Текст книги "Ирод Великий. Двуликий правитель Иудеи"

Автор книги: Майкл Грант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Глава 10
ХРАМ

В том же, 20 году до н.э. Ирод взялся за дело, которое считал вершиной всех своих трудов, подвигом, которым он восстановит нарушенное взаимопонимание среди его подданных – иудеев – и завоюет их вечную благодарность. Этим делом стало строительство Иерусалимского храма.

На северо-восточной стороне города, в месте, называвшемся гора Мория, прямо напротив горы Олив, Соломон воздвиг храм, описанный в древнееврейских текстах с таким обилием живописных и восторженных подробностей и с таким беззаботным отношением к элементарной топографии. Когда земля Иуды подпала под власть вавилонянина Навуходоносора и впоследствии попыталась восстать, тот сровнял святилище с землей (586 г. до н.э.), а тысячи людей отправил в изгнание. Но спустя 70 лет овладевшие Вавилонской империей персы позволили иудеям вернуться в небольшую область вокруг Иерусалима, и в то время, при правлении Зоровавеля, был выстроен другой, значительно более скромный, храм.

В 168 году до н.э. это сооружение разграбил, осквернил и превратил в языческий храм селевкид Антиох IV Эпифан, и венцом победы националистического восстания Хасмонеев стало повторное посвящение храма службе Всевышнему вождем восстания Иудой Маккавеем в декабре 164 года н.э. С тех пор это событие отмечается как праздник Посвящения (Ханука).

И все же построенное Зоровавелем здание, которое уже тогда, почти за пять веков до того, считалось чем-то вроде временной замены, теперь все больше выглядело символом, не соответствовавшим новому величию Израиля. Так что Ирод провозгласил, что намерен его перестроить.

Он объявил о своем решении на специально созванном приблизительно в 22 году до н.э. собрании народа. Не все одобрили его заявление из-за опасения, что он снесет старое здание и никогда не построит нового. Чтобы рассеять эти страхи, Ирод еще до начала работ подготовил все планы и предал их широкой огласке. Для строительства должен был использоваться мягкий белый камень, из которого строился храм Соломона. Его намеревались добывать из находившихся в нескольких сотнях ярдов к северу Соломоновых каменоломен. Чтобы не нарушать тишины святого места, камень предстояло обрабатывать на месте, до того как доставлять на строительную площадку. Предполагалось занять 10 000 рабочих, из них 1000 священников, обученных профессиям каменщиков и плотников, поскольку Закон запрещал мирянам входить в здание святилища.

* * *

Перестройка началась примерно через два года после первоначального объявления, но, начавшись, стала продвигаться весьма быстро. Хотя и с большим трудом, сравнивая описание Иосифа со значительно расходящимся описанием в древнееврейских трактатах, мы можем получить некоторое представление о том, как выглядел Иродов храм.

Весь комплекс сооружений находился внутри Двора иноверцев, ныне представленного большой площадкой у мечети Аль-Шериф. Это место иудеи называли «храмовой горой». Окружавшая святыню просторная огороженная территория такого рода в Восточном Средиземноморье была вполне обычным явлением; сегодня ее лучше всего можно оценить, побывав в Пальмире и Герате (Иераш). В Иерусалиме двор, занимавший около 35 акров, был намного (почти в два раза) просторнее двора при старом храме. Если по религиозным соображениям Ирод придерживался предполагаемых размеров Соломонова храма, то ничто не препятствовало ему расширить и украсить этот скорее мирской внешний двор: и он был особенно расположен к этому, поскольку сам мог в него входить, тогда как, не будучи священнослужителем, не мог ступить в святилище.

Посему прежде квадратной формы Двор иноверцев расширили до огромного вытянутого прямоугольника, вымостили и со всех четырех сторон окружили стеной. С северной стороны, где расширение стало возможным благодаря заполнению глубокой впадины между территорией храма и замком Антония, в северо-восточном углу добавили вторую башню, которая частично уравновешивала расположенную в северо-западном углу башню Антония. "Учитель, – воскликнул один из учеников Иисуса, – смотри, какие здесь камни и строения! " И хотя Иисус знал, что сам храм не будет существовать вечно, части западной стены уцелели до наших дней, образуя девять нижних рядов кладки Стены Плача, к которой евреи приходят возносить свои молитвы. На той же стороне сохранились большие участки виадуков, проложенных над раскинувшейся тогда внизу, а теперь большей частью засыпанной долиной Турпосон.

Иисуса, согласно Евангелию от Матфея, дьявол подстрекал совершить чудо: броситься вниз с вершины или с парапета храма (Мф. 4, 5). Это была верхняя часть стены в юго-восточном углу, где она возвышалась над раскинувшейся в 450 футах внизу долиной Кидрона. Под местом, где была вершина, можно видеть подвалы, известные как Соломоновы конюшни. Вся южная сторона внешнего двора покоилась на встроенном в гору массивном фундаменте. Самый большой из каменных блоков, высеченных с величайшей точностью, длиной более 16 футов, легко различим с противоположной стороны долины.

В южную часть внешнего двора попадали, спускаясь вниз по крытым сводчатым галереям через двое Ворот Хулда, иначе Тройные и Двойные. Все, что осталось от Тройных ворот, так это часть дверной коробки западного пролета. А остатки Двойных ворот (ниже мечети Аль-Акса) довольно цельные и представляют единственную существенно сохранившуюся часть Иродова храма. Позади двух одинаковых пролетов, в которые первоначально были встроены двери, находится квадратный передний дворик с мощной монолитной колонной в центре. Капитель колонны имеет форму корзины, из которой выглядывают узоры листьев. Среди других особенностей можно отметить мелкие пилястры, перемычки из цельного камня и украшенные лепниной овальные своды потолка. Эти ворота, к каждым из которых по бокам примыкал ряд небольших помещений, вдавались в глубь двора, как башни.

Во Двор иноверцев входили и через другие ворота, общее число которых по-разному считалось от семи до тринадцати. В отличие от расположенных по оси пропилеи, ведущих в передние дворы языческих храмов, они располагались несимметрично, но были довольно единообразны по конструкции и в общем походили на Двойные ворота. В числе четырех проходов в западной стене были Ворота цепи, или Копониус, от которых сохранилась брусчатка, – конечный пункт одного из виадуков, протянутых через долину. Дальше за ними шли ворота, ведущие в Верхний город или северо-западную часть Иерусалима, но и от них мало что сохранилось (остатки перемычки). В восточной стене находились Шушанские ворота, со времен раннего христианства отождествлявшиеся с Золотыми воротами, через которые в Пальмное (Вербное) воскресенье Иисус въехал в Иерусалим.

Изнутри Двор иноверцев украшала колоннада из греко-римских коринфских колонн, по всей видимости протянувшаяся по всему периметру двора. Вдоль трех сторон из четырех колонны стояли в два ряда. Самая известная из них, протянувшаяся вдоль восточной стены, носила имя Соломоновой галереи, поскольку была сильно увеличенным в размерах видоизмененным вариантом галереи, относившейся еще к временам первого храма. Но в южной стороне двора Ирод воздвиг тройную галерею, великолепное сооружение из 162 колонн, протянувшуюся больше чем на 800 футов. Она называлась Царской галереей, потому что, по преданию, здесь короновался сам Соломон, но напоминала что-то вроде открытой с конца греко-римской базилики. Центральный неф был много шире и в два раза выше примыкающих с обеих сторон боковых приделов. Дополнительная высота достигалась добавлением второго яруса колонн, покоившихся на архитравах нижних колонн приделов и, разумеется, перемежавшихся верхними световыми проемами. Потолок кессонирован кедровой древесиной, покрыт позолотой и богато украшен резными горельефами.

Иосиф утверждает, что резные изображения отличались крайним разнообразием. Его утверждения заставляли думать, что Ирод пренебрегал строгим в то время толкованием второй заповеди, запрещавшей изображение живых существ. Однако это представляется сомнительным; во всяком случае, украшения сводов Двойных ворот строго ограничивались неодушевленными предметами – венки, виноградные грозди, гирлянды и розетки живописно перемежаются с геометрическими узорами.

В целом мотивы носили отпечаток эллинизма. Однако в этих относящихся ко II и I векам до н.э. палестинских сооружениях – имеются параллели и разновидности и в других регионах Леванта – кроме того, просматривается свойственная Востоку тенденция к резко очерченным граням, когда греческий растительный орнамент теряет присущие ему черты и геометрически стилизованные поверхности приобретают плоскостной характер. Классическую пластику исподволь вытесняют оптические эффекты, основанные на контрастах яркого света и тени. Ввиду необходимости следовать Соломоновой традиции Иродов храм в архитектурном отношении был в основном не греческим – подобные любопытные смешения восточного с западным можно увидеть в гробницах в долине Кидрона, – и особая традиционная среда вкупе со своеобразными требованиями второй заповеди способствовала отходу от классицизма также в скульптуре и резьбе. Его утрата означала потерю важного связующего звена между эллинистическим искусством и поздними римскими направлениями, в которых эти восточные черты были еще больше усилены.

* * *

Внутри Двора иноверцев находился Двор женщин, названный так потому, что был пределом, за который женщины не могли выходить. Огражденный забором или решеткой, он имел три входа, самый большой на восточной стороне. Это было место, куда вскоре после смерти Ирода Иосиф и Мария принесли младенца для посвящения.

Двор женщин вел во Двор Израиля (или Двор мужчин), куда мог входить любой иудей мужского пола, но, как подтверждают сохранившиеся надписи, любой проникший туда иноверец подлежал смертной казни. К величественным воротам с восточной стороны двора вели пятнадцать полукруглых ступеней. Двор Израиля, в свою очередь, с западной стороны примыкал ко Двору священнослужителей, хотя неясно, каким образом они были отделены друг от друга.

Посередине Двора священнослужителей перед святилищем находился жертвенник, к которому поднимались по пандусу. Ныне это место называется Куббет-ас-Сахра, и здесь внутри мечети Омара, иначе Купола над Скалой, находится голая скала горы Мория, которую древние считали местом, где Авраам намеревался принести в жертву своего сына Исаака. Здесь же, на току Орны Иевусеянина, выходца из народа, жившего еще до прихода иудеев, царю Давиду было велено воздвигнуть алтарь Господу. Итак, на этой священной скале стоял алтарь всесожжения, большое сооружение кубической формы из неотесанного камня. Когда селевкид Антиох IV в 167 году до н.э. воздвиг на этом месте алтарь олимпийцу Зевсу, это явилось величайшим осквернением. Хасмонеи же совершили величайший подвиг – уничтожили это омерзительное сооружение.

Верно, что жертвенник символизировал архаичные представления иудаизма, которые исподволь вытеснялись духовными учениями пророков, а теперь толкованиями Закона в синагогах. Жертвоприношения представляли собой кровавые зрелища, но они помогали храму сохранять роль особо важного хозяйственного достояния. Под колоннадами Двора иноверцев собирались самые разные дельцы – в их числе торговцы голубями. Были там и менялы, и в одном из самых потрясающих преданий об Иисусе, содержащемся во всех четырех Евангелиях, говорится о том, как он силой изгнал их оттуда. Кроме того, там находились склады, пекарня для выпечки тех двенадцати хлебов, которые каждую субботу ставились «пред Господом», сокровищницы и копилки для пожертвований, административно-хозяйственные службы и палата, в которой заседал государственный совет иудеев. И вся эта кишащая на территории храма масса людей снабжалась водой по новому акведуку, который частично действовал до начала XX века.

В нескольких шагах позади алтаря двенадцать ступеней вели в само святилище, здание со сложенными из белого камня массивными стенами. Представление о том, как оно выглядело, можно получить, благодаря различным современным попыткам реконструкции, основанным на различных страшно непонятных древних описаниях. По всей видимости, это было очень высокое здание, в два раза выше второго храма, вместо которого оно было построено. Так решили, поскольку намеревались воспроизвести первый храм, храм Соломона, которому в Книге Паралипоменон (вероятно, передававшейся из поколения в поколение в искаженном виде) приписывались непомерно большие размеры. Иродово сооружение, при строительстве которого придерживались тех же гигантских размеров, представляло фантастическое зрелище, видимое со всех сторон и издалека выглядевшее «как покрытая снегом гора».

К святилищу примыкал обширный фронтон, тоже необыкновенно высокий и, чтобы соблюсти пропорции, раздвинутый вширь, вероятно выходя за ширину здания, так что все сооружение в плане напоминало букву "Т", где фронтон был поперечиной.

За фронтоном находились гигантские врата, инкрустированные драгоценными металлами и задернутые вавилонским декоративным занавесом с вышитой на нем священной картой небес, четыре цвета которой означали четыре стихии. Над вратами была изваяна громадных размеров золотая виноградная лоза, каждая гроздь на ней размером в человеческий рост – повторение более раннего творения, подаренного Помпею одним из неудачных иудейских претендентов на его милость. Лоза символизировала торжествующий Израиль.

Из Египта перенес

Ты виноградную лозу,

Выгнал народы и посадил ее;

Очистил для нее место

И утвердил корни ее, и она наполнила землю.

Горы покрылись тенью ее,

И ветви ее как кедры Божии…

Пс. 79, 9-11

Как и в храме Соломона, святилище окружали в три этажа тринадцать хранилищ. Внутри самого святилища находилось два расположенных одно за другим помещения. Первым шло святое место, где помещался стол с хлебами предложения и менора, или «семисвечник», – подставка для семи ламп, работавших на оливковом масле. Оба эти почитаемых сокровища были позднее изображены римлянами на арке Тита, забравшего их с собой после разграбления Иерусалима в 70 году н.э. У иудеев изображение меноры в скульптурах или на картинах, как утверждают, запрещалось. Тем не менее оно не только выцарапано на одном иерусалимском надгробье, но имеется на монетах последнего хасмонейского монарха, Антигона, у которого Ирод в 37 году до н.э. отвоевал город; это единственный иудейский символ, который можно найти на хасмонейской монете. Что касается монет, выпущенных Иродом, на них изображен алтарь, который вполне можно принять за алтарь для воскурения фимиама, еще одну из принадлежностей святого места.

В храме Соломона святое место и второе помещение святилища, святая святых, разделяла стена с дверью, но, кажется, Ирод не воспроизвел эту деталь. Вместо этого во всю ширину здания протянулись два занавеса – завеса храма, которая, как говорят, в момент смерти Иисуса разодралась надвое. В святая святых никто не мог входить, кроме первосвященника, и даже тот мог входить туда единожды в год, на праздник Йом-киппур, День искупления или всепрощения Господня. Помпеи, зашедший в эту внутреннюю святыню, заслужил вечное проклятие иудеев.

* * *

В 18 году до н.э. после полутора лет трудов строительство святилища завершилось, что было широко отмечено празднованиями и щедрыми жертвоприношениями. Работа по завершению строительства образующих оставшуюся часть сооружения дворов продолжалась еще десять лет.

По существу, работам по реконструкции не было конца. Во время бунтов после смерти Ирода сооружение сильно повредили. Позднее, когда Иисус загадочно объявил, что снова воздвигнет храм за три дня, иудеи в ответ сказали, что сей храм строился 46 лет (Ин. 2, 19 – 20). Это говорилось, если сказанное соответствует истории, примерно в 28 – 30 годах н.э. Похоже, что последние стадии строительства не возобновлялись до 63 года н.э. когда выстроили восточную поддерживающую стену. Тем временем обвалилась другая часть стены и потребовалось снова обратить внимание на Соломонову галерею. Однако этот ремонт так и не начался; семь лет спустя храм разрушили римляне.

* * *

О нем сохранилось только яркое воспоминание. И память о нем была, или должна быть, целиком связана с именем Ирода. Ибо что бы впоследствии ни доделывали, именно он, по существу, совершил реконструкцию между 20-м и 10 годами до н.э. Однако более поздние блюстители иудейского Закона и теологи, восхищаясь храмом, были склонны игнорировать его связь с именем Ирода или же давали понять, что идея предпринятой им реконструкции принадлежала не ему.

Что касается самого Ирода, то он глубоко гордился этим свершением и не уставал подчеркивать, что хасмонейские освободители за все 125 лет своей власти даже не подумали взяться за такое громадное дело. Даже храм Соломона, которому старательно (пусть и неточно) следовали в отношении священных и неприкосновенных размеров, был превзойден во всех отношениях. Секретарь Ирода Николай Дамасский имел основания утверждать, что царь был щедрым человеком и что большая часть его щедрот шла на святое дело.

Но Ирод все же оставался клиентом Рима. Римляне терпимо относились к богам подвластных им народов, и, как мы увидим, Марк Агриппа, будучи в Иерусалиме, счел необходимым воздать должное храму своим посещением. Но сам Август, кажется, имел определенные сомнения. Не слишком ли несоразмерными были масштабы возвеличивания национального божества на фоне сообщества народов, более свободно делившихся своими богами? Во всяком случае, после смерти Ирода Август открыто похвалил одного из внуков, который, проезжая по Иудее, не стал посещать храм.

Глава 11
КАКИМ ОБРАЗОМ ИРОД ЗА ВСЕ ЭТО РАСПЛАЧИВАЛСЯ

Какими средствами располагал Ирод, чтобы брать на себя такие колоссальные расходы?

Иудея была скудной землей, каменистым, безводным, заросшим вереском плато почти у черта на куличках, которое перемежалось небольшими плодородными участками, да и те возбуждали зависть алчных соседей, с населением опасно великим для страны таких размеров; по приблизительным подсчетам, в Палестине проживало три миллиона иудеев. Более того, как и всюду в римском мире, число их возрастало высокими темпами. О причинах такого явления говорят по-разному, но среди них называют неприятие греко-римского обычая убийства новорожденных (которого Моисею было сказано избегать), отвращение иудеев к гомосексуализму и патриотическое желание увеличить собственное население.

Очень многие общины в этой части мира – Птолемеи, Селевкиды, Хасмонеи – с надеждой изображали на своих монетах рог изобилия; Ирод тоже. Но в Иудее надежды не всегда сбывались. Начать с того, что дожди здесь были менее всего предсказуемы, чем во всем Средиземноморье. Библия полна ссылками на Господню немилость, задержку дождей, особенно «поздних дождей» весной; и в царствование Ирода случались серьезные засухи.

Однако тяжелым трудом можно было заработать на жизнь. В Евангелиях Палестина описывается как сельская земля, земля крестьян, весьма отличающаяся от расположенных по периферии развитых эллинизированных городов. Правда, имелись и богатые палестинские иудеи, но обычно это были богатые земле– или скотовладельцы. Судя по писаниям авторов Талмуда, скотоводство, похоже, составляло основу сельского хозяйства, а за пределами собственно Иудеи, на вновь приобретенных землях Трансиордании, овцеводство вообще было весьма выгодным занятием. Галилея, Иудея и Гадара годились для выращивания пшеницы и ячменя, но из-за слишком малых размеров они не имели возможности вывозить зерно. Сотни деревень располагались на покрытых лесами обширных нагорьях Галилеи. Ее озера изобиловали рыбой, а берега щедро заросли ореховыми деревьями, пальмами, оливками и инжиром. «В Галилее, – говорится в Талмуде, – легче вырастить легион олив, чем в Палестине вырастить ребенка». Небольшое количество масла вывозилось в соседние страны. В Галилее также производилось больше всего, к тому же лучшего, вина, хотя за ее пределами, в Тире, оно было дешевле. Популярностью также пользовались вина Аскалона и Газы, в первом из них до сих пор производится довольно приятное вино. Среди других продуктов Аскалона были лилии и лук-шалот (Allium ascalionicum), взявший свое название от имени города. У Галилейского озера и вокруг Себастии (Самарии) выращивались отличные фрукты, а Гева к северу от Иерусалима и ряд равнинных районов славились своими гранатами. В качестве естественного символа плодородия и бессмертия иудейского народа гранаты изваяны на колоннах перед храмом Соломона и изображены на мантии первосвященника; их также можно видеть на монетах Ирода в связке из трех видов фруктов, описанной в талмудистской литературе. Гранатовые ветки развешивали в Праздник кущей, а в наши дни снова в Туби-Шебат, Новый год деревьев, гранаты посадили в безлюдной Масаде. За Иоппией выращивали фиги, в Иерусалиме копали трюфеля, а высококачественный палестинский лен вывозился в другие страны. А после того как Ирод получил обратно от Клеопатры финиковые пальмы и плантации бальзамника в иерихонском оазисе, возобновился экспорт финиковой патоки. Пальмовую ветвь, популярный символ иудейского искусства и культа, Ирод изображал на своих монетах.

* * *

Палестинские иудеи большей частью довольствовались тем, что отдавали торговлю более урбанизированным иудеям из других стран: сами они не были сильны в торговле. Екклесиаст, по существу, считает коммерческую деятельность синонимичной жульничеству: «Как колышек прочно вбивается в стык между камнями, так обман втискивается между продажей и покупкой». Однако к ремеслу относились с уважением, если не было особых оснований относиться к нему подозрительно с точки зрения нравственности. С неприязнью относились к пачкающим руки ремеслам, как гончарное и красильное дело. Такое предубеждение сохранилось на Ближнем Востоке поныне. Правда, тогда, как и ныне, это предубеждение преодолимо, поскольку в древности гончарным делом занимались целыми деревнями.

Южная, идумейская, область страны, благодаря расположенному поблизости порту Газы в значительной мере была косвенно связана с торговлей с другими странами. Прежде всего, здесь находился важный рынок работорговли. Поставка рабов из южного Леванта не была чем-то новым. Главный министр египетского царя Птолемея II получил от трансиорданского шейха в качестве рабов партию мальчиков и девочек из благородных семейств, а после захвата Иерусалима Помпеем рынки Рима и других центров работорговли наполнились иудеями. Ирод использовал институт работорговли в интересах внутренней безопасности, позволяя продавать воров и разбойников в рабство за пределы царства: ужасное решение в глазах правоверных иудеев, потому что хотя рабство как таковое и признавалось, иудейский закон не позволял продажу рабов иноверцам.

Идумеяне имели еще один вид торговли через Газу, которая была конечным пунктом для приходивших издалека, с юга Аравии, караванов верблюдов с благовониями и пряностями. Несомненно, Ирод, которому принадлежала Газа, получал с этого прибыль, правда, ничтожную в сравнении с его запросами. Ведь перед его глазами было все Средиземноморье, и он обладал значительной частью его побережья. Однако к началу его царствования морская торговля Иудеи развивалась незначительно.

Главной причиной, или одной из главных причин, было полное отсутствие хороших портов. Газа и Аскалон не отвечали возросшим требованиям и к тому же находились далеко на юге. Иоппия была значительно ближе к Иерусалиму (Ирод удовлетворился, получив ее назад), но она имела чрезмерно открытую гавань, опасную для судоходства из-за незащищенных от ветра рифов и мелководий. На протяжении всех 50 миль принадлежавшей Иудее песчаной скалистой полоски побережья не было ни одной надежной гавани. В результате страна, когда дело касалось более или менее крупных судов, находилась в унизительной зависимости от города-порта Птолемаиды (Акра, Акко), находившегося за пределами Иудеи.

* * *

Ирод решил коренным образом изменить положение, и созданный им порт стал выдающимся результатом его царствования, еще одним крупным вкладом в процветание страны. Для этой цели он выбрал небольшое местечко, известное как Стратонова башня. Этот малозначительный городок, получивший название от круглой каменной башни, недавно раскопанной, насчитывал по крайней мере лет 400, а то и 1000. Эту площадку и выбрал Ирод. Строительство началось в 22 году до н.э. и закончилось через 12 лет.

Ирод, несомненно, узнал о потенциальных возможностях этого участка побережья от своих инженеров, но для него имело значение еще одно, особое, обстоятельство – географическое положение по отношению к внутренней части страны. Расположенный на крайней северной точке побережья поблизости от римской провинции Сирии, городок скорее был выходом к морю для Самарии, нежели для Иудеи; а Ирод всегда больше полагался на благонадежность первой. Кроме того, Стратонова башня находилась в удобной близости от основанной им в Самарии Себастии. Не случайно некоторые жители нового города-порта, когда он строился, состояли в одном воинском подразделении с жителями Себастии. Эта связь также подчеркивалась названием нового порта – Кесария: имя императора – Цезарь Август, и как Себастия происходила от греческого слова, означавшего Август, так второй основанный Иродом город носил его другое имя, унаследованное от Юлия, определившего судьбу Иродова дома. Фактически официально Кесария, как видно из выпущенной позднее монеты, называлась Кесария у порта Августа. Ирод вряд ли мог яснее выразить свое глубокое убеждение, что процветание Иудеи в конечном счете целиком зависело от проводимой им политики сотрудничества с Римом.

Новая большая гавань глубиной 20 морских саженей должна была равняться пирейской или даже превосходить ее. В порт, как и в современный порт в Хайфе, входили с севера, потому что с этой стороны ветер слабее всего. Гавань защищал каменный мол длиной 200 футов; половину его длины составлял волнолом, а другую половину – окружавшая гавань стена. С приближающегося корабля были видны десять башен, самая большая из них получила название Друзовой в честь пасынка императора Друза, и шесть колоссальных статуй, по три с каждой стороны. Слева статуи стояли на вершине одной из башен, а те, что справа, покоились на двух огромных каменных глыбах. При недавних углубительных работах на входе в гавань обнаружены блоки весом 20 и 30 тонн, они и могли быть основанием для тех колоссов. В защищавшей портовые сооружения дамбе была проделана сложная система сводчатых ниш, да и все это место представляло собой огромный лабиринт подземных переходов.

При раскопках к югу от гавани, близ нынешней деревни Сдот-Ям, игравшей важную роль в нелегальной иммиграции после Второй мировой войны, обнаружили очертания огромного общественного сооружения.

Это вполне мог быть храм в честь Рима и Августа, который Ирод построил здесь, в Кесарии, наподобие святилища, незадолго до того воздвигнутого в Себастии. Аэрофотосъемкой также обнаружена идущая от берега дорога, а в конце нее большой театр, реконструированный в позднеантичный период. Севернее находился амфитеатр – который Иосиф путает с театром, – и, кроме того, Кесария имела свой ипподром. Если при Ироде существовала городская стена, то ее еще предстояло открыть. Фрагменты акведука относят ко времени основания города.

Первоначально население Кесарии, возможно, достигало примерно 50 000 человек, из которых половину, вероятно, составляли иудеи. Позднее, в 60-х годах н.э. они претендовали на права гражданства, поскольку город основал иудей, но их апелляция не увенчалась успехом. Ибо город всегда был эллинистическим по своей природе поселением с местными административными службами в руках «греков» – на самом деле в большинстве своем сирийцев или других жителей Востока с эллинистическим налетом. Через десять лет после смерти Ирода Кесария стала столицей новой римской провинции, и иудеи прозвали ее «дочерью Эдома» не только в насмешку над Иродом, но и потому, что это символизировало название Рима. Недавно в Кесарии нашли надпись, оставленную самым знаменитым, или самым бесславным, правителем провинции, Понтием Пилатом; здесь же святой Петр крестил римского сотника, а святой Павел два года провел в тюрьме. Быстрота, с какой рос город, свидетельствует об удачном выборе места Иродом. Он стал важным таможенным пунктом и в корне изменил позиции Иудеи в области торговли. Однако история обошлась с ним очень плохо, ибо опустошительные набеги начались еще в поздний римский период, а крестоносцы использовали остатки многих сооружений в качестве строительного материала.

Из-за того что Кесария находилась так далеко от Иерусалима, Ирод на полпути, на краю прибрежной равнины, создал поселение. Это местечко близ Петах-Тиква теперь называется Афек или Рас-аль-Айн. В античные времена его называли Кафарсавой, но оно было также известно как Пега, «Родники», из-за близости к истокам одного непересыхающего ручья, бежавшего с иудейских холмов в Средиземное море, Ауйех, или «Извилистого». Но сам Ирод называл это поселение Антипатрисом, в честь отца, так же как назвал другое основанное им поселение в честь брата Фасаилисом. Оба поселения, видимо имевшие одно назначение – сельское хозяйство, были образцовыми фермами. Антипатрис обрел библейскую славу – однажды сюда под охраной 470 солдат приводили святого Павла.

* * *

Кесария принесла торговлю, деньги. Но за строительство города-порта сначала надо было платить. Каким образом Ирод добывал средства, необходимые для строек таких масштабов?

Ко времени кончины царя его общий доход составлял 1050 иудейских талантов, или 1 050 000 драхм. Но цифры эти для нас не имеют смысла, поскольку мы не можем определить покупательную способность этих единиц или пересчитать их на современные деньги. Пожалуй, не будет слишком большой ошибкой сравнить этот общий доход с суммой в чуть более миллиона фунтов стерлингов или три миллиона долларов. Не так уж много – намного меньше государственного дохода Египта и меньше того, что получал собственный внук Ирода с Иудейского царства примерно такой же величины.

Ирод должен был платить твердо установленную подать Риму, и лучший способ собрать ее – обложение подушным налогом. Существовал также земельный налог, большей частью собираемый в виде зерна, которое хранилось в общественных амбарах. Как мы видели, собирались и таможенные пошлины; это было общепринятой практикой и в более старых эллинистических монархиях. Ирод также ввел налог на домовладения и налог на куплю-продажу (возможно, не новый) – вероятно, в виде гербового сбора при заключении сделок, особенно применительно к недвижимости. Соль являлась государственной монополией. Следуя восточным, да и римским, обычаям, состоятельные люди обязывались время от времени, возможно, внешне добровольно вносить дары в виде золотых корон, на что они, в свою очередь, несомненно, взыскивали подати с тех, кто зависел от них.