Текст книги "Кузница в Лесу"

Автор книги: Майкл Скотт Роэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Он оглянулся и снова поежился, но теперь уже не от холода. Буруны появились снова, а под ними угадывались темные силуэты, плывущие против течения. Они преследовали первый плот.

Элоф поднялся на нетвердых ногах, но когда он открыл рот, собираясь выкрикнуть предупреждение, то увидел, как искореженный плот вздрогнул и резко прекратил свое вращение. Фигурки людей зашатались и попадали. Затем – казалось, очень медленно – толстые бревна разделились на носу и разошлись в стороны, как растопыренные пальцы огромной руки. Не в силах помочь, Элоф с ужасом прислушивался к воплям и крикам. Он видел, как два высоких человека, оседлавших бревна, вытащили других из воды и начали крепить цепи и канаты, собираясь сцепить бревна, пока плот не развалился окончательно. Но когда они перепрыгнули на другой край, вода снова забурлила, и Элоф мельком увидел изогнутый блестящий горб, похожий на спину какого-то крупного подводного существа, появившийся и тут же пропавший. Затем с той же легкой, обманчивой медлительностью, жуткой для наблюдателей, бревна разошлись и вновь сошлись. Прыгнувшие люди приземлились, но заскользили по мокрому дереву; один удержался за цепь, конец которой он держал в руке, и упал на бревно, но другой соскользнул в воду. Он ухватился за короткий обрубок ветви, а первый рывком подался вперед, но в тот момент, когда их руки соприкоснулись, тяжелые бревна сошлись вместе с гулким стуком, почти заглушившим короткий отчаянный вскрик. Когда они снова разошлись, лишь одна фигура стояла на четвереньках, вглядываясь в темную воду.

– Эйсдан! – донесся голос Керморвана. Где-то рядом Гизе вторил ему, но ответа не было.

Элоф и другие в оцепенении наблюдали за происходящим, на время забыв о том, что им тоже может угрожать опасность. Крик сзади был запоздалым предупреждением. Обернувшись, Элоф выхватил из ножен свой черный меч и бросился на выручку. Дервас все еще цеплялся за рулевое весло, но с новым отчаянием, поскольку обе его ноги болтались в воде, словно какой-то огромный вес увлекал их на дно. Элоф выбросил руку вперед, собираясь схватить Дерваса за шиворот, но тут весло согнулось, треснуло и переломилось. С жалобным криком Дервас отпустил его и схватился за протянутую руку. Вес, тянувший его под воду, был огромным, и Элоф уперся подошвами в опору румпеля, чтобы самому не вылететь за борт. Дервас взвыл от боли; вены на его лбу выступили так сильно, как будто его пытали на дыбе. Деревянная опора сломалась, и Элоф заскользил к краю плота. Дервас был уже по грудь в воде и тянул его за собой в черную бездну. Но в свободной руке Элоф держал Гортауэр; он перехватил меч и ткнул острием, как пикой, один раз и другой. Меч вошел в чью-то плоть, вода забурлила и потемнела, и Дервас, безвольно мотавшийся в воде, внезапно стал гораздо легче. Тенвар и Арвес подползли ближе и помогли Элофу вытащить его. Но когда левая нога Дерваса перевалилась через край, все ахнули от ужаса: до колена плоть была полностью обглодана до костей. Содрогнувшись, Иле сняла тяжелый пояс Дерваса, собираясь затянуть его на бедре и остановить хлещущую кровь, но потом заколебалась, отложила пояс и покачала головой. Дервас обмяк в их руках, и кровотечение почти прекратилось.

Иле вдруг вскрикнула и бросилась к краю плота. Узорчатое лезвие ее топора взлетело и опустилось вниз. Элоф ощутил отдачу в сыром дереве и увидел, как нечто ужасное, отсеченное ударом, шмякнулось на бревна, словно рыба, выброшенная из воды, и принялось извиваться, разбрызгивая темную жидкость. Оно могло бы показаться широким листом водоросли, но в коричневатой крапчатой перепонке шевелились толстые остроконечные пальцы, каждый из которых заканчивался коротким когтем, а сама она была покрыта гладким мехом.

У Элофа было лишь несколько мгновений, чтобы увидеть это. Потом весь плот вздыбился, словно попав на гребень невидимой волны, через который он не мог перевалить. Плот угрожающе накренился, и с каждой секундой крен становился сильнее.

– Они сбросят нас в воду! – завопил Бьюр.

– И перевернут плот сверху, – добавила Иле. – Прыгайте подальше, пока можете!

Никто не стал тратить времени на возражения. Элоф вложил в ножны свой меч, покрепче уперся в наклонившийся плот, оттолкнулся и прыгнул что было сил. Небо и берег закрутились вокруг него, потом в лицо ударила ледяная тьма. Немного позади раздался оглушительный плеск, словно выпрыгнувший кит шлепнул хвостом по воде, и высокая волна накрыла Элофа с головой. Он отчаянно заработал руками и ногами и устремился к спасительному воздуху, ни на миг не забывая о жутких когтях на перепончатой ткани. Вес заплечной котомки тянул его вниз, но он не мог и помыслить о том, чтобы избавиться от нее. Его подошвы уперлись в илистую, но достаточно плотную поверхность; он испытал короткий приступ паники, но затем осознал, что это должно быть дном озера. Элоф поджал ноги, оттолкнулся и сделал последний отчаянный рывок. В следующее мгновение его голова оказалась на поверхности, и он закашлялся, выплевывая воду, которой успел наглотаться, чтобы наконец-то сделать мучительный глубокий вдох. У него еще хватило сил удивиться тому, что он каким-то образом оказался на мелководье. Темная стена берега действительно была совсем недалеко, а над серебристой поверхностью воды виднелись другие головы – слишком далеко, чтобы помочь или просить о помощи. Элоф поплыл к берегу, но не успел сделать и нескольких гребков, как вода перед ним забурлила и из нее возник круглый силуэт.

Это был глаз шириной с человеческое лицо, взгляд которого пригвоздил его к месту. Он был выпучен, как у лягушки, и сидел в глазнице над громадной закругленной головой. Взгляд, устремленный на Элофа, был стеклянным, бесстрастным, совершенно нечеловеческим, однако живым и внимательным. Тот же самый крапчатый мех покрывал голову: гладкий, похожий на тюлений. Струи воды стекали с мехового купола, пока он поднимался, оставляя пряди водорослей, свисавшие с головы, словно пародия на гирлянды, и цеплявшиеся за углы широкого безгубого рта, растянутого в неподвижной пресыщенной улыбке.

В отчаянии Элоф стал нашаривать меч, опасаясь, что клинок мог выпасть из ножен, но холодная рукоять как будто сама легла ему в руку. Он обнажил меч, но помедлил с ударом; если эта тварь обладает разумом… Он поднял меч так, чтобы существо могло видеть клинок как сумрачную тень над водой, и указал в сторону. Ответ был достаточно ясным: существо разинуло пасть, показав ряды острых зубов, и вызывающе медленно заскользило вперед. Элоф подумал о Дервасе и вздрогнул – бесстрастная целенаправленность в этих выпученных глазах была страшнее ярости или ненависти. Потом им овладел холодный гнев, и он нанес удар между тускло блестящими глазами. Клинок глубоко вошел в плоть и свободно вышел наружу, а Элоф глотнул воздуха и, согнувшись пополам, ушел под воду. Огромное тело скользнуло наверху там, где он только что был. Он рубанул в том направлении, но вода замедлила удар. Темный силуэт навис над ним; тогда он извернулся и ткнул мечом вверх со всей силы. Меч вонзился еще глубже, чем раньше; потом его встряхнуло и начало мотать взад-вперед под водой до тех пор, пока в его голове не зазвонили колокола, а перед глазами не закружились звезды. Элоф наконец смог вырвать клинок и глотнуть воздуха. В следующий момент его колени болезненно заскребли по галечнику, меч застучал о камни. Он встал и обнаружил, что вода не достает ему до груди. Сделав несколько шагов вперед, он вдруг остановился и со смутным беспокойством начал шарить в своей котомке. Все еще там, по-прежнему закрыта – больше он ничего не нащупал, но это было не важно.

Вода отступила от Элофа, и его тело наполнилось мертвящей тяжестью. Мокрая одежда казалась сделанной из свинца. Когда последний ручеек стек вниз по лодыжке, его вдруг пронзил мучительный страх за Иле, Керморвана и остальных. Но он больше не мог вынести собственного веса и упал там, где стоял. Через некоторое время он приподнялся на локте и обвел взглядом плотные заросли кустарника на берегу. Оттуда на него смотрели глаза, не похожие на глаза озерных существ или любые другие, какие ему приходилось видеть. Именно такие глаза Рок описал ему много дней назад: узкие, раскошенные желтые огни, без зрачков и не мигающие. Элоф попытался поднять меч, который он по-прежнему сжимал в руке, но, когда сталь звякнула о камень, глаза бесследно исчезли, словно растворившись в ночной темноте. Еще какое-то мгновение Элоф силился поднять голову. Потом он растянулся на галечнике и тьма объяла его.

Жесткие пальцы ощупывали его тело. Элоф проснулся в панике и начал размахивать руками наугад.

– Тише, тише, – произнес недовольный голос у него над ухом.

К его огромному облегчению это была Иле. Он обнял ее и плотно прижал к себе, ощутив, как ее крепкие плечи вздрагивают в его объятии. Но потом она нетерпеливо фыркнула и оттолкнула его.

– Лежит себе и похрапывает на берегу! Очень похоже на тебя, пока мы ищем повсюду…

– И уже готовы отказаться от поисков! – пророкотал голос Рока. – Любишь усложнять себе жизнь, верно? Почему ты заплыл так далеко?

Элоф вздохнул и сел, моргая припухшими глазами. Ночь миновала; серый утренний свет вычерчивал силуэты деревьев, а он смотрел на воду залива – густую, черную и тяжелую, словно нефтяной пруд. Лишь легкая рябь время от времени пробегала по его гладкой поверхности, как будто медленное дыхание огромного животного. Не осталось и следа от того, что происходило здесь ночью, ни намека на то, что может таиться внутри.

– Значит, они не стали преследовать вас?

– Нет. – Иле взяла его за руку. – А тебя? Ты не ранен?

– Кажется, нет, только набил несколько шишек и едва не утонул. Керморван и все остальные целы?

Рок кивнул с серьезным видом.

– Да, он высадился на берег и собирает команду. Мы видели многих, а другие, может быть, решили последовать твоему примеру и хорошо выспаться. Если ты можешь идти, пойдем и посмотрим.

Элоф молча кивнул и со стоном расправил затекшие ноги. При первой попытке встать икры свело судорогой, но через некоторое время он смог доковылять от галечного берега к более широкой полосе песчаного пляжа в отдалении. Там растянулись измученные, забрызганные грязью люди, которые, однако, с готовностью и даже с радостью вскочили при его появлении.

– Значит, всем удалось спастись? – озабоченно спросил он, когда улеглись первые восторги. – Конечно, кроме Дерваса и того, другого, который упал…

– Это был Эйсдан, – хрипло сказал Керморван. Элоф был потрясен: он никогда еще не видел высокого воина таким изможденным. Поджатые губы Керморвана были совершенно бескровными. – Я дотянулся до его руки как раз в тот момент, когда бревна сомкнулись; еще чуть-чуть, и…

Гизе сурово покачал головой.

– Тебя нельзя винить: ты сделал все, что мог. Хорошо, что ты сам не последовал за ним.

– Да, – согласился Рок. – Мы вцепились в этот кусок дерева, как безумные, и он каким-то образом вывел нас на песчаную отмель так близко к берегу, что можно было нащупать ногами дно. Похоже, эти твари не любят мелководье. Он старался, как мог, но все равно винит себя. А ведь он спас наши шкуры…

– Да? – Голос Кассе звучал язвительно, как всегда, хотя его лицо было серым, и на нем лежал отпечаток пережитого ужаса. – Разве он спас всех?

– Стехан! – всполошился Борхи. – Мы забыли о Стехане!

Все как один повернулись и устремили взгляды на – маленький залив, высматривая в воде или на берегу малейшие признаки человеческого присутствия. Борхи сложил ладони рупором, собираясь закричать, но Керморван мотнул головой в сторону безмолвного частокола деревьев, нависавших над ними.

– Подождите! Я не говорил об этом раньше, но сейчас вы должны знать. За нами наблюдали, но надеюсь, мы смогли ускользнуть от этих наблюдателей, когда пересекали озеро. Теперь лучше не привлекать к себе их внимание.

В нескольких словах он рассказал то малое, что было известно о Детях Тапиау.

– Конечно, мы должны поискать его, но быстро, – заключил он. – И производить как можно меньше шума.

Подобно утренним теням, они разбрелись по берегу, разыскивая следы своего спутника в заливе и даже за его пределами. Однажды Элоф заметил что-то в отдалении на воде, однако это был всего лишь второй плот, перевернутый, но целый, приставший к какой-то песчаной отмели. Мокрые бревна были такими же пустыми, как и поверхность воды в промежутке. Спустя долгое время, когда никаких признаков пропавшего корсара так и не было обнаружено, Керморван распорядился прекратить тщетные поиски.

– Конечно, почему бы и нет, – проворчал Кассе, обращаясь к Арвесу. – Еще один бедняга-сотранец, только и всего! Пятерых уже нет: остались только мы с тобой да Борхи! Ясно, кто должен был погибнуть в этой увеселительной прогулке…

В следующее мгновение он растянулся на камнях, хватаясь за разбитый рот. Гизе возвышался над ним, сжимая огромные кулаки; смуглое лицо лесника побагровело от ярости.

– А Эйсдан? – возмущенно прорычал Гизе. – А молодой Хольвар? Но, если ты хочешь, Кассе, я готов добавить к этому списку еще одного сотранца!

Кассе с искаженным лицом схватил зазубренный камень и стал подниматься, но Борхи ударил его по руке, и он снова упал.

– Достаточно! – отрезал Керморван и оттолкнул Гизе. – Ты, Кассе, сам напросился.

– Точно, – поддержал Борхи, не обращая внимания на злобный взгляд Кассе и не пытаясь помочь ему подняться на ноги. – Сохрани свою желчь для тех чудовищ, которые затеяли бойню. Подлые твари – напасть без причины!

Элоф огорченно покачал головой.

– Боюсь, это не так, Борхи. Мы разрушили их плотину и порвали их ловчую сеть. Должно быть, эта постройка стоила им великого труда: ведь они не могут выходить на сушу за древесиной и вынуждены работать только с плавником. Должно быть, они решили, что это мы напали на них. Что касается бойни, то Иле искалечила одно из этих существ, а я ранил или убил другое. Обиднее всего, что мы не могли найти общий язык.

Воцарилась тишина, и многие снова посмотрели на озеро. По мере того как солнце поднималось над лесистыми холмами, цвет его поверхности изменился с маслянисто-черного на серо-стальной. Над водой стелились струйки легкого тумана, словно заигрывавшие с отражениями облаков. В кустах вокруг зачирикали и защебетали мелкие птицы, и ужасы прошедшей ночи немного отступили от них. Но Кассе сидел на камне отдельно от остальных и изредка сплевывал кровь через разбитые губы.

– Что дальше? – спросила Иле, не питавшая большой любви к созерцанию рассвета.

Керморван поднял руку, призывая к тишине, и указал на Аес. Тогда Элоф услышал отдаленное эхо над озером, топот множества подков, отрывистое фырканье и треск веток, ломаемых крупными телами животных.

– Какое-то стадо. – Голос Керморвана зазвучал почти так же звонко, как раньше. – Ничто их не тревожит, значит, мы на время ускользнули от наблюдателей. Но если мы хотим оставаться на свободе, то не можем задерживаться здесь, а чтобы выжить, нам нужно охотиться. Поэтому… – Он пожал плечами. – Вы спрашиваете, что дальше, леди? Мы продолжим путь. Что нам еще остается?

И вот, когда восходящее солнце окрасило утренний туман бледным золотом, отряд наконец вошел под своды Великого Леса, самого Тапиау'ла-ан-Айтен. А поскольку река унесла их за сто пятьдесят лиг от его западных окраин, они сразу же вступили в самое сердце этих великих владении. Для Элофа, усталого и отягощенного недавними потерями, это впечатление оказалось более странным, чем он ожидал; ему казалось, словно он вошел в громадный зал славы, некий величественный мавзолей, похожий на те, которые он видел в Кербрайне, но бесконечно более огромный и древний. Стволы деревьев возвышались как колонны, поддерживающие необъятный свод из переплетенных ветвей, чья зеленая и желтая листва играла гораздо более богатыми оттенками, чем медные крыши или позолоченные купола. Даже солнце считалось с ними, склоняясь к земле узкими лучами, высвечивавшими небольшие участки на фоне благоговейного сумрака, или отбрасывая зеленоватые отблески на узловатую кору. Иногда свет казался радужно-переливчатым, словно тени от цветных стекол, а капли росы блестели на листьях и покрывали густые мхи пологом мерцающего серебра. Этот лес всегда сохранял воспоминание о прошедшем дожде или готовился к следующему.

Теперь, когда Элоф был на суше, он мог видеть, что кустарники и небольшие деревья изменились наравне с великанами; среди более знакомых зарослей можжевельника, рябины, остролиста и черемухи он обнаруживал стройные осины, сумах и тутовник, уже усыпанный незрелыми ягодами, и сотни других растений, названий которых он не знал. Ивовые и ольховые ветви склонялись над ручьями, через которые они переходили, но кусты, к которым он привык у себя на родине, вырастали здесь до размеров больших деревьев. Вообще все растения, даже вьющиеся, были здесь более пышными и крупными, чем где-либо еще, поэтому Элофу начало казаться, что он сам и его спутники уменьшились и стали похожи на мелких зверушек, бегающих и роющихся возле корней всю свою короткую жизнь. Однако не только размеры деревьев подавляли людей, но и нечто более великое, обитавшее в этом месте, – некое древнее присутствие, которое он ощущал с самого начала.

– Мне все время кажется, что здесь есть кто-то еще, – пробормотал Рок, идущий рядом с Элофом. – Не выслеживает нас, больше похоже на… трудно сказать. Словно кто-то есть в соседней комнате или за углом, и ты все время знаешь об этом. Кто-то… важный.

Элоф кивнул.

– Я чувствую то же самое, но еще острее. Как будто я украдкой прохожу мимо чьей-то двери или у кого-то за спиной. Немного взволнован, немного испуган, как в детстве, и стараюсь не выдать себя… – Он озадаченно покачал головой.

В ту первую темную ночь в башне Вайды он ощущал нечто подобное, но более отдаленное – огромную пустоту, наполненную памятью о пережитых страданиях. Здесь было по-другому: возбуждение и нервное покалывание во всем теле напоминало прикосновение Льда, которое для него было мучительным, а для Керморвана – только холодным и причиняющим неудобство. Здесь Рок и все остальные чувствовали то же самое, а их неудобство было совершенно естественным.

– Что ж, – вздохнул Элоф. – Сейчас у нас есть более неотложные заботы. Но если тебе снова покажется, что кто-то есть за углом…

– … Или собирается выйти из-за угла, – добавил Рок. – Да, я шепну тебе на ухо. Если уж на реке было так плохо, то здесь нужно быть готовым ко всему.

Но в первый день, когда путники шли по следу стада, они не видели ничего, кроме повседневной жизни любого обычного леса, хотя даже мелкие животные и птицы здесь были крупнее и выглядели более холеными, чем им приходилось видеть.

– Как они могут так быстро летать в этом воздухе? – удивился Тенвар, наблюдавший за стайкой соек, трещавших и круживших между ветвями. Его одежда, как и у всех остальных, была сырой и никак не высыхала. – Он такой густой, что похож на суп!

Керморван улыбнулся, хотя его собственные волосы висели влажными прядями и казались серыми от росы.

– Если бы он был еще и таким же питательным! Но он хорош по-другому: запахи здесь держатся дольше, даже для слабого человеческого носа. Я уверен, что скоро мы выйдем на след животных, достаточно крупных, чтобы обеспечить нас пропитанием на много лиг пути. Так что не унывай, Тенвар, и пусть полный желудок будет наименьшей наградой за твои усилия!

Но, хотя остальные охотники разделяли мнение Керморвана, к вечеру они так и не взяли след. Не оставалось ничего иного, кроме остановки на ночлег и ожидания ночлега. Кассе, самый искусный в установке силков, поймал двух кроликов, и эта добыча, вместе с корнями и травами, собранными Элофом, много знавшим о них со времен своей уединенной жизни на болотах, составила их ужин. Они нашли лощину – полоску травянистой земли среди огромных древесных корней, где было лишь чуть-чуть суше, чем в других местах, – и Керморван соорудил земляную печь, накрыв ее сверху листьями, чтобы приглушить дым. Но хотя печь работала хорошо, а кролики были необыкновенно большими, то был скудный ужин для десятерых усталых и голодных путников.

– Кажется, я видел, что ты вынул из силков трех кроликов, охотник! – добродушно заметил Борхи, обгладывая косточку. – Не припрятал одного для себя, а?

Кассе изогнул верхнюю губу в зловещей ухмылке.

– Я поймал двух, и мы их съели! Если хочешь еще, пойди и возьми их сам. Посмотрю, как у тебя получится!

– Тише вы оба! – проворчал Арвес, обычно самый терпеливый из всех. – Поберегите силы для охоты, тогда не будет нужды пререкаться. Что касается меня, то спину ломит, ноги не ходят, и готов поклясться, я подхватил лихорадку от этой сырости. Мне хочется только лечь и заснуть.

– И нам тоже, – подтвердил Керморван. – Это самое сухое место, которое мы смогли найти, и, думаю, самое безопасное. Отдыхайте, пока можете! Я буду нести первую стражу.

Элоф завернулся в тяжелый сырой плащ и положил голову на влажную руку. Он так устал, что, несмотря на холод, заснул почти мгновенно. Но это был тяжелый сон, полный странных сновидений. Ему снилась заповедная поляна со звездочками желтых цветов, в центре которой возвышалось одинокое дерево с красной корой, снился необъятный прерывистый голос, доносившийся из бесконечной дали. И глаза – желтые, раскосые, внимательные, с неподвижным змеиным блеском…

Элоф проснулся, дрожа в темноте, и невольно оглянулся вокруг в поисках поддержки, как человек, только что пробудившийся от кошмара. По крайней мере у них есть дозорный… но где же он? Никто не нес стражу. Керморван лежал на боку в некотором отдалении, накрывшись плащом; его худощавое лицо было едва различимо в слабом мерцании звезд, проникавшем сквозь лиственный полог. Рассерженный, Элоф подошел к своему другу и потряс его за плечо.

– Хорошо же ты охраняешь наш сон! – прошипел он и тут же отскочил в сторону. Керморван развернулся, как змея, и в мгновение ока встал рядом с Элофом, вглядываясь в темноту.

– Но я уже передал свою стражу! – прошептал он. – После полуночи я разбудил Кассе, чтобы он сменил меня. Интересно, где он может быть?

Они услышали слабый шорох шагов и резко обернулись. Из-за дерева почти бесшумно выступила коренастая фигура охотника. Керморван со вздохом вложил наполовину вынутый клинок обратно в ножны.

– Где ты был? – спросил он сердитым шепотом.

– А как ты думаешь? – грубо ответил Кассе и занял свое место. Друзья переглянулись и пожали плечами.

Элоф только успел устроиться под плащом, когда увидел, как Керморван внезапно остановился, развернулся и рывком поднял охотника за воротник его тяжелой стеганой куртки.

– И все-таки я спрашиваю тебя: где ты был? – Ярость в голосе Керморвана поразила Элофа. – И что стало с Борхи за время твоего отсутствия?

Элоф посмотрел на спящих и с внезапным уколом тревоги заметил пустое место.

– Откуда мне знать? – прохрипел Кассе. Керморван с такой силой стиснул его, что ноги охотника почти оторвались от земли. – Я не виноват, если он бродит…

Элоф увидел тусклый блеск ножа, рванулся вперед и успел выкрутить руку на замахе, нацеленном в бок Керморвана. Даже жилистая сила охотника не могла противостоять хватке кузнеца. Элоф поднял выпавший нож и показал его Керморвану.

Воин кивнул. На его лице появилось выражение, хорошо знакомое Элофу: отстраненное и твердое как камень.

– Ты отведешь меня к Борхи, – очень тихо сказал он, и Кассе отчаянно забился в удушающем захвате.

– Я не знаю… – прохрипел он и замолчал, потому что Элоф схватил его за волосы и повернул лицом к себе.

– Тогда зачем нож? Я советую тебе отвечать правдиво, охотник! Лорд Керморван благороден и справедлив; он не будет резать тебя на куски твоим предательским оружием. Но я безродный сирота и не так уверен в своем благородстве!

Он поднес лезвие ножа к глазам Кассе.

– Говори! Где Борхи? Он жив или мертв?

– Жив! – проскрипел полузадушенный Кассе. – Но опасность…

Керморван сильно толкнул его, притиснув спиной к стволу дерева.

– Тем больше причин, чтобы ты отвел нас к нему, и немедленно! – Он обнажил меч. – Повинуйся или умри!

Хотя борьба была тихой, а разговор велся шепотом, почти все остальные уже проснулись. Элоф уговорил их остаться на месте и нести стражу, а потом, осененный внезапной догадкой, велел разжечь земляную печь и подготовить факелы.

– Хорошая мысль! – прошептал Керморван, когда они повели Кассе, толкая его перед собой в темноту леса. – Хотя я пойду на такой риск, если опасность действительно велика. Как далеко идти, Кассе?

Они прошли не более пятисот шагов, хотя Кассе не раз останавливался и утверждал, что он заблудился. Но острие меча, приставленное к спине, было мощным путеводным средством, и наконец, обойдя вокруг ствола огромного высохшего дуба, в который когда-то ударила молния, они нашли Борхи. Но, увидев его, они на мгновение застыли от удивления.

Борхи стоял, или, вернее, висел, так как его руки были привязаны к стволу длинной веревкой, опоясывавшей старый дуб, а подбородок покоился на двух скрещенных стрелах, воткнутых в дерево. Его слипшиеся волосы блестели от какой-то темной жидкости, и даже при звездном свете нетрудно было догадаться, что это кровь; одного запаха было достаточно. Элоф опасался, что он уже мертв, но Борхи внезапно выпрямился и стал рваться в своих путах, жалобно хныкая при этом. Кровь принадлежала не ему. За его спиной на зубчатой извилистой коре висел освежеванный труп кролика, прибитый там, как… Элоф прикусил губу. Как некое жертвенное подношение, но при чем здесь Борхи?

Он достал Гортауэр и уже занес меч, но помедлил, остановленный криком Кассе:

– Нет! Оставьте его! Это опасно, смертельно опасно, как вы не понимаете! Всем нам грозит смерть, если только не… Я уже не могу это остановить!

Элоф с презрением отвернулся. Черный клинок опустился один раз, другой, и Борхи повалился им на руки, всхлипывая от облегчения.

– Керайс! – внезапно выдохнул Керморван; его обычно ясный голос прозвучал хрипло и приглушенно. Многоголосый вой, грянувший откуда-то сверху, разбил их спокойствие как камень, разбивающий лист хрупкого стекла. Он был таким мощным, что у обоих перед мысленным взором возникла одинаковая картина: запрокинутая голова с длинными хищными челюстями на фоне полной луны. Ненасытный голод и свирепая угроза звучали в его отголосках, но все же этот воющий клич принадлежал не волку или любому другому известному животному.

– Разве вы не понимаете! – Кассе уже вопил во все горло, совершенно забыв об осторожности. – Должен быть хотя бы один! Они должны получить одного! Я не могу это отменить!

Керморван снова взял шею охотника в удушающий стальной захват и утихомирил его, пока Элоф помогал Борхи подняться на ноги.

– Он может идти? – отрывисто спросил Керморван. – Тогда скорее назад, в лагерь! Тише ты, болван! – шикнул он, когда Кассе захныкал и возобновил попытки сопротивления. – Если для тебя сейчас и есть безопасное место, оно рядом с нами!

Они повернулись и побежали к лощине. Керморван едва ли не волочил за собой обессилевшего от страха Кассе. Борхи, придерживавшийся одной рукой за плечо Элофа, вытащил изо рта кожаный кляп, и сразу же разразился потоком бессвязного лепета.

– Он… ублюдок… сказал… покажет мне, что он сделал с другим кроликом… хорошая добыча… покажет охотничью тайну… оглушил меня… привязал к дереву… Сайтана, помоги нам, что это?

Среди деревьев снова раздался вой, на этот раз ближе и откуда-то сбоку.

– Это Охота! – завизжал Кассе и отчаянно забился в руках своего пленителя. Керморван споткнулся, его хватка ослабла, и охотник умчался в кусты, ломая ветки, словно обезумевший от страха олень.

– Пусть уходит, – тяжело дыша, сказал Элоф. – Помоги Борхи!

Вместе они подхватили молодого корсара, в несколько мгновений преодолели расстояние до лощины и, задыхаясь, остановились среди своих друзей.

С воем, подобным завыванию бури, что-то ломилось через кусты у них за спиной – что-то большое и хищное. За ним следовали другие: они двигались неравномерными скачками, как волки или собаки, но более длинными и широкими. Всем, кто слышал эти звуки, показалось, что они перемещаются на двух, а не на четырех конечностях. Они пронеслись мимо, вселяя ужас в сердца путников, но потом один из них как будто повернул в сторону и уже более медленно стал приближаться к ним.

– Огонь! – воскликнул Керморван. – Все зажгите факелы! Стойте там, где можете видеть друг друга!

Новый, самый ужасающий вой раздался совсем рядом, и путешественники на мгновение оцепенели, словно кролик, увидевший хорька. Кто-то раскидал листья, из ямы вырвались желтые языки пламени, и вскоре колеблющийся свет факелов разогнал тьму в небольшой лощине. Но на ее окраине появились другие огоньки, и Элоф с Роком вздрогнули, снова увидев раскошенные желтые глаза, так напугавшие их в зарослях кустарника. Но теперь глаза парили в темноте на высоте больше человеческого роста, и они были не одни – появились другие пары глаз, ритмично двигавшихся в стороны под тихое притоптывание и сопение, словно дикий зверь расхаживал из одного конца клетки в другой. Иле придвинулась к Элофу и сжала его свободную руку; он ответил крепким пожатием. Керморван обнажил меч и с вызовом сделал шаг вперед. Ему ответило глухое ворчание, в котором слышалась такая угроза, что путники теснее сплотили ряды. Но глаза не приближались, продолжая двигаться взад-вперед чуть дальше того места, куда достигал свет факелов. Это безмолвное испытание продолжалось так долго, что Элоф начал опасаться, что его нервы не выдержат; Борхи, сильно стучавший зубами от страха тоже не прибавлял им энтузиазма. Но потом внезапно все закончилось.

Откуда-то далеко с севера донесся душераздирающий крик, явно человеческий, а затем еще один, даже более громкий, чем торжествующий вой, который смешивался с ним. Желтые глаза, как один, повернулись в том направлении. Крики сменились отчаянным визгом, поднявшимся до высокой, почти сладостной ноты, и оборвавшимся на излете дыхания. Зашелестели листья, внезапный порыв ветра пригасил огонь факелов, а тьма угрожающе приблизилась. Но Керморван выступил вперед, размахнулся и запустил свой факел вверх по широкой дуге. Достигнув высшей точки, факел устремился вниз пылающим метеором, и в эти короткие мгновения они смогли заметить сгорбленный силуэт ростом выше человека, желтые клыки в длинной узкой пасти и черный бок, покрытый тугими завитками короткой шерсти. Затем послышался топот множества ног, и погоня умчалась на север быстрее, чем они успели перевести дух.

Керморван глубоко вздохнул и покачал головой.

– Они могут догнать любого человека в считанные мгновения. Должно быть, все это время они просто играли с ним.