Текст книги "Пылающая комната"

Автор книги: Майкл Коннелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 11

Детективы вернулись обратно в офис и занялись каждый своим делом. Они договорились, что Босх оформит ордер на обыск и отнесет его на подпись в суд, а Сото тем временем сосредоточится на поисках трех музыкантов из группы «Лос-Рейес Халиско» и в первую очередь – на Анхеле Охеде, трубаче.

Перед работой Сото решила сходить за кофе, а Босх отправился к капитану и постучал в его кабинет. Он решил сообщить Краудеру о ходе дела. Обычно Босх не особенно старался держать начальство в курсе последних новостей, но теперь ему хотелось убедиться, что Краудер не поддался на уговоры своего лейтенанта и не надумал передать дело Мерседа в убойный отдел. Чем больше капитан будет знать об успехах следствия, тем меньше ему захочется это сделать. В конце концов, если Босх и Сото раскроют дело, все лавры достанутся их начальнику.

К неудовольствию Босха, Краудер взял трубку и позвонил Сэмюэлсу, пригласив его также ознакомиться с отчетом. Гарри предпочел бы обойтись без его участия, поскольку именно лейтенант был инициатором передачи дела в другой отдел.

Босх быстро посвятил их в суть работы, проделанной отделом цифрового видео, и объяснил, что теперь они знают, откуда был сделан выстрел, и собираются найти человека, снимавшего номер в отеле «Бойл» в день стрельбы. Гарри не стал упоминать об анимации Бэйли Копланд и о том, что пуля, попавшая в Мерседа, скорее всего предназначалась Анхелю Охеде. Он хотел сначала получше проработать этот вопрос, а уж потом докладывать Краудеру и Сэмюэлсу. Босх только вкратце сообщил, что Сото разыскивает трех других музыкантов из группы Мерседа и что они намерены их допросить.

– Прекрасно, Гарри, – одобрил Краудер. – Подвижки есть. Продолжайте работать.

– Есть, кэп.

– Мы посадим на телефон Холкомб, – вставил Сэмюэлс. – Прямо с сегодняшнего дня. Кьюарлс все равно занят в суде.

Сара Холкомб и Эдди Кьюарлс были напарниками из их отдела. Кьюарлс считался ветераном, а Холкомб относилась к группе новичков. Они занимались делом, которое рассматривалось в суде, и Кьюарлс, как давний и опытный работник, играл главную роль в судебных заседаниях. Холкомб тоже ходила в суд, но делать ей там было особо нечего. Вместо того чтобы держать ее на правах простого зрителя, Сэмюэлс решил привлечь девушку к работе с телефонными звонками по делу Мерседа. Босх придерживался мнения, что на фильтрацию звонков надо ставить более квалифицированных сотрудников, но в данном случае его вполне устраивала и новенькая.

Вернувшись к себе, Босх увидел на своем столе кофе из автомата на первом этаже. Качество у этого напитка было так себе, но с задачей он справлялся, и Гарри был рад, что Сото прихватила для него стаканчик.

– Следующий за мной, – обратился он к своей напарнице, уже сидевшей за компьютером.

– Не беспокойся, – отозвалась она, не отводя глаз от экрана. – Как-нибудь сочтемся.

Босх открыл ноутбук и начал составлять запрос на получение ордера. Первые страницы представляли собой готовый шаблон, в котором он просто заполнял пустые графы, указывая, где должен проводиться обыск и что является предметом поиска. Единственная трудность заключалась в том, чтобы правильно указать место, в котором находились старые записи из отеля «Бойл». Реставрация гостиницы проводилась одним учреждением, а архивы из нее были переданы другому. В результате документы оказались в руках Исторического общества, которое хранило их неизвестно где. Но это была мелочь по сравнению с главной частью запроса – кратким изложением дела, и тут уже приходилось обходиться без всяких шаблонов. Босху требовалось убедить судью передать в его распоряжение старые бумаги из давно закрытого отеля. Он должен был показать, почему эти документы так важны для следствия.

На составление запроса ушла вся первая половина дня. Перед самым обедом он распечатал его на принтере и дал прочитать Сото: для создания «партнерской» атмосферы и в учебных целях. Ордер на обыск был одним из главных инструментов любого детектива. Когда Сото закончила читать, Босх сообщил, что поедет в суд, а она пока может продолжить поиски трех музыкантов. Оказалось, что за это время его напарница уже нашла двух из них – оба жили неподалеку, – зато третий, Анхель Охеда, оказался крепким орешком. Почти сразу после эпизода со стрельбой он ушел из группы и, судя по всему, уехал из Лос-Анджелеса. По крайней мере, за последние три года ни в полицейской базе данных, ни в архивах иммиграционной службы о нем не было найдено ни слова.

– Может, те двое про него знают? – предположил Босх.

– Я тоже надеюсь. Или хотя бы знают кого-то, кто знает о нем. Мы сможем заняться этим после обеда?

– Да, не будем терять время. А по дороге завезем ордер в Историческое общество.

– Отлично.

Место, куда направлялся Босх, было известно как Центр уголовной юстиции имени Сары Шортридж Фольтц, но на самом деле никто его так не называл. Это звучало слишком длинно и трудно для обычных копов, предпочитавших беглую скороговорку. Большинство копов и адвокатов говорили просто «УС» – уголовный суд – или «два-десять», по адресу дома на Вест-Темпл-стрит. Здание стояло в одном квартале от офиса полиции, и Гарри отправился туда пешком: брать машину и искать место на парковке вышло бы гораздо дольше.

Босху повезло. Дежурным судьей, отвечавшим за административные вопросы, включая выдачу ордеров, оказалась Ширма Бартлет, которую он знал еще прокурором. У них всегда были чисто деловые отношения, но они нравились друг другу; когда Босх сообщил секретарю, что пришел за ордером, его тут же пригласили в кабинет. Обычно детективов заставляли просто прохлаждаться в вестибюле, пока судья рассматривал их запрос.

– Гарри, не могу поверить, что ты еще в деле! – воскликнула Бартлет, когда он вошел.

Она встала и обошла вокруг стола, чтобы пожать ему руку.

– Это ненадолго, – ответил Босх. – Мой контракт заканчивается через год, хотя иногда мне кажется, что я столько не протяну.

– Ты? Да тебя из полиции и силком не вытащить. Садись.

Она кивнула ему на пустое кресло и вернулась за свой стол. Бартлет была симпатичной и приятной женщиной с располагающими манерами, за которыми скрывалась железная судейская хватка. В прокурорском прошлом ее звали Бухгалтершей, потому что она прекрасно разбиралась во всех финансовых вопросах и к тому же имела замечательную память на любые цифры, от статей Уголовного кодекса до тюремных сроков, полученных фигурантами выигранных ею дел. Босх дважды работал с ней в девяностых, расследуя убийства с финансовой подоплекой, – в обоих случаях был вынесен обвинительный вердикт. Гарри положил на стол запрос на ордер.

– Что у нас тут? – спросила судья, пролистывая страницы резюме. – А, гостиничные книги.

– Ну да, – ответил Босх. – Ищем одного постояльца.

– Историческое общество…

Бартлет просто читала вслух, поэтому Босх не ответил. Он сидел и ждал.

– Я помню дело Мерседа. Тогда меня уже не было в прокуратуре, но я за ним следила. Значит, он умер.

– Да. Это было в газетах.

– Знаешь, днем у меня работа, а вечером – дети и муж, так что времени на газеты не остается… Я не в курсе последних новостей.

Босх ограничился кивком, следя за тем, как она просматривает принесенный им документ.

Судья взяла маленький молоточек, лежавший на ее столе, и Босх увидел, что на самом деле это шариковая ручка. Она расписалась на первом листе документа и с улыбкой протянула его Босху.

– Надеюсь, это поможет, детектив.

– Я тоже. Спасибо, ваша честь.

Он встал и направился к двери.

– Когда на пенсию? – вдогонку спросила Бартлет.

– Наверное, в конце года, – обернувшись, ответил Босх.

– Наверное?

Он пожал плечами:

– Кто знает, как все повернется.

– У тебя все получится, Гарри, – заверила судья. – Надеюсь, ты пригласишь нас с Джерри на вечеринку.

Босх догадался, что Джерри – ее муж. Он улыбнулся:

– Считайте, вы уже в списке.

Покинув здание суда, он направился через Пуэбло к Аламида-стрит. По дороге он заглянул к «Филиппу» за французским дип-сандвичем. За сто лет в этом заведении ничего не изменилось. Посетители терпеливо стояли у прилавка кулинарии и ждали своей очереди. Фокус был в том, чтобы попасть к самому быстрому раздатчику. Болтуны и балагуры, перекидывавшиеся шутками с клиентами, обычно обслуживали дольше. Босх выбрал серьезную женщину с замкнуто-деловитым видом и не прогадал. Его очередь двигалась быстро, и через несколько минут он уже сидел за длинным столиком с сандвичем, картофельным салатом и стаканом кока-колы.

Еда, как обычно, вызвала у него прилив сил, и Гарри подумал, не встать ли в очередь за второй порцией, но потом решил, что это будет перебор. К «Филиппу» он заглянул не только за дип-сандвичем. Ресторан находился как раз напротив станции Юнион. Перекусив, Босх пересек улицу и вошел в просторное здание вокзала. У входа стояли старомодные телефонные кабинки; зайдя в одну из них, Гарри снял трубку, набрал номер и закрыл галстуком микрофон, чтобы исказить свой голос.

Глава 12

Сото уже собрала вещи и ждала его в офисе. Оба музыканта из «Лос-Рейес Халиско», которых ей удалось найти, жили в Северном Голливуде, всего в паре кварталов друг от друга, из чего можно было заключить, что они все еще дружат и, возможно, играют вместе. Детективы собирались вновь допросить их как свидетелей – на тот случай, если они вдруг скажут или вспомнят что-то новое. Кроме того, музыканты могли подсказать, как выйти на Анхеля Охеду, чье местонахождение пока оставалось неизвестным.

– Давай сначала завезем ордер в Историческое общество, а потом двинем в Уэлли, – предложила Сото. – Лучше поторопиться, пока не начались пробки.

– Пробки есть всегда, – возразил Босх.

Первым, кого они допросили, был Эстебан Эрнандес, гитарист группы. Он жил в крупном жилом комплексе на Норс-Ланкершим, в здании с центральным двором и открытым бассейном, вокруг которого по вечерам собирались местные жители. Пока Босх и Сото шли по огибавшей его дорожке, направляясь в квартиру 3-К, кучка мужчин у сухого бассейна глазела на них, обмениваясь репликами. Босх различил слова «policia», «heroina» и «la tiradora»[6]6
  Полиция, героиня, стрелок (исп.).


[Закрыть] и понял, что они узнали Сото.

Босх громко постучал в дверь с номером 3-К, и они стали ждать.

– Похоже, те парни внизу тебя знают, – заметил Гарри. – Я их слышал.

– Наверное, видели по телевизору, – ответила Сото.

– Тебя это не беспокоит? Не думаешь, что «Тринадцатая улица» назначила за тебя награду?

– Возможно. Но потом с ними кое-кто поговорил.

– Кто?

Прежде чем Люсия ответила, дверь открылась, и они увидели коренастого мужчину, в котором Босх без труда узнал одного из музыкантов с видеозаписи на Мариачи-плаза. У него были широкие плечи, тощие бедра, большой живот и черные усы щеткой.

– Мистер Эрнандес? – спросил он. – Полиция Лос-Анджелеса.

Босх показал свой жетон и представил Сото. Она заговорила с Эрнандесом по-испански, и тот ответил на том же языке. Их провели в маленькую, но чистую и аккуратную квартирку. Эрнандес сел на кушетку, которую превратил в подобие дивана с помощью приваленных к стене подушек. Босх задержался у двери, позволив своей напарнице выйти вперед и завести беседу: это было ее шоу. Сото тоже осталась на ногах, держась прямо перед Эрнандесом.

Босх понимал большую часть того, что говорила Сото. Сначала она объяснила, что ранение Мерседа переквалифицировано в убийство и теперь они с Босхом расследуют это дело. Потом спросила, может ли Эрнандес добавить что-то новое о тогдашнем эпизоде: какие-нибудь детали или мысли, которые пришли ему в голову на этот счет. Самого Эрнандеса Босх понимал гораздо хуже. Музыкант говорил охрипшим голосом и, возможно, пил что-то крепкое перед их приходом. Некоторые слова он произносил нечетко, другие бубнил и комкал, проглатывая целые слоги. Но в общем было ясно, что ему нечего добавить к прежним показаниям из «книги убийств».

Сото осведомилась, не знает ли он, где можно найти других музыкантов группы – Анхеля Охеду и Альберто Кабраля. Босху понравилось, что напарница спросила про Кабраля, хотя они уже знали его адрес. Это был ловкий ход, который использовали опытные детективы, чтобы проверить искренность свидетеля. Люсия додумалась до него сама, и Босху даже не пришлось ее учить.

На вопрос об Охеде Эрнандес только покачал головой, но зато сразу ткнул большим пальцем за плечо и назвал адрес Кабраля. Сото задала ему еще несколько общих вопросов и под конец поинтересовалась, почему, по его мнению, Охеда в тот день бросился бежать. Лицо Эрнандеса выразило недоумение:

– Qué?[7]7
  Что? (исп.)


[Закрыть]

Сото повторила вопрос, объяснив, что на записи с камеры наблюдения видно, как Охеда побежал сразу после выстрела, словно заранее знал, что произойдет.

Эрнандес ответил, что не следил за Охедой, поскольку в тот момент прятался под столом. Сото понимающе кивнула и начала расспрашивать об Охеде и о том, не было ли у него врагов и не жаловался ли он на какие-нибудь проблемы незадолго до стрельбы.

Никакого внятного ответа она не получила. То ли Эрнандес действительно ничего не знал о трубаче, то ли притворялся, что не знает. Он сказал, что Охеда появился в их ансамбле месяцев за девять до эпизода со стрельбой и ушел практически сразу после него. Эрнандес и Кабраль нашли двух других музыкантов и оставили за собой название «Лос-Рейес Халиско».

Сото спросила, откуда Охеда пришел в их коллектив, но Эрнандес только пожал плечами. Он ответил, что вообще-то Охеда родом из Чиуауа, но он не помнит, при каких обстоятельствах тот попал в группу. Кажется, Кабраль познакомился с ним на Мариачи-плаза и пригласил в свою команду, решив, что участие трубача поможет им получать больше заказов. Во время разговора Эрнандес вспомнил еще одну деталь. Он добавил, что Охеда внешне был очень привлекателен, и это тоже говорило в его пользу. У него уже имелись свои поклонники среди любителей мариачи, и музыканты надеялись, что с его помощью смогут обойти конкурентов на площади, где любое преимущество давало больше шансов получить работу.

Сото поблагодарила Эрнандеса, а Босх ограничился кивком. Детективы проехали еще несколько кварталов вверх по Норс-Ланкершим и остановились у почти такого же комплекса, где жил Эрнандес. Однако Кабраля не оказалось ни дома, ни во внутреннем дворе, где несколько мужчин сидели вокруг костра и что-то жарили на гриле. Люсия спросила их о Кабрале, но они молча покачали головами. Никто о нем не знал.

Босх и Сото заехали уже далеко от центра и своего офиса и решили, что будет лучше посидеть в машине и подождать Кабраля. Босх припарковался на обочине прямо у ворот дома, чтобы не прозевать музыканта, если он все-таки появится.

– Ну, что ты думаешь? – спросила Сото, когда они остановились и заглушили мотор.

– Думаю, ты отлично провела допрос, – ответил Босх.

– Спасибо.

– И еще я думаю, что мы должны найти Охеду. Надеюсь, он не вернулся в Чиуауа, иначе нам придется искать иголку в стоге сена.

– Все может быть. Его грин-карта просрочена. Он вполне мог вернуться.

– Вопрос – почему?

Сото кивнула:

– Ты веришь, что Эрнандес действительно не знает, где Охеда?

Босх подумал, прежде чем ответить:

– Пожалуй, да. Музыканты редко сидят на месте. Вечно шатаются туда-сюда.

Сото снова кивнула, и на некоторое время они замолчали. Потом Гарри вспомнил про незаконченный разговор:

– Ты не договорила насчет награды от «Тринадцатой улицы». Что там было дальше? Кто-то с ними поговорил?

– Да, парни из отдела по борьбе с организованной преступностью. Они встретились с авторитетами банды и сказали, что если со мной что-то случится, вся полиция Лос-Анджелеса начнет против них войну. Их не оставят в покое, пока полностью не уничтожат. Они получат черную метку.

– И что? Бандиты пообещали, что не тронут тебя?

– Именно так.

Босх кивнул, продолжая размышлять о Сото и ее прошлом. Его следующий вопрос был связан с делом Бонни-Брае.

– Ты что-нибудь помнишь про тот день? – спросил он. – Когда начался пожар? Сколько тебе тогда было – лет шесть или семь?

Сото ответила не сразу.

– Мне было семь, и я помню только дым, пробивавшийся под дверь. Мы пытались выйти, но тут же вернулись, потому что всю лестницу охватил огонь. Мы просто закрыли дверь и остались сидеть внутри.

– А учитель был с вами?

– Да, мисс Гонсалес… она погибла. Мы оказались в ловушке, и никто не шел нам на помощь, а потом в комнату повалил дым. У нас были передники, в которых мы занимались рисованием, и миссис Гонсалес вместе со своей помощницей Адель разрезала их ножницами и сказала, чтобы мы намочили лоскуты в аквариуме с рыбками и прижали к носу и губам.

– Разумно.

– Но дыма становилось все больше, и мы начали кашлять и задыхаться. Тогда мы забрались в кладовку и закрыли за собой дверь – все, кроме мисс Гонсалес, потому что ей не хватило места. Она осталась снаружи и продолжала звать на помощь. Кричала во весь голос.

– Но никто не пришел?

– Очень долго никто не приходил. А потом мы услышали, что мисс Гонсалес замолчала, и дым начал проникать в кладовку.

Босх представил, какой ужас им пришлось пережить – кучке маленьких детей и одному взрослому.

– Потом дыма стало очень много, и мы начали терять сознание. Некоторые так и не очнулись. Меня спас пожарный. Он сделал мне дыхание «рот в рот» и надел кислородную маску. Я помню, как мы ехали в машине и они пытались привести в чувство мою лучшую подругу, Эльзу. Но ничего не вышло. Меня спасли, а ее нет. Не понимаю почему.

Босх не знал, что ответить, и промолчал. Ему хотелось сказать напарнице что-то ободряющее и позитивное.

– Ты узнала, кто был этот пожарный? – спросил он наконец.

– Нет. Наверно, его имя было в отчетах, но я их никогда не видела.

Гарри кивнул. И тут заметил движение в зеркале заднего вида. Какая-то машина медленно ползла вдоль припаркованных у обочины автомобилей. На вид это была допотопная развалюха с опущенными окнами.

Босх вытащил из-за пояса пистолет и положил на колено, направив дулом к дверце.

– Что там? – поинтересовалась Люсия.

– Надеюсь, что ничего.

Сото шевельнулась в кресле и повернулась лицом к двери. Она тоже достала пистолет и, взяв его двумя руками, опустила на колени.

– Только меня не подстрели, – предупредил Босх.

Он почувствовал, что его голос напряжен. В кровь хлынул адреналин. Машина была уже рядом, и Гарри разглядел в ней по меньшей мере три фигуры. Двое сидели спереди, третий – посередине заднего сиденья.

Автомобиль медленно проехал мимо, и Босх обменялся взглядами с передним пассажиром и с тем, кто сидел сзади. Оба от подбородка до плеч были сплошь покрыты татуировками. Они уставились на Босха, но не сделали никаких движений и проехали дальше. Гарри ослабил руку на рукоятке пистолета и взглянул на номерной знак машины.

Микрофон его полицейской рации так износился, что едва держался на шнуре, поэтому его приходилось вешать на зеркало. Босх снял микрофон и связался с центром связи, чтобы назвать номер машины и выяснить, кто ее владелец.

– Ты их знаешь? – спросил он Сото, ожидая ответа диспетчера. – Они из «Тринадцатой улицы»?

– Нет. Похожи на обычную шпану, но кто их разберет. Зачем «Тринадцатой улице» соваться к нам?

– Из-за тебя. Те парни у дома Эрнандеса знают, что ты участвовала в перестрелке на Пико-Юнион. Если кто-то из них связан с «Тринадцатой», возможно, они думают, что если уберут тебя на чужой территории, это сойдет им с рук.

Сото промолчала. Босх продолжал:

– И потом, «чолос»[8]8
  От исп. cholo – бандит, мелкий преступник.


[Закрыть] в этом драндулете – молодая кровь. Они не всегда слушают авторитетов, когда те договариваются с копами. Им надо заявить о себе.

Диспетчер на связи выдал информацию по номеру. Машина была зарегистрирована на владельца, жившего в Сан-Фернандо – маленьком городке в долине, окруженной со всех сторон Лос-Анджелесом.

– Это не территория «Тринадцатой улицы», – заметила Сото, когда Босх повесил микрофон на зеркало.

– Расслабляться в любом случае не стоит.

Машина свернула направо на следующем перекрестке. Значит, бандиты могли сделать круг и вернуться обратно: для еще одной проверки или чего-то похуже.

Босх завел мотор и тронулся с места. Он проехал до перекрестка и свернул там же, где обогнавшая их машина. Детективы обогнули весь квартал, но не заметили никаких следов автомобиля. Тогда они вернулись назад и припарковались на прежнем месте.

– Может, это просто случайность, – с наигранной беззаботностью предположила Сото.

– Может, – ответил Босх.

Они прождали еще полчаса, однако Кабраль все не появлялся. Гарри решил посидеть еще десять минут, но уже через пять к остановке на углу подъехал рейсовый автобус и из него вышли несколько пассажиров, один из которых был похож на аккордеониста с видеозаписи.

– Это он? – поинтересовался Босх.

Сото вгляделась в мужчину и кивнула:

– Похоже, да.

Они одновременно вышли из машины. Босх, оказавшись со стороны улицы, огляделся: он все еще беспокоился по поводу той колымаги и сидевших в ней бандитов. Но поблизости никого не было, и он, перейдя на тротуар, присоединился к своей напарнице.

Человек, похожий на Альберто Кабраля, нес в руках две большие сумки, видимо набитые продуктами. Они казались тяжелыми и раздутыми от банок и консервов. Босх и Сото преградили ему путь. Люсия показала свой жетон и спросила его имя и фамилию.

– Мы хотим поговорить с вами по делу Орландо Мерседа, – объяснила она на английском.

Кабраль попытался пожать плечами, однако с тяжелыми сумками это было довольно трудно.

– Но я ничего не знаю, – заговорил он с сильным акцентом.

– Вы слышали, что мистер Мерсед умер? – осведомилась Сото.

– Да, слышал, – отозвался Кабраль.

– Вы знаете, где сейчас Анхель Охеда? – вставил Босх.

– Да, я его знаю.

– Вы знаете, где он находится? Нам надо с ним поговорить.

Сото повторила вопрос на испанском, и Кабраль ответил на английском:

– Да, он уехал в Талсу.

– Талса, штат Оклахома? – уточнила Сото.

Кабраль кивнул. Он поставил сумки на землю, чтобы дать отдохнуть рукам. Они выбрали неудачное место для допроса, подумал Босх, тем более что им требовались подробные сведения об Охеде. Он нагнулся и взял одну из сумок.

– Давайте я вам помогу. Занесем ваши продукты, а потом поговорим.

Через пять минут они уже сидели в скромной квартирке Кабраля, который, как и его товарищ Эрнандес, жил один. Нерегулярная работа и выступления по ночам располагают к одиночеству. В доме не было заметно следов присутствия семьи. Ни фотографий в рамках, ни детских рисунков на холодильнике. Босх вспомнил наклейку, которую видел как-то на бампере: «Играешь на аккордеоне – сидишь в тюрьме». Похоже, для Кабраля его жизнь музыканта-мариачи стала чем-то вроде добровольной самоизоляции.

– Как вы узнали, что Охеда переехал в Талсу? – спросила Сото.

Избавившись от своих сумок, Кабраль смог наконец как следует пожать плечами.

– Не помню, – ответил он. – Вроде бы он сказал, что хочет перебраться в Оклахому, заняться баром своего дядюшки.

– Это было десять лет назад? – уточнила Люсия. – Сразу после той истории с Орландо?

Он кивнул:

– Да, вскоре после этого.

Кабраль остановился посреди маленькой кухни и принялся вытаскивать свои продукты, а Босх и Сото смотрели на него с порога комнаты. Музыкант открыл холодильник, чтобы достать пакет молока, и по дому разнесся запах залежавшейся пищи.

– А позже вы о нем что-нибудь слышали?

– Нет.

– Но вы уверены, что он уехал в Талсу? – спросил Босх.

– Да, в Талсу, – подтвердил Кабраль. – Я переслал ему туда деньги, которые мы заработали на последнем выступлении.

Босх перешел на кухню и встал рядом с Кабралем. Следующие вопросы были очень важны.

– Вы помните, куда отправили деньги?

– Говорю же – в Талсу.

– Но на какой адрес? Куда именно в Талсу?

– В бар, где он работал.

– Помните название бара?

– Да. «Эль-Чиуауа».

– Так называется бар в Талсе? «Эль-Чиуауа»?

– Да, я его запомнил. Потому что так же называется город, откуда он приехал. Чиуауа, а не чихуахуа, как собака.

Босх кивнул. Название бара – это уже кое-что. Он решил сменить тему.

– Почему вы пригласили его в оркестр? – поинтересовался он. – Он ведь не из Халиско.

Кабраль снова пожал плечами:

– Нам требовался трубач, а он всегда торчал на площади. Он умел играть. Вот я и подумал – почему бы нет?

– У Охеды были какие-то проблемы? Может, он с кем-то не ладил?

– Не знаю. Он мне не говорил.

– Вы когда-нибудь обсуждали с ним ту стрельбу на площади? После того, как все случилось, и до того, как он уехал в Талсу?

На этот раз Кабраль не стал пожимать плечами, а нахмурился и покачал головой:

– В общем, нет. Он только сказал, что ему повезло, а Орландо – нет.

– А он не говорил вам, что в курсе произошедшего? Что ему известно, кто стрелял в Орландо и почему?

Музыкант бросил на Босха удивленный взгляд. Гарри решил, что он ведет себя естественно.

– Нет, никогда, – ответил Кабраль.

Босх почувствовал, что его слова искренни. Он оглядел комнату, думая, какой бы вопрос еще задать. В углу на маленьком столе находилась стопка бухгалтерских книг и ящичек с картотекой.

– Вы были менеджером группы, верно? – спросил он.

– Да, – ответил Кабраль.

– Вели бухгалтерию?

– Да. Когда было что вести. В наши дни у мариачи мало работы. Никто не уважает традиции.

Босх кивнул. Он тоже так считал.

В общем и целом допрос удался. Они получили новую информацию, которую следовало проверить. Но прежде чем уйти, Босх решил запустить пробный мяч. Неожиданный поворот в беседе может застать свидетеля врасплох и дать хороший результат.

– Как насчет наркотиков? – осведомился он.

Кабраль настороженно прищурился:

– Каких наркотиков?

– Нам говорили, что Охеда употреблял.

Музыкант покачал головой:

– Только не при мне. У нас было правило. Никаких наркотиков.

– Ясно, – сказал Гарри. – Никаких наркотиков.

Что ж, попробовать все-таки стоило.

Попрощавшись с Кабралем, они вернулись к машине, и Босх еще по пути, огибая ее сзади, увидел недавний автомобиль с бандитами: теперь он стоял на другой стороне улицы ярдах в сорока от них. Бросив на него небрежный взгляд, Гарри заметил, что в салоне по-прежнему трое.

Босх отпер дверцу «Форда», но не сел в салон, а открыл багажник. Он снял пиджак, чтобы кобура с пистолетом и жетон на поясе оказались на виду. Не торопясь, сложил пиджак вдвое и бросил на заднее сиденье. Сото уже сидела в пассажирском кресле. Босх заговорил с ней спокойным тоном:

– Твои друзья здесь.

– Какие друзья?

– Из Сан-Фернандо.

– Где?

– На той стороне улицы.

Сото оглянулась и увидела машину. Ее лицо стало серьезным.

– Что будем делать?

– Вызывай поддержку и сиди тихо. Я хочу нанести им визит.

– Гарри, может, лучше подождать, пока…

Он захлопнул дверцу и подошел к багажнику. Откинув крышку, Босх нагнулся и расстегнул чехол с дробовиком. Используя багажник как прикрытие, он оглядел улицу и подождал, пропуская поток машин. Он слышал, как Сото говорила по рации, вызывая помощь. Как только улица очистилась от транспорта, Босх отошел от багажника, держа в руках «ремингтон 870», и направился через проезжую часть прямиком к автомобилю с бандитами. Почти сразу он услышал, как в машине завели мотор.

Босх на ходу зарядил дробовик, вставив патроны в щель ствольной коробки. Магазин был наполовину полон, когда автомобиль дал газу и, сделав крутой разворот, рванул в другую сторону.

– Эй, куда же вы? – крикнул он вслед удалявшейся машине.

Сото бежала к нему через улицу, прижимая пистолет к бедру.

– Гарри, какого черта ты делаешь? – воскликнула она.

Босх ответил не сразу. Он проследил за тем, как автомобиль резко повернул направо и исчез в соседнем переулке.

– Я послал им весточку, – произнес он наконец.

– Какую весточку? – не поняла Сото. – Мы даже не уверены, что они из «Тринадцатой улицы».

– Не важно, кто они такие. Наша банда круче, чем их. Вот мое послание.

Сзади на улице появилась патрульная машина – со включенными мигалками, но без сирены. Босх опустил ружье к ноге и нагнулся к окну, чтобы побеседовать с подъехавшим водителем.