Текст книги "Комната ужасов"

Автор книги: Майкл Грей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

Глава 12

Джейми встал рано. Все еще нежились в постелях, когда он вышел из дома. Неплохо иногда побыть одному. В центре города кафе и забегаловки уже открыты. Он припарковался и вошел, заказал кофе с пирожным. У девушки за стойкой были грязные белые волосы, разметанные по потному лбу. Мужчина в тройке сидел, обняв рукой свое порционное блюдо, заслоняя его от старика с гнилыми зубами и двухдневной растительностью на щеках. Джейми набрал воздуха в легкие: «Вот она, реальность. Стоп! Не думать об этом». Он огляделся. Три посетителя в «стекляшке». Мальчикового вида коротко стриженная блондинка так и липнет к своей собеседнице, привлекательной восточного типа девушке; тонкий скуластый мужчина прикуривает сигарету от окурка собственной, перед ним пепельница – пирамида из бычков.

Джейми заставил себя залюбоваться девушками. Женщинами. Восточная помахала ладонью, отгоняя дым от лица. Поганая привычка! Он пробовал один раз с Роном, когда они были на севере. Каникулы. Полуразвалившаяся хибара с пауками и коричневой водой. До сих пор не понятно, где Рон разжился бычками. Три, в мятой пачке. Сейчас он не мог даже вспомнить их вкус, зато запах блевотины не забылся. За деревом, за пригорком, тайком. Детям надо прятаться, когда они курят. Мысль возникла и мгновенно с хлюпанием была всосана. Джейми сосредоточился на женщинах в забегаловке. Мягкие линии бедер прорисовывались под мужскими брюками блондинки. «Надо еще раз попробовать начать курить». Он заставлял себя проиграть все в воображении. Если б он курил, прятаться было бы естественно. В школе есть место, куда можно спрятаться, там полно металла, в подвале. Достаточная масса металла может заслонить. «Даже и думать забудь об этом! Думай о том, как бы хорошо сейчас взять сигаретку и спрятаться от школьного начальства, не от. Неужели щупальцы добрались и до этих мыслей?»

Пришлось отмахать два квартала, пока не встретился открытый универсам. На сорт Джейми даже внимания не обратил, он их не отличал друг от друга, выбрал красивую зеленую пачку. Спички? Нет. Шестидесятицентовую одноразовую зажигалку. Он вернулся к машине и поехал в школу.

После «труда» была физкультура. Палец снова зажил, и «освобождение» кончилось. Потом перерыв и обед. Он ринулся в свою душевую и успел сделать ноги, не дав вовлечь себя в болтовню. У своего шкафчика он задержался. Черт, уборщик, растолкав локтями дверь бойлерной, вышел оттуда с охапкой щеток и ведер. Джейми помог старику, придержав дверь. «Спасибо» не последовало. Юный Халифакс просунул пальцы в узкий зазор между железной дверью и косяком. Рант ботинка с трудом удерживал дверь, не давая ей оттяпать пальцы. По всему периметру комнаты шел балкон с железной решеткой ромбиками. Два здоровенных бойлера стояли в колодце. Воздух был теплый и пыльный. Голые лампочки на гнутых проволоках свисали с ржавого потолка.

Деревянный стул, который ни разу нормально не выкраси ли, ломберный столик и доска для объявлений, в качестве которых висели вырезки из журналов для мужчин, все это мыслилось как «кабинет».

Джейми нашел лесенку вниз, в колодец. Бойлеры маячили над головой, завернутые в драные одеяла теплоизоляции. Его передернуло. Место не из приятных. Подошвы ботинок хрустят на цементном полу. В каком направлении дом? Восток? Юг? Он находится сейчас ниже уровня земли, давящие массы металла и воды экранируют его. Он присел на корточки, так что голова оказалась между жесткими щупальцами выкрашенных в зеленый цвет труб.

Сначала закурить сигарету. Надо, чтоб были воспоминания, когда он покинет свое убежище. На целлофане была маленькая красная петелька. Он просунул ноготь и потянул. Петелька оторвалась, пачка осталась как была. Пластиковая кожица собралась по краям в складки, как обертка подарка. Стык было видно, но он не мог подцепить ногтем край. Чертова пачка! Можно просто разорвать, но они такие мягкие, изящные, он уверен был, что повредит содержимое. Чудеса! Девчонки – и те открывали пачки сигарет! Пошарил в карманах. Ключ! Зазубренная бородка прорвала целлофан. С фольгой проблем не было. Джейми извлек длинный белый цилиндрик и зажал его между губами. Закурил и затянулся. Странный вкус. Что-то мятное. Неловко держа сигарету, Джейми уставился на поднимающуюся потихоньку спираль дыма. Очень осторожно он приоткрывал теперь створки тайного отделения своего сознания.

Свинец. Эфраим победил Его или взял в плен, по крайней мере, с помощью свинца. Оно, однако, как-то питалось, сидя в свинцовой ловушке, и было в состоянии защитить свой дом, только не могло управлять Эфраимом. Допустим, у Эфраима была повышенная сопротивляемость. Сильная воля. Допустим, Эфраим выбрал дальних родственников в наследники в надежде, что эта сопротивляемость может быть у них в крови. Допустим, он выбрал пары противоположного пола в надежде, что сопротивляемость можно вырастить, вывести, уж точно за несколько будущих поколений. Хитер, ублюдок старый, как племенной скот их выбирал. Не из-за чувств каких-то, семейных уз они стали наследниками. Они – отчаянная попытка Эфраима взять посмертный реванш.

Эфраим не смог убить, но он остановил Его. Ограничил Его, продолжая пожинать плоды, которые Оно могло дать. Вывод первый: свинец, как и расстояние, защищает от Него сознание. Защита ненадежная, неполная. Оно может вернуть тебя обратно, если уже установило связь. Эфраимово правило о гостях на ночь: «Остался на ночь – остался навсегда». Чем Оно сильней, тем трудней заслониться. А таким сильным, пожалуй, Эфраиму не доводилось Его видеть.

Второй вывод: Оно не умеет по-настоящему читать мысли, по крайней мере, пока они еще не «сформулированы». Если бы умело, Оно бы давно убило Джейми. Оно, похоже, не настолько умное. Как собака или как шимпанзе. А Ему и не надо быть умным. Нет стимула развивать мозги. Как тигру или акуле. Нет естественных врагов, а в мире полно добычи. У Монстра слабость: страсть к крови. Джейми это успел почувствовать, разделить это чувство. Принеси Ему правильную жертву, и Оно впадет в гастрономический экстаз, как акула. Проблема: все трудней этот экстаз вызвать. Котята уже не годятся. Даже люди. Ему теперь требуется большее эмоциональное наполнение: новое, более сильное чувство. Джейми это понял, когда Харвест. Когда. Последний раз, в общем. Ее страх, ее кровь, ее боль, и его, Джейми, омерзение, и ужас. Вся их мука, усиленная непристойной связью между Его сознанием и их.

Он должен убить, или заточить, или сдержать Его. Для этого необходима способность действовать вне досягаемости Его сознания. Закрыть себя от Него. Потом надо подготовить ловушку и найти приманку. Приманку, перед которой Оно не сможет устоять, неотразимую. Неотразимей, чем медленная кровавая смерть молодой девушки на руках любовника и на глазах семьи. Попробуй изобрети после этого ужас более соблазнительный! Джейми начал строить планы, имея в виду, что если он не прав и Оно более интеллектуально, чем он полагал, а щупальца чудовища дотягиваются до парня даже сейчас, то его ждет смерть, жуткая и скорая. Чем сильней связь, тем сочней жертва. Из человеческих существ, с которыми Монстр имел дело, Джейми – ближе всех Ему.

Джейми знал: когда питается, Оно менее бдительно. В этом случае его предохраняет излучаемая Им непристойная радость и страсть. Первая часть плана: подыскать новые жертвы.

Джейми ткнул второй длинный окурок в пыль с песком и носком ботинка запихнул под скрывающую его трубу. На обратном пути он остановился у чиггеровской доски. Под ней был крючок с ключами. Засаленная бирка свисала с перекрученной проволоки, скрепляющей связку. «Запасные». Джейми осмотрел ключи. На некоторых нацарапаны номера или буквы: «51», «физк з», «кух», «б-я». «Б-я? Бойлерная?» Джейми отогнул проволоку и прикарманил «б-я».

Дверь была тяжелая, обитая жестью. Если кто-то снаружи – не предупредишь. Джейми набычился, налег на дверь и чуть не упал в объятия Стикса.

– Эй, парень! Смотри, когда. О-о! Да это ж Джейми! как она там, паренек? А что ты делал в бой. – Его голос дрогнул. – Ага-а, обкурился? Это четко! Ключ раздобыл? Давай вместе?

Джейми не стал разубеждать: – Может быть, может быть. Так как, Стикс, как там. Как его? Пластиковое пламя?

– Огонь, парень! Пластиковый Огонь, Дела идут. Забили несколько концертов.

– А как же Хеллоуин? На Хеллоуин забито?

Стикс изобразил мучительную работу мысли:

– Эта-а. Кажется, нет, точно. Так, кое-какие предложения. Нам они не подходят, точно.

– Ну и сколько вы имеете? За концерт?

– Это как когда. Тут законов чтоб на века нет. Как рынок, я так понимаю.

– Время есть, – спросил Джейми, – потолковать об одном деле? Пошли, угощу «Кокой».

– «Кокой», парень? Вот это наконец дело! Только, боюсь, ты имеешь в виду «Пепси».

– Это я и имел в виду. А ты? Кокаин?

– Тсс, мужичок. Не болтай языком-то, при всех. Лады?

– Извини. – Джейми осмотрелся. – Нет никого. Так как?

– Что, как? А, нюхнуть малька? Э-э, ты представляешь себе, сколько это удовольствие нынче стоит?

– Удовольствия всегда стоят дорого. – Джейми улыбнулся криво.

– Золотые слова, парень. Значит, об этих делах ты хотел потолковать?

– Пойдем за «Пепси». – Джейми взял его за локоть. Пока Джейми ходил к стойке, Стикс занял места в углу и рассеянно выбивал указательными пальцами на сальном пластике дробь. Он с воодушевлением взял из руки Джейми холодную, влажную бутылку и поднес ко лбу.

– Чего бы нам не снять вон тех клевых телок? – предложил Стикс.

– Не думал, что ты интересуешься телками, – за метил Джейми.

– Ты прав, братан! Защитная окраска. Пара парней сосут «Пепси», ищут, кого бы затащить в койку. Все невинно, а? Никто не заподозрит, что это деловой разговор. Ладно. Что ты там задумал? Продаешь?

– Продаю? Нет. Зато, может, покупаю. – Джейми покачал головой.

– Что «покупаю»? С чего ты взял, что я имею что-то на продажу?

– Имеешь, имеешь. Мне надо кое-что купить. Одну вещь – это в любом случае. А вообще – много чего. Если у тебя нет, наведешь на кого-нибудь, ладно?

– Я тебя слушаю.

– Во-первых – музыку.

Стикс сел:

– Музыку, парень? Группу? Это дело. Тебе что-то известно? Кому-то нужна классная команда?

– Может, мне самому нужна, если цена подходящая. Вы ездите на частные концерты?

– Конечно! Всю дорогу. Только у нас музыка… ну, это не «для дома, для семьи», врубаешься?

– Я говорю о частной вечеринке. На Хеллоуин. У меня дома.

– Это круто. Только я должен тебя предупредить, парень, ведь мы с тобой друзья. Мы работаем за бабки.

Джейми вытащил несколько банкнот и отслюнил пару полсотенных.

– Задаток. Стольник сейчас, стольник. – Он замолк, задумался. «Потом?» Кисло улыбнулся. – Нет, по до две сотни. Нормально?

– Три сотни? – Стикс промурлыкал мелодию. – Музыка заказана, парень.

– Условия.

– Условия? – Стикс поднял бровь.

– Секретность. Это же Хеллоуин, так? Я задумал что-то вроде тайной вечеринки.

– Крутняк! Только, если это секрет, кто же тогда придет?

Джейми выволок из кармана еще полсотни.

– Эх, расходы. Это задаток на автобус. Если понадобится еще, дай знать. Наймешь автобус на Хеллоуин. Потом пустишь слух. Грандиозная тайная вечеринка. Где – никто не знает. Кроме тебя. Музыка халявная, ханка халявная, жрачка халявная. Наберется автобус, как думаешь? Ну, двадцать, тридцать ребят?

– Я? Да я сотню наберу, две сотни. Халявная вечеринка? Халявная ханка? Их придется бейсбольной битой отгонять.

– Тогда по приглашению.

– Кого бы ты хотел, чтобы я пригласил?

– Кого хочешь. Ты же всех знаешь, а?

– Ясное дело.

– Помни: никто не должен знать, кто устраивает аечеринку и где она будет происходить, понял?

– Могила.

– Отлично. Можешь, все-таки, Хэнка с сестрой пригласить.

– Да? Я думал ты с ними…

– Ты прав. У меня для них двоих задуман Хеллоуинский сюрприз.

– Это, по-моему, стремно. Хэнк не любит сюрпризы. – Стикс нахмурился и оттопырил нижнюю губу.

– Не волнуйся Все схвачено. Хэнк не станет с тобой рассчитываться. Это я гарантирую.

– Ну, если ты обещаешь. – В его голосе не было убежденности.

– Следующий пункт, – объявил Джейми.

– Ага. Ты говорил, что покупаешь. – Стикс подался вперед.

– Покупаю и продаю. Но у меня ничего нет. – Джейми откинулся назад. – Ты знаешь, я новенький в этом городе. Нет связей.

– Какого типа товар? В каких количествах?

– А что есть?

– С травой нет сложностей. Сколько хочешь. Дурь, план. Пластилин есть. Может, кока. С белыми делами плохо. Дорого. Колеса есть. Как насчет кислоты?

– ЛСД? Сколько?

– Сколько надо. – Он поманил Джейми, чтобы тот нагнулся поближе. – Хорошая штука. Чистейшая. Не то, что обычная химия. Все строго. Самый сок. Прямо в школьной лаборатории делают.

– Сколько стоит?

– Дешево. Ну, скажем, пара баксов за таблетку. – А если в жидком виде? Сколько надо, ну, колес на сто, нет, на двести? – Джейми думал, что таблетка составляет дозу.

– Двести? Парень, это оптовые дела. Я могу узнать, вывести на людей.

– Ты – мои люди. Ладно, это в общих чертах. Хорошо?

Стикс кивнул, мол, он понимает.

– Как в детективе. У профессионалов.

Джейми нагнул голову к нему еще на сантиметр и продолжил:

– Я так понимаю, что ты слегка подзаработаешь. Скажешь мне цену, сколько идет на двести колес. Потом, полсотни возбуждающих и полсотни успокаивающих. По рукам?

– По рукам.

– Может, травки для вечеринки, как думаешь?

– Халявной травы? Ты, я вижу, знаешь, как устроить торч, паренек. Как думаешь, грамм шестьдесят-семьдесят?

– Пусть будет сто. Я хочу, чтоб все путем.

– Путем. Сказал. Да это будет просто атас!

– Ага. – Углы губ Джейми подпрыгнули. – Атас я гарантирую, Стикс. Полный атас.

Остаток дня Джейми пас на поверхности сознания мысли о целом стаде подростков, тех, что явятся на Улицу Кленов. Стада тел, в которых кипит горячая, сладкая кровь. А в головах чувства – через край. Они созрели для изысканнейшего ужаса. Интересно, испытывает ли подсадной баран, ведущий ягнят на бойню, угрызения совести?

Парень залез в машину и тут увидел девушку. Ее зад в потертых джинсах походил на бицепс культуриста, но над серо-белым поясом выделялся предательский валик жира. Джейми врубил передачу.

Он ехал так тихо, что было слышно стаккато ее каблучков по асфальту. С каждым ударом каблучка по плотно обтянутой джинсовой ляжке пробегала рябь. Она знала, что ее рассматривают. Вскинула голову, прямые волосы взметнулись, опустились на шею.

Джейми поравнялся. Черная хлопковая водолазка натянута так, что просвечивает розовое. Джейми силился отыскать хоть какое-то шевеление страсти: чтобы Оно поверило.

– Покатаемся? – промямлил парень через открытое окно. – Покататься хочешь? – повторил он погромче. Она повернула голову, глянула на Джейми, на машину, снова на Джейми.

– Конечно.

Девушка втиснулась в машину:

– Джейми, правильно?

– Правильно.

– Не Джим?

– Не Джим, не Джеймс, и не Джимми. – Он ощетинился, – Меня крестили как Джейми, это шотландское имя. Старинное хайландское имя. И я им горжусь.

– Извини. Конечно. – Она прикусила губу. – Джейми так Джейми. А ты носишь эту их юбку?

– Кильт называется. Нет, не ношу.

Она положила руку ему на колено. Ногти были отточены как раз, чтобы царапать.

– Жаль. Тебе бы пошла. Забавно, наверное, чувствовать себя, как девочка.

Он заставил себя похлопать по вторгшейся руке. – Куда?

– Дома меня никто не ждет. Есть мысли? – Лапка сжала коленку.

– Ко мне?

– Ну! Славненько. Меня, кстати, зовут Руби.

– Да нет, ты – бриллиант.

Она хихикнула.

Джейми выехал. У ворот была стоянка для велосипедов и мотоциклов. Здоровенный «Харлей» с ременной передачей возвышался над рядом мотоциклов, как слон над стадом овец.

– Смотри! Зверь, а? – Руби задохнулась от восхищения. – Это Хэнка. Кла-а-ассная вещь. – Она все затряслась от возбуждения. Одна грудь задела Джейми. Его передернуло.

– Хэнк свой шлем забыл, – заметил он.

– Надо спятить, чтоб его тронуть. Нет таких.

– Нет?

Он подрулил поближе к ряду. Поравнявшись с «Харлеем», он протянул через открытое окно руку и сдернул висящий на руле шлем.

– С ума сошел? Хэнк тебя уроет!

– У нас уже был разговор с Хэнком. Я с ним разобрался.

– Ну ты ва-ще! Я тащусь! – Руби пристроилась поближе, обе руки уже елозили по внутренней стороне его ляжки. Плоть его сжалась.

Он повернул. По обе стороны – ряды кленов.

– Чего это за улица? Сроду здесь не была.

– Это не улица. Это проезд к нашему дому.

– Предки богатые?

– Спрашиваешь.

Грязная ее ладонь уперлась в шов на его джинсах, там где сходятся ноги. Джейми чувствовал запах изо рта.

– Ты любишь играть? – спросил он.

– Смотря во что.

– В детские игры. В прятки, например.

– Ну! Или в бутылочку. Я раз в раздевалочку играла, в покер. В покер я паршиво играю.

– Я не умею в покер. А в раздевалочку в трик-трак? – Первый раз слышу.

– Тем лучше. Но сначала в прятки, ладно?

– Ладно!

Джейми припарковался и помог ей вылезти.

– Есть место, как для пряток придуманное. Когда-то была зала, для балов. А сейчас – маленькие комнатки. – Он открыл входную дверь и повел Руби по лестнице. – Вот они. Маленькая комнатка. Два выхода. Куда ни пойдешь, там другая комнатка, опять два выхода. Как лабиринт. Иди, прячься. Если нашел – поцелуй. Идет?

– А где твои предки?

– Не волнуйся. Нам никто не помешает.

– В таком случае давай играть как следует. Что это за ставка, поцелуй? Давай на желание, как дети. – Руби прижалась к юноше. Низ ее живота терся о его бедро. – Только желания у нас будут взрослые. Ладно? Ты меня найдешь, я придумаю кое-что, тебе понравится. А потом я буду водить.

– Здорово придумано. Давай, начинай. Я найду чтонибудь выпить, потом пойду искать.

– Только не долго. Я сильно прятаться не буду. Если ты будешь хорошо себя вести, я не скажу Хэнку про шлем.

– Я верю тебе, дорогая, ты не донесешь на меня. На этот счет у меня нет сомнений!

Входя в обшитую филенкой дверь, Руби бросила через полное плечо понимающий плотоядный взгляд.

Послышалось царапанье: Крыса спускалась вниз по лестнице.

Оно было бледно-розовое. Карие глаза с длинными ресницами. Обнаженные зубки, вместо резцов – стеклянные иголки. Восьмидесятикилограммовая тушка прошмыгнула мимо Джейма Чуть сочилась слюна. Парень распахнул перед Ним дверь, закрыл. Подождал немного. Послышались крики, и он вернулся к машине, чтобы забрать шлем Хэнка.

Глава 13

Хеллоуиновский костюм для Джейми вышел очень дорогим. Мать сшила ему черный плащ, это без вопросов. У него уже была черная безрукавка, штаны и теннисные туфли. Дорого обошелся головной убор.

Руки у него росли не из того места. Всегда. Вот у Рона – да. В детстве, как младший брат сломает игрушку, старший – чинит. Когда они гоняли на велосипедах, цепь всегда слетала у Джейми, надевал – Рон. Но теперешняя работа была такой, что брата не попросишь помочь. Тут он должен полагаться только на себя. Юноша взял за основу мотоциклетный шлем. Дело сдвинулось, но уходили часы и часы кропотливейшего труда. А каждое мгновенье, проведенное над этим шлемом, стоило чьей-то жизни.

Ирме вдолбили в детстве: «Никогда не принимай подарков от незнакомых. Никогда не садись в чужу. машину». Вот только почему – не объясняли. А она и так знала. Нехорошие люди заманивают маленьких деток, уводят от мамочек и папочек. Нехорошие люди хотят делать с маленькими девочками ужасные вещи. Лет до семи она к краю тротуара подойти боялась. Мама всегда ворчала: «Я здесь, Ирма. Со мной тебя никто не тронет. Держись за юбку, Ирма. Хватит реветь, Ирма».

Потом ушел отец. Почему – она так и не узнала, ни тогда, ни после. Мать посылала ее в магазин за покупками. «Не бойся, милая. Это в конце квартала». «Не психуй, Ирма. Это не так уж далеко». «Прекрати хныкать, девчонка. Да, темно, ну и что?» Началось с бакалеи. «Вот тебе пятьдесят центов. Купи сегодняшнего рулета, а на остальное сыру». Потом пошли ликеры. Ирма приходила к запертой двери. Запертой, пока не выходил дядя Джой, или дядя Пит, или дядя Ктоугодно.

Дворика перед домом не было, только заплата брусчатки за полуметровой стенкой из рассыпающегося кирпича да пыльной бирючины за ней. В ужасе от каждого прохожего и проносящейся мимо машины, под защитой ограды, скрючившись, обхватив себя руками, ждала она, когда лязгнет щеколда и будет дозволено войти. Ее личико в полосах слез, похоже, приводило мамочку в ярость. Это заметно было только по стиснутым зубам и напряженной спине. Пока не уходил «дядя». Тут ее прорывало. Сначала словесно. Потом, когда выхлестывалось уже достаточно бешенства, туфли. Ее не били. На ней топтались, «она – как коврик у двери». У матери было обыкновение надевать туфли с самыми высокими каблуками и любоваться ими, вытягивая носочки и делая пируэты перед большим зеркалом.

Очень нежным голосом мать предлагала Ирме насладиться вместе с ней изяществом ее туфелек. Особенно тонкими длинными каблуками с металлическими кончиками. Потом Ирма должна лечь к ногам матери. Это лучше, чем когда собьют с ног. Мать просто будет ходить взад-вперед по спине. При каждом шаге не забывая надавить и провернуть. «Стилеты, Ирма. Тебе ясно теперь, почему их зовут „стилетами“?» Так и продолжалось, как по расписанию, до тринадцати лет. Пока однажды вечером «дядя» не открыл дверь прямо в тот момент, когда Ирма вернулась из магазина, где продавались ликеры.

– Давай, заходи, малышка, – пригласил он ее. Она так рада была оказаться внутри и не сидеть опять в грязи, дрожа от страха и холода! Она сначала вошла, а уже потом до нее дошло, что «дядя» голый.

Как только девочка смогла безболезненно переставлять ноги, она ушла. Этот «дядя» остался. В доме теперь был целый склад ликеров, в материном кошельке завелись деньги. Прихватив двадцать семь долларов пятьдесят центов, бумажный пакет, в котором были шесть банок пива и две с половиной бутылки водки, Лизавету, свою лучшую и единственную куклу, Ирма надела воскресное платьице и ушла из дому.

Когда руки начали болеть, она украла тележку из местного супермаркета. Катя перед собой свою тележку, маленькая девочка отправилась на поиски «нехороших людей».

Никто не предложил ей конфет. Ни один черный лимузин не подрулил к тротуару. Она все шла. Центр. И Ирма, и пиво, и водка – все нашли себе друзей. А «нехорошие люди» так и не нашлись. Нашлись пьяницы, наркоманы и извращенцы, но ни один так и не предложил конфет или покататься в машине. Джейми был первым.

Старая Ирма стояла на своем обычном углу и говорила что-то Лизавете. Кукла была теперь намного старше. На сколько-Ирма не знала. Универсамовских тележек сменилась куча, но Лизавета была та же. И вот машина остановилась в конце аллеи, и дверца открылась, рука поманила. Там подарок. Не конфеты, да и машина не черная, но Ирма знала, что рано или поздно «нехорошие люди» придут за ней. Она шепнула последнее «прости» Лизавете и бросила все мирские сокровища, включая четверть бутылки горькой настойки для больного желудка.

Придерживая слои своих юбок указательным пальцем, старуха залезла в машину Джейми. Он выглядел таким юным и невинным. Это нормально. «Нехорошие люди» всегда прикидываются кем-то. Он вез, она посасывала из бутылки. Водка – она думала. А точно ли, водка? Точно только то, что на вкус сладкая. Он говорил ей разное, но это же ничего не значит.

Машина остановилась, и они вошли в большой дом. Он оставил ее в комнате. Она ждала. Потом дверь открылась. Это не «нехорошие люди». Это намного хуже. Это была мамочка в своих туфлях. Ирма знала, что ей надо делать. Она легла на пол.

Джейми не сразу понял, что торговка наркотиками была ошибкой. Он закрыл дверь, как только Оно встало дыбы и превратилось в неправдоподобно высокую женщину. Две длинные ноги кончались туфлями на каблуках из тридцатисантиметровых металлических шипов. Юноша лег спиной на дверь. Первое покалывание в ляжках – сигнал начала страсти-радости. Криков не было. Покалывание угасло. Джейми ждал, готовый побороть экстаз и окунуться в работу. Когда выносить ожидание не стало сил, он приоткрыл дверь. Оно корчилось. Вытянутая женская форма изогнулась аркой в виде перевернутой «U». «Лицо» вытянулось в морду. Оно рылось мордой в дыре в спине старушки. Глубокие раны шли от бедра к плечу торговки, на шипах-каблуках запеклась кровь. Монстр ел с видом гурмана, которому сунули захватанный пальцами гамбургер. Джейми передалась Его досада. У него похолодело в кишках.

Не один он с нетерпением ждал «времени вечеринки». Баунти сидела, вернее, растянулась на ступенях лестницы. На ней была розовая сатиновая пижама. Без пуговиц. Имелось в виду, что верх должен запахиваться и прихватываться кушачком. Кушачок свисал с перил. Джейми перешагнул через Баунти, ее пальцы чиркнули по его лодыжке.

– Неужели вечеринки не будет? – крикнула она ему вдогонку. Парень обернулся и посмотрел на то место, где девушка лежала.

– Сегодня нет, Баунти.

– Нет – для тебя? Или для всех?

– Ни для кого не будет.

Сладкая гримаска вмиг исчезла, сменяясь выражением ужаса по мере того, как смысл слов доходил до нее. Баунти вскочила на четвереньки и стала карабкаться к его ногам. Забыв про демонстрацию своих грудей, она ловила его ноги и умоляла:

– Сделай что-нибудь, Джейми. Сделай же что-нибудь скорей!

– Я работаю над этим, – сказал он.

За завтраком ничего не хотелось, разве что кофе. – Позвони и скажи, что я заболел, – сказал Джейми матери. – У меня дела.

– Мы можем чем-то помочь? – спросил Боб. – Мы ведь в этом деле все заодно, правда?

– Как у тебя с доставанием жертв будущих хладнокровных убийств? – пошутил Джейми. Боб опустил глаза.

– Джейми! – позвал Рон.

– Что там? – отозвался младший брат с нетерпением в голоса.

– Я знаю, что ты знаешь, что. что это срочно, – начал брат, – и все-таки, пожалуйста, поторопись. – Лицо его побледнело. – Смотри! – Рон пересек кухню и подошел к электрической плите, положил ладонь левой руки на холодную спираль конфорки и надавил.

– Джейми! Помоги же брату! – заплакала мать. – Хочешь на его место? – спросил Джейми.

Правая рука Рона повернула ручку на «среднее». Руки Джейми сжались в кулаки, опустились на стол.

– Окажи первую помощь своему котеночку, мама, – проскрежетал он.

Они наблюдали за Роном. Выражение его лица не изменилось, но слезы полились и тонкая нитка слюны потянулась из угла рта. Правая рука дернулась к ручке и упала обратно. Появился запах паленого.

Оно не стало заставлять Рона дожидаться, когда спираль покраснеет. Он смог отдернуть руку, когда спираль еще не начала сиять. Рон выставил ладонь, чтобы им было видно. Белые бороздки пометили места, где спираль соприкасалась с кожей. Между ними проступила алая кровь. Рон рванул на себя дверь холодильника и сунул руку в морозилку, в целлофановый пакет с кубиками льда, приготовленный к следующей вечеринке. Потом он упал на колени, всхлипывая, зажав руки между ног. Мать помогла ему встать и выйти из кухни.

Баунти, по лицу которой струились слезы, схватила за руку Джейми.

– Не давай Ему поступить так со мной, Джейми, – рыдала она, – я все сделаю. – Она сжала его руку. – Вce-все, ты меня понял, Джейми? Все!

Джейми посмотрел на Боба:

– Дай-ка мне свою кредитную карточку, мне надо за покупками.

– Куда? Зачем? – Боб поднял глаза.

– В спортивный магазин. Мне нужны кое-какие рыболовные принадлежности.

Боб открыл рот, но взгляд дочери заставил его замолчать.

На этот раз платила Хуанита.

Джон ей был нужен позарез. Не всякий Джон. «Ночной». Обычно это ей не было нужно, она не ходила на всю ночь. Вся ночь для «общения», не для заработка. Хуанита знала свое дело. Быстрые штучки-дрючки. Мотели. Задние сиденья машин. Передние тоже, скрючившись, лихорадочно обрабатывая Джона, пока он крутит баранку. Мотель «Голубая луна», тридцать баксов в час, пять баксов ей отстегивают. Иногда – аллея за этими новыми магазинами. Она где угодно может работать и еще удовольствие получать. Хуанита визжит от восторга, видя или чувствуя вылетающие рывками теплые брызги, и это визг неподдельный, потому что брызги говорят ей о радости, которую она подарила. Она любит дарить радость. Дарить любовь.

Этой ночью все по-другому. Этой ночью ей нужно убежище. Где-то поспать, подумать, собраться с мыслями. Домой нельзя. Сегодня домой нельзя. Никогда нельзя. Дом для Хуаниты – Сандра.

Глаза ее блестели. Она не заплачет. Нельзя. От плача джоны разбегаются. Слезами, замазанными пудрой, Джона не заманишь. Можно, правда, блестками. Если больше не плакать.

Сандра.

Началось все днем, в постели. Хуанита любит любить при дневном свете. Ночная любовь – работа. Дневная – настоящая.

Сандра была по-настоящему страстной. По-настоящему ее хотела. Слишком страстная. Сандра, когда не в себе, очень жестокая. Обычно Хуанита не сильно противилась. Так, показать Сандре, что она ей действительно нужна. На этот раз все было немножко слишком. Хуанита видела по лицу Сандры, что она кончает. Светло-серые глаза ее потемнели, веки прикрыты. Напряглись тонкие губы. Хуанита довела Сандру до оргазма, и та кончила хорошо, но на этот раз этого оказалось мало. Сандра всегда хотела три-четыре раза (вот жадина!). Хуаните это нравилось. На этот раз не было обычной паузы. Едва Сандра выкричала свой восторг, дергаясь, точно рыба на леске, как запустила когти в волосы Хуаниты, запрокидывая ей голову.

– Еще! – требовала она. – Еще! Сделай еще, шлюха сучья. Сделай, сделай мне еще!

Хуанита подчинилась. Она знала, к чему идет дело, но сама была сильно возбуждена! У самой сочилось на ляжки. Сандра захватила ее голову атласными стальными ляжками и, извиваясь, перекатилась на нее сверху, навалилась на лицо. Хуаните казалось, что она вот-вот захлебнется.

Девушка взглянула вверх сквозь липкие веки на свою любовницу, глаза у той горели маниакальным пламенем. Маленькие жесткие кулаки колотили по кровати буквально в сантиметрах от лица Хуаниты, ливень ударов сопровождал конвульсии, пробегающие зыбью по плоскому животу Сандры.

Потом Хуанита испугалась. Вдруг кулак опустится «случайно» ей в лицо. Испугалась: будет синяк, она не сможет работать. Сандра во всем обвинит ее. Лишит своей любви.

Потом Сандра запустила когти в собственные ляжки и откинула голову. Уставясь в потолок, она завопила, проводя глубокие борозды прямо до гладкого живота. Хуанита вырвала голову из ловушки и скатилась с кровати, дрожа от облегчения.

– Слишком быстро, сука!

Хуаниту швырнуло обратно на потный матрас. Показалось, что целую пригоршню волос выдрали с корнем.

– Твоя очередь. Ты же ждешь, когда твоя очередь, а?

Нет, она не ждала, но прошептала:

– Пожалуйста, Сандра, пожалуйста, любимая, сделай мне.

Хуаните пришлось изображать удовольствие, а до этого никогда изображать не надо было. До этого, даже когда быдо больно, даже когда Сандра забиралась слишком глубоко, слишком грубо, она всегда могла получить удовольствие от страсти Сандры, от любви Сандры. А на этот раз – нет. Никакой любви не было, даже настоящей страсти. Просто холодная твердая воля заставить чувствовать наслаждение, боль. Хуанита знала, что Сандре все равно, лишь бы Хуанита была в ее власти. Боль в ногах. Так далеко раздвинуть, она бы поклялась, что разорвется, но Сандре было нужно еще шире. Надо дать отпор, а это плохо, плохо, все испортится между ними, надолго, и тут она почувствовала, как ногти Сандры иголками взрыли ее мягкую внутреннюю плоть там, где кончаются ляжки.