Текст книги "Щучка"

Автор книги: Маша Ловыгина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

3

– Это вы с котиком приехали?

Маша открыла глаза и, щурясь, попыталась разглядеть человека, стоящего внизу. Пришлось потереть веки, чтобы избавиться от ярких красных вспышек, вызванных солнцем. Она приложила козырёк ладони ко лбу и посмотрела вниз.

– Я никакого котика не привозила.

Под окном стояла высокая стройная женщина в длинном сером платье с камеей у горла и тощей косицей вокруг головы.

– Я сказала – с Костиком, – спокойно ответила женщина, рассматривая Машу.

– Ах…ох… – Маша рассмеялась. – Извините! Голову, наверное, напекло немного. – Да, мы вместе приехали. Я – Маша Рощина. Девушка Кости…

– Ну здравствуйте, Маша.

Женщина качнула головой, и Маша не поняла, что она имела в виду под этим покачиванием. Больше она ничего не сказала, а направилась в сторону, быстро скрывшись в густых зарослях жасмина.

– Здравствуйте! – запоздало крикнула Маша. – Приятно было познакомиться… А как вас…

Вздохнув, Маша стала разбирать матерчатый чемодан и развешивать одежду на плечики в шкаф. Вещей было немного: сарафан, шорты, пара футболок и ветровка. Теперь её мучила мысль о том, в чём пойти на праздничный ужин. Сарафан бы подошёл для уютной дачной компании и шашлыков на улице, но что-то подсказывало, что без кринолина её здесь просто не поймут. И ведь спрашивала Костю: что взять с собой! А он только отмахивался и весело добавлял, что, мол, это дача, вольные хлеба… Хлеба?! Английский пудинг тебе, Цапелька, в глотку!

Закончив, Маша вышла из комнаты и замерла в коридоре, прислушиваясь к звукам, царившим в доме. Звукам и запахам. Невольно сглотнув, Маша потянула носом – мясо… что-то печёное, что-то тушёное… Лишь бы не пареное, и не на воде. Аппетит у Маши был хороший и не испорченный новомодными диетами и направлениями. Ещё один их с Костей общий пунктик в отношениях.

Так, первая дверь – это комната Цапельского. Маша заглянула внутрь и увидела чемодан, брошенный посередине. Здесь царил классический порядок – всё, кроме багажа, стояло и лежало на своих местах. Даже поверх подушек на его кровати была накинута белоснежная кружевная салфетка. Оно и понятно – любимого Цапельку всегда ждут в этом доме. А вот Маша свалилась на голову его домочадцам, как снег посреди лета.

Кости в комнате не было. По всей видимости, он, как и говорил, сейчас находится в саду, и у Маши не было никаких причин торчать в «своей» комнате, дожидаясь, пока её выведут в люди. Если уж неделя на даче Цапельских – вопрос решённый, то следует каким-то образом обозначить здесь своё присутствие. А для начала познакомиться с теми, кто уже здесь.

Тихонечко напевая себе под нос «…что же ты ищешь, мальчик-бродяга…», Маша спустилась по лестнице вниз и самым естественным образом направилась к кухне. Аппетитные запахи просто сбивали с ног, и сопротивляться им было бесполезно. Миновав закрытые двери гостиной и задержавшись ненадолго у настоящей китайской вазы с воткнутыми в неё сухими колосьями, Маша наконец пересекла небольшой коридорчик и оказалась перед входом в просторную кухню.

– Здравствуйте! – Маша постучала по деревянной балке, привлекая к себе внимание статной женщины, стоявшей спиной к ней и помешивающей что-то в огромной кастрюле.

Отложив деревянную ложку, женщина обернулась, и Маша восхитилась её лицом. Её всегда привлекали такие лица – запоминающиеся, характерные. Ей нравилось искать сходство между современниками и историческими образами. Тут она нисколько не сомневалась – на ум моментально пришло имя Надежды Аллилуевой, жены Сталина. Тёмные волосы на пробор, красивые глубокие глаза в обрамлении чёрных ресниц.

– Здравствуйте, – женщина подошла к Маше, вытирая руки о передник, и вблизи стало понятно, что она уже почтенного возраста. Просто морщин было немного – самые глубокие появлялись, когда она приподнимала брови или улыбалась. Но овал не оплыл, и скулы ещё вполне читались на лице. – Вы…

– Маша, девушка Кости, – Маша почти смирилась с этим званием, подумав, что полгода знакомства, пожалуй, не такой уж большой срок, чтобы торопить события и вешать ярлыки.

– Очень приятно! А я Катя, домоправительница. Можете так и обращаться ко мне. Ненавижу напоминания о возрасте с этими отчествами…

Маша хотела возразить и сказать, что отчества работают и как признак уважения, но спорить не стала. Катя так Катя!

– Чайку? – женщина предложила стул и вернулась к плите.

– Что вы готовите? Я от этих ароматов просто с ума схожу! – Маша закрутила головой, разглядывая кухню. – Как у вас здесь всё устроено здорово! А вот это окно с видом на сад – просто мечта любого городского жителя! Хотите, я помогу вам посуду помыть?

– Благодарю, но нет, – решительно произнесла Катя и включила чайник. – Кухней занимаюсь только я.

Маша заняла место за широким рабочим столом и сложила перед собой руки, как школьник-отличник. Половину столешницы занимали блюда, покрытые хрустящими салфетками. Пироги, заливное…

– Неужели вы всё это сами приготовили? Гостей много будет?

– Нынче нет. А вот раньше здесь такие большие компании собирались, вы даже представить себе не можете! – мечтательно произнесла Катя. – Танцевали и пели, играли на рояле и в фанты… Все молодые, красивые… Софья Дмитриевна была звездой на таких вечерах. Вы в курсе, что она ученица Артура Рубинштейна?

– Который скрипач?

Перед Машей появился чай, и дно чашки жалобно стукнулось о блюдце в ответ на её вопрос.

– Знаменитый пианист, – Катя пододвинула корзинку с печеньем и укоризненно поджала губы. – В этом доме с огромным уважением относятся к искусству. Даже не так – его обожествляют… Если бы Костик не был настолько увлечён бизнесом, то мог бы стать потрясающим музыкантом, как его бабушка и тётя! – Катя восторженно закатила глаза, став сразу же похожа на одну из средневековых мадонн. В возрасте, конечно, но всё же…

Маша отхлебнула крепкий чай со смородиновым привкусом, когда на пороге появился Цапельский. Лицо его разрумянилось, волосы прилипли ко лбу, но улыбка от уха до уха объявляла о том, что Костя абсолютно доволен жизнью.

– Я её ищу, понимаешь, а она тут плюшками балуется! Идём! У нас очень мало времени осталось. Скоро все приедут, звонили уже.

– Костя, милый, ты бы переоделся, мальчик! Посмотри, как взмок! – Катя с любовью смотрела на Цапельского, сложив руки на животе.

– Пасиб! – Маша сунула в рот печенье и вылетела из-за стола, на ходу раскланиваясь с Катей.

Костя широко шагал своими ногами-ходулями, а Маша подпрыгивала рядом и комментировала увиденное, вытирая с подбородка сахарную пудру.

– Кость, ты мог бы стать великим музыкантом! Слышишь? А вдруг это в тебе проснётся однажды ночью? Мне уже пора начинать бояться?

– Это Катя тебе про меня наговорила? Она всё детство со мной нянчилась. У неё же никого нет, понимаешь? И живёт она здесь очень давно – лет сто, наверное! Мы все для неё семья.

– Ого… Кость, сколько же ей лет? Она очень хорошо выглядит, честно.

– Ну смотри, – он задумался, – ба – восемьдесят пять исполняется, значит Кате шестьдесят пять.

Они шли вдоль сада, которому тоже было уже очень много лет. Пеньки старых яблонь и слив ещё виднелись неподалёку от дома, но чем дальше Маша и Костя уходили вглубь, тем плотнее смыкались кроны деревьев, образуя тенистый шатёр. Сад плавно перетёк в берёзовую рощу, испещренную узенькими тропинками, вьющимися между деревьев. Маша закрутилась вокруг белого ствола, задрав голову и чуть не свалилась от переполнявших её чувств.

– Цапелька, как же здесь хорошо!

Костя грыз травинку и улыбался.

Когда и роща закончилась, они вышли к большому живописному пруду. Тёмная гладь его шла мелкой рябью, и упавшие листья трепетали, словно одинокие кораблики, подгоняемые ветром.

– О, вода!!! – Маша, на ходу расстёгивая рубашку, кинулась к берегу. – Костя, давай купаться! Раздевайся, здесь никого нет!

Но Костя хмуро стоял на некотором отдалении и ближе не подходил.

– Ну же, Цапельский! – Маша, оставив рубашку в покое, вернулась к Косте. – Я знаю все твои фобии – высота и вода. Смириться с тем, что мы никогда с тобой не окажемся вместе на яхте и в горах прискорбно, но я не теряю надежду. Ты хоть ноги помочи, что ли. Жарко ведь!

– Маш, дело совсем не в этом…

– Эй, закурить есть? – откуда-то сбоку появился мужчина, от которого волной исходил запах перегара и давно немытого тела.

– Нет, – коротко ответил Костя, загораживая Машу.

Мужчина некоторое время постоял, гнусно ухмыляясь, затем присел на корточки и, набрав воды в грязную ладонь, несколько раз прополоскал рот и сплюнул обратно в пруд. Умывшись, поднялся и двинулся в противоположную сторону, туда, где возвышалось здание санатория.

– Цапельский, ты прав, дело тут совсем не в твоих фобиях, а в моих, – Маша брезгливо поджала губы, глядя на место, где сидел мужчина.

– Я тебе расскажу одну историю, и ты больше не будешь надо мной смеяться… – Костя моргнул и неприязненно посмотрел в сторону пруда.

«Костя! Иди домой!» – донеслось до них, и Маша, вздрогнув, сжала ладонь Кости.

4

Как только они вошли в берёзовую рощу, справа послышалось шуршание травы. Навстречу им вышел парень – загорелый, с копной светлых вьющихся волос. Маша успела только подумать о том, что тихое место, как называл Николаевское Костя, вовсю кишит аборигенами, и поэтому уже не кажется таким романтичным. Паренёк остановился, упёр руки в бока, а затем протяжно свистнул и хлопнул руками по ляжкам.

– Тю, какие люди!

Костя кашлянул.

– Люська, ты?

Маша стояла, открыв рот, и в недоумении разглядывала знакомого Кости.

– Я, – просто ответил парень.

– Маш, это Люсьен.

– Очень приятно. Имя у вас такое…э-э…запоминающееся.

Парень хмыкнул, а Костя снова взял Машу за руку.

– Нам пора.

Маша пару раз оглянулась, заметив, что Люсьен смотрит в их сторону, и хотела даже помахать, но не стала этого делать, потому что Костя буквально тащил её в сторону дома, словно хотел как можно быстрее покинуть рощу.

– Кость, мне больно, – Маша выдернула руку и топнула ногой.

– Извини, Мань, – Костя выдавил из себя улыбку, – нервничаю.

– Почему? – Маша легко коснулась щеки Кости и заглянула в его глаза. – Из-за этой встречи? С Люськой? Господи, это ж надо так назвать ребёнка… Вот я назову по-простому, но со смыслом. Первого – Сашей. Или первую…

– Как моего отца, – кивнул Костя и улыбнулся во весь рот, так, что появились ямочки на обеих щеках.

Чем ближе они подходили к дому, тем явственнее Маша чувствовала, как трясутся у неё поджилки. Не помогало ни глубокое дыхание, ни тёплое крепкое пожатие ладони Кости.

Во дворе стоял мощный джип, а рядом с ним – мать Кости. Маша видела её на фотографии в квартире Цапельского. Женщина была в длинном цветастом платье, тёмных очках и в элегантных туфлях на высоком каблуке. Длинные локоны цвета «морозный каштан» волнами лежали на её плечах.

– Ма, привет! А где Аркадий?

– Живот прихватило, побежал в дом. А всё потому, что лопает всякую дрянь. Перед отъездом гамбургер сожрал, как будто дома холодильник пустой.

– У тебя там только ростки пшеницы. – Костя подтолкнул Машу чуть вперёд и положил ей руки на плечи. – Знакомься, это Маша. Моя девушка. А это моя мама, Дарья Михайловна.

Дарья приспустила очки и поверх них взглянула на Машу. Глаза у неё были необычного цвета – фиалкового. Почти такие же, как у Элизабет Тейлор.

– Дашенька, душенька! – Аркадий бежал от дома, перебирая короткими ножками и потирая полные ладошки. – Константин, привет! Сударыня, – подмигнул Маше. – Дашенька, что же ты не идёшь в дом? Я вещи сейчас перетаскаю.

Дарья вытащила тонкую сигарету и закурила, разглядывая окна дома.

– Ноги не идут, Кока. Как представлю, что увижу старую перечницу, хочется сесть обратно в машину и свалить.

– Душенька, ну ты чего? – Аркадий засуетился, открывая багажник и вытаскивая сумки. – Софья Дмитриевна так добра к нам… Тебя всегда рады видеть!

Не ответив, Дарья отбросила сигарету и зашагала к дому, морщась, когда каблуки попадали меж каменной кладки дорожки.

Маша вздохнула – попробуй понять этих родственников – понравилась она им или нет…

В незакрытые ворота въехал ещё один автомобиль – жемчужно-серый «вольво». Встав в один ряд с джипом, сверкнул на солнце стёклами.

– А вот и дядя Жорж с Натали… – Костя помахал им рукой и спросил Машу, словно почувствовав её настроение. – Мань, ты, главное, не переживай. Они нормальные люди. Просто с трудом привыкают к новым лицам. Потерпи немного.

Маша кивнула – потерпеть можно, но уж очень не хотелось снова ловить на себе высокомерные взгляды.

Импозантный мужчина с орлиным профилем и его спутница – полноватая блондинка с бледным и каким-то рыхлым лицом – не спеша подошли к ним.

– Костик, милый, рады встрече! Почему ты к нам не заходишь? Галочка постоянно спрашивает о тебе. Ты не передумал? Моё предложение о работе в силе. Неужели ещё не надоело дышать древесной стружкой?

Костя пожал руку дяде Жоржу. Машу, казалось, никто из них не заметил. Но Костя был настойчив. Он опять назвал Машу своей девушкой, и Натали, наконец, коротко кивнула, а Жорж скользнул по ней напряжённым взглядом.

– Очень рад, – холодно поздоровался он.

Когда закончился обмен любезностями, Жорж с Натали направились в дом, а Маша не выдержала и спросила:

– Кость, ты уверен, что я должна здесь быть?

– Более чем, – Костя сжал зубы.

– А кто такая Галочка? – не отставала Маша.

– Моя невеста, по мнению семьи.

Маша охнула, округлив глаза.

– Пойдём, – Костя крепко ухватил её за локоть и потащил за собой.

– Пожалуйста, только не делай скоропалительных выводов, хорошо? – Костя шипел в спину Маше, когда она почти бегом поднималась по лестнице.

– Костя, а что я должна думать?! – Маша еле дождалась, пока за ними захлопнулась дверь. – У тебя, что, правда есть невеста?

– Конечно же нет! – Костя приложил ухо к двери и прислушался. – Я сейчас тебе кратенько обрисую всё… – он сел на кровать и похлопал по месту рядом с собой. Но Маша осталась стоять, нахмурив брови и чувствуя, как горят её щёки. – Дядя Жорж – троюродный племянник моего деда. Из всего рода Цапельских по мужской линии остались только мы с ним.

– А как же Чарльз? – усмехнулась Маша.

– Какой Чарльз? – растерялся Цапельский.

– Английский принц, Костя… Я не понимаю, о чём ты мне сейчас толкуешь – род, мужская линия… Скажи ещё, династия…

– Смешно, Машунь! Я всё понимаю. Но… – Костя заёрзал, – дело в завещании.

Маша ждала.

– Это огромное состояние, Мань. И оно должно принадлежать только прямым потомкам Цапельских. Галочка хорошая, – Костя пожал плечами. – У Жоржа с Натали других детей не получилось… У Софы родился мой отец, а я появился, когда ему было под пятьдесят. Тётя Серафима так и не вышла замуж. Получается, что я единственный прямой наследник, и желание Жоржа, чтобы мы поженились, вполне понятно… Он адвокат, у него своя контора, и он наверняка в курсе всех тонкостей наследования. Разумеется, он хочет, чтобы деньги остались в семье…

– И поэтому готов подложить под тебя свою дочь? А она что думает об этом?

– Да Галка мелкая ещё, только школу закончила. – Отмахнулся он.

– Знаешь, что?! – Маша упёрла руки в бока.

– Подожди, Рощина, послушай! – Костя встал и попытался обнять её. – Я люблю тебя, Мань! Честно, никогда не думал, что вот так со мной случится, чтобы с первого взгляда… Всю жизнь мне вдалбливали, что я должен учиться и работать ради семьи. Но я знаю, что меня любят. И тебя тоже полюбят. Ты же идеальная, и семья у тебя хорошая, правильная! Такая – настоящая. И детей мы родим. Я готов отказаться от всего, и от наследства, кстати, тоже. Только ты не отказывайся от меня, ладно? И верь.

Маша уткнулась в плечо Кости.

– Скажи, а почему ты так холодно разговаривал с Люсьеном?

– Ты не подумай, Люська – отличный парень, – убеждённо сказал Костя. – Просто столько лет прошло. Я полмира объездил, а он всё так же, получается, в Николаевском живёт. Мы с детства дружили. Но потом случилась одна история…

– Что? Что случилось? – Маша вынырнула из-под руки Кости.

– Не хочу об этом говорить.

– Ну?!

Костя на мгновение замер. Взгляд его поплыл, словно он увидел что-то перед собой. То, что вызвало на его лице это болезненное выражение со смесью гадливости и ужаса.

– Не молчи! Что с тобой?

– Тяжело вспоминать… Это из-за Зины, п-понимаешь?

Маша отстранилась ещё больше, вглядываясь в лицо Цапельского. Когда Костя нервничал, он начинал немного заикаться. Маша замечала у него дефект пару раз, но лишь сейчас это по-настоящему её испугало.

– Мы к-купаться пошли, а она в-в-сплыла… А в-все думали, что у-уехала… С-страшно было…

– Ой, Костя, – Маша обхватила его за плечи, легонько потрясла, а затем прижалась щекой к груди. – Ш-ш-ш… Всё, всё… Ничего больше не говори. Это же давно было, правда? Вот и забудь… Не надо об этом думать. Смотри, я вот в этом сарафане буду, нормально? – метнулась к шкафу и вытащила хлопковый наряд в оборках. – Не слишком просто?

Костя похлопал ресницами и сфокусировал взгляд на Маше.

– Во всех ты, душечка, нарядах хороша! – уже совершенно спокойно продекламировал Костя.

– Это точно не про меня! Душечка – твоя мама…

Костя демонстративно закатил глаза.

– Погоди, сейчас она дёрнет пару бокалов, и ты её не узнаешь. Хоть спиртное и противоречит ЗОЖ, но маман ест правильную еду исключительно из желания оставаться вечно худой и вечно молодой.

– У неё это здорово получается! Выглядит как девочка. Я даже закомплексовала, – надула губы Маша.

– Мань, я в тебе люблю каждый грамм твоего тела, – Костя приподнял Машу над полом и жарко поцеловал.

В дверь постучались.

– Костик, ты здесь? – Катя стояла в проёме и обмахивалась платком. – Машенька, если вы не против, помогите мне, пожалуйста. Такая жара сегодня, да ещё плита работает с раннего утра… Не откажите, а мне будет очень приятно. Остальные отдыхают у себя. Вот и Косте не мешало бы прилечь. Глазки уставшие. И потом, он всегда спит перед обедом, когда приезжает.

– Катя! – Щёки Кости заалели, но было заметно, как приятна ему такая забота.

Маша сдержалась, чтобы не прыснуть от смеха, но затем вежливо ответила:

– Разумеется, Катя! Я только хотела переодеться.

– Я подожду внизу. И фартук вам дам. – Катя закрыла дверь, а Маша в беззвучном хохоте несильно ударила Костю кулачком по груди.

– Цапельский, серьёзно? Будешь сейчас возлежать перед обедом? Только попробуй эти свои барские привычки в город привезти!

Вытолкав Костю за дверь, Маша быстро переоделась и спустилась вниз.

…– Этот стол стоит на веранде уже много лет, – Катя провела рукой по дубовой столешнице, покрытой лаком. – За ним такие люди сидели, что… – покачала головой. – От одних фамилий голова кружится! А ведь я их в лицо видела, разговаривала. Художники, музыканты, певцы, профессора и академики. Николай Августович Цапельский, упокой господь его душу, – Катя перекрестилась, – такой замечательный человек был! Талантливый, умный, широкой души… А какой красавец! Костик весь в него – высокий, статный… Николай Августович души в нём не чаял. Ах, какой же он был замечательный! Вся душа его в этих картинах – светлая, тонкая… Глыба, а не человек, вулкан идей…

На веранде было хорошо. Резные деревянные решётки спасали от солнечных лучей, пробирающихся даже сквозь кроны деревьев, и отбрасывали спасительную тень на натёртый до блеска дощатый пол. Маша помогла раскинуть белоснежную скатерть, украшенную по углам вензелями из ручного кружева, и расправила её на углах, любуясь тончайшими переплетениями узора.

– Кого это ты, Катюша, нахваливаешь? – вошла утренняя незнакомка. Сейчас на ней была светлая хлопковая блузка, застёгнутая под горло, длинная юбка, и всё та же коса, обёрнутая вокруг головы.

– Папеньку вашего поминаю, – Катя сложила руки на груди и внимательно оглядела поверхность скатерти.

– Вы – Серафима Николаевна? – Маша постаралась, чтобы её голос не дрожал. – Вы извините меня, я не успела сказать тогда, кто я… А вы уже ушли… Я Маша, – она решила пропустить фразу о том, кем приходится Косте, и продолжила уже совсем просто, – приехала с Костиком на несколько дней. Никогда не была в Николаевском, но много слышала об этом месте. Здесь чудесно!

Серафима обошла стол и приблизилась к Маше. Встала, склонив голову к плечу, чем сразу же напомнила курицу, которых у Машиной матери водилось с десяток. Глаза у Костиной тётки были такие же круглые, чуть на выкате, как у старухи Цапельской, какого-то застиранного голубого цвета. Просто удивительно, что Костик такой красавчик. Как Катя говорит – в деда пошёл. Тётка же оказалась точной копией Софьи Дмитриевны. Впрочем, по молодости такие вот девушки отличаются как раз удивительной способностью нравиться из-за своей почти прозрачной хрупкой красоты.

– Здравствуйте, Маша. – Серафима поправила причёску, быстро пробежавшись вдоль переплетённых жгутов из седых волос, и произнесла, обращаясь, по-видимому, к ней же. – Я помню ещё те времена, когда девушки встречались с молодыми людьми только в присутствии взрослых. Упаси Господь было оказаться в двусмысленной ситуации и, тем более, так явно охмурять мужчину. Впрочем, так было не везде, конечно. Но в нашей семье и в обществе было принято сначала знакомиться, а потом общаться с одобрения близких. Нынче всё смешалось, не осталось никаких принципов! – Серафима скорбно поджала вялый рот.

Маша бросила напряжённый взгляд в сторону Кати, но домоправительница увлечённо бегала туда-сюда в гостиную и обратно, не мешая им общаться.

– Вам было бы полезно, Машенька, почитать что-нибудь о нормах морали. В подобных книгах очень много важного и нужного для таких, как вы… – твёрдым голосом продолжила Серафима.

– Таких, как я?

– Таких, как вы, Машенька. Щучек.