Текст книги "Новый Адам. Футурологический триллер. Книга первая: Священный куб, или Реквием по угасшей потенции"

Автор книги: Матвей Борисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– Чем ты решил меня огорошить? – обратился он к своему потенциальному мучителю.

Как позже выяснилось, монстр вовсе не собирался вершить расправу, но чуть не убил Мудрова дальнейшим рассказом.

– Лавина вас не просто накрыла. Она вас законсервировала на многие годы, – начал урод издалека. – Случай редчайший, почти уникальный. Хотя есть и другие примеры. Но об этом после.

– Что значит на многие годы?

Мудров не на шутку перепугался и даже задергался на постели.

– Не торопитесь, всему своё время, – монотонно продолжил гуманоид. – Видите ли, когда с вами это случилось, на Земле как раз возобновились циклические аномалии, которые повторяются приблизительно каждые двадцать восемь тысяч лет. Сначала в атмосфере образуются локальные дыры. На небольшом участке рассеивается не только верхний озоновый слой, но космический вакуум пробивается на всём протяжении от верхнего края экзосферы до земней поверхности. Всего на несколько долей секунды возникает что-то вроде гигантской вытяжной трубы. Вот в такую трубу вы и попали, поэтому замерзли мгновенно, как мамонт.

– Причём тут мамонт? – перебил мозгодуя Мудров.

– Мамонта я упомянул в качестве адекватного примера, чтобы вам было понятней, – ответил тот и продолжил лекцию. – Скорость процесса приобретает при замораживании решающую роль. Установлена тесная связь качества продукта со скоростью замораживания. Многочисленные экспериментальные данные свидетельствуют о влиянии скорости замораживания на структурные и ферментативные изменения в продуктах. Высокая скорость охлаждения, обеспечиваемая шоковой температурой и интенсивным обдувом, позволяет форсированно пройти переход из жидкой фазы в твердую. При этом клетки остаются неповрежденными, структура тканей свежего продукта сохраняется практически неизменной. Быстрозамороженные продукты лучше, чем свежие, сохраняют свои качества при длительном хранении. Таким образом, шоковая заморозка обеспечивает сохранность качеств свежего продукта и делает это лучше других способов их заготовки и хранения. Накрывшая вас после шоковой заморозки снежная лавина уберегла от механических воздействий и поспособствовала тому, что ваш труп нетронутым пролежал в толще льда без существенных изменений вплоть до недавнего времени, когда тело было найдено и разморожено. Кстати, сход лавины был спровоцирован именно той самой атмосферной дырой…

– Не тяни! – закричал Мудров. – Который сейчас год?

Он даже не среагировал на обидное слово. Впрочем, брехолог просто мог оговориться. Конечно, Мудрову было не хорошо, но не до такой степени, чтобы ощущать себя покойником.

– Сейчас совсем другие времена, – невозмутимо ответил урод. – По нашему летоисчислению текущий год – восемьдесят второй со дня возвращения, а по вашему – не знаю.

– Какого возвращения? Сколько лет я пролежал в сугробе?!

Мудров был близок к истерике и уже не мог сдерживать крик.

– Долго, – лаконично ответил монстр.

– Сколько?! – не сдавался Мудров.

– А вы сможете воспринять информацию адекватно? – усомнился его мучитель. – Вас пристегнули к кровати, опасаясь первой бурной реакции. Как только вы успокоитесь, мы вас освободим. Может быть, лучше сначала собрать консилиум?

– К черту консилиум! – заорал Мудров. – Я вас не трону и беситься не стану, только скажите, сколько времени я пролежал в снегу и какой теперь год?

Последние слова он постарался произнести как можно спокойнее, поняв, что буйствуя, ничего не добьется.

Мостр недолго колебался, может быть, телепатически совещался со своим начальством. Каждая секунда казалась Мудрову вечностью. Наконец, тот решился или получил соответствующую санкцию сверху.

– Судя по результатам предварительного обследования вашего организма, его заморозка произошла, по вашему летоисчислению, либо в самом конце второго, либо в начале третьего тысячелетия после Рождества Христова. Более точную дату пока установить не удалось.

Мудров тихо икнул и задал следующий вопрос:

– А с того времени, как я замёрз, сколько лет прошло?

– Чуть больше десяти тысяч, – просто ответил Потомок.

Адам Александрович громко расхохотался.

– Ты идиот или старый маразматик? Хочешь сказать, что я пролежал в сугробе десять тысяч лет и при этом хорошо сохранился?

– Вот именно. Я же вам сказал, случай почти уникальный, – подтвердил урод. – Мы восстановили все функции вашего организма без особых проблем и достаточно быстро. Сейчас вы абсолютно такой, каким были в тот день, когда оказались под снегом. Разве что волосяной покров с тела пришлось удалить. Он в высшей степени негигиеничен. Ну и пальцы на правой ноге у вас новые. В остальном для вашего тела сегодня наступил следующий день жизни, будто она не прерывалась. В отношении разума, конечно, дела обстоят гораздо сложнее. Но об этом поговорим позже. Сейчас вам надо расслабиться и ещё немного поспать. Чтобы никакие мысли и негативные эмоции не тревожили, мы ввели в организм специальный препарат. Буквально через пару минут вы крепко заснёте, а завтра проснётесь совершенно окрепшим.

– Не хочу больше спать. У меня к вам много вопросов.

– Завтра поговорим. У нас вопросов не меньше. Однако долго общаться с вами наедине мне запрещено. Завтра здесь соберется небольшой консилиум. А пока желаю вам приятного сна.

Мудров хотел ещё что-то возразить, но не успел. Он мгновенно отключился и затих, ровно дыша. Сон был глубоким и безмятежным. Не то чтобы мысли, даже раскатистый храп не мог потревожить сорокалетнего мужчину спортивного телосложения с лицом и фигурой как у Алена Делона, начисто выбритого и продезинфицированного.

Обыкновенный среднестатистический по всем меркам, если не считать незаурядную внешность, мужчина, который накануне провел бурную ночь со своей подругой, а теперь вдруг узнал о том, что с тех пор минуло десять тысяч лет, спал как младенец.

5

Адаму Александровичу приснился бурный секс с кадровичкой. Вот уж её он точно никогда не хотел…

С этой мыслью Мудров очнулся.

– С добрым утром, страна, – вымолвил он по привычке, открыл глаза и похолодел, вспомнив, где находится и сколько ему лет.

На этот раз он увидел над собой сразу четыре абсолютно одинаковые рожи. Отличить, какая из них вчерашняя, не представлялось никакой возможности. Все были в равной степени страшны.

– Уроды, – тихо прошептал Адам Александрович, намереваясь вновь впасть в забытье.

– Мы не уроды, – заверил его один из четырех и добавил: – Мы супермены, ваши прямые потомки. Нас не надо бояться.

Если бы раньше Адаму Александровичу кто-нибудь сказал, что у него будут такие потомки, он бы не поверил. Но если бы его убедили, что так непременно произойдет, то он собственноручно отрезал бы свой детородный орган, дабы подобного кошмара никогда не случилось. Впервые Мудров был готов совершить самопожертвование ради будущего человечества, которое настало без его участия. Опоздал…

Мудров пошевелился и понял, что его положение не изменилось.

– Развяжите меня, – потребовал он таким уверенным начальственным тоном, словно давал указание кому-то из своих сотрудников. С ними-то он никогда не церемонился.

– Сейчас мы вас развяжем, – пообещал один из четверых, вероятно, главный. – Но сначала мы должны вас кое о чём предупредить.

– Предупреждайте, – согласился Мудров, памятуя, что с террористами не следует пререкаться.

– Во-первых, пока вы спали, мы провели ещё один диагностический осмотр. Организм полностью восстановился. Вашему физическому и психическому здоровью ничего не угрожает. Вы даже хорошо адаптировались к местному микроклимату,– обрадовал Главный.

Мудров только сейчас почувствовал, что в комнате царит затхлый запах, как на мусорной свалке. Накануне он этого не заметил. Может быть, обоняние только теперь вернулась? «Они окна не открывают что ли»?

А если он не в доме, а на космическом корабле? Прошло десять тысяч лет. С ума можно сойти…

– Во-вторых, вам не следует нас опасаться, – продолжал Главный. – Скорее вы для нас представляете определенную угрозу, поскольку ваша психика ещё не полностью исследована, а первичные признаки свидетельствуют о значительной степени агрессивности. Я бы даже сказал – запредельной степени. Поэтому считаю своим долгом предупредить, хотя в нашем обществе насилие неприемлемо, – при малейшем проявлении с вашей стороны агрессивных намерений мы будем вынуждены применить методы физического воздействия.

– По морде что ли дадите? – неудачно сострил Мудров.

– Нет, мы обездвижим вас другим способом, – заверил Главный. – Он тоже может быть болезненным. Поскольку к таким средствам мы давно уже не прибегаем, за последствия я не ручаюсь.

– Бузить не буду, – пообещал Мудров, подумав про электрошокер и резиновую дубинку. Если бы он знал, какими методами обездвиживают в этом не терпящем насилие обществе, то наверняка бы так не храбрился.

– Хорошо. Мы рассчитываем на ваше благоразумие, поэтому освобождаем вас.

Ремни на запястьях расстегнулись сами собой. Куда-то исчезли, словно и не было. Мудров сел на кровати и потянулся. Никакой боли в теле не ощущалось. Четверо, чуть отойдя в сторону, взирали на него с нескрываемым любопытством, словно разглядывали диковину. Он ответил тем же.

Главный протянул ему пижаму, которую комкал в руках.

– Прикройте свое тело, – попросил он. – Некоторые его анатомические особенности нас смущают.

Урод выразительно посмотрел на возбудившийся во сне член Мудрова. Остальные тоже разглядывали эту «особенность», как показалось Адаму Александровичу, с завистью.

– Вы что, бабы? – удивился Мудров.

– Нет, мы не бабы, а супермены, – ответил Главный, – но строение наших тел несколько изменилось по сравнению с вашим. Ваш нижний рудимент вызывает у нас некоторое беспокойство и опасение.

У Светки и у Таньки его «рудимент» никогда не вызывал никаких опасений. Не особенно велик, зато крепок и неутомим.

Адам Александрович слез с кровати. Быстро оделся. Пижама пришлась в самый раз, а тапочки оказались мягкими и удобными. Захотелось спереть их домой.

О каком доме можно думать, когда прошло десять тысяч лет? Мысль о том, что от его городской квартиры и дачи наверняка не осталось никаких следов, огорчила. Сколько вложено бабла в эту чёртову дачу! Сколько памятников архитектуры пришлось загубить, чтобы достроить двухэтажный особняк на берегу Ладоги с сауной и бассейном, как у людей. Всё пошло прахом. Ради чего старался? А квартира в Питере: три комнаты, кухня, джакузи, два сортира, эксклюзивная мебель, навороченная ауди и видео техника, электрическая духовка с конвекцией, кофеварка для молотого капсюльного кофе, супердорогой аэрогриль, который позволяет жарить с помощью горячего воздуха, поэтому блюда получаются хрустящими снаружи и нежными внутри! А домик на Кипре – скромный, всего за триста пятьдесят тысяч баксов, в километре от моря, но такой уютный!

Интересно, когда чиновник попадает в рай, ему предоставляют эквивалентную недвижимость или поселяют в какой-нибудь хижине на общих основаниях? А может чиновник попасть в рай?

Может, если у него хватит бабла! Подкупить Бога нельзя, но Он много не требует, достаточно покаяться. Бог милостив, простит грешника. А уж с ангелами в раю всегда можно договориться. В этом Мудров не сомневался. Он не верил в Бога, но был уверен, что с сотрудниками его аппарата найдет общий язык. И с этими уродами тоже сумеет поладить…

Между тем, Главный продолжал вещать:

– Мы перевезём вас в другое помещение, где создали более привычные для вашего времени условия и даже приготовили небольшой сюрприз…

– Я есть хочу, – перебил его Мудров.

– С питанием возникли проблемы, – признался монстр. – Диетологи никак не могут подобрать и синтезировать подходящие для вашего организма продукты. Так что некоторое время придется кормить вас во сне.

– Почему во сне? – удивился Мудров.

– Чтобы лишний раз не травмировать вашу психику, – пояснил Главный. – В тех же целях прошу предоставить возможность завязать глаза на время транспортировки.

– А это зачем?

– Тоже, чтобы не шокировать вас. Вы не первый размороженный, с кем мы имеем дело, поэтому наши специалисты предусмотрели некоторые меры предосторожности в ваших же интересах.

Последняя новость Мудрова обрадовала.

– Вы ещё кого-то откопали?

– Да.

– Хочу их видеть.

– Всему свое время. Такая возможность вам представится. Те двое, которых нам удалось оживить до вас, не прошли адаптацию. Первый умер от инфаркта сразу, как только открыл глаза и увидел нашего сотрудника. Второй сошел с ума, когда его перевозили из медицинской лаборатории в специально приготовленные апартаменты. Сейчас оба в реанимации. Мы обязательно организуем встречу, как только приведём их в норму.

Один из ассистентов подкатил инвалидную коляску, мало чем отличавшуюся от тех, что были в его время. Мудров послушно уселся в неё и позволил завязать глаза. Непонятно откуда взявшиеся ремни приковали запястья к поручням.

В том, что десятитысячелетнего старца перевозили из одного помещения в другое в инвалидной коляске, не было ничего обидного.

6

Его долго везли по коридорам, потом подняли в лифте и снова везли по коридорам. Наконец остановились и закатили в помещение с такими же неприятными запахами, что и в лаборатории.

Когда с глаз сняли повязку, Мудров обомлел.

Тюремные камеры, в которых содержат проколовшихся чиновников его ранга, в сравнении с этим убогим жилищем, выглядели более уютными и комфортабельными. Однажды Мудрову по недоразумению пришлось провести сутки в элитной одноместной КПЗ, о чём он вспоминал с содроганием сердца. Там были изолированный умывальник, душ и туалет. В комнате – полуторная кровать с теплым одеялом и свежими простынями, мягкий диван, кресло на колёсиках, покрытый зеленым сукном дубовый стол, магнитофон, телевизор и кондиционер, холодильник. В этом узилище, по габаритам и планировке абсолютно идентичном предыдущему, в красном углу стоял антикварный аналой, в противоположном углу – унитаз без крышки. Возле одной стены лежал надувной матрас со стеганым одеялом, у другой стены стояла больничная тумбочка, возле неё – грубо сколоченный табурет. На тумбочке сидел здоровенный лысый котяра породы сфинкс, а над ним висела репродукция знаменитой картины Казимира Малевича.

Четвероногий друг по несчастью удостоил Мудрова жалобным взглядом, в котором читались невыносимые душевные муки. Адам Александрович ответил тем же. Он терпеть не мог никакой живности, особенно не любил собак и кошек. Один из них был здесь лишним, однако, в отличие от сопровождавших монстров, эта сморщенная скотина напоминала о прошлом, да и выглядела куда симпатичней.

«С котом придется поладить, но если будет срать где попало, удавлю», – подумал Мудров.

Котяра, словно прочитав его мысли, спрыгнул на пол, подошёл с опаской, ласково потёрся о ногу, потом запрыгнул на унитаз и демонстративно пустил в него горячую струю.

«Поладим», – подумал Мудров.

– Это и есть наш сюрприз, – сообщил Главный, указав на кота.

Вместе с Главным в комнату вошёл еще один урод. Двое по пути куда-то исчезли.

– А получше номера у вас нет? – поинтересовался Мудров, ещё раз окинув комнату потухшим взглядом. Только сейчас он обратил внимание, что противоположная от двери тёмная стена скошена под острым углом и в отличие от остальных, похоже, стеклянная.

– Поверьте, это одно из лучших жилых помещений во всей пирамиде, – стал оправдываться Главный. – Когда наступит утро, вы сможете любоваться из окна великолепным пейзажем. Кроме того, мы постарались воссоздать меблировку, характерную для вашей эпохи, и даже доставили из хранилища раритетов этот шедевр древнерусской живописи.

Он указал рукой на картину.

– Это подлинник, картина вашего знаменитого современника Леонардо Буонарроти, называется «Окно в Космос».

– Но это же «Чёрный квадрат» Малевича, на мой взгляд, самое тупое и наглое произведение авангардного искусства, породившее огромное количество обсуждений и различных домыслов, – возмутился Мудров. – К тому же, наверняка, всего лишь одна из многочисленных копий, потому что оригинал хранится в Третьяковской галерее. Его примерная стоимость в моё время, согласно исследованиям аукциона Sotheby’s, составляла от одного миллиарда двухсот сорока миллионов до одного миллиарда пятисот миллионов рублей, хотя картина не продавалась.

«Всё-таки полезно спать с болтливыми искусствоведшами, – подумал Мудров. – Общение с ними даже в постели расширяет кругозор».

Он вспомнил свою давнюю приятельницу, работавшую в Эрмитаже и просвещавшую его в перерывах между сексуальными упражнениями. Конечно, и без её помощи Мудров знал о Леонардо да Винчи, Микеланджело Буонарроти, Казимире Малевиче и много ещё о ком. Но его знания, почерпнутые из популярных источников, были поверхностными, а Ника, миниатюрная блондиночка со вздернутым носиком и попкой с кулачёк, их углубляла и расширяла. Поэтому он с ней дружил много лет, регулярно водил в дорогие рестораны и трахал старательно, хоть и не любил низкорослых и костлявых худышек.

– Вам, конечно, виднее, но наши специалисты придерживаются другого мнения, – вежливо возразил Главный.

«Наверняка этот тип большой начальник, скорее всего хозяйственник, далекий от искусства, – подумал Мудров. – Даже провинциальные управленцы нашего времени в сравнении с ним – энциклопедисты».

Адам Александрович поймал себя на мысли, что оценивает происходящее со своей колокольни, не учитывая громадный временной отрезок, который отделяет его эпоху от этой. Десять тысяч лет! Уму непостижимо! Сколько за это время произошло всяких событий, сколько утрат! Как много имен древнегреческих и древнеримских художников знает он? Может два или три, не больше, да и то путает их с именами философов и других знаменитостей. А древнеегипетские интеллектуалы? Что известно о них? Ничего…

Сведений об античности и средневековье сохранилось мало, потому что в те времена писали по большей части на бумаге и на пергаменте, материалах недолговечных. Но в его-то время уже появились мощнейшие компьютеры, электронные носители памяти, на которые заносили всё, что было известно о прошлом, и ещё множество всякой чепухи. Куда всё подевалось? Неужели потомки не смогли сберечь то громадное культурное наследие, к сохранению которого и он был причастен, хотя, в основном, заботился об улучшении своего личного благосостояния. Но были же и бескорыстные идеалисты, пахавшие от зари до зари не за «откаты» и гонорары. А он их гнобил, заставлял подписывать подложные документы. Слабаки ломались, кое-кто сопротивлялся как умел, переходил на низко оплачиваемые должности или вовсе увольнялся. В нём впервые заговорила совесть, голоса которой раньше никогда не было слышно. Она словно проснулась вместе с ним после многотысячелетней спячки и, как смертельно опасный вирус, проникла в примитивный организм, ослабленный долгим бездействием. Тем донкихотам удалось тогда кое-что сохранить в его родном городе. А по всему миру сколько было таких? Не так уж много, но благодаря этим мечтателям и романтикам, вопреки таким, как он, деловым людям, уцелели некоторые абсолютно бесполезные и даже убыточные для бизнеса объекты культурного наследия всемирного значения. Неужели теперь всё кануло в лету? Не может быть! Этого не может быть, потому что не может быть никогда. Эти сморщенные козлы вовсе не человеческие потомки, а пришельцы, захватчики, оккупанты, поработители, фашисты…

– Уважаемый Предок, мы очень ценим ваше мнение о нас и заинтересованы получить как можно больше информации о вашем времени, но не надо горячиться. Отдохните, освойтесь, поиграйте с животным и, главное, успокойтесь, – предложил Главный, и добавил: – Что было в прошлом, того уже не вернуть. Вам придется привыкнуть к реальности.

«Сволочь! Читает мои мысли», – подумал Мудров.

Что было бы, если бы в его время все от высших чинов до последней уборщицы, включая сотрудников прокуратуры, могли бы читать чужие мысли? Жизнь стала бы невыносимой. «Полиграф» или «детектор лжи» можно обмануть. Этот прибор, используемый для синхронной регистрации параметров дыхания, сердечнососудистой активности, электрического сопротивления кожи и других физиологических проявлений с последующим представлением результатов в аналоговом или цифровом виде, позволяет оценить достоверность сообщённой информации. Однако нет никаких специфических реакций, связанных с ложью. К тому же, проведя инструментальные психофизиологические исследования и даже выяснив, лжёт человек или говорит правду, остаётся только догадываться, о чём он при этом думает. Сокровенные тайны можно выведать под гипнозом или применив «сыворотку правды», наконец, признания можно добиться под пыткой. Но этот арсенал применяется только бандитами или спецслужбами в экстренных случаях. К массовым дознаниям с пристрастием не прибегали даже фашисты. А если бы вот так, запросто, – любой подошёл к тебе, заглянул в глаза и прочитал: у кого сколько и за что взял; кому сколько отстегнул, на каких счетах и в какой стране хранятся сбережения? Желающих поступить на госслужбу сразу бы поубавилось. Вот это и есть настоящий беспредел!