Текст книги "Поговорим о смерти за ужином. Как принять неизбежное и начать жить"
Автор книги: Майкл Хебб
Жанр:
Психология
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
«Мягкая» революция
«Принято считать, что смерть – это жуткий облом», – говорил Грег Лундгрен, известный художник, воспевавший смерть в своих произведениях. Он вовсе не имел в виду, что, когда кто-то умирает, нет трагедии. Однако Грег подчеркивает, что, хотя мы не в силах изменить естественный порядок вещей, факт смерти вдохновляет нас на что-то прекрасное и позволяет сделать этот мир лучше.
В этой книге вы найдете истории о том, как простые разговоры о смерти стали толчком к глобальным улучшениям. Это могли быть моменты единения между двумя членами семьи, которые ехали в одной машине, или же между шестью незнакомцами, оказавшимися в одной комнате. А в ряде случаев речь идет об очень личных историях, когда абстрактные разговоры о смерти помогли отдельным людям избавиться от тревоги и пересмотреть взгляды на жизнь.
Элли Хоффман, общественный активист, вернулась в США после многих лет работы в Камбодже с довольно пессимистичными взглядами на жизнь. Там она постоянно наблюдала нищету, процветающий секс-туризм – одним словом, худшие проявления человеческой натуры. Элли Хоффман рассказывала:
– Я видела жизнь в мрачных тонах. Думала: каждый может полагаться только на себя, люди непременно обманут и предадут тебя. Во многом это походило на культ личности, основанный на убеждении, что никому нельзя довериться, нельзя быть уязвимым. Я никого не подпускала близко, была напряжена и скованна.
Через полтора года после возвращения из Камбоджи она повстречала Бриттани Мейнард – энергичную двадцатидевятилетнюю женщину, умирающую от агрессивной опухоли мозга. Бриттани переехала с семьей из Калифорнии в Орегон, чтобы воспользоваться Орегонским законом о праве на смерть, и в последние месяцы развернула кампанию с целью повысить осведомленность о смерти и вообще изменить отношение к ней. Было бы преуменьшением сказать, что она добилась успеха: видео Элли, в котором Бриттани говорит о своем решении уйти из жизни добровольно, мгновенно стало вирусным. Какое-то время лицо Бриттани можно было встретить повсюду, ее жизнь и смерть действительно повлияли на законодательство о праве человека на смерть. Элли возглавила это общественное движение наравне с Бриттани. Неважно, была ли она согласна с решением Бриттани Мейнард. Эта встреча повлияла на всю жизнь Элли.
«Брит научила меня, – сказала Элли, – что, когда твое время истекает, все, что имеет значение, – это любовь. Любовь, которая причиняла тебе боль и доводила до экстаза.
Быть любимым – величайшая человеческая привилегия, и мы все живем, чтобы любить.
Это и был самый серьезный урок в моей жизни, потребовались недели, чтобы переварить его. Я осознала, что многие годы держалась за убеждения, которые противоречат самой сути жизни: быть открытым для любви других и искренне любить в ответ».
Трансформация Элис была глубоко внутренней и началась с откровенного разговора с Бриттани. Он стал первой трещиной, знаменовавшей грядущий прорыв плотины. То же можно сказать и о Линетт Джонсон, которая начала снимать смертельно больных детей в больнице Сиэттла. Когда она попыталась опубликовать фото в Seattle Times, руководство отвергло материалы, поскольку решило, что читатели не захотят видеть репортажи об умирающих детях за воскресным завтраком. И история могла бы так и не случиться, если бы Линетт удовлетворилась объяснением «никто не хочет лишних напоминаний о смерти». Однако новость о серии фотографий Линетт разлетелась в журналистском сообществе, затем журнал People повторно поднял эту тему. Стал очевиден интерес публики к историям о смерти, и основанное Линетт сообщество Soulumination[9]9
Soul – душа, illumination – освещение, показ, просвещение (прим. пер.).
[Закрыть] оказалось на пике популярности. Сегодня в него входит уже шестьдесят фотографов, которые ежегодно помогают сотням семей справиться с их горем утраты детей. Всего этого не случилось бы, если бы Линетт поверила в девиз «никто не хочет лишних напоминаний о смерти».
Точно так же не получил бы успеха документальный бестселлер «Вторники с Морри», экранизированный в 1999 году. Персона профессора Морри Шварца и его взгляды привлекли внимание продюсера ТВ-программы ABC Nightline Ричарда Харриса. Он предложил сделать Морри главным персонажем новостного выпуска, однако сперва получил отказ. Создатели программы опасались, что зрителей не привлечет материал про неизлечимо больного профессора. Но идею поддержал ведущий Тед Коппел, который уже долгое время хотел поднять вопрос о смерти и вещах, связанных с ней. Интервью с Морри имело огромный успех и стало вершиной его карьеры.
Когда бывший студент профессора, спортивный журналист Митч Элбом, увидел выпуск, он спросил Морри, могут ли они встретиться и обсудить его судьбу. И вскоре уже была готова книга «Вторники с Морри», но издатель за издателем отвергали идею, повторяя, что она «слишком скучна». В итоге эта книга стала самой продаваемой среди мемуаров всех времен. Она вдохновляла миллионы и миллионы людей на протяжении более двадцати лет[10]10
Tuesdays with Morrie’ Author Mitch Albom on Morrie’s Lasting Lessons,” CBS This Morning, May 12, 2017, www.cbsnews.com/news/tuesdays-with-morrie-author-mitch-albom-lasting-impact
[Закрыть]. А ведь отказы издателей, не желающих рисковать, могли уничтожить эту невероятную историю.
Я сам терпеть не могу давить на тех, кто уклоняется от темы смерти. Организовав сотни ужинов, подобных тому, о котором написано выше, я понял одну вещь: такие искренние и глубокие разговоры на самом деле случаются крайне редко.
Мы словно скованы договором о неразглашении, обречены молчать из-за проклятия и потому не знаем, как заговорить о смерти.
И все же я верю, что в глубине нас это знание живо, и вместе мы можем одолеть боль. Нужно только сделать первый шаг: начать этот непростой разговор.
Именно так мы и поступим.
Глава 2
Рассылаем приглашения
Я сошел со старого парома. Дождь в районе острова Вашон был настолько сильным, что казался сплошным облаком тумана. Я нервничал, потому что понятия не имел, сколько людей придет в разгар зимы, в такую погоду, чтобы послушать, что я расскажу о смерти. На Вашоне около десяти тысяч жителей, однако свои дома они покидают редко, особенно зимой. На этой неделе запланирована дюжина мероприятий, посвященных этой теме. Мое – одно из них. Это называется Фестивалем смерти. Разве я мог отказаться?
Снаружи здание старшей школы выглядело чистым и светлым, словно новехонький автомобиль, сошедший с конвейера всего пару месяцев назад. Каменные дорожки пересекались с рядами тополей и небольшими участками, засаженными местной флорой. Пахло густым лесом. Фасад из хрустального стекла приветственно выдавался вперед. Когда двери открылись, я попал в теплые объятия улыбающихся бабушек, которые, казалось, были необычайно взволнованы моим присутствием. Своих дедушек и бабушек я не знал, так что ощущение было новым и подавляющим: тронут, но вместе с тем испытываю неловкость. Видимо, эти пожилые леди с нетерпением ожидали встречи с «парнем смерти»
На верху массивной лестницы стояла девочка лет четырнадцати в шотландке, волосы ее были заплетены в косы. Белизну лица подчеркивали темные тона многочисленных трубок волынки, похожих на щупальца осьминога. Не успел я опомниться, как огромный вестибюль наполнился потусторонними звуками. На глазах невольно выступили слезы, однако я сдержался. Здесь и камню упасть было некуда, а сотни жителей Северо-Запада в простых ботинках от L. L. Bean[11]11
Американская компания, специализируется на выпуске одежды и обуви для отдыха на свежем воздухе (прим. пер.).
[Закрыть] замерли, вслушиваясь в печальную песнь волынки, похожую на плач. Смущенно утерев лицо, я решил отступить от привычной схемы выступления и попросил присутствующих закрыть глаза, чтобы немного успокоиться.
Пошутив о том, что собираюсь включить волынку в свой райдер[12]12
Райдер – перечень требований музыканта, артиста или выступающего лектора к организаторам мероприятия (прим. пер.).
[Закрыть], я, к собственному удивлению, предложил присутствующим представить дорогого им человека, которого больше нет с нами. Дело в том, что хотя я всегда начинаю ужины именно с такой фразы, но никогда еще не использовал ее в публичных выступлениях.
«Теперь, когда вы все подумали об умерших близких, – сказал я, – представьте роскошный ужин. Еда только что из духовки, пахнет превосходно, а за столом сидят дорогие нам люди. В том числе и те, кого уже нет. Вам легко и уютно, и вы предвкушаете долгий ужин, полный историй и смеха».
Когда все открыли глаза, я сказал, что не привык вещать со сцены, что мне комфортнее просто общаться за столом и как бы я хотел, чтоб существовала магия, способная сотворить вот такой большой званый ужин. Я попросил людей назвать имена тех, кого они представили. Не в каком-то определенном порядке, а как придет в голову. Ребекка, Мэри, Дэвид, Хавьер, Элизабет… Более пятидесяти имен было произнесено в тишине зала, то шепотом, то как пушечный выстрел. И произошло то, что всегда случается: время остановилось, и нам показалось, что наши любимые прямо сейчас где-то рядом с нами.
Когда есть это особое присутствие духа, мы ощущаем мир на уровне более глубоком, где мгновения сменяют друг друга не столь поспешно.
Я имею в виду не религию или веру, а атмосферу, какая бывает в старой, хорошо знакомой церкви.
Тот вечер был одним из лучших, которые мне случалось провести в компании – неважно, насколько большой. Ведь на самом деле, это не я позвал их, это они пригласили меня к себе. И вместе мы ступили на борт корабля, который отправился в путешествие к смерти, в глубины наших переживаний и потерь. В места, где мы смогли увидеть, как хотим провести остаток жизни.
* * *
Яркое майское утро в Мельбурне было и близко не похоже на выступление в Вашоне. Я стоял на подиуме в безжизненном гостиничном конференц-зале, глядя в глаза сотне аборигенов, а они пялились на меня, недвижимые, словно статуи. Я был уже на середине выступления и не получил ни единого эмоционального отклика.
В детстве мне частенько нужно было включать обаяние, чтобы добиться любви. Дома у нас никогда не было спокойно, так что о внимании не могло быть и речи, если ты не прикладывал все усилия, чтобы его добиться. Лишенный любви дома, я понял, как получить ее в школе: позаботился о том, чтобы учителя обожали меня, всегда был в центре внимания самых популярных учеников и в то же время оставался любимчиком у изгоев. Мне и до сих пор нравится, что меня любят. Но все, чему я научился в детстве, в юности, будучи художником, ресторатором, а затем и хозяином ресторана, все мои попытки очаровать обернулись ничем в тот день, на сцене в Мельбурне.
Шаг за шагом я с трудом продирался через сухую статистику. Говорил о том, какой успех наш проект обрел за столь короткое время, делился историей о том, как все началось с краудфандинга[13]13
Краудфандинг (с англ. crowd – толпа, funding – финансирование) – метод финансирования через добровольное коллективное пожертвование множества доноров, реализуемый на популярных интернет-ресурсах (прим. пер.).
[Закрыть], собравшего 11 000 долларов, и как дошло до сотни тысяч подобных ужинов по всему миру… Толпа оставалась равнодушной.
Смысла продолжать не было. Мы, я и соучредитель «О смерти за ужином» Анджела Грант, выступали там, чтобы запустить проект в Австралии, и это казалось поистине грандиозным замыслом. Мы были на первых полосах в течение десяти дней, выступали на самых громких ток-шоу ТВ и радио. Премьер-министр пригласил нас на обед, и мы заняли целиком весь выпуск австралийского шоу «60 минут», для которого был отснят ужин с участием австралийских кинозвезд и политических деятелей. Успех стартовой недели пьянил нас. И все же в то утро ничто из этого не имело значения для пятидесяти вождей аборигенов, равнодушных к моему обаянию.
Как и на Вашоне, я отклонился от сценария, но на сей раз по совершенно другой причине. Я закрыл ноутбук, вышел из-за трибуны и спросил, что их привлекает или не привлекает в нашей инициативе. И в ответ на мою честность, я немедленно получил искренний ответ от пожилой женщины из толпы:
– Дело в названии.
Я попросил пояснить.
– «Давайте поговорим о смерти за ужином», – она слегка поморщилась. – У нас не принято говорить о «смерти».
– Что вы имеете в виду? – спросил я.
– Мы всегда называем это «возвращением домой».
Казалось, что толпа чуть оживилась, и я начал замечать проблески интереса в глазах.
– Хорошо, – заметил я. – «Возвращение домой» звучит просто замечательно. Что еще вас не устраивает в названии?
– «Ужин», – ответила она. – Это позерство. У нас есть только старая добрая еда.
Атмосфера в зале потеплела, послышались смешки, а я, хоть и путался в терминах, но ощущал, что речь все еще идет о приеме пищи.
– И чем сопровождается «старая добрая еда»?
– Много вкусной пищи и много вкусных баек! – выкрикнул кто-то, и толпа взорвалась смехом. Это и было то, что нужно. Тот самый секретный ингредиент для разговора с большой аудиторией.
Мы сдвинулись с мертвой точки, и лица моих гостей начали оживляться: всю неделю они слышали о том, что пугало их, и наконец смогли высказаться открыто. Я повернулся к пожилой женщине, которая заговорила самой первой:
– Итак, что если мы откажемся от названия, построим совершенно новый проект и назовем его «Байки о возвращении домой»?
Послышались возгласы в толпе. Несколько человек медленно кивнули, пытаясь осмыслить услышанное, и я видел, как люди без слов совпадали во мнениях, когда присутствующие старейшины проводили что-то вроде невербального опроса.
А женщина ответила:
– Да, это может сработать.
Я сошел со сцены, и за отдельными столами мы устроили мозговой штурм, пытаясь понять, как это должно выглядеть, кто будет организовывать такие «неужины», кому они окажутся полезны, как их правильно выстроить и кто может стать нашим партнером по этому проекту. К концу часа у нас уже был составлен план совершенно новой инициативы. А наутро, когда мы покидали Австралию, крупнейшая в стране благотворительная организация уже пообещала нам поддержку.
Разница между Вашоном и Австралией научила меня тому, что нет никакого универсального способа пригласить людей к разговору о смерти. Иногда дело в языке, который мы используем, но это лишь один фактор.
Каждый разговор о смерти уникален, как и каждая история.
ДНК, эпигенетика, детские переживания, культурные ценности, личные психотравмы, эго, самооценка, мелкие радости и потери – все эти факторы по-своему влияют на историю. Ключ есть всегда. Весь фокус в том, чтобы его подобрать.
Оценка готовности
Самый частый вопрос, который я слышу: как вообще заставить стареющих родителей или бабушек и дедушек заговорить о смерти, об их желаниях и убеждениях? Люди, которые спрашивают меня об этом, выглядят встревоженными, и часто у них есть на то реальная причина. Они ощущают, что здоровье – физическое или психическое – начинает подводить их близких, и не сказать об этом просто опасно. Быть может, речь об отце, который садится за руль, хотя ему уже не следовало бы, или продолжает заниматься сделками по акциям, хотя на самом деле не всегда действует трезво. Я все понимаю. Я пишу эту книгу именно потому, что убежден: нежелание говорить о смерти приносит нам лишь беды. И все же на такой вопрос я отвечаю всегда одинаково: нельзя заставить человека обсуждать смерть, если он не готов. Это не приведет ни к чему хорошему. Однозначно.
Несмотря на провокационное название книги, мне никогда не казалось удачной идеей просто наброситься на кого-то с призывом: «Эй, давай-ка поболтаем о смерти!» Здесь требуется осторожность, и ни в коем случае нельзя спешить, даже если времени совсем не осталось. Подобные разговоры должны происходить по взаимному согласию.
Вам следует проявить терпение. Создайте обстановку, в которой человек будет чувствовать себя комфортно и сам захочет вовлечься в разговор. Если он продолжает отказываться, задумайтесь о том, в каких выражениях вы предлагаете ему беседу. Как подступаете к теме? Может быть, вы даете понять, что, по вашему мнению, он должен поговорить с вами? Вы действительно полагаете, что речь идет о долженствовании или же просто не совсем верно формулируете мысль? Поверьте: такая фраза не сработает, и точка. Вам нужно избавить собеседника от ощущения, что он обязан отвечать. Примите его отказ спокойно. Сразу приготовьтесь к тому, что этой беседы будет нелегко добиться, что от вас потребуются честность, открытость, обаяние, готовность идти на риск и проявить себя с лучшей стороны.
Разговоры о смерти заставляют нас обнажить самые уязвимые стороны, так что уважайте желания близких, дайте им время открыться.
Гейл Росс вспоминала, как ее мать умирала от рака. Гейл не переставая поднимала вопрос о том, как та хочет окончить жизнь, и о похоронах. Ее мама была воспитана как ортодоксальная еврейка, однако на протяжении взрослой жизни не очень-то следовала религиозным заветам, так что вопрос оставался открытым: каким традициям иудаизма должны отвечать похороны? На кладбище у нее было заготовлено место подле могилы мужа, однако тот умер задолго до матери Гейл, а похороны в Нью-Джерси не очень-то подходили для жительницы Манхэттена. Больная раз за разом повторяла «не хочу говорить об этом» или «я не готова», и Гейл отступала, но затем снова возвращалась к тому же вопросу. «Мама, – говорила она, – мне нужно это знать». Шаг за шагом они смогли разговориться.
Бесчисленное множество раз я проводил подобные разговоры. Вы не поверите, но, чтобы начать, больше всего подходит электронная почта. Когда вы пишете письмо, то можете тщательно выбрать формулировки, а у вашего собеседника появляется время поразмыслить над ответом. Можно даже просто прислать ссылку на статью со словами: «Я думаю, это интересно, и хотел бы обсудить с тобой. Ты не против?» Если вы решите устроить званый ужин, то для такого случая у нас есть шаблон, и вы смело можете им воспользоваться.
Возможно, это самое необычное приглашение, которое я когда-либо рассылал. Однако проявите терпение. Думаю, это будет удивительный опыт.
Я был бы рад, если бы вы присоединились ко мне за ужином, где речь пойдет о смерти. Однако мы не станем говорить о мрачных вещах. Наоборот, мы будем беседовать о человечности, о том, как мы видим свою жизнь и ее конец, будем делиться нашими мыслями и чувствами. Надеюсь, это поможет всем нам преодолеть страхи и стать ближе друг другу.
Мне случалось получать отказы, где говорилось просто: «Я не готов». Или же «Нам некомфортно обсуждать такие темы, как смерть, в подобной обстановке». И это совершенно справедливо: не всем подходит такой формат, не для всех это «то самое» место и время. Позвольте людям просто сказать «я пас». Не стоит расстраиваться, ведь дело вовсе не в вас. Да, вы можете предложить путь к переменам, продемонстрировать свою открытость к подобному разговору, но на этом все.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
