Текст книги "Комната ужасов"

Автор книги: Майкл Грей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

– Ну, во первых, тебе придется спать головой к северному полюсу. – Так.

– И нога на ногу. – Пауза. Потом Баунти захихикала. Боб с Векки обменялись пронзительными взглядами и промолчали.

Джейми растянулся на полу, надев наушники, поэтому упустил смысл. Почувствовав, что нечто висит в воздухе, молодой человек убавил звук. Он пришел к выводу, что наушники делают его невидимкой в социально-психологическом смысле. Лежишь себе на спине, глаза прикрыты, и наблюдаешь внимательно, а со стороны – ты отключился. Юноша наблюдал за работающей Харвест. Отсюда, как только девушка наклонялась над своими выписками, открывалась косая щелка между второй и третьей пуговицами ее рубашка Только тень была видна. Волнующая, потайная тень. Томная тень. Как звучит! «Томно-тайная тень.» С тех пор как они в этом доме, первый раз все собрались вечером на кухне. Котенок? Сомнительно. Мать и Баунти – может быть, но Боба не котенок оторвет от терминала. Рон? Ну, этот только и ищет предлог, чтобы уединиться с Баунти. Может, он вертится тут из-за нее? А Харвест? Она же явно чувствует себя лучше, занимаясь дневником на своем насиженном месте в библиотеке. А он сам? Может, устал от своих специфических изысканий в секретных досье, им же обнаруженных?. Нет! Его аппетит по части информации личного свойства отнюдь не уменьшился. Он, как и все, не в своей тарелке. Только никто, кроме него, этого не осознает. Только он понял: семейство, как в пещере, они жмутся друг к другу из страха перед неизвестным. «Инстинкт», – подумал Джейми. Харвест склонилась над страницей, уставившись в увеличительное стекло. Джейми сел, снял наушники. – Что-то нашла? – спросил он.

– Нет, пожалуй. Очередной бред.

– Какой бред? Что ты там вычитала в этом старье?. – Посмотрим, сможет ли кто-нибудь из вас найти здесь какой-то смысл. – Харвест взяла в руки старую тетрадку.

Джейми почувствовал укол ревности. Это же была их личная беседа. Зачем она вмешивает в нее других?

– Эфраим, должно быть, совсем был сумасшедший, – продолжала Харвест. – Но существует физическая очевидность.

– Что еще за очевидность? – спросил Боб.

– Ну, там, пещера, яйца, «задаток». Сами знаете. – Надо думать, он-то знал, где спрятал свои собственные вещи, – заметила Векки. – Согласна. Но он сделал это, чтобы доказать нам: все то, что он говорил, – правда. – Очевидность не из самых очевидных, – сказал Боб. – Нельзя доказать, что ты сказал правду, сказав еще что-то, заведомо правильное.

– Согласна, согласна. Ладно, будете вы слушать? – Давай, Харвест, – подбодрил Джейми.

– Только имейте в виду, что это отрывки и что не за каждое слово я могу поручится. Хорошо?

Она перелистнула обратно, к первой странице. – «Теперь Оно всецело во власти отца.» – Оно – с большой буквы. Эфраим всегда пишет с большой, и, похоже, имеет в виду какое-то существо. – Бабку-ежку, – вставил Рон.

– Я могу продолжать? – спросила Харвест резко. – Тихо, Рон, – приказал Боб. – Продолжай, Харвест. – «во власти отца, но найдено Оно мною. Деревенские последние пять лет сторонились Колдовского Холма. Простому люду было там страшно со времен исчезновения молодых Томаса Купера и Эдвины Марчант».

– Прости, что перебиваю, Харвест. – Боб кашлянул. – Ты права. Он – сумасшедший, или, по крайней мере, у него в башке все перепуталось. Как вам известно, я изучал старую местную хронику. Этих двоих упоминают то и дело в местной газете «Советчик». В «происшествиях» и тому подобное. Томас и Эдвина исчезли более ста лет назад. Эфраима еще на свете не было. Это случилось за шесть лет до других исчезновений.

– Других исчезновений? – переспросила Баунти.

– К дому это не имеет отношения. Такое везде случается. Люди имеют свойство пропадать, как известно. В каком-то году, в восемьдесят восьмом, что ли, было убийство и исчезло несколько человек. Такое, как известно, с людьми случается. Так или иначе, все это было задолго до Эфраима.

– Если только он не был очень старым, – сказала Баунти. – Вряд ли настолько! – Боб рассмеялся. Харвест хлопнула тетрадкой: – Я могу продолжать?

– Извини. Конечно, Харвест.

– Дальше клякса, потом: «да почиют их кости в мире». «В отличие от других птенцов, Оно радовало глаз своей красотой с самого момента рождения». «Пресмыкающиеся уже не могли насытить». «Отвращение к щенку, но это не было для него.» Необходимо, я так думаю, но что необходимо – непонятно. «Любовь, кровь, но страх, тем более паника. может вполне питаться… насекомыми или простым соседством с теплокровными.» Дальше большой кусок испорчен, потом: «Оно растет, а вместе с Ним и Его аппетиты. Крайняя степень ужаса может, кажется, вызвать интоксикацию, и я свободен, с оговорками. Отцу позволено ходить в деревню по Его ужасным делам.Когда Ему хорошо, нам – тоже, но нам отлично известно, что это будет длиться, лишь пока… подсадной баран, ведущий маленьких невинных агнцев.»

– Дальше куча плохих страниц, только отдельные читаемые слова, – продолжала Харвест. Она подняла глаза. Лицо ее было бледно. – Я прочитаю самый конец: «Отец пропитался насквозь слишком крепкими ликерами. Я могу понять его отчаяние. Слишком много людей погублено, чтобы мы могли построить нашу Великую Ловушку, и еще больше – чтобы заманить в нее. Но я не оставлю надежды. Час борьбы пробил. Отец слаб. Я все еще силен. Узами, которыми Оно привязало нас к себе, Оно должно точно так же быть привязано к нам. Клянусь Господом, Оно не сможет устоять перед жутким лакомым кусочком, который я собираюсь Ему предложить. Отец должен.» – Харвест положила тетрадь. – Все! Я не поняла по этим обрывкам. – Она судорожно глотнула, ее передернуло. Отец подошел и обнял ее. – Все это кошмары поврежденного разума, больше ничего, маленькая моя. Не думай об этом. Баунти пересекла комнату, прижалась к Рону. Пальцы сцеплены. Белые костяшки.

– Куча говна! – Рон прочистил горло. Мать на этот раз воздержалась от замечаний. – Мы слишком долго просидели взаперти, – продолжил он. – Самый быстрый способ достать то, что нам нужно, – это пойти и достать. Чего бы нам не отправиться в город прямо с утра?

– Мне нужна кое-какая обувь и новый купальник, – сказала Харвест. – Мы пройдемся по магазинам?

Джейми улыбнулся ей.

– С твоими бедрами ты можешь покупать его в отделе для мальчиков. – Она улыбнулась в ответ на его комплимент, но улыбка сменилась выражением озадаченности:

– Но у них же только нижняя. – Харвест швырнула в парня ручкой.

– Я целиком и полностью за поездку, – сказал Боб, – при условии, что одежду для девочек будет выбирать не Джейми.

– Все поедем? – спросила Векки.

– Ну, наверное, кто-то должен остаться, чтобы присмотреть за вещами, – решил Боб. Им всем стало не по себе от мысли, что дом останется без них. Были предложены самые разные комбинации, наконец решили, что Боб с Роном возьмут Харвест со списком покупок для Баунти. Трое едут, трое остаются – это терпимо. Никто даже не обратил внимания, что останется по половинке от каждой из новоиспеченных парочек.

Глава 6

После трех дней тяжелой, грязной работы решили попросить помощи у Вуди.

– Механизма? – переспросил он. – В доме? – Он глянул через плечо Боба, оттопырив нижнюю губу.

– Да, Вуди. В доме. На чердаке.

– Первый раз слышу про механизму.

– Это не беда, все элементарно. Прочистить, смазать кое-какие шестеренки там, колесики.

– Никада не был в доме.

– Никогда-никогда? – поразился Боб.

– Ни када, ни тада, ни вооще.

– Тебя же видели на крыше!

– Так лестница!

– А можно с чердака залезть.

– Ну, можно.

– Чего ж тогда по лестнице?

– Так Хозяину нравилось. Он все один любил, Хозяин-то. Затворник был, можно сказать.

– Это мы и сами знаем. Следующий раз, во всяком случае, можешь не лезть на крышу, а пройти через чердак.

– Хозяину бы не понравилось.

– Я теперь хозяин.

– А-а.

Боб подождал. Вуди глазел на небо.

– Ну? – спросил Боб.

– У?

– Поможешь? Заплачу сверхурочные.

– Не-е. Дела.

– Черт! Вот мужик, а? За пару дней трава не разрастется.

– Два дня?

– Кончим или не кончим – два дня. Тебе – двести сверху. Наличными. Двести долларов, наличными. Соблазнительно. В ломбарде медали есть, целая коллекция. Только что появились. Там иностранные были, барахло. А были и ничего. Продавец не дал посмотреть толком. Там, в коробке, что хочешь может быть. «Знак Почета», например. Запросто. Как они там навалены кучей – стыд. Все поцарапались, небось. Медали надо хранить как положено. Вот как он – отцовы. Папка герой был. Настоящий герой. Шесть медалей! И это когда медаль была – медаль. В первую мировую. Великая была война. Война – чтобы всем войнам конец. А тут вдруг вторая мировая. А Вуди остался с носом, И все из-за путешествий этих. А ведь девчонка его, Эйлин, она предупреждала. – Нашему брату, Вудро, за границей этой ловить нечего, – сказала она. – Для нашего брата лучшее дело – это сидеть и не рыпаться. Попутешествовать захотелось? А Америка? Тут есть что открыть! – Она раскраснелась. – А Ниагарский водопад? Все-таки он уехал. Он дал слово, и она дала слово. Ему не пришлось держать слово: Эйлин нарушила свое.

Сингапур. Как тут устоять, если ты еще молод? Сингапур. Всего шесть месяцев. Его там ждет работа. Огромный сад. Ему обещали.

– Ты тот, кто мне нужен, Вуди! Настоящий американский садовник. Чтобы этот сад приобрел приличный вид. Мерзость запустения. Совсем дикий стал. Придать ему вид, а там уж пусть кули этот вид поддерживают. Вдали от Эйлин шесть месяцев тянулись так долго! Целая жизнь. И потом, деньги. Дорога оплачена. Океанский лайнер! Ни один из знакомых не плавал на океанском лайнере, кроме, конечно, мистера Армстронга. Он – плавал. И вернулся живой и здоровый. И опять собирается. Хочет вот Вудро с собой прихватить. Шесть месяцев всего, и Вуди вернется обратно, с денежками, достаточными, чтобы завести свое гнездышко, его и Эйлин. Он будет один такой в Ридж-Ривер, кто из Штагов выезжал. Из молодых. Старики-то были на войне, взять хоть его папу. А так – ни один. Потом, уход за иностранными растениями. Богачи – любители этого дела, те, у кого сад. Это поможет им встать на ноги. Ему и Эйлин. Искушение было слишком велико. Он отправился в Сингапур. А тут – япошки. И всю войну – в лагере, пленным был, а вот солдатом, как папа, так и не стал. Три года. Из них шесть месяцев – в ящике, где ни выпрямиться, ни-протянуть ноги. Жарком маленьком ящике. Судороги были, потом прошло. Он привык к запаху, запаху собственного тела. Настолько привык, что выносить его не мог. Так и не смог привыкнуть, что зелени нет. Из ящика зелени никакой не видно было. Зубы почти все подрастерял. И Эйлин потерял. Она – с парнем этим, Трайлером, из банка. И папу потерял, надежду принести ему медали с войны, чтобы тот гордился. Поэтому он и не возражал насчет «не заходить внутрь дома». Окна закрыты всегда. Терпеть не мог дома с закрытыми окнами. И внутри зелени никакой.

Сейчас у него и растения свои, и медали. Папины и еще своя коллекция. Все в обшитых байкой коробочках. Сияют. «Двести баксов!» – Вуди сглотнул слюну. – Угу, – кивнул он.

У Вуди руки покрепче. Не боятся работы. Работы с железом. За первый день работы с Вуди кладоискатели сделали столько же, сколько за предыдущие три.

В следующую ночь Джейми проснулся в четыре. Широко раскрытыми глазами уставился на бледные квадраты лунного света на обоях.

Он не знал, отчего проснулся. Ноги затекли, спина болит, руки тяжелые, распухшие, неловкие пальцы. Не привык к физической работе. Надо бы поспать: сон выгонит яд усталости из организма.

Очень хочется чего-то. В ванную? Никакой внутренней необходимости. Секс? Харвест? Зуд какой-то. С тех, пор как Джейми достиг половой зрелости, это было как постоянный фон, не стало непреодолимым желанием, из тех, что бьет ключом из какого-то внутреннего источника и вымывает своим мутным потоком все другие желания и мысли. Он наблюдал за своей страстью. Последнее время она стала не более чем маленьким неудобством. Эффект взросления? Сублимация, может быть. Сейчас другая сила его толкала. Теперь он знал, что его пробудило.

Джейми соскользнул с кровати, впрыгнул в джинсы и кроссовки. – Вот ты где! – воскликнул Боб. – Давно ты работаешь? Джейми выглянул из-под подъемной машины, где лежал, неловко изогнувшись, под тремя натянутыми стальными цепями. Он взялся рукой за звено и потряс его. Свежесмазанный металл звякнул глухо.

– Длины должно хватить!

– Черт возьми, – воскликнул Рон, – вчера вечером и были негнущиеся, как палки, и все красные от ржавчины. Ну, брательничек, фантастика да и только! Джейми засиял. Уже несколько лет Рон не называл его «брательничком».

– Иди, позавтракай, – приказал Боб, – для производительности. Недоедание еще никому не помогало в работе.

Харвест была не кухне одна, мыла посуду.

– Тебя не было за завтраком, – сказала она, – теперь ясно, где ты был! – Она посмотрела не его весь вымазанный в жиро-масло-ржавчине торс. – Пардон, я, наверное, как чушка. Вымоюсь пойду, – извинился Джейми. Харвест оставила в покое тряпку и подошла поближе. Она подняла руку и поскребла легонько пальцем ключицу. У Джейми съежился желудок.

– Нет-нет. Тебе идет. Мужественный вид. – Она глубоко вздохнула и медленно выпустила воздух. Джейми почувствовал кожей тепло.

– Впрочем, неважно. – Она сделала шаг назад и повернулась, чтобы уйти. – Поешь и снова за работу, ладно?

Рон с Бобом навалились на стальную трубу, которую они надели на ручку большого гаечного ключа.

– Джейми! Как раз вовремя. Долбани-ка по этой заразе молотком, а? – проворчал Боб. – Резьба, наверное, проржавела. Как провернется чуть, можно будет туда масла залить. – Джейми ударил три раза по концу, вдруг откуда-то сзади просунулась корявая рука и выхватила молоток. Боб выгнул спину, постучал себя по почкам. Вынул из кармана часы.

– Десять! – Он посмотрел на Вуди укоризненно.

– Не спалось. Я вообще не хотел приходить.

– Чего же пришел?

– Хрен знает.

Морщинистый локоть отодвинул Джейми в сторону. Молоток звякнул по краю гайки. – Ну, давай.

Гайка шевельнулась. Джейми схватил банку с маслом от ржавчины. Когда рабочий день подошел к концу, они попытались уговорить Вуди поработать с ними еще денек. Ну хоть половинку! Он будто не слышал. Баунти видела, как старик уходил. QH еле тащился. Стоило ему, однако, пересечь полоску гравия, как походка преобразилась. Бодрым шагом Вуди направился к воротам.

– Совсем, похоже, заездили старика, – сказал за ее спиной Рон.

– Не скажи, – прошептала она. Но Рон был слишком занят созерцанием ее плотно облегающих шорт, чтобы расслышать.

Все следующее утро ушло на распрямление разрезанного звена и сведение его концов. Боб сел на пол, сунул в рот обожженный палец:

– Последнее усилие, и хватит.

– Что именно?

– Промаслить плиту. Бог знает, сколько прошло с тех пор, как она опустилась. Хорошо еще края окантованы металлом. Будь там дерево, мы, может, ее бы и не сдвинули никогда. Не знаю, сколько масла удастся залить отсюда. Вы двое идите вниз, попытайтесь его залить под бегунки. Возьмите кувалду, долбаните несколько раз. Только так, чтоб вмятины не было. Расшатайте и все.

Когда ребята вернулись на чердак, руки Джейми тряслись. Усталость? Предчувствия? Неизвестно. Боб вытирал пальцы тряпкой.

– Ну что, Боб, дело сделано? – спросил Джейми. – Нет еще.

– Тогда дальше что?

– Дальше – ждать.

– Ждать? А чего ждать?

– Пусть масло подействует. Сейчас мы ничего не можем сделать. Пошли. Мыться и ужинать. С утра посмотрим, что вышло.

Ужин был опять из полуфабрикатов. Три предыдущих вечера – китайская кухня и цыплята, в этот была пицца от Домино. Боб не захотел вкалывать весь день, а потом еще и готовить, Рону дозволено было присоединиться к Бобу на предмет пива, а Джейми разрешили пить только вино. С женщинами. «Странные понятия, – думал Джейми. – Вино Джейми можно пить, но с закуской. Пиво – нельзя». Джейми терпеливо объяснил, что содержание алкоголя в вине выше. Без толку! Чудные они бывают, эти взрослые. Джейми и сам бы выбрал вино, противно просто быть исключенным из общества мужчин. Рона не выключили! А Джейми сделал сегодня не меньше. Больше!

– Интересно, как это масло «действует»? – задумалась Харвест, когда они смылись оттуда.

– Хочешь посмотреть? – спросил Джейми.

Дверь чулана была всегда открыта. Как только они вошли внутрь, холодные пальцы Харвест сжали его руку. Это должно было бы воодушевить его, но сейчас перед ними свинцовая плита. Что-то скользнуло по икре. Джейми чуть подался вперед. Это был котенок. Он больше не выглядел изможденным. Животное подкралось к холодному металлу и село, почти уткнувшись носом в преграду. Харвест вцепилась в руку Джейми.

– Там, наверное, мыши, – прошептала она совсем тихо, словно они были в церкви. – Мышиные кости, пожалуй, – возразил Джейми мягко. Как и кошка, она повернулась лицом к плите.

– Так вот вы где! – воскликнул Боб. Тишина. – Я сказал «привет». – Никакой реакции. Мужчина подошел и положил руки на плечи тому и другому. – Привет! – Оба дернулись.

– А? – вздрогнул Джейми.

– Здравствуй, пап, – пропищала Харвест. Боб посмотрел на свои часы, потом на Джейми. – В чем дело, Боб? – спросил юноша.

– Может быть, это звучит глупо, но чем вы занимались все это время? – Да мы только что подошли посмотреть, как там. дверь, – Только что? Больше часа уже прошло.

– Не может быть, пап, – настаивала Харвест, – минут пять, максимум. Джейми, однако, не считал, что «не может быть». Вверху шеи, у затылка, «что-то» неприятное пощипывало – и он чувствовал себя выжатым. Их как-то «использовало» то самое, что требовало присутствия молодых людей.

Ее отец потер подбородок:

– Ладно. Не будем сейчас об этом. Джейми, мы тут как раз внизу посовещались. Все в нетерпении. Мы решили попробовать эту машину сегодня, сейчас. Возражения?

Всего было четыре переносных лампы. Две оставили Бобу с женщинами в коридоре наверху, две достались Рону с Джейми. Ребята расположили лампы так, чтобы выжать максимум освещения, поплевали на руки и посмотрели друг на друга. – Готов? – спросил Рон.

В ответ Джейми взялся за шестерню и налег на. нее. Рон присоединился. Убедившись, что сдвинуть не удается, они попробовали толчками.

– Что-то заело, – сказал Рон. Он взял деревянный молоток и начал лупить по здоровенному зубцу.

– Осторожно! Погнешь чего-нибудь! – закричал Джейми. – Она тогда никогда не заработает!

Рон продолжал колотить. Он совершенно озверел. Джейми протянул руку, чтобы остановить его. Рука попала как раз между деревом опускающегося молотка и смазанным жиром железом. Младший брат вскрикнул боли. Старший выронил инструмент и зажал от ужаса рот.

– Джейми! Извини! Что за черт, извини меня. Ты как, ничего? – Джейми посмотрел на свою руку, лежащую безжизненно на зубце. Как паук, размозженный вдруг пошедшими ходиками. Задет только мизинец. Он торчит из ладони под углом, как чужой. Мякоть первой фаланги разворочена. Кровь, пульсируя, побежала вниз, в щель между стальными зубцами, струйка стала толще и протекла внутрь механизма. Оба, как завороженные, стояли и смотрели на растущий карминовый сталактит, и не произнесли ни звука, пока поток не замедлился и не прекратился.

– Я ничего, – ответил дрожащим голосом бледный как полотно Джейми, – Давай еще разок.

Шестерня откликнулась на их усилия со спокойствием и пунктуальностью. Зубцы провернулись. Раздался горловой скрежет, и массивная плита пошла вверх. Цепь грохотала и наматывалась на веретено. Словно орган из оркестровой ямы в кинотеатрах былых времен, увесистый груз соскользнул с направляющих. Вверх, верх, стал на свое место. Стоп.

– Дальше некуда, Джейми, – тяжело дышал Рон, – я придержу, а ты поставь на тормоз. Наготове была стальная труба. Джейми пристроил ее между чудными старинными зубцами. Затем поставил на ручной тормоз.

– Отпускай, – проворчал он.

Рон уменьшил усилие. Все двинулось на секунду в обратную сторону и, дернувшись, застыло. Джейми пнул трубу ногой.

– Заклинило намертво, – сказал он. – Сейчас ручной тормоз только проверю. Как скала. Что, вниз пошли?

Ребят там ждали. Даже котенок на полу пригнулся и ждал, вертя хвостом. – Надежно там, наверху? – спросил Боб.

– Надежно.

– Тогда идем смотреть: есть ли там на что смотреть. – Пришлось пригнуть головы. Плита была где-то в полутора метрах над полом. Воздух мертвый, но дышать можно, он так же отличался от свежего, как дистиллированная вода от ключевой. Лампы освещали, не рассеивая саму темень. – Пыли нет совсем в воздухе, – заметила Баунти. – Как это? – Было время осесть, – ответил Рон.

Под ногами голый металл. Мебель преграждала путь робкому свету. Шаги их было осторожны, как у кошки, крадущейся за птицей. Прямо впереди – голая стена. Джейми поднял лампу. Искрящийся свет ослепил их. Измельченные осколки сияли белым. Это было как трехмерная снежинка, одетая в сотканный кристалл. Каждое покачивание держащей лампу руки рождало новый сноп опаловых стрел, пронзающих укромные уголки комнаты. Они все замерли в молчании.

– Это, это прекрасно, – выдохнула Баунти.

Оно свисало с потолка, прикрытое вуалью свитых из перламутра нитей. Кокон имел форму тонкого веретена, нижний конец которого находился в полуметре от пола. Джейми простер свою раненую руку. Резкое движение вновь прорвало рану, и свежий, ярко-красный ручеек крови закапал на пол. Джейми был счастлив.

Прозрачная паутина рассеяла окоченелые мертвые лучи, осветив всю комнату нежным живым светом. Джейми медленно и через силу повернул голову. – Там! – прохрипел он.

Все повернулись. То, что они увидели, почему-то не казалось ужасным. Это был скелет, одетый в лоскуты застегнутого до ворота костюма-тройки. Полусгнившая веревка образовывала несильно затянутый пояс. Стоячий воротничок уцелел, и кособокий череп покоился на нем, как остатки яйца всмятку в старинной подставка. Одна брючина была разорвана вдоль. Торчащая берцовая кость была разбита и расщеплена в полудюжине мест. На полу валялся почерневший от времени деревянный молоток.

– Эфраим Старший, я полагаю, – сказала Векки, хихикнув.