Текст книги "Лелит Гесперакс: Королева Ножей (ЛП)"

Автор книги: Майк Брукс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Восемь

Искусственные миры азуриани были одними из самых впечатляющих архитектурных и инженерных шедевров в галактике. Это были огромные пустотные корабли, больше похожие на планетоиды неправильной формы, чем на корабли, и даже самые маленькие из них с легкостью затмевали самые крупные постройки других, менее значимых видов. Даже сейчас, когда численность эльдари сократилась, один искусственный мир мог вместить десятки миллионов обитателей. Почти все население было способно взять в руки оружие и защитить свой дом, облачиться в доспехи и взять на себя роль Стражей, и это не считая святилищ Аспектов, в которых жили куда менее многочисленные, но более искусные воины, посвятившие себя изучению и освоению определенной манеры ведения войны. Сочетание огромных размеров и мощной защиты означало, что искусственный мир был почти неприступен для традиционных тактик.

Почти.

Даже самый воинственный человеческий командир не решился бы вызвать гнев эльдари и погубить бесчисленное количество жизней при штурме искусственного мира, но в галактике действовали другие силы, для которых подобные опасения были несущественны. Хищные тираниды и раньше потрошили искусственные миры, а для звероподобных орков – аракий, Детей Разрушения, – большая битва почти всегда была более предпочтительным вариантом. Так случилось и с искусственным миром Ильмарен, когда орды существа, называющего себя Граком Большеногом, бросились на него с остервенением. Как ни храбрились защитники Ильмарена, они были почти побеждены, их оборона была разрушена, а сам костяк их дома опустошен. И хотя в конце концов аракии были поглощены варп-разломом, который создали их собственные варварские псайкеры, Ильмарен теперь болтался по галактике, отданный на милость любого хищника, случайно проходящего мимо.

Лелит не чувствовала себя особенно милосердной. Она расхаживала по командной палубе своего линкора «Безупречный», наблюдая за тем, как разбитая оболочка Илмарена становится все ближе.

– Слабая я, да? – бормотала она себе под нос. – Никчемная? Я покажу этой выскочке, кормящейся падалью. Как долго? – крикнула она, повышая голос и поворачиваясь, чтобы окинуть одного из членов команды взглядом, почти таким же острым, как один из ее ножей. Лелит понятия не имела, знает ли этот друкари ответ на ее вопрос, да ее это и не волновало. Она не была капитаном корсаров, чтобы наслаждаться звездным небом и трепетом боя в пустоте. У нее был линкор, потому что она была Королевой Ножей, Великим Суккубом величайшего культа ведьм во всем Комморраге, и она заслуживала только самого великого и лучшего.

Кроме того, не везде были врата; или, в случае даже полуразрушенного искусственного мира, эти врата могли быть закрыты для враждебных сил, стремящихся выйти с другой стороны. Это означало, что для того, чтобы добраться до самых богатых мест для набегов, нужно было преодолеть пустоту, и хотя Лелит готова была встретить любого врага в одиночном бою с ножами наготове и оскаленными зубами, она не хотела погибнуть в холодном безвоздушном вакууме от энергетического луча или взрывной боеголовки. Нет, если ей суждено умереть, то она умрет на своих условиях, а это значит, что пока что она должна быть хорошо защищена.

– Мы почти в пределах досягаемости штурмового катера, ваше превосходительство, – ответил другой член экипажа, но не для того, чтобы спасти шкуру того, кого допрашивала Лелит, а чтобы отвести ее недовольство, пока оно не охватило и их.

– Хорошо, – проворчала Лелит, уходя прочь с распущенными волосами. – Будь готов отключить теневое поле, как только мы покинем корабль.

Подкрасться к искусственному миру невозможно, если только все его провидцы не были мертвы, а в этом случае и сам искусственный мир был, по сути, мертв. Эти прорицатели постоянно просеивали мотки будущего в поисках знаний, надеясь направить своих сородичей к наиболее благоприятным результатам, на что у Лелит было мало времени; она предпочитала брать будущее за горло и делать его своим. Единственным провидцем, которого она уважала, был Эльдрад Ультран, да и то лишь потому, что даже она не была готова сбрасывать со счетов его огромный возраст и могущество. Большинство же она считала не более чем трусами, которые прячутся за своими предсказаниями и ищут путь наименьшего риска, но, несмотря на это, они были раздражающе прозорливы.

Тем не менее иногда скрытность была не самым лучшим решением. Чувство надвигающейся гибели, ужас перед угрозой, которая, как они знали, приближается, но еще не видна, – все это было частью радости охоты. Родичи Лелит с искусственных миров могли быть гораздо более развитыми, чем остальные мяукающие существа, составляющие так называемую разумную жизнь в галактике, но даже они не могли пробиться сквозь пелену, скрывавшую ее рейдовый флот от посторонних глаз. Провидцы могли знать о готовящемся нападении, их парящие руны могли даже сообщить им, с каким врагом они столкнулись, но они мало что могли сделать. Ильмарен по-прежнему оставался полуразрушенным, медленно движущимся и легко обнаруживаемым для тех, кто знал, как это сделать.

Путь Лелит был недолгим: на носу «Безупречного» стоял штурмовой корабль «Пронзатель», в котором уже находилось около сотни отборных ведьм из Культа Раздора, а также Мора'эль и инкубы. Лелит вошла в зал и увидела голод на лицах своих последователей, когда они смотрели на нее. Некоторые из них были ее Кровавыми невестами, но для остальных она была некоторое время отсутствующим лидером. Теперь она собиралась это исправить.

– Приготовиться к запуску, – просто сказала она, когда дверь с шипением закрылась за ней. Приложенный к уху комм-жемчуг принес ей новости со всего флота, и даже сердце ее сжалось от этого.

Имя Культа Раздора все еще сохраняло власть в Темном городе. Слухи о недовольстве Векта или нет, но обещание устроить налет под предводительством самой Королевы Ножей привлекло сюда людей из разных уголков города. Не так много, как могло бы быть, конечно, и, возможно, не совсем того же качества – мастер-архонты прислали субархонтов, великие суккубы – своих подчиненных и так далее, – но на ее призыв все равно откликнулось больше сторонников, чем могло быть у всех, кроме самых могущественных ее соперников. Если бы друкари вздумали воевать, то это были бы одни из самых мощных их сил.

Как бы то ни было, война была последним, о чем думала Лелит. Война была делом затяжным, уродливым и расточительным. Путь друкари заключался в том, чтобы нанести удар, взять все, что пожелаешь, и уйти. Ни одна территория в реальном пространстве, ни одна пыльная планета или скалистый астероид не стоили конфликта, и ни один враг не мог проникнуть в Комморраг и продержаться там долго. Конечно, разница может быть незаметна для тех, кто находится на стороне противника, но их восприятие в любом случае не имело значения.

И все же, несмотря на ее уверенность, размеры Ильмарена пугали. Лелит подошла к передней части Пронзателя и стала наблюдать, как массивное сооружение становится все ближе и ближе сквозь слабые помехи теневого поля, скрывавшего их от обнаружения. Еще чуть-чуть…

Пустота заискрилась светом: из Ильмарена вырвались лучи энергии – защитное оружие, ищущее цель. Лелит активировала свой комм-жемчуг.

– Кто сбросил поля? – спросила она.

– Все корабли еще скрыты, ваше превосходительство, – последовал ответ. – Может, это дело рук провидца?

Лелит уже собиралась ответить отрицательно, как вдруг ее осенило. Она и ее сородичи были психически тупыми; в то время как разум большинства эльдари пылал в варпе и легко воспринимался как демонами Великого Врага, так и колдунами их собственного рода, друкари были практически невидимы в этом странном царстве. Азуриани, в частности, считали это отвратительным, и не один их колдун пал от ножей Лелит только потому, что привык чувствовать разум тех, кто собирался им навредить. Представление о том, что псайкеры искусственного мира способны почувствовать даже флот друкари с достаточной точностью, чтобы открыть по ним огонь, было смехотворным… Но на борту корабля друкари были не только друкари.

Рабы. Явно экстрасенсорных убивали, как только обнаруживали их запятнанность, но иногда такие способности оставались скрытыми. Сколько рабов было на борту флота Лелит, которые трудились на пределе своих возможностей и понимания, чтобы поддерживать корабли в рабочем состоянии, или просто служили необходимым пропитанием для экипажей? Десятки тысяч существ, по крайней мере, нескольких десятков видов, каждый из которых был сломлен духом, но, возможно, не все были спокойны рассудком. Возможно, достаточно, чтобы те, кто стремится защитить Ильмарен, заметили приближающееся к ним психическое страдание низкого уровня и догадались о его причине.

– Запускай! – приказала Лелит. – Сбросить поля и произвести запуск!

Несмотря на эту небольшую неудачу, ее план был верен, так что пусть искусственники увидят всю мощь надвигающейся на них силы, и пусть они отчаиваются.

Пронзатель был запущен, его компактные турбореактивные двигатели придавали ему ускорение, намного превышающее скорость аналогичных кораблей других видов. Даже Лелит пришлось ухватиться за поручень, чтобы не потерять опору. Они миновали сомнительную защиту теневого поля, прежде чем оно исчезло из виду, и перешли в атаку, нацеленную на разрушенный фланг искусственного мира. Сверкающие линии свежей призрачной кости показывали, где костепевцы Ильмарена проводили ремонт, но для полного заживления разрушений, нанесенных аракиями, потребуются годы, а зияющие прорехи открывали Культу Раздора и их союзникам путь в сердце огромного корабля.

Защитники Ильмарена начали обстрел всерьез, пока один за другим появлялись гладкие корабли друкари, и из них, словно тучи мух, поднимающихся с трупа, вырывалась метель штурмовых кораблей. Однако на этом участке поврежденного фланга было гораздо меньше точечных средств защиты, чем в других частях искусственного мира, и их количество и выбор целей парализовали даже острый ум тех, кто ими управлял. Если бы все оружие было сосредоточено на абордажниках, то воины Лелит могли бы понести огромные потери, не успев приземлиться; если бы защитники стремились уничтожить линкоры и транспортные крейсеры, то у абордажников могли бы сдать нервы, когда они увидели бы, что их пути отступления отрезаются один за другим. Вместо этого защитники разделили огонь, и в результате им почти ничего не удалось сделать, прежде чем флот нацелился на имеющиеся орудия и заставил их замолчать.

Штурмовой корабль прошел сквозь потрепанный корпус искусственного мира в зияющую бездну внутри – все разрушенные опоры и полуразрушенные купола, куда орки проложили себе путь с помощью грубой силы и невежества, определявших их вид. С тех пор ильмарцы отвоевали часть своего дома у холодной пустоты космоса, и соты структуры искусственного мира были усеяны атмосферными полями, благодаря которым пространство за ними снова могло использоваться его жителями – правда, при условии, что они не возражали против того, чтобы смотреть на сочетание руин и далеких звезд. Это были самые заманчивые цели для Лелит и ее корабля, поскольку поля не могли остановить физические объекты, а пространство внутри давало возможность легкой посадки, в отличие от прижимания к твердой поверхности и использования термоядерных резаков штурмовика для прокладывания пути внутрь.

– Направляйтесь к самому крупному, – приказал Лелит. – Искусственники с меньшей вероятностью попытаются отключить там атмосферу. Они не смогут справиться с чувством вины за убийство стольких своих сородичей.

Порог между атмосферой и пустотой был отчетливым – не потому, что при переходе через него возникала турбулентность, а потому, что с атмосферой пришел звук, и приглушенный рев двигателей, который до этого момента лишь отдавался вибрацией в обшивке Пронзателя, превратился в пронзительный вой, от которого корпус не мог полностью изолировать своих пассажиров. Улыбка Лелит стала еще шире, ведь именно в такие моменты в ней разгоралось предвкушение, когда корабль, несущий ее к добыче, начинал свое последнее сближение.

Зеленый, покрытый листвой купол, в который они ворвались, был типичен для нелепых попыток жителей искусственного мира воссоздать пасторальную простоту жизни, которая, как подозревала Лелит, существовала лишь в мифах и легендах. Они пронеслись над холмами и зеленеющими лесами, прозрачными озерами и низвергающимися водопадами – полностью искусственный ландшафт, созданный руками эльдари и, несомненно, кропотливо обновленный после нападения аракий. То тут, то там попадались небольшие поселения, и несколько кораблей из воинства Лелит отправились на поиски легкой добычи, которая могла бы там притаиться. Остальные, однако, шли дальше – сотни штурмовых кораблей и несколько более крупных кораблей класса Пронзатель, таких, как тот, на котором летела Лелит, – и все они направлялись к городу золотых шпилей, возвышавшемуся в том месте, которое когда-то было геометрическим центром этого купола, пока орки частично не разнесли его конструкцию в пустоту.

Сходство между этим местом и Комморрагом было очевидным: возвышенная архитектура и изящные формы, которых не встретишь среди других обитателей галактики. Однако там, где Комморраг был темным и монохромным, азуриани строили из белого и золотого. Там, где в Темном городе были шипы и острия бритв, в Ильмарене были плавные изгибы и плавные контуры.

И, конечно, эльдари искусственного мира строили в пределах материальной вселенной. В Комморраге такие мелочи, как расстояние и размеры, всегда были податливы для тех, кто обладал достаточными ресурсами, чтобы сделать эти понятия своими игрушками.

– Цельтесь на основные населенные пункты, – приказала Лелит по комм-жемчужине. Несколько скиммеров поднялись в воздух, когда город начал защищаться, но это были жалкие жертвы, которые были бы уничтожены в считанные мгновения, а те, кто их пилотировал, гарантировали себе быструю смерть. Она переключилась на частоты, используемые ее собственным культом, а не общим каналом связи для всего рейда. – И будьте быстры – позже будет время побаловать себя, но цель этого рейда – захват добычи, а не убийство.

Воины, находившиеся вместе с ней в Пронзателе, ответили ей кивками. Открытый бой был непредсказуем и рискован даже для ведьм, особенно против таких опытных и знакомых с ними врагов, как азуриани. Другое дело, когда пленников доставляли обратно в Комморраг, где они сражались в контролируемых условиях стадиона под кровожадными взглядами остальных жителей Темного города – там можно было сосредоточиться на сражении клинка с клинком, а не на том, чтобы половину бойцов не уничтожило взрывом или залпом искажающей пушки. Друкари ценили великих воинов, но это признание длилось лишь до тех пор, пока воин оставался жив. О павших, будь то на арене или в грязи чужого мира, не пели песен и не возводили мемориалов. Только насмешки и когти Той, Что Жаждет, ждали мертвых, независимо от их деяний при жизни.

Оборона города была ничтожной: илмарцы либо не извлекли уроков из нападения орков, либо слишком медлили с их применением, либо не предполагали, что на них так скоро нападут снова. Более громоздкие десантные корабли сбрасывали рейдеров и грабителей десятками, но «Пронзатель» Лелит продолжал двигаться вперед, проносясь мимо парящих небоскребов и тонких решеток взаимосвязанных каналов и водных путей. Когда наступило замедление, оно было почти таким же стремительным, как и запуск, и «Пронзатель» закрутился, совершив искусную посадку посреди главной площади города.

Люки открылись. Другие командиры друкари, возможно, отправили бы своих подчиненных первыми, чтобы менее ценные члены их отряда – все, кроме них самих, – могли стать жертвами неприятных сюрпризов, приготовленных защитниками. Но только не Лелит. Она выскочила с клинками в руках прежде, чем кто-либо успел пошевелиться, даже ее номинальные телохранители. Несмотря на все ее слова об осторожности и быстроте, о том, что атаку нужно совершить до того, как на них обрушится вся мощь искусственного мира, Лелит стремилась к чему-то большему.

Общая добыча рейда в любом случае будет в её пользу, так что пусть пленников берут другие. Лелит была здесь для того, чтобы сражаться.

Девять

Лелит не обращала внимания на толпу убегающих. Клубящаяся масса их страха пьянила и бодрила, но у нее не было ни нужды, ни желания омочить свои клинки их кровью. Она искала вызов, врага, способного сразиться с ней в бою, не опозорив себя. Дело было не только в ее собственном удовлетворении – ее присутствие привлекло бы внимание, позволив ее подчиненным получить больше времени и возможностей для добычи тех, за кем они пришли, – но Лелит была достаточно честна с собой, чтобы признать, что удовлетворение было главным мотивом. Ее тело почти болело от досады, что она сдержалась, когда Моргана так непочтительно с ней обошлась, и… Почему она сдержалась? Убить другого Великого суккуба в ее покоях, приняв приглашение, было бы, конечно, грубо и не соответствовало бы репутации Лелит, но ведь вряд ли это было бы предосудительно.

В противном случае Лелит могла бы принять вызов Морганы, подождать день, а затем сразиться с ней во Дворце Ворона. Это было бы достойное зрелище. Конечно, по праву он должен был состояться в Крусибаэле, но мелкий спор о месте проведения поединка не должен был иметь значения. Лелит была рада сразиться с кем угодно и когда угодно, так что причина была не в этом.

На нее надвигалась азуриани с клинком наперевес, на лице ее была застывшая решимость. Она не была воином, на ней даже не было доспехов. В последний момент Лелит крутанулась, ударила голой пяткой в челюсть женщины и с треском свернула ей шею, разрывая спинной мозг. Илмаритка упала, клинок вырвался из внезапно ослабевших рук, а Лелит пошла дальше, едва успев осознать произошедшее.

Она ведь не боялась, верно?

Это было нелепое предположение, но Лелит решила, что ей стоит задуматься. Друкари были жертвой страха; в их культуре царило подавляющее превосходство, но не чувствовалось недостатка в трудностях. Распространенность гладиаторских боев может показаться странной, учитывая эти тенденции, но это потому, что многие друкари искренне верили, что они непобедимы до того момента, когда их глупость продемонстрирует им чужой клинок. Лелит же, разумеется, превосходила всех, с кем ей доводилось сталкиваться, и потому никогда не чувствовала поцелуя страха. К некоторым врагам следовало относиться с опаской, как к холодному вакууму космоса, и не вступать с ними в бой без соответствующего снаряжения. Лелит и ее налетчики не задержатся здесь достаточно долго, чтобы Ильмарен успел разбудить Аватара Кхаина, но если она когда-нибудь столкнется с расплавленным металлическим воплощением Бога Войны, то Лелит потребуется более мощное оружие, чем ее простые ножи, чтобы рискнуть вступить в бой.

Так боялась ли она? Поэтому ли она ушла от Морганы, несмотря на оскорбления другого суккуба? Неужели Лелит втайне верила, что если она скрестит клинки со своей старой знакомой, то именно она останется истекать кровью в песках?

Кто-то пригнал сюрикеновую катапульту. Лелит увидела, как поднялось дуло оружия, и сделала сальто, легко преодолев короткую вспышку огня, хотя крики, доносившиеся из-за спины, свидетельствовали о том, что другим не так повезло. Лелит не знала, были ли раненые ее воинами или незадачливыми мирными жителями, которых подрезал кто-то из своих, да ее это и не волновало. Она бросилась вперед, не высовываясь и переваливаясь с боку на бок. Стрелок был бы хорош в орудийной линии, выпуская свои снаряды с мономолекулярными краями в ряды наступающих орков или тиранидов, но он не мог надеяться попасть в одинокого суккуба. Лелит пронеслась мимо ствола, ампутировала руку стрелка у запястья, а затем вскрыла ему горло.

Нет, размышляла она, даже если допустить самообман, она не испытывала никакого страха при мысли о том, что ей придется столкнуться с Морганой в бою. Более того, она испытывала трепет при этой мысли. Однако всякий раз, когда она пыталась представить себе это, образы расплывались и превращались в нечто иное: она сражается на стороне Морганы, как они сражались в юности, защищая себя и друг друга от тех, кто мог бы причинить им вред, и поднимаясь по ступеням общества Комморрага на острие своих клинков.

Неужели перспектива манипуляций Векта заставила ее напрячься? Нет, это тоже было неправильно. Верховный владыка заставлял весь Темный город плясать под свою дудку, и Лелит никогда раньше не была особо обеспокоена этим. Пока она могла исполнять собственные желания, Лелит не задумывалась, совпадают ли они с желаниями Асдрубаэля Векта. Если он хотел, чтобы она делала что-то, чего хотела и она, то это всегда считалось преимуществом.

Она не хотела убивать Моргану. Это была ужасающая правда, но от нее Лелит не могла уйти. На самом деле все было гораздо хуже: дело было не только в том, что она просто не хотела убивать Моргану – в галактике было очень мало существ, которых Лелит хотела бы убить больше, чем любого другого, просто она мало беспокоилась об этом, если бы убила – нет, Лелит понимала, что не хочет убивать Моргану, что не могло показаться очень странным для тех, кто не вырос в Комморраге, но было огромной разницей для тех, кто там вырос.

Она не могла представить себе, как зарубит Моргану в бою, потому что не хотела, чтобы Моргана умерла. Что за гладиатор она тогда?

Эта мысль привела ее в ярость, и она с рычанием бросилась вперед. Она рубила все, что попадалось на пути, не делая различий между теми, кто тщетно пытался вступить с ней в бой, и теми, кто столь же тщетно пытался убежать, просто вымещая свою злость на плоти окружающих. Если ни один достойный враг не захочет предстать перед ней, ей придется просто убивать, пока такой не появится. Азуриани говорили, что заботятся о себе подобных, так пусть же они придут на помощь жертвам Лелит.

Она танцевала, то и дело останавливаясь, чтобы насладиться страданиями какой-нибудь души, но в основном прокладывая кровавый след в самом сердце города. Жители Искусственного мира уже начали организовывать оборону, их так называемые Стражи начали давать отпор налетчикам Лелит, но сопротивление ей – и ведьмам, идущим по ее следу, – все еще было минимальным. Казалось, враги знали, что не смогут противостоять ей, и готовы были позволить ей бесчинствовать, пока они сражаются с теми, против кого у них есть шанс. Это только еще больше разозлило Лелит: она не привыкла, чтобы ее игнорировали, независимо от причины.

Она на мгновение остановилась и огляделась по сторонам, выискивая самое грандиозное строение. Как здесь все устроено? Руководили ли им семейные кланы? Избранные чиновники? Отдавались ли они полностью под руководство провидцев? Обычно ее совершенно не интересовала мелкая внутренняя политика отдельных групп азуриани, но сейчас она проклинала себя за то, что не изучила свою цель более тщательно, ведь самый верный способ встретить самое жесткое сопротивление – отправиться с ножами к тем, кто считал себя власть имущим…

Ее позвоночник напрягся, а кровь похолодела. На мгновение она подумала, не настиг ли ее страх, но подобные симптомы она ощущала и раньше. Когда звук стал слышен, а не просто ощущался в костях, Лелит повернулась лицом к смерти с улыбкой на лице.

– Наконец-то, – сказала она с наслаждением. – Вызов.

Воющие баньши неслись наперегонки, перепрыгивая через декоративные фонтаны и странные, органически выглядящие скульптуры, их длинные волосы развевались за спиной, а боевые кличи разносились по воздуху на частоте, от которой кости превращались в свинец, а мышцы – в воду. Ножи в руках Лелит казались тяжелыми, как камни, когда она поднимала их, но она была слишком опытным бойцом, чтобы поддаться отчаянию, которое должен был вызвать крик баньши. Подкрадывающийся страх, ощущение, что за тобой идет верная смерть, – от этих ощущений можно было, приложив усилия, избавиться, если знать, что они вызваны искусственно. Сами же воины, погруженные в свои мысли, рассчитывали, что их жертва будет парализована на несколько решающих мгновений. В этом и заключалась их слабость.

Лелит дождалась последнего момента, когда враги подняли клинки, полагая, что застыли на месте. Они неслись вперед, настигая ее, как набегающая волна, и Лелит пронеслась под ними.

Она ныряла и скользила, отбивая подставленную ногу одной из них, чтобы отправить ее в кувырок, и нанося удары ножами другой. Вопли баньши приобрели новый оттенок, когда они снова развернулись к ней, теперь больше похожие на небольшую стаю хищных птиц, чем на волну, но одна из них уже была ранена. Воительница, которой Лелит поставила подножку, поднялась на ноги, но даже эта небольшая задержка означала, что она отстает от своих сестер. На этот раз их было всего трое на одного, и такие шансы Лелит понравились.

Она вихрем бросилась в атаку, увернувшись от удара одного клинка и отбив ногу другого воина, а затем подпрыгнула вверх и перевернулась через баньши, чьего меча она только что избежала, и ударила ее ногой по затылку. Аспектный воин попятилась вперед, прямо на острый клинок одной из своих сестер, который вонзился в то место, где мгновение назад находилась Лелит. Приземлившись, Лелит услышала хруст раздвигаемых костяных доспехов и вздох эльдари, чьи органы только что были пробиты.

Лелит парировала клинок противницы, о которую споткнулась, а затем крутанулась на месте, прижавшись спиной к спине другой эльдари и зажав руку с пистолетом воительницы под своей. Она отбросила пистолет в сторону, когда баньши инстинктивно разрядила свое оружие, и сюрикены с бритвенной остротой вонзились в голову и грудь её соратницы, которую Лелит сбила с ног; в тот же миг она ударила другой рукой вверх и назад, вывернув кинжал, и вогнала его в череп врага, стоявшего позади нее. Азуриани обмякла, и Лелит вырвала клинок.

Теперь их оставалось двое. Если бы они отступили и доверились своим пистолетам со сюрикенами, то могли бы ранить ее, но это было не в характере Воющих Баньши, а значит, и не в характере несгибаемых азуриани, вставших на этот путь. Они боялись принять всю реальность своей жизни и замыкались в крошечных, ограничивающих ролях, чтобы избежать ужасающего выбора и возможностей, которые открывала перед ними галактика. Воющие Баньши закрывались от своих жертв и разрубали их, и именно это пытались сделать эти двое.

Лелит подпрыгнула в воздух и дважды нанесла удар ногой: одна босая нога легко нащупала плоскую часть клинка и выбила его из рук владельца, а вторая нанесла удар за ухо Баньши, заставив ее пошатнуться. Другой боец попыталась повторить движение Лелит, но Лелит зажала клинок азуриани между своими ножами и вывернула его из рук противника, а затем атаковала целым потоком ударов. Аспектная броня была прочной, но ножи Лелит были острыми, и она знала, где находятся слабые места: суставы на шее, в локте и подмышкой, где отсутствовали закаленные пластины. Ее клинки трижды находили плоть и отсекали несколько пальцев, когда Баньши бесплодно пыталась защититься пустой рукой. Эльдари были живучи, но раны, нанесенные Лелит, оказались смертельными; воительница, пошатываясь, отошла от нее, и кровь потекла из раны на шее по костяному нагрудному щитку.

Последняя баньши закричала.

Это была отчаянная попытка, особенно против того, кто до этого отбивался от целого отряда, но воздействие психического крика на мгновение замедлило нервную систему Лелит. Баньши снова бросилась в атаку, стреляя из пистолета с сюрикенами, и один из снарядов задел руку Лелит, так как она не успела отскочить в сторону. Однако Лелит уже двигалась, и она метнула один из своих ножей в наступающую противницу. Оружие попало в баньши, пробив маску усилителя и разбив тонкий механизм внутри, а затем прошло через горло воительницы и вышло из черепа. Она упала без сил, и все связи между телом и разумом прервались.

Лелит вытерла кровь с руки одним пальцем, поморщилась и огляделась. Ее враги здесь были либо мертвы, либо быстро приближались к этому; они обеспечили бодрый бой, но она и не предполагала оставить кого-нибудь в живых, чтобы использовать на арене. Впрочем, неважно. Силы Ильмарена, несомненно, теперь знали, что она здесь, а значит, можно было ожидать новых покушений на ее жизнь, так что в следующий раз ей придется быть осторожнее.

Еще один крик баньши заставил ее поднять голову и обернуться. Крики не были направлены на нее – ее тело просто покалывало, а волосы вставали дыбом, а не все тело сковывал мгновенный ужас, – но они были совсем рядом. Она подняла брошенный клинок и помчалась в том направлении, ища источник.

Еще один воин, вооруженный двумя сверкающими мечами, набросился на Кровавых Невест Лелит. Трое уже лежали мертвыми или умирали, а ильмарка продолжала орудовать клинками, нанося страшный урон заторможенным в криках друкари. Еще один взмах клинков эльдари – и еще одна Кровавая невеста упала, ее голова снесена с плеч.

Лелит усмехнулась, устремляясь вперед. Это был экзарх; она так долго следовала по Пути Баньши, что теперь застряла на нем, не в силах сбросить облик воина, пока ее душа не смешалась с душами других эльдари, носивших эти древние доспехи. Они были вершиной пути воинов азуриани и были обречены оставаться на нем в бесконечном поиске совершенства в искусстве кровопускания. Экзархи были уважаемыми бойцами и ценным товаром даже на гладиаторских аренах Комморрага, и не в последнюю очередь потому, что, в отличие от некоторых пленников, их почти не нужно побуждать брать в руки оружие и убивать.

Лелит набросилась на нее с вытянутыми ножами. Превосходное чутье воина дало ей предупреждение за долю секунды, и в последний момент она уклонилась в сторону. И тут же в ход пошли двойные зеркальные мечи, сверкающие в ослепительной технике сдвоенной формы, способной рассечь торс или ампутировать конечности. Лелит натянуто улыбнулась: ее собственные ножи отразили контратаку экзарха. Они были вооружены одинаковым оружием, но у Баньши был больший радиус действия. В глазах большинства наблюдателей это давало ей преимущество.

Большинство наблюдателей, конечно, были глупцами. Лелит носила с собой простые клинки не потому, что они давали ей наибольшие шансы на успех в борьбе с любым противником; она носила их потому, что почти во всех ситуациях это было все, что ей требовалось.

Экзарх баньши была невероятно быстра, а ее мечи почти пели, рассекая воздух на все более мелкие фрагменты. Она была последним воплощением воина, который жил, сражался, умирал и снова жил, и весь этот опыт она привносила в свои бои. Она видела бесчисленные поля сражений, убивала бесчисленных врагов, но она никогда не встречалась с Королевой ножей.