Текст книги "Сепаратист (СИ)"

Автор книги: Матвей Курилкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 7

Я как-то инстинктивно применил свои способности, и даже сам не заметил как. Просто вижу, как палец домины Петры на спусковом крючке дернулся, короткое усилие, осечка. Забавно получилось, я совершенно точно не мог среагировать на такое, а вот гляди ж ты. А от следующих выстрелов просто уклонился. Дождался, когда «жертва грабителей» высадит все пять патронов, убедился что слышу сухие щелчки курка, и осторожно заглянул в салон.

– Домина Петра, отпустите уже несчастный револьвер. От того, что вы его насилуете, патронов в нем не появится. Да и стоит ли в меня стрелять? Вроде бы ничего плохого вам не сделал.

Честно говоря, абсолютно не ожидал, что она воспримет мои слова. Просто говорил успокаивающим тоном, в надежде, что это хоть немного поможет – надо же как-то вытаскивать ее, и вторую девушку из машины. А если сунуться сейчас, то можно и когтями по лицу получить! Тем удивительнее было, что взгляд у девушки сначала сфокусировался, а потом она мало того, что опустила револьвер, так еще и смутилась, кажется. Впрочем, смущение быстро прошло.

– А, явились, спасители! – рявкнула домина. – Не стыдно?

Стыдно мне не было, но сообщать об этом я не стал – не время вступать в перепалки.

– Сейчас мои ребята помогут вам и вашей спутнице вылезти из машины.

– Хам! – почему-то наградила меня эпитетом Петра, и насторожилась: – а где бандиты?

– Здесь, где им еще быть, – ответил я, и спохватился: – Не беспокойтесь, они уже безоружны и их вяжут.

Аристократка завозилась, пытаясь пробраться через разбитое стекло, так что пришлось помогать самому: до безопасных автостекол здесь еще не додумались, и девушка рисковала пораниться об острые осколки. После того, как она оказалась на свободе, совместными с Керой усилиями вытащили тело спутницы Петры. Я опасался, что она ранена или травмирована, но девушка успокоила – просто обморок. Доверять не стал – откуда бы ей успеть узнать, нет ли у подруги каких-нибудь внутренних травм? Тем не менее, поверхностный осмотр показал, что серьезных травм у девушки вроде бы действительно нет, а не поверхностный я бы и не смог сделать – доктор из меня тот еще. Вот, кстати, упущение – в команде хорошо бы иметь кого-то с медицинским образованием. Впрочем, где ж такого найдешь? Лекари нынче в цене… Вернувшись к Петре и бегло оглядев, обнаружил, что она-то как раз травмировалась сильнее. Невооруженным взглядом было заметно, как распухает левая рука чуть выше запястья, да и кровь из рассеченной брови так и не думала останавливаться.

– Почему вы не сказали, что у вас сломана рука? – спросил я, и заметив непонимающий взгляд, понял – из-за дикого стресса она просто не чувствует боли. Я понятия не имею, как лечить людей, однако откуда-то точно знаю, что из шокового состояния нужно непременно выводить. Организм не железный, работать на надрыв ему не полезно. Тут, за неимением прочих средств неплохо поможет склянка с крепким бренди, что хранится в бардачке грузовика. Для снятия стресса – самое то, хотя в качестве обеззараживающего гораздо лучше подошел бы спирт, или хоть чистый самогон. Но, чего нет – того нет, пришлось брать благородный напиток. В любом случае стресс снимать рано – сначала нужно наложить шину, и, пожалуй, парой стежков стянуть рану на лице домины Петры, не то останется шрам. И делать это придется мне, потому что как ни смешно, среди присутствующих я имею наибольшее представление о врачевании. Просто в силу опыта прошлой жизни. Вправлять кости я не рискну, но хотя бы зафиксировать перелом необходимо. Этим я и занялся в первую очередь – незачем оттягивать. А кровь пока вымоет из раны на лбу все лишнее, если туда что-то успело попасть. Страшно, конечно, но лучше уж побыстрее, пока она ничего не чувствует.

Индивидуальных перевязочных пакетов, – мой вклад в прогрессорство, – у нас заготовлено с запасом: цена бессонной ночи, зато теперь не нужно судорожно искать материалы. Домина Петра пытается что-то рассказывать, спрашивать, водя по сторонам шалыми глазами, и совсем не обращает внимания на мои манипуляции. Ровно до тех пор, пока я не начинаю накладывать бинт, после чего, наконец, замечает безобразно распухшую руку, закатывает глаза, и начинает медленно оседать. Не страшно – Кера наготове, с интересом наблюдает за моими манипуляциями, и уже достаточно обтесалась среди смертных, чтобы самостоятельно подскочить к девушке и не дать ей упасть. Даже удивительно. И хорошо, что Петра-таки потеряла сознание. С шитьем так быстро не получится. Давненько мне не приходилось таким заниматься, да и результат прошлой попытки оставлял желать лучшего… Ничего, в этот раз я учту прошлые ошибки. Тем более, речь в этот раз не идет о жизни и смерти, можно не торопиться. Очистить рану, смазать вокруг бренди, стянуть края. Стежок за стежком – всего пять штук. Совсем немного. Кера с большим интересом наблюдает за моими действиями.

– Забавно видеть, как вы печетесь над своими телами, – комментирует богиня. Они совсем недолговечны, и далеко не идеальны, и тем не менее вы так стараетесь сохранить их в нетронутом состоянии!

– Можно подумать, у богов с этим как-то иначе обстоит, – пробормотал я, не отвлекаясь от своего занятия.

– У кого как. Например, Хромому всегда было наплевать на свое увечье, хотя он мог бы от него избавиться. Для других внешность была важнее, но, согласись, одно дело беспокоиться о чем-то вечном, и совсем другое заботиться о том, что максимум через сто лет придет в окончательную негодность несмотря на все усилия.

– А мы не верим в смерть, – ухмыльнулся я, и, кажется, этим откровением поразил богиню.

– Что?

– Нет, каждый знает, что умрет. И он, и все окружающие. Это – знание. А вера… в глубине души каждый из нас уверен, что с ним и его близкими подобного не случится. Каждый день мы говорим себе – этого не произойдет сегодня. И завтра тоже. Однажды это не срабатывает, и смерть приходит к кому-то из близких. Тогда верить становится сложнее, но у нас получается.

– Творец, сколько тысячелетий хожу по этому миру, но понятия не имела, что все вот так! – Поразилась богиня. – Вы, смертные, полностью лишены разума!

Мне было что ответить, но у моей пациентки изменилось дыхание и дрогнули веки – начала приходить в себя, так что счел за лучшее промолчать. Тем более, пришло время объяснять госпоже Петре, что с ней произошло, и как она дошла до жизни такой – как оказалось, последние воспоминания, задержавшиеся у нее в голове закончились до нашего появления:

– У вас, вероятно, сотрясение мозга, – объяснил я после того, как кратко ввел ее в курс дела. – Кроме того, рана на лбу, я ее зашил, и самое неприятное – сломана левая рука. – Девушка тут же ей пошевелила, и естественно побледнела от боли.

– Вы что, лекарь? – уточнила Петра.

– Нет, и именно поэтому вам непременно нужно его посетить. Думаю, в Памплоне найдется кто-нибудь, кто вам поможет.

– Ни за что! – девушка даже попыталась вскочить, но со стоном повалилась обратно. – Я не для того столько мучилась, чтобы вернуться в эту проклятую Памплону!

– Отложим этот спор, – не стал я настаивать. – Выпейте немного бренди, это слегка уймет боль, – я всучил я ей фляжку. – а мне нужно разобраться с вашими обидчиками.

Самому вся эта история не нравилась ужасно. Из-за этой дуры мы здорово задержимся. Впрочем, плюсы тоже есть – если бы не Петра, этих бандитов мы бы точно пропустили. Вот только теперь нужно с ними что-то решать, и я догадывался, что ничего лучше, чем расстрел не придумаю.

Оставив Петру и ее подругу на попечение Керы, подошел к бандитам, которых ребята уже сбили в аккуратную кучку. Зрелище гангстеры представляли собой крайне печальное. Половина нетвердо держится на ногах – кто-то ранен, другие, по-моему, просто здорово оголодали: очень уж характерный огонек в глазах, я такое часто видел в неблагонадежных районах, да и после доводилось.

– Главный есть? – Спросил я.

– Ну, я главный, – исподлобья взглянул на меня заросший бородой мужик в поношенной спецовке. Левой рукой он изо всех сил зажимал рану на плече, с рукава на землю капало красным. – Дальше что?

– Рассказывай, главный, как вы решили душегубами стать. И скольких уже убили.

– А ты кто такой, чтобы я перед тобой отчитывался? – сплюнул мужик. В сторону, но неуважение все равно продемонстрировал. – Хочешь стрелять – стреляй, мне терять нечего. А отчитываться я перед неизвестно кем не стану.

– Я – лейтенант Ишпанской республиканской армии, – гордо ляпнул я, и чуть не расхохотался. – Сокращенно ИРА[1].

В башке назойливо крутилась мысль о том, что нам больше подошло бы название ЭТА[2]. По крайней мере территориально.

– А я не признаю никакую ишпанскую республиканскую армию, – нагло ухмыльнулся пленник. – Мне что при сенате, что при вас жрать нечего, так какая разница? Плевал я на вас всех, а будь возможность – и пристрелил бы.

– Не слушайте его! – не выдержал кто-то из прочих бандитов. – Он рехнулся! Мы никого не убивали! Да и ограбить толком никого не получилось. Второй раз всего на дорогу вышли. Полдекады назад ходили соседнюю деревню грабить, так там уже и жителей не было, кроме двух стариков. А у них и брать было нечего… чуть не последний хлеб им отдали.

– Заткнись, Лив, – рявкнул мужчина. – Что ты перед ними стелешься? Думаешь, они – закон? Такие же бандиты, как и мы, только вооружены лучше.

– Может быть, – я счел нужным ответить. – Только мы не грабим путников, а наводим порядок. Чувствуешь разницу?

– Не чувствую. Не знаю, какой порядок вы наводите. У меня и моих людей уже месяц работы нет, и не предвидится. Так что что хоть что ты со мной делай, а суда твоего я не приму. Никто ты мне.

В общем, в легитимности нашего свежеиспеченного «правительства» народ сомневается. Ну и в нас, как его представителях, соответственно. Можно действительно расстрелять, вот только если они не врут – то пока не за что. Не успели они еще всерьез пограбить.

– Никто, так никто, – отмахнулся я. – Не навязываюсь. Ты лучше скажи, откуда вы такие бесстрашные взялись? И чего делать умеете, кроме как на дорогах проезжих тормозить. Ну и где эта деревня со стариками?

В общем, худо – бедно удалось разговорить бандитов. Выяснилось, что пойманные изначально были бригадой каменотесов и работали в шахте неподалеку от городка Эчарри-Аранас, где добывали пирит, в народе еще называемый золотом дураков. Уже полгода шахтеры работали фактически за еду, последний месяц шахта не работала, а две декады назад владелец сообщил, что работать больше и не будет, а сам он уезжает в места поспокойнее. Денег за последние четыре месяца так же можно не ждать. И без того затянувшие пояса рабочие окончательно сложили зубы на полку, и ладно бы сами – так все семейные. Когда детки со слезами просят у папы кусочек хлебушка, на большую дорогу пойдешь без особых сомнений. Однако как и в любой деятельности, в деле отъема ценностей у населения тоже есть свои нюансы. Горе-грабители не учли, что движение на дороге сейчас практически отсутствует. Попытки грабить близлежащие поселки тоже оказались обречены на провал – фермерские хозяйства процветают в основном к югу от города, а на северо-западе народ все больше на добыче работал. Чем больше я их слушал, тем сильнее уверялся, что наказывать бедолаг не за что. А уж после того, как вернулись Марк с ребятами, и подтвердили, что да, есть почти вымершая деревня неподалеку, и там в самом деле живут старики, которых подкармливают похожие по описанию на наших пленников благодетели, стало ясно, что решать надо по-другому. К тому же Доменико вспомнил, для чего используется пирит, который они добывали – это, оказывается, сырье для производства серной кислоты. То есть штука крайне полезная вообще, и для нас сейчас в частности.

– Вот что, – обратился я к предводителю бандитов, который в конце концов представился именем Пио. – Расстреливать мы вас не будем. Отпустим на все четыре стороны. И вы, конечно, можете и дальше пытаться грабить, потому что возиться нам с вами некогда, и проверять, куда вы направились – тоже. Только имейте ввиду – мы не одни тут. Сейчас всю провинцию будет патрулировать милиция, и всех, кого поймают на горячем… в общем, не получится у вас ничего. А можете вернуться к привычному делу. Большой оплаты на первых порах не обещаю… и вообще ничего не обещаю, потому что это не в моей компетенции. Однако можете отправиться в Памплону и там найти Северина – он наш лидер. С ним и договоритесь предметно. Так что решение за вами.

Ожидаемо, после короткого совещания бандиты решили попытаться вернуться к мирной деятельности, и снабженные провизией, – у нас как раз на такой случай с собой были излишки, – отправились в город, благо идти недалеко. За день как раз управятся. Ну а если обманут… Впрочем, нет, я почему-то был уверен, что эти парни обманывать не станут. Не в честности дело, просто они и сами понимают, что руки у них под кайло заточены. На все про все ушло часа четыре – затягивается поездка, неизбежно. Впрочем, на хорошее дело не жалко. Единственной, кто остался недоволен финалом этой истории, оказалась домина Петра. Большую часть происходящего она пропустила, проспав в кабине грузовика, а когда проснулась, и узнала, что ее обидчики ушли безнаказанными, принялась громко и ужасно назойливо возмущаться. Положение спас Рубио, который до этого участия в происходящем не принимал:

– Домина Петра, только скажите, и мы их догоним. Только обещайте, что стрелять в них будете вы лично – в конце концов, это же ваши обидчики!

Петра, сгоряча явно готова была согласиться, но уже набрав в грудь воздуха, резко выдохнула:

– Ну, может, не расстреливать, но компенсацию за увечья и испорченную машину с них стребовать было необходимо!

– Боюсь, вам тогда пришлось бы вспоминать наши старые традиции, и брать их в рабство, потому что больше ничем компенсировать ваши потери они не смогут.

На этом скандал прекратился, потому что у Петры аргументов больше не нашлось, и мы, наконец, вернулись к тому вопросу, на котором остановились сразу после встречи.

– Мне действительно нужно в Бургос, – упрямо твердила девушка. – И как можно быстрее. По делам семьи. У меня там назначена встреча с братом, и я не собираюсь отступать от своих планов. – И даже ногой притопнула в сердцах, отчего тут же побледнела и скривилась от боли. Рубио галантно подхватил под руку пошатнувшуюся даму, не дав ей упасть.

– Мы вполне можем передать вашему брату от вас весточку. Вы даже можете написать письмо – я непременно передам. Уверен, он поспешит приехать либо сам, либо организует вашу безопасную доставку. – Увещевал Доменико, которому пришлось еще объяснять предысторию. – Вы серьезно пострадали, вам нужен покой и лечение!

Не договорились. Домина Петра упорно настаивала на своем и не собиралась менять решение, даже будучи бледна от боли и тошноты. В какой-то момент я даже пожалел, что оказал ей помощь, потому что даже это она использовала, как аргумент:

– Вы неплохо меня подлечили, Диего! Дорогу я перенесу, а там можно будет и лечиться, уже на месте. Еще раз говорю, я поеду так или иначе. Если понадобится, я пойду пешком! Я уже поняла, что вы считаете меня обузой – что ж, ваше право. Но я и не напрашиваюсь! Я вообще не понимаю, к чему мы ведем эту утомительную беседу! Позвольте поблагодарить за спасение. Будь у меня возможность, непременно оказала бы вам ответную услугу. До свиданья квириты и доминусы. Продолжайте свой путь.

Взгляд, которым ее наградила молчаливая спутница, был красноречивее слов. В нем смешалось и сомнение в умственных способностях подруги, и ужас, и возмущение, и еще куча всевозможных оттенков негативных эмоций, однако переживала компаньонка зря. Совместным решением было постановлено, что госпожа Петра дальше путешествует с нами. Паровик поставили на колеса и проверили – он оказался вполне работоспособен, пусть и помят. Осталось только заменить простреленные колеса, благо у предусмотрительной девушки нашлись аж два запасных, и можно ехать.

Мне, честно говоря, было уже все равно. Ну хочет она ехать с нами – пускай едет. Дурное дело нехитрое. Очень уж не хотелось возвращаться, не успев толком выехать. И без того ведь задержались – день клонится к вечеру, а мы едва ли на сорок миль от Памплоны отъехали. Теперь хотя бы до Васконы добраться.

Вообще, сколько-нибудь крупные города мы планировали объезжать по широкой дуге – слишком велика опасность попасть в неприятности. Нам ведь неизвестно, какая там власть, и что вообще творится. Если в каком-нибудь поселке, буде он окажется враждебным, просто не хватит населения, чтобы нас задержать, то в городах другое дело. Нас могут просто зажать в узких улочках, и никакой пулемет не поможет. Да и патроны для него не бесконечны. Тем не менее, с появлением домины Петры планы изменились. Девушке требуется лечение. Если с сотрясением мозга местные доктора ничего и не умеют делать, а рану на лбу я вроде бы зашил достаточно качественно, то с рукой было необходимо что-то делать. Осмотрев ее еще раз, я почти уверился в том, что она слегка изогнута, а, значит, кости сместились. Петра вроде бы была готова терпеть до Бургоса, но мне доводилось ломать руку – представляю, как ей сейчас больно. Вон, Кера от нее не отходит – наслаждается. К тому же Рубио отвел меня в сторонку и вполне прозрачно намекнул, что лучше бы нам не держать девушку в ежовых рукавицах, потому что ее папаша, когда узнает, может и осерчать. Вот именно поэтому мне и не хотелось иметь с ней никаких дел! Мы теперь должны вокруг нее скакать только потому, что ее батюшка столь влиятелен, что может устроить дополнительные проблемы всем повстанцам. А дочурка, соответственно, давно привыкла, что с ней все обращаются как с хрустальным цветочком, какие бы безумства она не совершала. Вот и у нас от нее проблем прибавилось, стоило только познакомиться.

Как бы там ни было, соваться без разведки в город, о котором мы ничего не знаем, я не собирался. Так что ехали не торопясь, заезжая в каждую встреченную деревню или поселок, расспрашивали о том, что творится в округе, и особенно интересовались состоянием дел в Васконы. Заодно, – тщетно! – интересовались наличием какого-нибудь лекаря. И чем ближе становился город, тем меньше мне нравились рассказы селян. Самое противное, ничего определенного люди не говорили. Сначала было стандартное – «давно туда не ездим», «нечего там делать». В поселке, в котором мы остановились несколькими милями спустя, к этим фразам добавилось «и вам не советуем». А вот еще ближе к городу стало хуже – там Васконы откровенно боялись. Стоило затронуть тему соседнего города, люди мрачнели и пытались перевести тему, будто мы говорили о кладбище или чем-то, что к ночи поминать не стоит. К слову к этому времени уже окончательно стемнело, так что мы устроились на ночевку тут же – ехать на ночь глядя неизвестно куда не хотелось, да и вряд ли будет проще найти лекаря ночью.

[1] Герой вспомнил про Ирладскую Республиканскую Армию

[2] «Страна басков и свобода» – баскская леворадикальная, националистическая организация сепаратистов, выступавшая за независимость Страны басков (север Испании и юго-запад Франции).

Глава 8

Чистка пулемета на ночь глядя, при свете масляного фонаря – так себе удовольствие. Когда увлеченному ночной чисткой пулемета человеку кто-то неожиданно кладет руку на плечо – ощущения и вовсе специфические. Ничего удивительного, что этот человек совершает головокружительный прыжок в сторону из положения сидя и мгновенно берет нарушителя спокойствия на прицел.

– Не спится, домина Петра? – спросил я, уняв адреналиновую бурю.

– Рука болит, – смущенно пожала плечами девушка. – Простите, не хотела вас напугать. И простите за мои слова днем. Я понимаю, что вам совсем некогда возиться с попутчиками. Я была на взводе и не совсем адекватно оценивала происходящее. К тому же мне и в самом деле необходимо побыстрее встретиться с братом. Вопрос жизни и смерти.

Вероятно, предполагалось, что я заинтересуюсь причинами спешки. Мне действительно было любопытно, но я удержался от вопроса – лезть в дела столь влиятельных персон чревато. В таком случае они быстро становятся твоими, а этого хотелось бы избежать.

– У меня есть еще немного лауданума, но не советую домина Петра. Знаю, что эту настойку сейчас используют очень широко, но так же знаю, что она вызывает привыкание. На вашем месте я бы потерпел – несколько часов боли не стоит того, чтобы становиться рабом этой настойки. Для экстренных случаев она хороша, но только для экстренных.

– В самом деле? – удивилась девушка. – Не слышала о таком. Но я и так не стала бы ее принимать – предпочитаю оставаться в ясном сознании. Однако это не отменяет того факта, что уснуть я не могу. Так что уж окажите мне любезность, скрасьте мое ожидание своим обществом. Этикет соблюдать не обязательно, я не восприму как оскорбление, если вы вернетесь к своей работе. Но все остальные, как видите, спят.

Пожав плечами, я вернулся к своему занятию.

– Вряд ли я покажусь вам интересным собеседником, – пробурчал я.

– Почему же… Вот только у меня создается впечатление, что общение со мной вам чем-то неприятно. Расскажете о причинах?

– Вам показалось, домина Петра, – хмыкнул я. – Я просто осторожен. Мне сказали, вы принадлежите к довольно влиятельной фамилии. Знаете, в одной северной стране говорят: «Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь». А еще говорят, нужно держаться подальше от начальства и поближе к кухне. Это мудрый народ, у них стоит многому поучиться.

– Поразительная осторожность, – фыркнула Петра. – Вот уж не подумала бы, что столь храбрый воин может опасаться девушку только потому, что она принадлежит «влиятельной фамилии»!

– Лично мне бояться нечего, – пояснил я. – Потому что нечего терять. Просто гнев вашего отца может затронуть не только меня. Что будет, если он посчитает оскорбившими его всех бунтовщиков?

– Скорее всего тогда некоторые легионы все-таки отправятся на подавление беспорядков, – согласилась собеседница. Но мне сложно представить ситуацию, после которой отец так осерчает на повстанцев. Например, если бы вчера во время ограбления меня все-таки убили или навредили еще каким-нибудь способом, отец искал бы тех, кто это сделал. И не успокоился бы, пока не нашел. Но ни вам, ни вашим товарищам ничего бы не было, даже если бы он узнал, кто именно отказался меня сопровождать. И даже если бы подобное случилось в Памплоне от рук кого-то из восставших, он бы искал именно тех, кто это сделал, а не всех сепаратистов вообще. – Девушка немного помолчала, и не дождавшись от меня комментариев, продолжила:

– К слову я слышала разговоры ваших подчиненных. Они говорят, что с Васконой, в которой вы рассчитываете найти доктора не все в порядке. Может, не стоит туда ехать? Я вполне могу подождать до Бургоса.

– Ваше самопожертвование делает вам честь, но город посетить придется. Дело не только в вашем переломе, хотя пока мы доберемся до Бургоса, кости уже начнут срастаться неправильно, и для того, чтобы это исправить, придется их заново ломать – поверьте, удовольствие ниже среднего. Руководствуясь исключительно заботой о вас и вашей безопасности, Петра, было бы, наоборот, правильно как можно быстрее добраться до Бургоса, не делая лишних остановок. Ну, или как мы предлагали изначально – вернуть вас в Памплону. Однако, помимо основной цели у нашего отряда есть еще побочные, и одна из них, это составить мнение о том, что творится в ближайших окрестностях. Зная, что у соседей творится что-то странное будет просто безответственно не выяснить, что именно, потому, что любые непонятности – это потенциальные проблемы, о которых лучше узнать как можно раньше.

– И вы готовы везти гражданскую, да к тому же женщину, в город, о котором отказываются говорить даже жители соседних деревень? – в интонации, с которой был задан вопрос прозвучала ирония.

– А с чего вы взяли, что вы едете в Васкону? – удивился я. – Вы с компаньонкой остаетесь здесь. С вами будут двое моих подчиненных, для охраны. – И, не удержавшись, упрекнул: – Вот именно поэтому я и не хотел заниматься вашим сопровождением. Без вас не пришлось бы делить отряд.

– И все-таки кто занимался вашим воспитанием?! – возмутилась девушка. – Я понимаю справедливость ваших слов, но возмущена формой, в которой они поданы.

– Я жил в неблагонадежном районе, и даже не учился в школе, о каком воспитании вы ведете речь? – хмыкнул я.

Девушка, готовая уже уйти, остановилась и вернулась на кусок полена, на котором сидела до моей отповеди. Похоже, любопытство возобладало над гневом.

– Не знала таких подробностей! Вы просто обязаны рассказать вашу историю, Диего!

– Не сегодня, – я как раз закрутил последний винт и, удержав кряхтение, поднялся на ноги. – я еще успею немного поспать, так что простите, Петра, но на сегодня я вам больше не собеседник. Советую вам тоже попытаться вздремнуть.

Я действительно успел еще немного поспать, так что утро встретил относительно бодрым. До Васконы не так далеко, но ехать все равно решили на локомобиле – тратить время на пеший поход не захотел, да и, будем честными, я еще не наигрался с новой игрушкой. Картечница на локомобиле – это же практически тачанка, как в рассказах про гражданскую. Даже лучше! Я придумал десяток объяснений, почему нужно ехать на грузовике, а не пробираться тихо и незаметно пешком: начиная от скорости передвижения и мобильности, и заканчивая огневой мощью, которая позволит ошеломить почти любого противника… но правда в том, что мне просто было жаль оставлять полюбившуюся машину.

Город встретил нас чистенькими, словно праздничными улицами: недавно побеленные фасады домов, будто вымытая брусчатка улиц, празднично одетые жители с улыбками на лицах… Приклеенными. Ненормальное ощущение, неестественное. Будто театральную постановку смотришь. На наш локомобиль оглядывались, причем иногда на лицах на миг появлялась дикая, безумная надежда. Но тут же пропадала, и снова легкая улыбка, застывший взгляд.

Постучав в окошко, разделявшее кабину и кузов, – сегодня я сам за пулеметом, – попросил Доменико, который в это утро за водителя, остановить машину. Нужно узнать у кого-нибудь, где тут найти доктора.

– Из машины не выходите, – глянул я на ребят. – Мы с Евой пройдемся, поговорим с людьми. Узнаем, где доктор. – И только сейчас обратил внимание на Керу. С ней определенно что-то не в порядке – глаза прикрыты, лицо бледное. На лбу блестят капли пота, да и волосы влажные.

– Ева? – я осторожно тронул ее за плечо. Вспомнил, что богиня и вчера вела себя странно. Точнее, странно для Керы. Например, вечером молча отправилась спать, против обыкновения, и даже не присутствовала при моей беседе с Петрой, что для любопытной богини вовсе не характерно. Если припомнить, то и утром она как-то неохотно просыпалась, и в кузов лезла будто через силу, с трудом. Неужто заболела?

Девушка медленно приоткрыла глаза, взглянула на меня, будто с трудом сфокусировав взгляд:

– Без меня.

– Объяснишь, что с тобой? – тихо спросил я.

– Долго. Делай, что хотел. И поторопись. Тут слишком много Чистого.

А вот это мне уже не понравилось. Что значит «слишком много чистого» я не понял, но догадываюсь – речь не о банальной чистоте. Что ж, раз просят поторопиться – не стоит тянуть время. Выпрыгнув из кузова, подошел к первому попавшемуся человеку, спешившему куда-то в сторону центра.

– Простите, квирит, не подскажете, есть ли в городе лекарь? Или доктор?

– Что вы! – изумился прохожий. – Уже декаду нет. Да и не нужно, наш город хранит Чистый. – И опять эта благостная улыбочка, немного уже раздражающая. На чье лицо ни наткнись – там она. Располагающая, невинная, как у младенцев со старых фресок, и такая же пустая.

– А что вы делаете, если какая-нибудь травма случится? Мало ли что бывает по неосторожности, а неосторожных бог не хранит.

– И все же чистый милостив к рабам своим, – снова улыбнулся собеседник. – Не оставляет нас в беде, помогает, поддерживает наши тела. И все благодаря отцу Пересу. Именно он воззвал к чистому в тяжелое для города время, и был так красноречив, что бог снизошел до нас. Ты, путник, нездешний, так ведь?

– Я проездом в вашем городе, – повторить набившую оскомину улыбку было сложно, но я надеялся, что у меня получилось правдоподобно.

– В таком случае, чем слушать мои жалкие потуги описать и объяснить чудо господне, идем со мной на площадь Васкона, и друзей своих зови. Поверь, такого зрелища ты не увидишь больше нигде в мире. Бог особенно милостив к городу.

Не хотелось мне идти, совершенно. Уже понятно, что лекаря нам здесь не найти, а выяснять, что не так с впавшими в религиозный экстаз горожанами не хотелось. И даже любопытство не перевешивало – ощущение надвигающихся неприятностей было слишком сильно. Однако стоило мне начать отказываться, и настроение собеседника изменилось. На лице, наконец, появилось отличное от благостной улыбки выражение, и это была злость. Хуже того – рядом стоящие прохожие, услышавшие разговор, тоже начали недобро на меня коситься. Начни я упорствовать, боюсь, не избежать шума и драки, так что пришлось соглашаться. Тем более нужно же все-таки выяснить, о каком «чуде» говорит собеседник.

– А, впрочем, почему бы и нет, – моя улыбка уже точно выглядела донельзя натянутой, но собеседника это ничуть не смутило. – Не каждый день доводится увидеть чудо. Не стану отказываться. Веди, добрый человек, а мы поедем за тобой.

Горожанин с сомнением посмотрел на локомобиль. Кажется, хотел возразить, но я заверил, что оставлять машину без присмотра не хочу, но и показать чудеса хотелось бы всем спутникам. Такое объяснение мужчину устроило, и он даже милостиво согласился проехать в кабине. Поначалу даже собирался забраться в кузов, однако я вежливо усадил на сиденье в кабину – демонстрировать пулемет, а также карабины ребят случайному свидетелю не хотелось. Я ждал, что он начнет расспрашивать, кто мы такие и почему оказались в Васконе. Мужчина, представившийся Мартином, действительно задал пару дежурных вопросов, однако ответы его, кажется, не особенно заинтересовали. Единственное, что по-настоящему волновало Мартина, это груз, который мы везем.

– Скажи, брат мой Диего, не везете ли вы какой-нибудь провизии? – осторожно поинтересовался мужчина. – Поверь, если так окажется, я не пожалею денег, чтобы выкупить ее всю! – голос его при этом понизился до шепота, а глаза забегали из стороны в сторону, будто он спрашивал что-то неприличное, и опасался, что его услышат посторонние.

А ведь в самом деле… прохожие тоже очень интересовались содержимым локомобиля, однако завидев любопытные физиономии ребят разочарованно отворачивались. Точнее, возвращали на лицо это тошнотно-благостное выражение, но я уже понял, что оно здесь просто маскирует равнодушие. Мартин, по-видимому приняв мое озадаченное молчание за сомнение, начал объяснять: