Текст книги "Аневризма или Исповедь"

Автор книги: Матвей Гребелин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Матвей Гребелин
Аневризма или Исповедь

Декабрь

Дверь открылась, и в машину сел мальчик с подозрением на аневризму головного мозга. Этим мальчиком был Виктор Пестель, для друзей Витюха али Витька, а для мамы Витюша. Он не мог похвастаться какими-то особенностями или умениями, разве что в футбол играл, но этим занимается большая часть молодых людей. В учёбе также не блистал, да и это его особо не интересовало. Витя просто жил в своё удовольствие. До того момента.

Пока он ехал на такси домой, пошёл снег и несколько смягчил зимний холод. Крупные хлопья падали на стекло, какие-то из них задерживались, образуя замысловатые узоры, какие-то были обречены низвергнуться на заснеженный асфальт, в то время как Виктор задумался над спрогнозированным диагнозом. Он уже давно страдал от высокого давления, но такого исхода никак не ожидал. Несомненно, ещё ничего не было подтверждено, но его сердце было переполнено печальным предчувствием. Врач сообщил ему об этом с тотальным равнодушием, будто это не ставит жизнь Вити в опасность, и порекомендовал ещё одно обследование для конечного заключения, которое, заглядывая вперёд, состоится по записи через три дня. Оставалось лишь ждать.

Дни в ожидании прошли неестественно быстро и однообразно: школа уже давно стала представлять собой день сурка, да и тренировки как-то потеряли свою привлекательность. О намечавшемся обследовании знал лишь один человек из Витиного окружения. Он, несомненно, подбодрил своего друга и заверил его, что это всего лишь подозрение, а врачи часто ошибаются. Нашего героя это чуть вернуло в колею, но некоторую его потерянность стали замечать окружающие: мама всё понимала, а одноклассники и команда периодически спрашивали о самочувствии. Дело в том, что после приёма юноше свойственно было «уходить в себя»: ни с того ни с сего замолкал, смотрел в одну точку, при этом глаза его были совершенно пусты, и ничего вокруг себя не слышал. Вместе с этим в поведении Вити появилась нервозность и раздражительность: всякие бессмысленные мелочи казались ему до того несущественными на фоне возникших с ним проблем, что когда о подобном заходила речь в его присутствии, то палец или нога в сидящем положении начинали сами по себе еле заметно подёргиваться, а лицо принимало такое выражение, словно Виктор сейчас либо сорвётся на всех и станет ругаться, либо его стошнит.

Утром перед походом в больницу юношу проснулся с мыслью о том, что чему быть – того не миновать, да и вероятность такого заболевания достаточно мала. Так что Витя спокойный пошёл к врачу.

В тот раз Виктор направился в государственную поликлинику, а не в частную. Причина этому его семья: отец с матерью были в разводе, и так как он жил с мамой, которая и без того его содержала, просить ещё у неё денег он не хотел, ведь приём не из дешёвых, а брать деньги у отца означало идти вразрез со своей гордостью. Да, конечно, частная клиника была бы быстрее и надёжнее, но, во-первых, глупо отрицать желание заработать побольше денег персоналом, а во-вторых, как было сказано выше, Витя находился в совершенной уверенности, что всё обойдётся.

Войдя в коридор, ведущий к кабинету, Виктор с головой погрузился в больничную атмосферу. Все стереотипы собрались в пучок: стены с обшарпанной штукатуркой и трещинами; запах спирта, лекарств, хлорки и старого туалета; тусклый свет с мигающими лампами; сиденья прямиком из Советского Союза, причём такие же разваливающиеся, знаете, как в кинотеатрах, с опускающейся спинкой. Но, чудо чудесное, не было ужасных очередей, хотя в конце коридора одна бабушка всё же ругалась с медсестрой и людьми в тот же кабинет. И эта сцена была полна заезженных атрибутов: бабуля-агрессор без бахил и в верхней одежде ломилась ко врачу с воплем: «У меня талончик на 17:10, мне только спросить», уставшие люди отказывались её пускать, ведь было ещё только 16:40. На крики вышла медсестра и попыталась урезонить пожилую бестию, за что получила порцию оскорблений не только в свою сторону, но и на всю больницу в целом. Юноша с сочувствующим видом посмотрел на ещё одну бабушку старше, которая тихо и молча дожидалась своей очереди в тот же кабинет.

Витя пришёл чуть заранее. Он со скрипом опустил сидение и сел на него, страшась, что сейчас окажется на груде обломков. Но в положении мыслителя парень пробыл недолго: его сразу же пригласили в кабинет. Это помещение состояло из двух комнат: помещение с компьютерным оборудованием и второе с самим аппаратом МРТ. Проходя через первое, юноша увидел четырёх специалистов. «Хм, неужели столько людей необходимо для работы за этой штукой», – подумал Виктор и стал раздевать всё, что выше пояса, по указанию врача. Затем ему выдали наушники и положили в прибор так, что его голова и верхняя часть туловища оказались внутри. Даже сквозь наушники юноша слышал работу аппарата. «Ха, а вот и мой гробик», – неожиданно для молодого человека возникла мысль в его голове. Откровенно говоря, на первом обследовании погружение в такую же машину вызвало у него ровным счётом ничего, но сейчас факторы так сложились, что он чувствовал нарастающее напряжение. Благо, что 10 минут тихого ужаса пролетели быстро.

Затем вновь следовало ожидание, уже в коридоре. Ход времени в тот момент потерялся совсем, ибо Виктор словно впал в анабиоз и не воспринимал происходящего вокруг. Врачу только со второго раза удалось позвать застывшего мальчика в кабинет. Результаты озвучили. Аневризма. Лекция об осторожности. Запрет на спорт. Указание на посещение врача минимум раз в месяц. Необходимые препараты. Свобода.

Тогда Витя предпочёл добраться до дома на автобусе, дабы получить возможность пройтись. Появилось необычное для него желание: побыть одному. Оно было столь сильным, что он предпочёл даже маму пока не ставить в известность.

После врача Виктор вышел на улицу и посильнее вжал голову, потому что холод был ужасный. Он не спеша зашагал в сторону остановки, попутно борясь с порывами режущего ветра и стараясь не поскользнуться на обнажённом льду. Его голову переполняло столько мыслей, что сфокусироваться на одной представлялось сложной задачей. Ничего подобного ему никогда не доводилось переживать.

Витя шёл по центральной улице, одной из немногих опрятных в том провинциальном городе, но ни Дед Мороз, сидящий на своём троне и зимой, и летом; ни аккуратные поребрики, ни достопримечательность, в виде высотного здания, его не впечатляли.

И тут мимо него промелькнул какой-то человек. Нет, эта личность не перевернёт его жизнь, не станет лучшим другом или злейшим врагом, вовсе нет. Этот мужчина, в зимнем пуховике, довольно старом и смятом, шапке, уже уменьшившийся от множества стирок и от этого открывающей нижнюю часть ушей, натолкнул Виктора на одну мысль: а ведь каждый человек проживает не менее увлекательную жизнь, чем он сам. Можно сказать, что осознание этого было неким ударом для молодого человека.

Такие размышления заставили вглядываться нашего героя в лица прохожих с заинтересованностью подобной тому, как смотрит учёный на останки древнего организма, найденные при раскопках. В какой-то момент Витя даже стал пытаться угадать судьбу того или иного человека. «Вон та женщина, скорее всего – мать-одиночка, – говорил про себя юноша. – И пальто какое-то поношенное, и лицо постаревшее, видно, что не по годам, да и ребёнок одет не должным образом. К тому же, походка какая-то нервная, уставшая. А у этого парня с голыми щиколотками и курткой явно не по сезону, вероятно, трудности в семье, взгляд его выдаёт: дерзкий, вызывающий. Видывал я похожий у своих знакомых с такими же проблемами».

Виктору понравилась такая своеобразная игра, особенно если учесть, что она отвлекла его от размышлений о поставленном диагнозе. За таким времяпрепровождением он не заметил, как прорвался к остановке, и, о чудо, как раз подъехала нужная маршрутка. Молодой человек, не раздумывая, запрыгнул в неё, занял спереди место у батареи, прислонился головой к стеклу и задумался в очередной раз. Стоит заметить, что подобное поведение не было ему свойственно совершенно, но обстоятельства, по всей видимости, наложили свой значительный отпечаток. Хотя и думал он, в частности, ни о чём, ведь сложно было вычленить что-то конкретное в этом потоке мыслей.

«Сколько же я так проживу?» – возникло вдруг в голове у Вити. И тут же осознал, что, по сути, страшиться-то и нечего, потому что аневризма не означала смерть. Да, жить придётся с некоторыми ограничениями, так врач сказал, но ведь это не означает конец. Эта мысль даже несколько приободрила его, хотя отделаться от гнетущего осадка было почти что невозможно.

Автобус подъехал к нужной остановке, юноша, кое-как двигаясь от усталости, скорее моральной, нежели физической, вывалился из него и стал спускаться с моста (его дом находился на острове). Атмосфера здешних мест всегда нагоняла тоску и безысходность, но сегодня напавшее отчаяние превзошло само себя. На севере зимой солнце садится рано, поэтому темень была ужасная, тем более, луна была закрыта иссиня-чёрными облаками. Снег всё так же валил, а единственное освещение создавали одинокие фонари, количеством которых в том районе похвастаться было нельзя.

На одном отрезке пути свет вовсе отсутствовал, и вечерами приходилась идти, ориентируясь на горящий вдали фонарь. Так как этот путь был ближе, а молодой человек слишком устал, чтобы при всём своём желании побыть одному обходить всё это дело по освещённым местам, наш герой пошёл именно этой тропой.

Всё было спокойно до того момента, как Виктор услышал за заснеженными кустами писклявые вопли с угрозами. «Опять дети что-то не поделили» – подумал уже такой взрослый Витя и хотел было пройти мимо, но раздался ещё один крик, явно обозначавший драку. Юноша решил посмотреть, что же там происходит, и движило им скорее любопытство, нежели желание разобраться и помочь.

Но от увиденной картины он едва сдержал смех: на небольшой полянке у реки собралось шесть мальчуганов, по росту и голосу класса с третьего. Двое из них сцепились в неистовой схватке, хотя и битвой это сложно назвать, скорее избиением: один более крупный душил второго поменьше, придавив к земле. Пока Витя пробирался к ним по сугробам, «победитель» несколько раз успел ударить лежащего по лицу. Толпа вокруг гоготала от зрелища, словно римляне, пришедшие поглазеть на то, как один гладиатор изрежет другого. А сам побеждённый парнишка вызывал лишь жалость: хилый, худой, одет бедно и грязно, одежда висела на нём мешком, шапка уже сползла с предназначенного места и напоминала колпак, на его лице перемешались сопли со слезами, а места под глазами покраснели, тем самым обозначая контура грядущих синяков. Иными словами, молодому человеку представился театр абсурда.

Увидев, что дело может набрать нешуточный оборот, Виктор бросился разнимать борцов. На его удивление, снять крепыша оказалось непросто, ведь тот сопротивлялся, брыкался, орал во всё глотку проклятия и грозился убить и без того еле живого оппонента.

– Ну и что тут у вас твориться? – Спросил Витя тоном миротворца, специально прибавив голосу баса, чтобы выглядеть старше.

– Да этот гадёныш мне сигарету сломал! Да ещё и с фильтром! – Завопил переросток с третьего класса.

– Так всё и было, да, – загалдели его товарищи.

У Виктора челюсть так и отвисла. Откровенно говоря, сигаретам в таком возрасте он уже не удивлялся, но вот по побитому мальчонке было видно, что специально лезть на этого кабана он бы не стал.

– Так, вы, – грозно сказал молодой человек, – отстаньте от этого парня, а если я узнаю, что вы его хоть пальцем тронете…

– То что? – Издевательски переспросил упырь, отчего его прислужники захохотали, как не в себя. – Ладно, парни, оставим этого бомжа, пойдёмте лучше выпьем. У меня тут как раз недалеко заначка есть.

После этих слов группа беспризорников двинулась в сторону моста, напрочь позабыв о побитом мальчике, так и оставшимся лежать на снегу.

– Ты как? – Спросил Витя, помогая бедолаге подняться.

– Всё хорошо, спасибо большое, – застенчиво пробурчал мальчик, стирая рукавом с лица сопли и слёзы.

– Ты ведь неспециально сломал его… сигарету? – поинтересовался Виктор, слегка замявшись, ведь в его голове всё ещё не укладывалось то, что такая мелочь курит.

– Конечно нет. Я ведь не дурак на этого второгодника лезть, – на одном дыхании выпалил мальчонка.

– То-то мне и показалось, что он какой-то чересчур здоровый в сравнении с вами, – понимающе ответил юноша. – А что тогда вообще произошло и как тебя зовут?

Парни почистились от снега и направились в сторону домов. Снегопад всё усиливался, и застилал огромной белой пеленой всё вокруг, словно кулисы перед началом представления.

– Тимофей меня зовут, но называй меня Тимой, так быстрее. Ну, я уверен, что ты слышал, как он меня назвал напоследок, – начал свой рассказ Тима, – это из-за того, что я из бедной семьи. Не подумай, у меня хорошая семья, непьющая. Просто небогатая. Так что в классе козлом отпущения выступаю я. Назло всем ещё и учусь на отлично. Больше всего достаётся от Никиты, второгодника. Но, на удивление, мне его даже жаль. Он из богатой семьи, но родителям своим совсем не нужен. Они дают ему деньги, дарят дорогие подарки, лишь бы отстал, а ему внимания хочется вот и пакостит. А надо мной издевается, видимо, чтобы самоутвердиться. Я об этом в интернете видел. Ну и сегодня он с другими одноклассниками позвал погулять. У меня радости не было предела, подумал, что наконец-то за человека меня считать начнут, наивный. Позвали только для того, чтобы пообзывать. Ты представить себе не можешь, как это обидно, я ведь им ничего плохого не сделал. Уйти хотел, да ведь так только хуже сделаю, больше поводов для издёвок окажется, вот и терпел. Ну, собственно, минут за 10 до твоего прихода Никита закурил. Да-да, он курит и пьёт, – активно закивал головой Тимофей, заметив вопросительную интонацию на лице у Вити, – он ведь старше, а значит у него есть знакомые постарше, а у тех ещё старше, с фальшивыми паспортами, вот через них и покупает. Так вот с сигаретой в зубах Никита стал наезжать на меня. Сначала просто обзывал и матом крыл, потом толкаться стал, здесь я не выдержал и толкнул его в ответ. А место скользкое было он поскользнулся и упал, а сигарета из зубов вылетела. То, как глаза у него кровью от ярости налились, надо было видеть. Я и побежал на пустырь… Как ты видишь, неудачно, – выдавил из себя улыбку мальчонка, – а там и ты пришёл. Тебя-то как зовут?

– Витя, – ответил наш герой, улыбаясь, и спросил, – не подумай, я не против, но чего ты так со мной разоткровенничался?

– Сам не знаю. Ты мне помог, значит плохого не желаешь, да и поделиться с кем-нибудь хотелось, друзей-то у меня нет… – Почти прошептал Тима свои крайние слова, видно было, что эта тема для него больная.

– В таком случае, давай дружить? – сказал Виктор и протянул Тимофею руку.

Мальчуган весь засветился и посмотрел на протянутую руку, как на какое-то сокровище, с которым нужно обращаться очень аккуратно и бережно, чтобы не разбить. Всё ещё сомневаясь, Тима медленно протянул и пожал руку, после чего на его лице появилась улыбка полная счастья.

– Ну всё, – сказал Витя, – здесь я живу. Будут какие-то проблемы – обращайся. Подсоблю, чем смогу.

– Спасибо, но, думаю, и сам справлюсь. Сегодня просто из ряда вон выходящая ситуация вышла. Ну ладно. Я тоже домой. Нет-нет, провожать не надо, – скороговоркой заговорил Тимофей, видя, что Виктор хочет предложить ему сопровождение, – тут недалеко. Пока.

И Тима стал удаляться. Краем уха Витя услышал, как его новый друг шёпотом восторгается произошедшим.

С хорошим настроением и абсолютно забыв о сегодняшнем диагнозе юноша поднялся в свою квартиру на пятом этаже. Его дом был до боли типичным: маленькая пятиэтажка, оплата ремонта в подъезде которой непонятно куда шла. Точнее, понятно куда, непонятно только, почему за это продолжают платить.

Уже перед дверью Виктор вспомнил всё произошедшее сегодня и понял, что мама ещё не в курсе, поэтому ему предстоит целое представление вздохов и ахов, негодования, возможных слёз и слов о том, что всё будет хорошо. Собравшись с мыслями, он отворил дверь и зашёл домой.

Мама в это время была на кухне, где готовила ужин. По квартире уже разносился запах жареной картошки и котлет, такой домашний и тёплый. Мягкий свет в прихожей и теплота в квартире после улицы расслабляюще подействовали на юношу и его сразу поклонило в сон, но впереди предстоял ещё разговор, к тому же голод давал о себе знать, поэтому грёзы о родной постели пришлось отложить.

– Витюша, ну чего? Что доктор сказал? – начала свой расспрос Ольга Николаевна, так звали маму Вити.

– Сейчас разденусь, мам, и расскажу, – ответил Виктор, стягивая с себя ботинок. – Чёрт, надо было потоптаться от снега, – шёпотом выругался юноша.

Он вошёл в кухню, и тут аромат уже овладел им, даже желудок издал позыв к пище. Витя, как зачарованный, сел за стол и умоляюще взглянул на маму. Та, в свою очередь, всё поняла и положила ему поесть.

– Ну так как приём прошёл? – нетерпеливо спросила мама, видно было, что только это её сейчас интересовало.

На мгновение Витюша задумался, как ей сказать об этом. И поняв, что лучше прямоты ничего быть не может, выпалил, как есть. Всё произошло точно так, как он и думал, только от слёз мама сдержалась. В итоге она его обняла и стала гладить по голове.

– Да всё хорошо будет, не переживай, – сказал уже сам Витя, – что делать нужно и что не нужно, я знаю, а дальше дело техники. Футбол брошу, ничего страшного, всё равно моя команда не имеет перспектив. Волноваться… Так я конченый оптимист, так что сойдёт. За давлением строже следить буду и врачом не пренебрегать. Да и всё. Ничего сложного.

Внутри же себя он иронизировал над тем, что болен он, а успокаивать приходится маму, но, видимо, такова судьба сына.

После слов Вити Ольга Николаевна немножко успокоилась, села на стул рядом и просто наблюдала, как он ужинает. Доев, Виктор поблагодарил маму и сказал:

– Я в комнату пойду, с уроками разделаюсь и спать лягу, вымотало меня сегодня.

– Конечно-конечно, сынок, отдыхай. Нет-нет, оставь, я сама посуду помою, – отреагировала Ольга Николаевна на то, что Витя начал мыть за собой посуду.

Войдя в комнату, юноша невольно выдохнул. На сегодня с трудностями всё, осталось лишь по-быстрому списать из интернета домашнее задание и лечь спать. Но перед этим он лёг на диван, чиркнул своему товарищу сообщение, что всё расскажет завтра, и стал смотреть в потолок. И ведь действительно, ему придётся отказаться от игры в футбол. И если уйти из команды ему ничего не стоило, ибо она ни за что бы ничего не выиграла, и он играл в ней ради самого факты игры и возможности играть не только летом, то вот отказаться от футбола во дворе с друзьями – это было невозможно. «Да и ладно, – подумал Витя, – что серьёзного там может случиться?». Не волноваться? Ещё проще. Учёба его никогда не волновала, а больше раздражителей и не было, ибо с его объектом обожания он не так давно разошёлся.

Затем Виктор взялся за уроки. Вставая с кровати, он окинул взглядом свою комнату. Казалось, в ней не было ничего интересного: потрёпанный диванчик, стол для уроков, шкаф, обои, оставшиеся от прошлых хозяев, как и ламинат, но чувство защищённости всё равно было, и в тот вечер Витя как никогда радовался этому.

Уроки у него трудностей не вызвали: если он что-то и делал, то всегда списывал, утруждать себя мысленным процессом не любил. Отбросив ручку в сторону, Виктор прогнулся на стуле, растягивая мышцы. «А ведь скоро Новый год, – вдруг понял он, – значит, нельзя раскисать, ведь как его встретишь, так и проведёшь, ладно, пора спать». После чего Витя погасил весь свет и стал засыпать, сквозь дрёму он слышал, как всхлипывает мама в соседней комнате, но скоро и эти звуки его не трогали.

На следующее утро Виктор отправился в школу. Проходя тот же путь, что и вчера, он посмотрел на место бойни, но никаких следов не увидел: снег валил всю ночь. На остановке юноша едва сдержался, чтобы не выругаться в голос, ибо людей было столько, что в пустой автобус не факт, что все лезут, а уже сюда он приезжал забитым. Молодой человек осмотрелся вокруг, не с какой-то целью, а просто занимая себя чем-то, пока думает, и решил пойти пешком через мост. Не сказать, что идти далеко, просто количество снега подавляло возможность прийти в школу сухим.

При всех недостатках маршрута сложно не оценить, какой вид он открывает: река, закованная в лёд, казалось, уходила в бесконечность, а зимнее небо тяжело нависало над землёй, будто грозя упасть во время одной из своих истерик. Есть свой шарм в коротком солнечном дне зимой на севере, особенно перед Новым годом, ведь по общепринятому факту чудеса происходят зимой, а здесь большая часть суток проходит во тьме. Другой вопрос, что чудо не обязательно будет приятным.

Перейдя мост и промочив ноги, Витя сел на городскую маршрутку и добрался до школы. Он, как и всегда, пришёл раньше своих друзей и, не дожидаясь их, направился к кабинету. О его диагнозе в школе пока никто не знал, а рассказывать он собирался только одному человеку, ибо это не то, чем хочется бросаться направо и налево. Да, в тот момент его мало напрягала аневризма, но в любом случае таким лучше не разбрасываться. Потихоньку стал собираться класс и друзья: Артём Вахтомин, Антон Ермолов, Костя Павлов. А одного всё ещё не было. «Опять опаздывает» – подумал Виктор.

Раздался звонок, и ученики стали заходить в кабинет. Витя уже сидел за партой, когда в класс вальяжно, самым последним зашёл его друг Максим Гребенщиков, то есть я. Мы просто кивнули друг другу и расселись по своим местам.

После уроков Витя предложил пройтись, чтобы обо всём рассказать. Мы пошли по достаточно длинному, хоть и узкому проспекту, так как только он вёл в нужную нам сторону. Виктор рассказал всё, что с ним произошло за день до этого. Подумав, я ответил: «С уверенностью могу заявить, что хоть с одним повезло: в армию идти не придётся. А вообще, знаешь, не так всё и плохо. Нет, конечно, плохо, но жить можно. Футбол – это мелкая проблема, ибо бесполезная ересь. Глупо рассчитывать, что читать начнёшь, но помечтать можно. Хоть ты и конкретный гипертоник, но ты говорил, что таблетки помогают, поэтому просто носи с собой. Девушку бы тебе, а то ты за собой следить не будешь. Знаю я, знаю, что с прошлой не получилось, но не греби ты всех под одну гребёнку, едрёна-матрёна. Без этого никак, они лучшее, что у нас может быть. Подумай на досуге.

По поводу паренька… Мне кажется, ты ему только хуже сделал. Задумайся: у них теперь больше поводов его дразнить, тем более, с твоих слов, они несильно тобой напуганы. Ладно, поживём – увидим».

Следующий часть диалога прошла ни о чём: ругали преподавателей за их странные и неприятные поступки, обсуждали девушек, во время чего я признался, что начал испытывать симпатию только к одной, с чего Витя посмеялся и сказал: «Пока ты решишься с ней познакомиться, я чемпионат мира по кёрлингу выиграю, а я даже не знаю, как в него играть»; обсуждали, как Новый год праздновать будем: Витёк с друзьями снимали медиа-кафе, а затем с одноклассниками и ребятами из другой школы договорились встретиться, я же просто собирался отметить с родителями, ибо на дух не переношу больших компаний. Так мы незаметно быстро дошли до точки расставания и попрощались, приметив, что собирается буря.