Текст книги "Тетя Ася, дядя Вахо и одна свадьба"

Автор книги: Маша Трауб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Слушай, он столько говорит, что уши болят! Да? – повернулся Рафик к тете Асе.

– Конечно, Рафик. Все же знают, что ты лучше водишь! – подтвердила тетя Ася.

– Я тоже говорю. Но не чепуху всякую! Зачем я буду сплетни пересказывать? Леванчик, как баба, все расскажет, что надо и не надо! Он хуже моей Софико! У той рот не закрывается, хоть заклеивай!

– Мы здесь выйдем! – остановила его тетя Ася.

– Зачем здесь? Я вас к морю подвезу! – обиделся Рафик.

Он действительно подвез их к пляжу – разве что на песок не заехал – и гордо развернулся, чтобы все видели, как песок летит из-под колес.

Нина прекрасно помнила этот пляж. Здесь всегда были самые большие волны. Мама запрещала ей заходить в море глубже, чем по щиколотку. Каждый год здесь обязательно кто-нибудь тонул, что не мешало местным жителям ходить на это место и уж тем более не останавливало детей, которым, конечно, обязательно рассказывали в подробностях, как в прошлом году утонул мальчик, а два года назад – девочка, которые не послушались мам.

Море было таким же, как в Нинином детстве – мутным, темным, без дна, с большими волнами и кусками деревьев, которые плавали почти у берега. Точно так же между отдыхающими ходили бабушки и продавали семечки, кукурузу, сладкие палочки, пироги. Нине очень хотелось купить сразу все, но мама никогда не разрешала. Так же отчетливо она помнила, как сидела на гальке – крупной, острой, пытаясь найти удобное положение, что было в принципе невозможно.

Сейчас здесь стояли лежаки – так плотно, что можно было задеть рукой соседа. Нина легла с ощущением, что все-таки что-то не так. Не так, как должно быть. Она зажмурилась и резко открыла глаза. Так и есть. Все лежаки стояли «лицом» не к морю, а в противоположную сторону. К солнцу. И все лежали, глядя не на водную гладь, а на людей, которые шли по дорожке на пляж. И никто, никто не повернул лежак к морю, хотя солнце лишь слабыми лучами пробивалось сквозь тучи. И никто не сдвинул лежак подальше, туда, от дороги, хотя места было достаточно.

Нина посмотрела на тетю Асю, которая в это время беззлобно ругалась с соседкой – женщиной своих лет. Та грызла семечки, бросая шелуху прямо на гальку. Рядом с женщиной сидела маленькая девочка и сосредоточенно какала на гальку. Прямо на уровне лица тети Аси. Тетя Ася, собственно, и голову подняла, поскольку розовая попка закрыла ей жалкий лучик света.

– Какай, какай, золотце, – успокоила женщина девочку и сплюнула шелуху. От порыва ветра шелуха отлетела прямо на тети-Асину щеку.

– Нет, ну что ты делаешь? – подскочила крестная. – Ты не у себя во дворе! Кто убирать будет? Почему твоя внучка какает мне на голову?

– Что ты кричишь? Захотел ребенок какать, что я должна ей сказать? И где твоя голова и ее попа?

– Вот что ты за человек? Я тебя по-хорошему прошу, убери!

– Сейчас, она покакает, я уберу. Видишь, ребенок тужится!

Девочка лет трех действительно застыла, покраснев.

– Не пугай мне ребенка! – Женщина тяжело встала с лежака, загородив собой ненаглядную внучку.

Ребенок в это время покакал так, что повернулась не только тетя Ася, но и другие соседи по лежакам. Девочка аккуратно переступила кучку и снова присела. И сделала еще одну. Потом опять переступила и накакала уже на чье-то полотенце.

– Слушай, у нее понос, а ты тут семечки грызешь! – сказала тетя Ася, внимательно разглядывая кучку.

– Ты считаешь? – Женщина бросила семечки и с интересом уставилась на какашки.

– Ты посмотри! Она же больная у тебя! Вези ее в больницу, пусть ей капельницу сделают!

– А ты врач? Нет? А кто у тебя врач?

– Я Вахтанга знаю!

– Хорошо. Раз ты говоришь, что надо в больницу, то повезу. Тинико, красавица, хватит какать, капельницу тебе ставить будем! Что ты плачешь? Что хочет моя девочка? Мороженое? Куплю тебе мороженое!

– Какое мороженое? У нее и так понос! – закричала тетя Ася.

– Если ребенок просит, я что могу сделать? Все равно капельницу поставят, так какая разница – съест она мороженое или нет?

Нина прекрасно помнила детскую больницу. Туда привозили детей на такси, на своих машинах и спокойно отдавали медсестрам. Детям, в обязательном порядке страдающим диареей в летний сезон, ставили капельницу и отправляли домой. Это считалось обычной процедурой. Если за лето ребенок хоть раз не побывал под капельницей – вот это было странным и действительно тревожным.

– Зато у них астмы нет! – шутил дядя Вахо, который тысячу раз говорил маленькой Нине, что нельзя пить воду из-под крана и тем более глотать морскую.

Это было правдой – астматиков здесь не было и не могло быть в этом влажном, липком, в принципе тяжелом климате. И все считали, что понос и инфекция, конечно, лучше, чем астма. Что такое астма, при этом не знал никто.

Нина закрыла глаза. Она любила смотреть на море, но повернуть лежак не решалась. Ей так хотелось спать, провалиться хоть ненадолго в забвение, что она быстро задремала, но от сна ее отвлекли голоса.

– Лиана! Как ты здесь? – услышала Нина голос крестной.

– Здравствуй, Ася, – ответила Лиана. – А это кто рядом с тобой?

– Так это же Нина, дочка Тамары! – воскликнула тетя Ася.

– Нина? Совсем я слепая стала. Как я могла тебя не узнать?

– Здравствуйте, тетя Лиана, – поздоровалась Нина.

Она тоже не узнала свою учительницу. Сколько же ей лет? Восемьдесят, восемьдесят пять? Неужели столько времени прошло? Нина не смогла сдержать улыбку. Она вспомнила, как в ее нотной тетради тетя Лиана писала «стаката» и «лэгата», а мама смеялась и объясняла Нине, что правильно писать «стаккато» и «легато», но только учительнице этого говорить нельзя было ни в коем случае.

– Девочка, ты поешь? – спросила Лиана. – У тебя ведь был абсолютный слух и волшебный голос. Я говорила, что тебе в опере надо петь!

– Лиана, это не у нее, – сказала крестная. – Это у Тамары. А у Нины ни слуха, ни голоса не было.

– Не может быть. Если я с ней занималась, то что-то же было?

– Нет, Лиана, это ты так Тому любила, что с Нино ее путала.

– Значит, у Нино была красивая спина!

– Э… – захохотала Ася. – У нее такая спина была, как у верблюда! Нет, как у страуса! Она голову так в плечи умела вжимать, что у нее шеи не оставалось!

– Ася, что ты такое говоришь? Ты ведь знаешь, кому я руку ставила? Кому я только руку не ставила! Значит, и у Нино хорошая рука!

– А кто это с тобой? – спросила тетя Ася, решив сменить тему и показывая на трех молодых женщин, которые суетились вокруг Лианы.

– Так мои невестки. Слушай, никакого покоя от них нет. Так устаю, как от учеников не уставала! Все время со мной, ни на секунду не оставляют. Даже в туалет одна сходить не могу!

– Лиана, это же счастье! Хорошо, что они рядом. Как бы ты одна была?

– Они меня к себе забрали! Вот когда они ко мне в гости приезжали, так хорошо было! А сейчас я от них завишу!

Нина с удивлением смотрела на Лиану, не могла от нее взгляд отвести. Она ведь даже не знала, что у учительницы есть и сыновья, и невестки, и внуки – думала, что у нее ближе Черни и Бетховена никого и нет.

Одна из молодых женщин в это время побежала за огромным зонтом с надписью «Соса Cola», который за отдельную плату врывал в гальку загорелый дочерна юноша. Вторая невестка расстилала полотенца на лежаках, а третья поддерживала Лиану. Та еле стояла, но улыбалась, равнодушно глядя на суету, которую развели вокруг нее женщины.

– Ася, посмотри, как меня нарядили! – засмеялась Лиана.

– Очень хорошо нарядили! – с готовностью подтвердила Ася. – Очень модно! Шик!

Лиана была в черном купальнике, щедро обсыпанном стразами, в розовой кокетливой бейсболке и в шлепанцах, тоже розового цвета, украшенных огромными цветами.

– Лежак мне поверни к морю, – велела Лиана одной из невесток.

Та вздохнула, но начала ворочать лежак. Повернув, она бережно уложила на него Лиану, которая продолжала улыбаться, не обращая внимания на то, что две другие невестки пытались воткнуть зонт в гальку так, чтобы лежак оказался в тени.

Нина, в каком-то порыве, встала и тоже повернула свой лежак лицом к солнцу. Лиана ей улыбнулась. Женщины посмотрели с ужасом.

– Ты мне всегда нравилась. Очень талантливая девочка была, – сказала Лиана. – И Тому я очень любила. Пусть земля ей пухом будет. А я вот, видишь, все живу. Устала очень, но живу. Ты давно не приезжала. Я знаю. Плохо это. Но хорошо, что приехала.

– Так она на свадьбу Натэлы приехала! – вступила в разговор тетя Ася. – Натэла ее свидетельницей позвала.

– Ой, не говори мне про Натэлу! Как я с ней мучилась! Никто так не мучился! Никто не знает, как я тогда страдала! Бедная девочка! Мэри ей всю жизнь испортила. Хотя как Мэри играла! Бесподобно. Не так, как играют профессионалы, конечно. – Лиана имела в виду себя. – Но играла прекрасно, с чувством. А как она сидела! Как она красиво сидела за роялем! Какая красивая спина была! Самая красивая спина, какую я видела! Талантливая была женщина! Очень талантливая! Ей нужно было выйти замуж за дирижера! А у Натэлы совсем не было слуха. Ну совсем! Как я ни билась.

Нина с Лианой лежали вдвоем напротив остальных, и на них поневоле смотрели все, весь пляж. Лиане это было безразлично. Чувствовалось, что она наслаждается ситуацией.

– Почему грустная, Нино?

– Не знаю, – вдруг неожиданно для самой себя ответила Нина. Ей и вправду было не по себе. Без всякой причины. Что-то не давало покоя.

– У тебя дети есть? Они музыкой занимаются? Кто ставит им руку? Ты же знаешь, как важно правильно поставить руку!

– Нет, тетя Лиана, детей нет, – ответила Нина.

– Лиана, вы хотели пойти купаться, – напомнила младшая невестка.

– Сейчас пойдем. Обязательно пойдем, – ответила Лиана, закрыла глаза и тут же уснула.

Три невестки стояли вокруг нее и с озабоченными лицами стерегли ее сон. Они шепотом переговаривались, решая, что делать дальше.

– Девочки, а вы почему не ложитесь загорать? – спросила у них тетя Ася.

– Нет-нет, – тут же запаниковали «девочки». Они присели на гальку рядом с тетей Асей и принялись шепотом рассказывать о Лиане. Та никак не хотела уезжать из своей квартиры в центре, сыновья еле-еле уговорили. А Лиана все об учениках волновалась – кто же им руку ставить будет, если не она? И очень независимая женщина! К тому же упрямая! Сказала нет – значит, нет! Считала, что не должна жить с сыновьями и невестками, откуда только такое придумала? И работала, пока силы хоть какие-то были. Уже с дивана не могла встать, а все детей мучила – наизусть все помнила, каждую ноту. Дети даже пугались – Лиана засыпала во время урока от слабости, но просыпалась в тот момент, когда ученица опускала локти или начинала сутулиться. Как будто она их во сне видела! Ну а потом, когда она совсем плоха стала, забрали. А то перед соседями неудобно – трое сыновей, невестки, внуки, правнуки, а доглядеть некому. Позор!

Последние два года она почти не встает с кровати – ноги совсем не держат. И тут вдруг встала, созвала невесток и сказала, что хочет пойти на пляж. И только после этого умрет спокойно. Невестки забегали. Одна побежала покупать купальник в стразах и новый халат, вторая кинулась за кепкой и солнечными очками, третья – за шлепками.

Лиана примерила купальник, кепку, шлепки, а от очков решительно отказалась. Они ее испугали. Темно, ничего не видно.

Проснулась Лиана так же неожиданно, как уснула. Улыбнулась, глядя на море.

– Ну, я пошла, – сказала она Нине.

Невестки тут же подхватили ее под руки и повели по камням. Но, зайдя в воду по пояс, Лиана не смогла плыть. Женщины держали ее под мышки и возили по воде, как делают мамы маленьких детей. Так они чередовались, передавая друг дружке свекровь, пока та не наплавалась. На берегу они бережно укутали ее в полотенце и почти на руках отнесли на лежак.

– Вот удивительно, – сказала совершенно счастливая Лиана Нине. – Я так хорошо плавала в молодости, а сейчас разучилась. Совсем не умею. Почему? Но все равно хорошо. Все, завтра можете звонить родственникам, я буду прощаться, – сказала она невесткам. – Те сразу запричитали, заохали.

– Что вы раскудахтались, как цесарки? Мне лучше знать, когда умирать. Пусть все приезжают, я хочу их увидеть. И Ику позовите, я его прощу. И учеников моих не забудьте! Да, и сегодня буду диктовать завещание, – сообщила она и снова задремала.

Младшая невестка вздохнула. Пока Лиана спала, а спала она часто, как грудной ребенок, женщины рассказывали Нине и Асе, что свекровь «сочиняет».

– Как сочиняет? – удивилась тетя Ася.

– Это она так свою творческую натуру проявляет! – объяснила младшая невестка. – Творческие люди все такие. Что с ними спорить?

Почти каждый день Лиана зовет к себе младшую невестку и диктует завещание. Очень злится, что та пишет медленно и с ошибками. Впрочем, Лиана не может разглядеть букв, но все равно уверена, что с ошибками. Старшие невестки писали еще медленнее, поэтому свекровь остановилась на младшей.

– Она «сочиняет», а мне еще ужин готовить, – тихо жаловалась младшая невестка, опасливо поглядывая на свекровь. – Говорит, что в школе сочинения писала очень хорошо, ее в пример ставили, поэтому хочет, чтобы завещание красивым было. Чтобы все читали и восхищались – какая Лиана была талантливая! Я ее спрашиваю: «Лиана, вы плохо себя чувствуете? Почему завещание пишете?» А она обижается, говорит, ее самочувствие тут ни при чем. Вот, как красиво она придумала про гроб, все ахнут, как придумала, только записать не может.

Чаще всего Лиана переписывала последний пункт – о месте захоронения. То она хотела быть упокоенной рядом с мужем, под одной плитой, то отдельно – в колумбарии, но на том же кладбище, то велела похоронить себя на отдаленном, простом и заброшенном кладбище, где была могила ее бабушки, на которую она ходила в детстве. То вдруг оставляла распоряжение развеять прах над морем… чтобы не доставлять хлопот невесткам и сыновьям по уходу за могилой, ведь все равно зарастет бурьяном. Поскольку к похоронам Лиана относилась так же серьезно, как и к выбору платья, в котором ляжет в гроб, то после очередного переписывания завещания созывала сыновей к своему «смертному одру», как она называла свою кровать, и торжественно оглашала новую волю. Потом отсылала сыновей и звала невесток, с которыми долго и подробно обсуждала фасон «гробового» платья, менявшийся в зависимости от нового сценария.

Своими похоронами Лиана была занята последние полгода. Только раз младший, любимый сын, которому жена не подала чистую рубашку, поскольку полдня писала под диктовку завещание свекрови, не то чтобы возмутился. Просто пожелал маме долгих лет жизни.

– Мама, мы быстрее умрем, пока ты умрешь! – воскликнул он.

– Будешь так говорить – прокляну! – ответила Лиана.

Больше сын не возмущался. Но когда она продиктовала младшей невестке «развеять прах над морем», та не выдержала:

– Лиана, и как вы себе это представляете?

Свекровь она очень любила. Даже больше, чем собственного мужа.

– Что ты говоришь, девочка? – удивилась Лиана.

– Я говорю, как вы себе это представляете? Дети купаются, люди лежат, а мы должны их прахом посыпать? И что я внуку вашему скажу? Бабушка Лиана улетела? И куда я его буду возить в день вашей годовщины? На пляж? Искупайся, помяни бабушку? Что вы придумали? Не буду я этого писать. Вот, видите, вычеркнула собственной рукой. И не заставите меня!

– Ты хочешь сказать, плохая идея? – спокойно спросила Лиана, глядя, как плачет младшая, надо признать, любимая невестка.

– Очень плохая. Совсем плохая, – ответила та.

– Ладно, пусть останется первый вариант. Буду лежать с мужем. И достань фотоальбом – я хочу выбрать фотографию.

– Лиана, мы же с вами ходили в ателье фотографироваться на памятник. Помните? Такая хорошая фотография получилась!

– Хорошая, только я там очень старая. Давай подберем ту, где мне пятьдесят. На юбилее. Помнишь, я тебе показывала?

– Лиана, мы же уже все решили!

– Девочка, ты хочешь быть красивой?

– Хочу…

– Вот и я хочу. Чтобы все приходили, смотрели на памятник и говорили, что я была красавицей. Если ты не хочешь меня над морем развеять, так хоть дай, чтобы я на памятнике была молодой!

– Тогда нужно брать те, где вам тридцать лет.

– Это ты правильно сказала. Неси альбом, я буду выбирать! Если бы я знала, то тогда бы сходила в ателье и портрет на могилу заказала!

– Лиана! Можно я пойду белье постираю?

– Куда твое белье денется? Вот я умру, тогда настираешься! Ты хоть понимаешь, сколько людей меня увидят? Ты хочешь позора перед родственниками? Лучше сейчас фотографию выбрать, чем потом памятник менять! Дешевле будет!

– Мы не будем памятник менять!

– Ой, девочка, ты еще молодая, а я бы половину фотографий на памятниках поменяла! Потерпи, я скоро умру.

– Лиана, я раньше вас умру! Уже обедать пора! – воскликнула невестка.

– Ты, девочка, не умрешь. Ты еще двоих сыновей родишь.

– Откуда вы знаете?

– Я знаю. Пиши. Я вот что решила. Пусть тебе отойдет верхний этаж.

– Зачем?!

– Затем, что там ремонт давно пора делать. А то дом рухнет. Крыша течет давно. А если я не напишу, твой муж никогда шифер не купит. Так что пусть делает ремонт на втором этаже. Там как раз места много.

– Лиана, умоляю, давайте вы не нам второй этаж завещаете!

– Нет, вы точно ремонт сделаете. Ты еще мне спасибо скажешь!

– Лиана!!!

– Иди сюда, открой мою шкатулку и возьми перстень. Между прочим, это настоящий бриллиант. Ну, быстро благодари меня.

– Спасибо, Лиана, а что с кольцом? Оно сломано?

– Нет, конечно! Маленький бриллиант я Эмилии завещала. А ты сходишь к ювелиру и сделаешь себе нормальное кольцо. Эмилия уже сходила, когда бриллиант выковыривала. Тебе большой остался.

Эмилия, старшая невестка, давно рассказала младшей, что свекровь отправила ее к ювелиру «выковыривать» маленький бриллиант из кольца. Бриллиант оказался фианитом, а золото – позолотой.

– Только ей не говори, а то она умрет! – заклинала Эмилия младшую невестку.

– Это мы с тобой умрем, пока она умрет, – привычно повторила семейную присказку младшая.

– Что верно, то верно, – согласилась Эмилия. – Но ты сделай вид, что тебе приятно. Пусть ей тоже будет приятно. А со стороны кажется, что настоящий. Правда?

Лиана проснулась, и все три ее невестки вытянулись по струнке.

– Пойдемте домой, мне нужно подготовиться! Тамара! Сделаешь мне маникюр!

– Хорошо, Лиана.

– Даже не знаю, как я переживу эти дни. Столько людей придут со мной проститься! Как же это утомительно! – сказала Лиана. – Девочки, вы тоже приходите, и на похороны я вас приглашаю, – обратилась она к Асе и Нине.

– Спасибо, – откликнулась тетя Ася. – Обязательно придем.

– Мне кажется, все должно пройти хорошо… – задумчиво произнесла Лиана и улыбнулась.

– Как будто она к свадьбе готовится, а не к похоронам, – сказала тихо Эмилия на ухо младшей невестке. Та хихикнула.

– Я все слышу! – прикрикнула на них Лиана.

– А кто такой Ика? – спросила вдруг Нина.

– Двоюродный племянник, – шепотом пояснила Эмилия. – Он бабушку не поздравил с юбилеем, и она его с тех пор не любит. До этого очень любила, а потом разлюбила, хотя Ика в Москве живет. Очень хороший мальчик. Мы к нему часто приезжаем, он всегда нас встречает хорошо. Но Лиана очень на него сердилась. Она ему квартиру в центре хотела завещать, ту, где она жила, а он сказал, что не нужно, и уехал в Москву. Она так внуков не любит, как Ику. Поэтому и сердится. Но она добрая. Простит его.

Они ушли, а Нина подумала, что с удовольствием пришла бы «проститься» к тете Лиане, а заодно узнать, как можно научиться вот так относиться к жизни и к смерти. Или это знание приходит с годами?

– Тут такой цирк каждый день, – сказала Нине крестная, видя, что та задумалась. – Ты просто отвыкла, забыла. Вот сейчас к дяде Вахо поедем, там еще и не такое увидишь.

– Может, мы дома останемся? – спросила с надеждой Нина.

– Зачем? – удивилась крестная. – Что дома делать? Воды все равно не будет до восьми. А у Вахо – «новая» вода, им в пять часов дадут. Захочешь, помоешься заодно.

– Ну да, – кивнула Нина. Она и вправду забыла, что вечер без гостей или без походов в гости – не вечер. И что весь день зависит от воды – когда дадут.

– Ты не хочешь повидать дядю Вахо? Если бы не он, ты бы умерла и сейчас на меня так не смотрела! Неблагодарная! Хорошо, что Тома не видит твое лицо сейчас! – возмутилась тетя Ася.

– Хочу, тетя Ася, хочу, – успокоила ее Нина.

– Ну и хорошо, я сейчас ему позвоню.

Тетя Ася достала мобильный телефон такой старой модели, что он мог бы считаться винтажным, и принялась бойко тыкать в клавиши.

– Вахо? Здравствуй, дорогой. Мы сейчас к тебе приедем. С кем? С Ниной! У тебя вода есть? Девочке после пляжа помыться надо. Нет, она не больна. Нет, воду из моря не пила. Сейчас приедем. Жди.

– Ну, поехали, – сказала радостно тетя Ася Нине.

– А мы даже домой не заедем переодеться?

– Слушай, когда ты была маленькая, ты так часто не переодевалась! Засыпала в сарафане и утром уже одетая просыпалась! Было удобно! Поехали уже!

Нина вздохнула и стала собираться.

Дядю Вахтанга, Вахо, как все его называли, Нина помнила очень хорошо. Когда она была маленькой, он ее лечил. Что значит – лечил? Тома звонила Вахтангу и говорила, что Нина очень часто какает. Так часто, что уже весь дом закакала. А воды нет. Что делать? Дядя Вахо велел везти Нину в больницу. Там и вода есть, и прокапают. Только с Ниной всегда были проблемы. Один раз ей перетянули жгутом руку так, что рука «чуть не отвалилась», как сказал дядя Вахо.

– Потому что у нее там мяса нет, один жир, – объяснил испуганной Тамаре Вахтанг.

– Слушай, что ты говоришь про девочку? – перебила его медсестра, которая неудачно наложила жгут, но не чувствовала себя виноватой. – У нее жир там, где надо, жир! Не плачь, девочка, – обратилась она к Нине. – Ты вырастешь, и мы с тобой попами будем мериться, у кого больше! Хочешь со мной попами мериться? У тебя больше будет, обещаю! – Медсестра повернулась к Нине и показала ей обтянутый халатом роскошный зад, таких внушительных размеров, что Нина даже испугалась и заплакала. – Ну вы же женщина, должны же знать, что у нас или очень худые, кожа да кости, или очень толстые. Средних не бывает, – сказала медсестра Тамаре. – Не в вас девочка пошла, слава богу.

Тома и вправду считалась излишне худой, а вот Нину все соседки с детства щипали за пухлые щечки.

Нина еще долго ходила с гематомой. Впрочем, это была не единственная проблема. Вены у нее тоже были плохие – никто не мог попасть. Приходилось вызывать старую, почти слепую медсестру, которая давно не работала и приезжала только к самым «сложным» детям. Она не видела вен, но чувствовала их пальцами и попадала с первого раза, глядя в сторону.

Дядя Вахо считался в их городе царем и богом. Он был главным реаниматологом. Его жена Карина тоже работала в местной больнице и считалась очень хорошим педиатром. Но она раз и навсегда для себя и для всех решила, кто в их семье главный врач – конечно же, Вахо.

Нина очень волновалась, когда они с тетей Асей подъезжали к дому Вахтанга. Это волнение, даже страх, всплыл из детства – дядю Вахо Нина боялась, хотя он ни разу не сделал ей больно. И сейчас она ехала как будто не в гости, а на прием. Что скажет доктор? Положит ее под капельницу? К тому же Нина никогда не была у него дома и не знала, чего ждать. Все-таки она была дочерью той женщины, которую Вахтанг любил и так и не смог забыть. И если бы Тамара согласилась, Вахо, не задумываясь, бросил бы свою Карину, которая Нине всегда очень нравилась – ласковая, с тихим голосом и теплыми руками. Она всегда давала ей после осмотра то конфетку, то печенье. Но на прием к Карине ее всегда водила не мама, а тетя Ася, и после этих визитов мама неизменно вызывала Вахтанга – проверить диагноз. Так, на всякий случай. Карина об этом знала, но никогда не обижалась. Тетя Ася считала, что Карина – ангел, коли терпит и Вахо, и Тамару, и Нину, которой нужен был не врач, а ремень.

Дядя Вахо жил в большом частном доме. Тетя Ася с Ниной вышли из такси и направились к воротам.

– Заходите, там всегда открыто! – крикнул им таксист.

Тетя Ася дернула дверь и тут же отскочила. На нее, выскочив из-за угла дома, неслась собака неизвестной породы, которая лаяла и скалилась.

– Карина! Вахо! – закричала Ася. – Мы приехали!

С террасы на втором этаже выглянула женщина.

– Арчи, иди сюда, – позвала она собаку. – Иди, я тебе инжир дам.

Пес тут же побежал на зов хозяйки.

Тетя Ася с Ниной тоже поднялись по лестнице на террасу.

– Что у вас с собакой? Она бешеная? Почему она так странно скалится? – спросила Ася вместо приветствия.

– Это она улыбается так, радуется, – объяснила Карина и бросила собаке половинку инжира. Пес радостно ее заглотнул и опять «улыбнулся».

– Нет, Карина, у тебя точно собака бешеная, – сказала Ася. – Она у тебя инжир ест!

– Вам какой кофе варить? – спросила Карина.

– Средний, – ответила тетя Ася. – Вахтанг, здравствуй.

– Не мешай, Ася, здравствуй, Нино. – Вахо даже не повернулся к ним.

Он сидел на маленькой скамеечке перед столиком с нардами. Нина смотрела на него с любопытством, глазами уже взрослой женщины. Он и вправду был очень красив. Подтянутый, без лишнего веса, с накачанными руками, ровным загаром, в одних шортах, без рубашки. Волосы с проседью, но Нина ни за что бы не определила, сколько ему лет.

– Вахо, ты бы оделся, – сказала ему Карина, выходя на террасу с чашками для кофе.

– Я в своем доме! – ответил тот, не поднимая глаз от доски.

– Гоги, скажи ему, девочки пришли, неудобно! Что они подумают? – обратилась Карина к мужчине, который играл с Вахо в нарды.

– Девочки? – заулыбался тот и посмотрел на Нину и тетю Асю. – Вахо, ты или рубашку надень, или лифчик!

– Ты на доску смотри! Уже в третий раз проигрываешь! – хмыкнул Вахтанг, но все-таки встал и подошел к Нине. – Ты выросла, – констатировал он, взяв ее не за руку, а за запястье, как будто считал пульс. После чего кивнул и зашел в дом, откуда тут же раздался его крик: – Карина! Где мои очки? Номер два? Ты их специально от меня прячешь? Женщина, почему я в этом доме ничего найти не могу?

– Не обращайте на него внимания, – сказала Карина Нине и тете Асе. – У него много очков, и все под номерами: номер один, номер два. И ни одних целых. Не хочет новые покупать. Ходит то с веревкой на шее, это номер два, а номер три вообще изолентой перетянуты. Как не стыдно только? Он их сам все время теряет, а я виновата.

– Гоги! Расставляй! – велел Вахтанг, выйдя на террасу с бутылкой чачи, но в рубашке.

– Ну все, сейчас напьются и бедную собаку опять будут мучить! – воскликнула Карина. – Арчи, Арчи, иди сюда, я тебе инжир дам! Поешь, а то опять тебе страдать!

Пес покорно подбежал к хозяйке, благодарно заглотнул инжирину и оскалился.

– Слушай, она у тебя правда странная, может, бешеная? Ты ее проверяла? Собаки не умеют улыбаться, – сказала тетя Ася Карине.

– Ты переживи, что он каждый день переживает, тоже бешеной станешь, – ответила Карина.

Гоги, коллега Вахо, приходил к нему играть в нарды каждый день. Но иногда, когда игра затягивалась, они выпивали больше, чем нужно, и начинали «бросаться собакой», как говорила Карина.

Этого пса, Арчи, страшную помесь бульдога с таксой, Вахо подарил именно Гоги, выдав за породистого пса. Когда Вахо проигрывал, то всегда кричал одно и то же:

– Зачем ты подсунул мне не собаку, а крокодила?

Вахо хватал несчастного Арчи и совал его в руки другу с криками: «Забирай!» Гоги кричал в ответ: «Заберу!» – и запихивал Арчи в багажник.

– А Арчи такой ласковый, такой добрый, такой тихий… – рассказывала Карина. – Он любит и меня, и Гоги, и Вахо. Что ему, разорваться, что ли? Он и в багажнике хочет остаться, и к Вахо рвется. Даже плачет, бедный… И так почти каждый день. Какое животное такое выдержит? У него рано или поздно инфаркт будет!

В этот момент Арчи залаял и кинулся к воротам, в которых появились новые гости.

– Карина! Ты дома? – позвали со двора.

– Иду! – ответила Карина.

Оказалось, что пришла соседка, которая привела внучку.

– Слушай, посмотри ее, что-то она у меня на пляже сегодня отключилась. Так, немножко, потом включилась…

– Что значит отключилась? – строго спросила Карина, осматривая девочку.

– Ну, немножко сознание потеряла, потом опять бегала. Только не очень ровно бегала, зигзагами бегала, как будто пьяная. Но какала хорошо. Может, перегрелась?

– Может, и перегрелась.

– Я так и думала. А что делать, если она снова отключится?

– Панамку надеть. И на пляж завтра не ходить.

– Так дождь обещали. Завтра кто на море пойдет? Шторм будет.

– Вот и хорошо.

– Нет, почему ты говоришь – хорошо? Я только машинку поставила стирать! Опять не просохнет. Слушай, а почему она не ест?

– Потому что жарко. Не хочет – пусть не ест. Пить побольше давай.

– Так я даю, набеглави даю, а она не пьет. Ей не нравится. Кофе давала, говорит, горько. Что ей – из-под крана давать?

– Не надо из-под крана. Пусть без газа пьет.

– Кто пьет без газа?

– Подожди.

Карина поднялась в дом и вышла с бутылкой простой воды, дала девочке. Та схватила бутылку и начала жадно пить.

– Возьми бутылку домой. Давай ей пить, сколько хочет.

Соседка с ужасом смотрела на внучку, которая продолжала хлебать воду.

– Точно, больная совсем. Может, ее Вахо посмотрит?

– Вахо тебе скажет то же, что и я! – рассердилась Карина. – Дай ребенку воды, надень панамку, и не будет она у тебя отключаться!

– Ладно, но если не поможет, я завтра ее Вахо покажу. Хорошо?

Карина махнула рукой и пошла в дом, откуда раздался грохот.

– Вот она всегда так. С чужими детьми носится, а на родных внуков ей все равно, – сказал Вахтанг. Из дома выскочили двое мальчишек-подростков и с гиканьем побежали за ворота во двор.

– Вахо, нужно будет завтра смеситель купить! – сказала Карина, вынося на террасу тарелки с едой.

– Опять? Я же только неделю назад купил!

– Ты в душе был? Ты там как мылся? Я не могу приспособиться! Почему нельзя один раз купить дорогой смеситель?

– Тебе лишь бы тратиться! – отмахнулся от жены Вахтанг. – Какая разница, как вода на тебя льется?

– Ася, скажи хоть ты ему! – воскликнула Карина.

По ее словам, Вахтанг никак не мог купить в ванную нормальный смеситель. В самый последний момент он решал, что тратить большие деньги на душ нельзя и даже ненормально, поэтому покупал самый дешевый, которого хватало максимум на полгода. Последний купленный смеситель отличался от всех остальных тем, что совершенно нельзя было помыться.

– Вот смотри, – объясняла Асе и Нине Карина, – если под кран подставить руку, то она сухая останется! Он брызгает в разные стороны и туда, куда захочет. Только не на тебя. Я сухая выхожу, а вся ванная в воде! Я уже и так приспосабливалась, и держала душ боком, ничего не получается!

– Это потому что у тебя слишком большая ж…! – откликнулся Вахтанг.