…

– Да, дорогая, разрывы временного потока. Грета остолбенела.

– И вы тоже? Почему вы мне не сказали? Почему от всех скрыли?

– Я было хотел, – отозвался я, – но потом мне пришло в голову: что же могут натворить люди, если узнают, что их поступки теперь не имеют значения? Большинство поведет себя довольно порядочно. Но кое-кто, боюсь, натворит бед. Не хотелось брать на себя такую ответственность.

Соседка немного помолчала.

– Объясни мне еще раз про петли, – сказала она наконец. – Эв пытался, но я была слишком расстроена, чтобы слушать.

– Я и сам не все понимаю. Но из его объяснений следует, что ученые уладят проблему, вернувшись вспять, до того момента, когда произошел разрыв, и его предотвратят. Когда такое происходит, все с момента разрыва до момента, когда они вернутся наложить «заплату», отделяется от основного временного потока. И затем понемногу растворится – никогда не было, никогда не будет.

– А что будет с нами?

– Просто вернемся к тому, что мы делали, когда произошел сбой приборов. Пустяки. Как с гуся вода.

– И не останется воспоминаний?

– Как можно помнить то, чего не случилось?

– Значит, мы с Эвом…

– Да, дорогая, – мягко сказала Делия.

– Сколько у нас времени?

– Если немного повезет, остаток лета, – сказала Делия. – Вопрос в том, как ты хочешь его провести.

– Какая разница? – горько возразила Грета. – Если оно все равно кончится.

– Все рано или поздно кончается.

Некоторое время Грета сидела молча, потом достала сотовый, позвонила Эверетту (я заметил, что его номер у нее на быстром дозвоне) и начальственным тоном продиктовала:

– Тащи сюда свою задницу, – и, не ожидая ответа, сложила телефончик.

Она не произнесла ни слова, пока перед ее домом не остановилась машина Эверетта, и тогда вышла на улицу. Не слыша слов, мы, как в немом кино, наблюдали сцену их бурного объяснения. Наконец она, схватив Эверетта за плечи, поцеловала его. Потом взяла за руку и увела в дом.

Они даже свет не потрудились погасить.

Я некоторое время смотрел на притихший дом, а потом вдруг сообразил, что Делии больше рядом нет, и пошел ее искать. Она сидела на заднем крыльце.

– Смотри, – прошептала она.

Стояла полная луна, и в ее свете мы увидели, как трицератопсы устраиваются на ночлег в нашем саду. Делии удалось наконец их приручить. Лунный свет серебрил их шкуры и скрадывал рисунки на гребнях. Огромные рога сложились охранной стеной вокруг детенышей. Один за другим гигантские ящеры закрывали глаза и засыпали.

Хотите верьте, хотите нет, но старший самец храпел.

Тут мне пришло в голову, что у нас осталось не так много времени. Однажды утром мы проснемся и… будет конец весны и все в точности так, как до появления динозавров.

– Мы так и не попали ни в Париж, ни в Лондон, ни в Рим, ни в Макак… Марракеш, – грустно сказал я. – Даже в Диснейленд не поехали.

Не отрывая глаз от спящих трицев, Делия обняла меня за плечи.

– Ну куда тебя все время тянет? – спросила она. – Мы же и дома отлично провели время, правда?

– Я просто хотел сделать тебя счастливой.

– Идиот несчастный. Ты уже сделал это пару десятилетий назад.

Так мы и сидели в то позднее лето нашей жизни. Ни с того ни с сего нам подарили отпуск от повседневности, и вот он подходил к концу. Пессимист сказал бы, что мы просто хотели забыться. Но мы с Делией считали иначе. Жизнь – странная штука. Временами тяжелая, временами настолько тяжелая, что способна разбить сердце. Но иногда она нелепа и прекрасна. Иногда она переполняет тебя ощущением чуда – как трицератопсы, спящие под луной.

Перевела с английского Анна КОМАРИНЕЦ

© Michael Swanwick. Triceratops Summer. 2006. Печатается с разрешения автора.

This file was created

with BookDesigner program

[email protected]

08.08.2008