Пророк

Текст добавлен: 11 апреля 2020, 20:30

Текст книги "Пророк"

Автор книги: Майкл Корита

Жанр:

Зарубежные детективы

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Назад к карточке книги

Майкл Корита
Пророк

Michael Koryta

THE PROPHET

This edition published by arrangement with Little, Brown and Company,

* * *

Комиссару бейсбола – глубочайшая благодарность верному другу

Я все еще надеюсь на исцеление,
на какое-то лекарство,
всего на один разговор.
Я не могу к тебе вернуться,
ты должна вернуться ко мне,
таков уговор.
Прости.
Я прошу у тебя прощения?

Мэтью Райан «Вернись ко мне»

Часть I
Обеты

Пролог

Город сразу кажется родным, и виной тому листья. Наверное, сегодня день сбора опавшей листвы. На обочинах лежат груды полиэтиленовых мешков, лопающихся от увядших остатков того, что когда-то было живым; некоторые из мешков порвались, и на белых плитах тротуаров яркие пятна листьев, алые и рыжие, похожи на брызги крови на бледной коже. Воздух пропитан их густым запахом, но это запах смерти.

Прохожие опускают головы и горбятся – черепахи, прячущиеся в панцирь. Он идет, выпрямившись во весь рост, наслаждаясь холодным ветром, которому не мешают ни бетонные стены, ни ограждение из колючей проволоки. И он благодарен за это. В городе есть и другие люди, испытывающие похожие чувства, помнившие те дни, когда у них не было возможности подставить лицо ветру, даже если они скучали по нему, пусть резкому и холодному. Кое с кем из них он знаком и знает, что иногда именно эти воспоминания – реальность – гнали их сюда ради шанса спрятаться от прошлого.

На первый взгляд этот город – превосходное место, чтобы укрыться и от реальности: невероятно старомодный, с настоящей городской площадью и кирпичным зданием суда. Если б не пустующие здания, он мог бы служить декорацией для голливудского фильма об американской глубинке. На фасадах, обращенных к зданию суда, в половине пыльных окон выставлены объявления «Аренда» или «Продается». Он удаляется от площади, двигаясь на север, к озеру, аккуратно обходит туго набитые мешки с листьями, и ему то и дело попадаются нежилые дома с некогда ухоженными двориками, которые теперь заросли бурыми сорняками, и с пластиковым сайдингом, нуждающимся в тугой струе из шланга и моющем средстве.

Тяжелые времена пришли в Чамберс, штат Огайо.

В пяти кварталах к северу взгляду открывается озеро, и неослабевающий ветер гонит навстречу запах воды. Дорогу к средней школе можно найти по указателям: он поворачивает на запад, проходит еще несколько кварталов – и наконец видит ее. Двухэтажное главное здание с одноэтажными крыльями, отходящими под необычными углами, – эти пристройки появились за минувшие годы.

Средняя школа Чамберса, родной дом «Кардиналов».

Птица с названием «кардинал» была третьим существом, которое он убил. Поймал ее под кормушкой у дома бабушки. Он с восхищением наблюдал, как кошка подходит к решению этой задачи. Кошка не пряталась; она просто ждала, с потрясающим, невероятным терпением. Под кормушкой не было никакого укрытия, ничего, за чем мог бы спрятаться убийца, – но все же убийца добился своего. Когда кошка приближалась к кормушке, птицы разлетались. Но кошку это не обескураживало – она нисколько не сомневалась в своих действиях, проявляя необычную целеустремленность. Животное просто устраивалось под кормушкой среди россыпи упавших семечек подсолнуха и ждала. И птицы обязательно возвращались. Они прекрасно видели кошку, но ее неподвижность обманывала их, внушала уверенность, что здесь безопасно. Кошка никогда не реагировала на первых птиц. Она ждала и наблюдала, и в конечном счете птицы совсем теряли бдительность, и одна из них подходила достаточно близко, после чего следовал молниеносный удар, а остальные птицы, окружавшие жертву, разлетались в разные стороны.

Значит, нужно просто дать им время? И они возвращаются. Всегда. Потому что здесь кормушка, а кормушка – их дом, и даже если они помнят, какая судьба постигла их собрата на этом месте, никто не верит, что такое может произойти и с ними.

Непоколебимая уверенность. Непоколебимая глупость.

Его восхищает уверенность беспомощных. Он не любит тех, кто боится.

Первая птица потребовала больше времени, чем на это ушло у кошки, но не так много, как он думал. Секрет – в неподвижности. Секрет – в их глупости. Понадобилось всего пять дней, чтобы поймать кардинала. Потом он убил кошку. Она уже ничему не могла его научить.

Подобным стремлением учиться и терпением обладает лишь тот, кто по-настоящему предан своему ремеслу. Его ремесло – убийство. Он прекрасно знает свое дело, но понимает, что всегда есть чему еще учиться и что именно это знание делает его счастливым. Он изучал поведение убийц, разговаривал с ними, жил вместе с ними за стальными прутьями решетки, учился у них.

Теперь, когда ветер усиливается и запах мертвых листьев наполняет воздух, который быстро охлаждается, обещая дождь, он долго смотрит на фасад школы, замечает охранника на парковке, а затем идет вдоль квартала и поворачивает за угол, откуда открывается вид на футбольное поле. Здесь «Кардиналы» пытаются пробиться к славе. Дурацкое название для спортивной команды. Почему не «Воины», «Титаны» или «Тигры»? Разве можно обрести уверенность в себе, когда на тебе свитер с названием птицы, которую могут убить детские пальцы?

На алюминиевых креслах трибун по периметру поля сидят несколько человек. Сегодня он не единственный зритель. Они не знают поражений, эти «Кардиналы», – главная гордость города, у которого прежде для гордости было гораздо больше причин.

Он подходит к полю, останавливается у трибун и, сунув руки в карманы, ждет, когда появится тренер. Разумеется, это не просто тренер. Он выиграл 153 матча для своей школы, для своего города. А проиграл всего двадцать два. На этом поле, по которому под серым небом навстречу ветру бегут игроки, он одержал восемьдесят одну победу, потерпев четыре поражения. Он не просто тренер, а народный герой. Мифическая фигура. И не только из-за побед на поле. О нет. Кент Остин – это не только футбол.

Он доказывает это теперь, когда все умолкают, и Кент идет по полю, все еще молодой и крепкий, едва заметно хромая, – левое колено не успевает за правым, каждый раз сгибаясь слишком сильно. Но это лишь добавляет облику тренера убедительности. Все остальные видят его травмы, а тренер делает вид, что не замечает их.

Когда Кент Остин идет по полю, умолкают не только юные игроки, но и люди на трибунах, зрители. Они испытывают благоговение, потому что происходящее на этом поле имеет огромное значение даже для тех, чья нога ни разу не ступала на него. Вы гордитесь тем, что имеете, и в данный момент источник гордости находится именно здесь. Потому что в Чамберс пришли трудные времена. Он это чувствует – подобно тому, как синоптик предсказывает погоду по облакам, стремительно бегущим по небу от озера Эри. В каком-то смысле он тоже предсказатель.

Пророк трудных времен.

Тренер слишком сосредоточен и не поднимает голову, не видит его – тренер работает, поглощен игрой, которая, по его словам, не имеет значения, хотя на самом деле она для него очень важна, потому что в конечном счете ничего другого у него нет. Тщетные игры и тщетные надежды. Пустые слова и ложные обещания. Детские увлечения и забавы, тщательно выстроенные стены, отделяющие его от реальности мира, от которого он полностью зависит и который несет его на раскрытой ладони, способной быстро превратиться в сжатый кулак. Ему нужно почувствовать, когда начинают сжиматься пальцы этого кулака.

Пророк провел три года с убийцей по имени Зейн, который лишил жизни свою жену и ее родителей с помощью десятизарядного дробовика. Довольно неаккуратное оружие, этот десятизарядный дробовик. Перед тем как спустить курок, Зейн дал всем троим шанс отвергнуть Бога. Сказать, что Зейн – их Бог. Многообещающая идея, хотя и неверно понятая. Ум Зейна был недостаточно глубок для такой задачи, но попытка тем не менее достойна восхищения. По словам Зейна, две жертвы признали его Богом, а одна – нет. Естественно, их судьба от этого не изменилась, но Зейна интересовали их ответы – как и пророка. В какой-то момент он был даже впечатлен. Мысль о том, чтобы поставить этот вопрос перед человеком за несколько секунд до перехода в вечность выглядела привлекательно.

Хотя теперь он уже в это не верит. Размышления помогли ему увидеть слабость и абсолютную бесполезность этой идеи. И сам вопрос, и ответ на него не имели значения. Важно было то, чего не мог видеть Зейн, – он был импульсивным человеком, этот Зейн. Следовало решительно выбросить этот вопрос из головы и заменить его уверенностью.

Бога нет.

Ты проходишь свой путь один, во тьме.

Цель – отпечатать это в мозгу настолько прочно, чтобы погасить даже искру альтернативы. Тогда приходит сила, чистая и беспримесная.

Приведите ему исполненных надежды, и он доведет их до отчаяния. Приведите к нему сильных, и он их сломает. Приведите к нему наполненных, и он опустошит их.

Цель пророка проста. Когда в ночи прозвучит последний крик, издавший его будет твердо уверен в одном.

Никто не услышит.

Городу Чамберс, штат Огайо, он обещал силу и гибкость. Он взглянул в глаза уверенного человека и услышал его слова, что нет такого страха, который не склонился бы перед его верой.

Пророк трудных времен, повидавший на своем веку много уверенных взглядов, сомневался в этом.

1

Когда девушка открыла дверь, Адам, задрав рубашку, рассматривал здоровенный лиловый синяк на ребрах. Она испуганно отвернулась, как будто он голым сидел на корточках на своем письменном столе. Адам еще раз окинул взглядом синяк, нахмурился и опустил рубашку.

– Хотите мудрость дня?

Девушка – брюнетка с очень смуглой кожей, слишком смуглой для этого времени года в этой части мира – нерешительно повернула голову к нему, но промолчала.

– Если вы собираетесь сказать пьяному, что пора возвращаться в тюрьму, сначала заберите у него бильярдный кий, – сообщил Адам.

Девушка приоткрыла губы, словно собиралась ответить, затем снова сомкнула их.

– Это не имеет к вам отношения, – сказал он. – Прошу прощения. Входите.

Она перешагнула порог и отпустила дверь, которая захлопнулась за ее спиной. Когда щелкнул замок, оглянулась, словно боялась оказаться запертой в комнате вместе с Адамом.

«Муж на добрых десять лет старше, – подумал Адам. – Не бил ее – во всяком случае недавно, – но вполне способен. Вероятно, обвинения не связаны с домашним насилием. Скажем… пьянство и нарушение общественного порядка. Освобождение обойдется недорого. По крайней мере, в долларах».

Адам обошел письменный стол и протянул девушке руку.

– Адам Остин.

Еще одна нерешительная пауза, после которой девушка ответила на рукопожатие. Ее взгляд скользнул по костяшкам его пальцев, сбитым до крови и распухшим. Когда она отняла руку, Адам увидел на ногтях ярко-красный лак с серебристыми блестками.

– Меня зовут Эйприл.

– Понятно. – Он опустился в кожаное вращающееся кресло позади стола, стараясь не морщиться от боли в боку. – У кого-то, кто вам не безразличен, небольшие неприятности, да, Эйприл?

– Что? – Она слегка наклонила голову.

– Полагаю, вам нужно поручительство за явку в суд?

Девушка покачала головой.

– Нет. Другое.

В левой руке она держала папку, которую теперь подняла и прижала к груди, усаживаясь на один из двух стульев перед письменным столом. Это была ярко-синяя папка, пластиковая и блестящая.

– Нет?

Табличка на двери гласила: «АО Поручительство под залог». Люди приходили к нему именно по этой причине.

– Послушайте, вы ведь детектив, да?

Детектив. У него действительно имелась лицензия частного детектива. Только он не помнил, чтобы его когда-нибудь так называли.

– Ну… да. Нечто вроде.

Адам сомневался, что в телефонной книге он значился как частный детектив. Его агентство назвалось «АО Поручительство под залог»; название включало его инициалы и позволяло занимать выгодную позицию на «Желтых страницах», к которым люди с дрожащими руками обращались в поисках помощи.

Девушка молча посмотрела на блестящую папку, как будто в ней содержались тайны ее жизни. Адам осторожно коснулся пальцами левого бока, все еще пытаясь определить, сломаны ли у него ребра или это просто ушиб.

– Почему вы пришли именно сюда, Эйприл?

– Я слышала… Мне порекомендовали.

– Порекомендовали, – повторил он. – Могу я спросить, кто?

Девушка заправила прядь волос за левое ухо, подалась вперед и впервые посмотрела ему в глаза, словно наконец-то обрела уверенность.

– Мой бойфренд. Ваш брат тренирует его футбольную команду. Он говорил, что вы – детектив.

– Мой брат? – бесстрастным голосом переспросил Адам.

– Да. Тренер Остин.

– Кент, – сказал он. – Мы не в его команде, Эйприл. Можем называть его Кентом.

Она кивнула, но, похоже, ей не слишком понравилась эта идея.

– Мой брат дал вам рекомендацию, – произнес Адам, немного развеселившись, несмотря на боль в ребрах, распухшую руку и глаза, слезящиеся после целой недели работы допоздна и алкогольных излишеств. Если б не девушка, он через две минуты запер бы кабинет и отправился за чашкой черного кофе. Самой большой чашкой самого крепкого кофе, которую можно только найти. Начиналась жуткая головная боль, и чтобы справиться с ней, одного «Адвила» недостаточно.

– Точно. – Ее как будто не удовлетворил его ответ, словно она ждала, что упоминание о брате поможет установить контакт. – Я учусь в колледже Болдуина-Уоллеса. Старший курс.

– Жуть, – сказал Адам.

– Это хороший колледж.

– Никогда не сомневался. – Он пытался сосредоточиться на девушке, но в данный момент воспринимал ее только как препятствие между собой и кофе. – Что у вас в папке?

Девушка опустила взгляд, словно Адам вторгся в персональное пространство папки.

– Письма.

Адам ждал. Сколько это еще продлится? Он привык продираться через личные истории клиентов, выслушивать которые не имел никакого желания, привык отбиваться от рассказов о несчастьях, но у него не хватало терпения вытягивать эти истории, прежде чем отбиваться от них.

– Что именно вам нужно, Эйприл?

– Я хочу найти своего отца.

– Вы не знаете, кто он?

Спросив это, Адам подумал, что с такой задачей ему не справиться, даже если б он ею заинтересовался. Как, черт возьми, найти человека, бросившего своего ребенка, когда прошел уже не один десяток лет? Это тебе не гоняться за сбежавшим из-под залога парнем, за которым тянется свежий след из друзей, родственников и имущества.

– Я его знаю, – ответила девушка. – Только он был… в общем, к тому времени, как я достаточно подросла, чтобы познакомиться с ним поближе, он уже сидел в тюрьме.

Теперь Адам понял, почему она посчитала нужным сообщить, что учится в хорошем колледже. Ей не хотелось, чтобы его представление о ней формировал лишь один этот факт: знание, что ее отец в тюрьме.

– Понятно. В таком случае нам не составит труда выяснить, где он теперь.

– Он отсидел. Освободился.

Черт. Это осложнит дело.

– У меня есть, – сказала слишком смуглая для октября девушка, – несколько писем. Мы начали переписываться, когда он еще сидел в тюрьме. На самом деле это была идея вашего брата.

– Неужели? – Адам изо всех сил старался скрыть отвращение. Да, конечно, именно это и нужно девушке – отношения с каким-то ублюдком из тюремной камеры. И Кент придумал превосходный план. За эти годы газеты много раз писали о визитах брата в тюрьмы. «Движимый прошлым», – гласил один из заголовков. Адам считал это очевидным. Все люди всегда движимы своим прошлым. Играло ли прошлое Кента какую-то роль в его визитах в тюрьмы? Конечно. Играло ли их общее прошлое какую-то роль в визитах в тюрьмы самого Адама? Скорее всего. Только визиты были разные.

– Да. И это была чудесная идея. Я хочу сказать, что смогла простить его, понимаете? А потом понять, что он вовсе не чудовище, а человек, совершивший ошибку, и…

– Он перестал писать, когда освободился?

Девушка умолкла на полуслове.

– Нет. Да, на какое-то время. Но это просто адаптация.

– Совершенно верно, – сказал Адам. Именно поэтому большинство из них возвращается в тюрьму. Черт, она же совсем девчонка. Неужели так выглядят старшекурсницы колледжа? Кажется, он стареет. Похоже, эти девушки ускользают от тебя так же быстро, как ты стареешь, и что их юность становится невозможно осознать.

– Да. – Эйприл была довольна, что он с ней согласился. – В общем, прошло какое-то время. Пять месяцев. Я переживала, но потом пришло письмо, в котором он сообщил, что освободился, рассказал, как ему было трудно, и извинился.

Кто бы сомневался. Еще не попросил денег?

– Так что теперь он пишет, но не говорит свой адрес. Пишет, что боится встречи со мной, и я его понимаю. Я не хочу форсировать события. Но мне нужно хотя бы написать ему, понимаете? И я не хочу, чтобы он… боялся меня.

Адам подумал, что кофе, наверное, ему уже не нужен. Пожалуй, лучше пиво. Четыре часа дня. «Счастливый час» уже совсем скоро.

– Наверное, ему нужно немного времени, – сказал он. – Вы могли бы…

– Я не буду торопиться. Но не смогу больше ничего для него сделать, если не отвечу на его письма.

В том-то и смысл, милая. Время и расстояние – вот и все, что нужно ему дать.

– Он описал, где живет, – продолжила Эйприл. – Честно говоря, сначала я подумала, что справлюсь сама. Попробовала поискать в Интернете, но, похоже, переоценила себя. В общем, я бы хотела, чтобы вы нашли адрес. Мне нужно только ответить на письмо, понимаете? Сказать, что он не должен меня бояться. Я не собираюсь просить, чтобы он становился папой.

Адам потер глаза.

– Я занимаюсь в основном… местными делами. У меня редко…

– Он в городе.

– В Чамберсе?

Девушка кивнула.

– Он местный?

Ответ на этот трудный вопрос потребовал размышлений.

– Мы все отсюда. Моя семья. Я хочу сказать, потом все уехали – я в колледж, а…

А твой отец в тюрьму. Да, все уехали.

Эйприл открыла папку и достала копию письма.

– Здесь он называет имя домовладельца. Его ведь будет несложно найти в реестре, правда? Отец снимает жилье, и тут есть имя хозяйки. Это будет просто.

Действительно, просто. Заглянуть в кабинет аудитора и получить список собственности, записанной на имя этой женщины.

– Может, пусть все идет своим чередом? – предложил Адам.

Глаза девушки сверкнули.

– У меня есть много знакомых, которые знают об этой ситуации и могут дать мне совет. От вас мне нужен адрес.

Наверное, он должен был разозлиться, но почему-то с трудом сдержал улыбку. Адам не ожидал такого отпора – после того, как она неуверенно проскользнула в кабинет и испугалась звука захлопнувшейся за ее спиной двери. Лучше б она пришла, когда здесь Челси. Нельзя сказать, что Челси проявляет чрезмерную мягкость, но так было бы лучше. Кто-то должен выставить ее отсюда, а Адам всегда плохо справлялся с такими делами.

– Достаточно откровенно, – сказал он. – Можно взглянуть на письмо?

Девушка протянула листок. Набрано на компьютере, не больше четверти страницы.

Дорогая Эйприл!

Я понимаю, что ты на меня сердишься. Мне потребовалось время на адаптацию, вот и всё. Я такой, какой есть, и не хочу, чтобы ты ждала от меня большего. В данный момент я скажу лишь, что радуюсь возвращению домой. И немного боюсь. Вероятно, это тебя удивит. Но вспомни, что я довольно давно здесь не был. Я был в другом месте. Конечно, свобода – это потрясающе, но только поначалу все необычно и ново. Я снимаю дом с протекающей крышей и камином, который дымит, когда его разжигаешь, но для меня это настоящий замок. Миссис Рузич – моя хозяйка – постоянно извиняется и говорит, что все починит, а я отвечаю, что можно не спешить, потому что это не доставляет мне неудобств. И я не лгу.

Это мое любимое время года здесь. Осень – это так красиво… Тебе ведь нравится, как пахнут листья, правда? Надеюсь, у тебя все хорошо. Надеюсь, ты не слишком расстроена моим поведением. Береги себя.

Джейсон (папа).

Адам прочел письмо и вернул листок девушке. Он не сказал того, что хотел: «Пусть все идет своим чередом, не торопи встречу, потому что она не принесет тебе ничего, кроме страданий», – поскольку этот аргумент уже был решительно отвергнут. В любом случае имя хозяйки облегчает задачу. Рузич? Не слишком распространенная фамилия.

– Я просто хочу черкнуть ему пару строк, – повторила Эйприл. – Сказать, что не желаю ему зла и что ему не стоит волноваться насчет моих ожиданий.

«Определенно, пиво, – подумал Адам. – Совершенно точно, нужно пропустить кофе и перейти прямо к пиву».

– Можете узнать для меня адрес? – спросила девушка.

– Вероятно. Я беру почасовую оплату – не больше и не меньше. И не отвечаю за результат. Единственное, что я гарантирую, – свое время.

Она кивнула и достала кошелек.

– Я готова заплатить двести долларов.

– Давайте сотню. Расценка – пятьдесят долларов в час. Если это займет больше двух часов, я вам сообщу.

Вообще-то, он брал сто долларов в час, но работа вряд ли потребует больше двадцати минут, а показная щедрость ему не повредит.

– Хорошо. – Эйприл отсчитала пять двадцатидолларовых купюр, положила на стол и подвинула к нему. – И еще кое-что… Вы ведь обязаны сохранять конфиденциальность, да? Как адвокат?

– Я не адвокат.

Похоже, она испугалась.

– Но и не болтун, – прибавил Адам. – У меня своя жизнь, у вас своя. Я буду молчать, если только полиция не войдет в эту дверь и не прикажет мне говорить.

– Этого не случится.

Она понятия не имела, как часто это случалось с клиентами Адама.

– Просто хочу быть уверена… это личное, понимаете, – сказала Эйприл. – Это личное дело.

– Я не публикую пресс-релизы.

– Конечно. Но вы ничего не скажете… э-э… своему брату? Не поймите меня неправильно, я очень уважаю тренера Остина, но… это личное.

– Мы с Кентом не слишком много общаемся, – сказал Адам. – Я просто найду вероятный адрес и сообщу вам. Остальное – ваше с отцом дело.

Она благодарно кивнула.

– Как с вами связаться?

Девушка продиктовала ему номер сотового телефона, который он записал в блокнот. Рядом написал имя Эйприл, затем вопросительно посмотрел на нее.

– Фамилия?

Она нахмурилась, и Адам понял, что ей не хочется этого делать. Если она по-прежнему носит фамилию отца, в чем он не сомневался, то боится, что Адам узнает, за что тот угодил в тюрьму.

– Харпер, – сказала она. – Но помните, что это…

– Личное. Да, мисс Харпер. Я понимаю. Мне каждый день приходится иметь с этим дело.

Девушка поблагодарила его и пожала руку. От нее пахло кокосом, и он подумал об этом и о ее загорелой коже и решил, что она только что из солярия. Октябрь на севере Огайо. Все хорошенькие девушки сражаются с холодом и темнотой. Пытаются перенести лето в зиму.

– Я буду на связи, – сказал он на прощание, дождался, пока заработает двигатель ее машины на парковке, запер кабинет и отправился за пивом.

Назад к карточке книги "Пророк"