355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Матвей Курилкин » Мастер проклятий (СИ) » Текст книги (страница 8)
Мастер проклятий (СИ)
  • Текст добавлен: 1 января 2021, 15:30

Текст книги "Мастер проклятий (СИ)"


Автор книги: Матвей Курилкин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 10

Возвращения Рубио я не заметил. В голове царил первозданный хаос. Клочки воспоминаний, чувство вины, а главное тысячи «если бы». Если бы я не пошел в тот день на работу. Если бы мы не сидели послушно в гетто, а попытались сбежать. Если бы мы плюнули на гордость, и отреклись от старых богов. И ведь это я уговорил родителей!

В себя меня привела боль. Мануэль, похоже, пытался до меня дозваться, но успеха не достиг, и тогда просто взялся лечить мне спину. Ощущение, как у отпускника, который весь день валялся на пляже, а потом шутники – друзья с маху хлопают ладонью по пунцовой коже. Только в десять раз сильнее. Я вздрогнул от неожиданности, и обнаружил себя сидящим за столом, и сжимающим две карточки с датами смерти матери и отца. Скромное получилось надгробие. Кусочки картона я аккуратно вынул из ящика и сложил в карман штанов. Сам не знаю, для чего. На память? Я отчетливо понимал, что даже если захочу, никогда не забуду, где убили моих родителей. И кто это сделал.

– Ты знаешь, куда они складывали тела? – голос мой был так спокоен, что я сам удивился его звучанию. Старик вздрогнул, услышав вопрос.

– Откуда? Хотя найти, думаю, не сложно. Достаточно двигаться на запах.

Я кивнул, и начал подниматься, вызвав приглушенную ругань у бывшего гвардейца. Он как раз бинтовал мне спину. Решив не мешать спутнику, дождался, когда он закончит свое занятие, и только тогда поплелся к выходу. Коридор выглядел так же, как и десять минут назад. Двери распахнуты. Несчастная девчонка так и сидит, сжавшись в клубочек в углу своей тюрьмы, вздрагивая от каждого звука. Только одно отличие – рядом с девчонкой стоит Кера. Теперь, чтобы увидеть ее, не нужно скашивать глаза. И она выглядит не так, как во сне. Тени под глазами почти исчезли, а сами глаза светятся гораздо ярче. Полные губы тоже налились кровью, а руки по локоть черны, будто она окунула их в горячий гудрон. Оперение на крыльях так же выглядит более здоровым. Черные перья блестят в свете ламп, как покрытые металлом.

Почуяв меня, Кера повернула голову.

– Наша сделка закрыта, смертный. Я хочу заключить новую.

– Какую? – без особого интереса спросил я, не обращая внимания на недовольное шипение Мануэля.

– Мне нужна её жизнь.

– Пошла на хрен, – коротко ответил я, и приготовился преодолевать коридор.

– Ты не понимаешь, смертный. Она умрет без меня. Её душу ломали долго и тщательно. Сначала, на ее глазах убили всех, кто ей дорог, а потом долго издевались над её телом. Как только разум вернется к ней, она тут же убьет себя.

– И что? Тебе мало чистых? В таком случае ты действительно ненасытна. Повторяю, иди на хрен.

– Мы нужны друг другу, смертный. Она – мне. Я – ей.

– Твоя специализация – гибель и горе. Чем ты можешь ей помочь? Убить? – мне было тяжело стоять, даже опираясь на косяк, и, к тому же, я все еще помнил, что времени у нас не так много. Но почему-то я продолжал слушать речи Керы.

– Я не буду её убивать, – покачала головой богиня. – Мне нужно ее тело. Старшие никогда не позволяли мне вселяться, хотя сами то и дело развлекались таким образом. Племянничек[27]27
  Зевс – сын Крона, Крон – сын Урана. Ну а Уран, по одной из версий, сын Эфира и Гемеры, которые являются родными братом и сестрой Керы. Таким образом, Зевс – правнучатый племянник Керы. Но для простоты она называет его просто племянником. Ну и родственные связи там несколько богаче.


[Закрыть]
всегда говорил, что это может нарушить равновесие, хотя сам наплодил сотни детей со смертными дурочками. Теперь запрещать некому. Ты хорошо напитал меня. Тартар мне пока не грозит, но это ненадолго. Рано или поздно я все равно буду там. Эта девочка поможет мне скрыться, и я сама смогу питать себя, не выпрашивая подачки у смертных.

– А что ты дашь ей? – повторил я.

– Ненависть, что же еще. Этот ребенок чист и невинен. Она просто не умеет ненавидеть, и потому слаба. Посмотри на себя – твое тело было бы уже мертво, если бы тебя не питали ненависть и желание отомстить. Я дам ей эти чувства. И еще я дам ей укрытие. Она сможет спрятаться за мной, когда ей будет страшно. Она сможет попросить утешения, когда ей будет больно. Я всегда буду рядом.

Я помолчал немного, обдумывая предложение. Еще несколько часов, я бы отказался от него с негодованием. Позволить поселиться в голове у и так натерпевшейся девчонки воплощению ужаса и горя – так себе идея. Но сейчас… Кера ведь права. Ненависть, лютая ненависть к чистым и их богу – вот, что дает мне силы двигаться, не обращая внимания на боль в теле и душе.

– Ладно, – кивнул я, принимая ее аргументы. – А какая мне выгода от этого договора? И что вообще ты хочешь от меня?

Рубио, поняв, что я начал сдаваться, вполголоса выругался. Однако воспрепятствовать разговору не попытался – похоже, он так же осознавал справедливость слов демона.

– Выгода… – протянула Кера. – Что ж, ты тоже не останешься внакладе. Я ведь останусь богиней, хоть и в смертном теле. И в чем-то я стану даже могущественнее, чем была. Например, я смогу убивать, – произнося это слово, она сладострастно сглотнула, и даже зажмурилась от предвкушения. Ты ведь хочешь отомстить? Что ж, я помогу тебе. Мы станем вместе убивать тех, на кого ты укажешь.

«Да она чокнутая», – внезапно сообразил я. – «Она не просто питается болью и смертью, она еще удовольствие от этого получает! Хотя, будь иначе, было бы странно. И понятно, почему Зевс не позволял ей воплощаться раньше». А богиня между тем продолжала объяснения:

– Я не смогу самостоятельно войти в нее. И она не сможет меня принять, ты ведь видишь, разум покинул ее. Ты проведешь ритуал. Он простой, не бойся. Несколько капель крови, твоей и ее. Соглашайся.

Во взгляде богини причудливым образом переплетались алчность, предвкушение и надежда. Кажется, я собираюсь явить миру садистку-убийцу.

– Ты станешь моей слугой, до самой смерти. Моей или этой девочки. Полное подчинение. Но если я умру раньше, ты должна будешь уйти. И убивать ты будешь только тех, кого я разрешу.

С каждой фразой довольство в глазах богини все больше сменялось ненавистью и возмущением. В какой-то момент мне показалось, что она откажется – напрасно. Похоже, она действительно не надеялась выжить самостоятельно.

– Хорошо, – прошипела богиня. – Но после того, как ты сдохнешь… О, я всласть поиграюсь с твоей душой! Ты будешь молить о пощаде, а я только посмеюсь над твоими стенаниями!

– Это уж на твое усмотрение, – пожал я плечами. – Так что, договор заключен?

– Условия приняты, – выплюнула Кера. – А теперь отдай мне свою кровь, мне нужно больше сил.

Я не глядя протянул руку назад, и Рубио молча вложил в нее нож. Боль обожгла ладонь, кровь хлынула на пол. «Тебе, Кера», – пробормотал я, и хотел привычно выплеснуть кровь, но богиня метнулась ближе и припала к ладони. Прикосновения я не почувствовал, но кровь исчезла, а по телу богини пробежала дрожь удовольствия.

– Теперь сделай ей надрезы на лбу, на груди, и на лобке. Неглубокие, – усмехнулась собеседница. – Мы же не хотим повредить моей будущей подруге!

Я хотел попросить Рубио, но Кера будто почувствовала мое желание.

– Нет! Ты сам должен это сделать! Он может держать, – чуть спокойнее уточнила она, и добавила. – Её жизнь принадлежит тебе. Ты убил того, кто владел ей раньше. Чужими руками, но без тебя они были бы живы.

Процедура выглядела мерзко. И ощущения были мерзкие. Как только мы приблизились, девушка заскулила еще сильнее, а стоило прикоснуться, она вновь впала в истерику. Увидь кто-нибудь посторонний, нас бы приняли за мерзких насильников, и именно таковым я себя ощущал. Но в конце концов, дело было сделано. Кера, которая всю дорогу подгоняла и другими способами демонстрировала нетерпение, склонилась над девушкой, неожиданно нежно улыбнувшись.

– Теперь заставь ее глотнуть своей крови пригласи меня.

Не уверен, что девушка именно глотнула кровь из разрезанной ладони. Больше получилось размазать ей по лицу. Чувствуя себя донельзя глупо, я произнес:

– Кера, я приглашаю тебя разделить это тело с ее хозяйкой. Будь ей доброй подругой.

Богиня страстно прильнула к девушке, и исчезла. А бывшая пленница вдруг выдохнула, расслабилась, и, кажется, даже заснула.

Мы, наконец, смогли продолжить путь. После перевязки мне стало чуть полегче – по крайней мере, каждое движение уже не приносило такой мучительной боли. Однако самостоятельно передвигаться я все еще не мог – только с помощью Рубио, который был непривычно молчалив.

Тела нашли в овраге, совсем недалеко, на территории лагеря. Мануэль думал обойти площадку с мощными прожекторами – они до сих пор были включены, однако я отказался. Хотелось узнать, как именно умерли мои родители. Очищаемых укладывали прямо на толстое стекло прожектора, и приковывали цепями. Процедура очищения проходила без перерывов – даже сейчас на каждом из десяти светильников лежало по одному телу. Лицом вниз. Мы подошли ближе, хотя стоять рядом с бьющим в небо потоком света было тяжело и неприятно. Вдруг Рубио вскрикнул, и метнулся к одному из фонарей. Я едва удержался на ногах, лишившись поддержки, и заковылял следом. Один из очищаемых еще был жив. К тому моменту, как я приблизился, старик уже справился с застежками цепей с аккуратно стащил несчастного на землю. Картина вызывала ужас. От лица человека почти ничего не осталось, оно представляло собой открытую рану. Волосы тоже давно рассыпались в пыль. Невозможно было даже определить, какого пола жертва. Несчастный беззвучно открывал и закрывал рот, не в силах выдавить ни звука.

Мануэль протянул ко мне руку, и я понял, что он требует нож, который я так и не вернул ему после ритуала. Да, старик прав. Помочь мы не сможем – не сейчас. Только продлить мучения. Все так же молча он принял нож и ударил несчастного в сердце. Затем, на всякий случай, прошел по остальным пяти прожекторам и сделал то же самое для остальных мучеников, не разбираясь, живы ли они. Хотелось разбить мерзкие пыточные инструменты, но нельзя. Сейчас они демонстрируют для чистых, оставшихся в городе, что в лагере все хорошо. Уверен, стоит лучам погаснуть, и здесь вскоре будет не протолкнуться от монахов.

Мы двинулись дальше. Я старательно гнал от себя мысли о том, каково пришлось маме и отцу. Всего несколько дней назад.

Надежда на то, что мне удастся их хотя бы похоронить, рухнула, стоило только найти овраг, полностью заваленный иссушенными телами. Чтобы предать их огню, нужна целая цистерна с нефтью. Найти среди этой груды человеческих тел родителей и вовсе невозможно. Я постоял минуту, глядя на содержимое оврага. Чувства тоже отключились – должно быть, перегорели.

– Никто не виноват, парень, – рискнул подать голос Мануэль.

– Нет. Виноваты все. Ты, и такие как ты, допустили, чтобы это произошло. Позволил чистым стать хозяевами. Отрекшиеся виноваты, что не проявили твердости. Продали своих богов за дешевый флогистон. Я и другие неблагонадежные виноваты, что терпели происходящее, и успокаивали себя. Мои родители тоже виноваты.

– И что ты будешь с этим делать? – настороженно спросил старик.

– Ты же сам прекрасно понимаешь, – пожал я плечами. – Убивать чистых. Ты был прав, старик, нам нужно собрать отряд. Меня даже пугает иногда, как часто ты оказываешься прав.

– Оу, ну надо же, понадобилось всего лишь убедиться в смерти мамы с папой, чтобы в твоей голове появилась капля здравого смысла, – обрадовался старик. – Будем надеяться, что она не испарится, когда ты немного придешь в себя.

Упоминание о родителях в язвительном ключе вызвало всплеск дикой ненависти, но я сдержался. Вряд ли его можно переделать, поэтому я сжал зубы и промолчал, а когда немного успокоился, отвернулся от циклопической братской могилы, в которой остались мои родители.

– Дай папиросу, старый, – попросил я. – Курить хочется.

– Ой, ну надо же, – хмыкнул старик, протягивая цилиндрик. – А ты в курсе, что это вредно? Куренье, говорят, убивает.

– Прикольно, – кивнул я. – Хорошая шутка. Хватит меня подначивать. Я не нуждаюсь в бодрящих пинках.

– Какие мы взрослые, даже скучно. Смотри, не закашляйся, а то в самом деле помрешь раньше времени.

Я и сам догадывался, что глубоко затягиваться не нужно. Тем не менее, горький дым хоть немного облегчал боль. Смешно – в том мире так и не смог бросить, думал, что здесь эта зависимость обойдет стороной, но, похоже, напрасно.

– Ладно, пора двигаться, – сказал я сам себе, выбросив бычок. Пойдем, заберем Керу.

Старик недовольно скривился при упоминании богини. Похоже, он теперь просто не знал, как относиться к новой спутнице. С одной стороны, Керу он ненавидел истово и безапелляционно. Однако за этот день перевернулось не только мое сознание. Рубио – умный человек. Отрицать, что есть существа, гораздо более отвратительные, чем богиня беды, он не сможет. Более того, то, что она может оказаться полезной – очевидно. И теперь он боролся с собой, пытаясь принять новую картину мира, в которой Кера – союзник, а не тень надвигающейся беды. Впрочем, до его душевных метаний мне дела не было. У меня своих хватало. Я забивал свою голову всевозможными планами на наши дальнейшие действия только с одной целью – избавиться от мыслей о родителях. Не забыть – я никогда их не забуду. Возможно, когда-нибудь даже смогу вспоминать с теплой грустью. Но не сейчас. «Если я буду думать об этом сейчас – я сойду с ума», – вспомнил я слова одной выдуманной дамы из прошлого мира. И это было дьявольски верно.

Кера встречала нас возле входа в барак. Когда мы подошли, девушка с интересом вглядывалась в силуэты гор на фоне ночного неба. Впрочем, как только мы появились в поле ее зрения, фокус внимания мгновенно сместился на нас с Мануэлем.

– Все это выглядит довольно забавно, когда смотришь вашими глазами. В тварном мире вы, люди, еще более нелепые.

– Привыкай, отродье Эреба. В любом случае, наблюдениями займешься позже – до прихода чистых нужно убраться как можно дальше – они будут прочесывать округу. – Буркнул Мануэль.

– Ну так пойдемте, – зашагала вперед воплощенная. – Это ведь вы зачем-то тратили время на то, чтобы пялиться на отходы от гекатомбы чужака и на добивание без того полумертвых жертв. Я, конечно, рада, что они не достались ему целиком, но усилия того не стоили, поверьте. Он и не заметит разницы.

– Кера, – окликнул я девушку. – Ты не хочешь сначала одеться? – демоница по-прежнему расхаживала нагишом, и ее это нисколько не смущало.

– Зачем? – удивилась моя новая слуга. – Сейчас достаточно тепло… Ах да, этот ваш стыд! Что-то слышала.

– Просто возьми одежду кого-нибудь из них, – я махнул рукой в сторону тел, лежавших в отдалении. – Выбери ту, что не слишком сильно запачкана кровью. А потом помоги мне идти – Рубио не железный.

– Как скажешь, смертный, – процедила девушка, сверкнув на меня глазами. А я подумал, что спутница мне досталась крайне беспокойная.

Через пару минут Кера была готова. Мануэль за это время обобрал несколько трупов послушников – пополнил боезапас. Он еще примеривался подобрать лишние пару винтовок, но, взглянув на мою покачивающуюся от слабости тушку, оставил эту идею. Мы, наконец, двинулись прочь из лагеря. Несмотря на мои старания идти как можно быстрее, мы вряд ли удалились от ограды более чем на пару миль прежде, чем из-за верхушек гор брызнули солнечные лучи. И в этот момент случилась непредвиденная остановка. Кера застыла как вкопанная, уставившись на диск солнца, и простояла так не меньше минуты, не реагируя ни на какие вопросы.

– Как он красив, – прошептала она. – Вам, смертным, невероятно повезло… Даже жаль, что эта скотина сгинула в Тартаре вместе с остальными[28]28
  Она про Гелиоса


[Закрыть]
.

– Чтоб тебя, потом полюбуешься, – прорычал потерявший терпение Рубио. – Если не начнешь шевелить ногами, этот восход будет последним.

– У тебя язык, как у Ехидны[29]29
  Ехидна – богиня представлявшаяся в виде исполинской полуженщины-полузмеи


[Закрыть]
, смертный – огрызнулась богиня. – Тебе бы его укоротить. Ты обращайся, я с удовольствием.

– Никто ничего укорачивать не будет, – пришлось мне вмешаться. – И Рубио прав. Вообще, не ожидал, что богиня беды будет вести себя, как восторженная девочка.

– Это все Ева, – слегка смущенно призналась демонесса. – Так зовут эту девчонку. Это её чувства. Она спит, и будет спать еще долго, но я все равно смотрю ее глазами. И вообще, полутруп, удивительно не мое поведение, а то, что ты до сих пор жив. Тот монах должен был превратить тебя в пыль. Сила, что дает им их бог, разрушает души существ этого мира. Я видела, что он пёк тебя почти минуту – а тебе все нипочем! Мало того, что не сдох, так еще двигаться можешь и удивляться!

Отвечать я не стал, хотя мысли о причине такой живучести были. Этот мир ведь мне не родной, так может, моя сопротивляемость выше, чем у аборигенов? В любом случае, даже если это правда, практической пользы такое знание не несет. Я скомандовал Кере двигаться. Мы и так идем очень медленно. Начало нового дня означает только то, что уже через пару часов нас начнут искать.

Однако досадные задержки в пути и не думали прекращаться. Первой на находку отреагировала Кера:

– О, смотрите, дохлятина. Позволь добить, смертный?

Рубио, кажется, ухитрился задремать на ходу, и потому не обратил внимания на слова богини, а до меня не сразу дошло, о чем она говорит. Наконец, я разглядел впереди группу из трех оборванцев. Они как раз подходили к пролому в ограждении лагеря, который я организовал. Двигались доходяги еще медленнее, чем я, и, кажется, совсем выбились из сил. Бывшие пленники до последнего не замечали нашего приближения. Ну а я их узнал. По запаху. Эта группа состоит из тех, кого держали в карантине. И идут столь медленно они оттого, что сил нет.

Старик, на плечи которого я опирался левой рукой, тяжело вздохнул. Он как и я чувствовал, что у нас земля под ногами горит. Ощущение утекающего сквозь пальцы времени было столь острым, что перспектива очередной остановки вызывала дикую злобу и раздражение на несчастных калек. Я позволил себе секунду помечтать о том, чтобы разрешить Кере их убить.

– Ты будешь убивать только тех, на кого укажу я. Не забывай о нашем договоре.

Богиня злобно зашипела, и демонстративно отвернулась. Мы продолжили переставлять ноги. Поравнявшись с бывшими узниками, которые, завидев нас остановились, и ждали нашего приближения, я попросил Мануэля остановиться. Кере же приказал срезать мне палку из кустов неподалеку.

– Это вы нас освободили? – спросил один из путников. Он единственный оставался на ногах, остальные повалились на землю. А еще он тащил на плечах два карабина Спенсера. Должно быть, подобрал в лагере.

– Да. Только напрасно. Вы идете слишком медленно. Чистые будут прочесывать местность – вас наверняка найдут. И нас тоже.

– Предлагаешь покончить с собой, чтобы им не достаться? – мрачно ухмыльнулся собеседник. Когда-то это был крупный парень. Даже сейчас ширина его плеч вызывала зависть. На секунду у меня проснулось любопытство. Стало интересно, почему он в таком состоянии – за несколько дней так исхудать невозможно, тут явно результат долгого голодания.

– В паре миль впереди брошенная деревня. Всего несколько домов. Есть, где укрыться от солнца, вода в колодце и даже немного еды. Если доберемся туда, можно будет хотя бы дождаться гостей в комфорте. Да и патруль встретить проще. Если он окажется небольшим.

– Зачем нам это мясо? – громко возмутилась Кера, протягивая мне выломанную с корнем ветку платана. – Оно нас только тормозить будет!

Я оставил реплику без ответа, только покосился на Мануэля. Он, в отличие от Керы, наблюдал происходящее вполне одобрительно. Старик, несмотря на кажущуюся двужильность, едва стоял на ногах, зато на лице у него появилось знакомое уже выражение. Хищное и веселое – как в тот раз, когда мы охотились на чистых в городе.

– Ваша спутница, смотрю, не ищет компании, – глянул на Керу бывший житель барака.

– Мнение моей спутницы очень важно для меня, – кивнул я. – Особенно, когда оно совпадает с моим. Если вы согласны, давайте попробуем выжить вместе. Нужно только забрать вон ту железку – я кивнул на обломки наблюдательной вышки, среди которых торчал ствол пулемета. Присмотревшись, я узнал эту машинку, и очень удивился. Такие я только видел в журнале, который выписывал хозяин моей мастерской, среди оружейных новинок. Станковый пулемет Гатлинга, на гражданском рынке отсутствует. Его и в войсках не слишком много – не любят военные эти машинки. Не распробовали пока, а все из-за сложной системы наводки. Честно говоря, я сам не совсем понимал, зачем нам эта тяжеленная стопятидесятифунтовая бандура, в голове была только одна мысль – надо. Это чудо инженерной мысли вообще-то разработали еще в старой жизни, для войны на северных границах империи. Однако в полноценных боевых действиях им поучаствовать почти не довелось, а те столкновения, в которых они все-таки использовались, привели к разочарованию. По отчетам военачальников, применение «картечниц» являлось разновидностью дорогостоящей и совершенно неоправданной утилизации боеприпасов.

Достать его из-под обломков было тяжело, даже с помощью Керы. Ничего удивительного, учитывая, что вес нашего нового приобретения вместе с патронами и лафетом превышал центнер. Слава богам, падение с вышки не повредило тележку, так что катить ее смогла богиня в одиночку. Правда, только после того, как ей объяснили, что это за штука и для чего она нужна. Особых трудностей с перетаскиванием тяжелой машины богиня не испытывала, что не мешало ей ворчать по поводу бессильных спутников.

С новыми попутчиками наша скорость уменьшилась еще сильнее. Я теперь шел, опираясь одной рукой на палку, выломанную Керой. Рубио же помогал идти нашим новым друзьям. Они шли чуть позади, и старик что-то активно объяснял новым знакомым. Я не прислушивался – вымотался, наконец, настолько, что голову заполнила блаженная пустота. Мысли и чувства погасли под гнетом усталости, и это было прекрасно.

Я немного пришел в себя, когда показалась деревня. Даже чуть ускорил шаг, чтобы поскорее добраться до ближайшего дома, после чего с облегчением повалился на лежанку и забылся сном.

Не знаю, сколько времени продолжался «отдых», но состояние мое ничуть не улучшилось. Меня колотила лихорадка, а вся одежда была насквозь мокрой. С трудом разлепив глаза, увидел над собой лицо старика:

– Ну что, малыш. Если ты не задался целью сдохнуть во сне, лучше бы тебе подняться. Чистые идут.

***

Последние несколько лет для Керы стали непрерывной проверкой на прочность. Прочность, изворотливость, терпение… Ей, в общем-то было не привыкать ходить по краю. Родственнички никогда ее не жаловали: она с самого начала слишком отличалась и от старших, и от братьев и сестер. Каждый из них, даже Аид, да что там, даже Танатос, которому это и даром не нужно имели своих поклонников. Смертные щедро одаривали своих покровителей силой. И только Керу не любил никто. Ей приходилось брать свое самостоятельно, мечась из одного уголка мира смертных в другой, от одной кровавой битвы к другой, не забывая заглянуть в места вспышек эпидемиё или иных катастроф. Урывать крохи страданий и боли, которые и составляли силу богини беды. Смертные ее боялись и ненавидели, что ее в целом устраивало, а вот старшие еще и мешали. Они почему-то были уверены, что Кера ворует то, что принадлежит им! Сколько раз верховный раскрывал ее маленькие манипуляции над смертными еще до того, как она начинала их приводить в жизнь. Вот что ему, жалко, если тысчонка другая смертных соберется вместе, да вырежет какой-нибудь город, не пощадив ни женщин, ни детей? И ведь прекрасно знает, что люди и без ее наущений отдаются этому занятию со всей страстью!

Когда в мир явился чистый, она даже радовалась первое время. Наконец-то эти высокомерные снобы получили себе проблем! Правда, постепенно радость сменила озабоченность. Этот чужак не стеснялся в средствах, и методично лишал сил, а потом и отправлял в небытие богов одного за другим. Кере до поры удавалось избежать общей участи именно благодаря тому, что все считали ее слабостью. Она и так умела выживать без поклонения смертных, умела довольствоваться крохами сил, умела жить на голодном пайке, особенно в последние несколько сотен лет, когда мир перестали потрясать массовые эпидемии и войны. Вот только разобравшись с остальными проблемами чужак принялся подчищать мелочевку. Все чаще явившись к очередному побоищу, Кера не находила ни крошки сил. Не сразу она разобралась – дело в том, что каждая из этих массовых бед была своего рода гекатомбой новому богу. Дошло до того, что она пыталась кормиться с самоубийц от несчастной любви и с разорившихся торговцев!

Все это не могло даже существенно отсрочить неизбежный конец. Она чувствовала, как вместе с силами теряет разум, как все сложнее становится сохранить целостность своей личности. Она чувствовала, что вот-вот рассеется. Керу по-прежнему тянуло к местам чужих бед, массовых бед. Силы было много, очень много, она была рядом и манила, но ухватить даже каплю не получалось.

Ей очень повезло с этим смертным. Она уже почти отчаялась, почти решила сдаться и прекратить собственные мучения, присоединившись в небытии к своим нелюбимым родственникам, как увидела яркое свечение отчаяния и чувства вины этого смертного. Это был запах беды, и эта беда не принадлежала чистому. Явиться к смертному во сне решила даже не сама Кера, ее уже толком и не было. Это решение было принято какими-то остатками ее личности, это был последний всплеск звериного желания выжить любой ценой. И он дал ей силу. Совсем немного, но как же сладка была эта капля, отданная добровольно. Он легко мог ей отказать, и Кера никак не могла настоять на своем. Последние силы были потрачены на то, чтобы войти в царство сгинувшего Морфея.

Войдя в сон смертного, она была одновременно удивлена и напугана. Всякое она ожидала увидеть, но смертный встретил ее в образе странном и пугающем. Дух его был намного старше тела. Дух его был одет в удивительные одежды – парусиновые штаны, в которых ходят беднейшие матросы, высокие ботинки на шнуровке, а сверху странный короткий, всего лишь до пояса, балахон с капюшоном. Все бы ничего, если бы не картина, которая, казалась, была нарисована прямо поверх ткани красками невероятно сочными и яркими. То был мрачный подлунный пейзаж, необычный некрополь, в котором вместо надгробных камней над могилами стояли кресты – орудия казни. Над одним из камней стоит фигура скелета с косой в руках. Странный и неприятный пейзаж, зловещий. Подписан он был словом «Проклятие»[30]30
  Malediction. Просто балахон с принтом металл-группы. На латыни это слово пишется «Maledictio»


[Закрыть]
, только почему-то с ошибкой. Люди во сне, Кера знала, чаще всего одеты в свою повседневную одежду. Иногда они обнажены, порой в их одеждах есть что-то неправильное, но этот наряд был слишком необычен. Он будто не принадлежал этому миру… В другой ситуации богиня не обратила бы внимания на такую несуразность, но это смертный был необычен не только благодаря своему виду.

Напугана Кера была тем, что смертный очень силен. Она пыталась проникнуть в его разум, пыталась на него повлиять – просто потому, что должна была попытаться. Смертный и не заметил ее попыток. Более того, она чувствовала – пожелай он, и с ней случится что-то, что убьет ее, бессмертную богиню! Не в силах обычного человека убить бога, даже если послежний и так уже на грани небытия.

Смертный ее пожалел. Впервые за тысячелетия ее существования, Керу пожалел смертный! И у нее не получалось даже всерьез ненавидеть его за эту жалость. Для себя она решила – если перед смертью ему удастся передать немного силы от чистых, если ему удастся убить хотя бы парочку, прежде, чем он умрет, она поделится с ним каплей этой силы, чтобы его дух мог самостоятельно пройти через царство Эреба, а не блуждать во тьме, как все прочие с тех пор, как боги ушли в небытие.

Однако чужой ведун снова смог ее удивить. Он не только досыта накормил богиню, он еще ухитрился выжить и победить! И тогда Кера решилась рискнуть. Да, она пойдет за этим смертным. В конце концов, смертные не раз на ее памяти бросали вызов богам, и иногда даже умели добиться своего. Может, и этот из таких. Тогда, даже если ей суждено уйти в небытие, остаток ее жизни не станет прозябанием.



    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю