Текст книги "Хочу твою невинность"

Автор книги: Матильда Аваланж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Глава 3. Неожиданный визит

В актовом зале, этом сердце колледжа, была сосредоточена вся непрестижность их учебного заведения. Хотя Аврора находила в этой крайней степени старомодности свое очарование.

Был он довольно большой – мест на двести. Допотопные деревянные кресла, на которых так неудобно сидеть, расставлены строго в ряд. Здесь вообще все этакое коричнево-желтое, деревянное – пол с узором елочкой, панели на стенах и само возвышение, которое, собственно, представляло сцену. На деревянной же рейке над сценой, сколько Рори училась в колледже, были приклеены раскрашенные фиолетовой гуашью буквы: «ПОЗДРАВЛЯЕМ С ПРАЗДНИКОМ!». Наверное, это было очень удобно: буквы относились ко всем праздникам в принципе, и не надо было заморачиваться и красить и вырезать их по-новому к очередному торжеству.

В общем, выглядел зал настолько убого, что это было даже мило.

И сейчас он под завязку был забит студентами, которые заняли не только сидячие места, но и стояли в проходах – духота и галдеж стояли страшные! Аврора и Розали постарались пристроиться поближе к выходу, но куратор, как нарочно, пропихнул их в самую толкучку, практически к сцене.

Причина собрания была немножко интересна Рори, и совсем не интересна Роз, о чем подруга не преминула сообщить так громко, что удостоилась гневного окрика куратора и сдавленных смешков одногруппников.

Относительная тишина была установлена в зале на удивление быстро, после чего на сцену торжественно взошла директор колледжа госпожа Эльса Аувинен.

По всему выходило, что директором колледжа должна была быть какая-нибудь престарелая миссис, увлекающаяся вязанием и содержащая в своем доме двадцать кошек, но нет. Эльса Аувинен являлась роскошной блондинкой в самом соку с пышными обольстительными формами, с подчеркиванием которых она порой перебарщивала. Например, однажды директор явилась на работу в трикотажной белой кофте, так плотно обтянувшей ее бюст, что в тот день стены чуть ли не дрожали от бурных и нецензурных обсуждений учениками ее прелестей.

Учащиеся колледжа считали Аувинен неплохим директором хотя бы потому, что ей было абсолютно наплевать и на них и на колледж в целом. А вот ее дочку Кристу, которая была ровесницей Авроры и училась с ней в одной группе, откровенно недолюбливали и, честно говоря, было за что. Розали, не стесняющаяся в выражениях, так вообще один раз прямо в глаза назвала Аувинен-младшую «маленькой лживой сучкой», за что была подвергнута ужасному наказанию. Ее заставили до блеска отскрести аудиторию по химии, от которой уборщицы шарахались, как от огня. Если б Аврора не помогла подруге, то Роз неделю там копалась. А так они справились за три дня.

– Друзья мои! – между тем начала директриса и Аврора обратила внимание, что выглядит она до крайности возбуждённой. – Все вы имеете честь обучаться в колледже, который носит имя нашего славного земляка Тиудора Адафанса! Наше учебное заведение во всех отношениях замечательное, и, тем более, единственное во всем городе. Но сейчас оно нуждается в помощи! Мы просили у городской администрации выделить средства на улучшение здания, однако, увы, всегда получали в ответ отказ. Честно говоря, ситуация складывалась плачевная, так как колледж требует капитального ремонта. Однако, к счастью, нашелся человек, который хочет проспонсировать нашу горячо любимую альма-матер! Господин Гэбриел Франсон готов выделить средства, чтобы не только сделать капитальный ремонт и оснастить колледж современнейшим оборудованием, но и провести полную реорганизацию и превратить его в элитный пансион, способный конкурировать с лучшими учебными заведениями страны!

Судя по не отягощенным мыслительными процессами лицам половины студентов, они в принципе не поняли, о чем директриса только что поведала. Вторая половина, очевидно, вникнув в смысл ее слов, радостно загигикала, захлопала руками и затопала ногами. Кажется, им хотелось учиться в элитном пансионе.

А Рори подумала, что после этого оглушающего визга она бы на месте Гэбриела заявила, что берет свои слова обратно и уезжает из города первым же рейсом. Вообще новость оказалась действительно интересной, а стечение обстоятельств любопытным. Неужели брат приемного отца действительно хочет вложить кругленькую сумму в колледж?

– На всю голову отбитый дядечка, – заметила Розали и тут обратила внимание на фамилию. – Слышишь, Аврорка, Франсон? Не родственничек твой случаем?

– Это брат отца, – мило улыбнулась Рори, с удовольствием глядя на вытянувшееся лицо Роз. – Мне он, получается, дядюшка. Правда, неродной, но мои родители всячески любят подчеркивать, что с тех пор, как я вошла в их семью, узы меж нами крепче родственных.

– Дядя миллионер, умереть не встать! И ты молчала! – живо отреагировала Розали. – А он сильно старый? Может, пока суд да дело, он двинет копыта и оставит вам наследство?

– Я сама про него недавно узнала, – пожала плечами Аврора. – Отец с ним в контрах, поэтому на наследство рассчитывать не стоит. Так же, как и на то, что он двинет копыта…

Роз с искренним сожалением покачала головой, а Аувинен тем временем, заговорщицки понизив голос, продолжила со сцены:

– На самом деле я сказала вам не совсем правду. Господин Франсон еще не принял по поводу нашего колледжа окончательное решение. Он хочет посмотреть на нас – достойны ли мы его доверия? Господин Франсон, выйдите, пожалуйста, сюда! Я хочу познакомить вас с нашими учениками!

Рори с удивлением поняла, что ее новоявленный родственник все это время находился в зале – скромно сидел с самого краю первого ряда. По просьбе директрисы он действительно поднялся на сцену, чуть улыбаясь, весь такой располагающий к себе и приятный, ни дать ни взять добренький дядюшка, очень положительный и правильный персонаж. В какой-то момент Авроре показалось, что Гэбриел заметил ее в толпе, улыбнулся и легонько кивнул лично ей, но это вряд ли.

И вот что странно, стоило ему взойти на сцену и остановиться рядом с Аувинен, в зале вдруг воцарилась гробовая тишина, какой на памяти Авроры тут не было тут ни разу, даже когда какой-то прогрессивный приезжий психолог, не разобравшись, бедный, куда его занесло, решил показать ученикам колледжа ролик о половом воспитании.

– Мать моя! – сдавленно прошептала рядом Роз. – И это твой дядюшка? А прикинут-то как, мои глаза! Костюмчик от Умберто Манци, уж поверь, у меня на такие вещи взгляд наметан! Знаешь, сколько одна его рубашечка стоит? Да ему нашу шарагу со всеми потрохами купить, как чихнуть! Заверните мне его, я беру…

Как правило, Розали нравились томные накачанные красавчики с рельефными торсами и длинными волосами, поэтому ее реакция была очень странной, о чем Аврора подруге и заявила.

– Да ты посмотри! – горячо возразила Роз. – Такое ощущение, что он тебя сейчас трахнет одними глазами. Ходячий секс! Вон Аувиненша как перед ним млеет! Уже потекла, наверное, бедняжка…

Заявления подруги были грубыми и провокационными, Аврора с интересом присмотрелась к Гэбриелу Франсону повнимательнее, однако секса в его глазах не увидела. Зато обратила внимание на кое-что другое. Пока дядюшка мягко улыбался и приятным голосом отвечал что-то директрисе, его темно-синие глаза оставались холодными и колючими, как толстый лед над поверхностью бездонного озера. И где-то на самом-самом дне этого озера Рори почудилась не просто насмешка, а злой и откровенно издевательский оскал.

А еще Аврора не могла не согласиться с Розали по поводу директрисы: рядом с дядюшкой Эльса Аувинен краснела и глупо улыбалась, попутно пытаясь уверить его в том, что ему у них понравится, он своих денег не пожалеет и вместе они сделают общее благое дело, превратив колледж имени славного Тиудора Адафанса в престижнейший вуз страны!

– Нисколько в этом не сомневаюсь, – тонко улыбнулся Гэбриел, окинув цепким взглядом ряды с ковыряющимися в носах студентами, для которых он в своем безупречном черном костюме явно был кем-то вроде инопланетянина.

На этой многообещающей ноте сцену, как, собственно, и актовый зал, он покинул, причем у него получилось это сделать совершенно беспрепятственно – толпа потных, изнывающих, что остались без большой перемены, студентов расступалась перед Гэбриелом сама собой. Директриса после его ухода разорялась еще минут десять в том ключе, что они смогут, они должны показать, должны доказать, должны стать лучшими, должны понравиться господину Франсону и тогда всем будет большое-пребольшое счастье.

На этой позитивной ноте уже начавших нехорошо волноваться по поводу затянувшегося собрания учащихся колледжа и отпустили – как раз под звонок на следующую пару.

К этому времени оставшаяся без завтрака и пирожка Рори оголодала настолько, что, бессовестно отпросившись прямо в средине занятия, спустилась в буфет. Пирожки к этому времени там, увы, кончились, и из съестного остались только чипсы с таким ядовитым составом, что хоть святых выноси. Но Аврора была такой голодной, что решила все-таки рискнуть своим здоровьем и чипсы приобрела.

Остаток учебного дня прошел на удивление спокойно во многом, наверное, благодаря тому, что Скуиллер Батч в компании ее братца и остальных своих подпевал в колледж сегодня явиться не соизволил. А Розали, которой Аврора поведала историю со скрытыми камерами в крючках, и вовсе махнула рукой:

– Пфф! Делать Батчу нечего, как к тебе цепляться! Он с Чада за камеры спросит, и правильно сделает! Этому уродцу давно пора морду набить! Как у них вообще, интересно, мозгов хватило придумать такой сложный план со спрятанными камерами? И где их взяли?

– Это Чад придумал, я уверена! А достать такие штуки сейчас не проблема – в интернете все, что угодно можно заказать. Мне сколько раз реклама выскакивала!

– Чад тупой, как пробка!

– Но при этом очень хитрый, – заметила Рори, с отвращением добавив. – И на сексе помешанный…

– Довольно парадоксально, что он помешан на том, чего у него никогда не было и не будет! – Роз захохотала так злорадно и заразительно, что Аврора присоединилась к подруге.

Последнюю пару отменили, и Аврора вернулась с занятий намного раньше, чем должна была. Мать, отец и даже Чад (который, кажется, вообще не выходил сегодня за порог), к сожалению, были дома, поэтому у нее наметился теплый долгий вечер с семьей, так как ни выступление в кабаре, ни репетиция сегодня не намечалась.

Поэтому Аврора решила посвятить большую часть вечера расчистке дорожек и, вооружившись большой лопатой, вышла в заметённый снегом сад. Это было со всех сторон верное решение – посидеть в одиночестве в своей комнате ей все равно бы не дали, а тут она и полезность для своего дорогого семейства сделает, и разомнется на свежем воздухе – красота!

Сдвинув на затылок черную вязаную шапочку, раскрасневшаяся на легком морозце Аврора споро работала лопатой, разгребая снег не только на центральных дорожках, но и на тропинках, которые вели вглубь сада. Это было совсем необязательно, зато помогало занять время. Когда она закончит, совсем стемнеет и придет время ужина. А после него уже можно укрыться в своей комнате – вряд ли ее будут дергать.

Рори так увлеклась, что аж жарко стало. Она хотела было снять бушлат, но благоразумно удержалась от этого – в одном свитере запросто можно простыть! Кстати, этот самый бушлат, в котором работала Рори, был во всех отношениях замечательной вещью. Старый-престарый, потертый-препотертый, когда-то он был частью зимнего комплекта формы приемного отца, но сейчас все нашивки и шевроны с него были бессовестно содраны. Авроре не особо хотелось надевать на себя вещь, которую когда-то носил Азриэль Франсон, но особого выбора не было. Свою собственную куртку в саду она могла испачкать или порвать. А эту хоть не жалко!

– Такое рвение к труду достойно похвалы, – услышала Рори вдруг и от неожиданности зачерпнула лопатой неприподъемную кучу снега. – Не боишься застудить связки?

Около калитки стоял новоявленный дядюшка собственной персоной. Держа руки в карманах расстегнутого черного пальто, Гэбриел Франсон улыбался так, будто не было для него счастья в этой жизни большего, чем лицезреть запыхавшуюся Аврору в старом потертом бушлате и с лопатой наперевес.

Странно, вроде приемная мать не говорила, что сегодня у них будут гости. Иначе бы она уже давно весь дом с ног на голову перевернула – Бригита отчаянно хотела не ударить в грязь лицом перед богатеньким родственником и оказать ему по-настоящему душевный прием.

– Вряд ли они в опасности – не так уж сегодня и холодно, – ответила Рори, выпрямившись и отводя со лба прилипшие к нему волосы.

– И все же я на твоем месте был более осторожен, – отозвался дядя, и Рори почудилось, что он вкладывает в эти слова какой-то свой, только ему понятный смысл. – Твои приемные родители дома?

Он так и сказал: «приемные» и Рори обратила на это внимание. Слово было бесцеремонным, никому из окружения девушки в голову бы не пришло сделать это уточнение, но именно так Рори всегда называла Франсонов про себя.

– По-моему, к вашему визиту они не готовы, – проговорила Аврора.

– Я имею одну отвратительную черту – появляться нежданно-негаданно, – доверительно сказал дядя Гэбриел, подходя к ней ближе. – Но, по-моему, в этом случае радость от встречи более живая и неподдельная…

– Или вам просто нравится заставать людей врасплох… – Рори пожала плечами и почему-то отвела взгляд.

Розали, разумеется, сморозила ерунду, когда сказала кое– что совершенно неприличное про глаза ее новоиспеченного дядюшки, но в одном она была права – что-то в них было. Что-то такое… Слишком чистые, яркие и пронзительные. Ему хотелось верить. Хотелось довериться и выложить всю свою подноготную. И это внушало неприятное чувство уязвимости.

– Почему бы и нет? – Гэбриел усмехнулся уголком рта. – Как ты там пела в своей балладе? Чьи помыслы чисты, а сердце светло, навадник с пути не собьёт, а остальным туда и дорога, не так ли? Забавное, кстати, слово «навадник», старинное. Знаешь, что оно означает?

– Подстрекатель, искуситель… Конкретно в этой балладе это синоним дьявола, – проговорила Аврора, не в силах оторвать от него взгляда. – Не думала, что вы знаете эту балладу…

– Мне нравится ее гармония, – заметил дядя. – Для баллады она довольно сложна, но в этом вся прелесть. Люблю все необычное, есть за мной такой грешок. Жаль, что исполнила ты ее не так хорошо, как могла бы со своими данными.

– Даже не знаю, принять это как комплимент, или наоборот, нарекание? – Рори замечание разозлило, но она изо всех сил постаралась этого не показать.

Ну, разумеется, как она могла забыть, что Гэбриел Франсон, мало того, вероятный спонсор колледжа, где она учится, так еще и крутой столичный продюсер, который, побывав вчера в кабаре, будет оценивать ее выступление с профессиональной точки зрения! Может быть, он вообще подумал, что Рори теперь будет перед ним заискивать и просить, чтоб он занялся ее продвижением?

– Как комплимент, разумеется… – он приблизился к ней еще на несколько шагов, не отрывая темно синих глаз, и ей вмиг сделалось не по себе. – Зато мне понравилось твое платье с самодельными крыльями. Так по-провинциальному трогательно. Ты действительно была похожа в нем на ангела… Рыжеволосого ангела. Хотя я всегда полагал, что они все поголовно блондины, как считаешь?

Его взгляд… И эти слова про ангела…

Она ощутила приступ дурноты. Где-то в глубине сознания, глубоко-глубоко внутри Аврора различила едва слышное пение, действительно напоминающее хрустальные голоса ангелов. Испуганных ангелов, которые заблудились в кромешной тьме…

– Я провожу вас в дом! – резко перебила Аврора и отвернулась, избегая смотреть на этого странного человека с его странным разговором.

В то же мгновение все смолкло, так же, как без следа схлынуло отвратительное чувство обреченности, несколькими секундами раньше заполнившее Аврору – целиком, без остатка.

Что это было?! И было ли вообще?

– Буду бесконечно тебе благодарен, – донеслось из-за спины.

Нужно было видеть вытянувшиеся лица приемных отца и матери, когда вслед за Рори в прихожую ступил Гэбриел, улыбающийся так обаятельно и просто, что Аврора засомневалась – был ли в действительности этот короткий и мутный разговор на расчищенной ею от снега дорожке, ведущей от ворот к крыльцу?

Но надо отдать Франсонам должное – они справились с собой довольно быстро и их лица засверкали радостными, искренними улыбками. Азриэль кинулся к брату обниматься, а Бригита принялась причитать, что он не сообщил заранее о своем визите, и у нее не убрано, и ужин приготовлен самый простенький, а она хотела угостить его чем-нибудь эдаким, изысканным!

На это Гэбриел заявил, что изысканное его, наоборот, утомило, и он будет рад самой простой пище, а, главное, тихому и уютному вечеру в теплом кругу семьи брата. В этих словах прозвучала такая откровенная издевка, что Аврора тихонько покачала головой, видя, что Франсоны приняли все за чистую монету.

А после ее приёмная мать развила такую бурную деятельность, что Аврора только диву далась. Под ее чутким руководством Рори быстренько прошлась с влажной тряпкой по гостиной, затем сбегала в магазин за сыром и миндалем, а затем была на подхвате, когда Бригита на скорую руку готовила свое коронное блюдо – миндальный пирог с черникой.

Рори и оглянуться не успела, как оказалась за накрытым к ужину столом напротив самого дядюшки Гэбриела, который не уставал нахваливать кулинарные способности ее приемной матери. И похвала эта, надо сказать, была Бригитой заслужена на сто процентов: из совершенно обычных продуктов она за какие-то двадцать минут соорудила самые что ни на есть аппетитные закуски, не хуже, чем из кухни самого изысканного ресторана – не только по виду, но и на вкус.

Приемные родители лисами крутились вокруг Гэбриела, подкладывая ему лучшие куски и окружая гостя трогательной заботой, что на его месте Аврора бы прослезилась от такого проявления семейственности. Отец (который не далее как вчера называл брата уродом и сволочью) с умилительной ностальгией вспоминал моменты из их детства и юности, а мать не уставала интересоваться нынешней жизнью деверя. Проняло даже Чада – он выступал на подпевках у матери с уточняющими вопросами и простодушными восхищениями.

Но несмотря на четкую и слаженную работу по окучиванию столичного родственника ансамблем Франсонов, дядя Гэбриел каким-то образом поворачивал разговор так, что не сообщал о своей жизни практически ничего, в то время, как приемные родители рассказывали о себе все. Дядя обмолвился только, что у него свой продюсерский центр, но это не единственный его бизнес. Рори испугалась, что, почуяв тут выгоду, мать станет намекать, что «а вот Авророчка у нас поет, она такая талантливая, такая талантливая», но Бригита молчала. Очевидно, пение Авроры в «Звездном ветре» ее полностью устраивало.

Как оказалось, дядя Гэбриел принес с собой бутылку вина (хотя, когда Рори увидела его у калитки, никаких свертков у него не было, и в руках он ничего не держал), которое Бригита решила подать к десерту.

Приборы – то есть пузатые бокалы на тонких ножках, она поставила перед всеми, включая Чада, но Аврору обошла стороной.

– Мне кажется, ничего плохого не случится, если девочка выпьет бокал хорошего вина, – обратил на это внимание Гэбриел. – Элуа Ланри, 1964 года, лимитированная серия. Из-за плохих урожаев и нашествия филлоксеры в тот год было выпущено всего четыреста бутылок. Эксперты оценивают его вкус как божественный… Сорок тысяч крон за бутылку.

– Сорок тысяч крон? Да ты рехнулся! – воскликнул Азриэль с благоговением.

– Спасибо… дядя Гэбриел, но я не хочу, – перебила Рори, искоса взглянув на приемную мать, которая как ни в чем не бывало, раскладывала по тарелкам черничный пирог.

Промолчи, пожалуйста! Ведь тебе нет необходимости комментировать, действительно нет! Аврора отказалась, добрый дядюшка не стал настаивать – инцидент исчерпан, ведь так?

– Ах, Гэб, дорогой, если бы ты знал, то, конечно же, согласился, что этой девушке нельзя давать в рот и капли спиртного, – проговорила приемная мать, скорбно поджав губы.

Закусив губу, Аврора до боли стиснула пальцы под столом, на коленях, застывшим взглядом уставившись в свою тарелку. Из аппетитного, исходящего ароматным черничным соком куска полезли жирные черные жуки.

– У девочки дурная наследственность, ведь ее родители были алкоголиками! – обращаясь только к дяде, проговорила Бригита, но за столом было четко слышно каждое ее слово. – Известная в Гарвен-Гроув семейка – там такой притон был, вся округа к Азриэлю жаловаться бегала! Пили беспробудно, да и ходили к ним всякие… Я даже не удивлюсь, если мамаша ее не от муженька своего непросыхающего родила, а от кого-нибудь из собутыльничков! Поговаривают, она со всеми путалась, кто пузырёк ей ставил! А потом и сбежала с очередным своим хахалем! Я еще удивляюсь, как при такой-то мамочке Аврора родилась не дауном. Если честно, мы долго боялись отклонений в развитии, да и сейчас регулярно проверяем ее у врачей. При таких-то генах!

В ушах шумела кровь, и она никак не могла сделать вдох.

С прилипшим к горлу дыханием Аврора хотела подняться из-за стола, но все было, как в тумане. Не рассчитав движение, Рори случайно зацепила скатерть и та резко дернулась за ней. Открытая бутылка Элуа Ланри, лимитированная серия урожая 1964 года, опрокинулась на белоснежное полотно и разбилась, обагрив его рубиновой жидкостью, источающей терпкий запах чернослива и ванили.

В свете этого трагического события о принадлежавшей Авроре тарелке с пирогом, которая шлепнулась на паркет, разлетевшись вдребезги, можно было даже и не упоминать.

– Что ты наделала, дрянь? – закричала Бригита Франсон в ужасе. – Ты разбила бутылку за сорок тысяч крон! Сорок тысяч крон, ты хоть это понимаешь, идиотка безрукая? Я тебе говорила, Гэб, говорила, что у нее плохие гены? Полюбуйся, полюбуйся на нее! Вся в своих папочку с мамочкой! Мы же теперь не расплатимся с твоим дядей, слышишь, гадина?

Шум в ушах становился громче, и Рори слышала причитания приемной матери отдаленно, как сквозь вату.

– Извините, – сказала она невпопад и повторила. – Извините!

И, больно ударившись локтем о ручку двери, бросилась из гостиной прочь.

Практически не соображая, что делает, Аврора в одной тонкой майке и джинсах выбежала на крыльцо и, обняв себя руками, невидящими глазами уставилась в сплетение голых ветвей тонущего в ранних сумерках сада. Эти ветки казались ей колючими, крючковатыми, похожими на заросли дремучего леса, какую-то фантастическую изгородь, непроходимый забор, окружающий мрачный заколдованный замок, из которого нет выхода.