Текст книги "Последний поход «Графа Шпее». Гибель в Южной Атлантике. 1938–1939"

Автор книги: Майкл Пауэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

В холле одной из парижских квартир сидел мрачный французский детектив. Он тоже курил и читал газеты. Рядом с ним негромко бормотал радиоприемник, который он принес из кабинета, чтобы не было скучно. Парижское радио передавало новости.

В дверь позвонили. Детектив встал и приоткрыл входную дверь, которая была предусмотрительно заперта на цепочку. Обменявшись несколькими словами с визитером, он взял у него телеграмму и закрыл дверь. Затем он подошел к висящему на стене телефону, набрал номер, приглушил радио и развернул телеграмму.

– Surete trois cent dix… – сказал он в трубку. – Monsieur l'Inspecteur? Ici Lemaitre. Un marconigram… de Montevideo… adresse Evergreen. «Courses Montevideo stop Exeter va courir»… Oui, Monsieur Gasset, oui, c'est tout. Oui… Oui. [16]16
  Сюрте, триста десять… Господин инспектор? Это Леметр. Радиограмма… из Монтевидео… для Evergreen. «Курс Монтевидео тчк „Экзетер“ скоро отплывает»… Да, месье Гассе, да, это все. Да… Да (фр.).


[Закрыть]– Затем он еще раз повторил название – «Эксетер».

Крейсер «Эксетер» стоял у причала в гавани Монтевидео, залитый ярким утренним солнцем. Это был изящный 8400-тонный легкий крейсер, несущий шесть 8-дюймовых орудий. На квартердеке выстроился почетный караул и офицеры в ослепительно белой парадной форме со всеми регалиями, чтобы приветствовать почетного гостя.

«Роллс-ройс» британского посланника проехал через железнодорожные пути и остановился у трапа. Из машины вышел посланник в сопровождении капитана Маккола. Они поднялись по трапу и были встречены на борту со всеми подобающими церемониями. Произошел обмен официальными приветствиями, и господин Миллингтон-Дрейк приподнял шляпу.

Юджин Миллингтон-Дрейк, красивый, высокий и элегантный мужчина, выпускник Итона и Оксфорда, превосходный спортсмен, богач и большой испанофил, был невероятно популярен в Уругвае. И в тот момент, несомненно, был нужным человеком в нужном месте. Он был человеком публичным, немного актером, и состоял в прекрасных отношениях с коммодором Харвудом. По случаю официального визита на нем была визитка и цилиндр.

Коммодор Генри Харвуд-Харвуд, массивный, дородный и грубовато-добродушный человек, выглядел простаком, хотя таковым вовсе не являлся. Он был приверженцем строгой дисциплины, страстным патриотом, прилежно изучал стратегию и военно-морскую историю. Он прекрасно понимал политическую и дипломатическую важность для Англии высокопоставленного военно-морского офицера за границей, и за те два года, что он провел на южноамериканской базе, узнал практически всех официальных лиц Бразилии, Уругвая и Аргентины, во всяком случае, тех, кого считал полезными. Он был умным и очень проницательным человеком, любил поговорить о спорте и во время беседы на отвлеченные темы мог исподволь выяснить все то, что ему необходимо знать.

Капитан Хуки Белл, командовавший на «Эксетере», был неразговорчивым человеком и отличным офицером, а его чутью мог бы позавидовать и Юлий Цезарь, и Вильгельм Завоеватель. Он лишь недавно принял командование флагманским кораблем и еще не установил дружеские отношения с коммодором. Он был очень популярным капитаном. Именно такие люди стояли рядом с Нельсоном. И еще он обладал довольно мрачным чувством юмора.

Капитан Маккол, британский военно-морской атташе посольства, был деятельным и весьма язвительным человеком. Он неизменно шествовал с высоко поднятой головой, имел проницательные темные глаза и вообще был ярким индивидуалом.

После официальных приветствий Харвуд вышел вперед и обменялся рукопожатием с посланником. Затем он представил офицеров:

– Господин посланник, позвольте представить вам нового капитана «Эксетера». Мистер Миллингтон-Дрейк – капитан Белл. – Мужчины пожали друг другу руки. Затем Харвуд спросил: – Мистер Маккол, вы знакомы с капитаном Беллом, не так ли?

Белл кивнул и сказал:

– Привет, Хуки.

Харвуд весело проговорил:

– Что ж, теперь, когда с формальностями покончено, мы вполне можем спуститься вниз и выпить.

По палубе перед адмиральской каютой буфетчик нес поднос с напитками. К нему привязался Билл Ропер, один из капитанских посыльных.

– Раздобудешь чего-нибудь интересного для увольнения на берег?

На что буфетчик цинично ответил:

– Не беспокойся, она тебя уже забыла.

– Ты не знаешь Хулиту, – ответил Билл и пошел по трапу вниз.

– Пустомеля, – проворчал буфетчик, вошел в просторную светлую каюту и поставил поднос на край стола.

Каюта не была пустой. Там сидел спокойный и, как всегда, незаметный Рэй Мартин и читал свои вечные газеты. Снаружи донесся голос Маккола:

– …обычная программа, сэр. Официальные визиты к портовым властям и к министру обороны генералу Кампосу. В 17:00 прием для всех офицеров в Британском клубе. В 20:30 ужин с министром. Адмирал и генерал Кампос прибудут с ответными визитами утром – в 11:30 и 12:30.

Мартин поднял голову, когда мужчины вошли в каюту. Харвуд, безразлично слушавший программу Маккола, сказал:

– Да, да, конечно. Кстати, вы знакомы с Мартином? – Все были знакомы, Мартин кивнул, и Харвуд продолжил: – Меня интересует, что намечено между 15:00 и 17:00.

– Министр просил, – ответил Маккол, – оставить эти два часа свободными.

– Я на это и надеялся, – улыбнулся Харвуд. – Гольф! Дорогие мои, это гольф! Все придут, разве нет? – спросил он у Миллингтон-Дрейка.

– Да. Министр обороны, адмирал и министр иностранных дел синьор Гуани играют с вами.

– Великолепно. А как насчет моих людей?

Буфетчик, подававший напитки, навострил уши.

Маккол сказал Беллу:

– Специальные автобусы доставят желающих на британскую пивоварню. В 15:00 на местном стадионе состоится футбольный матч. Вы намерены отпустить в увольнение всех?

Белл вопросительно взглянул на коммодора.

– Если вы не возражаете, сэр, я бы разрешил, в сложившихся обстоятельствах, даже тем, кто отбывает наказание, сойти на берег.

Харвуд согласился, и у буфетчика заблестели глаза.

Маккол продолжил:

– Все пляжи открыты. К людям в форме будут относиться в высшей степени лояльно.

Харвуд взял стакан у буфетчика и сказал:

– Вы свободны, Уилкинс. – Затем он обратился к Макколу: – Ну а что с другим нашим делом?

Маккол ответил, понизив голос:

– Если говорить коротко, телефонная линия между министерством и посольством в Буэнос-Айресе прослушивается. Никто, кроме меня и Мартина, не знал о предполагаемом визите «Эксетера», но в тот же день, что он мне позвонил, об этом стало известно в Париже. Я прав, Мартин?

Мартин кивнул, взял еще одну газету и пробормотал:

– Это может быть полезно, если нам понадобится их дезинформировать.

Харвуд спросил:

– В порту есть наши торговые суда?

Мартин показал четыре пальца, и Харвуд заметил:

– Им придется изменить маршрут, или лучше их задержать здесь на несколько дней. Черт знает что. Даже простое упоминание об утечке парализует судоходство на много недель. Это мой первый визит в Монтевидео после объявления войны. Как по-вашему, здесь изменилась обстановка после того, как мы официально воюем?

Миллингтон-Дрейк ответил:

– Не могу сказать точно. Они соблюдают нейтралитет, но симпатизируют нам.

Харвуд повернулся к Макколу:

– А что в Аргентине?

– Они находятся под влиянием немецкой пропаганды, – ответил Маккол, – и желают победы немцам. Но пока соблюдают нейтралитет.

– Короче говоря, – подвел итог Харвуд, – мы окружены нейтралами, но одни более нейтральны, чем другие.

Раздался смех. Харвуд поднял стакан и произнес тост:

– Ну, за наших врагов. За то, чтобы они пришли сюда.

Лейтенант-коммандер Медли, офицер штаба Харвуда, обратился к Макколу:

– Какие последние новости, сэр?

– Никаких после потопления небольшого танкера «Африка Шелл», – последовал ответ. – Конечно, мы можем и не знать всех жертв. Далеко не всем удается послать сообщение в эфир.

Миллингтон-Дрейк задумчиво проговорил:

– Все это очень похоже на охоту на тигра-людоеда. Неизвестный убийца терроризирует всех на необъятных просторах семи океанов и морей. [17]17
  Северная и южная часть Атлантического океана, северная и южная часть Тихого океана, Северный Ледовитый океан, северная и южная часть Индийского океана.


[Закрыть]Вы считаете, это «Шеер»?

Вопрос вызвал оживленную дискуссию. Точно известно было лишь одно: рейдер – карманный линкор. Крайне заинтересованный Миллингтон-Дрейк спросил:

– Если он придет сюда, вы с ним справитесь?

– Вести боевые действия мы, конечно, будем, – не задумываясь, ответил Харвуд, – а вот покончить с ним вряд ли удастся. Если это «Шеер» или «Граф Шпее», на нем шесть одиннадцатидюймовых орудий. А из двух моих крейсеров, имеющих восьмидюймовые орудия, «Кумберленд» на Фолклендских островах чистит котлы. Остается только «Эксетер», но и два маленьких крейсера с шестидюймовками – «Аякс» и «Ахиллес», чтобы патрулировать весь район от Пернамбуку до Фолклендских островов.

Миллингтон-Дрейк тяжело вздохнул и задумчиво проговорил:

– Три тысячи миль морского пространства. Немало.

– Да, – подтвердил Хартвуд, – это немало. – Но он вовсе не выглядел при этом удрученным. Продолжая беседу, он спросил: – Интересно, как поживают мои собаки в Пунта-дель-Эсте? Двадцать метисов. Бьюсь об заклад, Белл, вам никогда не приходилось видеть одновременно столько разных хвостов. Я непременно должен вывести их в следующем месяце на охоту.

Медли сказал:

– Позвольте вам напомнить, сэр, что по международному законодательству «Эксетер» не сможет заходить в здешние территориальные воды в течение следующих трех месяцев.

Харвуд ответствовал:

– «Эксетер» не может, но я-то смогу.

Все присутствующие, как по команде, опустили стаканы и молча уставились на Харвуда. Даже Рэй Мартин оторвался от газеты – а это уж совсем небывалый случай. Харвуд выдержал паузу и объявил:

– Я переношу свой брейд-вымпел на «Аякс». – Он сделал еще один глоток и обвел всех присутствующих поверх стакана торжествующим взглядом. Но больше ничего не сказал.

Глава 5
ИДИЛЛИЯ

Пустой автобус, на капоте которого развевался маленький британский флаг, стоял на краю Плайа-Покитос, одного из золотистых песчаных пляжей Монтевидео. Рядом топтался местный водитель, периодически наблюдая за купающимися в дешевый бинокль. В тот момент он любовался очаровательной девушкой по имени Лотте, на которой была легкая летняя юбка, развевающаяся на ветру. Она стояла на пристани и смотрела в море, где примерно в ста ярдах от берега качался на воде плот.

На плот из воды выбрался юноша и, повернувшись, втянул за собой молодую девушку. Они услышали приглушенный расстоянием голос девушки с берега:

– Хулита!

– Тебя кто-то зовет, – сказал Билл Ропер.

Хулита помахала девушке рукой и сказала:

– Это Лотте. Она работает со мной в магазине. Только в другом отделе.

– Хорошая девушка?

– Хочешь назначить ей свидание? (Строго.)

– Вовсе нет. (Лениво.)

– Ты можешь с ней встретиться, если хочешь. Она умнее меня. Она – начальница своего отдела.

– Не говори так, – сказал Билл и погладил обиженную девушку по руке. – А какой у нее отдел?

– Рабочая одежда. Ну, знаешь, все для рабочих. Джинсы, комбинезоны, пончо… В прошлый раз, когда твой корабль был в Монтевидео, ты обещал зайти в мой магазин.

– Я зайду в этот раз.

– Завтра?

– Сегодня. Завтра нас уже здесь не будет.

– Вы останетесь. Ваш коммодор любит играть в гольф.

– Откуда ты знаешь?

– Это все знают. Он здесь человек известный.

Билл искренне удивился:

– Правда? Наш старик? Но в военное время мы не можем оставаться здесь сколько пожелаем.

Хулита кокетливо поинтересовалась:

– А сколько бы ты пожелал?

– Ну, не знаю. – Биллу захотелось подразнить девушку. – Неделю… месяц… год… всю жизнь, но не в этот раз.

– Но почему?

– Вы не позволите.

– Почему? Почему? Почему?

– Вы нейтралы, – терпеливо пояснил Билл, – вот почему.

Из гавани донесся долгий гудок «Эксетера». Билл вскочил.

– Что это? – удивилась Хулита.

За первым гудком последовал второй.

– Это наш корабль, – сказал Билл. – Три гудка – это значит, все должны срочно собраться на борту.

Послышался третий гудок.

Билл заторопился:

– Мне пора. Пойдем, я провожу тебя на берег.

Он нырнул с плота.

– Санта Мария! – вздохнула Хулита и последовала за ним.

На большом футбольном стадионе три гудка тоже были слышны. Игра была в самом разгаре, но британские моряки встали и поспешили к выходу.

В кинотеатрах на экранах появились написанные от руки таблички:

«БРИТАНСКИЕ МОРЯКИ, ПОЖАЛУЙСТА, ВЕРНИТЕСЬ НА СВОЙ КОРАБЛЬ». Моряки и их девушки сразу же поднялись со своих мест.

На расположенном в самом центре города поле для гольфа четыре джентльмена, одним из которых был коммодор Харвуд, состязались в умении загонять мяч в лунки на пятнадцатой площадке. Харвуд как раз готовился сделать удар, который должен был отправить мяч в лунку. Услышав гудки, все игроки повернулись в сторону гавани, где «Эксетер» поднял флаг, созывающий всех на борт. Харвуд сказал:

– Джентльмены, я вынужден вас покинуть, но у меня еще есть время покорить эту лунку. – Его легкий удар оказался точным. Выслушав аплодисменты, он добавил: – Мы закончим игру в следующий раз.

А в это время на пляже не успевшие толком одеться моряки поспешно грузились в автобус. Водитель, продолжавший стоять рядом с автобусом, протянув руку в открытое окно, непрерывно сигналил. Рядом с ним прохаживалась Лотте. Она нервно курила сигарету. Похоже, эти двое успели познакомиться. В очередной раз просигналив, водитель подмигнул девушке. Она в ответ улыбнулась и спросила:

– Ты водишь только автобус?

Водитель снова подмигнул и ответил:

– Иногда я вожу машину. Я работаю в британской миссии.

– Тебе нравится водить машину?

– Конечно, а что?

– А мне нравится, когда меня катают.

Ну что тут можно сказать? Только одно:

– Мы должны как-нибудь встретиться.

А с другой стороны автобуса стояли Билл и Хулия. Он был полностью одет, только волосы еще не успели высохнуть. В руках он держал мокрые плавки и полотенце. Она все еще была в купальнике и прилагала колоссальные усилия, чтобы не расплакаться. Билл тихо сказал:

– Мне пора, милая.

Девушка порывисто прижалась к нему и всхлипнула:

– Билли, о, мой Билли.

Билл сказал:

– Не расстраивайся, Хулия, я обязательно вернусь, и очень скоро.

Автобус издал еще один пронзительный гудок. Моряки, посмеиваясь, выглядывали из окон. Им было весело. Хулита попыталась улыбнуться, но появившуюся на ее лице вымученную гримасу никак нельзя было принять за улыбку.

– Я буду ждать тебя, – прошептала она, – только возвращайся, мой глупый маленький морячок.

– Клянусь тебе, я обязательно вернусь, – повторил Билл. Он нежно поцеловал девушку, и пятьдесят его товарищей, сидевших в автобусе, зааплодировали.

Билл отстранился и быстро пробормотал:

– Пока, малышка.

Мотор автобуса взревел, и Билл спешно забрался внутрь.

Водитель автобуса помахал Лотте и отъехал. А Билл изо всех сил работал локтями, стараясь протолкнуться к окну. Ему это удалось, только когда автобус уже удалился на довольно приличное расстояние, но он все же высунулся в окно и крикнул:

– Я обязательно вернусь!

Лотте и Хулия стояли рядом и смотрели вслед автобусу. Только мысли у них были совершенно разные. Лотте обняла подругу и спросила:

– Он сказал, куда они направляются?

Хулия не могла говорить, она просто покачала головой. Но Лотте не отставала:

– А почему их так срочно отозвали?

Хулия отвернулась и медленно пошла к месту, где оставила одежду. Лотте направилась за ней. Голосом полным слез Хулия проговорила:

– Он только сказал, что это срочно. – Она была слишком занята собственными мыслями, чтобы обратить внимание на тон подруги или на странное выражение ее лица. А Лотте напряженно думала. Вслух она повторила:

– Интересно, что за срочность? Как ты думаешь, это может быть связано с немецким рейдером?

Хулия пробормотала:

– Я буду молиться за него каждый день.

– Ты бы лучше молилась, чтобы он не встретился с немецким рейдером!

Хулия резко остановилась и недоуменно спросила:

– Почему?

– Потому что, – гордо ответила Лотте, – это самый мощный корабль в мире.

– Откуда ты знаешь? – продолжала недоумевать Хулия.

– Знаю, – отрезала Лотте. – Я видела картинки в журналах, которые отец привозил из Германии.

Хулия потрясенно уставилась на подругу, словно увидела ее впервые в жизни.

– Господи, Лотте, ты же немка! Я совершенно забыла, что ты немка!

Глава 6
РАЗНЫЕ ЛЮДИ ВСТРЕЧАЮТСЯ НА ЗАПАДЕ

1. КОММОДОР ХАРВУД

12 декабря в 9 часов утра эскадра коммодора Харвуда, состоящая из кораблей «Аякс», «Эксетер» и «Ахиллес», находилась примерно на тридцать пятой параллели в ста милях от Пунта-дель-Эсте – в устье реки Ла-Плата. Брейд-вымпел коммодора первого класса был поднят на корабле его величества «Аякс». «Ахиллес», срочно вызванный с севера, присоединился к эскадре только этим утром. Впервые с начала войны все три корабля коммодора Харвуда собрались вместе. И это было не случайно.

Вудхаус, капитан «Аякса», стоял на своем обычном месте – на левой стороне мостика. Это был высокий светловолосый человек, неторопливый в речи и движениях, взирающий на окружающих строгим бескомпромиссным взглядом. Когда-то давно его нос «столкнулся» с неким твердым предметом, возможно кулаком или боксерской перчаткой, и слегка изменил форму. Капитан оглянулся и посмотрел в сторону кормы, где за «Аяксом», соблюдая идеальную дистанцию, следовали еще два крейсера. Было великолепное ясное утро. Крейсера сверкали на солнце свежей белой краской, а море приобрело глубокий синий цвет. Вудхаус недоумевал, почему коммодор собрал свои корабли именно в это время в этом месте? И словно в ответ на немой вопрос моряка, на мостик вышел сам коммодор.

Его появление произвело небольшой переполох. Вахтенный офицер поправил фуражку, посыльные, словно по команде, замолчали. Штурман, удобно привалившийся к нактоузу, вздрогнул и выпрямился. Внешне сохранивший невозмутимость Вудхаус начал ходить взад-вперед по мостику, чтобы услышать, если его окликнут. Он чувствовал, что надвигаются какие-то события. Медли, оживленно болтавший в уголке с корабельным артиллеристом, поспешно свернул разговор и подошел поближе к шефу. Харвуд огляделся по сторонам, причем одного взгляда оказалось достаточно, чтобы заметить все, что его интересовало, включая погоду. Затем он прошел к своему высокому деревянному стулу, установленному на правом крыле мостика, сел, снял фуражку, повесил ее на нактоуз и негромко проговорил:

– Штаб!

– Сэр? – Медли уже был тут как тут, да и Вудхаус на всякий случай подошел ближе.

Харвуд сказал:

– Передайте на «Ахиллес» и «Эксетер», чтобы капитаны прибыли на борт флагманского корабля сегодня в 11:00.

Он покосился на Вудхауса, в полной мере насладился его изумлением и спросил:

– Карты готовы?

– Все готово, сэр, – отрапортовал Медли и обратился к сигнальщику, которому только что передал сообщение: – Не забудьте указать время.

Вудхаус мысленно улыбнулся. Интуиция его не подвела. Командир эскадры очень редко собирает капитанов в море. В этом процессе было что-то от Нельсона. И Вудхаус убедился, что у Харвуда есть нечто очень важное, что он должен сообщить капитанам именно здесь и сейчас. Причем это сообщение слишком сложное, чтобы быть переданным посредством визуальных сигналов, а радиосвязью нельзя воспользоваться из-за режима радиомолчания. Хотя Вудхаус сохранял обычную невозмутимость, он прибыл в назначенный час в адмиральскую каюту в большом волнении.

Три корабля двадцатью минутами раньше остановились, и с «Ахиллеса» и «Эксетера» спустили шлюпки. Вудхаус дождался, когда шлюпки полным ходом устремились к флагманскому кораблю, после чего оставил вахтенного офицера и Медли принимать гостей. Первым на борт поднялся капитан Белл. Медли объявил:

– «Эксетер», сэр.

Харвуд сидел за столом, просматривая сообщения.

– Доброе утро, Белл. Вы знакомы с Вудхаусом?

Белл проговорил:

– Сто лет не виделись!

А Вудхаус добавил:

– С той самой памятной игры в Твикенхаме.

Одновременно Белл взглядом спросил, что происходит, а Вудхаус пожал плечами, мол, скоро узнаем.

Подошел Харвуд, держа лист бумаги.

– Я позабочусь, чтобы не оставлять вас двоих наедине. Белл сможет слишком много рассказать о моих дурных привычках, которые он хорошо изучил, пока я находился на «Эксетере».

Медли объявил:

– «Ахиллес», сэр.

Капитан Парри был высоким, худощавым человеком. Он был старше двух других капитанов, и его остроумие, обаяние и находчивость позволяли ему без труда находить общий язык с самыми разными людьми. Харвуд сердечно поздоровался:

– Очень рад видеть вас, Парри, – после чего он обратился к Беллу: – Хуки, насколько мне известно, вы незнакомы.

Мужчины пожали друг другу руки.

– Ну, – ухмыльнулся Харвуд, – и как ваши новозеландцы?

Парри мгновение подумал и ответил с улыбкой:

– Пятьсот человек, и все разные.

Харвуд сложил на столе сообщения и обратился к Беллу:

– Хуки!

Белл подпрыгнул.

– Как насчет дефектной ведомости и перечня запчастей для «Эксетера», который я просил составить и отправить на базу? Они отправлены?

Харвуд знал, что это никак не могло быть сделано, и Белл знал, что он это отлично знает, но за последние три дня он задавал этот вопрос уже второй раз.

Белл тактично ответил:

– Пока нет, сэр.

Но Харвуд решил не давать ему спуску:

– Какова причина задержки?

Два капитана, не участвовавшие в беседе, усердно разглядывали потолок и репродукции на стенах.

– Прошу прощения, сэр, – вытянулся Белл. – Списки еще не готовы. Я все закончу сегодня.

– Да уж, пожалуйста, сделайте это, – сухо сообщил Харвуд, не сводя внимательных глаз с самого младшего из капитанов, – и передайте на борт первого же торгового судна, которое сможет доставить его в Симонстаун.

Покончив с гневной речью, Юпитер обратил взор на других капитанов.

– Ну что ж, – сказал он, – давайте начнем. Если хотите, можете курить.

Три капитана и Медли расселись вокруг большого стола. Харвуд стоял во главе стола, держа в руке трубку.

На некоторое время воцарилось молчание, нарушаемое только гудением работающих вентиляторов. На корабле, застопорившем машины, было удивительно тихо. Мужчины даже слышали плеск бьющейся о борт воды. Парри и Белл достали сигареты и закурили. Вудхаус отказался. Медли не сводил глаз с шефа.

Харвуд довольно хохотнул и заговорил.

– Я выбрал несколько необычный способ организации сегодняшней встречи с вами, – сказал он, – потому что хотел собрать вас всех вместе и изложить свое видение ситуации. Я привел корабли именно сюда, в устье реки Ла-Плата, поскольку получил известия о последних передвижениях немецкого надводного рейдера, действующего в Южной Атлантике. Я бы хотел, чтобы вы посмотрели на карты. Адмиралтейство располагает достоверной информацией о том, что карманный линкор – это может быть «Адмирал Шеер», «Граф Шпее» или «Дойчланд» – вышел из Киля 21 августа. Он занял позицию где-то в Южной Атлантике задолго до объявления войны. Вплоть до 30 сентября он не атаковал торговые суда. Могу предположить, почему нет. Гитлер рассчитывал, что после падения Польши Британия и Франция заключат мир. Однако 30 сентября карманный линкор потопил «Клемент», это произошло в районе Пернамбуку. Затем он покинул этот район и направился в центральную часть Атлантики, где между 5 и 10 октября его жертвами стали «Ньютон Бич», «Эшли» и «Хантсмен». После этого он направился к западному побережью Африки, где потопил «Треваньон». Далее он снова поспешил в новые охотничьи угодья и, обогнув мыс Доброй Надежды, вышел в Индийский океан, чтобы атаковать морские пути, связывающие юг Африки, Индию и Австралию, но здесь потопил только маленький танкер «Африка Шелл» – здесь, в Мозамбикском проливе. Затем линкор, предположительно, лег на обратный курс и через несколько дней потопил «Дорик Стар»… вот в этой точке. Немцы знали, что с «Дорик Стар» успели послать сообщение в эфир, поэтому рейдер поспешил как можно скорее покинуть этот район. Теперь, по моему твердому убеждению, события будут развиваться по одному из трех направлений. Во-первых, рейдер может вернуться обратно в Индийский океан, во-вторых, он может попытаться вернуться в Германию тем же путем, что ушел оттуда – через Датский пролив, и, в-третьих, он может прийти сюда, в эту часть света. Ведь именно здесь он находился довольно долго, прежде чем начал действовать. Здесь он сможет без труда найти последние жертвы среди судов, перевозящих зерновые и мясо из портов Южной Америки. Я уверен, что последний вариант развития событий наиболее вероятен.

Он закончил свою вдохновенную речь, и в каюте повисла пауза. Капитаны думали о том, что, наконец, им предстоит настоящее дело, ради которого они учились и которое может стать высшей точкой их профессиональной карьеры. Оценка ситуации Харвудом произвела на всех глубокое впечатление. Они поверили его словам и поверили, что враг направляется им навстречу.

Харвуд сел за стол и снова заговорил, но теперь тоном человека, занимающегося решением текущих проблем.

– Я прикинул возможную скорость карманного линкора и пришел к выводу, что если он идет в Рио, то будет там сегодня утром – 12 декабря. Если он направляется сюда – в реку Ла-Плата, а мне это представляется более вероятным, он будет здесь на двадцать четыре часа позже.

Белл с удивлением услышал собственное восклицание:

– Завтра?

– Да, именно завтра, – ответил Харвуд и, призвав всех присутствующих на совещании к особому вниманию, торжественно проговорил: – Моя цель – уничтожить врага. Я намерен атаковать немедленно, когда он будет обнаружен – не важно, днем или ночью. Мы должны отдавать себе отчет, что противник сильнее нас. Поэтому, как только зверь будет обнаружен, мы приблизимся на максимальной скорости и разделим его огонь, атакуя с трех различных направлений. «Аякс» и «Ахиллес» будут держаться недалеко друг от друга. «Эксетер» будет действовать самостоятельно.

Парри и Белл приняли приказ философски. Белл, как самый молодой, не смог скрыть довольной ухмылки при мысли о независимых действиях. А Харвуд тем временем продолжал:

– Таким образом, мы не только не позволим противнику обрушить всю мощь своих орудий на кого-то одного, но и сможем контролировать друг друга. – Заметив ухмылку Белла, он заговорил, чеканя каждое слово и глядя на него в упор: – Найдите любые, даже самые мелкие дефекты, которые могут снизить вашу огневую мощь, и немедленно устраните их. – Дождавшись, чтобы не понравившаяся ему ухмылка исчезла, он убрал с собственного лица выражение деревянного идола и закончил вполне человеческим тоном: – Я бы хотел, чтобы здесь быш «Кумберленд». Мне очень нужен еще один крейсер с восьмидюймовыми орудиями. Но он все еще ремонтируется на Фолклендах и присоединится к нам только недели через две. Скажите своим людям, что в ближайшие несколько дней они должны быть особенно внимательными. Мы испробуем мою тактику атаки на карманный линкор и днем и ночью.

Последние слова он произнес тоном главнокомандующего, напутствующего бойцов накануне сражения. Никто не произнес ни слова. Никто даже не пошевелился. От сигарет медленно поднимался дымок, уносимый вентиляторами. Взоры моряков быши прикованы к коренастой фигуре в белой форме, восседающей во главе стола, к широким рукам, барабанящим по столу пальцами, к густым волосам с проседью и проницательным глазам.

Харвуд обернулся к Медли и, не меняя тона, резко спросил:

– Штаб! Где солнце?

Медли вышел из транса, удивленно взглянул на своего шефа, увидел пляшущие в его глазах смешинки и уверенно ответил:

– Над нок-реей, сэр.

– Прекрасно, – сказал Харвуд. – Тогда откроем джин.

Утром 13 декабря ровно в 4:50 крейсера следовали в том же порядке. Перед рассветом люди заняли боевые посты. Так было заведено еще со времен Нельсона. Ведь никогда не знаешь, что увидишь, когда взойдет солнце. А радаров в те времена еще не было. Крейсера шли северо-восточным курсом со скоростью четырнадцать узлов, но все было готово к быстрому увеличению скорости, если на рассвете будет обнаружен противник.

Звезды уже начали тускнеть, но все еще было темно. На мостике флагманского корабля в тусклом свете были видны неясные силуэты. От штурманского стола исходило слабое свечение. Перед рассветом всегда было особенно холодно, и люди кутались во все, что попадалось под руку. Харвуд нервно мерил шагами мостик, хотя выглядел очень уверенно. В зубах он зажал трубку. Вудхаус старался согреть свои большие ладони, держа чашку с какао, и все время оглядывался в сторону кормы. Он скорее чувствовал, чем видел едва вырисовывавшиеся в темноте очертания двух других кораблей. Но небо на востоке быстро светлело.

На «Ахиллесе», шедшем вторым в строю, негромко переговаривались два впередсмотрящих. Один из них, по имени Арчер, одетый в непромокаемый дождевик, застегнутый до самого подбородка, и черную вязаную шапочку, которую он натянул на лоб до бровей, так что оставались видны только грустные глаза и рот, уголки которого были меланхолично опущены вниз, широко зевнул и пробормотал:

– Какой я видел прекрасный сон!

Его товарищ отнесся к словам с полным пониманием.

– Кто была она? – поинтересовался он.

– Это была не она, это был…

Прошедший мимо офицер тихо, но внушительно проговорил:

– Арчер, Барнс, прекратите разговоры.

Выждав некоторое время, Арчер продолжил свое тихое повествование, при этом его губы едва шевелились.

– Это был он!

– Он?

– Ну да, – продолжил Арчер шелестящим, почти загробным голосом. – Именно он. Я был в отеле «Риц» в Лондоне, а наш главный надсмотрщик, – он мотнул головой в сторону, – оказался там портье. Я отправил его под проливным дождем за такси, а когда он вернулся, послал за другим, сказав, что мне не нравится цвет приехавшей машины.

Его друг тихо фыркнул. Арчер был признанным остряком в своей вахте, а даже самая незамысловатая шутка помогает скоротать время, которое перед рассветом тянется особенно долго.

На «Эксетере», замыкавшем строй, Билл Ропер передал капитану Беллу чашку какао:

– Ваше какао, капитан.

Белл взял чашку с густым сладким напитком и вежливо сказал:

– Спасибо, Ропер. Как вы находите погоду сегодня утром?

– День будет хороший, посмотрите, небо просто-таки усыпано звездами.

Дул легкий ветерок. Белл остановился рядом со штурманом и посмотрел в бинокль.

– Будьте внимательны, штурман, – сказал он. – Флагманский корабль изменил курс на несколько градусов. Коммодор вполне мог сделать это специально, чтобы проверить наше внимание.

Два корабля впереди уже были отчетливо видны – черные силуэты на фоне серо-зеленого моря. Стала появляться линия горизонта.

– Ропер прав, – сказал Белл. – День, похоже, будет погожий.

Штурман кивнул, думая о том, что они увидят в течение этого погожего дня, пока солнце не сядет. Ведь следующего рассвета можно и не увидеть. Он сказал:

– Будет хорошая видимость, сэр.

На «Аяксе» находился небольшой «Сифокс». Он стоял на установленной в корме катапульте. Наблюдатель Дик Керни, крупный, хотя и очень молодой человек, уже сидел на своем месте. Он болтал с офицером, отвечающим за работу катапульты. Пилот Дранки Левин, усаживаясь в кресло, что-то бормотал себе под нос. Он немного поерзал, вздохнул и сказал: